Текст книги "Прекрасная мечта"
Автор книги: Джил Лэндис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
– Вы совершенно правы. – Кому, как ни ему, знать это!
Она подошла к стоявшему у стены маленькому органу и провела пальцем по дубовой крышке клавиатуры.
– Вы играете? – спросила она, взглянув на него поверх плеча.
Он покачал головой, но потом сообразил, что в полутьме она этого может не увидеть.
– Нет. Играла моя сестра, Салли.
– О! – Эва оперлась одной рукой на инструмент. – Мать Лейна?
– Да.
– А что с ней случилось?
Он инстинктивно почувствовал, что она собирается задать этот вопрос. Он начал было отвечать, но его горло точно сдавило железной рукой, и он судорожно сглотнул. Эва ждала. Наконец он вымучил:
– Она умерла.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже. – Он знал, что лучше было бы просто пожелать ей спокойной ночи, но она, стоящая спиной к огню, сконцентрировавшая на нем внимание и вызывающая его на откровенность, будто взяла его в плен. Ее присутствие удерживало его здесь.
– Лейну, должно быть, тяжело было пережить это.
– Тяжело.
Она заметила, как его брови слегка сдвинулись, и поняла, что его мысли занял Лейн и его утрата.
– Я буду очень стараться, мистер Кэссиди. Не волнуйтесь за Лейна, пока будете в отлучке. Спокойно занимайтесь своими делами.
Не в силах сдержать улыбку, Чейз на мгновение прикрыл глаза и тряхнул головой.
– Постараюсь, мисс Эдуарде, – заверил он ее. – Я очень постараюсь.
Прижавшись к стене, полностью одетый, Лейн сидел на кровати в полном мраке, держа на коленях оружие. Заряжать и разряжать самовзводный револьвер «Смит и Вессон» в темноте было его излюбленным развлечением, которое ему никогда не наскучивало. Иметь при себе оружие означало чувствовать себя сильным и уверенным. С того времени, как он стал носить оружие, мечтая испытать его в действии, он был уверен в том, что никто не сможет причинить ему вреда, никто не одолеет его.
Он крутанул барабан и прицелился в туманное очертание двери. Потом медленно, осторожно положил револьвер на кровать и прикинулся, что забыл о нем. Потом, будто услышав какой-то шорох за окном, выбросил вперед руку, в мгновение ока схватил револьвер и прицелился в воображаемую жертву.
У него была такая же быстрая реакция, какую молва приписывала Чейзу. Он мог даже не проверять уровень своего мастерства. Он тренировался, как только выпадал случай. Револьвер легко выходил из кожаной кобуры с вытисненной розой и так же легко входил обратно. Пока ему доводилось стрелять только по учебным мишеням, но он знал и о том, что его оружие способно калечить и убивать. Другой владелец доказал бы это в два счета.
Лейн наощупь нашел кобуру и сунул в нее револьвер. Потом положил портупею на постель рядом с собой и закинул ногу на ногу. Это просто удивительно, что его дядюшка все еще продолжает беседовать с Эвой Эдуарде. Да этот неотесанный тип в жизни никому вежливого слова не сказал. Тем не менее, из-за закрытой двери до Лейна доносились их приглушенные голоса.
А как бы среагировала мисс Эва, если бы он продемонстрировал ей свое искусство владения оружием? Такая изнеженная барышня, как она, наверняка бы грохнулась в обморок.
Он на мгновение дал волю фантазии и представил себе, как Эва ахает и охает, пока он с молниеносной быстротой и поразительной ловкостью расправляется с воображаемым врагом. А потом с такой же быстротой прячет оружие в кобуру и успевает подхватить ее, лишившуюся чувств и уже готовую рухнуть наземь. А потом он прижмет ее к груди и положит к себе на колени.
А что если он поцелует ее? От этой мысли Лейна бросило в жар, и кровь побежала по его жилам. У него так запульсировало в висках, что он отложил оружие и начал их яростно тереть. Неосознанный страх вдруг родился в его душе, тот самый глухой ужас, который охватывал его всякий раз, как он вспоминал обстоятельства смерти своей матери и то, что ему пришлось пережить после.
А где был Чейз, когда он в нем так нуждался?
За решеткой.
По мнению дядюшки, отсидка стоила вины, потому что Чейз Кэссиди угодил в тюрьму не только за то, что был членом одной из самых опасных банд на диком Западе, но и за то, что он отомстил за смерть своей сестры.
Но эти годы лишили Лейна обоих. Как Чейз никогда не сможет эти годы вернуть, как не сможет исправить то, что за время его отсутствия произошло, так Лейн никогда не сможет простить его.
И вот теперь Чейз вернулся и вознамерился обращаться с ним, как с ребенком. Такое унижение он едва мог вынести. Сегодня днем он опозорил его перед всеми работниками, заявив, чтобы он перестал канючить, чтобы его взяли на выезд. А потом, в присутствии мисс Эдуарде, чуть не приказал вымыть руки перед ужином, как будто он малолетка какой-нибудь.
Он вздрогнул, как от выстрела, от звука захлопнувшейся двери дядиной спальни, скорчился на кровати и уставился на стену, разделявшую их комнаты. Страх, который мучил его раньше, начал потихоньку уползать назад, туда, откуда он появился, в самый темный уголок его души.
Чейз продолжал занимать его мысли, и он чуть не плакал от злости на единственного родственника, который обращался с ним, как с несмышленышем. К тому же Чейз Кэссиди вообще не имел на это права. После всех этих лет.
Лейн встал и нырнул под кровать, безошибочно нащупав свою седельную сумку, которую там прятал. Револьвер он сунул в кобуру, а кобуру – в сумку, а потом затянул перехватывающие ее ремни. Скоро уже утро, Чейз не из тех, кто позволит ему бить баклуши вместо того, чтобы идти в школу.
Он стянул с себя льняную сорочку, потом сбросил сапоги и штаны и растянулся поверх одеяла. Только одно обстоятельство примиряло его с тем, что Чейз с ребятами уедет, а ему придется сидеть дома: присматривать за ним поручили мисс Эве.
ГЛАВА 4
Последние аккорды органа растворились в неподвижном теплом воздухе, наполнявшем гостиную. Эва закрыла нотную тетрадь, затем откинулась на спинку стула и вздохнула. Стряхнуть с себя оковы, связывающие ее с прежней жизнью, оказалось тяжелее, чем она думала. Прошлое особенно напоминало о себе вечерами, когда пустота и безмолвие дома начинали тяготить ее. Она обнаружила, что с нетерпением поджидает возвращения Лейна из школы. Чейз и остальные отсутствовали уже примерно неделю, и за все это время Лейн не доставлял ей никаких хлопот. Он был общительным, если не сказать чересчур говорливым. Она понемногу привыкла к его манере то и дело улыбаться, не показывая своих подлинных чувств. Они часами занимались какими-нибудь делами, и каждый раз он добровольно вызывался ей помочь. Он много рассказывал о ранчо, но ни разу ни словом не обмолвился о своем дяде, о школе или о друзьях, которые у него, наверное, были.
Она встала, потянулась и направилась к окну. За эту неделю она переделала кучу дел, зато теперь в доме был порядок, а готовить ей приходилось только для себя и для Лейна, поэтому она обнаружила, что у нее полно свободного времени.
Она и Лейн очень приятно проводили время вместе. Он поднимался рано и ехал осматривать угодья. Собираясь уходить, он стучался в дверь комнаты Эвы и будил ее. Эва одевалась, готовила ему завтрак и собирала еду с собой в школу, а после его ухода начинала печь хлеб, прибирала в доме и застилала постели. До сих пор ей не приходилось самой заниматься стиркой, но она прилежно изучила, как проходит этот процесс, по книге.
Отодвинув одно из потертых одеял, занавешивающих окно, она смотрела на бескрайние просторы равнин. Через пару минут она заметила на горизонте силуэт одинокого всадника. Когда Кудлатый залаял, соскочил с крыльца и резво помчался навстречу, Эва не сомневалась, что это Лейн возвращается. Вдруг оказалось, что ей доставляет удовольствие делать с ним уроки, потому что мальчик по-настоящему расслаблялся только тогда, когда они вдвоем усаживались за кухонным столом. И выяснилось, что ей временами даже удается его рассмешить.
Поспешив в кухню, она достала из хлебного ларя, стоявшего у дверей, тарелку с рассыпчатым печеньем. Лейн уже въехал во двор, но, прежде чем войти в дом, расседлывал, кормил и поил свою лошадь. Наконец он вошел через черный ход. Его седельные сумки были переброшены через плечо. А сам он улыбался одними уголками губ.
– Как дела в школе? Улыбка мгновенно потухла.
– Все нормально. – Он пересек кухню и направился прямо в свою комнату.
Вернулся он через несколько минут, держа в руках тетрадку для письменных работ, ручку и пузырек чернил. Он разложил все это на столе и пододвинул стул.
– Я думала, что мистер Кэссиди вернется домой раньше, – заметила она, садясь за стол напротив него.
Лейн передернул плечами и бросил на нее отсутствующий взгляд, который у него получался сам собой. Его угольно-черные глазищи абсолютно ничего не выражали. Он плюхнулся на стул и потянулся за печеньем.
– По-моему, они забрались гораздо дальше на север, чем предполагали. Вероятно, их нужно ждать, самое позднее, к завтрашнему вечеру.
– А ты беспокоишься? – поинтересовалась она непринужденно.
Рука с печеньем замерла на полпути ко рту. Он, казалось, был застигнут врасплох ее вопросом.
– Нет. С чего бы это вдруг?
– Разве это не опасное занятие, пасти скот?
– Не думаю, что мой дядя считает это опасным.
– Но я слышала, что это именно так. И я просто хотела знать, волнуешься ли ты за него, только и всего.
Она решила, что он ответит откровенностью на ее откровенность. Не тут-то было.
– Я никогда не волнуюсь за дядюшку Чейза. Он в состоянии сам о себе позаботиться.
Она взглянула на тарелку с печеньем и потянулась к ней, чтобы подвинуть один сладкий кружочек, который едва не вываливался через край, а потом опять подняла глаза на Лейна.
– Ты знаешь, Лейн, я же не слепая и не могу не видеть, какие между вами двоими напряженные отношения.
– Может, приступим? – Он явно был не прочь сменить тему.
По его мрачному тону, она поняла, что дальше продолжать задавать вопросы, затрагивающие щекотливые моменты, бесполезно.
– Да, и вот еще что. Скажи, а не мог бы ты завтра свозить меня в город?
Поскольку Чейз Кэссиди находился в отлучке дольше, чем она рассчитывала, Эва решила посвятить субботу поездке в город за кое-какими покупками. Это путешествие даст ей возможность осмотреться, возможно, познакомиться с новыми людьми и закупить провизию.
– В город? Она улыбнулась.
– Ну да, в город. В Последний Шанс. Мне нужно зайти к Карберри, пополнить кое-какие запасы. Мне кажется, что в кладовой твоего дяди не хватает многих приправ, и потом это ведь очень здорово – проветриться и осмотреться. А самое подходящее время для этого – когда остальные отсутствуют.
Похоже, подобная перспектива не привела его в восторг, однако он, пожав плечами, согласился.
– Думаю, завтра утром я могу быть в вашем распоряжении.
– Вот и чудесно. А теперь приступим к работе. Что на сей раз?
– Математика. Я уже понял, что с этим у меня самые большие нелады, – пробурчал он, не поднимая глаз.
Она подалась вперед, положила локти на стол и улыбнулась.
– А я бы хотела сегодня дать тебе письменное задание. Так я проверю, как у тебя обстоят дела с грамматикой и орфографией. А математикой мы и так каждый день занимаемся.
– Вы хотите, чтобы я что-то написал!
Эва кивнула. Она взяла тетрадь, открыла ее, положила на стол и пододвинула к Лейну.
– Что если… – Она барабанила пальцами по столу, задумчиво уставившись в потолок. – Что если тебе описать любимое детское воспоминание? Заголовок – на твой вкус.
Его глаза, устремленные на нее, были пустыми, почти мертвыми. Эва ободряюще улыбнулась.
– Приступай. Время неограниченно. Пиши о чем-то, что ты запомнил, что произошло с тобой, когда ты был еще маленьким. А я займусь приготовлением ужина. – Она послонялась по кухне, покопалась в бочонке с солониной, стоявшем в кладовке, затем выбрала несколько картофелин из мешка – оба Кэссиди обожают картошку и предпочитают ее всем остальным овощам.
Занявшись чисткой картофеля, Эва одновременно обдумывала целый комплекс упражнений, которые помогли бы ей разобраться в проблемах мальчика. Затем, решив, что тишина как-то затянулась, она подняла голову и обнаружила, что с того момента, как она дала Лейну задание, он даже не пошевелился.
Его плечи были напряжены, спина прижата к спинке стула, глаза превратились в щелочки – так нависли над ними темные брови. Обе его руки лежали на столе ладонями вниз. Он даже не сделал попытки взять ручку и просто продолжал бессмысленно пялиться на чистую страницу тетради.
– Лейн?
Он вздрогнул, оторвавшись от своих мыслей, так резко, как будто она ударила его. Когда он поднял на нее глаза, она чуть не отпрянула назад, напуганная сверкавшей в них глухой яростью.
– Лейн, что случилось? – прошептала она. Перемена, которая произошла с ним в считанные секунды, была столь разительна, что ее всю затрясло.
– Не буду я этого делать!
Неистовая злоба вырвалась наружу, подобно лаве из жерла вулкана. Он так резко вскочил со стула, что тот перевернулся и грохнулся на пол. Его руки сжались в кулаки. Грудь тяжело вздымалась. С диким видом подскочив к столу, он схватил пузырек с чернилами и швырнул его в сторону. Тот перелетел через всю комнату и врезался в стену. Стеклянная посудина разлетелась вдребезги, забрызгав все чернилами.
– Лейн, – мягко произнесла Эва, протянув к нему одну руку, как будто призывая его утихомириться. – Все в порядке, Лейн. Мы смоем чернила, а потом попробуем сделать что-нибудь еще.
– Нет. Больше никаких уроков. Не сегодня. Эва почувствовала, что ее колотит, как в ознобе.
Что же такое на него нашло? Уж не одна ли это из вспышек бешенства, о которых предупреждал Чейз?
– Ну ладно, – медленно произнесла она. Тон ровный. Голос не повышать. Надо казаться невозмутимой и спокойной. – Если ты не в настроении сегодня, мы больше заниматься не будем. Подними стул и убери свою тетрадь. Отмой пока чернила, а я тем временем накрою на стол.
Она видела, какие усилия он прилагает, чтобы взять себя в руки и хоть немного отдышаться. Он все еще продолжал смотреть на тетрадь, как на ядовитую змею, а потом пнул ногой стул и бросился вон из кухни.
Не собираясь оставлять его в таком состоянии, Эва шла за ним по пятам. Она вошла в его комнату, причем ей пришлось приложить немало сил, чтобы открыть дверь, которую Лейн чуть не захлопнул перед ее носом.
– Не спешите, молодой человек, – сказала она с максимальной строгостью, на которую была способна, твердо намереваясь не пойти по стопам прежних домоправительниц. Она не собиралась позволять шестнадцатилетнему балбесу помыкать собой, как ему вздумается, независимо от того, насколько он высок, силен и зол.
– Предупреждаю, Эва, лучше оставь меня в покое.
Она замахала пальцем у его носа.
– И я тебя предупреждаю. Твой дядя оставил меня тут следить за порядком. И если я велю тебе вести себя прилично и убрать весь этот кавардак на кухне, значит, так оно и будет.
Он шагнул к ней. Руки его были стиснуты в кулаки. Он даже трясся от едва сдерживаемой ярости. Эту ярость выдавало его искаженное лицо. Неприкрытая враждебность, сверкавшая в его глазах, напугала ее, но ей доводилось противостоять и более взрослым, и более крепким мужчинам, нежели Лейн Кэссиди. И теперь она не собиралась идти на попятный.
Эва набрала в легкие побольше воздуха, чтобы успокоиться, поскольку хоть один из них двоих должен был сохранять ясность мышления.
– Слушай, – начала она, понизив голос, но без всяких там заискивающих ноток. – Мне нужна эта работа. Если ты хочешь выжить меня отсюда, то знай: для этого нужно больше, чем твои дурацкие мелкие пакости.
Лейн испытующе смотрел на нее, будто не веря, что она осмелилась противостоять ему. Он ничего не сказал.
– Ну, намерен ты объяснить мне, что на тебя нашло?
– Нет!
– Отлично. Но я, по крайней мере, могу рассчитывать на то, что ты наведешь в кухне порядок?
– Это твоя работа.
Она покачала головой, с трудом сдерживаясь от искушения пустить в ход ногти.
– Все не так, как ты себе представляешь. Ты сделал это нарочно. Поэтому я вправе требовать, чтобы ты сам и убрал.
В нем кипела внутренняя борьба. Это легко читалось в его глазах. Эва решила дать ему возможность все хорошенько обдумать самому.
– Я иду на кухню готовить ужин. И я рассчитываю, что чернила будут оттерты до того, как мы сядем за стол. – Эва направилась в сторону кухни.
– А вы уедете, когда дядя Чейз вернется? Она резко повернулась к нему. Теперь его лицо выражало беспокойство, пришедшее на смену ярости.
– Я уже сказала тебе, мелких пакостей недостаточно, чтобы выжить меня отсюда.
– А вы скажете ему?
– Нет, если останусь довольна конечным результатом. – Она снова повернулась и направилась к выходу.
– Эва? – по его нерешительному тону она поняла, что одержала победу.
– Что?
– Извините.
Задержавшись на пороге кухни, она бросила на него взгляд и улыбнулась.
– Это только начало. Принеси ведро воды, а я поищу для тебя несколько тряпок. К тому времени, как ты вернешься, все будет готово.
Преисполненный молчаливой благодарности за то, что Эва не упоминала о вчерашнем скандале, Лейн безропотно повез ее в субботу в город. Слава Богу, что она была по натуре отходчивой и болтала всю дорогу. И хотя он охотно отвечал на ее многочисленные вопросы о природе, о том, какая птица полетела, о том, учился ли он когда-нибудь играть на органе своей матери, Лейн тем больше замыкался в себе, чем ближе они подъезжали к городу.
Памятуя об инциденте с разлитыми чернилами, он старался во всем угождать Эве, и, что поразительно, это давалось ему без особого труда. Более чем, деликатно напоминая ему о его повседневных обязанностях, она никогда не пыталась наседать на него, как это делали другие экономки. Когда они сидели вдвоем за спокойной трапезой, оказывалось, что ее общество ему даже приятно. Вдобавок, она трогательно заботилась о нем и, самое главное, обращалась с ним, как с взрослым. Благодаря этому он сдержался, когда она вчера стояла перед ним, и не выкинул чего-нибудь похлеще.
Узнав ее получше и убедившись, что она не такая уж плохая, Лейн поймал себя на мысли, что готов Бога молить, чтобы Эва не уехала, если всплывет что-нибудь из темного прошлого его дяди. А какие-нибудь доброхоты могут ей скоро об этом донести. Лейн втайне надеялся, что в этот раз все обойдется. Сейчас он вовсю фантазировал, что будет, если Эва вообще никогда не уедет с ранчо, никогда не узнает, что его дядя был преступником. Может, это глупая юношеская мечта – думать, что такая добросердечная леди, как Эва, еще поживет у них. Но это была его единственная мечта за много лет.
Они начали подниматься на холм, за которым уже начинались окраины города. Здания выстроились в шеренгу вдоль Мейн-стрит, как деревянные солдаты на параде. По случаю субботы движение было более оживленным, чем обычно, но Лейн успешно лавировал между чужими повозками. С ними поравнялся кабриолет, управляемый мужчиной, в котором Лейн узнал отца своего одноклассника. Этот пожилой мужчина очень гордился своей длинной седеющей бородой. Взглянув в их сторону, тот узнал Лейна и тут же перевел взгляд обратно на свою упряжку мулов, не удостоив его даже кивком в качестве приветствия.
Лейн украдкой взглянул на Эву. Если она и заметила, что прохожие, толпящиеся на тротуарах, бросают на них любопытные взгляды, то виду не подала. Он снова дал волю воображению и представил себя лет на десять старше… Он мог поклясться, что не позволил бы никому перешептываться за своей спиной или смотреть на него свысока. За десять лет он сумел бы сделать себе громкое имя. Ее слова донеслись откуда-то издалека и прервали ход его мыслей.
– Сначала нам нужно заехать к Карберри.
Лейн оглянулся и обнаружил, что она улыбается ему. Он почувствовал, как что-то будто кольнуло его в самое сердце. Он не в состоянии был ни слова вымолвить в ответ.
Какой глупостью было надеяться, что она задержится у них надолго. Лучше бы Чейз отказал ей в месте до того, как он узнал ее ближе, до того, как она начала терпеливо заниматься с ним, до того, как она стала с такой добротой и лаской заботиться о нем. Когда она смотрела на него, в ее глазах не было страха или неудовольствия, только понимание и сочувствие.
Но что толку теперь размышлять над этим… Лейн подогнал повозку ко входу в магазин Карберри, остановился и откинулся на спинку сидения.
Поначалу он даже решил не помогать ей спуститься из повозки. Но разве это удержало бы Эву от ее добровольно взятой на себя миссии? Тогда он спрыгнул вниз и обошел повозку, чтобы помочь Эве спуститься, и отступил в сторону, чтобы дать ей пройти.
– Я подожду здесь, – заявил он, надвигая на лоб шляпу. Он скрестил руки, привалился спиной к колесу повозки и смотрел Эве вслед.
Эва отряхнула дорожную пыль с подола своего полосатого платья, поправила очень модную маленькую шляпку и решила не обращать внимания на не слишком любезное поведение Лейна. Он вроде был в полном порядке, когда они уезжали с ранчо, но у него такой переменчивый характер, прямо как погода весной.
Направляясь по тротуару к магазину Карберри, она с любопытством осматривалась по сторонам – похоже, городок вполне процветает. Мейн-стрит была заполнена разного рода фургонами, тележками, повозками и всадниками. Старатели и фермеры сторонились наемных ковбоев и оборванных бродяг, сидевших на деревянных тротуарах напротив магазинов.
Напротив красовалась кричащая вывеска, расписанная красной, голубой и желтой красками. Она призывала не проходить мимо салуна Последнего Шанса. Эва заморгала при виде пышной высокой блондинки, стоявшей прямо за вертящимися дверьми. Девушка казалась немногим старше, чем Лейн. Разряженная в черные кружева и зеленые перья, барменша прислонилась к дверному косяку и разглядывала прохожих. По спине Эвы пробежала дрожь, поскольку ей было знакомо состояние «дежа вю». Интересно, мечтает ли эта девушка в корне изменить свою жизнь, так же, как когда-то мечтала она сама?
Переключившись на свои собственные заботы, Эва вошла в центральный магазин. Торговый зал был просто забит товарами. В боковых проходах теснились бочки и ящики, наполненные продуктами.
Фермерский инвентарь и окорока свисали с потолка наподобие диковинных сосулек. Эва постояла немного на пороге, вытаскивая из сумки список необходимых покупок, затем прошла дальше. Там, где в магазин через витрины проникал свет, было светло, но дальше помещение окутывалось полумраком.
Старик с таким же, как он, дряхлым спаниелем сидел на колченогой табуретке посреди зада, опершись одной рукой о прилавок. Когда Эва подошла, он поднял на нее затуманенный взор и расплылся в радушной беззубой улыбке. Выбрился он скверно, оставив тут и там островки щетины, от чего его подбородок отливал серебром. Щеки были испещрены паутиной красных сосудиков.
Так громко, что можно было оглохнуть, он поинтересовался:
– Вам нужно что-нибудь особенное, маленькая мисс?
Она улыбнулась в ответ приветливому старику.
– Боюсь, что мне нужно совсем немного, сэр. Без всякого предупреждения старик завопил:
– Милли, иди сюда, копуша. Есть работенка.
Подвижная, тощая, как щепка, женщина, с которой Эва едва перекинулась парой слов в день своего приезда, ворвалась в зал через дверь подсобки, наскоро вытирая руки о передник. Милли Карберри остановилась, как вкопанная, узнав Эву, и быстро опустила подол влажного передника вниз.
– Чем могу быть полезна?
Эва заметила, что глазки женщины сверлят ее очень подозрительно, но собралась с духом и, стараясь не показывать своего беспокойства, начала перечислять:
– Мне нужно совсем немного… – Она сделала длинную паузу и не удивилась бы, если бы миссис Карберри отказалась обслуживать ее, но женщина просто молча стояла и глазела на нее. Эва прочистила горло. – Мне нужны корица, гвоздика, если это у вас есть. Потом чай, уксус и пузырек черных чернил. Ах, да, если у вас найдется мед…
– Найдется. Это все?
– Пока да, – ответила Эва, но тут же поспешно добавила: – Я бы хотела еще досмотреть, если можно.
– Не возражаю. Следуйте за мной, если вам угодно. – Миссис Карберри отвернулась и поспешно начала собирать заказ Эвы, когда старик наклонился и потрепал за ушами спаниеля.
– Вы нездешняя? – гаркнул он.
Эва не успела ответить – какое-то движение у входной двери привлекло ее внимание. Она увидела в дверях молодую женщину. Эва улыбнулась, любуясь незнакомкой. У той были огромные голубые глаза, чудесно контрастирующие с темными волосами и нежным личиком. Одетая по последней моде в льняное клетчатое платье, с наброшенной на плечи шалью цвета морской волны, девушка выглядела несколькими годами моложе Эвы. Она задержалась на пороге и стояла довольно долго, разглядывая через плечо что-то на улице, что привлекло ее внимание.
– Я спрашиваю, вы нездешняя! – старый чудак, сидевший на табуретке, прыснул, когда Эва аж подпрыгнула, оглушенная его воплем.
Она виновато улыбнулась молодой женщине, которая сосредоточила внимание на банках с разными желе.
– Я – экономка на ранчо мистера Кэссиди «Конец пути».
Голова миссис Карберри вынырнула из-за прилавка. Ее глаза были размером с чайные блюдца.
– Вы взялись за эту работу? Вы действительно намерены там остаться?
Улыбка Эвы стала еще шире.
– Я рассчитываю остаться в этой должности, пока я буду нужна мистеру Кэссиди…
Милли Карберри фыркнула.
– Да уж, мистеру.
– Прошу прощения. – Брюнетка с блестящими голубыми глазами подошла к Эве и тронула ее за руку, чтобы привлечь к себе внимание. То ли девушка стеснялась, то ли еще что-то, но она вела себя как-то нерешительно.
– Если вы из «Конца пути», я бы хотела минуточку поговорить с вами, если вы не возражаете.
– Конечно, нет, мисс…
– Олбрайт. Рэйчел Олбрайт. Я – учительница Лейна.
Эва на мгновение лишилась дара речи. Мисс Рэйчел Олбрайт по виду была немногим старше самого Лейна. Бросив взгляд в сторону прилавка, она заметила, что Милли Карберри ушла в глубь помещения и начала карабкаться по приставной лестнице, чтобы достать запыленную бутыль чернил с верхней полки.
– А я – Эва Эдуарде, новая экономка у Кэссиди. Чем я могу вам помочь?
И она приготовилась слушать. Это было так чудно – меньше чем две недели тому назад она танцевала три номера за ночь во «Дворце Венеры», а теперь стоит посреди центрального магазина, как и любой другой добропорядочный гражданин, и беседует с местной учительницей, пока продавец выполняет ее заказ. Она хотела даже ущипнуть себя, чтобы проверить, не грезит ли наяву. Как бы ей хотелось, чтобы Джон был здесь и разделил ее радость.
– Мне действительно необходимо обсудить с кем-нибудь дела Лейна, – начала мисс Олбрайт.
– А что, есть проблемы?
Глаза молоденькой учительницы смотрели открыто и доверчиво. Она кивнула.
– Боюсь, что так. Видите ли…
И тут на улице прогремели два выстрела. Реакция Эвы была молниеносной и непроизвольной. Она схватила учительницу за руку, толкнула ее на пол и сама нырнула следом. Они так и лежали бок о бок, пока выстрелы не смолкли, а на смену им пришли громкие крики.
– Там Лейн, – внезапно вспомнила Эва, и ее охватила паника при мысли о том, что в него может угодить шальная пуля. Она в мгновение ока вскочила на ноги. Бросившись к двери, она услышала, что Рэйчел Олбрайт бежит за ней следом, чуть не наступая ей на пятки.
Выскочив на улицу, она замерла на месте. У повозки, которую Лейн привязал к столбику у входа в магазин, никого не было. Эва, у которой сердце в пятки ушло, бросилась туда, где у входа в салун начинала собираться толпа.
– Что там такое? – прошелестел за спиной голос Рэйчел. Эва не сбавляла темп. Добежав до группки людей, она начала расталкивать двоих дюжих молодцов. Мисс Олбрайт не отставала. Эва увидела, как высокий широкоплечий мужчина с рыжевато-каштановыми волосами и звездой шерифа, приколотой к кожаной безрукавке, помогал раненому молодому ковбою в парусиновой куртке подняться с земли. Раненый прижимал руку к ране на левом плече, но не мог остановить струйки крови, которая сочилась у него между пальцев. Револьвер лежал тут же, рядом с местом происшествия.
Эва сдавленно вскрикнула, узнав Лейна. Он стоял напротив шерифа и жертвы, окруженный кольцом зевак. Его глаз почти не было видно из-за надвинутой на лоб шляпы. Рот был сжат в твердую упрямую линию. Она тут же заметила кобуру, висевшую у него на бедре. В правой руке он держал револьвер.
– Точь-в-точь его дядюшка, – прошипел кто-то сзади.
– Яблочко от яблони, – раздался еще один голос у нее над ухом.
За ее спиной Рэйчел Олбрайт сдавленно вскрикнула:
– О Господи!
Тревога в ее голосе побудила Эву остановиться и отвернуться от этой страшной картины, от Лейна, который с вызовом смотрел на шерифа, подходившего к нему. Мисс Олбрайт побелела, как простыня. Эва схватила учительницу за руку и потащила ее к тротуару, чтобы девушка, не дай Бог, не грохнулась в обморок прямо посреди улицы.
– Сядьте, – скомандовала Эва, борясь с желанием тут же бежать обратно к Лейну. – Опустите голову между колен.
– Со мной все в порядке, – пыталась протестовать девушка. – Прошу вас, идите. Вы нужны Лейну.
Она была права.
– Оставайтесь здесь. Не знаю, удастся ли нам сегодня возобновить нашу беседу, но я…
Мисс Олбрайт покачала головой, ее глаза умоляюще смотрели на Эву и были гораздо выразительнее любых слов.
– Пожалуйста, помогите Лейну. Не бросайте его тут совсем одного.
Сжав руки в кулаки, Эва повернулась кругом и поспешила туда, где сбилась в кучу толпа наблюдателей.
– Пропустите, – повторяла она, работая локтями и мысленно благодаря Бога за подготовку, которую получила в вечной толчее танцзала. Протискиваясь вперед, она расталкивала зевак плечами, чувствовала, когда в опасной близости от ее ножек оказывались чужие башмаки, и вовремя успевала отдернуть ногу.
Шериф продолжал поддерживать раненого паренька под руку и тащил обоих мальчишек на противоположную сторону улицу. Револьвер Лейна уже был у него в кобуре. Эва добралась до площадки, окруженной кольцом людей, и поспешила вслед за главными действующими лицами прямо в контору шерифа.
– Простите, мэм, но я сейчас занят и не могу вас принять. – Копна каштановых волос свешивалась на веснушчатый лоб шерифа, изрытый глубокими морщинами. Эве пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Она прикинула, что в нем не меньше шести футов четырех дюймов роста. И говорил он таким низким басом, что этот голос, казалось, исходил из самого его живота.
– Простите, шериф, но это дело и меня касается, – заявила она. – До тех пор, пока оно касается Лейна.
– А вам-то что до него?
– Я – новая экономка в «Конце пути». И дядя Лейна поручил мне присматривать за ним.
Медленно, как будто выбирая породистую телку, шериф осмотрел ее от кончиков пальцев ног до пояса, потом оценивающим взглядом окинул грудь, потом добрался до того места, где заканчивалась ее шляпа, и только после этого встретил ее взгляд.
