Текст книги "В западне"

Автор книги: Джейн Харри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 7

Однако любой физиономист, тоскливо думала Шери, поглядев на меня, сразу скажет: доведенная до отчаяния. Ей казалось, что несчастья сыпятся на нее со всех сторон. Ничто в мире не осталось таким, как прежде… Старый дом превратили в отель, райский сад вырубили, а она отныне совершенно беззащитна перед этим фактически незнакомым, потрясающе красивым человеком.

Шери шла, пытаясь не споткнуться, с трудом приноравливаясь к широкому шагу своего спутника, и тут за домами блеснула сероватым металлом вода.

Захотелось подойти. Посидеть на крутом берегу реки своего детства. Девушка остановилась. Парис оглянулся с легким – или это ей показалось? – недовольством.

– Пойдемте. Может начаться дождь… Действительно небо приобрело свинцово-серый оттенок, и внезапно потемнело.

– Я хотела бы подойти к реке. Я очень любила в детстве это место. Кроме того, прогулка прояснит мысли… – Девушка бросила на Париса умоляющий взгляд. – Пожалуйста, давайте сходим. Если вы не против.

– Как вам будет угодно. – Он приблизился и взял ее под руку таким естественным жестом, что Шери подавила острое желание теснее прильнуть к нему. – Кроме того, нам обоим не помешало бы прояснить мысли, – тихо добавил Парис.

Они направились к реке. Под их ногами захрустел красноватый песок дорожки, потом зашуршала сухая трава. На самом берегу Еска рос еще не отцветший вереск, розовый и белый, и Шери, как в детстве, почувствовала легкое головокружение от его медового запаха. В голове сами собой возникли строки из любимых стихотворений – «Вересковый мед», «В горах мое сердце»…

– В горах мое сердце, а сам я внизу, – неожиданно процитировал Парис. Девушка вздрогнула.

– Вы что-то сказали?

– Просто вспомнил Бернса. Так всегда случается, когда я вижу столько вереска. Знаете, во Франции очень много цветов, а вот вереска нет. Я по нему почему-то ужасно скучаю.

Шери наклонилась, сорвала тонкую веточку с благоухающими соцветиями.

– Говорят, белый вереск приносит счастье, заметил Парис. – Украсьте им волосы… на всякий случай.

У Шери так дрожали пальцы, что крохотная веточка выпадала из них. Тогда Парис сам воткнул цветок в ее прическу, переплетя светлыми прядями стебель. После чего отдернул руку, будто бы боясь прикоснуться к девушке лишний раз.

Шери присела на серый, избитый ветрами валун на берегу. Еск катил свои серые воды под серым небом. Все, даже холодный осенний ветер, здесь было до боли родным, давно вошедшим в ее плоть и кровь…

«Эй, – едва не воскликнула Шери, – это мой мир! Мой, а не твой, Парис Вилье! Как ты смеешь вторгаться в него, сидеть у моей реки, любоваться моим белым вереском?»

Парис сел на валун с другой стороны и уставился на воду. Ветер развевал его волосы, и сейчас он как никогда более походил на Роберта Брюса, планирующего новую битву.

Шери перевела дыхание, стараясь не глядеть на мужчину.

– Кажется, я должна извиниться перед вами.

– За что? – Он усмехнулся краем губ. – За тот поцелуй? По-моему, вина лежит на нас обоих.

– Нет, не за поцелуй. – Шери была благодарна ему за это невинное определение произошедшего между ними. Пожалуй, он нашел самое скромное слово из возможных. – За то, что я разревелась при вас. Я не истеричка, а тут повела себя как ребенок. Просто испытала настоящий шок. Все вокруг как будто осталось прежним, и казалось таким естественным, что наш дом тоже… такой, как раньше, стоит и ждет меня. – Девушка грустно опустила голову. – Наверное, это очень глупо.

– Да нет, вполне естественно. Но виноват на самом деле я. Это я подбил вас сюда приехать. Не нужно было этого делать… Просто ужасно хотелось выбраться из города, и мне показалось, что вам хочется того же. – Он немного помолчал, глядя на серую воду, и добавил тихо:

– Весь этот день оказался сплошной ошибкой.

Шери вздохнула.

– Мы оба слегка потеряли голову. Но ничего непоправимого, слава Богу, не произошло. Он невесело рассмеялся.

– Рад, что вы так думаете. Хотя что-то не верится, что вы настолько наивны. Неужели непонятно, что теперь все изменилось необратимо?

Шери повернулась, чтобы заглянуть Парису в глаза, но веки его были полуопущены. Она заставила себя улыбнуться.

– Что ни делается, все к лучшему.

– Не всегда.

– Если так, – резко ответила она, – придется научиться жить с этим. И я научусь, чего и вам желаю!

– Боже мой, как у вас все легко! Шери облизнула губы и спросила тихо, чувствуя себя как человек, прыгающий с обрыва:

– Парис… а есть какая-нибудь причина, по которой мы не можем просто быть вместе?

Она не собиралась этого говорить, видит Бог. Она хотела сказать «быть друзьями» или что-то в, этом роде, но слова сами сорвались с ее губ.

– Причин много, та cherie. Хочешь, чтобы я тебе их все перечислил?

Нет! – в отчаянии подумала Шери. Потому что он среди прочего наверняка назовет имя другой женщины, а я этого не вынесу.

Порыв холодного ветра пробрал девушку до костей. И она плотнее запахнула полы пальто, как моллюск захлопывает створки раковины, стараясь прятаться от жестокого мира.

– А если бы я ответила, что меня не интересуют эти причины? Что я хочу жить сегодняшним днем, без оглядки на прошлое? И пусть будущее позаботится о себе само?

Голос дрожал, но слова уносил ветер, и была надежда, что Парис не заметит ее смятения.

– Вы не знаете, о чем говорите, Шери. Вы заслуживаете лучшей участи, честное слово. – Он внезапно ударил кулаком по замшелому камню. – Проклятье! Какая дрянная ситуация!

Шери так сильно прикусила губу, что почувствовала во рту привкус крови.

– Если так… тогда извините. Больше не буду об этом заговаривать.

Она снова стала смотреть на воду, серую, холодную, равнодушную, и сквозь подступившие слезы гладь реки кривилась, как будто начиналась буря.

– В любом случае, спасибо, что подарили мне этот день, – тихо произнесла она. – Я его никогда не забуду… Но больше таких дней быть не должно. По возвращении в город нам следует распрощаться навеки.

– И вы думаете, это возможно?

– Я думаю, что это необходимо, – просто ответила Шери, и тут ей на щеку упала холодная капля.

Парис, как всегда, сориентировался быстрее. Вскочил и схватил ее за руку.

– Шери! Вставайте!

Она недоуменно подняла взгляд – и увидела, как стена ливня движется на них с того берега, стремительно, словно бы отрезая путь к отступлению.

– Бежим!

Такого дождя Шери не видела никогда в жизни, и так бы осталась стоять с широко раскрытыми глазами. Но Парис столь настойчиво тянул ее за руку, что она была вынуждена побежать.

Топча сиреневый и белый вереск, они выскочили на дорогу, где их нагнал ливень – обрушился сверху ледяной лавиной. Длинное пальто Шери моментально намокло, стало тяжелым и громоздким. Она едва не упала, поскользнувшись на мокром песке, но Парис подхватил ее под локоть, не дал остановиться.

Они ворвались в паб минут через десять, задыхающиеся от быстрого бега, мокрые до нитки.

Волосы Шери, с которых лилась вода, мешали смотреть. Веточка вереска свисала из-за уха самым нелепым украшением на свете. Она стояла и пыталась восстановить дыхание, сердце билось где-то в горле. Голос Париса доносился как будто издали, и Шери едва понимала, что он говорит.

Но когда он взял ее за руку и повел куда-то, девушка доверчиво пошла следом, ладонью отводя с лица потемневшие от влаги пряди.

– Нам нужно скорее возвратиться в Эдинбург, – робко заметила Шери, идя по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. За ней на ступеньках оставались мокрые следы.

– У нас нет выбора. Мы промокли насквозь и можем подхватить воспаление легких, если не обсохнем и не выпьем горячего чая.

– Но нам некогда! – запротестовала она, цепляясь за перила. – Мы не можем здесь задерживаться!

– Однако придется это сделать. Тем более что я уже заказал комнату с камином и ужин. Мы не можем огорчить хозяина этого славного заведения.

Мысль, что следующие несколько часов ей придется провести наедине с Парисом, так ошеломила Шери, что она остановилась как вкопанная. Боже мой! Именно таких ситуаций следовало избегать как огня, коль скоро она решила не допускать никакой близости с этим человеком!..

– Ну же, Шери. – Парис мягко, но настойчиво тянул ее за собой. – Я обещаю вести себя как настоящий рыцарь и пропустить вас в ванную первой.

– В ванную?

– Да. Горячая вода – это то, что нас спасет. А пока наша одежда будет сохнуть, мы отлично поужинаем. Честное слово, Шери, это необходимость, а не хитроумный план обольщения.

Она вспыхнула.

– Я… я здесь не останусь!

– Шери, не ведите себя как ребенок! За окном льет как из ведра. Лично я собираюсь остаться здесь и хорошенько обсохнуть.

– А я хочу в Эдинбург!

– И вы туда непременно попадете. Но не раньше, чем примете душ, высушите одежду и выпьете горячего грога. По-моему, это вполне разумное решение. Если вы намерены оставаться здесь, на лестнице, то это ваш выбор и я не могу вам препятствовать. Но тогда будьте добры, на обратном пути не заражайте меня вашей простудой.

Как ни странно, Шери поняла, что сейчас расхохочется. Руки ее сами собой отцепились от перил, за которые она до этого держалась мертвой хваткой.

Портье встретил их в дверях комнаты, круглое лицо его светилось улыбкой.

– Добро пожаловать, мистер, добро пожаловать, миссис! «Старый Эд» рад оказать вам услугу. Ну и погодка, капризная, как молодая красавица! Камин уже разожжен, чай вот-вот подадут. В ванной есть все необходимое: халаты, туалетные принадлежности. С одной стороны от ванной находится гостиная, с другой – спальня. Это очень удобно для молодых пар…

– Спасибо. – Вот и все, что Шери смогла выдавить в ответ.

Портье же не умолкал ни на секунду.

– Одежду вам вернут через несколько часов, сухую, глаженую, а вы пока сможете спокойно поужинать. Ваш муж сказал, что вы хотите подогретого вина. Нужно только позвонить, вот эта кнопка, справа. И вам подадут все, что угодно, в сей же миг. Если понадобятся еще дрова для камина, скажите горничной…

– Спасибо, – повторила Шери деревянным голосом.

– Всегда рады служить. – Портье с изяществом, странным для такого толстяка, отвесил поклон. – А теперь не буду вам мешать. Простите, что заболтался. Желаю приятно провести время.

Он закрыл за собою дверь. И Шери в изнеможении опустилась в кресло, стараясь привести в порядок мысли.

В теплой, уютной гостиной было на удивление хорошо и спокойно, будто бы девушка вернулась домой после долгого странствия. И первым порывом было поблагодарить того, кто привел ее сюда. Если уж нужно было где-то остановиться, чтобы привести себя в порядок, то лучшего места не сыскать.

Вторая мысль, посетившая Шери, была такова. Это последний день, который они проведут с Парисом вместе, значит, надо получить от него всю возможную радость. Тем более что Шери сомневалась, будет ли она еще когда-нибудь радоваться.

Окно гостиной выходило на прекрасный фруктовый сад, напоминающий сад ее детства. И Шери пожалела, что сейчас не весна, – иначе это было бы феерическое зрелище.

Она сбросила мокрые туфли на ковер и босиком прошла в ванную. Там висело два халата, и тот, что поменьше – махровый и розовый, – был лишь слегка велик девушке.

Шери долго стояла под душем, словно ожидая, что вода смоет все ее сомнения и тревоги. Щекочущие горячие струйки изгоняли остатки внутреннего озноба, и она подумала, что в самом деле могла бы серьезно простудиться. Затем наполнила ванну и сидела, полускрытая пеной, разглядывала островки собственного тела в мыльном океане, будто бы изучая что-то доселе неведомое. И впрямь никогда еще Шери так откровенно не жаждала мужской ласки. Никто не возбуждал ее сильнее Париса. Даже Уилл, которого она знала несколько лет, считала своим любимым, за которого собиралась выйти замуж…

Однако дразнящей страсти, вызванной Парисом, суждено было остаться без ответа. Потому что без ответа остался вопрос, заданный ему на речном берегу, когда они сидели на сером камне. Почему мы не можем быть вместе? Потому что этого не может быть никогда.

А значит, Парису нельзя доверять. Нельзя доверять свои чувства человеку, который в один прекрасный день может уйти, оставив ее жизнь в развалинах.

Одна из монахинь во французском пансионе часто рассказывала девочкам-воспитанницам о «дьявольском искушении». Это жизненные ситуации, подталкивающие человека к греху, говорила сестра Бернадетта, и хорошей христианке надлежит избегать их. Шери ни на миг не сомневалась, что оказалась именно в такой ситуации.

А посему со сжигающей ее изнутри страстью следовало бороться. Что Шери и собиралась сделать.

После душа, подсушив феном волосы, Шери вышла в гостиную, надев мягкий розовый халат, и вызвала горничную, чтобы та забрала мокрую одежду. Парис, тоже переодевшись в халат, темно-желтый, слегка узковатый для его широких плеч, стоял у окна, глядя на дождь. Ноги его были босыми.

Медленно повернувшийся на звук шагов Парис выглядел сумрачным и напряженным, будто до ее прихода выдержал нелегкий бой с самим собой. Шери подавила желание туже затянуть пояс халата. Веди себя естественно, приказала она себе. Будь спокойна, тогда ничего дурного и не случится.

– Извините, что так долго занимала ванную, – сказала она, вежливо улыбаясь. – О, горничная уже принесла чай!

Парис вымученно улыбнулся в ответ.

– Минут через десять я присоединюсь к вам за чаем. А меню на ужин обсудим чуть попозже, хорошо?

– Да, конечно.

Шери не удалось скрыть разочарования в голосе, и Парис чуть повел бровью.

– Можно было бы спуститься вниз поужинать, но наш вид не соответствует случаю.

– Я надеялась, мы поужинаем в Эдинбурге…

– Как же вы стремитесь поскорее уехать! – горько усмехнулся Парис. – У вас что, сегодня свидание?

– Нет, просто жизнь, к которой надо поскорее вернуться.

Шери нарочно не встречалась с ним взглядом, и он покорно произнес:

– Ну да, понимаю.

Парис направился в ванную, но остановился, проходя мимо Шери, и склонился к ней – так, что его длинные волосы пощекотали девушке шею.

– Вы так прекрасно пахнете… Как редкий цветок.

Ей стоило немалого труда заставить голос звучать ровно.

– Благодарю за комплимент.

Она так и оставалась стоять посреди гостиной, пока за Парисом не закрылась дверь ванной и не послышался звук льющейся воды. Тогда Шери подошла к креслу и упала в него, чуть слышно застонав, сжимая голову руками.

Языки пламени плясали в камине, такие реальные, а девушка все никак не могла поверить, что это на самом деле случается с ней. Что ее пожирает страсть, как огонь – эти дрова в камине.

Господи, помоги мне быть осторожной, молилась Шери, кусая губы. Помоги мне очнуться раньше, чем окажется слишком поздно…

Глава 8

Парис бросил бритву на полочку и сполоснул лицо водой. Потянувшись за полотенцем, он встретился глазами со своим отражением – и на секунду замер.

Неужели в происходящем стоит винить только себя? Но в ливне, загнавшем их с Шери в эту деревенскую гостиницу, он-то уж точно не виноват!

Парис в самом деле хотел хоть ненадолго сбежать из города, от бдительной опеки ужасного старика. Но поначалу вовсе не собирался брать с собой Шери.

– Ну, как твои дела с девчонкой? – хрипло спросил по телефону Малком, и это был уже не первый разговор на подобную тему. – Почему ты с ней не видишься?

Парис, стараясь сдерживаться, холодно спросил:

– Вы что, следите за мной?

– Конечно. А ты чего ждал? Я вкладываю в тебя капитал, парень, – усмехнулся Малком. – А свои деньги я привык считать и проверять, насколько надежно они вложены. Итак, о девчонке: ты сводил ее в ресторан, это я одобряю. Что дальше?

– Я хочу дать ей соскучиться, – объяснил Парис.

– Соскучиться или позволить забыть о твоем существовании? Ты можешь крупно наколоться, так и знай.

– Если вам не нравится, как я веду это дело, можете найти кого-нибудь другого, – спокойно отозвался Парис. – И этому кому-нибудь вы можете приказывать сколько хотите. А я привык жить своим умом.

– Тогда поторопись, – проворчал Малком. – Время, знаешь ли, деньги. Надеюсь, в эти выходные дело продвинется вперед, иначе смотри у меня…

Парис, нахмурившись, начал вытирать полотенцем волосы. Воспоминание о разговоре с дедом выбило его из колеи. Ему все больше хотелось послать Малкома куда подальше и уехать отсюда прочь.

Останавливало лишь одно. Кажется, в охоте на Шери его привлекали уже не только деньги…

Тогда, в пятницу, Он пролистал проклятое досье и сразу заметил очеркнутый карандашом абзац про художественные музеи и галереи. Инстинкт подсказал Парису, где искать девушку на этот раз. Если ее что-то тревожит, гложет тоска, наверняка она пойдет искать утешения в искусстве. Так бы поступил и он сам. При этой мысли сердце Париса болезненно сжалось: слишком много у них общего, слишком легко угадывать ее мысли и намерения…

Предчувствие не подвело его. Он нашел девушку именно там, где ожидал. Более того, проследовал за ней по всем залам, словно их связывала невидимая нить. И идея поездки за город тоже была вроде бы не его. Парис лишь уловил некую мысль Шери, ее потаенное желание, совпавшее с его собственным…

Парис покачал головой, решительно не понимая, что же так сильно его тревожит.

Если бы Малком Лесли узнал, как обстоят дела, то был бы просто счастлив. О чем же тогда беспокоиться, ему, Парису?

Да, он поддался внезапному порыву, но это послужило ему на руку. Плохо только, что он в который раз нарушает данное себе обещание не прикасаться к Шери, не целовать ее. Еще тогда, в ресторане, Парис не смог сдержаться. И вот опять! Вовсе не следовало узнавать вновь эту прелестную хрупкость ее плеч, содрогающихся под прикосновениями, эту странную, ни на что не похожую сладость поцелуя.

Да мало ли чего не следовало делать! Правда в том, что Парис просто очень хотел ее поцеловать. Нуждался в этом. Жаждал этого.

Однако он еще не знал многого – например, какова Шери облаженная, как упруга ее маленькая грудь, как она прижимается к возлюбленному в миг соития…

Парис потряс головой. Нет, секс будет только помехой. Он сам принял такое решение и намерен его держаться во что бы то ни стало.

Но в то самое время тихий голосок в голове сказал, что это все ерунда. Что секс даст ему прекрасную возможность добиться желаемого. А нравственность – понятие устаревшее.

Сегодня заняться с Шери любовью, а на рассвете попросить ее стать его женой. Она не откажет, и злобный старик получит удовлетворение, разбив чужую жизнь… нет, две чужие жизни – Шери и ее деда.

Тогда Парис сможет уехать во Францию, к своей галерее. Стать свободным творческим человеком, тем, кем был прежде.

Он отшвырнул полотенце и надел халат. Все, что нужно сейчас сделать, – это не упустить свой шанс. Потому что за галерею в Лилле никакая цена не может быть слишком большой. Да что там галерея – это плата за свободу!

Парис еще раз окинул себя в зеркале взглядом, в котором гнев смешался с презрением, и вышел из ванной.

Шери сидела, подобрав под себя ноги, в кресле у камина. Она листала какой-то журнал, отпивая из чашки с чаем. Красноватые отблески пламени пробегали по ее лицу, подсыхающие волосы начинали курчавиться на висках. Парис помедлил на пороге.

– Как по-домашнему уютно! – невольно вырвалось у него.

Она подняла голову, слегка улыбнулась ему.

– С одной только разницей: я не знаю, сколько ложек сахару в чай вы кладете.

– Не надо сахару. Я пью чай с молоком. А кофе, напротив, предпочитаю черный. Запомните? Шери налила молока в чашку Париса.

– Попробую запомнить. Хотя бы на сегодняшний вечер.

В комнате было тихо, только потрескивали дрова в камине да по стеклу шуршали струи дождя. Парис вспомнил, как Шери говорила, что любит осенний дождь за городом. Особенно если укрыться от него в тепле…

Легкая прядь волос упала на лоб, и Шери откинула ее, чувствуя, что этот жест не остался незамеченным. Парис рассматривал ее с таким же пристальным вниманием, с которым она изучала журнал.

– Вы вяжете крючком? Или, может быть, на спицах?

Вопрос застал Шери врасплох.

– Нет…

– Тогда зачем читать журнал «Вязание для всех»?

– Я… я давно мечтала научиться, – ответила Шери, тут же разозлившись на себя за столь очевидную ложь.

– Тогда вы попали в место своей мечты, – с ленцой произнес Парис. – Пока мы поднимались в наш номер, я заметил пять старушек с вязанием на коленях. Одна из них сидела за конторкой. Вы можете спуститься и взять у нее несколько уроков.

Шери изначально решила использовать журнал как прикрытие, но теперь, когда трюк не удался, осталось только отложить его в сторону.

– Как думаете, когда наконец принесут нашу одежду?

– К чему такая спешка? – Парис слегка улыбнулся. – Вы мне нравитесь в халате ничуть не меньше, чем в платье.

– А я бы предпочла быть в нормальной одежде, – с вызовом ответила Шери. – И подальше отсюда!

– Успокойтесь, – посоветовал Парис. – Как только одежду приведут в порядок, нам тут же ее вернут, Шери несколько секунд хмуро созерцала его.

– Как ни странно, иногда вы совсем не похожи на француза. Говорите как настоящий шотландец. Даже с акцентом.

– В этом нет ничего странного, я родился в Эдинбурге, – пожал плечами ее собеседник. -Вряд ли во мне есть хоть капля французской крови.

– А ваша мама, разве она не…

– Моя мать была шотландкой. Она поссорилась со своей семьей, уехала в Европу и оказалась в Париже, когда мне пришел срок родиться. Вот и все.

– О! – Шери почему-то стало ужасно неловко. Парис иронически улыбнулся.

– Вы выглядите разочарованной, та cherie. Вам очень хотелось, чтобы таинственный незнакомец оказался иностранцем?

Шери вспыхнула.

– Что за ерунда! Кроме того, перестаньте называть меня та cherie.

– А как же мне тогда вас называть? – Парис откинулся на спинку кресла, чуть сощурился. – Любимая? Солнышко? Радость моя?

– Нет, спасибо, – пролепетала Шери, стараясь не глядеть на него.

– Вы все усложняете, как это свойственно женщинам. – Голос Париса звучал чарующе мягко. – А ведь французский язык так подходит для любви!

– Это звучит глупо и претенциозно, – продолжала протестовать она. – Тем более если вы не француз.

– Сага mia, моя дорогая, – тихо произнес Парис. – Это по-итальянски, если не ошибаюсь. Неужели и в самом деле так важно, что я не француз?

– Это совершенно неважно. Тем более что…

– Тем более – что?

– Тем более что я все равно никогда не узнаю, кто вы такой на самом деле, – чуть слышно закончила Шери и замолчала, чуть прикусив губу, словно ожидая ответа.

Но Парис глядел на огонь и отвечать явно не собирался.

– В настоящий момент меня интересует ужин. Вы уже выбрали что-нибудь из меню?

– Баранину с картофелем и паштет. – Шери попыталась скрыть разочарование.

– Прекрасно. Я собирался заказать то же самое. И коль скоро мы с вами родственные души, пора бы вам перестать волноваться насчет меня.

Но Шери прекрасно понимала, что это не так-то просто. Потому что инстинкт самосохранения, предупреждал ее об опасности. И может быть, куда лучше даже не знать, о какой именно…

– Расскажите мне о вашей бабушке, – неожиданно попросил Парис.

Они только что поужинали и теперь сидели у камина, потягивая подогретое вино. Шери чувствовала себя как в сказке, а легкое опьянение еще более усиливало ощущение нереальности происходящего.

Когда вино только что подали, Шери спросила не сдержавшись:

– По-вашему, это нужно?

– А что, вы бы предпочли шампанское? – поинтересовался Парис.

– Нет, я имею в виду, что алкоголь может привести к… нежеланным последствиям. – Девушка зарделась, когда Парис усмехнулся ее словам. – Я просто хотела сказать, что вам потом вести машину…

– Я же обещал держаться в рамках приличия – во всех отношениях, – напомнил Парис, продолжая усмехаться. Этой усмешки было бы достаточно, чтобы отбить аппетит у кого угодно.

Однако Шери получила удовольствие от ужина. Тем более что еда оказалась великолепной, особенно баранина, так и таявшая во рту. Да и вино было прекрасное.

Теперь же, когда милая молоденькая горничная убрала со стола, на подносе остался только кувшин с этим самым подогретым вином. Шери сидела в скованной позе, подобрав под себя ноги, и все время прислушивалась, не раздадутся ли шаги за дверью – это могло означать, что им несут одежду.

Белье она высушила в спальне на радиаторе и теперь, надев трусики и бюстгальтер под халат, радовалась этой иллюзии защищенности. Но все равно расслабиться по-настоящему без своего длинного платья с закрытым воротом не могла.

Шери то и дело ловила себя на том, что нервно поглядывает на часики. Если не уехать отсюда как можно скорее, может случиться непоправимое…

Собственно говоря, объективных причин для тревоги у нее не было. За ужином Парис держался учтиво и отстраненно, поддерживал милую беседу ни о чем. Только вот этот странный вопрос о бабушке Марджи…

– Рассказать о бабушке? А почему это вас интересует?

– Я слышал, вы были очень близки. Вот мне и стало интересно. Но если вам больно об этом говорить…

Шери улыбнулась.

– Вовсе нет. Я люблю о ней вспоминать. Бабушка была одной из самых замечательных женщин на свете, нежной, спокойной, всепрощающей. Они с дедушкой дополняли друг друга. Бабушка Марджи, рассказывала, что они влюбились с первого взгляда, не помешало даже то, что она была помолвлена с кем-то другим.

– И этот кто-то, должно быть, тоже считал ее одной из самых замечательных женщин, – усмехнулся Парис. – Не верится, что его порадовал такой поворот событий.

– Да, конечно. Но бабушка говорила, что они с первым женихом никогда не подходили друг другу. Она и без того собиралась разорвать помолвку, и знакомство с дедушкой только подтолкнуло ее.

– А вы верите в любовь с первого взгляда? – Парис прищурившись смотрел на девушку.

Шери отпила немного вина, прежде чем ответить.

– Я верю, что первое впечатление может быть очень сильным и верным… Но любовь – настоящая любовь, конечно, – должна строиться на дружбе, на взаимном доверии.

– Звучит очень добродетельно. – Парис откинулся на спинку кресла. – А как насчет страсти? Ну, вожделения, сумасшедшего желания, когда доводы разума ничего не значат? Или вас смущают подобные вопросы?

Именно этого, подумала Шери, я и остерегаюсь с самого начала.

Парис к ней и пальцем не притронулся. Но девушке показалось, что воздух в комнате от воцарившегося между ними напряжения потрескивает как от электрических разрядов.

– Нет, не смущают.

– Тогда почему вы не смотрите на меня?

Усилием воли Шери заставила себя поднять голову и взглянуть ему в глаза.

В зрачках Париса плясали отблески огня. Взгляд его, глубокий, завораживающий, словно ласкал ее, дразня, проникая в душу…

Этому человеку не нужно было прикасаться к ней, чтобы заставить млеть в истоме. И он знал об этом, вот что было самое скверное.

– Не надо… – прошептала Шери чуть слышно.

– Почему?

О, она могла бы привести множество причин. Но все они вдруг стали неважными перед всепоглощающей силой желания. Это была острая, словно боль, жажда – жажда ласки, любви. И поэтому Шери ничего не ответила, просто смотрела на Париса и молчала.

– Почему бы и нет, – тихо, но настойчиво произнес он. На этот раз это был не вопрос. Это было решение, принятое ими обоими.

В этот миг и послышался негромкий стук в дверь.

Парис легко поднялся и встретил в дверях портье, принесшего постиранную и выглаженную одежду. Она была аккуратно запакована в пластиковые пакеты и имела такой вид, будто никогда и не попадала под дождь. Парис швырнул оба пакета на диван, и они упали с мягким шелестом.

Вот и подоспело спасение, подумала Шери, которой захотелось истерически рассмеяться. Или заплакать навзрыд…

Она услышала как издалека:

– Позвольте забрать поднос. Может быть, угодно что-нибудь еще вам или вашей супруге?

Затем раздался голос Париса, отвечающего, с небрежной властностью:

– Нет, благодарю. У нас есть все, что нам нужно. Спокойной ночи.

Слова «у нас есть все, что нам нужно» повторялись и повторялись у Шери в голове, пока Парис закрывал дверь.

Когда он снова сел в кресло, девушка начала болтать всякую ерунду. Она сама не ожидала от себя ничего подобного.

– Ну надо же, они считают, что мы женаты. Хотя ни у одного из нас нет обручального кольца! Не забавно ли? Вот чудаки…

– Да, – каким-то чужим голосом подтвердил Парис.

– И вы оказались правы: сервис у них правда на высоте, – продолжала Шери. – Одежда в отличном состоянии, насколько я могу видеть. Даже пальто совершенно сухое. Если мы теперь поторопимся, то успеем в Эдинбург до полуночи…

Голос ее прервался, когда Парис неожиданно шагнул к ней и, опустившись на колени, сжал ее дрожащие пальцы в своих ладонях.

– Перестаньте притворяться, милая Шери. Мы никуда не хотим сегодня ехать и не поедем и оба это знаем. Разве не так?

– Так, – прошептала она чуть слышно, опуская ресницы.

Пусть все будет как будет, сказала она себе, чувствуя, как сильные руки поднимают ее легко, словно перышко. Парис нес ее в спальню, она знала об этом, но не могла… не хотела протестовать.

В спальне Парис бережно опустил ее на широкую кровать. Шери дрожала, но так и не открыла глаз, не издала ни звука, пока пальцы мужчины развязывали пояс ее халата.

Разведя полы халата, Парис несколько секунд безмолвно любовался тоненьким девичьим телом, покорно лежащим перед ним. Потом хрипло прошептал:

– Macherie…

Склонясь над нею, он начал медленно, страстно целовать ее шею, ямочку между выступающими ключицами. Потом ласковые пальцы высвободили руки Шери из рукавов халата. Миг – и тот уже валяется на ковре.

Девушка слегка изогнулась, приподняла голову, в предвкушении приоткрыла губы. В спальне было тепло, но Шери то и дело охватывал озноб. В поисках тепла она все плотнее прижималась к возлюбленному. Но когда Парис обнял ее, почти накрыв своим телом, скрестила руки, скрывая грудь. Никогда еще она так не стыдилась своей худобы…

– Не прячься от меня, милая, – хрипловато произнес Парис. – Я хочу знать о тебе все.

– Вряд ли здесь есть что узнавать, – чуть слышно выдохнула она, стараясь обратить его слова в шутку.

– О нет, ты ошибаешься. Я должен узнать, что тебе нравится. – Он ласково развел ее руки. -Я хочу, чтобы ты получила невероятное удовольствие, – шептал Парис, лаская ее груди, небольшие, как у девочки-подростка.

Шери содрогнулась всем телом. Старая боль пронзила сердце, почти забытый страх воскрес, обращая огонь желания в холодную золу. В горле стояла горечь невыплаканных слез.

Она попыталась оттолкнуть Париса.

– Что с тобой? – встревожился он, приподнимаясь на локте и силясь заглянуть Шери в лицо.

Она лежала на спине, крепко зажмурившись, и в уголках глаз уже закипали слезы.

– Н-ничего, – едва слышно отозвалась Шери, обнимая себя за плечи. – Все хорошо. Просто… не надо.

– Я сделал тебе больно?

– Нет, нет. Ты, наверное, думаешь, что я… сошла с ума. – Шери жалко улыбнулась.

– Все будет так, как ты хочешь. – Парис легко поцеловал ее в щеку. – Только скажи, Бога ради, что произошло? Почему ты вдруг…