Текст книги "Брак на пари"

Автор книги: Джейн Эшфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Тогда вы будете главной женой, – удовлетворенно сказал Ферек. – Отлично. А я буду начальником над слугами.

– В Англии у мужчин бывает только одна жена. И слуги находятся под началом дворецкого. Ты, конечно, останешься моим личным слугой, но у барона Сент-Моура уже есть штат слуг, и тебе придется научиться с ними ладить, – строго сказала Эмма. У Ферека уже были столкновения со слугами тетушки.

– Одна жена! – воскликнул Ферек. – Вы же сказали, что он богат.

– Да, богат.

– Тогда почему он не может прокормить несколько жен?

– Прокормить их он мог бы, если бы захотел.

– Все мужчины этого хотят, – заверил ее Ферек. – Но, конечно, не все могут себе это позволить. – Он нахмурился. – Может быть, он не так богат, как говорит, – с подозрением в голосе предположил он.

– Он очень богат, Ферек, но…

– Тогда ему захочется завести еще одну жену, – уверенно сказал Ферек. – Не сразу. И другой такой красивой и благородной, как вы, он не найдет, госпожа. Но когда-нибудь он обязательно заведет вторую жену.

– В Англии мужчинам разрешается иметь только одну жену, Ферек, – сказала Эмма.

Ферек смотрел на нее, недоуменно сдвинув брови.

– Одну, – повторила Эмма.

– И богатым тоже?

– И богатым тоже.

– Даже если они могут купить десяток домов и тысячу рабов?

Эмма решила не вдаваться в вопрос о рабах и только подтвердила:

– Именно так.

У Ферека был ошеломленный вид. Он поднял к потолку свои огромные руки и с беспомощным изумлением произнес:

– Но это же несправедливо, госпожа!

– Так уж у нас заведено, – заявила Эмма. – А сейчас собирайся…

– Разве это справедливо – лишать человека преимуществ, которые дает богатство?

Ферек говорил мягким, убеждающим тоном, словно уверенный, что Эмма поймет его, если он ей все хорошенько объяснит.

Эмме не хотелось вступать в дискуссию о моральных принципах.

– Законы этого не разрешают, – заявила она не терпящим возражений тоном.

– Законы? – ошарашенно спросил Ферек. – Какие еще законы?

– Законы Англии. Ферек, я тебе тысячу раз говорила, что Англия совсем не похожа на твою страну.

– Да, но если человек имеет средства завести несколько жен…

– Это запрещено, Ферек. – Эмма встала и пошла к двери, надеясь этим положить конец дискуссии. – Мы едем по магазинам, Ферек. А ты будешь нас сопровождать.

Это отвлекло Ферека от темы многобрачия.

– Но на улице идет дождь, госпожа. Вы промокнете.

Эмма улыбнулась. Она знала, что на самом деле он боялся промокнуть сам.

– Мы возьмем крытый кабриолет. Иди надень шляпу.

Гигант повернулся с покорно-подавленным видом. Она услышала, как, выходя, он бормотал:

– Дождь… невкусная еда… одна жена… Варварская страна!

Некоторое время спустя все трое ходили по Пантеон-базару. Леди Арабелла беспрестанно удивлялась дешевизне товаров, а окружающие со страхом озирались на Ферека.

– Нет, ты посмотри на этот бархат! – восклицала тетушка. – И стоит вполовину дешевле того, что я платила за такой же три года назад. А голубой атлас! Просто дешевка! Если бы я раньше знала про этот магазин, у меня было бы вдвое больше платьев.

Эмма, взглянув на режущий глаз атлас, ничего не сказала, продолжая рыться в образцах разноцветного муслина. Надо купить самый тонкий и самый красивый.

– Перчатки по девять пенсов за пару! – воскликнула леди Арабелла. – Ленты, тесьма, бисер – все, что душе угодно!

Эмма тщательно обдумала все свои покупки – времени до свадьбы осталось не так уж много. По мере того, как в руках Ферека прибавлялось аккуратных свертков, у Эммы делалось все веселее на душе. Ей так давно не приходилось тратить деньги на себя! Как приятно будет появиться перед Колином в новых платьях – она уже представляла себе некоторые. Мысль, что ей уже не придется зарабатывать на жизнь игрой в карты, еще больше подняла настроение. В Эмме проснулась радость предвкушения светских удовольствий…

Наконец все было куплено.

– А теперь мне нужно найти портниху, которая и шьет хорошо, и берет за работу недорого, – сказала Эмма.

– Я могу тебе помочь, – отозвалась леди Арабелла. – Моя подруга отлично шьет. В прошлом году у нее умер муж, и теперь она вынуждена зарабатывать себе на жизнь.

Эмма нахмурилась.

– Я была бы рада помочь вашей подруге, тетя, – сказала она, – но мне нужна профессиональная портниха, которая обладает и мастерством, и воображением, и вкусом. Это очень важно.

– Ты меня не поняла. Софи – француженка, дочь эмигрантов. У нее потрясающий вкус. Она хочет открыть, собственное ателье, и у нее уже есть постоянные клиенты, но пока ее еще плохо знают. Она сошьет тебе платья за бесценок, если ты пообещаешь, выйдя замуж, порекомендовать ее своим светским знакомым.

Леди Арабелла с удовольствием потерла руки. Она очень любила подобные сделки. За то, что она порекомендовала ее будущей баронессе, Софи, наверняка, согласится сшить ей самой несколько платьев даром!

– Ну, что ж… – Эмма боялась доверять свой гардероб неизвестной модистке.

– Почему бы тебе не поговорить с ней? – предложила тетушка, видя сомнение Эммы, – Если она тебе не подойдет, на том все и кончится.

Действительно, – подумала Эмма, – чего мне терять. Других кандидатур все равно нет.

– Ну ладно.

– Вот и отлично! – воскликнула леди Арабелла, хлопнув в ладоши. – До чего же все это интересно! Прямо как в сказке.

– Подожди, в сказке на героиню всегда нападает дракон, – сухо ответила Эмма.

Как только Софи Фишер вошла в гостиную, Эмма поняла, что это то, что ей нужно. На Софи было платье из тонкого муслина янтарного цвета, который выгодно оттенял ее смуглую кожу. Глубокое декольте, высокая талия и широкая оборка по всему подолу, на рукавах – искусно выполненные рюши, отделанные золотой лентой, – все это смотрелось очень эффектно. Да, у Софи были и вкус, и мастерство истинно французского профессионала.

Поздоровавшись с ней, Эмма сразу перешла к обсуждению фасонов, которые она отыскала в дамских журналах. Через пять минут они уже сидели рядом на диване, листая журналы, и Софи давала такие дельные советы, что Эмма окончательно решила поручить ей шить все наряды к свадьбе. Оставалось выяснить одно.

– Мне все это понадобится очень скоро, – сказала она.

Софи, которую Арабелла Таррант уже тщательно проинструктировала, беспечно махнула рукой:

– У меня три помощницы, и я могу нанять еще двух. Не беспокойтесь – ваше приданое будет готово в срок. – Она щелкнула пальцами. – Я сегодня же пришлю за материей. Завтра – первая примерка. Увидите – все пройдет без сучка и задоринки.

– Вот и чудесно, – вздохнула Эмма.

Софи бросила на нее проницательный взгляд. Она отлично сознавала, что эта заказчица может оказаться ей очень полезной. Эта умная женщина не забудет, чем обязана Софи. На минуту Софи дала простор воображению. Дорогой магазин на Бонд-стрит, герцогини в очереди за ее платьями, внушительный банковский счет, уважение и независимость. В успехе она не сомневалась, нужно было только, чтобы кто-нибудь дал толчок ее карьере. Но это все потом, а пока – за работу.

Софи встала.

– Ну, я пойду, – сказала она Эмме. – Через полчаса пришлю за материей.

– Уже все готово.

Софи повернулась было, чтобы идти, но остановилась:

– Пожалуй, атлас я возьму прямо сейчас.

– Хорошо. Сейчас я его принесу, подождите, пожалуйста.

Через несколько минут Софи уже держала в руках сверток с атласом.

– Отлично, – сказала она. – В этом платье вы будете ravisante[2]2
  обворожительны (фр.).


[Закрыть], – пообещала она. – Впрочем, и в остальных тоже.

Эмма в этом уже не сомневалась. Она проводила Софи и в прекрасном настроении пошла было к себе, но тут в дверь позвонили. Эмма сама открыла ее со словами: Забыли что-то? Улыбка на ее лице мгновенно сменилась испугом. За дверью стояла вовсе не Софи, а человек, которого она надеялась никогда в жизни больше не видеть.

Самый ненавистный ей в мире человек шагнул через порог с таким видом, будто был у себя дома, и улыбнулся Эмме теплой, интимной улыбкой – как близкому другу, как будто не сомневался, что его примут с распростертыми объятиями.

Эмма сглотнула горечь, подступившую к горлу. Вот уже год как она не видела графа Джулио Орсино и не вспоминала о нем. О таких людях, как он, она старалась без нужды не думать. Он был воплощением всего того, что она больше всего ненавидела. И вот он стоял перед ней и протягивал руку, словно ожидая от нее самого теплого приема.

– Дорогая леди Таррант, – сказал он. – Как я рад, что нашел вас.

– С чего бы это? – спросила Эмма.

Непрошеный гость напустил на себя обиженный вид.

– Ну, как же, я так мечтал возобновить наше знакомство.

Орсино совсем не изменился, – подумала Эмма. Все те же напомаженные и гладко зачесанные назад черные волосы; выразительные, как бы подернутые влагой глаза и вкрадчивая улыбка, за которой, без сомнения, скрываются самые гнусные намерения. Одет с иголочки и выглядит элегантно, несмотря на коренастую фигуру. В общем, внешность графа успешно скрывала его внутреннюю суть. Эмма, почувствовав неодолимое желание вцепиться ему в глаза, с трудом разжала скрюченные пальцы.

Позади них раздались шаги.

– Вроде кто-то звонил в дверь, – сказала леди Арабелла. – О, – осеклась она, увидев посетителя.

Эмме не хотелось знакомить Орсино с кем бы то ни было. Она сама была бы счастлива не быть с ним знакомой. Но выхода не было, надо было представить его хозяйке дома.

– Позвольте вам представить миссис Арабеллу Таррант, – сухо произнесла она.

Орсино шагнул вперед и низко поклонился.

– А я – граф Джулио Орсино, – сказал он. – Только что из Италии. Счастлив с вами познакомиться. – Он поцеловал вялую руку тетушки.

– Боже мой, кто это?

– Мы были знакомы с графом в Европе, – без всякого выражения в голосе проговорила Эмма.

– Знакомы? – живо возразил тот. – Не просто знакомы, а я был лучшим другом бедняги Эдварда, – сообщил он миссис Арабелле. – А вы, я так понимаю, его тетя?

– Другом? – презрительно повторила Эмма. – Вы толкали его на безумия за карточным столом, поощряли его самое худшее поведение. Вы влекли его к гибели, а сами наживались. Если бы он меня послушался, он давно бы прервал всякие отношения с вами.

– Какого вы обо мне плохого мнения, – хладнокровно отозвался Орсино.

– Эмма, ну нельзя же быть такой грубой с гостем, – вступилась за Орсино миссис Таррант, на которую он явно произвел впечатление своими изысканными манерами. – Заходите в гостиную, сэр. Выпьете рюмочку мадеры?

– Не откажусь.

И Орсино с неуязвимо самоуверенным видом пошел за тетушкой в гостиную.

Что ему нужно? – ломала голову Эмма. Ему, конечно, что-то от нее нужно. Орсино ничего не предпринимал без пользы для себя. И тут она вспомнила объявление в газете. Без сомнения, он его видел. И решил извлечь какую-то выгоду из ее помолвки С Сент-Моуром. У нее на скулах заиграли желваки. Ну, уж на этот раз у него ничего не получится!

– … Да, Лондон – прекрасный город, – говорил Орсино. – Хотя и не может сравниться, скажем, с Веной. Не так ли, леди Таррант?

И он посмотрел на Эмму многозначительным взглядом, словно напоминая ей о каком-то важном для обоих эпизоде.

Эмма кипела от ярости. Он же отлично знает, как она его презирает.

– Боюсь, что вы выбрали неудачный момент для визита, – сказала она. – Мне надо уезжать.

– Куда это? – ляпнула, не подумав, Арабелла.

Граф сел в кресло и молча, с какой-то загадочной улыбкой наблюдал за Эммой.

– У меня масса дел, – сквозь зубы проговорила Эмма.

– Что-то вы не очень любезно меня встречаете, – заметил граф, уже широко улыбаясь.

– Мне вообще непонятно, что вам здесь нужно.

– Эмма! – воскликнула леди Арабелла.

– Может быть, присядете? – предложил Эмме Орсино, указывая на диван.

– Нет!

– Что ж, – сказал он с таким видом, будто ее раздражение его только забавляет.

– Что вам от меня нужно? – повторила Эмма.

Он с невинным видом развел руками:

– Я просто приехал поздравить вас с предстоящим законным браком.

Тетушка укоризненно посмотрела на Эмму.

– Правда, это замечательная новость? – сказала она. – Такая прекрасная партия!

– Если вы надеетесь выманить у меня деньги, то вам это не удастся, – отрезала Эмма.

– Эмма! – опять воскликнула миссис Арабелла.

– Нет, деньги мне не нужны, – с изумлением услышала Эмма. – Мне просто хотелось повидать старую приятельницу. Дружба – это очень важная вещь. Сейчас что-нибудь потребует, – подумала Эмма.

– В чужой стране чувствуешь себя очень одиноким. Никого не знаешь, некуда пойти. Вы, наверное, и сами это испытали?

Эмма ждала, что за этим последует.

– Но вы устроились в Лондоне отличнейшим образом. Может быть, пожалеете бедного иностранца и представите меня своим друзьям?

– Ах, вот в чем дело, – сказала Эмма. – Вы хотите, чтобы я ввела вас в высшее общество, а потом вы будете обчищать карманы моих друзей за карточным столом.

Леди Арабелла словно подавилась.

– Обчищать карманы? – с удивлением повторил Орсино.

– Все знают, что вы шулер, – заявила Эмма.

– Если бы вы были мужчиной, я за такое обвинение вызвал бы вас на дуэль, – с вкрадчивой угрозой проговорил граф.

– Если бы я была мужчиной, я с удовольствием всадила бы в вас пулю. Никому я вас представлять не буду. Отправляйтесь лучше восвояси.

– Нет, это… невозможно. Я собираюсь пробыть в Лондоне, по крайней мере, несколько месяцев.

– Значит, в Европе вас ищет полиция? Это меня нисколько не удивляет. Уходите из моего дома. Я же сказала, что ни за что…

Граф поднял руку, не дав ей договорить. На его лице была написана такая злоба, что Эмме стало не по себе. С Орсино надо быть осторожной! Несмотря на свою внешнюю невозмутимость и галантность, он был беспощадно мстительным человеком. Скольких людей он погубил!

Граф, казалось, что-то обдумывал. Тишину комнаты нарушало лишь тиканье часов на камине. Через какое-то время, видимо, приняв решение, Орсино встал.

– Мы поговорим с вами в другой раз, – сказал он. – Когда у вас будет настроение получше… Эмма поняла, что он не отвяжется от нее просто так.

– Мое настроение тут ни при чем. Ничего вы от меня не добьетесь.

Граф усмехнулся.

– А это мы еще посмотрим, – только и ответил он, выходя из гостиной.

Тетушка тут же принялась бранить Эмму за невежливое обращение с гостем. Эмма же смотрела на закрывшуюся за Орсино дверь. Их уговор с Колином Уэрхемом не предполагал появления подозрительных личностей из ее прошлого. А что граф Джулио Орсино еще не раз даст о себе знать, не вызывало у нее ни малейшего сомнения.

Глава 5

Эмма закончила туалет и встала перед большим зеркалом. Бальное платье получилось даже лучше, чем она предполагала. Голубой атлас выигрышно оттенял голубизну ее глаз. Волосы, перехваченные сзади, каскадом мелких колечек спадали на спину. Поверх юбки была наложена серебристая сетка. Эта кудесница Софи нашла где-то тонкую серебристую тесьму и оторочила ею вырез платья и маленькие буфы. Платье было пошито элегантно и со вкусом и полностью удовлетворяло Эмму. Такого красивого платья ей не приходилось надевать уже много лет.

В полуоткрытую дверь заглянула леди Арабелла.

– Приехал! – выдохнула она.

Тетушка была в таком волнении, точно это ей, а не Эмме предстояло быть представленной семейству Уэрхемов и высшему обществу. Она заражала Эмму своей нервозностью.

– Восторг, а не платье! Я же тебе говорила, что Софи – гениальная портниха.

– Совершенно верно, – подтвердила Эмма.

Она взяла со стула серебристую газовую накидку, набросила на плечи и еще раз глянула в зеркало. Нет уж, к ее туалету родные Колина не смогут придраться. Конечно, они найдут к чему придраться, но, по крайней мере, на этот счет она может быть спокойна.

– Сент-Моур красив как бог, – щебетала тетушка, семеня за Эммой по коридору. – Тебе все будут завидовать, дорогая. Как бы мне хотелось увидеть все это своими глазами!

Эмма молча спускалась по лестнице. Арабелла уже не в первый раз напрашивалась на приглашение. Но хотя Эмме и было перед ней немного совестно, леди Арабелле Таррант – не место на балу. Родственница Эдварда там совершенно ни к чему.

Эмма вошла в гостиную. Колин стоял у окна спиной к ней. Несколько мгновений Эмма наблюдала за ним. Он держался очень прямо – привычка военного человека. Темный фрак выгодно облегал его широкоплечую фигуру. Темные волосы слегка вились на затылке. Несмотря на респектабельный вид и уверенную осанку, в его позе чувствовалось что-то не то. Эмме показалось, что меланхолия витает над ним точно облако.

– Я готова, – сказала она, наконец. Колин повернулся. В его лице не было и намека на грусть – он улыбался.

Уэрхем не сомневался, что Эмма будет элегантна, но не ожидал, что она будет настолько эффектна! Вся комната, казалось, сияла отраженным от нее светом. Колин не мог отвести от нее взгляда. Она выглядит потрясающе. Никаких слов не хватит, чтобы выразить ей восхищение!

Эмма, наслаждаясь произведенным впечатлением, улыбнулась:

– Агнец готов к закланию, милорд.

– Чепуха! – рассмеялся Колин. – Все будут сражены. – Он подал ей руку. – Если только мы не опоздаем. За это тетя Силия спуску не дает.

Эмма посмотрела ему в лицо. Она чувствовала особую важность этой минуты. После сегодняшнего появления в свете пути назад уже не будет. Нельзя будет отказаться выйти замуж за Колина, признаться, что они оба сделали ошибку. Так это или нет, Эмма не знала. Для женщины, которая ненавидит азарт, игру, пари, она сделала очень рискованный шаг, поставила на карту всю свою жизнь. Несколько лет назад она поступила так же опрометчиво, о чем ей потом пришлось горько сожалеть.

– Что такое? – спросил Колин.

– Вы уверены? – спросила она, вложив в эти два слова огромное значение.

Он не стал спрашивать, что она имеет в виду, и так было все ясно.

– Уверен, насколько человек вообще может быть в чем-нибудь уверен.

Эмма отстранилась.

– Как это понимать?

Уэрхем смотрел на нее глазами, в глубине которых таилось нечто непостижимое.

– За последние восемь лет не было дня, когда я был бы уверен, что доживу до вечера. Меня тысячу раз могли убить.

– Но ведь не убили.

– Меня не убили. Но убили столько моих друзей, моих солдат и офицеров! Некоторым не было и двадцати лет.

У Эммы расширились глаза.

– Я поклялся никогда не загадывать на будущее. Никому не дано знать, что принесет следующий день. Надо просто как можно лучше использовать каждое мгновение жизни.

Какая мрачная философия! – подумала Эмма. Несмотря на все то дурное, что случилось с ней самой, она не прониклась таким скептицизмом. Но что-то в глазах Колина ответило на ее сомнения.

– И я должна провести эти драгоценные мгновения под лупой вашего семейства? – весело спросила она.

– Вас никто не посмеет обидеть. Будьте покойны, этого я не допущу.

Удивленная жаром, с которым барон произнес эти слова, Эмма промолчала.

– Пошли, – сказал Колин. – Тетя Силия на стенку лезет, когда ее гости опаздывают.

– Ну что ж, пошли. Я вовсе не хочу, чтобы она с первой минуты невзлюбила меня.

Леди Арабелла смотрела им вслед из окна. До чего же красивая пара! И как ловко ей удалось обставить дело! Пока все идет как нельзя лучше.

– Кто же приглашен на обед? – спросила Эмма, когда они с Колином разместились, наконец, в его карете.

– Моя мать, моя сестра Каролина с мужем, несколько кузенов и кузин со своими супругами. Возглавлять пиршество будет, конечно же, моя двоюродная бабка Силия.

– Да, вы столько успели о ней рассказать, что у меня уже сейчас дрожат коленки.

– Оно и видно, – усмехнулся Колин, окинув взглядом ее безмятежную физиономию.

– Просто я держу себя в руках, как меня учила когда-то моя дорогая гувернантка.

– Вот и прекрасно, – с улыбкой сказал Колин. Он не верил, что Эмма так уж боится предстоящего ей испытания. Немного нервничает, вот и все. А может быть, трудная задача, которая перед ней стоит, даже возбуждает ее бойцовский характер. Молодец! Колин не хотел заранее портить Эмме настроение, поэтому не спешил сообщить ей новость, которая, как он был уверен, будет ей неприятна. И только когда они вышли из кареты, он как бы невзначай сказал:

– Ваши отец и брат, конечно же, тоже будут здесь.

Эмма остолбенела:

– Что?!

– Их нельзя было не пригласить! Это выглядело бы очень странно.

– Я не хочу его видеть!

– Ваш папенька будет вести себя как овечка. Об этом позаботится тетя Силия. Я просил ее весь вечер не отпускать его от себя.

Эмма упрямо сжала губы, но промолчала.

– Неужели вы не понимаете, что мы не можем пренебрегать вашей семьей, тем более что они живут в Лондоне. Еще скажут, что мы их стыдимся.

– Я и стыжусь! По крайней мере, отца!

– Скажут, что это моих рук дело, – продолжал Колин, – Что мне не нравятся мои будущие родственники. Я бы не хотел, чтобы у людей создалось такое впечатление.

Колин заранее продумал все. Хотя раньше он преспокойно пренебрегал правилами высшего света и совершенно не заботился о том, что о нем подумают, сейчас все изменилось: он предъявлял свету свою будущую жену и не хотел дать ни единого повода думать о ней неуважительно. Для этого он был готов поступиться многим.

– Вот как? – сказала Эмма.

«Он не хочет выглядеть нелюбезным в глазах своих друзей, – подумала она. – Видимо, их мнение для него важно».

– Ну ладно.

– После свадьбы можете забыть про них до конца своих дней, – шутливо пообещал Колин.

Лицо Эммы смягчилось.

– Так вот как вы намерены обращаться со мной в будущем, милорд! Обрушивать на меня неприятные известия, когда уже поздно что-нибудь предпринять?

– Разумеется, – ответил он. – Только так.

Этот шутливый ответ, как и надеялся Колин, немного развеселил Эмму. И когда они рука об руку вошли в гостиную, собравшиеся уже гости увидели ослепительно красивую Эмму в роскошном бальном платье, спокойно улыбающуюся и безукоризненно владеющую собой.

Согласно этикету, Колин первым делом подвел ее к хозяйке дома:

– Моя двоюродная бабушка Силия, леди Бэррингтон.

Эмма сделала книксен перед крупной старухой, которая сидела в огромном кресле, держа в руках трость из черного дерева. Ее парчовое платье с жестким корсажем и пышной юбкой напоминало о фасонах полувековой давности. На белоснежно-седых волосах сидел кружевной чепец, а скрюченные пальцы выдавали глубокий возраст. Но устремленные на Эмму глаза горели. В них виделись и ум, и ирония: а ну-ка покажи, на что ты способна!

– Где вы раздобыли такое платье? – безо всякой преамбулы каркнула старуха.

У нее вид хищной птицы, которая никогда не упускает добычу из своих острых когтей, – подумала Эмма.

– Мне сшила его очень хорошая портниха. Это француженка – Софи Фишер.

– Фишер? Никогда о такой не слыхала.

– Пока что ее мало знают в Лондоне.

– Но благодаря вам наверняка узнают, – заметила леди Бэррингтон, бросая критически-одобрительный взгляд на платье Эммы.

– Она тоже на это надеется, – ответила Эмма.

Хозяйка дома приподняла одну седую бровь, как это делал Колин. То есть наоборот: он – как она. Если бы Эмма не заметила в глазах старухи одобрительные искорки, то подумала бы, что той не понравились ее слова.

– Моя мать, – тем временем продолжал Колин. – Баронесса Кэтрин Сент-Моур.

– Пока что баронесса, – жестко парировала полная женщина с приятным лицом.

Эмма удивилась, хотя и не подала виду, – она не такой представляла себе мать Колина. Почему-то в ее воображении баронесса была мегерой с хищным клювом и кустистыми бровями. При этой мысли Эмма слегка покраснела.

– Здравствуйте, – сказала она.

В ответ она услышала только какой-то неопределенный звук. Баронесса не скрывала досады. Она никак не ожидала увидеть столь элегантную и невозмутимую женщину. Что она будет красива, баронесса не сомневалась. Но Эмма Таррант была не просто красива. И она совсем не была похожа на интриганку, на охотницу за состоянием и титулом Колина. Откуда у нее это самообладание, эта безукоризненная манера держаться?

– Моя сестра Каролина, – сказал Колин, решив не задерживаться на опасной территории.

– Я так рада с вами познакомиться! – пылко воскликнула Каролина, которая, увидев Эмму, забыла все мрачные предсказания матери. – А это мой муж Фредерик.

– Лорд Ротем, – добавил Колин.

– Рад познакомиться, – сказал флегматичный лорд, высокий полный блондин, все мысли которого, казалось, были сосредоточены на предстоящем обеде.

Дружеское приветствие Каролины и отсутствие какой-либо враждебности на лице ее мужа ободрили Эмму, и она улыбнулась, чем вызвала вздох восхищения. Один из молодых кузенов даже ахнул от восторга.

«Вся лучится, чертовка, – мрачно подумала баронесса. – Это катастрофа!»

Колин с Эммой быстро обошли кузенов и кузин. В завершение Колин сказал:

– Ну а этих джентльменов вам представлять, конечно, не нужно.

К этому времени Эмма внутренне подготовилась к встрече с отцом.

– Разумеется. Здравствуй, папа, – сказала она, но не потянулась, его поцеловать.

– Здравствуй, дорогая, – с широкой улыбкой отозвался Джордж Беллингем. – Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо.

Хотя многие Уэрхемы заметили некоторую холодность в тоне Эммы, ее отец не обратил на это никакого внимания. Он был в приподнятом настроении, которое ничто не могло омрачить. Именно о такой партии для дочери он и мечтал. И он буквально упивался выпавшей на его долю удачей.

– Но меня вам все-таки придется представить, – сказал Робин. – Я был совсем ребенком, когда Эмма… – он прикусил язык, поняв, что чуть не сказал лишнее, и, покраснев до корней волос, закончил: – …когда Эмма вышла замуж.

– Я тебя и так узнала, Робин, – дружески сказала Эмма. – Ты очень похож на маму. Я очень рада тебя видеть.

Ее брат что-то пробормотал и, к огромному облегчению Колина, попятился.

«Все равно, что ехать с патрулем по вражеской территории, – подумал он. – Того и гляди, начнется стрельба». И его роль – обеспечить, чтобы не произошло никакой неприятности. Он повел Эмму обратно к Каролине.

Тут появился дворецкий и пригласил гостей к столу. Вслед за ним в зал вошли два лакея, которые, встав по обе стороны кресла, в котором сидела хозяйка дома, совместными усилиями подняли ее и поставили на ноги.

– Идите сюда, мистер Беллингем, – скомандовала она. – В честь нашего будущего родства можете вести меня в столовую.

Отец Эммы, на лице которого отразились и удовольствие, и некоторая робость, поспешно подошел к ней и предложил руку. Один из лакеев поддерживал хозяйку с другой стороны, и она во главе процессии гостей направилась в столовую.

Эмме отвели место между лордом Ротемом и пожилым кузеном, полным и благодушным мужчиной лет пятидесяти. Колин находился от нее довольно далеко, но и его мать, с радостью отметила она, тоже. Эмме не составляло труда беседовать со своими соседями. Ротем хвалил отлично приготовленные блюда, рассказывал о своем двухлетнем сыне и описывал прелести охоты. От Эммы требовалось только вежливо поддакивать.

Труднее обстояло дело с соседом слева. Поначалу полный кузен молчал и, похоже, пугался самого простого вопроса. Но тут Эмму осенило заговорить о выставке картин в Королевской академии, и застенчивый сосед сразу оживился. Оказалось, что он страстный коллекционер. С этой минуты от Эммы уже не требовалось ничего, кроме как покорно слушать истории приобретения каждого произведения искусства и восторженные описания того, как хорошо они смотрятся на стенах его дома, в шкафчиках или на полках. Память у кузена была феноменальная. Он помнил каждую мелочь, относящуюся к его коллекции, которую собирал уже тридцать лет.

Эмма поняла, как мало требуется от молодой женщины. Всего-то и надо, что кивать головой и улыбаться. Но какая скука! Она вдруг осознала, что яростно комкает лежавшую на коленях салфетку, и усилием воли заставила себя успокоиться. Подняв глаза, Эмма встретила взгляд Колина. Он улыбался ей с таким пониманием, что она невольно улыбнулась в ответ.

Баронесса, перехватив взгляд, которым они обменялись, поняла, что ее дело проиграно. Эту пару ей разлучить не удастся. От досады она так свирепо куснула лимонную вафлю, что та рассыпалась в крошки по скатерти.

– Вафля называется, – злобно проворчала она, с отвращением глядя на обломки вафли. – Сухая, как песок.

Вскоре после этого хозяйку дома опять вынули из кресла, и дамы удалились, оставив мужчин пить портвейн. Эмма не без опаски вошла в гостиную, зная, что ее ждет самая трудная часть вечера. Теперь уж дамы не будут сдерживать свои острые языки. Она устроилась рядом с женой своего соседа по столу – как можно дальше от матери Колина.

– Ваш муж рассказывал мне про свою замечательную коллекцию, – начала Эмма.

Жена соседа пренебрежительно фыркнула:

– Это меня не удивляет. Больше он ни о чем не думает. Семьи для него и нет.

– Вот как? – сказала Эмма, поняв, что задела больное место.

– Ему не жалко сотен фунтов на какую-нибудь паршивую картинку, – горько продолжала ее собеседница, – а о том, что дочерей надо прилично одевать, а гостей хорошо угощать, он и слышать не кочет. На любую просьбу у него один ответ – наши доходы сократились, надо жить экономнее. А потом вдруг обнаруживается еще какое-то замшелое полотно или кусок мрамора, и на них деньги каким-то чудом находится. Это просто болезнь, – сказала она, повысив голос. – Сколько раз я просила родственников на него повлиять, но никто меня не слушает. Кому дело до того, что я…

Раздался резкий стук, и наступила тишина,

«А, это леди Бэррингтон стукнула по полу своей тростью», – осознала Эмма.

Хозяйка дома оглядывала присутствующих дам, как коршун, высматривающий цыпленка на обед. Жена кузена вся сжалась – в точности как испуганная за своих цыплят наседка – и уставилась в пол. Эмма с трудом подавила улыбку.

– Подите сюда! – скомандовала хозяйка дома, указывая пальцем на Эмму.

В гостиной раздался тихий вздох облегчения. Эмма встала и пересела на кресло рядом с леди Бэррингтон.

Из огня да в полымя!

– Ну-с, значит, выходите замуж за Сент-Моура? – сказала та, как только Эмма уселась, причем таким тоном, словно это не было решенным делом.

– Да, как будто, – отозвалась Эмма.

– Как будто? – рявкнула грозная старуха. – У вас что, есть сомнения?

– Я чувствую, что многое зависит от вас, – ответила Эмма. Ей было видно, что остальные гостьи навострили уши.

– От меня? – фыркнула леди Бэррингтон. – Вы считаете, что Сент-Моур прислушивается к моему мнению?

– По-моему, да.

Старуха свирепо воззрилась на Эмму:

– Уж не пытаетесь ли вы ко мне подольститься, любезная? Я ненавижу подхалимов.

Эмма не ожидала такой реакции. Она заметила на лице сидевшей неподалеку матери Колина выражение удовольствия. Эмме вдруг надоело это фехтование словами.

– Я не пыталась вам льстить, – сказала она. – А впрочем, вы вольны думать, что вам угодно.

– Я так всегда и делаю, – заявила старуха.

С минуту они смотрели друг на друга почти враждебно. Эмме почему-то припомнился случай, когда пьяный дружок Эдварда ворвался к ним в квартиру и стал угрожать им пистолетом. «По крайней мере, леди Бэррингтон меня не убьет», – подумала она. И вдруг поняла, что ее больше не сдерживают принятые в свете запреты.