Текст книги "Цинния"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Верно. – С этим Цинния не спорила. – И всё же мысль о том, что команда обнаружила что-то настолько ценное, и они решили это спрятать, очень интересна.

– Да ну! Пятеро мужчин не смогли бы хранить такую тайну долгое время. – Ньютон махнул ножницами в ее сторону. – Они были похищены пришельцами, мисс Спринг. И затем те же самые пришельцы уничтожили все следы Третьей Экспедиции так, чтобы никто не мог вычислить, что же случилось на самом деле.

– Это кажется немного невероятным, – предположила Цинния настолько мягко, насколько возможно.

– Не настолько и невероятно. Не забывайте, у нас есть подтверждение того, что в прошлом инопланетяне посещали эту планету.

– Вы говорите об артефактах, которые нашел Лукас Трент.

– Так точно, – сказал Ньютон.

– Но эксперты говорят, что они очень древние. Кто бы их ни оставил, это было тысячи или более лет назад.

– Это не означает, что они не могли вернуться тридцать пять лет назад и похитить Частина и его команду.

– Но почему они выбрали именно этих пятерых? – спросила Цинния.

– Возможно, мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос, моя дорогая. Они инопланетяне, в конце концов. Кто может сказать, как они мыслят? – Ньютон нахмурился. – Возможно, вам стоит отойти от того языка-ловушки.

– Язык-ловушка? – Цинния посмотрела вниз на огромный мясистый лист в форме горла.

– Маленькое умненькое растение, если мне будет позволительно так выразиться. Оно может откусить палец или два, если вы не поостережетесь. Смотрите. – Ньютон выхватил маленький полиэтиленовый пакет из своего кармана и открыл его, чтобы достать полоску сырого мяса. Он бросил мясо к языку-ловушке.

Когда лакомство пролетало над лепестками растения, они раскрылись, и оттуда высунулось нечто длинное и толстое, похожее на язык. Оно поймало пролетающую пищу и стремительно отправило вниз в липкое волокнистое сердце растения.

Цинния скривилась, когда мясо исчезло внутри зеленой глотки.

– Я поняла, что вы имели в виду.

– Разгадка, как пройти сквозь мой лабиринт в целости и сохранности, заключается в том, чтобы ни до чего не дотрагиваться, – радостно ответил Ньютон.

Цинния резко остановилась.

– Мы находимся в лабиринте?

– Конечно. Разве вы еще не поняли? – Ньютон снисходительно хихикнул. – Мой друг-схематик спроектировал его для меня. Он выстроен таким образом, что любой, кто входит в него, направляется непосредственно к центру и не найдет выхода, если не знает кода.

Цинния осторожно огляделась вокруг.

– Который вы знаете, я надеюсь?

– Конечно, конечно. Это мой лабиринт, в конце концов. – Ньютон ворошил на вид непроницаемую стену листьев. – Подойдите. Посмотрим кое-что в движении.

– Прошу прощения…

– Я говорил о моей непослушной маленькой колючке-западне, она здесь, – объяснил Ньютон. – Обычно она более активна в это время дня, но я полагаю, что небольшой мороз этим утром несколько замедлил ее жизнедеятельность.

– Замедлил? – Цинния попятилась назад.

– Я продемонстрирую. – Ньютон коснулся кончиком садовых ножниц неуязвимой зеленой стены еще раз. – Это если я смогу разбудить ее. Ау, мы идем. Пора вставать, соня.

Цинния услышала мягкий, свистящий шелест. В следующий момент масса длинных острых шипов вырвалась наружу через зеленые листья. Она поняла, что любое существо, оказавшееся близко возле стены зелени, было бы пронзено.

– Интересно. – Она тяжело сглотнула.

– Я работал над этим гибридом в течение нескольких лет. – Ньютон выглядел довольным. – В ее естественной среде обитания колючка-западня довольно маленькая. Шипы могут проколоть только насекомых или маленьких птиц. Проведя последовательные эксперименты, я создал этот вид, который мог бы легко убить кролика-мышь среднего размера.

Цинния следила за многочисленными шипами.

– И серьезно ранить что-нибудь большее.

– Конечно, конечно. – Ньютон сиял. – Как я уже говорил, хитрость использования моего сада в том, чтобы избегать касаться чего-либо, разве что вы точно знаете, что делаете.

– Я это запомню. – Цинния убедилась, что стоит в самом центре зеленого коридора. – Вы когда-нибудь слышали о журнале последней экспедиции Частина?

– Журнал? – Ньютон непроизвольно сделал паузу, – должен быть, конечно. В конце концов, Частин вел журналы первых двух экспедиций. Он был очень дотошен в таких делах. Но журнал Третьей был, без сомнения, утерян, когда пришельцы похитили Частина.

У Циннии было такое чувство, что Ник не оценит информацию, полученную от вышедшего из ума Дефореста, тем более, что журнал Третьей Экспедиции был недавно найден. Она отказывалась это признавать, но было очевидно, что она впустую потратила свое время на профессора.

– Вы мне очень помогли, сэр. Спасибо, что ответили на мои вопросы. А теперь мне действительно пора.

– О, вы не можете уйти прежде, чем не посмотрите сердце моего лабиринта, моя дорогая. Это очень специфическое место, я знаю, о чем говорю.

– А что там в центре? – спросила она с тревогой.

– Водяной грот с растениями, конечно. – Ньютон захохотал и пошёл по темно-зеленому коридору. – Пойдемте, моя дорогая, я покажу вам его. Я очень горжусь своими водными экземплярами.

Цинния почувствовала, как внезапно вспотели ее ладони. Она вытерла их об джинсы.

– У меня нет времени, профессор.

– О, у вас найдется время для этого, моя дорогая. – Ньютон исчез за углом. – Мне нравиться хвастаться гротом. Кроме того, вы не сможете вернуться к дому без меня.

– Профессор Дефорест, подождите…

– Сюда, мисс Спринг. – Голос Ньютона становился все слабее.

Цинния оглянулась на дорогу, по которой пришла, и поняла, что совсем потерялась. Она не могла понять, какой из изгибающихся зеленных лиственных проходов привёл её сюда. Другого выбора не было, и ей пришлось следовать за Дефорестом.

– Профессор Дефорест, я действительно не могу остаться надолго, – сказала она, надеясь, что ее голос был твердым.

– Я понимаю, моя дорогая. – Его голос стал еще слабее.

Цинния бросила последний взгляд через плечо. Это безнадежно. Она никогда не сможет найти выход без Ньютона.

– Подождите, профессор, я иду. Мне не терпится увидеть ваш грот.

Она поспешила за угол и почти столкнулась с Ньютоном.

– Ах, вот и вы. – Его глаза излучали радостное удовольствие. – Сюда. – Он повернулся и перешёл на другую дорожку. – Запомните, ничего не касайтесь.

– Поверьте, не буду. – Цинния неохотно следовала за ним. – Как вы находите дорогу в этом лабиринте?

– Весьма просто, моя дорогая. – Он повернулся к ней и сверкнул своими мигающими синими глазами. – Я знаю свой сад. Будьте осторожны с тем растением Перехода. Вы не захотели бы оказаться рядом, когда оно закроется.

Цинния обошла вокруг тяжелого свисающего каскада листьев. Она подумала, что услышала шум воды, булькающей где-то в отдалении. В воздухе чувствовался неприятный запах гниющей растительности.

– Мы пришли, моя дорогая, – сказал Ньютон, поскольку он поворачивал за последний угол. – Прекрасно, не так ли? Я провел здесь очень много приятных часов, сидя на той каменной скамье.

Цинния осторожно миновала угол и увидела скалистый грот, покрытый склизким зеленым мхом. Заводь темной воды циркулировала вокруг расщелины каменной пещеры и исчезала в черной глубине. Огромные, устрашающего вида растения расселись по периметру заводи подобно многочисленным голодным хищникам, ждущим свою добычу. Цинния подумала, что, учитывая основной мотив оформления сада, возникшее видение не было чересчур образным. Жирные виноградные лозы свисали поперек входа в грот. Вдобавок ко всем на поверхности темной заводи плавало много растительности. В пещере Цинния заметила что-то большое, состоящее из клубней.

– Очень необычно, – сказала она.

Ньютон сиял почти отеческой гордостью.

– Спасибо, моя дорогая. Я посвятил годы своим растениям. Они все уникальны и настолько прекрасны, что время от времени ими стоит похвастаться.

Цинния собиралась еще раз тактично заметить, что ей пора. Она стояла в нерешительности, когда ее поразила одна мысль.

– Профессор, вы, должно быть, делали какие-то записи в ходе ваших изысканий.

– Конечно, конечно. Очень много. Не проверял их в течение многих лет. Они заархивированы в специальном месте, где я храню все памятки по моей работе в академии.

– Где?

– Под домом, в семейном склепе, конечно. – Ньютон задумчиво улыбнулся. – Прекрасное место для таких вещей. Моя работа в академии, в конце концов, так же подернута прахом, как и мои родственники. И, откровенно говоря, между нами, мне намного симпатичней моя работа, чем семья. Ужасная судьба.

В мозгу Циннии всплыл образ тети Вилли.

– Я могу понять ваши чувства, профессор. У меня есть последний вопрос.

– Какой, мисс Спринг?

– Вы сказали, что чиновники нью-портлендского Университета хотели верить, что Бартоломью Частин совершил самоубийство.

– Они без возражений согласились на эту версию.

– Почему? У Частина было расстройство психики?

– Нет. Но он, судя по слухам, был схематиком. Каждый знает, насколько они странные.

* * *

Уже было больше десяти, когда Цинния вышла из лифта и пошла по коридору к своей квартире. Она была вымотана. Она слишком долго сегодня фокусировала, как часто бывало со схематиками. Они имели привычку теряться в схемах, которые создавали в плоскости подсознания. Когда это случалось, они получали так много удовольствия, что Цинния терпеть не могла их прерывать. К несчастью для них, услуги «Синэрджи Инкорпорейтед» оплачивались повременно. Этим вечером клиент-схематик, работавшая в области биологического синергизма, обрабатывала чрезвычайно сложную таблицу данных по биосинергетической статистике. Когда Цинния мягко напомнила ей о потраченном времени, исследователь предложила работать дальше. Она обещала, что лаборатория покроет все издержки.

Она оплатит большой счет за услуги, чему обрадуется Клементина, подумала Цинния, входя к себе в квартиру. Но прямо сейчас кровать казалась ей намного привлекательнее, чем добавка к зарплате. Это был очень долгий день. Она зевала, когда подошла к выключателю. В темноте около камина промелькнула тень. Цинния прекратила зевать и приготовилась закричать.

– Скажи мне, – сказал Ник, который сидел на тяжелом стуле периода Поздней Экспансии. – Что, черт возьми, заставило тебя думать, будто тебе это сойдет с рук?

– Что? – Она была настолько ошеломлена, что едва могла говорить. Она убрала руку с выключателя, оставляя комнату в темноте. – Что ты имеешь в виду?

– Это очень хорошо сделанная подделка, а я так тебе доверял. – Глаза Ника мерцали в полумраке. – Но это фальшивка с первой до последней страницы.

– О чем ты говоришь?

– О журнале, конечно. – Его голос был крайне мягким, крайне опасным. – Вчера вечером ты так великодушно принимала участие в продаже журнала, чтобы я купил его у Полли и Омара. Это искусная подделка.

Цинния сделала несколько шагов вперед и остановилась. Она была слишком удивлена, чтобы ясно мыслить.

– Как ты узнал об этом?

– Как я узнал? Вот как я узнал.

Мощь огромной сырой волной ударила по плоскости подсознания.

Схематик искал концентратора.

Требовал концентратора.

Охотился на концентратора.

Взывал к концентратору.

Цинния прекратила дышать, когда почувствовала присутствие психического поиска. В этом было что-то волнующе знакомое. Кто-то тянулся к ней как никакой другой талант когда-либо. Инстинктивно она ответила совершенно четким кристаллом. Поток великолепной силы обрушился на него, проявляясь в больших волнах управляемой психической энергии.

Она знала этот талант. Она знала этого мужчину.

– Это был ты, – прошептала Цинния. – Ты вампир.

Глава 11

Она оборвала фокусную связь, а затем включила свет. Почему-то такой простой поступок застал Ника врасплох. Инстинктивно он подавил рвущуюся бурю сконцентрированной им в плоскости подсознания силы. Созданный Циннией кристалл сверкнул и исчез.

– Великолепно! Просто здорово! – Цинния всплеснула руками. – Достойный конец прекрасного дня. Я не позавтракала, потому что пришлось потратить утро на фанатичного профессора и скопище кровососущих растений. Я не пообедала, потому что должна была провести скучнейший вечер, фокусируя при обработке статистики. Я захожу домой, мечтая лишь о бокале вина и бутерброде, и что же меня ждет? Психический вампир в гостиной. Это уже слишком. Я – пас.

Она послала Нику испепеляющий взгляд, а потом гордо прошла на кухню. Она дернула дверцу охладителя и достала бутылку зеленого вина.

Ник быстро переоценивал кое-какие факты, наблюдая, как она роется в выдвижном ящике в поисках штопора. Все шло не так, как он запланировал. Он ненавидел подобные ситуации. С тех пор, как он понял, что журнал – подделка, он думал только о том, как обвинит в этом Циннию. Он испытал жуткую ярость, когда понял, что остался в дураках. Но разочарование от очередной неудачи в поисках было и того хуже. А от мысли о предательстве Циннии все внутри переворачивалось.

Она его подставила. Другого логического объяснения не было. О н так и не понял, почему ему стало так больно, когда сегодня с утра он заставил себя признать правду. Он уже очень, очень давно не разрешал кому-то или чему-то так сильно на себя влиять. Он пришел в бешенство оттого, что так эмоционально отреагировал, а ведь должен был предвидеть такую возможность с самого начала. Ему вообще не следовало доверять Циннии.

Однако несмотря на факты, в тот момент ему больше всего хотелось дать ей шанс оправдаться. Раньше, когда он размышлял в своем секретном кабинете, он представлял дюжину разных вариантов этой встречи. И в каждой она отчаянно, изо всех сил убеждала его, что Полли и Омар обманули и её тоже. Ему хотелось, чтобы она умоляла, говорила о своей невиновности. Хотя логика подсказывала, что Цинния увязла в подлоге по самые её изящные ушки.

– Где настоящий журнал? – очень мягко спросил он. – Ты его кому-нибудь продала? Или оставила себе? Ты купилась на ту старую сказочку о том, что экспедиция отца нашла богатейшее месторождение огненного кристалла? Ты думаешь, что журнал выведет тебя к тому месту? Если так, то ты совсем не так умна, как я предполагал.

– Боже, неужели я могу пасть в твоих глазах еще ниже, чем уже есть?

– Никто не может предать меня и избежать наказания, Цинния.

– Частин, не сотрясай воздух понапрасну, пытаясь запугать меня. – Она обошла вокруг барной стойки, держа бокал с вином за длинную ножку, подошла к старинному дивану около окна и опустилась на него с радостным вздохом. Облокотясь на спинку, она вытянула ноги на подушках. – Я так устала, что у меня нет сил бояться.

– Лучше бы тебе собраться с силами, так как я не шучу.

Она медленно и задумчиво отпила глоток вина и посмотрела на Ника поверх бокала:

– Если журнал, который ты купил вчера вечером у Полли и Омара, – фальшивка, тогда я в полном недоумении, как и ты.

– Ты подготовила сделку. – Прямой взгляд Циннии нервировал его. – Ты принимала участие в операции. Единственное, чего я никак не пойму, почему, пять кругов ада, ты думала, что тебе это сойдет с рук?

Она подложила руку себе под голову:

– Ты действительно веришь в эту ерунду или это просто свойственная схематикам паранойя даёт о себе знать?

– Я не параноик, – сказал Ник сквозь зубы. – Но я очень хорошо определяю структуры, даже без помощи концентратора. Не надо быть талантом-схематиком, чтобы увидеть связи в данной ситуации. Даже маленький ребенок, взяв карандаш, сумеет понять, что к чему, и связать концы с концами.

– Тогда я предлагаю тебе пойти поискать маленького ребенка, так как у тебя самого плохо получается. – Она сделала второй глоток вина и закрыла глаза. – Господи, как же я устала. Ненавижу статистику.

Ник пришел в ярость. Он вскочил со стула и подошел к дивану.

– Смотри на меня, черт возьми.

Она открыла глаза.

– У меня нет настроения, мистер Частин.

Он сел на диван и выхватил бокал из ее руки.

– Ты действительно думала, что несколько поцелуев и обещание хорошего секса собьют меня с толку?

– Какое еще обещание? Я согласилась только на ужин. – Она приподняла брови в смешливом изумлении. – Кстати об ужине. Полагаю, что сегодняшнее твое представление означает его отмену?

Ник услышал треск. Жидкость потекла по его руке. Он опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что сломал хрупкую ножку бокала. Он уставился на руку, потрясенный столь очевидной потерей самоконтроля. Кровь и зеленое вино капали с его пальцев на деревянный пол.

– О, святые небеса. Посмотри, что ты наделал. – Цинния поднялась с дивана и пошла на кухню. – Подойди к раковине. Я помою тебе руку, а потом ты можешь убираться в свою пещеру.

Гнев и отчаяние выплеснулись из него в возгласе:

– Цинния!

Он мысленно потянулся к ней, как утопающий за соломинкой. Ник ощутил знакомую пространственную дезориентацию. На него нахлынуло чувство облегчения, когда он уловил ее отклик. Как жаль, что он не сидит. Ничем неограниченная близость сбивала с ног.

Цинния ничего не сказала. Она открыла кран и построила кристалл в плоскости подсознания. Он был совершенно прозрачным и очень мощным. На этот раз Ник не спешил. Он чувствовал, что кристалл сможет выдержать полный диапазон его таланта. Еще никогда в своей жизни он не использовал свой психический талант на полную мощность. Больше он не мог сопротивляться и нетерпеливо послал талант, преломляя его через грани кристалла. Конструкция в подсознании даже не дрогнула. Он направил поток необработанной психической мощи и преобразовал его в точно настроенные волны энергии. Эта энергия могла быть использована им так же, как его руки или уши, или глаза. Энергия была столь же естественна и управляема, как любые другие его чувства.

Теперь у него не было необходимости искать и вычислять схемы в окружающем мире. И легкие неровности в углах мозаичной плитки на кухне, и мириады проблесков на поверхности вытекающей из крана воды складывались внутри окружающей схемы в запутанные связи, которые выходили на совершенно новый уровень в плоскости подсознания. Практически на несколько новых уровней. Он мог бы изучать их в течение долгих часов, анализируя связи, экстраполируя возможности, оценивая вероятности.

Но он не стал пробовать использовать энергию. Он просто наблюдал огромный, блестящий фонтан психической мощи своим внутренним зрением и восхищался. Он упивался красотой и силой полностью сконцентрированного таланта.

– Ты все еще пачкаешь мой деревянный пол, – сказала Цинния.

Обычно природа устойчивой фокусной связи позволяла и концентратору, и таланту переговариваться или заниматься чем-то обычным, одновременно работая на уровне подсознания. Аналогично тому, как можно одновременно идти и жевать резинку.

Но сегодня Нику было очень трудно сосредоточиться на словах Циннии. В дополнение к радостному изумлению полного раскрытия психического таланта, он был весь во власти сексуального желания, настолько сильного, что оно отзывалось болью во всем теле. Он вообще сомневался, сможет ли сейчас жевать жвачку, не говоря уже о ходьбе. После краткой борьбы он, однако, сумел укротить непрошеную чувственность и подойти к раковине.

– Разве ты этого не чувствуешь? – спросил он.

– Что? Фокусную связь? Конечно, чувствую. – Она взяла его руку и подставила под струю воды. – Она очень сильная, правда?

– Да. – Он подразумевал чувство глубокой близости, а не силу связи. Может быть, она не ощущала контакт так, как он. Вероятность, что только он один чувствует такую близость, привела его в уныние. – Я не знаю свой класс. Принятая шкала паранормального спектра не достаточна точна для талантов-схематиков.

– Как концентратор полного спектра с огромной практикой работы с талантами-схематиками, могу сказать, что ты зашкаливаешь за десятый уровень. – Она посмотрела ему в глаза. – Уверена, что ты об этом хорошо осведомлен.

Нет никакого смысла притворяться, что он нормальный.

– Наверно, да. – Он оперся на столешницу и любовался потоком собственной мощи на плоскости подсознания, в то время как Цинния ополаскивала его руку.

Он был в восторге оттого, что она держала его пальцы в своей руке. Ее рука была красива. Совершенный образец эволюции. Он мог проследить всю историю человеческого развития на примере ее тонких костей под невероятно мягкой кожей.

– Я полагаю, что ты никогда не проверялся? – спросила Цинния.

– Нет. – Он был очарован формой водяной лужицы на дне раковины. – Любой из тестирующих когда-нибудь мог бы проговорится. Это повредило бы бизнесу.

Она ухмыльнулась:

– Даже не сомневаюсь в этом. Быть схематиком – уже сомнительное удовольствие в глазах большинства людей, а быть выходящим за пределы шкалы схематиком – выдумка из романов про психических вампиров.

– Да. – Он специально усилил поток энергии через кристалл, чтобы изучить замысловатую форму капель воды, которой была забрызгана плитка вокруг раковины. В них он мог видеть целую математическую вселенную.

– Кстати о вампирах, – продолжала Цинния. – Я перечитала все романы Орчид Адамс про психических вампиров, но ты – первый реальный психический вампир, с которым я когда-либо работала. Если об этом узнает Клементина, она выставит счет за мою сверхурочную работу.

Он повернулся, и их глаза встретились. Она, наверное, шутит.

– Читать романы о выдуманных монстрах, талантах-схематиках, и играть в кости в казино, которым управляет один из них – две большие разницы, – сказал он.

– Верно. Большинство людей поостереглось бы играть на деньги в заведении, где владелец способен изменить закон шансов.

– Мне нет никакой надобности вмешиваться, – пробормотал он. – Распределение шансов и так на стороне заведения. Спроси любого специалиста по синергистической теории вероятности.

Он сделал глубокий вздох и ощутил присутствие своего привычного контроля. Слава Богу, легкое чувство опьянения постепенно отступало. Он все еще пропускал талант через кристалл на полной мощности, но больше уже не пребывал в таком восторге. Но как бы то ни было, тревожащее чувство близости сохранялось, и эрекция не ослабевала.

– Я верю тебе. – Она выключила кран и вручила ему бумажное полотенце. – Ник, мне очень жаль, что журнал был подделкой. Но я не имею никакого отношения к этому. Я только хотела помочь. Я закрою глаза на твое поведение сегодня вечером. Мне не нравятся люди, которые пытаются меня запугать.

Кристалл начал исчезать. Ник понял, что она сокращает поток собственной силы.

– Нет, подожди. – Инстинктивно он попробовал окружить кристалл хаотическими волнами рассредоточенного таланта.

– Не смей даже пытаться захватить меня таким образом, как в ту ночь в казино. – Цинния посмотрела на него с негодованием. – Я не знаю, кто из нас сильнее, и сегодня у меня нет желания узнать об этом.

– И ты говоришь, что я запугиваю. – Он обернул бумажное полотенце вокруг руки и неохотно приглушил свой талант. Он внимательно рассматривал, как совершенный кристалл переливался в плоскости подсознания. – Я сожалею о том, что случилось в ту ночь. Ты застала меня врасплох.

– Я застала тебя врасплох?! А как ты думаешь, что я почувствовала?

– Этого не повторится, – пообещал он.

– Да уж, лучше такое не повторять.

Он взглянул на нее:

– Что ты сделала с кристаллом, когда пыталась освободиться?

Она колебалась:

– По правде говоря, я не совсем уверена. Это был инстинкт. Я не думала, о том, что делаю.

– Каким-то образом ты искривила кристалл.

Она пожала плечами:

– Возможно, это обратная сторона медали моего дара фокусировать для талантов – схематиков. Оно было во мне изначально. Встроенный защитный механизм.

– Почему ты не боишься меня?

Она улыбнулась и развернулась, чтобы налить себе еще вина:

– Потому что я знаю, ты не сумасшедший.

– Как ты можешь быть в этом уверена?

– Вероятно, это имеет некоторое отношение к тому факту, что мой собственный тип психической энергии является неординарным. Я уже говорила тебе, что я не обычный концентратор. Я могу работать только с талантами-схематиками. Исходя из вышесказанного, я стала кем-то вроде эксперта по ним. Возможно, единственный настоящий эксперт в мире. Благодаря «Синержи Инкорпорейтед» в прошлом году я отработала с таким большим количеством талантов-схематиков, что большинству исследователей это не светит и за целую жизнь.

– Ты не ответила на мой вопрос. Почему ты думаешь, что я не сумасшедший?

Она вручила ему бокал вина.

– Трудно объяснить. Я могу чувствовать что-то такое, когда работаю со схематиком. Что-то такое, что большинство концентраторов не в состоянии обнаружить во время работы с ними. Я когда-то фокусировала для схематика, который был точно не в своем уме. Поверь мне, я вижу разницу. У него был только третий класс, но он выпил из меня все соки.

– Как? Он пробовал взять под контроль кристалл?

– Да, но он был слишком слаб для этого. Это было не самое страшное. Меня пугал его талант как таковой. Это было… – Она нахмурилась. – Ненормально. Я не знаю, как еще описать.

Он не сводил с нее глаз.

– А я, значит, нормальный?

– Ну, я не стала бы так говорить. В тебе нет ничего действительно нормального, Ник. Но ты, конечно, не сумасшедший.

Он сделал глоток дешевого зеленого вина.

– Ты знала бы, да а?

– О, да. Я знала бы. – Она смотрела на него. – Твой отец был схематиком?

– Да.

– Может, ты так страстно желаешь найти его журнал, чтобы узнать, не талант ли привел его к самоубийству? Ты боишься, что такая же судьба постигнет и тебя?

Она была слишком проницательна. Было бы опасно продолжать какие бы то ни было отношения с ней, не говоря уже о риске тесного контакта, как умственного, так и сексуального. Но теперь она была частью схемы. Он понял, что выхода нет. А впрочем, ему даже и не хотелось искать выход. Может быть, она – его судьба. Но он был не готов отвечать на заданные в лоб вопросы. Ему бы пришлось сопоставить некоторые данные, а он предпочитал закрывать на них глаза.

– Как ты узнавала, что мой отец схематик? – спросил он вместо ответа.

– Профессор Чудик сказал, что причина, по которой никто не подверг сомнению самоубийство Бартоломью Частина, заключалась в подозрениях о том, что он – схематик, а у людей много разных неправильных представлений о талантах-схематиках.

– Профессор Чудик?

Цинния скорчила рожицу:

– Ньютон Дефорест. Отставной профессор истории. Безумный садовник.

– Ты ходила к Чокнутому Дефоресту? – Ник почувствовал отвращение. – Какого черта? Я же говорил тебе, что он просто старый псих.

– Я с тобой и не спорю. Дефорест столь же непробиваем, как залежи студня. Ты бы посмотрел на его сад. – Она вздрогнула. У него талант садовника, он специализируется на плотоядных растениях-гибридах. Друг-схематик помог ему спроектировать лабиринт, полный этих тварей. Ужасно.

– Что, пять кругов ада, ты делала в саду Дефореста?

– Я все еще думаю, что убийство Морриса может быть связано с журналом. Мой брат, Лео, изучает синергистический исторический анализ. Он сказал мне, что Дефорест – единственным человек, который более-менее в курсе дел Третьей Экспедиции. Вот я и назначила на сегодня встречу, чтобы поговорить с Дефорестом.

– Проклятье. – Ник со звоном поставил бокал на столешницу. – Ты должна была сказать мне, что собираешься с ним побеседовать.

– Ты дал ясно понять, что тебе интересен только журнал. – Она холодно улыбнулась. – Конечно, это было до того, как ты сообразил, что я – коварная аферистка и тайный руководитель этой чертовой интриги, и тайно провернула это дьявольское дельце, чтобы надуть тебя.

– Цинния, остановись. Пожалуйста.

– Я так полагаю, что твой интерес к смерти бедного Морриса опять возобновился, когда ты понял, что журнал все еще не найден? – прямо спросила она.

– Да. – Он шагнул к ней. – Ты чертовски хорошо сказала о моем возродившимся интересе к данному вопросу. Кроме того, к твоему сведению, я – лучший специалист по Третьей Экспедиции, а не Ньютон Дефорест.

– Правда? Почему никто, включая и моего братца, который на самом деле историк, не знает об этом прелюбопытнейшем факте?

– Потому что я не кричу об этом на каждом углу. У меня нет причин делиться со всем миром тем, что я узнал.

– Любой схематик, которого я когда-либо встречала, просто помешан на таинственности.

Он решил проигнорировать этот выпад. В конце концов, она была права.

– Последние три года я по крохам собирал любую информацию, какую мог найти. Я знаю каждую отдельную теорию, легенду или сплетню. Я поговорил с каждым, кого мог найти, кто был на Западных Островах тридцать пять лет назад. Если ты хочешь что-то узнать, спрашивай у меня.

Её взгляд стал расчётливым.

– Дефорест сказал мне, что никто в команде твоего отца не имел семьи.

– Он прав. – Ник взял бокал и сделал глоток. – Одиночки, неудачники. Но все опытные проходчики джунглей. Вот этот факт и не имеет логического объяснения. Если произошел несчастный случай, один или два из них должны были выжить.

– Ты считаешь, что экспедиция действительно началась.

– Да, – сказал он мягко.

– Как ты можешь быть таким уверенным?

– Я уверен.

Она вздохнула:

– Хорошо, вернемся к нашим баранам. Ты сказал, что члены команды были одиночками и неудачниками. Но твой отец не был один. Он был наследником империи Частинов.

– Мой отец был исключением. – Ник колебался. – Энди Аоки сказал мне однажды, что он считает, будто это семья Частинов заставила сбежать отца на острова. Очевидно, они сильно давили на него, чтобы он принял узды правления «Частин Инкорпорейтед». А это было последним, чего ему хотелось, поэтому он убрался так далеко от семьи, как только мог.

– Энди Аоки?

– Человек, который вырастил меня после гибели родителей.

– Твоя мать тоже умерла?

– Мне еще не исполнилось и шести месяцев. Она оставила меня с Энди и поехала в Серендипити на поиски ответов относительно исчезновения отца. Она так и не вернулась. Шестипроходник, который она вела, сорвался с обрыва во время грозы.

– Какое несчастье, – сказала Цинния очень мягко. – Потерять обоих родителей.

– Если быть честным, я не помню свою мать. А отец исчез до того, как я родился. – Ник посмотрел на нее исподлобья. – Энди был хорошим человеком. В итоге он был мне и за мать, и за отца.

– Я верю тебе. – Цинния на мгновение притихла. – В конце концов, именно талант Бартоломью Частина подтолкнул его организовать экспедицию. Соблазн исследований и картографической съемки неизведанного должен был притягивать мощного схематика.

– Возможно. – Ник подумал. – Это зависит от схематика, я полагаю.

– Тебя когда-нибудь привлекала работа в такого рода экспедициях?

– Нет. У меня была доля в разработках студня, но как только я получил деньги, то открыл казино и попрощался с работой в джунглях. У меня… другие сферы интересов.

– Полагаю, синергетическая теория вероятности. – Проницательно добавила она. – Соответствует выбору твоей профессии.