Текст книги "Космическое семя"
Автор книги: Джин Кун
Соавторы: Кэрри Уилбер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Кэрри Уилбер, Джин Л. Кун
Космическое семя
По счастью, в момент получения сигнала SOS на мостике находилась Марла Мак Гиверс. Официально лейтенант Марла Мак Гиверс являлась специалистом по системам управления кораблём; но кроме этого, она была ещё и историком (хотя Кирк считал, что она куда больше похожа на балерину). Вероятно, никто другой на борту «Энтерпрайза» не узнал бы азбуки Морзе, поскольку ею перестали пользоваться ещё на рубеже 21-го века, во время всеобщего хаоса, последовавшего за Евгеническими войнами. Но лейтенант Мак Гиверс специализировалась именно на этом периоде.
Едва "Энтерпрайз" послал ответ, SOS тотчас же сменился другим сигналом, также азбукой Морзе, означавшим "космический корабль "Бухта Ботани", и продолжал оставаться таким, несмотря на все дальнейшие запросы с "Энтерпрайза". Взяв курс на источник сигнала, "Энтерпрайз" довольно быстро обнаружил тёмную застывшую громаду корабля класса CZ-100. Судя по данным библиотечного компьютера, последний такой корабль был построен приблизительно в 1994 году. Явно древний, покинутый или мёртвый звездолёт, автоматически продолжающий посылать в пространство сигналы о помощи. Но через пустоту, разделяющую два корабля, сенсоры "Энтерпрайза" уловили, что на древнем звездолёте продолжают работать системы – и продолжают биться сердца.
Сердца бились слабо и редко, но их было много – не меньше восьмидесяти или девяноста. Ни одно не билось быстрее четырёх ударов в минуту. И ни малейших признаков дыхания.
– Какие-нибудь негуманоиды? – спросил Кирк Маккоя.
Доктор пожал плечами.
– Без понятия, Джим. Даже негуманоиды не могут не дышать. К тому же, название корабля написано по-английски.
– Ну да, а, англичане издавна славились тем, что могли не дышать, – мрачно заметил Кирк. – Сведения о корабле, мистер Спок?
– В компьютере ничего нет, капитан.
– Лейтенант Мак Гиверс, что Вы знаете об историческом периоде, когда был построен этот корабль?
– Меньше, чем мне хотелось бы, – сказала Марла Мак Гиверс. – Причиной Евгенических войн стала группа амбициозных учёных – из разных стран – стремившихся улучшить род человеческий путём генетического отбора. В средствах они не стеснялись – и прежде, чем их обнаружили, добрая половина стран на Земле успела обвинить друг друга в резко участившихся случаях появления страшных мутаций и рождения уродов. В результате разразилась последняя мировая война, и многие важнейшие сведения были утеряны. Странно, что хоть один корабль той эры стартовал с Земли.
– Что ж, придётся отправиться туда и взглянуть хорошенько, – сказал Кирк. – Поскольку Вы специалист по данному периоду, Вам лучше быть в составе группы. Скотти, я хочу, чтобы ты посмотрел оборудование и решил, что стоит взять – если там вообще найдётся что-то годное. Боунз, идёшь с нами.
– Почему меня вечно тащат с собой в эти вылазки? – пожаловался Маккой. – Я завербовался в Звёздный Флот лечить людей, а вовсе не затем, чтобы меня распыляло на атомы и швыряло туда-сюда по всей вселенной.
– Тебя тащат потому, что там бьются сердца, а это уже твоя епархия. Пошли.
Внутри корабля царил почти полный мрак. Можно было различить лишь тёмный коридор с тянущимися по обе стороны рядами вдвинутых в стены контейнеров. Площадь передней стенки каждого была не меньше двух квадратных метров, и над каждым контейнером мигал зелёный огонёк, дающий слабое, призрачное освещение. Кирк задумчиво смотрел на них.
– Мистер Скотт?
– Пока ничего не могу сказать, сэр. Похоже на пищевые контейнеры – но зачем так много? А, вот контрольная панель.
– Я видела что-то подобное, – сказала Марла. – Вернее, чертежи чего-то подобного. Это похоже на системы жизнеобеспечения времён двадцатого века.
Маккой направил свой трикодер на ближайший контейнер. Тем временем Скотт сказал:
– Готово! – и в коридоре загорелся свет.
Маккой заинтересованно крякнул.
– Взгляни-ка, Джим, – сказал он. – Показания изменились. Похоже, то, что зажёгся свет, вызвало какую-то реакцию.
Кирку не пришлось смотреть на трикодер, чтобы убедиться в этом. Контейнер явственно гудел, а зелёный огонёк сменился красным.
– Знаю! – неожиданно вскричала Марла. – Это спящий корабль!
Кирку это ничего не говорило, но Маккой тотчас откликнулся.
– Анабиоз?
– Да. Такими были все длительные полёты до 2018 года. Тогда ещё не знали варп-двигателей, и даже обыкновенные межпланетные полёты длились долгие годы. Всё это – члены экипажа или пассажиры. Они спят, пока полёт не закончится…
– Или, скорее, мертвы, – сказал Маккой. – Хотя с другой стороны, сердца… Возможно ли это – через столько веков?
Скотт присоединился к ним и через несколько секунд выяснил, что передняя стенка контейнера является ничем иным, как щитом. Сняв этот щит, он обнаружил прозрачную стенку, сквозь которую можно было видеть нагого, неподвижного человека, окутанного мягким фиолетовым свечением. Он обладал сложением атлета и был очень красив. В чертах его лица чувствовалась горячая арийская кровь сикхов северной Индии и едва уловимый восточный оттенок. Даже в состоянии анабиоза весь его облик выражал силу, острый ум – и, пожалуй, высокомерие.
– Красивый, – ни к кому не обращаясь, тихо сказала Марла.
– Этот контейнер настроен так, чтобы находящийся в нём человек пробудился первым, – заметил Скотт. – Наверно, это командир.
– А может, пилот, – добавил Спок. – Или врач, который должен наблюдать за пробуждением остальных.
– Он командир, – с уверенностью произнесла Марла.
– Почему Вы так думаете? – спросил Кирк.
– Ну… это видно. Внешность сикха. Сикхи были прекрасными воинами.
– Из анабиоза он, во всяком случае, выходит, – сказал Маккой. – Частота ударов сердца уже пятьдесят два в минуту, и он дышит.
– Скотти, проверь, все ли такие.
Инженер двинулся по коридору, снимая щиты и заглядывая в каждый контейнер.
– Нет, сэр, – наконец, доложил он. – Компания довольно разношёрстная. Запад, Восточная Европа, Латинская Америка, Ближний Восток, Азия – всего понемногу. И огоньки у всех остаются зелёными, посмотрите сами.
– Человек из двадцатого века, – как зачарованная, сказала Марла. – И он оживает. Это невероятно!
– Похоже, это ещё и невозможно, – сказал Маккой, следящий за трикодером. – Частота ударов снова уменьшается. Если хочешь поговорить с этим ископаемым человеком, Джим, его надо немедленно отправить в медотсек.
– О нет! – воскликнула Марла.
Маккой искоса взглянул на неё, но сказал:
– Согласен. За жизнь пациента стоит побороться. И подумай, что в этой голове заключена история!
– К чёрту историю, – сказал Кирк. – Речь идёт о человеческой жизни. Транспортируйте его на "Энтерпрайз".
Пока Маккой занимался спящим, Кирк узнавал от своих офицеров, что им удалось выяснить.
– Насколько я смог определить их курс, – сказал Спинелли, сменивший Зулу за штурвалом, – они направлялись в систему Тау Сети.
– Логично. Довольно близко от Солнечной системы, три пригодные для жизни планеты.
– Да, сэр, но они никогда не добрались бы туда. Их двигатели повреждены ударами метеоритов, которые к тому же сбили их с курса.
– Скотти, судовой журнал, какие-нибудь записи?
– Ничего, капитан. Должно быть, когда корабль стартовал, они уже были в анабиозе.
– А груз?
– Главным образом то, что необходимо колонистам. Только оружия многовато. Думаю, это типично для той эпохи. В двенадцати контейнерах системы жизнеобеспечения вышли из строя, семьдесят два продолжают функционировать. Примерно в десяти – женщины.
– Семьдесят два живых, – задумчиво произнёс Кирк. – Выводы, мистер Спок?
– Почти никаких, капитан. Корабли класса CZ-100 предназначались для межпланетных полётов – не межзвёздных.
– Но они попытались.
– Верно, – кивнул вулканец. – Но почему?
– Возможно, потому что жизнь на Земле сделалась невыносимой из-за войны.
– Капитан, подумайте о расходах. Группа здоровых, хорошо ориентирующиеся в ситуации молодых людей вполне могла придумать менее дорогостоящий способ выживания – или самоубийства. У них был лишь один шанс из десяти тысяч добраться до Тау Сети, и они не могли не знать этого. И ещё одно: если была предпринята подобная попытка, почему не осталось никаких записей? Согласен, сведения о том периоде далеко не полные, но первый межзвёздный полёт – название "Бухта Ботани" должно было быть упомянуто в тысяче записей; хотя бы одна из них должна была сохраниться. Но никаких упоминаний нет.
– "Бухта Ботани". Гм. Лейтенант Мак Гиверс говорила, что была такая колония для ссыльных на побережье Австралии. Это может что-то значить?
– Вы имеете в виду, может ли это быть корабль для депортации преступников? – спросил Спок. – Опять же, нелогично. Ваша планета находилась на грани нового средневековья. Бомбы сметали с лица Земли население целых стран. Группа преступников могла быть уничтожена гораздо менее дорогостоящим способом, чем отправка в космос на самом совершенном корабле того времени.
– Моя теория разбита в пух и прах. Жду Вашей.
– Я не располагаю фактами, капитан. Вильям Оккам говорил, что не следует делать предположения, не имея достаточных оснований. Думаю, лучше всего доставить этот корабль на ближайшую базу для детального изучения.
Кирк подумал над словами помощника.
– Ладно. Возьмите её на буксирующий луч. Я пока что пойду взгляну на пациента.
Человек из прошлого всё ещё был без сознания, но дышал ровно. Марла Мак Гиверс стояла у кровати, наблюдая за ним.
– Как он, Боунз?
– По всем правилам, ему полагалось умереть, – коротко сказал Маккой.
– Ложная скромность?
– Скромность тут ни при чём. Я отличный врач, но не настолько. Его сердце останавливалось трижды. Когда я в третий раз запустил его, он на секунду пришёл в себя, улыбнулся мне и спросил: «Сколько времени?» Я сказал, что пару-тройку сотен лет, должно быть. Он снова улыбнулся, уснул, и чёрт меня подери, если его сердце не остановилось в четвёртый раз и не забилось снова само по себе. В нём есть что-то такое, что отказывается признать смерть.
– Он должен быть силён, как бык.
– И это не метафора, – сказал Маккой, кивая на панель, фиксирующую показатели жизнедеятельности. – Посмотри. Даже в теперешнем состоянии сила ударов его сердца вдвое больше, чем у тебя или у меня. Газообмен – на пятьдесят процентов лучше. А упорство! Да, кто бы он ни был, с ним будет интересно познакомиться.
Взглянув на Марлу, Кирк неожиданно сказал Маккою:
– Думаю, не ты один так считаешь.
Слова капитана явно подбодрили Марлу, и она спросила:
– Он будет жить?
– Возможно – если ему дадут отдохнуть, – колко сказал Маккой. – Выметайтесь отсюда оба. Здесь медотсек, а не кают-компания.
Усмехнувшись, Кирк кивнул Марле на дверь, и тоже шагнул к выходу. Когда же она направилась было по коридору, он окликнул её.
– Лейтенант.
Она остановилась и обернулась. Кирк продолжал:
– Лейтенант, если бы мне пришлось дать оценку Вашим действиям в составе сегодняшней экспедиции, она не была бы слишком высокой.
– Знаю, капитан, – сказала она. – Прошу прощения.
– Этого недостаточно. В любой момент может случиться так, что от одного-единственного члена экипажа будет зависеть безопасность всего корабля. Тот факт, что Вы могли плениться прекрасным незнакомцем – худшее из возможных оправданий.
Марла залилась краской.
– Капитан, моя вторая специальность – историк. Встретить… свидетеля прошлого… при одной мысли, что он может рассказать мне…
– Не только, – сказал Кирк. – В те времена мужчины были более дерзкими, предприимчивыми… интересными.
Помедлив не дольше секунды, она твёрдо ответила.
– Да, сэр. Думаю, да.
– Так-то лучше, – кивнул Кирк. – Если мне отвечают честно, я могу простить ошибку – по крайней мере, на первый раз. Можете идти.
Когда она скрылась из виду, Кирк обернулся и обнаружил, что за ним с усмешкой наблюдает Маккой.
– Ты попросту гробишь своё призвание, командуя кораблём, Джим, – сказал доктор. – Из тебя вышел бы отличный психолог.
– Благодарю за комплимент, Боунз, но предпочитаю командовать кораблём. Это включает все остальные аспекты.
– Туше – или лучше сказать, шах?
Несколькими часами позднее Маккой связался с находившимся на мостике Кирком.
– Капитан, – сказал он, – у меня тут пациент, у которого накопилось много вопросов – и не побоюсь сказать, такие пациенты могут оставить врачей без работы. Можете прийти сюда?
Человек с "Бухты Ботани", уже одетый в халат из запасников "Энтерпрайза", всё ещё лежал на кровати, но был в сознании – в полном сознании. Кирк назвал себя.
– Благодарю Вас, – сказал незнакомец. – Мне сказали, что я проспал, по меньшей мере, двести лет, и что я нахожусь на борту настоящего звездолёта – не моей самоделки. Куда мы летим?
Вопрос позабавил Кирка и в то же время вызвал раздражение.
– Может, сначала всё-таки скажете, как Вас зовут?
– Не скажу. На мне лежит ответственность. Если Вы в самом деле капитан, Вы должны меня понять. Так куда мы летим?
Кирк решил пока что уступить; не следовало препираться с человеком, только что выхваченным из лап смерти, как бы высокомерно он ни держался.
– Мы идём курсом на Звёздную базу 12 – командную базу этого сектора.
– И что это за сектор?
– Сомневаюсь, что его название что-нибудь Вам скажет. Он на много парсеков дальше той системы, куда вы направлялись, и наша галактическая система координат вряд ли совпадает с той, которой вы пользовались.
– Галактическая, – повторил незнакомец. – Понятно. А мои люди?
– Семьдесят два контейнера продолжают функционировать. Когда мы прибудем на базу, люди будут выведены из состояния анабиоза. Прежде всего нам хотелось выяснить, насколько успешным было Ваше оживление.
– Логично и совершенно верно; вы действовали правильно. Но я что-то устал. Не могли бы Вы отложить свои вопросы на некоторое время?
– Вы ещё не ответили ни на один из вопросов, – сказал Кирк. – Разве что задавали свои.
– Прошу прощения, – тотчас ответил незнакомец. – Моё имя Хан. Я капитан корабля "Бухта Ботани". Целью нашей экспедиции было основание колонии. Полагаю, я мог бы ответить на Ваши вопросы лучше, знай я что-нибудь о вашем времени; терминологию и так далее – возможно, если бы я мог что-нибудь почитать, пока нахожусь здесь, это помогло бы. Что-нибудь по истории, технологии – что найдётся.
Просьба звучала разумно.
– Доктор Маккой объяснит Вам, как подключить читающий экран к библиотечному фонду. И думаю, лейтенант Мак Гиверс с удовольствием ознакомит Вас с историческими материалами.
– Отлично, – улыбнулся Хан. – А то я отстал на добрых два столетия. Я…
Он вдруг закрыл глаза. Маккой взглянул на приборы.
– Спит, – сказал доктор. – Что ж, отрадно, что у него есть хоть какая-то человеческая слабость.
Лишь снова очутившись на мостике, Кирк сообразил, как, в сущности, мало Хан рассказал ему. Раздражённый – главным образом, на себя – он обратился к склонившемуся над компьютером Споку.
– Есть что-нибудь?
– Никаких сведений о полётах раньше экспедиции на Альфа Центавра в 2018 году, – отвечал помощник. – Как наш пациент?
– Высокомерен – и умён. На редкость властный. И в то же время притягательный. Не совсем то, что я ожидал от человека двадцатого века.
– Любопытно. Возможно, результат генетического отбора.
– Я тоже так подумал, – кивнул Кирк. – Если бы я хотел сотворить супермена, именно такого результата я бы и добивался.
– Вот именно, капитан. Он – почти стереотип представлений землян о силе тела и духа. И насколько мне удалось сопоставить сохранившиеся сведения – как раз такой человек, который мог вызвать хаос 1990-х.
– О? Я думал, это была группа учёных.
– Отчасти это правда, – согласился Спок, – отчасти же, я думаю, удобный вымысел. Учёные практиковали тщательный подбор пар в своей среде и передавали свои знания механизмов наследственности своим отпрыскам. Мутации и уродства появились лишь тогда, когда война уже шла полным ходом, и вряд ли могли быть вызваны целенаправленно – скорее всего, то был результат радиоактивного заражения. Учёные же оставались в стороне от всего и продолжали свою работу по созданию тех, кого считали человеком превосходящим.
– Это факты? – спросил Кирк. – Или ещё одна древняя легенда о безумных учёных?
– Главным образом, выводы, – сказал Спок. – Но учёные существовали. И они не были безумцами – по крайней мере, не маньяками. Увлечённые своей идеей, они искренне считали, что их питомцы придут к власти мирным путём, положат конец войне, голоду и алчности – благородное намерение, которое, как это обычно случается, привело к прямо противоположным результатам.
– И наш пациент?
– Один из таких детей. Возраст у него подходящий. Группа агрессивных, властных молодых людей действительно захватила власть одновременно в сорока странах. Но они переоценили свои силы; они не смогли удержать того, что захватили. Это исторический факт. И ещё одно, капитан. Известно ли Вам, что примерно восемьдесят-девяносто из них так и не предстали перед судом? Что они никогда не были найдены? Ни тел, ни захоронений – ничего?
– Об этом я и понятия не имел, – сказал Кирк.
– А их должны были найти – или же власти сделали бы вид, что нашли их. Только представьте себе, какую панику должен был вызвать среди голодающего, измученного войной населения страх, что где-то среди них всё ещё скрываются восемьдесят Наполеонов. И, капитан…
– Да, – тяжело произнёс Кирк. – Мистер Спок, в логике я Вам и в подмётки не гожусь, но даже я вижу, к чему Вы клоните. Вы считаете, что эти восемьдесят Наполеонов всё ещё живы – и что семьдесят два из них у нас на буксире, а один на корабле.
– Именно так, капитан.
Кирк поразмыслил.
– Что ж, это многое объясняет, – сказал он. – Но факт остаётся фактом: достоверную информацию мы можем получить лишь от самого Хана. А у него ум словно закован в броню, так что силой из него ничего не вытянешь. Придётся попробовать очаровать его… что, скорее всего, тоже не сработает. Возможно, мы сумеем обезоружить его, используя обычаи его собственного времени. Посмотрим, что может предложить лейтенант Мак Гиверс.
Марла Мак Гиверс предложила официальный обед, на котором присутствовали бы все старшие офицеры "Энтерпрайза" – как встречу капитана Хана в двадцать третьем веке. Она проявляла далеко не только научный интерес, и Кирк подозревал, что Хан уже одержал свою первую победу в новом времени; но романтические отношения не возбранялись никакими правилами, да и Кирк не мог предложить ничего лучшего.
Марла появилась с новой, совершенно анахроничной причёской, что в значительной мере утвердило Кирка в его подозрениях. Что до Хана, то совершенно невозможно было сказать, очарован он или нет; для этого он слишком успешно очаровывал других. Казалось, не существует ситуации, в которой он через несколько минут не чувствовал бы себя, как дома.
Когда же дошло до бренди, оказалось, что по крайней мере один человек на "Энтерпрайзе" не способен чувствовать очарования, даже когда оно обрушивается на него в полную силу. Спок сказал:
– Вы всё ещё не рассказали нам, капитан Хан, почему решились отправиться в межзвёздный полёт – и как сумели сохранить это втайне.
– О, тяга к приключениям, мистер Спок. На Земле некуда было приложить силы.
– Многие считали свержение Евгенических тираний достойным делом.
– Пустая трата сил в пустыне стыда, – отвечал Хан. – Евгенический крестовый поход был во многих отношениях благородным делом. То была последняя значительная попытка объединить человечество – по крайней мере, в моё время.
– Как лошадей в одну упряжку и под один хлыст?
– Я отвергаю Ваши оскорбительные аналогии, мистер Спок, – сказал Хан добродушно. – Единое общество способно совершить многое. То было время великих мечтаний – великих стремлений.
– Великие стремления в рамках мелкой диктатуры? Такого в истории не бывало.
– Я с Вами не согласен, – ответил Хан. – Со временем правителем стал бы один человек. Как Август в Древнем Риме – и вспомните, какого расцвета достигнул Рим. Капитан Кирк, Вы отлично меня понимаете. Вы позволяете своему помощнику нападки на меня и, следовательно, на Вас; а сами остаётесь в стороне, высматривая уязвимое место. Весьма разумная тактика.
– У Вас склонность выражать свои мысли военными терминами, коммандер Хан, – сказал Кирк. – Это дружеская встреча.
– Где-то я читал, что дружеские встречи есть ничто иное, как скрытая война, – небрежно заметил Хан. – Многие предпочитают воевать открыто и честно.
– На Земле воевали открыто, – сказал Кирк. – И всё же Вы бежали оттуда.
– Мало что можно сделать в почти уничтоженном мире.
– Словом, – сказал Спок, – Вы испугались.
Хан сверкнул глазами.
– Я никогда ничего не боюсь.
– И это не пугает Вас?
– Я не понимаю Вас, мистер Спок. Как можно бояться того, что ничего не боишься? Это бессмыслица.
– Вовсе нет, – отвечал вулканец. – Это недействительный класс в классе всех классов, не принадлежащих к данному классу.
Видя, что Хан вот-вот выйдет из себя, Кирк, которого всё это втайне слегка забавляло, счёл нужным вмешаться.
– Прошу прощения, коммандер, но Вы только что задели логическую кнопку мистера Спока, а это обычно делает его речь непонятной на следующие десять минут. Всё же я считаю его вопрос хорошим. Вы говорите, что никогда ничего не боялись; и всё же Вы бежали с Земли в то самое время, когда на Земле особенно нужны были сильные духом.
– Сильные духом? Что делать сильному духом среди овец? Я предложил миру порядок. Порядок! И что же? Они испугались. На Земле не осталось ничего, что стоило бы спасать.
– Тогда, – сказал Спок, – возьмём самый простой пример: можете ли Вы себе представить, что этот корабль был построен овцами – из страха? Я не стану дальше оспаривать Ваши рассуждения, коммандер Хан; но мне начинают не нравиться Ваши взгляды.
Марла, с самого начала спора не сказавшая ни слова, внезапно встала так резко, что по всему столу из чашек выплеснулся кофе.
– Никогда не думала, – дрожащим голосом произнесла она, – что увижу такую грубость по отношению к гостю.
– Разве я был груб? – мягко спросил Спок, подняв брови. – Если так, прошу прощения.
– Я тоже, – сказал Кирк, подавив улыбку.
– Я принимаю ваши извинения. – Хан тоже поднялся. – Но прошу простить меня, леди и джентльмены, я что-то устал. Так много лет… Я хотел бы вернуться к себе. Вы не проводите меня, Марла?
Они вышли, а за ними, повинуясь чуть заметному движению головы Кирка, последовали остальные – все, кроме Спока. Когда комната опустела, Кирк сказал:
– И Маккой ещё называет меня прирождённым психологом! Мистер Спок, я в жизни своей не видел такой тонкой работы.
– Мне самому это не по душе, капитан, – откликнулся помощник. Земная половина моей сущности явно засыпает именно тогда, когда я в ней нуждаюсь. Подумайте, как мало мы сумели узнать. Имя: Сибахл Хан Нуниен. С 1992 по 1996 – военный диктатор области вашей планеты от Южной Азии до Ближнего Востока, продержавшийся дольше остальных. И вероятно, пользовался всеобщим восхищением, как обычно бывает с подобными людьми; при нём не было свободы, но не было также и массовых убийств; не было и войны – пока на него не напал меньший диктатор из той же породы. Человек, рождённый, чтобы править, и знающий, как править; человек, которым не могли не восхищаться те, кого он называет овцами, и кому лучше, когда ими правят.
– И всё это ты узнал из того, что он тут сказал? Не сказал бы, что этого мало.
– Это не то, что для нас важно, – настаивал Спок. – Главный вопрос в том, почему он сбежал. Вот что я надеялся из него вытянуть. Но он разгадал мои намерения. Так что не слишком хороший я психолог.
– Понимаю, – задумчиво произнёс Кирк. – Пока мы не знаем этого, мы не можем знать, каковы могут быть его намерения – и насколько мы рискуем, оживляя остальных семьдесят или сколько их там ещё. Придётся попробовать какой-нибудь другой трюк… Но есть ещё одно. Что это был за вопрос насчёт того, не боится ли он, что никогда не боится? На секунду мне показалось, что я понимаю, к чему ты клонишь, но потом я запутался в твоих логических построениях. Нет ли тут тавтологии?
– Нет, капитан, – сказал Спок. – Хотя я старался представить это именно как тавтологию. Я пытался запутать, разумеется, не Вас, а коммандера Хана – и надеюсь, по крайней мере это мне удалось. Страх – естественная реакция, необходимая любому разумному существу, чтобы выжить. Не зная страха, человек не будет знать, когда следует обратиться в бегство; и всё же коммандер Хан бежал. Поскольку он утверждает, что никогда ничего не боится, какая ещё у него могла быть причина для бегства?
– Хм, – задумчиво сказал Кирк. – Я никогда не встречал разумного существа, которое в определённых обстоятельствах не чувствовало бы страха. И всё же говорил это очень убеждённо.
– Очень убеждённо, – кивнул Спок. И, капитан – это пугает меня.
Ничто, из того, что Спок говорил раньше, не могло бы так поразить Кирка. Ошеломлённый, он смотрел на своего офицера по науке – и в этот миг тишину в кают-компании нарушил резкий сигнал тревоги.
– Служба безопасности, Абрамс. Капитан, мы не можем найти Хана.
– Говорит Маккой. Здесь Хана нет. Мак Гиверс тоже нет нигде – даже в её каюте. И его там нет.
– Говорит транспортаторная. У нас тут часовой оглушён. Лейтенант Адамски исчез, и за последние полчаса зарегистрирован большой расход энергии.
– Говорит Скотт. Я…
– Ухура, что со Скотти? Восстанови связь!
– Канал молчит. И оружейная не отвечает.
– Спок, пошли туда кого-нибудь.
– Лифты не работают. Все аварийные выходы заблокированы.
Освещение заметно потускнело
– Батареи!
– Отключены, капитан. И вентиляция прекратилась.
– Инженерная! Скотт! Что происходит? Скотти!
И тут раздался голос Хана. Он шёл от станции Ухуры, хотя было совершенно непонятно, как Хан мог заставить повреждённую систему работать.
– В данный момент он не может говорить с Вами, капитан, – сказал Хан. – Боюсь, Ваш корабль теперь мой – вернее, наш. Почти все мои люди находятся на борту, у всех ключевых постов. Вентиляционные каналы перекрыты; у вас есть примерно десять минут, прежде чем вы задохнётесь. Вы согласны вступить в переговоры?
– Ухура, Вы можете связаться с командованием?
– Нет, сэр, моя станция мертва. Я не могу даже сбросить информационную капсулу.
– Блестяще, – тихо сказал Спок.
Оставалось только одно.
– Пятый уровень безопасности, мистер Спок. Затопите все палубы.
– Контроль отключён, капитан. Коммандер Хан оказался весьма способным учеником.
– А шестой? Это наполнит корабль радиоактивным газом из энергетического отсека, и почти все на борту погибнут, но…
– Нет, сэр, к нему тоже не пробиться. Не осталось ничего, кроме команды на уничтожение. Это ещё работает.
– Вам здесь, должно быть, уже душновато, – сказал Хан. – У вас не слишком много времени.
– Чего Вы хотите, Хан?
– Сдачи мостика.
– Нет, – отрезал Кирк.
– Как хотите. Всё равно это уже не имеет значения. Через десять минут все, кто находится на мостике, умрут.
Наступила тишина. Дышать становилось всё тяжелее. Скоро в сознании остался один лишь Кирк, а потом… потом…
Очнувшись, Кирк с удивлением обнаружил, что находится в комнате совещаний. Рядом были его починённые – слабые, но живые. Тут же находился Хан с группой людей, очень похожих на него. Люди с "Бухты Ботани" были, несомненно, прекрасными экземплярами человеческой расы – все, как на подбор, высокие сильные, здоровые, красивые и самое главное, отлично тренированные. И все были вооружены энтерпрайзовскими фазерами.
– Прекрасно, – сказал Хан, – теперь поговорим. Видите ли, капитан, ничего никогда не изменяется – кроме человека. Все ваши технические достижения – иллюзия; всего лишь инструмент, который использует человек. Человек – вот что всегда было главным. Усовершенствуйте машину – и вы удвоите свои возможности; сделайте человека более совершенным – и вы тысячекратно усилите их. Вы, капитан, я полагаю, принадлежите к такому же типу людей, что и я. С Вашей стороны будет разумно присоединиться ко мне.
Кирк ничего не ответил. Хан обернулся к Споку.
– Предложение заманчивое, – сказал Спок. – Меня восхищает Ваша тактика… но, боюсь, не могу сказать того же о Вашей философии. К тому же я знаю из истории, как самозваные сверхлюди относятся к полукровкам. Посмотрим, как Вы сами сумеете управлять кораблём.
– Смотрите. Моё предложение отменяется. Навигатор, приказываю взять курс на ближайшую колонизованную планету с космопортом и населением, не боящимся дисциплины.
– Убирайтесь к дьяволу, – ответил Спинелли.
– Именно так я и думал, – сказал Спок. – Вы, коммандер, можете хорошо знать "Энтерпрайз", но Ваши недавно ожившие соратники не могут. Думаю, это пат.
– Вы так считаете? Доктор Маккой, в Вашей лаборатории имеется барокамера, не так ли? Знаю, что имеется. Джокуин, отведите капитана Кирка в барокамеру. Закройте его там и понизьте давление до нуля. Полагаю, все здесь понимают, что это означает. Вы могли бы избавить его от этого. Всё что я от вас требую – обещания, что вы будете выполнять свои обязанности.
– Пусть никто, – резко произнёс Кирк, – не шевелит и пальцем, чтобы меня спасти. Это приказ.
– Я не блефую, – любезно заверил Хан. – Само собой, если вы позволите вашему капитану умереть, вы все последуете за ним в барокамеру, один за другим.
Кирк перехватил устремлённый на Хана взгляд широко раскрытых глаз Марлы. Она явно обнаружила что-то новое, о чём раньше не задумывалась.
Из динамиков послышался шум разъярённой толпы. Затем раздался незнакомый голос.
– Капитан, это Пол из комнаты отдыха. Я не могу больше их удерживать. Может, придётся нескольких убить.
– Тогда убивай.
– Нет! – вскричала Марла. – У меня там друзья… Хан, прошу тебя. Если бы я могла поговорить с ними… успокоить их… Совершенно незачем их убивать.
– Можешь попробовать, – разрешил Хан. – И постарайся, чтобы они поняли: в случае необходимости я не остановлюсь перед тем, чтобы убивать.
Двое охранников вытолкали Кирка; Марла вышла следом. Может, они и не были знакомы со схемой корабля во всех подробностях, но дорогу в лабораторию Маккоя знали хорошо. Они впихнули Кирка в барокамеру с таким равнодушием, будто всего лишь помещали в автоклав комплект пробирок. Дверь закрылась, и в следующую секунду Кирк услышал, как заработали откачивающие воздух насосы.
Почему-то он не чувствовал ни страха, ни подавленности – лишь ярость оттого, что его подвергают удушению второй раз в течение часа.
Так или иначе, он ничего не мог сделать.
Внезапно дверь с шипением открылась. Кирк осторожно шагнул наружу. Один из суперменов – тот, кого звали Джокуин – неподвижно лежал на полу, а над ним стояла Марла, неуклюже сжимая в руках тяжёлый гаечный ключ. Второго охранника нигде не было видно.
– С Вами всё в порядке? – дрожащим голосом спросила Марла.
