Текст книги "Мнимая невеста"

Автор книги: Джейн Эрбор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 6

На следующий день перед обедом все собрались в гостиной выпить за здоровье Аликс и вручить ей подарки. Изящно упакованные и собранные вместе, они составили довольно внушительную горку.

Аликс с грустью вспомнила свой последний день рождения, который провела с больным отцом. Тогда единственными подарками были чек, полученный от него, и пришедшая из Англии посылочка от тети. Разве можно сравнить его с нынешним днем рождения, который она отмечает среди, в сущности, чужих ей людей, искренне желающих ей здоровья и благополучия и осыпающих ее дорогими подарками! Дора Париджи, Леоне, Микеле, Венеция д’Анца… Еще менее месяца назад она не знала никого из них, а еще через несколько месяцев, а быть может и недель, каждый из них скорее всего и не вспомнит о ней.

Но мимолетная грусть прошла. Все ждали, когда Аликс начнет разворачивать свертки.

От синьоры Аликс получила то самое платье, которое она заставила купить Микеле. К нему прилагались и другие милые вещицы: дюжина шелковых носовых платков с вензелем «А»,изящная лента для волос и пара длинных вечерних перчаток из превосходной белоснежной лайки.

Венеция подарила флакончик духов от Луиджи, хотя тут же порядком испортила радостное впечатление, с ухмылкой сказав Леоне:

– Не беспокойся, дорогой. Эта покупка не за твой счет. У меня имелись кое-какие сбережения, так что я расплатилась сама.

Не зная, к чему именно относилась эта колкость, Аликс лишь заметила, что она прозвучала далеко не остроумно.

Следующим она раскрыла сверток Леоне, подписанный загадочными словами: «Даже хладнокровной англичанке может принести пользу».Старинный веер слоновой кости, чьи филигранно выточенные планки были обтянуты тончайшим шелком, вызвал у Аликс настоящий восторг. Несмотря на его изящную хрупкость, она несколько раз раскрыла и закрыла его.

– Какая прелесть! Никогда не видела ничего подобного! – восхищалась она.

– Он не новый, – сказала синьора. – Когда-то он принадлежал прапрабабушке Леоне. Леоне даже посоветовался со мной – хотел узнать, понравится ли тебе. Он счел, что эта вещица поможет тебе почувствовать себя одной из нас.

– Ни дать ни взять – фамильное наследство. Ну и везет же тебе! – изрекла Венеция.

Эти колкие слова омрачили радость Аликс, и она снова почувствовала себя виноватой. Она посмотрела на Леоне, наблюдавшего за нею.

– Он просто прелестный, этот веер. Но вам не следовало… Я не… – Но, заметив, как нахмурился Леоне, она замолчала.

Намеренно, как бы желая подчеркнуть его значимость, Аликс приберегла подарок Микеле напоследок. Освободив от бумаги сверток, она обнаружила там необычайной красоты шкатулку тисненой флорентийской кожи, мягкой и теплой на ощупь, словно щечки младенца. Аликс с восторгом открыла ее ключиком, чтобы полюбоваться на блестящий атлас, обтягивавший ее изнутри, и на серебряные пружинки, державшие крышку.

– Просто сказка! Такого у меня не было никогда! – сказала она, с улыбкой глядя на Микеле.

Но тут все повернули головы к синьоре. Расширив в ужасе глаза, она срывающимся голосом воскликнула:

– Я могла догадаться и по размеру свертка, но, Микеле, сынок, я надеялась, что сегодня ты подаришь Аликс… обручальное кольцо!

Аликс казалось, что молчание, последовавшее за этой сценой, не кончится никогда. Однако Микеле довольно быстро нашелся. Подойдя к матери, он нежно поцеловал ее:

– Скажу честно, мама, я считаю, дарить кольцо пока рановато. Аликс еще не дала мне окончательного согласия. Но я живу надеждой, а пока умасливаю ее дорогими подарками. К тому же кольцо мы поедем покупать на Кондотти вместе, и она сама выберет, какое ей нравится. Не могу же я позволить ей подозревать, будто купил его на дешевой распродаже в «Париджи Камеос».

– Ах, Микеле! – Синьора нервно рассмеялась и нежно похлопала его по руке. – Все-то ты оборачиваешь в шутку! А я-то хороша – просто нетерпеливая старуха. – Она посмотрела на Аликс. – Аликс, детка, я смутила тебя? Прости меня.

– Ну что вы, ничего страшного.

«Смутила?» – подумала Аликс. «Пристыдила» – это слово больше подходит. Синьора так верит ей. Интересно, как далеко все это зайдет? Аликс посмотрела на Леоне. А он знает? Конечно же, нет. Он создал искусственную ситуацию и манипулирует людьми, но разве может из этого получиться что-нибудь путное?

За обедом обсуждали предстоящий прием, Венеция кратко охарактеризовала ожидаемых гостей, а один раз совсем смутила Аликс, спросив:

– Ты заметила, что все гости почему-то только снашей стороны? Может, ты хочешь пригласить кого-то из своих знакомых?

Аликс покачала головой.

– В общем-то нет, – сказала она и объяснила: – Видишь ли, мой папа так долго болел, что мне было не до гостей, и сама я никуда не ходила, так что почти никого не знаю в Риме.

– Но он-то, наверное, много кого знал? – не отставала Венеция.

– Вряд ли его знакомые по возрасту подошли бы для компании Аликс, – пришел на выручку Леоне.

Венеция наморщила носик.

– Но у них могли быть дети. Разве нет? Но все же Аликс права – она действительно мало кого здесь знает. Например, ты, Аликс, как выяснилось, не знаешь никого из моих друзей. Правда же? – пытала она, однако в этот момент синьора поднялась из-за стола, и остальные тоже.

Микеле взял Аликс под руку.

– Сейчас начнется суета, прислуга забегает – одним словом, сплошной кошмар. Давай сбежим на время? – предложил он.

Аликс не, знала, как поступить.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила она у синьоры.

– Ничего не нужно, дорогая. Девушки сами справятся. Ступай с Микеле, только возвращайтесь заблаговременно, чтобы успеть переодеться.

– А еще лучше на всякий случай возьми «альфу-ромео», – прибавил Леоне.

Но когда Аликс через десять минут спустилась вниз, Микеле уже сидел за рулем своего старенького автомобиля.

Аликс думала, они покатаются по окрестностям, искупаются в озере, но Микеле вывел машину на Римское шоссе.

– Куда мы едем? – спросила Аликс.

– Никуда. Просто так. Мне нужно поговорить с тобой. Может, заглянем к Карло по старой дружбе?

Аликс рассмеялась:

– Так уж и по старой – и месяца-то не прошло.

– А по мне, так минула целая вечность.

По этим задумчивым словам Аликс поняла, что его задела сцена с кольцом. Обычно разговорчивый, Микеле был сейчас молчалив, и после одной-двух попыток заговорить с ним Аликс оставила его в покое.

Карло встретил их радостно, долго пожимал руку Аликс и самолично принес им кофе. Они уселись за самым дальним столиком, который выбрал Микеле.

– Здесь можно спокойно поговорить, – начал он, дуя на пену, чтобы сбить ее в кучу, и тут его как прорвало: – Знаешь, с меня довольно! А ты как считаешь? То, что мама выкинула насчет обручального кольца, – это уж слишком! Я больше не могу! Хватит!

Аликс согласно кивнула:

– Да, это действительно было ужасно. Но что же нам теперь делать?

– Что делать? – эхом отозвался он. – Знаешь, я ничего не собираюсь делать: ни сейчас, ни потом. Я не собираюсь устраивать фарс с покупкой кольца. Это и для тебя будет унизительно. И вообще я больше не намерен участвовать в этом спектакле. А Леоне как хочет.

– Ты хочешь сказать, что откроешь маме правду?

– Думаю, придется. Да, я понимаю, что сам затеял весь этот балаган, но в тот момент, кажется, не слишком хорошо соображал. Глупее идеи и придумать было нельзя, а то, во что превратил ее Леоне, становится и вовсе преступным. По отношению и к тебе, и ко мне, и, что самое печальное, по отношению к маме. Рано или поздно все это плохо кончится. И что тогда будет с ней, можешь себе представить?

– Леоне надеется, что к тому времени, когда ей придется узнать правду, она будет чувствовать себя лучше и воспримет ее должным образом, – заметила Аликс.

– Помнишь, ты как-то спросила меня, на чьей я стороне? А сама-то ты на чьей? – с вызовом бросил Микеле. – Да, это похоже на Леоне – изображать из себя ходячую добродетель… чуть ли не самого Господа Бога!

– Нет, Микеле, я не думаю, что он…

Но Микеле не дал ей договорить:

– Тогда выразимся по-другому. Он всегда так рассудителен, так хладнокровен. Если бы он не был Париджи до мозга костей, я бы подумал, что он вообще не итальянец. В нас, итальянцах, течет горячая кровь, мы живем сегодняшним днем, а не просчитываем жизнь до мелочей. – Он помолчал, потом продолжил: – Конечно, по-разному бывает. Вот я, например, вляпался сейчас в эту историю. Но что касается меня, то все… баста… Я выбываю из игры!

Аликс недоуменно покачала головой:

– Но ты хоть предупредишь сначала Леоне? Ведь не пойдешь же ты сразу к матери и не обрушишь на нее эту ужасную правду? Не пойдешь, Микеле? Ну… Хотя бы не сегодня, не в такой день! Она так к нему готовилась!

Аликс показалось, что ей удалось разжалобить Микеле. Он сжал ее руку.

– Я знаю, она тебе не безразлична. Спасибо тебе за это. Но, Аликс, дорогая, ничего не поделаешь. Это придется сделать. Правда, я пока не знаю как. – Он посмотрел на часы. – Скоро пора будет отвезти тебя обратно, только вот мне еще нужно заглянуть к себе домой. Я быстренько сгоняю, а ты пока возьми себе еще кофе.

– Я с тобой.

– Нет. Подожди здесь. – Он расплатился с Карло и ушел.

Аликс заказала себе кофе, поболтала с Карло. Время шло, а Микеле не появлялся. Она пожалела, что не спросила у Микеле, когда он вернется. Может, он встретил какого-нибудь закадычного дружка или не может найти место для парковки? А может… Перебрав все возможные версии, Аликс вышла за порог – быть может, Микеле оставил машину здесь и решил прогуляться до дома пешком?

Но «тополино» она возле кафе не заметила, зато к дверям подкатило такси. Выйдя из машины, шофер прошел мимо Аликс, что-то спросил у Карло и вернулся к ней, протягивая письмо:

– Синьорина Роуд? Это вам.

Сердце Аликс бешено заколотилось. Осененная внезапной догадкой, она отступила на шаг, взяла письмо, догадываясь, что оно от Микеле, и прочла:

«Этот парень отвезет тебя домой. Такси оплачено. Ты почти не опоздаешь. А что касается меня, то считай, что я канул в небытие, пошел ко дну. Я сказал тебе, что это придется сделать, только еще не знал как. Вот наконец и придумал. Теперь, по крайней мере, мама узнает правду. Я вынужден поступить так жестоко. Заодно и Леоне поймет, что мы для него не куклы на ниточках, и ты будешь свободна. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы мама не очень переживала. Я всплыву на поверхность. Даже если и не в Фонтана.

М.»

Аликс сложила листок. Ей сделалось дурно. Таксист, открыв дверцу, ждал.

– Кастельян-дольфо, синьорина? Вилла Фонтана?

– Нет. – Она назвала адрес Микеле. – Сначала туда. Я хочу поговорить с человеком, нанявшим вас.

Таксист колебался.

– Конечно, не мое дело, синьорина, но, думаю, его там нет. Он вызвал меня по этому адресу, отдал заказ и уехал на своем «тополино».

– Все равно. Отвезите меня туда, пожалуйста.

– Как скажете, синьорина. Я вот только подумал: раз у него багаж…

– Багаж?

– Да. Большой чемодан и вещмешок. Огромный такой. – Таксист изобразил жестами размеры вещмешка, который Аликс видела у Микеле. Но она все же надеялась разузнать что-нибудь у консьержа.

Однако расспросы консьержа не принесли пользы. Он подтвердил, что синьор Париджи заезжал за вещами и куда-то уехал. Ключей он не оставил и о своих планах не сообщал. Да и с какой стати? Ведь синьор исправно платит за квартиру и имеет право уезжать и приезжать, когда ему заблагорассудится.

Садясь обратно в машину, Аликс прочла на лице водителя усталое «Я же говорил вам».

– А теперь, синьорина, на Вилла Фонтана?

Аликс молча кивнула.

Что же теперь будет? Она рассеянно смотрела на дорогу, мысли в голове кружились вихрем. Сегодня вечером у них гости. Как синьора Париджи воспримет этот удар? Ей придется узнать правду. Но как она перенесет ее? Неужели, решившись на этот шаг, Микеле не представлял себе, каково будет матери узнать, что он сбежал из дома навсегда? Неужели ему это было безразлично? Помнится, как-то он назвал себя жестким. Теперь Аликс поняла, что это означало.

Странно, но, быть может, как контраст малодушному дезертирству Микеле Леоне казался сейчас Аликс надежной опорой, каменной стеной. Она понимала, что ей не избежать первого шквала его гнева, вызванного бегством Микеле. Быть может, сначала ей придется доказывать, что она не была соучастницей, но потом он наверняка поверит ей. Пусть он высокомерен, зато справедлив.

Вот если бы у нее была возможность переговорить с ним наедине перед тем, как увидеть синьору! Аликс решила, что постарается проникнуть в дом незаметно, поэтому, отпустив такси на повороте, направилась к дому пешком. Неожиданно сзади ее нагнала машина. Это был Леоне. Притормозив, он спросил:

– Это было ваше такси? Вы что, только сейчас вернулись? А где Микеле?

В последнее время Аликс так часто слышала этот вопрос, что он не удивил ее. Она только спросила:

– Можно мне с вами?

Леоне открыл дверцу, смерил ее внимательным взглядом и, прежде чем тронуться с места, сказал:

– Что-то стряслось.

– Боюсь, что да.

– С Микеле? Он что, попал в аварию?

– Да, с Микеле. Но не авария. – Они подъехали к дому, и Аликс спросила: – Можно я заеду с вами в гараж? Нам нужно поговорить.

В гараже, сидя в машине, он, облокотившись на руль, спросил:

– Итак, я слушаю.

Аликс протянула Леоне письмо Микеле, наблюдая за его реакцией, пока он читал. Наконец он оторвался от листка.

– Как оно попало к вам?

Аликс рассказала, упомянув и о своей безрезультатной поездке на квартиру Микеле.

– Значит, он ни намеком не дал вам понять, как собирается поступить?

– Нет. Но я чувствовала, что он готов к бунту. Мне кажется, этот эпизод с кольцом был для него последней каплей. Он убеждал меня, что его мать должна узнать правду. Я умоляла его поговорить сначала с вами и не портить сегодняшний вечер, но он уехал, так ничего и не пообещав.

– Как по-вашему, это был минутный порыв или запланированное бегство?

– Не знаю. Но если у него уже было твердое намерение сбежать, то понятно, почему он не воспользовался «альфой-ромео».

– Да, похоже, что так. Из квартиры он уехал один?

– Что значит – один?

– Я хорошо знаю Микеле – он мог быть и с женщиной, – сухо заметил Леоне.

– Нет, он был один. Иначе консьерж или таксист упомянули бы об этом. Оба видели, как он уезжал. – Аликс помолчала и с грустью прибавила: – Но как же теперь его мама? Ведь ей придется узнать правду?

– О том, что он исчез? Разумеется, придется. Мы не сможем скрыть этого.

– А как же гости?

– О них не может быть и речи. Когда мачеха узнает, ей будет не до гостей. – Леоне посмотрел на часы. – Поздновато, но праздник придется отменить. Займитесь этим, а я пойду поговорю с мачехой. Я дам вам список гостей, вы обзвоните их и объясните, что мы не можем их принять, потому что мачеха приболела. Думаю, они поймут. – Он вышел из машины. – Пойдемте. Нельзя терять ни минуты.

Робея перед возложенной на нее задачей, Аликс все же была благодарна ему за доверие. Так она хотя бы могла отвлечься от тревожных мыслей. Как он собирается донести до мачехи правду? Как та воспримет ее? Станет ли она винить Аликс в соучастии?

Для синьоры это будет жестоким ударом, и все достигнутое теперь пойдет насмарку. Она будет потрясена, разбита, подавлена. Аликс вдруг почувствовала, что ей жаль Леоне – ведь на него придется основной удар, падет вся тяжесть предстоящей вины.

Микеле не разделит с ним ответственности, а сама Аликс уедет отсюда. Но когда? Сегодня? Или завтра утром? Теперь синьора вряд ли захочет видеть ее. Она уедет и снова будет свободна. Свободна и… одинока. Ужасно одинока. От письменного стола Леоне, стоящего у окна, где она сидела, ей хорошо была видна кипарисовая аллея и фонтан с его переливчатыми каскадами и дальний угол парка, где однажды… нет, дважды… Леоне был так внимателен к ней. Завтра все это останется здесь, а ее уже не будет. Она здесь чужая и никогда не станет своей. Интересно, припомнит ли когда-нибудь кто-то из Париджи ее имя?

Обзвонив гостей, Аликс тихо сидела, со страхом ожидая возвращения Леоне. Наконец дверь отворилась, она порывисто повернулась и увидела на пороге… Венецию.

На ней пока не было вечернего платья, но волосы были тщательно убраны в изысканную прическу.

– Скажи мне, пожалуйста, что такое у нас происходит? Или, вернее, почему ничего не происходит? – накинулась она с расспросами на Аликс. – Я уже успела сделать прическу, а тут и с места ничего не сдвинулось! Столы не накрыты, напитки не расставлены. О чем вообще думает прислуга? Время-то идет. И где Микеле? И Леоне? И тетя Дора? И что вообще…

– Боюсь, у нас кое-что произошло, – сказала Аликс. – Вечер отменяется. Леоне попросил меня обзвонить гостей, и я только что сделала это. Он сейчас у твоей тети. Она, должно быть, тяжело перенесла этот удар. Дело в том, что Микеле исчез.

– Исчез?! – Венеция медленно вошла в комнату. – О чем это ты? Как это – исчез? Разве так поступают?

– Микеле поступает, – сказала Аликс. – Как тебе известно, мы после обеда поехали прогуляться. Он отвез меня в город, там мы выпили кофе. Потом он отлучился к себе домой и уже не вернулся, а ко мне прислал таксиста с запиской. В ней говорилось, что он уезжает и что таксист привезет меня сюда. Я ничего не могла поделать. Узнала только, что он забрал из квартиры свои вещи. Я вернулась, и вот Леоне сейчас рассказывает новости синьоре.

Аликс сама не понимала, почему не рассказала Венеции всей правды – то ли из чувства самосохранения, то ли из уважения к Леоне. Венеция сначала нахмурилась, но потом глаза ее вдруг просияли, словно она испытала долгожданное облегчение.

– Ага! – радостно воскликнула она. – Значит, Микеле все-таки не вынес! Ну что ж, я не осуждаю его. Кажется, тетя Дора совсем допекла его своими восторгами на твой счет. Ни один мужчина такого бы не выдержал. А тебе, дорогая, перед тем как приезжать сюда, следовало получше удостовериться, так ли ты нужна ему. Я хочу сказать, что теперь-то тебе, наверное, совсем не весело. Оказаться в таком положении, да еще на глазах у несостоявшихся родственничков. Ха! А все думали – дело решенное! Если бы со мной так поступил мужчина, я, наверное, сгорела бы со стыда.

– Не одна я такая на белом свете, так что уж как-нибудь переживу, – сухо заметила Аликс.

Глазки Венеции снова заблестели.

– Значит, все-таки он тебя бросил? Он сообщил тебе об этом в записке? Выходит, он сбежал не из дома, а от тебя?

– Да, от меня.

– Тогда, я скажу, ты держишься на удивление спокойно. Правда, говорят, англичане все такие. И все-таки жаль тебя, бедняжку. Я скажу Леоне, чтобы он был внимательнее к тебе. Впрочем, ты теперь вряд ли здесь останешься. Даже если Микеле вернется. А он вернется обязательно. Ему просто деваться некуда.

– Как это – некуда деваться?

Венеция передернула плечиком:

– Из-за денег, разумеется. Из-за чего же еще?

– Из-за денег? Разве его волнует этот вопрос? Мне показалось, он не испытывает финансовых затруднений, – недоумевала Аликс.

– Может, и не испытывает. Только разве ты не знала, что он находится на содержании у Леоне? Его часть наследства задействована в «Париджи Камеос», и он может получить ее лишь по достижении двадцати пяти лет.

– Этого я не знала, – призналась Аликс.

– Да ты и не интересовалась-то никогда. Но дела обстоят именно так. Леоне выдает ему на расходы. Только так и можно прижать его, когда он вернется. А уж Леоне прижмет обязательно, в этом не сомневайся.

– Но из письма Микеле явствует, что он не намерен возвращаться. Быть может, он собирается найти себе работу, – возразила Аликс.

– Работу?! Микеле? Да ты что, смеешься? Ты бы еще сказала, что я найду себе работу, – презрительно усмехнулась Венеция, но тут же притихла, так как в комнату вошел Леоне.

По его каменному лицу Аликс поняла, что не напрасно жалела его. Венеция сочувственно залопотала:

– Ну что там, дорогой? Как тетя Дора? Наверное, сражена новостью?

Леоне кивнул:

– Боюсь, все очень плохо. – Он посмотрел на Аликс, потом на телефонный аппарат. – Все в порядке? – И, обращаясь к Венеции, спросил: – Аликс сказала тебе, что придется отменить вечер?

– Конечно, нужно отменить, – понимающе закивала она. – Но Микеле… Каков, а?! Я бы убила его, честное слово! Так поступить с тетей Дорой! И с Аликс! А она так мужественно держится. Представляю, как это, должно быть, тяжело – получить такой плевок. Как ты считаешь, дорогой, мне пойти сейчас к тете Доре?

– Нет, сейчас не надо. Она хочет видеть Аликс. – Осторожно взяв Венецию за плечи и проводив ее к двери, Леоне сказал: – Жаль, если пропадут такая прическа и платье, которым ты наверняка собиралась сразить нас всех наповал. Почему бы тебе не позвонить Джиральдо? Пусть он пригласит тебя поужинать.

– Ах, Леоне, ну разве я могу, когда тетя Дора… – Венеция явно боролась с соблазном. – Хотя, быть может, она не сочтет меня такой бессердечной…

– Я постараюсь сделать так, чтобы она поняла. Поезжай, пусть Джиральдо порадуется. – Леоне решительно закрыл за нею дверь и повернулся к Аликс.

Смущенная и растерянная, она смотрела на него в ожидании.

– Вы нарочно сказали Венеции неправду? – спросила она. – Хотели поговорить со мной наедине? Но скажите, как это после всего случившегося синьора Париджи еще хочет видеть меня?

– Напротив, она просила меня привести вас к ней как можно скорее. – Леоне подошел к окну и, стоя у Аликс за спиной, продолжал: – Ее отношение к вам совсем не изменилось. Разве что только теперь она считает, что тоже нужна вам.

– Но как же так? Нет, это невозможно! – воскликнула Аликс, осененная внезапным подозрением.

Леоне догадался, что она поняла.

– Совершенно верно. Я не сказал ей всей правды. Просто теперь ваша роль несколько изменилась. Теперь вы бывшая возлюбленная Микеле, жестоко брошенная им.

Аликс опустила голову, прикрыв глаза рукой.

– Иными словами, вы ждете, что я буду продолжать этот обман? Более того, вы хотите, чтобы я притворилась, будто Микеле бросил меня. Но я не могу! Не могу! Вы должны позволить мне рассказать синьоре правду и отпустить меня на все четыре стороны. Думаю, узнав правду, она не станет этому препятствовать.

Вместо ответа Леоне решительно подошел к Аликс и крепко взял ее за плечи. Аликс поднялась, их глаза встретились. В его взгляде она прочла несгибаемую волю.

– Вы останетесь, – проговорил он не терпящим возражений тоном. – Останетесь и будете помалкивать. Обман будет продолжаться. Ясно?

– Но вы не можете заставить меня играть эту отвратительную роль! И не можете держать меня здесь силой!

Леоне невозмутимо позволил ей выразить этот слабый протест.

– Согласен, не могу. Не могу запереть на ключ или применить силу. Но вы ведь сами говорили, что мачеха поправится, только для этого нужно время. А еще вы говорили, что ей нужен кто-то, кому она могла бы принести пользу. Так вот, вы нужны ей сейчас, как никогда. Если вы сбежите, как Микеле, это будет двойной удар. Конечно, вы можете сейчас собраться и уехать, но я верю, что вы не бросите ее в трудную минуту.

Аликс смотрела ему в глаза:

– Почему вы думаете, что не брошу?

– Потому что в тот день, когда вы согласились помочь, вы сделали это из гордости, и я не сомневаюсь, что это чувство не покинуло вас и сейчас.

Аликс беспомощно развела руками:

– Но этот обман не может продолжаться до бесконечности! Должно же это когда-то закончиться?!

Она поняла, что Леоне принял эти слова за согласие. С мрачноватой улыбкой он сказал:

– Все будет так, как мы задумали изначально. Подождем, когда мачеха будет готова узнать, что между вами и Микеле нет никакого романа.

– Но она думает, что он бросил меня, значит, уже сейчас нет никакого романа, – возразила Аликс.

– Сейчас для нее это еще не факт, тем более что она верит, что еще все изменится. Если мы правильно поведем игру, она так ничего и не узнает.

– Я завидую вашей уверенности. С чего вы взяли, что карты лягут именно так, как нужно вам? – со вздохом проговорила Аликс.

– Карты лягут так, как распорядится судьба. Разве нет?

– Да. Если речь идет о вашей собственной судьбе, – согласилась Аликс. – Но если на карту поставлена судьба других людей…

– Если эти люди нуждаются в руководстве, то да. Я не терплю неудач ни в чем.

– Да, похоже, Микеле был прав насчет вас, – задумчиво проговорила Аликс.

– Вот как? И что же говорил обо мне Микеле?

– Он говорил, что у вас все просчитано и запланировано. Что вы никогда не живете сегодняшним днем, что вы не можете просто наслаждаться жизнью, нестись по ее течению, позволить ей захлестнуть себя. Что вы до мелочей рассчитываете и настоящее и будущее. А это, по мнению Микеле, совсем не итальянская черта.

– Значит, я не настоящий итальянец? – Леоне рассмеялся. – Вот вы, должно быть, удивлены! Только знаете, если бы мне понадобился совет относительно того, как жить полной жизнью, вы бы вряд ли нашли меня сидящим у ног Микеле и внимающим его мудрым советам. – Он замолчал, потом протянул ей руку. – Пойдемте. Мачеха ждет.