Текст книги "Прикрытие"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Джим Батчер
Прикрытие (Backup)

Давайте сразу кое-что проясним. Я не Гарри Дрезден.

Гарри – чародей. Подлинный, кристально честный волшебник. Он – Гэндальф вколовший внутривенно смесь из героина и «Red Bull», в большом кожаном плаще и с револьвером сорок четвертого калибра в кармане. Он готов плевать в глаза богам и демонам, если считает, что он прав. И к черту последствия! Пока, так или иначе, моему маленькому братцу удается оставаться достойным человеком.

Будь я проклят, если я знаю как. С другой стороны, я давно уже проклят. Меня зовут Томас Рэйт, и я – чудовище.

Компьютер в моём маленьком офисе тихо заиграл, привлекая моё внимание. Я поставил мелодию гимна нацистской Германии, который проигрывает всякий раз, когда мне приходят сообщения от членов моей семьи. Естественно, не от моего сводного брата Гарри. Гарри и электронная почта несовместимы, как Роберт Дауни и трезвость. Я имею в виду другую часть моей семьи.

Монстров.

Закончив убирать рабочее место, я глянул на часы. Оставалось пять минут до прихода следующей посетительницы. Я окинул быстрым взглядом салон, улыбнулся постоянной клиентке шутливо бранящейся с молодой стилисткой, работающей с ней, и вышел в холл. Повернув за угол, я спустился вниз по узкой лестнице и прошел десять футов по вызывающему клаустрофобию коридору, чтобы добраться до своего офиса. Сев за стол я движением мышки пробудил ноутбук к жизни. «Антивирус» просканировал письмо, и музыка снова заиграла, просигналив, что оно безопасно. Звук прозвучал с такой громкостью, что обычный человек смог бы услышать мелодию максимум от лестницы, но никак не из конца холла. Письмо от [email protected] было пустым, но в теме значилось:

«Re: За. бв. ен. Ие.»

Ох.

Супер.

Только этого мне не хватало.

На самом деле я никогда не наслаждался общением с этой половиной моей семьи, даже когда предметом беседы было что-то скучное – как например бизнес, имеющий отношение к войне между Вампирскими Коллегиями и чародейским Белым Советом. Чтобы это ни было, то во что меня хотела втянуть Лара, было плохой новостью.

Но когда это касалось Забвения, это было еще хуже.

В моем мобильном номер Лары был забит в быстрых вызовах. Я позвонил ей.

– Брат мой, – промурлыкала моя старшая сестра сладким, как мед голосом. Это был такой голос, который заставлял мужчин фантазировать на всякие грязные темы, которые они никогда не осуществят в действительности. – Ты мне почти не звонишь нынче.

– Я тебе никогда часто не звонил. Только периодически. – Я игнорировал соблазн, скользивший у неё в голосе. Она недавно питалась… или собиралась питаться сейчас.

– Чего ты хочешь?

– Ты получил моё письмо?

– Да.

– Есть проект, который я думаю, тебя заинтересует.

– Почему?

– Посмотри на него, – подсказала она. – Ты все поймешь.

Линия предположительно была безопасной, но мы оба знали цену такой безопасности. Ни один из нас не упомянул бы деталей по телефону и мы, конечно, не будем использовать слово «забвение». Слишком много Венаторов было раскрыто, слишком поздно мы осознали, что у врагов очень тонкий слух, и они могут без промедления принести войну в дома тех, кто беспечно небрежен и не следит за своим языком.

Прошло уже, примерно, восемь лет с тех пор, как я ввязался в войну Забвения. Я предполагал, я должен был знать, что у меня не получится избегать борьбы вечно. Лара – единственный другой Венатор Белой Коллегии, была совершенно занята её текущей деятельностью, а именно – проводя дни, манипулируя нашим отцом, как марионеткой, подвешенной на сверхъестественных ниточках, и управляя Белой Коллегией из тени позади его трона. Конечно, если что-то действительно случилось, она отправит меня одного улаживать все дела.

– Я занят, – сказал я ей.

– Ухаживаешь за питомцами? – протянула она. – Подстригаешь им мех? Проверяешь на блох? Приоритеты. Не забывай о приоритетах, брат мой.

Лара особенно раздражающая, когда у неё есть дело.

– Где ты хочешь встретиться?

Она рассмеялась, теплым, почти осязаемым голосом.

– Томми, Томми, мне, конечно, льстит, что ты хочешь побыть со мной, но нет. У меня не так много времени, чтобы проводить его, играя в твои игры. Я послала курьера со всем, что тебе надо, и… Мммммм… – Её голос превратился в чувственное, пронизанное удовольствием мурлыкание. – Ты знаешь правила. Не задавай слишком много вопросов, брат мой, – проворковала она. – Не забивай такую симпатичную голову всякими сложными вещами. Поезжай в свою квартиру. Поговори с курьером. Возьми задание. Или у тебя и у меня будет очень…. ааахххх….. дааа…. – Её дыхание ускорилось. – Очень серьёзная ссора.

Я услышал на заднем фоне другие характерные звуки и другой голос. Женский. Может быть два. Большинство из моей семьи не страдают тем, что вы зовете разборчивостью, когда это касается питания на смертных.

– Я бы сказал тебе, что ты была гораздо более приятной особой, до того, как ввязалась в эти игры серого кардинала, Лара, – сказал я. – Но ты и тогда была редкой сучкой.

Я положил трубку, прежде чем у нее появилась возможность мне ответить и, размышляя, поднялся по лестнице. Это всегда полезно, хорошенько подумать, пока есть время, прежде чем нагрянет настоящий ошеломляющий кризис. Таким образом, когда он приходит у тебя есть доли секунды на принятие решения, прежде чем что-то пришедшее из-за грани небытия начнет разрывать на кусочки твою душу, ты можешь пропустить излишние сомнения, сразу начав делать ошибки.

Когда ты имеешь дело с кем-то таким же умным, хитрым и порочным, как моя сестра, ты ничего не приминаешь за чистую монету. Она задумала что-то. И чем бы это ни было, это включает в себя давление на меня, чтобы я торопился. Лара хочет, чтобы я поспешил и действовал вслепую. Если она хочет, чтобы я что-то сделал, то, самое лучшее для меня не делать этого.

К тому же я не хотел, чтобы Лара начала думать, что я побегу куда угодно по её приказу всякий раз, когда она щелкнет пальцами. Еще более важным было то, что я не хотел попадать в зависимость от неё. Это был бы первый необратимый шаг к тому, чтобы попасть в еще более жесткие тиски, как она уже проделала с нашим отцом.

В любом случае я пока не мог уйти, у меня еще была работа.

И я был голоден.

Мишель Мэрион – старшая дочь уважаемого сенатора Мэриона, представляющего великий штат Иллинойс – приехала на стрижку, на пару минут раньше назначенного времени. Мои клиенты почти всегда так делают, особенно более юные. Мишель была брюнеткой, хотя этого нельзя было определить по её внешнему виду. Только её парикмахер знает об этом.

– Томас! – воскликнула она с европейским акцентом и улыбнулась мне. – Что ты сделал со своими волосами?

Я подстригся немного короче после того, как запущенная убийцей фейри горящая стрела опалила большой участок моих волос, – но это не та история, которой следует делиться со своими клиентами, особенно когда ты изображаешь модного французского стилиста.

– Дорогая, – произнес я, беря её за руки и целуя в обе щеки. Стоило моей коже коснуться её, как внутри меня вспыхнул Голод. Демон радостно встрепенулся и буквально через один или два удара сердца она затрепетала, её пульс ускорился и зрачки расширились. Голод повторил мне то, что всегда говорил о Мишель. Несмотря на то, что она выглядела очаровательной, благовоспитанной и нежной, её подавляемые желания были гораздо более темными, что делало её легкой добычей. Пальцы, скользящие сзади по её волосам, ощущение мужского тела, прижавшего её к стене – это было то, о чем она фантазировала. Она бы последовала за мной через холл по лестнице вниз без единого возражения. Я мог взять её там. Я мог удовлетворить её жажду, накормить Голод, забрать её жизнь и наполнить свою. Я мог оставить свою метку, разъедающую ей ум и душу, что заставило бы её постоянно приходить ко мне – охотно, пылко, страстно, чтобы получать еще. Снова, и снова, и снова…

Пока она не умрет.

Я заставил Голод отступить вглубь порочной части моей души и улыбнулся Мишель, прикрываясь акцентом так же легко, как натягивая итальянскую кожаную перчатку.

– Я почувствовал скуку, такую нудную скуку, дорогая. Я почти решился сбрить их все, просто чтобы всех шокировать.

Девушка рассмеялась, её щеки все еще пылали от возбуждения, проснувшегося от прикосновения моего демона.

– Ты не решишься!

– Не беспокойся, – заверил я ее, беря за руку и подводя к креслу. – Мужчины, которым нравятся такие вещи однозначно не мой типаж.

Она снова рассмеялась, и я поддерживал, пустую болтовню ни о чем до тех пор, пока не наклонил спинку её стула к сливу и начал мыть ей голову.

Голод вынырнул на поверхность нетерпеливый как всегда, и я позволил ему начать питаться на девушке.

Глаза Мишель слегка остекленели, когда я начал медленно, очень медленно, очень тщательно мыть ей волосы, делая в процессе полный массаж головы. Я чувствовал её мысли, скользящие в тщетных фантазиях, когда легкое тепло её ауры поднималось моим пальцам и плавно скользило в меня.

Голод кричал мне сделать больше, взять больше. Он кричал, что этого недостаточно. Но я так не сделал. Кормление было бы … восхитительным. Но это, возможно, причинило бы ей боль. Это могло даже убить её. Поэтому я продолжал спокойными, мягкими круговыми движениями всего лишь дегустировать её жизненную силу. Она вздохнула от блаженства, когда её фантазии растворялись в ласковой эйфории, и я вздрогнул от дикого желания дать волю своему Голоду и взять больше. В некоторые дни было сложнее, чем обычно сдерживать себя. Но это было то, что я делал. Это было то, что оставалось. Мишель уехала приблизительно час спустя с подстриженными и подкрашенными волосами, хорошо расслабившись, жизнерадостная и счастливая, приглушенно мурлыча в такт дыханию. Я наблюдал, как она уходит, а мой Голод ворчал от досады и тревожно метался в клетке, которую я создал для него в мыслях, разъяренный тем, что добыча убегала. Замерев, я обнаружил, что повернулся, чтобы пойти за ней. Моё тело напряглось, чтобы сделать шаг вперед, чтобы отвести её в какое-то тихое местечко и…

Я отвернулся в сторону и вернулся на своё рабочее место, начав привычно наводить порядок. Не сегодня. Однажды, без сомнения, Голод возьмет вверх надо мной, и будет питаться, и питаться до тех пор, пока не останется единственным хозяином моей души и тогда ничего не останется от меня. Но не сегодня.

Я оставил салон в надежных руках моих работников и пошел к своей машине – белому «Хаммеру» – огромному, дорогому и ужасно показушному. Но так же это было одно из наиболее крепких транспортных средств, которые может купить гражданский. Целые секции домов могу падать на него, не причиняя ничего кроме незначительных неудобств, в отличие от гигантских демонов-насекомых. И прежде чем вы спросите, откуда я это знаю, отвечу, что из личного опыта. Поэтому я знаю, что иметь в руках по-настоящему надежное транспортное средство это вовсе не плохая идея, особенно когда у тебя такие враги, как у меня: мои собственные плюс вся та милая компания, которую умудрился задеть мой младший брат.

Прежде чем я сел в джип я проверил двигатель, шасси и салон на наличие взрывчатки. Одна из причин, из-за которой Лара могла хотеть, чтобы я торопился, это то чтобы я в спешке залез в машину, повернул ключ зажигания и взрыв разбросал бы маленькие кусочки меня по всему Чикаго.

Я включил MP3-плейер с записью Моцарта в стиле исполнения Violent Femmes[1]1
  Рок группа США 1980 г.о.


[Закрыть] и с шумом поехал к дому, в котором снимал апартаменты. Я надеялся, что чего бы Лара ни хотела, это не заставит меня перерывать все медвежьи углы на земле. Снова. Даже, несмотря на то, что на наш вид вампиров не распространяются такие слабости остальных, как солнечный свет или бегущая вода, некоторые места, в которые меня забрасывали миссии Забвения, точно не были туристическими аттракционами.

Я жил в модном, дорогом здании, построенном на чикагском Золотом Берегу. Это не совсем соответствовало моим вкусам, но это было то место, где французский стилист Томо-уус может жить. Когда ты вампир первая вещь, которую ты осваиваешь еще в юности, это умение маскироваться и когда ты делаешь это, приходится досконально продумать каждый аспект легенды. Это было здание с высоким уровнем безопасности, но, несмотря на это курьер Лары будет ждать меня в моей квартире. У моей сестры были большие возможности.

Прежде чем выбраться из джипа, я откинулся на сиденье, чтобы подвесить под плащом вложенные в ножны кукри и аккуратно пристроить сзади на спине «Дезерт Игл», воткнув его стволом за пояс кожаных штанов и спрятав выпуклость за одеждой. Это пришло мне на ум за десять минут до назначенной встречи, напомнив, что ожидающий меня курьер может быть превосходным убийцей, скрывающимся внутри в ожидании моего появления, и мне не стоит снижать свою боеспособность.

Я поднялся к своей квартире и, сжав нож зубами, достал пистолет, держа его вниз стволом параллельно ноге. Потом я стал как можно левее от двери, открыл её и толчком распахнул. Никто не открыл стрельбу. Я замер на мгновенье, выжидая и прислушиваясь, и уловил две вещи – глухие удары учащенного сердцебиения и запах её шампуня.

Её шампуня. Я лихорадочно зашел в комнату, отбрасывая оружие, и Жюстина бросилась ко мне от окна на противоположной стороне помещения. Ее руки обвились вокруг меня, и я должен был напомнить себе, что если не буду сдерживать себя, то могу причинить ей боль, обняв её с максимальной силой, на которую был способен. Жюстина прижалась еще сильнее, словно хотела раствориться во мне. Она издала тихий всхлипывающий смешок и прижала своё лицо к моей футболке.

Она ощущалась так хорошо… такой мягкой, теплой и живой. Мы просто застыли там надолго, прижимаясь один к другому. Мое тело затрепетало от желания, и миг спустя мой Голод взвыл от бешеной похоти.

Жюстина. Наша самка, наша бутылка марочного вина, наша, наша, наша. Так много ночей помнящих её крики под нами, так много разных вздохов, так много прикосновений – таких богатых, теплых, сумасшедшим потоком льющих в нас жизнь.

Я проигнорировал демона, но пока блокировал его, я, не задумываясь, поднял правую руку и погладил её по волосам.

Боль. Боль, такая нереальная, такая всепоглощающе сильная, что я не могу в должной мере описать это, волной поднялась вверх по моей руке, словно вместо мягкости этих волос я прикоснулся к высоковольтному кабелю. Я зашипел и чисто рефлективно отдернул руку.

Солнечный свет, святая вода, чеснок и кресты не представляют ни малейшей опасности для инкубов Белой Коллегии. Но прикосновение того, кто действительно любит, и любим – это совсем другая история.

Я посмотрел на руку. Она моментально покрылась волдырями. Жюстина с огорчением на прекрасном лице отшатнулась от меня.

– Извини меня, – прошептала она. – Извини, я не подумала.

Я покачал головой.

– Все в порядке, – произнес я, тихо отступая от неё на шаг, в то время как демон в моих зрачках кричал от разочарования. Она чуть прикусила губу и заглянула мне в глаза. Прошло очень много времени с тех пор, как я встречался с Жюстиной лицом-к-лицу. Я забыл, какой прекрасной она была. Линии её лица едва уловимо изменились. Она сейчас выглядела более стройной, более уверенной, более жесткой. Возможно, я переборщил в общение с существами, которые были бессмертными или практически таковыми. Так легко забыть, как много может измениться за несколько лет.

Её темные волосы, конечно, канули в лету. Они выросли такими же пышными, длинными и вьющимися, как и раньше, но теперь они были серебристо-белые. Это я сделал с нею такое: питаясь на ней, высушив её практически до самой смерти, почти вырвав жизнь из её тела, пытаясь накормить Голод.

Я на мгновенье закрыл глаза, вспоминая это удовольствие, и по моему телу пробежала дрожь. Я почти убил женщину, которую любил. Думать об этом было невыносимо. Когда я снова открыл глаза, Жюстина невозмутимо смотрела на меня спокойным и понимающим взглядом.

– То, что ты хочешь, не делает тебя монстром, – сказала она очень мягким голосом. – Имеет значение только то, что ты делаешь.

Вместо того чтобы ответить ей я повернулся и закрыл дверь, потом поднял моё снаряжение. Не по-джентельменски оставлять оружие лежащим повсюду на полу. К тому же оно дисгармонировало с дизайном квартиры. Я смотрел на Жюстину краешком глаз – такую манящую, такую желанную в её элегантной одежде бизнес-леди, соответствующую статусу Лариного дорогого консультанта. Или доверенного курьера.

– Голод мне в глотку. – Прошипел я, голосом, звенящим от внезапно нахлынувшей злости.

Жюстина удивленно глянула на меня.

– Что случилось?

– Лара, – выпалил я. – Что она сказала тебе?

Жюстина нахмурившись, медленно покачала головой, глядя на меня словно пытаясь, почесть мои мысли по выражению лица.

– Она сказала провести с тобой брифинг и сообщить все, что тебе необходимо знать, – ответила она. – По каким-то причинам, ничего нельзя было записать. Я должна была все запомнить и сообщить это тебе, наедине, вместе с некоторыми фото. Здесь. – Она положила тонкую руку на чемоданчик, который лежал на кофейном столике.

Я пристально на неё посмотрел. Потом медленно опустился в одно из кресел, стоявших в холле моей квартиры. Оно не было удобным, зато было очень, очень дорогим.

– Мне необходимо, чтобы ты передала мне все, что она тебе сообщила, – сказал я. – Абсолютно каждое слово.

Жюстина хмуро посмотрела не меня.

– Почему?

Потому что знание определенных вещей, даже простое знание о них, может быть опасным. Жюстина предоставляла мне информацию о внутренних операциях Лары, которую я в свою очередь предоставлял Гарри, а через него и Белому Совету. Если Лара узнает об этом, то, чтобы отмстить мне может бросить Жюстину в пекло Войны Забвения. Если она сделает это, я буду готов убить свою сестру.

– Мне надо, чтобы ты доверяла мне, любимая, – произнес я тихо. – Но я не могу сказать тебе.

– Но почему ты не можешь мне ничего рассказать?

Настоящей занозой в заднице был этот вечный вопрос о Войне Забвения.

– Жюстина, – сказал я, протягивая руки. – Пожалуйста. Доверяй мне.

Жюстина прищурив глаза, настороженно размышляла, что заставило меня вернуться на некоторое время назад в прошлое. Это было не то выражение, которое я привык видеть на её лице.

Нет. Я привык видеть взгляд полный оцепеневшего удовлетворения после того, как я питался, или страстного желания, когда я подкрадывался к ней, или сокрушительного экстаза, когда я брал её…

Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и снова запихнул демона в клетку.

– Мой бедный Томас, – прошептала она тихо, когда я открыл их снова. Она сидела за столиком напротив меня, её темные глаза были полны сочувствия. – Когда мы были вместе, я никогда не осознавала, как тяжело это было для тебя. Твой демон гораздо сильнее, чем у остальных. Сильнее чем у всех, кроме неё. Не так ли?

– Это имеет значение, только если я этого захочу, – ответил я более резко, чем хотел. – Что означает, что это не имеет значения. Расскажи, Жюстина. Пожалуйста.

Она сложила руки на груди, сильно прикусив губу.

– На самом деле почти нечего рассказать. Она велела сообщить тебе, что сообщение, которое пришло к ней по обычным каналам, гласило, что Леди Темной Реки в городе. И что ты знаешь, что должен сделать в связи с этим. – Она открыла кейс и, достав из него полностраничное фото, протянула его мне через стол. Оно было зернистое, но достаточно большое, чтобы отчетливо различить изображение молодо выглядевшей крепкого сложения женщины, садившейся в такси в аэропорту О’Хара. Время, указанное на фото, гласило, что оно было сделано этим утром.

– Да, – произнес я тихо. – Я знаю её. Я думал, что она мертва.

– Лара сказала, что эта персона взяла ребенка, – продолжила Жюстина. – Конечно же, она не уточнила, как она узнала про это. Она передала тебе, что её цель помочь тому, кто принес ей много пользы.

Я почувствовал болезненное недомогание, когда Жюстина достала вторую фотографию и бросила её через стол.

На этот раз фотография была предельно простой. Холл. На двери, верхняя часть которой сделана из матового стекла, виднеется простая черная надпись: «Гарри Дрезден, чародей». Дверь была закрыта, но я смог разглядеть очертания женской фигуры, склонившейся возле высокой, худощавой фигуры мужчины.

Время на фото указывало, что оно было сделано два часа назад.

Так.

Зря я подозревал сестру. Лара все же пыталась оказать мне услугу. Она защищала Жюстину за ширмой общих правил. И пока я возбуждался от стрижки волос и ублажал мой Голод и мою паранойю, Стигийский Орден Сестер обвел моего брата вкруг пальца, чтобы вернуть обратно одну из их чудовищных матрон.

Жюстина никогда не была глупой. Даже когда она была полностью под моим влиянием, она держала свои глаза широко раскрытыми.

– У него проблемы, не так ли?

– И он пока про них даже не догадывается, – пробормотал я глухо.

Она, размышляя, чуть надула губы.

– И ты не можешь сказать ему, в чем дело, верно? Не больше чем ты можешь сказать мне.

Я беспомощно глянул на неё.

– Что ты собираешься сделать? – спросила она.

Я поднялся и вернул на место нож и пистолет.

– Он мой брат, – твердо произнес я. – Я собираюсь прикрыть ему спину.

– И как ты собираешься объяснить все это ему?

Я рывком натянул пару кожаных перчаток и повернулся к ней – теперь я мог взять её руки, пожать их нежно, прежде чем я уйду.

– Если он думает, что помогает ей, а ты вмешаешься, он ничего не поймет, – озабоченно проговорила Жюстина. – Как ты собираешься объяснить это ему, Томас?

Как хреново быть Венатором.

– Я не собираюсь, – ответил я тихо.

Потом я и мой демон вышли, чтобы продолжить веками длящуюся скрытую войну и помочь моему брату.

И я надеялся, что эти две вещи не будут взаимоисключающи.

У Жюстины был шофер, который в ожидании её звонка накручивал круги вокруг квартала. Она позвонила. Я проводил её до лифта. Всю дорогу через холл мы держались за руки. Мы не разговаривали, тем не менее, когда приехал лифт, она улыбнулась мне и поцеловала мои пальцы через перчатку.

Потом она уехала.

Технически внутри меня всегда было огромное пустое место – чем, собственно говоря, и являлся Голод. Так что я сказал себе, что нет повода переживать, и вернулся в квартиру, чтобы приступить к работе.

Только для галочки, я попытался дозвониться до Гарри, прежде чем покинуть квартиру. Домашний номер отозвался длинными гудками, а рабочий ответил голосом автоответчика. Я оставил сообщение, что мне надо срочно поговорить с ним, но было очень сомнительно, что он успеет получить его вовремя. Я поморщился, когда достал мобильный из кармана и положил его на кухонную столешницу. Не было никакого смысла таскать его с собой. Техника не очень хорошо чувствует себя рядом с магией. Чтобы гарантировано убить телефон не нужно даже разбрасываться заклинаниями, достаточно провести двадцать или тридцать минут в компании Гарри, когда у него плохое настроение.

Моих собственных зачаточных навыков искусства точно не хватит, чтобы представлять серьезную опасность для телефона, но как только я использую поисковое заклинание для того, чтобы найти брата то приём сигнала все равно будет дрянной.

Гарри может буквально петь соловьем, рассказывая о магии. Он может часами разглагольствовать и разглагольствовать о том, как магия исходит из чувств. О том, как она глубоко связана с самой сутью вашей души. А затем он подведет под все это какую-нибудь полубожественную и полубезумную философию, которую он топорно сколотит из комиксов и слов святых. И будет еще час рассуждать об ответственности обладающих Силой. Дайте ему только заговорить про это, и он будет трещать, и трещать не умолкая.

Для кого-нибудь на уровне Гарри это должно быть существенно. Для остальных же из нас все, что нужно знать про магию: это – искусство и опыт. Любой может изучить его в той или иной степени. Но очень мало людей могут быть действительно хороши в искусстве. Оно требует множества практики и терпения, оно заставляет вас уставать, оставляет вас с головной болью и мышечными спазмами, и у каждого будет свое собственное и единственно верное мнение, как лучше и правильнее заниматься магией.

Гарри мастер в этом искусстве, примерно на уровне объединенных докторских ступеней из МТИ, Гарварда, Йеля и Оксфорда. Для сравнения, – мне потребовалось шесть месяцев под его непосредственным руководством, чтобы изучить кое-какие полезные трюки, что означало, что я пропустил всю теорию и прочую чепуху и сразу же сконцентрировался на практике.

Это заняло у меня на несколько минут дольше, чем потребовалось бы брату. Чтобы создать связь с потрепанным близнецом-амулетом Гарри я использовал серебряный амулет-пентаграмму, который мне дала мама на мой пятый день рожденья.

* * *

Ранняя весна в Чикаго отличается поистине сумасшедшим набором погоды. Эта весна была удивительно мягкой и к тому времени, когда я создал поисковое заклинание, чтобы найти младшего брата, день переходил в приятно освежающий вечер.

Я держал серебряный амулет в правой руке, на цепочке обмотанной вокруг пальца, так чтобы оставалось пять или шесть дюймов, на которых свисала пентаграмма. Кулон постоянно раскачивался вперед-назад в одном направлении, куда бы я ни поворачивался, как если бы направлялся маленьким гироскопом. Я заплатил небольшое состояние за парковку «Хаммера», надеясь, что деньги были потрачены с толком. Теперь я следовал за направляемым заклинанием, раскачивающимся кулоном через просторы Миллениум-парка.

Миллениум-парк один из немногих на самом деле милых и красивых парков в центре огромного города. Расположенные вокруг и прилегающие к нему здания выглядели как нечто вдохновленное живописью Эшера в период либерального химического экспериментирования студента второкурсника, но даже так в нем было какое-то сумасшедшее очарование. Даже не смотря на то, что практически наступила ночь, в парке царила жизнь. Роллердром оставался открытым до десяти каждую ночь, а если еще были желающие кататься – иногда даже позже. Дети и взрослые резвились повсюду. Прогуливались пары. Одетые в униформу полицейские патрулировали парк, чтобы быть уверенными, что добропорядочные граждане Чикаго защищены от хищников.

Я заметил одиноко идущего впереди меня Гарри. Он был на голову выше окружающих его людей, ростом примерно как профессиональный игрок в баскетбол, и выглядел как сплошные неприятности в большом черном плаще. Он опустил голову и сосредоточенно следил за чем-то, что держал в руках, наверно его собственное поисковое заклинании. Я поспешил сократить расстояние до того, как он минует роллердром, чтобы начать сопровождать его.

И тут я понял, что меня преследуют уже около двадцати секунд.

Кем бы они ни были, Стигийка не сказала им, что они имеют дело с вампиром. Они держались по ветру. Я принюхался. Шальной ветерок донес до меня запахи нескольких дюжин человек, которые были поблизости; зловоние нескольких мусорных корзин; ароматы нескольких торговцев сладостями, развозящих свои деликатесы на тележках, и резкую, специфическую вонь из смеси гниющего мяса и застарелого пота, плохо скрытую под нескольких слоями дезодоранта. Вурдалаки. Двое.

Это было нехорошо. Как и я, вурдалаки значительно превосходили людей. Они были дешевым пушечным мясом для сверхъестественного мира. Несомненно, Стигийка наняла их на тот случай, если в дело вмешаются Венатори. С одним вурдалаком я могу справиться безо всяких проблем. Несмотря на то, что они на редкость сильные, быстрые и злобные и привыкли убивать, в них нет ничего, с чем я бы не разобрался. Но все же, когда их двое картина меняется. Это означает, что если у них достаточно много мозгов, чтобы держаться на расстоянии, они могут сделать весьма сложной, а то и невозможной задачу их уничтожения, не поднимая при этом лишнего шума, и не пострадав самому.

Честно говоря, спешащие головорезы обычно не отличаются высоким уровнем интеллекта, но сейчас было не очень подходящее время для того, чтобы делать скоропалительные предположения о противнике. Я ускорил шаг, пытаясь догнать Гарри, при этом, притворяясь, что не замечаю вурдалаков. Гарри повернул в сторону и поспешил через парк прямо к Павильону. Это огромное здание, которое мне всегда казалось похожим на средневековый монгольский походный шатер. Гигантская шапка Аттилы, превращенная в здание, где регулярно проходили концерты для добропорядочных горожан Чикаго. Тем не менее, сегодня ночью Павильон был пустой и мрачный. Он должен был быть заперт и, наверное, так и было. Впрочем, замки никогда не были значительной помехой для моего брата.

Он подошел к двери, которая находилась со стороны сцены Павильона, и открыл ее, распахнув внутрь. Я поспешил за ним, выкрикивая его имя. Я был на расстоянии пятидесяти ярдов от него, но все же он меня не услышал.

Зато услышали вурдалаки. Один из них прорычал что-то другому и их шаги перешли в бег.

Я побежал быстрее. Я обскакал их в этом беге до двери, и мы с демоном захлопнули её с такой силой, что деформировали металлическую дверь, заблокировав вход.

– Гарри! – прокричал я. – Гарри, нам нужно поговорить!

Вурдалаки ударили в дверь и попробовали её открыть. Удача не улыбнулась им с первой попытки, но они начали дергать её, пытаясь выломать. Дверь была всего-навсего из железа. Она не задержит их надолго.

Внутренняя часть здания была пустой и практически неосвещенной, за исключением слабого зеленоватого сияния которое проходило через несколько комнат, тускло переливаясь, словно отражаясь от множества зеркальных поверхностей. У моего демона не было никаких трудностей со зрением даже при таком освещении, и я бесшумно пошел через холл, следуя за слабым источником света впереди.

Где-то сзади раздался визг разрываемого металла, вурдалакам все же удалось сорвать дверь с петель. Один из них рыча, ворвался внутрь. Высота и тембр его голоса менялись пока он сам менял форму, становясь менее похожим на человека и более опасным и приспособленным к погоне за добычей.

Я завернул за угол и побежал к высокой, освещенной зеленым сиянием фигуре в темном плаще, замершей в конце коридора. Спустя пару шагов я понял, что поисковое заклинание, за которым я следовал, показывало вовсе не на этого человека.

Я выхватил из-под плаща «Дезерт Игл» и начал стрельбу. Фигура чуть пригнулась, подняла руку и, пули отскочив от нее, начали рикошетить от бетонных стен коридора. Магическая защита. Стигийка. Движение руки и сферический сгусток света вспыхнул передо мной. Я поднырнул под него, но пришедшее следом заклинание учло мое движение и обрушилось на меня.

Это была вспышка ослепляющего света и мгновенье обжигающего жара. Мне показалось, что сейчас наступит агония, но это оказался всего лишь приступ сбивающего с ног головокружения. Я поднялся на ноги как раз к тому моменту, когда первый вурдалак, чьи руки удлинились примерно в половину и теперь заканчивались гротескными когтями, а лицо вытянулось в клыкастую, оскаленную морду, повернул за угол и бросился ко мне.