Текст книги "Мнимая невеста"

Автор книги: Джейн Эрбор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Вот как? И где же это?

Аликс ничего не оставалось, как назвать Леоне свой адрес, тем более что Микеле все равно знал его. Леоне в ответ удивленно повел бровью и повторил:

– Виа Савелла. Это за рекой, к юго-востоку от Гарибальди. В сущности, не так уж далеко от Микеле.

В его словах Аликс уловила скептическую интонацию, но ничего не ответила. Леоне вернулся за стол, а они с Микеле удалились. На улице она задала ему всего один вопрос, в котором надеялась выразить все свое презрение:

– Никакого пари ни с каким Беппо никогда не было. Так ведь?

Микеле искоса глянул на нее и признался:

– Нет, не было.

Глава 2

Микеле откинулся на спинку сиденья и взялся за руль.

– Думаю, мне необходимо объясниться. Может, прокатимся куда-нибудь? Например, в сторону Тиволи, – предложил он.

– Думаю, мы прокатимся до моего пансиона. Там и объяснитесь, – сухо ответила Аликс.

Микеле поморщился:

– Под неусыпным оком консьержа?

– Там есть холл. А когда я услышу от вас все, что мне нужно, то можете быть свободны.

– Как скажете, – вздохнул он. – Только мне почему-то казалось, что разыграть подобную сцену вам не составит труда.

– Не составит труда?! Обманывать?! Не составит труда лгать вашей семье? Говорить им, что мы знакомы уже давно и нас связывают близкие отношения и что мы познакомились в Английском клубе? Перекраивать обстоятельства моей жизни и врать, что я приехала сюда заканчивать образование? Все это не составит для меня труда?!

Микеле завел машину.

– Видите ли, до того, как вы подписали мне эту фотокарточку, мы действительно не были знакомы, поэтому я и выбрал Английский клуб. Не мог же я сказать им, что познакомился с вами только вчера в одной из кафешек на Трастевере. А насчет школы – я не виноват: это Венеции захотелось повыпендриваться. Вообще-то когда я сказал, что вам это не составит труда, я имел в виду, что вам, кажется, понравилась моя семья и вы не отказались бы продолжить знакомство с нею. Я, например, заметил, что вам понравилась моя мать. И вы ей, по-моему, тоже понравились. Да если бы вы познакомились с ними обычным путем и в более людном месте, разве понадобилась бы вся эта суета?

Аликс вскипела:

– Да я познакомилась с ними вообще не по-человечески – благодаря целой паутине лжи, которую вы наплели!

– Но ведь то, чего они не знают, не может обидеть их, а вам я обещал все объяснить. И кроме того, – Микеле снова искоса посмотрел на нее, – мне показалось, вы не откажетесь снова увидеться с моим драгоценным братцем, судя по тому, как он смотрел на вас! Такое впечатление, будто на вас свалился целый ком проблем и только он один способен их разрешить. В этом он весь, наш Леоне. Совсем не умеет обращаться с женщинами. Видит в них лишь слабый пол, с чем, я думаю, ни одна девушка, у которой есть характер, не согласилась бы.

Аликс закусила губу. Куда более проницательно, чем, возможно, сам мог представить, он затронул мучивший ее вопрос. Что означали эти взгляды, которые бросал в ее сторону Леоне Париджи? Однако, желая обойти этот вопрос, Аликс раздраженно сказала:

– Ради бога, перестаньте болтать. Лучше смотрите на дорогу.

Микеле, пожав плечами, повиновался.

Пустынная обстановка холла как нельзя лучше располагала к дальнейшим полетам фантазии. Микеле уселся на краешек кресла возле горшка с пальмой, Аликс заняла соседнее.

– Итак? – сухо проговорила она.

– Итак, для начала забудем Беппо. Беппо я придумал, чтобы привлечь ваше внимание и заполучить эту подпись на снимке.

– Который, между прочим, вы можете уже вернуть.

– Ах да, конечно! – Достав фотографию из кармана и протягивая ее Аликс, он прибавил: – Правда, я чуточку подредактировал надпись.

– Да уж вижу. – Убирая фотографию в сумочку, Аликс мельком взглянула на измененную надпись. Ничего себе! Ее «дорогому» Микеле! – Продолжайте, – сухо проговорила она.

– Ну так вот, как я уже говорил, официально я проживаю на вилле, но спасительное убежище здесь, в городе, дает мне возможность чуточку порезвиться. Я имею в виду девушек и все такое… Одним словом, то, чего я не могу позволить себе на глазах у домашних. Ведь вы понимаете, о чем я?

– Думаю, да. И что же?

– Так вот, обычно на вилле закрывают глаза на мои похождения, да я в общем-то всегда вел себя осмотрительно. Но некоторое время назад со мною случилась неприятность – по городу прошел слух об одном из моих неудачных романов, который к тому времени уже был закончен. И прежде чем я успел хоть в чем-то разобраться, меня арестовали, предъявили обвинение, судили и вынесли приговор. Мама рыдала, Венеция мерзко кривилась в мою сторону, а Леоне вопил, что я опозорил честь семьи. Никто из них не верил мне на слово – что дело чистая выдумка от начала до конца, что я не бросал этой девушки, а оба мы просто охладели друг к другу. Мама считала мои слова хитрой уловкой, при помощи которой я хочу избежать скандала. И тогда, чтобы убедить ее, я придумал вас.

– Придумали меня?!

– Ну, не совсем придумал. Ведь я же видел вас у Карло. И тогда мне пришло в голову: «Вот такую девушку я мог бы привести в дом, и меня похвалили бы». Так, собственно, и родилась эта идея.

– Какая идея? Использовать меня в качестве доказательства, которое вы предъявили вашей семье?

– Грубо говоря, да. Я надавил на Карло, и когда он рассказал мне все, что знал, я позволил себе дома дать несколько убедительных намеков. Насчет очаровательной девушки, свободно говорящей по-итальянски, с которой познакомился в Английском клубе, чей отец был английским банкиром, и с которой я вовсе не намерен расставаться. Это вранье далось мне с трудом, зато избавило от скандального имиджа, а кроме того, помогло маме успокоиться, чего я, собственно, и добивался.

– Что помогло ей успокоиться?

– Нарисованный мною портрет девушки из хорошей семьи, девушки, обожающей меня и без труда способной удержать меня, непутевого, на пути истинном…

– Я что-то не понимаю. Зачем же придумывать вымышленную девушку? Ведь у вас наверняка есть множество подружек и любую из них вы могли представить своей матери, – недоумевала Аликс.

Микеле пристально посмотрел на нее из-под длинных ресниц.

– Да, много, – согласился он. – Но ни одна из них не обладает вашими качествами, и ни одной дома не позволили бы участвовать в подобных розыгрышах. Учитывая мою репутацию. Нет, я вынужден был придумать вас, но вовсе не собирался связывать себя с вами навсегда. Просто хотел, чтобы мама поверила в ваше существование и забыла о скандале. А потом я помог бы вам вернуться в Англию или сказал бы, что вы бросили меня. Вот и все. Только… – Он помолчал и вздохнул. – Кажется, в Англии про таких, как я, есть поговорка. Знаете какая?

– «Угодил в собственный силок», – проговорила Аликс по-английски, не зная, как это звучит на итальянском. – Вы хотите сказать, что, сочинив эту сказочную историю, поняли, что попались в собственную ловушку?

Он кивнул:

– Да, уж влип так влип. Братец Леоне стал подозрительным, а мама стала приставать с расспросами: как вы выглядите, когда придете к нам в гости, ну и всякое такое. Вот и пришлось мне обмануть вас вчера и сегодня вечером завлечь на этот ужин. Я сделал это ради мамы. Я вам объясню, если вы еще не поняли, увидев ее сегодня вечером.

– Она показалась мне очаровательной, – заметила Аликс после некоторого колебания. – Правда, несколько нервной… Такое впечатление, будто она не вполне свободно себя чувствует.

– Ха! Это еще мягко сказано! Да она просто живой комок нервов, милая моя мамуля! Боится собственной тени, а еще больше – Леоне.

– Ваша мама боится вашего сводного брата?! – воскликнула Аликс в недоумении. – Не могу в это поверить!

Микеле пожал плечами:

– Да, просто трепещет перед этим ходячим совершенством, не терпящим неудач и разочарований. Правда, нужно отдать ему должное и признать, что он требователен не только к другим, но и к себе. Но когда он пытается обуздать меня, мама начинает психовать.

– Значит, вы боитесь последствий, способных сказаться на ее здоровье, если этот обман раскроется? Тогда зачем вы вообще затеяли все это?

– В тот момент мне казалось, что это наилучший способ выпутаться из затруднительного положения. Мама поверила в мою выдумку, и ей заметно полегчало. Кроме того, ей стало проще защищать меня от нападок Леоне. А о последствиях я не думал.

– Но вы же должны были понимать, что так долго продолжаться не сможет?

– Да, но мне повезло – я встретил замечательную девушку.

– А дальше что?

Он снова посмотрел на нее из-под ресниц:

– Это могло бы продлиться какое-то время, если бы вы согласились. В конце концов, почему бы и нет?

Но Аликс сочла, что для нее достаточно.

– Нет, – твердо проговорила она, вставая.

Он тоже поднялся.

– Ну пожалуйста! Ведь вы уже знакомы с ними, вам понравилась моя мама, у нас с вами все так здорово получилось, и теперь они будут приставать, чтобы я пригласил вас к нам на виллу.

Аликс покачала головой.

– Простите, но это ваша проблема, – решительно сказала она.

– Значит, после всего, что вы узнали, в вас не зашевелилось ни малейшего сочувствия?.. Даже к моей маме?

Аликс мгновение колебалась, хотя знала, что не должна поддаваться, поэтому произнесла:

– Простите…

– Жаль, – сказал он и протянул ей руку.

Молча она проводила его до дверей и проследила взглядом, когда автомобиль скроется за углом. Пройдя по пустынному холлу и отозвавшимся глухим эхом ступенькам, она удивлялась, почему не чувствует сейчас, казалось бы, долгожданного облегчения, а лишь полное, неотвратимое одиночество. И слово «сочувствие» еще долго звучало у нее в мозгу.

Сочувствовать? Это кому же? Чужим людям? С какой стати? Она не собиралась им сочувствовать, и никогда бы до этого не дошло… Тогда почему же ей казалось, что она уже почти готова к этому? На этот вопрос Аликс не могла найти ответа.

Прошло несколько дней, и Аликс была немало удивлена, что Микеле сдержал слово и больше не беспокоил ее. Он так невозмутимо воспринял ее отказ, что ей даже показалось, что он ее недопонял. Но как бы там ни было, он больше не появлялся, а к Карло она больше не наведывалась. Инцидент исчерпан, сказала она себе, хотя ей и было интересно, как он теперь выпутается.

А тем временем на нее навалились собственные проблемы. Новую работу найти так и не удалось, а за день до отъезда из пансиона ее постиг новый удар. Подысканная ею квартира оказалась занята – прежний жилец в последний момент передумал съезжать, и Аликс поняла, что ей попросту некуда деться.

Теперь вместо поисков работы предстояло заняться поисками жилья. Договор с пансионом закончился, и ей необходимо было найти себе временное пристанище. Последняя задача была не такой уж трудной, зато квартиру было действительно жаль. Разложив на столе газету с объявлениями и вооружившись ручкой, она принялась изучать ее, когда в дверях раздался голос коридорного:

– Синьорина, к вам посетитель. Синьор Париджи.

«Микеле! Все-таки явился!» – подумала Аликс, но когда коридорный посторонился, она увидела на пороге Леоне Париджи.

Аликс медленно встала, устремив на него изумленный взгляд, а он с присущим ему высокомерием протянул ей руку.

– Добрый день, синьорина, – сказал он и, приняв ее приглашение, сел.

Аликс тоже села. Он достал золоченый портсигар.

– Хотите? Не курите? Тогда позвольте, я закурю? – Он щелкнул зажигалкой. – Прошу прощенья, синьорина, за то, что ввел вас в минутное заблуждение – вы ведь подумали, что пожаловал мой брат? Или вы не ждали Микеле?

– Микеле? Нет… То есть… – Аликс смутилась, не зная, что сказать.

– Значит, сегодня нет? Тогда когда же?

– Не знаю… Я, право… – Аликс не знала, в чем Микеле успел сознаться дома за это время, поэтому предпочла отвечать уклончиво. – А почему вы спрашиваете, синьор?

– Хотите сказать: «Вам-то что за дело?» И будете правы. Мне бы полагалась хорошая отповедь, если бы… ну, скажем, если бы отношения между вами и Микеле действительно были такими, какими вы пытались их представить в своем недавнем спектакле. Но ведь на самом деле они вовсе не таковы. Верно? Это была всего лишь плохо отрепетированная игра. Вы согласны?

Аликс покраснела:

– Вы имеете в виду, что Микеле признался? Ну что ж, я рада…

Леоне покачал головой:

– Не спешите радоваться – Микеле пока еще ни в чем не признался и до сих пор даже не почтил нас своим посещением.

– Тогда как же вам стало все известно?

Он пожал плечами:

– Из того, что заметил. Вы не могли скрыть смущения, а он пытался ответить на каждый затруднительный для вас вопрос. Кроме того, я совершенно случайно узнал, что здание Английского клуба закрыли на ремонт как раз тогда, когда вы якобы познакомились там. А в остальном далеко не секрет, что Микеле, попав в очередной переплет, сначала делает глупости, а потом думает. Учитывая все это, не составило труда догадаться, что мы явились зрителями разыгранного спектакля, – мягко заключил Леоне.

– Хорошо. Но в таком случае вы, быть может, угадали и причину?

– Думаю, да. Насколько я понимаю, ему необходимо было выпутаться из весьма неприятной истории, оскандалившей нас перед друзьями и доставившей его матери сильное волнение. Вот он и придумал вас, для вящей убедительности представив вас пред наши очи и надеясь, что мы примем все за чистую монету.

– Да, примерно так и было. За исключением лишь того, что эта история, как он утверждает, уже исчерпала себя.

– Я был бы рад, если бы это было так. А между тем, – тяжелый взгляд, который Аликс уже встречала в ресторане, снова обрушился на нее, – он сделал хороший выбор. Вы сыграли свою роль достаточно убедительно – очаровали мою мачеху и почти провели меня. Но поскольку это была всего лишь роль, то позвольте поинтересоваться: за какое вознаграждение вы ее исполнили? Что предлагал вам Микеле: деньги, услуги? Или, быть может, вы сделали это, как говорят у вас в Англии, «за хорошие глазки»?

Аликс задохнулась от возмущения:

– Ни за что из того, что вы перечислили, синьор!

– Тогда, быть может, из любви?

– Тогда уж скорее, как вы изволили выразиться, «за просто так».

Леоне улыбнулся:

– Я так не говорил. Ну да бог с ним. Стало быть, ни один из мотивов вы не признаете? И к тому же не имели представления о тщетности этой затеи?

– Нет, я понимала, что это глупый обман, который может тянуться до бесконечности, и сказала об этом Микеле.

– И все же позволили ему втянуть вас в этот обман?

– Я осознала, что уже втянута. – Аликс сама не понимала, инстинктивно ли пытается защитить Микеле или из гордости не признает перед Леоне, что обнаружила обман слишком поздно. – Но после знакомства с вашей семьей я сказала Микеле, что не намерена дальше участвовать в игре, – прибавила она. – Больше я с ним не увижусь.

– Хм, вот уж поистине чисто женское решение вопроса! – заметил Леоне. – Стало быть, предпочитаете удалиться и предоставляете ему выпутываться самому?

– В конце концов, это его проблема!

– Да, но возникла она при вашем содействии, следовательно, отчасти является и вашей. Впрочем, уже не только вашей и его, а и моей тоже.

– Вашей?!

– Да, моей. Вы даже не догадываетесь, синьорина, но я обратился к вам лишь для того, чтобы убедиться в том, в чем, в сущности, никогда и не сомневался. Нет, Микеле разыграл свой спектакль вполне убедительно. Вы подыграли ему, как могли. Но теперь я хочу использовать его во благо и посмотреть, что из этого получится.

– Что значит «получится»?

Леоне невозмутимо продолжал:

– Я хочу, чтобы вы доиграли до того момента, когда мать Микеле безо всякого огорчения воспримет известие о том, что ваш так называемый роман исчерпал себя, чего в настоящий момент она вынести не способна. Если вы не понимаете, о чем идет речь, то я скажу. Сейчас она почти на грани нервного истощения.

– Да, Микеле говорил, и мне действительно очень жаль, – призналась Аликс. – Но даже ради нее я не могу сделать то, о чем вы просите. Я… просто не могу сделать этого – у меня не получится!

– Совсем недавно у вас вполне убедительно получилось.

– Вы же сказали, что мне не удалось провести вас!

– Не удалось, потому что не я был жертвой этого обмана. Зато моя мачеха, всей душой переживая за Микеле, вполне поверила вам. Уверяю вас, я был бы вам союзником, а никак не врагом. Наши будущие встречи…

– Да не будет никаких «будущих встреч»! Все кончено.

Взгляд Леоне сделался жестким.

– Тогда не надо было начинать, синьорина! А уж коль начало игре положено, то она будет продолжаться до тех пор, пока я не сочту возможным положить ей конец. Цель в данном случае оправдывает средства. Для меня главное – поправить плачевное состояние мачехи, а если возникнут проблемы, мы их решим. Она ждет, когда Микеле привезет вас на виллу, и ему следует сделать это как можно скорее.

Аликс поняла, что попалась в ловушку.

– Да нет же, я не могу! В конце концов, у меня скоро попросту не будет времени, потому что я найду работу!

– Работу?! Вы думаете о том, чтобы найти работу после смерти вашего отца?

– Не думаю, а должна ее найти. Микеле помешал мне признаться в этом тогда, в ресторане. Дело в том, что мой отец был простым кассиром, а вовсе не банкиром, и мы с вами принадлежим к разным кругам. Сейчас я живу на те скромные средства, которые оставил мне отец, и, чтобы остаться в Италии, мне нужно во что бы то ни стало найти работу.

– Какую, например?

– Например, служащей, продавщицей или дежурной в отеле. В общем, любая работа, где пригодилось бы мое знание двух языков.

– А пока не подыщете… – Леоне окинул взглядом убогую комнату. – Будете жить здесь?

– Только до завтра. Завтра я отсюда съезжаю.

– Куда?

Неожиданность вопроса привела Аликс в замешательство.

– Пока не знаю. Но какое это имеет значение?

Леоне вставил в мундштук сигарету и сухо сказал:

– Ну что ж, поскольку у вас пока нет ни жилья, ни работы, быть может, вы примете через меня радушное приглашение моей мачехи пожить у нас на вилле некоторое время?

У Аликс перехватило дыхание.

– Но… Но синьора Париджи считает, что у нас с Микеле роман!..

– Она с радостью восприняла бы и вашу помолвку – это ее слова. Но это что касается будущего. А пока ее вполне устраивает ситуация, расписанная Микеле. Вы ей понравились, и она хотела бы видеть вас в своем доме. Благодаря вам она надеется чаще видеть Микеле. Вот и все, «проще простого», как говорят у вас в Англии.

В другое время Аликс растрогал бы этот старательный английский выговор, но сейчас она только и могла, что эхом повторить:

– Проще простого? И это когда все представлено в таком ложном свете?

– Представить все в ложном свете пришло в голову Микеле, а не мне, заметьте, – напомнил он. – Я лишь надеялся убедить вас представиться в этом ложном свете на то время, пока шаткие нервы его матери требуют бережного обращения. Как только ей станет лучше… – Он замолчал и поднялся. – Впрочем, как бы то ни было, я не имею ни малейшего намерения похищать вас и единственное, на что надеюсь, это предложить вам подходящий гонорар. Вы сказали, что нуждаетесь в работе. Вот она и нашлась. И если вы не можете выполнить мою просьбу из сочувствия, то тогда, быть может, подумаете и назовете сумму?

Опустив глаза, Аликс разглядывала свои руки.

– Я не могу принять деньги. С другой стороны, взывая к моему милосердию, вы очень затрудняете для меня отказ, – тихо проговорила она.

– Тогда, пожалуйста, синьорина, не отказывайте мне в этой просьбе. Просто считайте, что делаете это из жалости к больной женщине, вот и все.

Впервые за все время он, казалось, не требовал, а просил и, когда она ничего не ответила, подошел и склонился, чтобы поцеловать ей руку.

– Я сейчас еду искать Микеле, – сообщил он. – Когда найду, пришлю его к вам. А вы пока решайте. Если согласитесь пожить у нас, то приезжайте сегодня к ужину. Насколько я понял, в течение дня вас можно будет застать дома?

Аликс хотелось крикнуть «Нет!», а после его ухода собрать сумки и сбежать, но вместо этого она сказала:

– Да, я буду дома.

Услышав в ответ «Спасибо, синьорина», она поняла, что обрекла себя на нечто большее, нежели просто ожидание приезда Микеле.

Жаркое солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные тени на старую Аппианскую дорогу, но Аликс меньше всего думала в этот дивный вечер о чудесах, которые за свою двадцатитрехвековую историю повидал этот древнейший в мире путь. Когорты легионеров, караваны вьючных мулов, колесницы, кареты, легковушки, грузовики и джипы – кто только не колесил по ней за это время. Величественные руины древнеримских усыпальниц возвышались чередою вдоль нее, а под нею тянулись длинные темные коридоры античных катакомб, бледно-розовые асфодели цвели по ее краям, а вдоль обочин на траве в ожидании рейсового автобуса собирали недоеденные припасы группы туристов, выехавших на пикник. Но для Аликс это был всего лишь прямой путь, неуклонно увозивший ее все дальше и дальше в паутину лжи и обмана.

Рядом с нею за рулем уже не крошечного, видавшего виды «тополино», а роскошного автомобиля сидел Микеле, объяснивший, что идея насчет «подобающего транспорта» принадлежит не ему, а Леоне. Некоторое время Микеле не беспокоил ее разговорами, потом сообщил:

– Венеция не посвящена в наш секрет. О нем знаем только мы трое.

– Понятно. Спасибо, что предупредили.

Ее безразличный тон заставил Микеле насторожиться.

– Но вы ведь не собираетесь из-за этого вернуться? – с молящими нотками в голосе попытался выяснить он.

– Если бы собиралась, то сейчас не ехала бы в этой машине.

Он вздохнул.

– А я уж было заволновался. – Он положил руку ей на колено и, перейдя на «ты», сказал: – Ну, не вешай нос! Все, что от нас требуется, это сыграть свои роли и предоставить Леоне руководить спектаклем. Должно сработать. К тому же, познакомившись поближе, мы могли бы превратить этот роман в настоящий. Как ты считаешь?

– Как ты можешь так говорить? Ведь ты просто использовал меня.

Он кивнул:

– Знаю. И очень стыжусь. А еще должен признать, ты не совсем подходишь под тот тип, который мне нравится. Мне нравятся знаешь какие… – Он сделал рукой красноречивое волнообразное движение. – Ну, в общем, сочные, яркие, страстные… Те, что манят и дразнят мужчин одним своим видом, а уж, упаси бог, не бесхитростные скромницы и недотроги вроде тебя… Только не обижайся. А ты каких мужчин предпочитаешь?

– Я никогда не делила их на типы.

– Думаешь, не знаю, что это означает? Но ты молодец, что призналась. Кстати, Леоне здорово подцепил меня на крючок. Я поначалу думал, он шутит, что ты согласилась. А скажи, почему ты утаила от него, что я заманил тебя перед самым «Дей Фьори»?

– Не знаю. Наверное, уже тогда подсознательно решила, что соглашусь, и во мне заговорила гордость.

Микеле одобрительно улыбнулся:

– Ну и молодчина! Леоне мне бы голову оторвал, если бы узнал.

– Знаешь, я все-таки чего-то не понимаю, – задумчиво проговорила Аликс. – Вот ты все время делаешь из Леоне чуть ли не чудовище. Например, говоришь, что он не умеет обращаться с женщинами, что твоя мать боится его и что он придирается к ней. Тогда почему же он решил заставить нас участвовать в этом спектакле? Выходит, он беспокоится о ней так же, как и ты?

– Во-первых, я сказал, что у него «неправильный взгляд на женщин», а не то чтобы он не умел обращаться с ними. Это разные вещи. Разве нет? А что касается маминого состояния, то все не так ужасно, как ты сама потом поймешь. Даже Леоне не может не понимать, что все эти разговоры слишком преувеличены. Скорее всего он просто хочет, чтобы я плясал под его дудку, был у него марионеткой.

Аликс вздрогнула, но вовсе не от холода.

Несколько километров назад они свернули с Аппианской дороги в горы. На узком перекрестке им повстречалось стадо коз, и, пока оно неторопливо брело мимо, Микеле перекидывался шутками с пастухом. Дорога спиралью поднималась в горы, и вскоре внизу начали проблескивать из-за деревьев полоски водной глади. В нескольких сотнях метров отсюда растянулось огромной сапфировой лентой озеро Альбано.

Они проехали мимо двух вилл, расположенных вдоль дороги, потом Микеле свернул на аллею, ведущую к большому белому дому, фронтон которого украшала колоннада с широкой аркой в центре, где и находился главный вход. Перед раскрытыми настежь дверями, изнывая от ожидания, стояла синьора Париджи, одной рукой прикрывая глаза от солнца, а другою нервно теребя длинное янтарное ожерелье.

– Микеле, дорогой, ну где же вы так долго пропадали?

С этими словами она подошла к Аликс и, обняв ее, крепко расцеловала.

– Добро пожаловать, милая, в дом Микеле! Теперь, быть может, я и его буду чаще видеть. Он ведь такой шалопай, мой сынок, – все время пропадает со своими беспутными друзьями и совсем забывает про свою бедную маму. – Она выпустила Аликс из объятий. – Александра – это такое прелестное итальянское имя, но Микеле говорит, вам больше нравится, когда вас называют Аликс.

– Пожалуйста, называйте как хотите, синьора.

– Синьора? О нет, дитя мое! Я надеюсь, мы уже не чужие друг другу. Все называют меня по-разному. Для Леоне я – мачеха, для Венеции – тетя Дора, для Микеле – мама, а для вас, возможно, когда-нибудь стану свекровью. Во всяком случае, я надеюсь.

Свекровь! Аликс облизнула пересохшие губы, пытаясь выдавить улыбку.

– Все может быть. Но ведь вы почти не знаете меня, и очень великодушно с вашей стороны сказать мне это.

Так началась двойная жизнь Аликс. Интересно, чем она закончится?