Текст книги "Алмазный башмачок"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
Куда более удивительным казалось то, что об этом молчал и виконт Кирстон. Он всегда был так озабочен судьбой девочек, что от него она могла бы услышать хоть полсловечка. Мадам решила тоже взглянуть на портрет, но князь уже спрятал миниатюру в карман.
– Вы свободны.
Девочки снова присели и спиной попятились к двери.
Их гувернантка, в свою очередь, сделав реверанс, последовала за ними. Никто не произнес ни слова, пока они не вернулись в комнату для занятий, где Амелия даже подпрыгнула от восторга.
– Она такая красивая!
– Да, как настоящая княгиня, – подтвердила Сильвия, кружась на месте. – И месье Лео тоже скоро вернется к нам.
– Немедленно прекратите! – оборвала их гувернантка, глядя строго и раздраженно. – Вам не подобает прыгать и крутиться, как неотесанной деревенщине.
Девочки успокоились, но глаза их по-прежнему сияли.
Теперь у них было преимущество перед гувернанткой. Они знали, что та не видела портрета новой княгини и злилась из-за этого. Ей хотелось задать один-единственный вопрос: сколько лет этой новой княгине Саксонской? Но она не могла терять достоинство, обращаясь с вопросами к своим подопечным. Мажордом сможет удовлетворить ее любопытство.
Месье Брион всегда все знал раньше всех. Спрашивать у него было в равной степени унизительно для мадам де Неври, но тут уж ничего не поделаешь.
– Вам пора ложиться спать, – объявила гувернантка.
Девочки наверняка знали, что сейчас слишком рано.
Солнце еще не село, а они не ужинали. Дети в удивлении воззрились на гувернантку.
– Сегодня вы обе на редкость плохо вели себя, – заявила мадам. – Ваши смешки мне положительно надоели, и я должна их прекратить. Вы получите вместо ужина хлеб с молоком и потом сразу же отправитесь в постель.
Девочки знали, что любые возражения приведут лишь к большим неприятностям. Они прекрасно понимали, что причиной всему было уязвленное самолюбие гувернантки. В постели по крайней мере можно укрыться за плотно задернутыми полотнищами балдахина и вдоволь нашептаться о таком удивительном событии, представляя, как они будут жить с этой красивой девушкой, которая скоро поселится вместе с ними.
А вместе с ней появится и месье Лео. Они не виделись уже много недель и скучали по нему, как по яркому лучу солнца, который не столь уж часто освещал их однообразно серую жизнь.
Глава 6
—Прощай, моя дорогая дочь. Делай как можно больше добра людям Франции, чтобы они могли сказать, что я послала им ангела.
С этими словами Мария Терезия в последний раз обняла свою рыдающую дочь. Вся императорская фамилия Габсбургов, все придворные, самые родовитые дворяне присутствовали при прощании матери и дочери в парадном зале дворца Хофбург.
– Бедная Тойнет, – пробормотала Корделия, тоже смахивая с глаз слезы. – Прощаться у всех на глазах. Она же так любит мать! Как только она будет без нее?
Виконт Кирстон ничего не ответил. Прощальная сцена тронула и его сердце. Супруга наследника престола знала, что она скорее всего никогда больше не увидит свою мать – жестокое испытание для девушки, которой не исполнилось и пятнадцати лет. Но чувствам обычных людей не было места на этих высотах международной дипломатии. Брак австрийской принцессы и наследника престола Франции должен был скрепить жизненно важный союз двух держав как ничто другое.
Все еще всхлипывая, Тойнет в сопровождении придворных была препровождена из дворца к карсте, на которой ей предстояло отбыть на новую родину. Принцессу сопровождал также ее брат, наследник престола Иозеф, которого, казалось, ничуть не трогали переживания младшей сестры. Тойнет умоляла мать, чтобы Корделии позволили находиться при ней и в карете, но императрица наотрез отказала в этой просьбе. Ее дочь должна была достойно вести себя во время церемониального отъезда из страны своих отцов. Она должна выглядеть для всех сильной, взрослой и готовой принять на свои плечи королевские обязанности.
Карета, покачиваясь, двинулась к выезду из двора. Сквозь стекло можно было видеть, как Тойнет откинулась на спинку сиденья и забилась в угол, прикрыв лицо рукой с платком, но, когда проезжали через ворота, она выглянула из окна, бросая последний взгляд на отчий дом. По лицу ее струились слезы. Рука брата легла на ее плечо, и головка Тойнет исчезла в карете.
– Брат вряд ли способен утешить ее, – заметила, наблюдая эту сцену, Корделия. – Он такой чопорный и официальный.
– Вы сможете ехать вместе с ней после Мелька, – ответил на это Лео. – А сейчас вам лучше попрощаться со всеми.
Императрица попрощалась со своей крестницей куда более сердечно, нежели герцог Франц. Мария Терезия подарила Корделии серебряный медальон со своим портретом и тепло обняла ее на прощание. Герцог лишь холодно кивнул присевшей перед ним в реверансе племяннице и в качестве прошального напутствия велел ей во всем слушаться мужа. Этот брак, по его словам, был устроен наилучшим образом, и она должна быть благодарна всем тем, кто позаботился о ее интересах.
Если она ни разу в жизни больше не увидит своего дядю, то не прольет по этому поводу ни слезинки, подумала Корделия, направляясь к своему экипажу, у которого ее ждал Лео.
На бортах кареты красовались родовые гербы князей Саксонских.
– У вашего дяди довольно суровые манеры, – нахмурившись, заметил Лео. – Как я могу догадаться, он не любит проявлять свои чувства.
Корделия, поднимаясь с его помощью в карету, взглянула на него.
– Вам незачем искать для него оправданий, виконт. Заверяю вас, наши чувства друг к другу обоюдны. – Лицо ее в этот момент не выражало ничего, по в глазах стояла горечь. – Будь мои родители живы, возможно, этот отъезд был бы для меня очень тяжелым. А так – пусть все будет как есть.
Она устроилась на обтянутом малиновым шелком сиденье великолепно сделанного экипажа, аккуратно уложив пышные юбки по обе стороны и заполнив ими все пространство.
Лицо ее снова обрело прежнюю живость.
– А Версаль в самом деле столь чудесен, как о нем говорят?
– Только для наивных простушек, – сухо ответил он, ставя ногу на ступеньку складной лесенки.
– Но я отнюдь не считаю себя простушкой, – возразила она.
Он усмехнулся, впрочем, вполне добродушно, и сел в карету.
– Моя дорогая, вы новичок в этом мире и ничего не знаете о темной стороне придворной жизни, но если хотите лелеять в своем воображении блестящие картины, то вольны в этом. Жизнь при дворе вскоре развеет самые наивные мечты.
С этими словами он уселся на противоположном сиденье и тщательно, стараясь не задеть ее пышные юбки, устроил сбоку свою шпагу.
Карета двинулась с места. Корделия выглянула из окна, чтобы обозреть далеко растянувшуюся за ними процессию.
Где-то там, ближе к хвосту колонны, ехала и Матильда, приглядывая за вещами Корделии. По обеим сторонам процессии двигался конный эскорт, по ветру развевались знамена, солнце сияло на затканных золотом одеждах, на серебре конских удил и стремян. В самом конце солдаты вели запасных лошадей, среди которых были ее Люсетта и аргамак виконта.
– А Кристиан едет вместе с вашими слугами?
– Думаю, да. Но он волен сам выбирать, как ему двигаться.
– Хотела бы я посмотреть, как завтра будет выглядеть Полигний, когда на всех заборах появится памфлет, – улыбнулась Корделия, внезапно почувствовав, что с нее как будто свалилась громадная тяжесть.
Лео ничего не ответил на это. Он не очень верил в то, что Корделия и Кристиан, даже во всеоружии правды, смогут сокрушить такого пройдоху, как Полигний, но этого человека следовало по крайней мере заклеймить позором, особенно за присвоение произведений собственных учеников, которые принесли ему большую славу и доходы.
– Императрица была очень любезна с Кристианом, когда он попросил отпустить его, – продолжала Корделия, не обескураженная молчанием своего спутника. – Она подарила ему кошелек с деньгами.
– Угу.
– А как далеко до Мелька?
– Пятьдесят километров.
Виконт явно был не в настроении поддерживать беседу:
Им предстояло остановиться на ночлег в бенедиктинском монастыре в Мельке, и болтаться пятьдесят километров по разбитой дороге в тяжелом молчании едва ли было приятно.
Корделия сделала гримаску.
– У меня есть идея, как дам занять себя в дороге, милорд.
Она порылась в своей дорожной сумке и с торжествующей улыбкой достала оттуда пару игральных костей.
– Вот. Чтобы скоротать время, мы можем сыграть в кости.
Жестом опытного игрока она перебросила кости из одной руки в другую. Лео удивленно взглянул на нее. Страсть к игре была общим грехом всех придворных при каждом королевском дворе на континенте, в том числе и в Сент-Джеймсском дворце в Лондоне. Каждый вечер при дворах проигрывались целые состояния и терялись репутации. Не был исключением из этого правила и князь Михаэль, хотя он предпочитал костям карты. Но станет ли он снисходительно взирать на серьезную игру своей жены – в этом виконт совершенно не был уверен. Хотя, возможно, она ограничится маленькими ставками или бумажными фишками.
– Предлагаю играть на большую выпавшую сумму, – небрежно промолвила она, катая кости в руках. – Какова будет ваша ставка, милорд?
– Три экю, – сказал он, решив уступить ей.
– О, но это же детская ставка! Я ставлю четыре луидора.
Корделия явно не собиралась играть на бумажные фишки.
– Надеюсь, вы сможете покрыть такую ставку?
Ее глаза негодующе блеснули в ответ.
– Вы оскорбляете меня, милорд.
Он умиротворяюще поднял руки:
– Ни в коем случае, уверяю вас, мадам. Я только не был уверен, имеете ли вы при себе такую сумму.
Корделия снова порылась в сумке и достала оттуда тяжелый бархатный кошель. , – Здесь у меня пятьсот луидоров банкнотами и звонкой монетой, – сообщила она. – Это свадебный подарок моего дяди. Он не мог дать повод для обвинения в том, что пренебрег обязанностями в отношении своей племянницы. – И с саркастической улыбкой добавила:
– Во всяком случае, деньги по праву принадлежат мне. Они получены с имения моей матери, хотя герцог Франц предпочитает делать вид, что я обязана лишь его великодушию. – Губы ее насмешливо изогнулись. – Я совершенно точно знаю, что, согласно завещанию матери, унаследованное от отца имущество переходит ко мне после моего замужества. Думаю, что мой муж окажется благородным человеком и не будет претендовать на него.
Лео нахмурился. Он не думал, что Михаэль пожелает наложить руку на приданое своей супруги, хотя вряд ли позволит ей самостоятельно распоряжаться им без его вмешательства.
– Не принято, чтобы женщина распоряжалась своим приданым. Я уверен, что муж назначит вам щедрое содержание.
– Содержание на мои собственные деньги! Это несправедливо.
Лео пожал плечами:
– Возможно. Но так живет весь мир, и этот порядок не изменится от девической прихоти.
– Я бы не стала судить столь безапелляционно, милорд. – Корделия подавила раздражение и снова встряхнула кости. – Ладно, давайте лучше играть. Здесь нет ровного места, но мы можем бросать кости на сиденье рядом с вами. Неудобства будут для каждого из нас одинаковы.
Она нагнулась, шаль соскользнула с ее плеч, открыв глубокую ложбинку между грудями. Запах ее волос, оказавшихся так близко от него, заполнил его дыхание. Кости скользнули на бархат сиденья рядом с Лео, и он с облегчением повернулся, чтобы взглянуть на них.
– Четыре и шесть. – Корделия с торжествующей улыбкой откинулась на спинку. – Посмотрим, бросите ли вы удачнее, милорд.
Вздохнув, Лео бросил кости. На них выпали три и два.
– Ага! Я выиграла.
Она схватила кости и протянула руку за выигрышем.
Лео достал кошелек и отсчитал четыре луидора, которые она спрятала с таким радостным видом, что он не мог удержаться от смеха.
– Как же вы любите выигрывать! Надеюсь, проигрываете с достоинством.
– Я редко проигрываю, – самодовольно заявила она, снова катая кости в руках. – Повысим ставку до пяти?
Это был относительно безобидный способ убить время, а нескрываемая радость Корделии при выигрыше забавляла его.
Она выигрывала каждую партию.
Лео запоздало, но понял, что такая удача весьма подозрительна. Его подопечная уже успела выиграть у него двадцать луидоров, прежде чем в душу Лео закрались первые сомнения. Скосив глаза, он стал внимательно наблюдать за тем, как именно Корделия бросает кости. Странные движения ее пальцев привлекли его внимание. В обычной игре этот изгиб кисти никто бы даже не заметил, но его уже насторожило это необычайное везение.
– Ха! Я снова выиграла! Вы должны мне еще пять луи, милорд.
И она привычным жестом протянула руку за выигрышем.
– Что же мне так не везет, – задумчиво произнес он, подбирая кости с сиденья. Они выглядели совершенно обыкновенными. В течение примерно получаса он бросал их без каких-либо подозрений. Лео взглянул на свою попутчицу. На ее лице явно читалось волнение, она опустила протянутую ладонь. Он подбросил кости на ладони, не спуская строгого взгляда с лица девушки, и отметил легкий румянец, появившийся на ее щеках, и поникший взор.
– Они как-то утяжелены с одной стороны, не правда ли?
Да или нет? – повторил он, когда она не ответила на его первый вопрос.
– Как вы можете подозревать меня в таких вещах? – Щеки ее уже пылали, нижняя губа была закушена.
– Ах вы маленькая мошенница! – произнес он, бросая кости ей на колени. – Покажите мне, как вы это делаете.
– Я намеревалась вернуть вам мой выигрыш. – Глаза ее от волнения расширились, лицо приняло необычно серьезное выражение.
– Простите меня за то, что я этому не верю, – сухо произнес он. – Лучше покажите, как вы это проделываете.
– Хорошо. – Корделия наклонилась вперед, едва ли не к его коленям, зажав кости в руке. – Одно ребро у них чуть тяжелее. Если бросить кости на ребро, они упадут шестеркой или четверкой вверх. Не всегда, но в большинстве случаев.
Она почти прижималась к нему. Исходящий от нее аромат, глубокая ложбинка на груди, иссиня-черная масса кудрей кружили ему голову, а когда она, улыбаясь, подняла на Лео свои голубые сияющие глаза, у него перехватило дыхание.
– Это всего лишь невинная шутка, милорд. – В ее голосе одновременно слышались извиняющиеся и защитные нотки. – Я никогда не позволила бы себе этого, если б мы играли всерьез.
– Право, я не заметил, чтобы мы играли на бумажные фишки. Заверяю вас, Корделия, если бы я играл с мужчиной, который выкинул такой трюк, то проучил бы ею кнутом.
– Разве вы не вызвали бы его на дуэль? – удивленно спросила Корделия, сразу же позабыв про собственный конфуз.
– Нет. Я не стал бы марать свою шпагу его кровью, – резко ответил он.
– О! – Она закусила нижнюю губку, потом снова пошарила в сумке. – Возьмите. Здесь все до последнего луидора. – С этими словами она сунула ему в руку горсть монет. – Допускаю, что поступила нехорошо, но я так люблю выигрывать. Добавлю, что никогда не позволяю себе подобных выходок за игровым столом.
Это прозвучало так обезоруживающе покорно и простодушно, что справедливое раздражение Лео мгновенно испарилось. На нее было просто невозможно долго сердиться, несмотря на столь вопиющий проступок.
– Я вас искренне предостерегаю от таких поступков. Если кто-нибудь застигнет вас за такими проделками в салонах Версаля, вас изгонят из общества, и даже супруга наследника престола будет не в силах помочь, – сказал он, нахмурясь. – А если вы навлечете подобный позор на голову мужа, он получит право постричь вас в монахини.
– Но я никогда этого не сделаю! – запротестовала Корделия, ужаснувшись от одной мысли, что он может заподозрить ее в подобной глупости. – Мы позволяли себе такие шутки только в семейном кругу. Тойнет столь же азартна, как и я; порой нам никак не удавалось обыграть ее братьев. А они, в свою очередь, отвратительно вели себя, когда выигрывали, и нам приходилось выполнять по их желанию всякие дурацкие фанты.
– Что ж, придется и мне потребовать от вас выполнения фанта, – задумчиво произнес он, пристально глядя на нее.
– Что? – От этих слов она едва заметно вздрогнула и подалась к нему всем телом. – Как вы хотите наказать меня, милорд?
Лео слишком поздно понял свою ошибку. Как только он чуть ослаблял контроль над собой, сразу же попадал в какую-нибудь ловушку. Ее губы призывно приоткрылись, между ними показался нежный розовый язычок – все это столь откровенно, что Лео на мгновение опешил. Корделию явно не пугали разговоры о фантах.
Он откинулся на спинку сиденья и равнодушно произнес:
– Я нахожу все это довольно скучным.
Закрыв глаза, он откинул голову на подголовник и сделал вид, что пытается уснуть.
Корделия нахмурилась:
– С вашей стороны так скверно притворяться спящим. Я бы не стала вам мешать, если бы вы в самом деле спали, но это же не так. И мне надо о столь многом спросить вас.
– О серьезном? – с подозрением спросил он.
– В высшей степени серьезном. Императрица сказала, что во время нашего путешествия вы будете моим наставником по части жизни в Версале. У Тойнет таким консультантом будет графиня де Нуалли, а у меня есть только вы.
– Что ж, отлично. – Надо же как-то скоротать время, а эта тема выглядит безобидной и полезной. – Что бы вы хотели узнать?
– О, такое множество вещей… Но, прежде чем мы начнем, я хотела бы еще раз сыграть с вами… нет… не в кости и не на деньги, – добавила она, заметив, как помрачнело его лицо. – Давайте загадаем точное время прибытия в Мельк.
Выигрывает тот, кто окажется более точным.
– И какова будет ставка? – Почему он сразу же согласился на это, имея столь печальный опыт, Лео так и не понял.
– Если выиграю я, то мы завтра поедем верхом, вместо того чтобы трястись в этой душной карете.
– А если выиграю я? – Черная бровь вопросительно приподнялась.
– Требуйте все, что пожелаете.
– Довольно заманчиво. – Он почесал подбородок, раздумывая. – Если выиграю я, то вы не будете докучать или провоцировать меня в течение всего дня. Мне нежелательны ни ваш откровенный флирт, ни ваши фокусы. В моем присутствии вы будете вести себя прилично и говорить только тогда, когда к вам обратятся. Согласны?
Корделия закусила губу. Ставки казались ей неравными, но выбора не было. Оставалось только надеяться на выигрыш. Она пожала плечами, соглашаясь.
– Тогда напишем каждый свое время и спрячем записки до нашего прибытия.
С этими словами она достала все из той же бездонной сумки свинцовый карандаш, небольшой блокнот и протянула их Лео.
Виконт не медлил. Он быстро написал цифру, вырвал страницу из блокнота и спрятал ее в карман своего камзола.
Блокнот и карандаш перешли в руки Корделии. Она отчаянно нахмурилась и стала жевать кончик карандаша, пытаясь сообразить, как долго они находятся в пути. Им предстояло сделать остановку для отдыха и смены лошадей, при этом неизбежны знаки внимания со стороны местных жителей, что должно было занять довольно много времени.
– Математика отнюдь не ваш конек? – с сочувствующей улыбкой спросил Лео.
– Как раз наоборот, – возразила она. – Это один из моих самых любимых предметов.
Уязвленная его замечанием, она закончила вычисления и написала цифру. Потом сунула листок в свою сумку и выпрямилась.
– Посмотрим, кто из нас окажется прав.
– Итак, у вас есть какие-то вопросы.
– Когда умерла ваша сестра?
Он не ожидал этого, но вопрос показался ему оправданным.
– Четыре года назад. Девочкам было тогда по девять месяцев.
Лицо его ничего не выражало, глаза смотрели вниз.
– От чего она умерла?
– Это имеет какое-нибудь отношение к жизни в Версале? – Голос его был холоден, губы плотно сжаты.
– Простите меня, – сразу же произнесла она. – Вам больно говорить о ней?
Она не могла себе представить, как тяжело было ему вспоминать те дни. Сестра, так любившая жизнь, сгорела за одну ночь. В глубине его существа поднялась волна ярости от бессмысленности этой смерти. Он заставил себя расслабиться и ответить на первый вопрос Корделии, оставив без внимания второй.
– Она умерла от лихорадки… от очень сильной простуды.
– Вы очень любили ее? – осторожно спросила она, глаза ее потемнели от волнения, выражение лица стало озабоченным.
– Мои чувства к Эльвире не имеют ничего общего с вашей новой жизнью, Корделия, – сказал он, стараясь, чтобы это не прозвучало грубо. Он не мог заставить себя говорить о своей сестре даже с Михаэлем, который, в свою очередь, всегда хранил понимающее молчание.
– Эльвира. Какое чудесное имя. – Корделия, похоже, не слышала его слов. – Она была старше вас?
Она явно не собиралась умолкать.
– Мы были с ней близнецами, – кратко ответил он.
– Ох, – сказала Корделия. – Близнецы особенно привязаны друг к другу, не правда ли?
– Да, так говорят. Может быть, нам стоит теперь поговорить о Версале?
– Ваша сестра тоже родила близнецов. Должно быть, это ваше семейное, – продолжала свое Корделия. – Возможно, когда вы женитесь, также станете отцом близнецов Вы когда-нибудь хотели жениться?
– Вряд ли стоит обсуждать это, – холодно заявил он. – Если вы хотите продолжать нашу беседу, помарайтесь ограничиться уместными вопросами.
– Я вовсе не хотела показаться вам назойливой, – нахмурясь, отвечала она. – Мне интересно все, связанное с вами.
Лео прикинул в уме, в самом ли деле она столь бесхитростна, но потом решил, что не желает знать этого. Разговор, казалось, иссяк, но уже через минуту она произнесла:
– Расскажите о моем муже. Что он за человек?
По крайней мере это была более чем законная область интереса.
– Он мужчина в расцвете лет. Завзятый охотник, за что его высоко ценит король. Князь Михаэль постоянно вращается при дворе. Вы убедитесь в этом, когда вас станут приглашать погостить в королевских дворцах – Фонтенбло, Трианон. Отель де Виль. Двор переезжает из дворца во дворец четыре-пять раз в году. Король начинает скучать, когда чересчур долго живет в одном месте.
Корделия внимательно слушала, но было совершенно ясно, что сведения о переездах двора мало занимают ее, поскольку ничего не дают для понимания мужа.
– Но понравится ли он мне?
Лео беззаботно пожал плечами, всеми силами стараясь отстраниться от сводящей с ума близости с ней.
– Как я могу знать это, Корделия? Многим людям он нравится, хотя и у него есть враги. Да они есть у всех пас.
– Он добрый человек? – настаивала Корделия, положив руку ему на колено. – Он хорошо относится к своим детям?
На самом деле Михаэль был холодным, равнодушным отцом, именно поэтому Лео так беспокоился о том, чтобы девочки попали под присмотр заботливой, любящей мачехи.
Но он тем не менее решил не посвящать Корделию во все подробности.
– Их воспитанием занимается гувернантка. Отец уделяет им не так уж много времени.
Такое отношение к собственным детям тоже было в достаточной степени распространено в аристократической среде. Она открыла было рот, чтобы задать следующий вопрос, но в этот момент раздалось пение фанфар.
– Похоже, мы останавливаемся. Как будет здорово размяться.
Лео распахнул дверцу кареты, как только она остановилась в центре небольшой деревни. Выпрыгнув на посыпанную щебнем площадь, он протянул Корделии руку, чтобы помочь ей выбраться вместе со своими юбками из тесного экипажа. Как только она ступила на землю, он тут же отнял Руку.
Но Корделия не отпустила его.
– Вы должны сопровождать меня, мой доверенный муж, – тихо произнесла она. – И не можете позволить себе обращаться со мной недостойно.
Он строго посмотрел на нее сверху вниз. Как он и ожидал, она улыбалась ему, в глазах светилось откровенное поощрение.
– Я пока еще не проиграла пари, милорд.
Он ничего не ответил, потому что к ним приближался местный мэр, явно желавший предложить все гостеприимство своей деревушки. Для супруги наследника французского престола и ее брата уже были поставлены кресла в самом центре площади, на устланном ковром невысоком помосте.
Местные женщины накрыли для них стол с вином и закусками, а окрестные жители стали собираться вокруг, чтобы поглазеть на столь высоких гостей.
Корделию и виконта проводили до постоялого двора, где был сервирован стол для свиты принцессы. В тесную комнату с низким потолком набилось столько народу, что находиться здесь из-за жары скоро стало совершенно невыносимо. Корделия то и дело вытирала лоб платком.
– Прошу простить меня, милорд, – произнесла она, отпуская его руку и направляясь к выходу из комнаты.
– Куда это вы собрались?
– По делу, требующему одиночества, милорд.
Она игриво улыбнулась ему и стала пробираться к двери.
Лео с тяжестью на сердце осушил кружку с пивом. Неужели он выдержит двадцать три дня в ее обществе?
Корделия безошибочно определила искомый домик позади постоялого двора по длинной очереди придворных, жаждущих уединиться в нем. При виде узкой дверцы она сморщила нос. Туалет явно не был предназначен для женщин с юбками пяти футов в ширину. Повернувшись, она направилась в расстилающиеся вокруг деревушки поля. Большой куст смородины дал ей вполне сносное укрытие, воздух здесь был куда свежее, несмотря на окруживших ее коров, изумленных появлением в их обществе столь изысканного создания.
Она как раз приподнимала свои юбки, когда услышала за кустом звук приближающихся шагов. Принесло же сюда кого-то из деревенских в самый неподходящий момент!
– Корделия, какого черта вы там делаете? – Голос виконта звучал обеспокоенно и очень близко. Сквозь ветки куста были видны его ноги.
– Я здесь, – поспешно ответила она. – Ближе не подходите.
– Какого дьявола… Ох! – В голосе его послышался смех. – Прошу прощения.
Корделия оправила юбки и вышла из своего импровизированного туалета.
– Не очень-то любезно преследовать меня, милорд.
– Когда я вижу, что моя подопечная спешит куда-то в поле, а в этот момент принцесса и наследный принц собираются садиться в карету, мне ничего другого не остается делать, – возразил он. – Но почему вы не пошли в туалет, как все остальные?
– Именно потому, что туда пошли все остальные, – ответила она, расправляя складки на своих юбках. – В таких случаях женщины находятся в ущемленном положении, лорд Кирстон.
Он снова засмеялся:
– Я понимаю, что вы хотите сказать. Но нам надо идти.
Кареты сзади нас не могут тронуться, пока мы не отправимся.
Он взял ее за руку и повлек через поле, забыв, что решил не прикасаться к ней. Корделия ничуть не возражала против столь бесцеремонного обращения с ней.
Они приблизились к величественному зданию монастыря в Мельке около шести часов вечера. К тому времени, когда карета князя Саксонского въехала в западные ворота монастыря, возвышавшегося на берегу Дуная, принцесса и ее брат уже расположились в своих королевских апартаментах.
Корделия взглянула на свои изящные карманные часы, висевшие на цепочке у пояса, потом открыла дорожную сумку и достала оттуда сложенный лист бумаги.
– Какое время прибытия вы предсказали, милорд?
Лео достал свою записку.
– Шесть тридцать, – с довольной усмешкой произнес он. – Полчаса разницы, учитывая тяжесть дороги, вряд ли стоило принимать во внимание.
Но Корделия при этих словах рассмеялась, радостно блестя глазами.
– Шесть двадцать семь. Смотрите. – Она показала ему свою бумажку. – Я никогда не загадываю точное время, потому что в реальной жизни ничто не происходит точно. Итак, я выиграла.
– Да, вы выиграли. Но это не повод кричать от радости.
– И все-таки я оказалась предусмотрительнее, – не унималась она.
Лео вышел из кареты.
– Что ж, поезжайте завтра верхом, – сказал он, подавая ей руку. – А я буду весь день наслаждаться тишиной кареты.
Ее лицо приняло столь разочарованное выражение, что он почувствовал себя отомщенным.
– Но как вы можете добровольно обречь себя на муки путешествия в такой тряской карете?
– Как я уже сказал, в ней будут царить завтра мир и спокойствие… Ага, вот и святой отец, который проводит вас в отведенные апартаменты.
К ним приблизился улыбающийся монах, отрекомендовавшийся отцом Корнелиусом, ответственным за размещение высоких гостей монастыря.
– Вашу служанку направят в ваши апартаменты, княгиня, как только она прибудет. – Он сделал изысканный жест по направлению ко входу в здание. – Ее высочество принцесса просила устроить вас неподалеку от королевских апартаментов.
Корделия поколебалась, потом повернулась к Лео.
– Так вы не поедете завтра верхом вместе со мной?
Тот не устоял перед маленькой местью:
– Наше пари не предусматривало этого.
Но Корделия не могла позволить, чтобы последнее слово осталось за ним:
– Заверяю вас, милорд, что впредь я буду более тщательно формулировать наши пари.
Она присела перед ним в безупречном реверансе и уплыла вслед за отцом Корнелиусом, оставив Лео размышлять о том, выиграл он или проиграл пари по существу.
