Текст книги "Нежный огонь любви"
Автор книги: Джейн Энн Кренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Джейн Энн Кренц
Нежный огонь любви
Таверна была залита кровью. Кровь была везде: на полу, на стенах, на разбитом лбу одного из мужчин, на рубашке другого, на губах третьего… Бросив взгляд вниз, Зельда увидела, что ее вечернее платье тоже в крови. Страшные красные пятна расплылись на тонкой золотистой ткани. Изящный наряд из тончайшего кристалломха показался ей не просто испачканным, а ужасно обезображенным.
Ее окружало что-то непонятное, чужое, страшное. Она даже вообразить подобное не смогла бы – и теперь не знала, что делать. Зельда оцепенела не только от вида крови. Драка в таверне продолжалась, хотя все ее участники уже должны были бы кататься по полу от боли. Но они все колотили и колотили друг друга. Картина насилия повергла ее в шок.
Хрипы, непристойные ругательства и отчаянные вопли разносились по низкому длинному помещению таверны. Одного мужчину уложил точный удар кружкой с элем – и никто даже не попытался прийти ему на помощь. Напротив, все продолжали потасовку с просто-таки кровожадным азартом. Никто не осел медленно на пол, не сжался в комок, не всхлипывал на грани помешательства… Она сама удержалась от подобной реакции только благодаря своей подготовке. Окружавшая ее картина была просто невероятной. И тут ей пришло в голову, что именно такие описания она встречала в романах.
Огромная, испещренная шрамами рука сильно сжала плечо Зельды, заставив ее выйти из оцепенения.
– Шевелитесь, леди, если не хотите объяснять ваше присутствие охранникам. Надо выбираться отсюда.
Как в тумане Зельда повернулась к мужчине с суровым лицом, с которым познакомилась минуту назад: она пришла в эту отвратительную таверну специально для того, чтобы встретиться с ним. Тэйг Расчет оказался не совсем таким, каким она его представляла, и Зельде нужно было время, чтобы привыкнуть к этому.
– Охранникам? – переспросила она.
– Охранники порта Валентин любят разнимать такие потасовки. Просто обожают. И они вот-вот здесь появятся. Давайте двигаться. Думаю, нам стоит пройти через черный ход.
Зельда не стала спорить, Ошеломляющая жестокость, бушевавшая вокруг, не только лишала способности соображать, но и влияла на чувство равновесия. Когда спутник резко потащил ее за собой, буквально выдернув из-под рухнувшего гиганта в одежде рудокопа, она споткнулась и упала на колени. Тэйг Расчет выпустил ее руку и моментально оказался втянутым в кулачный поединок с двумя мужчинами, которые сочли его подходящей мишенью.
Но Зельда этого даже не заметила. Огромный мужчина, упавший рядом с ней, остался лежать, непонимающе моргая и растирая кровоточащую скулу. Зельда наклонилась к нему и начала произносить формулу гипнотического успокоения:
– Сосредоточьтесь, друг мой. Внимательнее, внимательнее. Боль отступает. Вы чувствуете, как она уходит. Сосредоточьтесь на этом. Вы забываете о боли. Скоро все будет хорошо. Все пройдет. Все пройдет. Надо расслабиться и дать боли отступить, дать отступить…
Зельда не договорила: ее подняли на ноги. Расчет крепко стиснул ей плечо. Она взглянула на его руку: как могла появиться такая странная паутина из шрамов?
– Что, черт побери, вы делаете? Вставайте с пола! Нам пора отсюда выбираться Вы что, не видите: волки сегодня разгулялись?
Спутник Зельды бесцеремонно потащил ее мимо дерущихся вокруг бойцов, прокладывая дорогу к кухне таверны.
– Но тому человеку было так больно… – пробормотала она, совершенно растерявшись.
– Не беспокойтесь, до утра он ничего не почувствует.
Перед Зельдой возник еще один гигант: окровавленная улыбка и остекленевший взгляд. На нем был летный костюм, похожий на тот, который носил Расчет, но надетая поверх формы портупея была из дешевой синтетики, а не из рангтановой кожи отличной выделки. Две огромные руки, показавшиеся ей похожими на абордажные крюки, потянулись к ней.
– Не убегайте, милая леди. Мы с вами можем отправиться в укромное местечко, чтобы поразвлечься. Как вам это покажется?
Не успела Зельда сообразить, что следует отвечать на такое странное предложение, как ее спутник уже разделался с неприятным типом.
– Не прикасайся к ней, ты, законченный кретин! Надо же было так напиться, чтобы не заметить, что она с Клеменции. А кроме того, она – клиент. Мой клиент.
Человек с остекленевшими глазами заморгал, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд.
– Извините, леди… то есть отанна. Не имел в виду никакого… оскорбления. Сам не соображал, что делаю. Не хотел вас обидеть, клянусь святошами.
Зельда поняла, что слова ее спутника ввели незнакомца в заблуждение, и поспешила ответить на его извинения.
– Не расстраивайтесь. Все в порядке. Вы не причинили мне никакого вреда. Я…
Но тип с руками-гарпунами ее не дослушал. Повернувшись к Тэйгу Расчету, он стал извиняться перед ним.
– Извини, Расчет. Не хотел отбить у тебя клиента. Это просто маленькое недоразумение. Но тебе лучше ее отсюда увести. Она в любую секунду может сбрендить.
– Я этим и занимаюсь. К сожалению, она не очень-то послушная.
Зельда ощутила прилив чувств, очень похожих на раздражение. Она откликнулась на нотки недовольства, прозвучавшие в голосе, который определенно нельзя было назвать ни спокойным, ни правильно поставленным.
– Я пытаюсь вас слушаться, отан Расчет. Но обстоятельства этому мешают.
– А вы просто закройте глаза и не останавливайтесь всякий раз, когда на вашем пути окажется кто-то из этих волков.
С этими словами Расчет снова потащил Зельду к черному ходу таверны.
Оказавшись в относительной безопасности – большая дверь в кухню была наспех забаррикадирована подогревателями пищи и бочками из-под эля, – Зельда и ее сопровождающий увидели хозяина таверны, который играл со своими работниками партию в «Свободный рынок». Гора сверкающих сардитовых жетонов в центре стола свидетельствовала о том, что ставки в игре весьма высоки. Рядом с некоторыми игроками стояли бутылки с элем. Лысеющий хозяин поднял глаза на ворвавшихся в кухню Зельду и Тэйга и прорычал:
– Эй, послушайте, в кухню заходить запрещено! Вы что, правил не знаете?!
– Мы не участвуем, – успокоил его Расчет, решительно направляясь прямо к черному ходу. – Только ищем выход.
Но теперь хозяин уже успел разглядеть Зельду. Весь ее внешний вид, начиная, от дорогого гребня, украшенного огнебериллами, скреплявшего аккуратно заплетенные косы, и кончая туфельками, расшитыми настоящим изумрудопухом, говорил о голубином богатстве и утонченности.
– О чем ты думал? Зачем ты ее сюда притащил?
Она же с Клеменции.
– Именно.
– Голуби небесные, уводи ее отсюда!
– Пытаюсь, – отозвался Расчет, берясь за ручку двери. – Святоши свидетели, я пытаюсь!
– Извините, произошло небольшое недоразумение, – поспешно начала Зельда, глядя на хмурящегося хозяина таверны. – Я с Клеменции, но я не… не голубка.
– Не сейчас. Выясним это позже.
Расчет вывел ее на мягко светящийся флюорокварцевый тротуар. Не выпуская ее руки, он быстро пошел прочь от таверны. Зельда еле поспевала за ним.
Вдалеке резкий окрик охранника разорвал мягкий ночной воздух. Зельда вдруг почувствовала глубочайшее облегчение из-за того, что будет избавлена от унизительного допроса. Ее наставница, Клайрин, была бы шокирована – не говоря уже о ее родителях.
Светящиеся полосы тротуара позволяли легко различать дорогу в теплой темноте. Он еще не высох после недавнего дождя, и капли воды в естественном свете флюорокварца сверкали, словно драгоценные камни. Зельде хотелось бы задержаться и полюбоваться эффектом преломления света. Такие явления природы по красоте не уступают произведениям искусства. Однако спутник Зельды явно не собирался замедлять шаг, и ей показалось, он вряд ли остановится полюбоваться вместе с ней каплями.
С трудом поспевая за Тэйгом Расчетом, она наслаждалась богатой гаммой запахов, которые приносил влажный теплый ветерок. На Клеменции она дышала благоуханиями экзотических цветов, специально созданных в расчете на тонкие чувства ее жителей. А здесь, в порту Валентин, Зельду переполняли новые впечатления. Она то морщила нос, то глубоко вдыхала незнакомый аромат. Именно здесь Зельда открыла для себя слабый запах гниющих растений, оставленных отступающим морем. Кислая вонь, которая могла исходить только от мусорного контейнера какой-то таверны, смешивалась с густым ароматом недавнего дождя. Из какой-то двери, мимо которой протащил ее Расчет, пахло дымом от папоротниковой травы. Зельде хотелось остановиться и выяснить, почему кому-то могло надобиться курить это опасное вещество, зная, насколько оно вредит телу, но Расчет не дал ей этого сделать.
Через два квартала Расчет пошел немного медленнее.
– Ладно, кажется, ушли. Охранникам хватит работы в таверне. Не думаю, что они станут искать тех немногих, кому хватило ума вовремя свалить. Ну что, очухались?
Зельда кивнула:
– Да, конечно. У меня все хорошо. Благодарю за заботу, – для нее было привычнее, чтобы такие вежливые вопросы облекались в церемонно-официальные формулировки, но, помня, где находится, она постаралась приспособиться к непринужденной речи своего сопровождающего. – А вы? Вы… э-э… очухались?
– Угу. Уйдем с улицы. Тут рядом есть другая таверна, там обычно потише. Мы сможем перекусить. Я еще не обедал, а вы?
– Вообще-то нет, – ответила Зельда. – Сейчас только второй вечерний час, а я обычно ем в конце третьего.
– Да? Ну а я умираю с голоду. Ничто так не возбуждает аппетит почтальона, как высвобождение клиента из кабацкой драки. – Он подарил Зельде улыбку, которая заставила ее испытать непонятное смущение. – Ну, вы можете выпить нектара – или что вы там обычно пьете.
Зельда немного подумала.
– По правде говоря, я тоже проголодалась. Наверное, дело в незапланированной нагрузке.
Расчет снова улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Улыбка его была похожа на оскал.
– Возможно.
Зельда смотрела, как исчезает эта кровожадная ухмылка, и удивлялась, как мимика, рассчитанная на то, чтобы выражать смех и веселье, может быть абсолютно лишена того и другого. Внутри у нее все сжалось. Неудивительно, что их зовут «волками», решила она.
– К вашему сведению, хочу вам указать на то, что мы на Клеменции не пьем нектар
– Еще одна иллюзия разбита!
Но похоже было, что Расчет не слишком огорчился из-за этого. На таверне, к которой он подвел Зельду, была вывеска «Валентинка»– надо полагать, название она получила в честь главного портового города Возлюбленной. Вокруг названия шла виньетка в форме сердца.
Оказавшись внутри, Зельда с любопытством осмотрелась. Зал был залит мягким розовым светом, и в нем было гораздо тише и спокойнее, чем в той первой таверне. За уютными столиками не только пили, но и ели. Вдоль дальней стены шла стойка бара. В таверне было тепло, приветливо и достаточно чисто. Люди, как волки, так и голуби, по-прежнему предпочитали, чтобы их обслуживали люди же, так что таверна не была автоматизирована.
– Насколько я понимаю, здесь вам нравится больше?
Пока они стояли в дверях, Расчет внимательно смотрел на нее.
Ощутив в его вопросе сарказм, Зельда чуть покраснела.
– Да. Все, что мне нужно, – спокойно обсудить с вами мое дело.
– Подождите, пока я закажу еду. Я предпочитаю обсуждать дела за хорошим бифштексом. – Расчет впился взглядом в оказавшуюся неподалеку распорядительницу «Валентинки»и в конце концов привлек к себе ее внимание. Она взглянула на него, потом на Зельду – и, как только рассмотрела ее нарядное одеяние и царственную осанку, тут же кинулась к ней, рассыпаясь в извинениях:
– Извините, что заставила вас ждать, отанна. В той части зала есть очень уютный столик. Он в стороне. За ним очень тихо.
Зельда вежливо наклонила голову:
– Вы очень любезны.
Через секунду они уже сидели за столом. Возникший как по волшебству официант с неловким поклоном положил перед ними приборы.
– Приходится признать, что от вас есть некоторая польза, – заметил Расчет. – Меня так никогда не обслуживают. – Быстро просмотрев голографическое меню, он сделал свой выбор:
– Я собираюсь заказать бифштекс из торлы. Может, ваше присутствие заставит этих копуш приготовить его так, как я скажу. А вы что будете?
Зельда еще раз просмотрела меню, надеясь найти блюдо, в состав которого не входило бы мясо. Наконец она увидела голографическое изображение знакомого корнеплода и груды какой-то зелени. Она вежливо высказала свое пожелание официанту, который был настолько поглощен тем, чтобы не перепутать ее заказ, что ей в конце концов пришлось попросить его выслушать требования Расчета.
– Я хочу бифштекс. Большой. И пусть его приготовят на жаровне, а не в подогревателе. Понятно? И когда его подадут к столу, он должен быть слабо зажарен. С кровью, ясно?
Зельда постаралась спрятать свой ужас под маской спокойствия. Потом Расчет заказал две кружки дорогого эля «Роза Ренессанса»– и Зельда даже не успела сказать, что никогда его не пила! Ей было известно, что этот своеобразный темный и очень крепкий напиток изготавливается из смертельно ядовитых цветов. Слишком большая порция эля считалась опасной. В присутствии официанта ей удалось сохранять спокойный вид, но когда он деловито удалился, она вздохнула.
– Чувствуете себя обманщицей?
Расчет откинулся назад, вытянув под столиком ноги.
Он вот так же непринужденно развалился за столом, когда Зельда впервые его увидела. Ощущая собственную грациозно-сдержанную позу, она пыталась решить, садится ли когда-нибудь Расчет как принято. Пригнанный по фигуре серый летный костюм обтягивал его широкие плечи и мощную грудь. Костюм представлял собой обычную одежду пилотов и имел строгий покрой. Воротник у Расчета был расстегнут, рукава закатаны до локтя. Он был худощав, подтянут – и в то же время от него исходило ощущение спокойной силы, которое одновременно и беспокоило Зельду, и давало чувство уверенности и спокойствия. Брюки, заправленные в сапоги, плотно облегали его длинные ноги. Черные волосы недавно подстрижены: Зельда решила, что он занялся ими, как только совершил посадку после долгого перелета с Ренессанса. В мягком свете флюорокварцевой лампы Зельда могла хорошо рассмотреть его рангтановую портупею, которая была, несомненно, ручной работы. Возможно, Расчет сам вырезал эту прочную кожу, подумала Зельда и тут же, встряхнувшись, заставила себя ответить на его вопрос:
– Да, я чувствую себя обманщицей. Похоже, все думают, что я – голубка.
– Ну и пусть себе думают. Это ведь оказывается полезно, а?
– Кажется. – Зельда несколько мгновений смотрела на своего собеседника. – Но вы ведь сразу поняли, что я не голубка, да?
Он пожал плечами:
– Когда вы ко мне обратились, я не был пьян, так что успел хорошенько рассмотреть ваши глаза еще до того, как началась драка. Признаюсь, я нечасто встречался с голубями, но в глазах святош есть что-то… что-то особенное.
Зельда кивнула:
– Знаю. – Помолчав немного, она добавила:
– Знаете, голуби ненавидят это прозвище.
Невеселая усмешка Расчета, блеснув на мгновение, сразу же погасла.
– «Святоши»? Не может быть. Голуби по своему складу не способны что-то ненавидеть – тем более нечто столь незначительное, как прозвище.
– Вы правы, конечно. Мне следовало бы сказать, что они предпочитают, чтобы их не называли святошами.
– Тогда им не следовало бы быть такими чертовски безгрешными, – хладнокровно ответил Расчет.
Зельда начала было возражать, но он прервал ее взмахом руки:
– Хорошо, хорошо. Я беру свои слова обратно. Я не хочу с вами спорить. Если вы действительно с Клеменции и действительно всерьез хотите предложить мне какое-то дело. – Он помолчал минуту, и в глазах у него появилось странное выражение. – Вы ведь действительно с Клеменции? Вы не просто актриса или еще кто-то в том же роде?
– Я там родилась, – ответила Зельда и тут же устыдилась своего тона. Настоящие голуби стоят выше чувства гордыни. – Мои родители – голуби.
Расчет смотрел на нее с выражением, которое можно было бы принять за небрежный интерес, если бы не его холодный, оценивающий взгляд.
– Предрасположенность к Пути считается наследственной.
– Почти для всех вещей бывают исключения, отан Расчет. Боюсь, что я отношусь к их числу.
– Очевидно. Будь это не так, вы хлопнулись бы в обморок, когда пьяный рудокоп запачкал ваше стильное платье кровью.
Его справедливые слова заставили Зельду покраснеть. Ей хотелось бы считать, что она осталась относительно спокойной благодаря своей подготовке, но вынуждена была признать, что даже самый жесткий самоконтроль не спас бы настоящего голубя при той сцене насилия, которую она только что наблюдала.
– Итак, – продолжал Расчет, – вы – исключение, но вы действительно с Клеменции. И у вас ко мне дело.
– Да.
– Годится. – Он перевел взгляд на дорогой гребень с огнебериллами, которым были заколоты ее волосы. – У вас вид человека, способного оплатить почтовый сбор, а я всегда ищу клиентов… – Тут он замолчал, потому что перед ними как раз поставили кружки с крепким темным элем «Роза Ренессанса». Сделав длинный жадный глоток, он посмотрел Зельде в глаза:
– И что я должен буду доставить?
Кашлянув, Зельда ответила:
– Меня.
Расчет поставил кружку.
– Объясните еще раз. И попонятнее. Я ведь всего лишь волк, не забывайте. Я лишен интуиции и телепатии. И даже в «угадайку» играю плохо.
– Все просто, отан Расчет.
– Тэйг.
– Извините?
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Мое первородное имя – Тэйг. Расчет – имя избранное. Можете называть меня любым, только без формальностей. Люди моей профессии не пользуются обращением «отан».
Зельда кивнула:
– Прошу меня простить, Тэйг Расчет. В моем мире формальности имеют огромное значение. Губы Расчета иронически изогнулись.
– Знаю. Не сомневаюсь, что на Клеменции это прекрасно работает. Но за ее пределами, в реальном мире, это пустая трата времени. Почему бы вам не закончить излагать мне ваше дело, пока мы не отвлеклись на философскую дискуссию относительно роли формальностей?
Зельда едва заметно улыбнулась:
– А вас может отвлечь настолько специфический предмет разговора?
– Либо отвлечь, либо усыпить. Одно из двух.
– Понятно. – Она вздохнула и продолжала:
– Как я уже сказала, почтовым отправлением должна стать я сама.
Он недоверчиво смотрел на нее.
– И куда именно?
– Куда вам надо будет лететь. У меня нет какой-то определенной цели, хотя Ренессанс занимает одно из первых мест. Почтальоны славятся своими непредсказуемыми маршрутами. Согласно тому, что я читала о вашей профессии, вы бываете практически на любой планете системы Девятой Строфы, если у вас есть туда посылка. И берете груз тоже откуда угодно.
– Если есть человек, готовый оплатить почтовый сбор, – напомнил он ей. Расчет подался вперед. Даже мягкий свет лампы не изменил его сурового лица. – Но мы берем пассажиров только в самых чрезвычайных обстоятельствах. И никогда не берем туристов.
– Я знаю, что это не принято делать.
– А знаете почему?
– Думаю, это как-то связано с тем, что большинство почтальонов – одиночки, – предположила Зельда. – Говоря языком психологии, люди вашей профессии по своему темпераменту, как правило, не переносят тесного контакта с другими.
– Это связано с тем, что корабли маленькие и все свободное пространство необходимо использовать с максимальной выгодой. По сравнению с посылками и почтой пассажиры – невыгодный груз. Во-первых, пассажиры имеют привычку есть. Значит, на борт надо брать дополнительные продукты. Пассажиры имеют привычку спать. Значит, нужно место для лишней койки. А еще пассажиры имеют желание чем-то развлекаться. А это ужасно досаждает. С точки зрения веса гораздо дешевле и выгоднее – и гораздо менее утомительно – перевозить почту. Если вы хотите облететь систему, пойдите и купите билет на рейсовый корабль.
Зельда покачала головой:
– Рейсовые корабли заходят на Ренессанс и ЧТД (ЧТД – Что и Требовалось Доказать.), только в главные портовые города. Оттуда мне придется добираться до множества поселений в глуши. Насколько я могла выяснить, это в лучшем случае сложно. И к тому же очень дорого. А у меня не так уж и много денег. Даже здесь, на Возлюбленной, я не могу позволить себе побывать где хочется, не говоря уже о других планетах и их спутниках. Пожалуйста, не обманывайтесь моим внешним видом: почти все, что на мне надето, – это подарок родителей. Расчет изумленно уставился на нее:
– Извините, если я что-то не понимаю, но, похоже, я упустил какой-то важный момент. Если вы не можете позволить себе билет на коммерческий рейс, то как, черт возьми, вы собирались оплатить туристический маршрут?
Зельда ослепительно улыбнулась, довольная тем, что они подошли к существу вопроса:
– По правде говоря, я собиралась наняться к вам как член экипажа. Я хочу отработать свою поездку, Тэйг Расчет.
Он открыл было рот, но не успел ничего сказать: в этот момент появился официант с дымящимися тарелками. Перед Расчетом поставили его бифштекс, и он удовлетворенно начал рассматривать клеточки от решетки жаровни. Зельда старалась не смотреть на мясо и, опустив глаза, разглядывала овощи в своей тарелке. Официант задержался у столика. Он стоял, пока Зельда не подняла головы, догадавшись о причине его присутствия.
– Прекрасные овощи. Именно такие, как мне хотелось. Пожалуйста, поблагодарите работников кухни.
Официант просиял и исчез, не дожидаясь, чтобы Тэйг Расчет высказал свое отношение к приготовленному для него мясу. Расчет даже не обратил на него внимания: он был занят тем, что отрезал куски сочащегося кровью бифштекса. Он не замечал и того, что Зельда с трудом глотает, отводит глаза от стола и старается справиться с тошнотой.
– Именно то, что надо, – объявил он, жуя кусок с задумчивой сосредоточенностью, которую голуби проявляли только за рюмкой тонкого эфирного вина. – Как я уже сказал, леди, от вас тоже есть польза. Знаете, как трудно заставить здешних поваров приготовить что-нибудь на жаровне, а не в подогревателе?
Зельда ничего не ответила: она мысленно повторяла гимн, который, по обычаю голубей, предшествовал вечерней еде. Ритуал помог ей не думать о кровоточащем куске, лежащем на тарелке Тэйга. Закончив гимн, она посмотрела на стол в поисках предназначенного для овощей трезубца. Но его не было. Тогда она взяла обычную вилку, которая лежала около ее тарелки рядом с острым ножом. Вид ножа ее поразил. Она еще не скоро сможет привыкнуть к присутствию оружия на столе. В мире волков все такое странное.
– Будете пить эль? – спросил Расчет.
Зельда взглянула на кружку и покачала головой. Знаменитый эль выглядел не слишком привлекательно.
– Тогда я выпью, – сказал Расчет, протянул руку и взял ее кружку.
– Относительно моего полета на вашем корабле, Расчет: я хочу, чтобы вы знали, что я готова работать. Я не предлагаю вам везти меня в качестве ненужного багажа.
– Леди, почтовые корабли построены с расчетом на то, чтобы в них мог летать один человек. Они не требуют дополнительных членов экипажа.
– Но я слышала, что почтальоны иногда нанимают помощника! – запротестовала она. – Ведь наверняка на борту много всякой мелкой работы.
Он перестал жевать и хмуро взглянул на нее:
– Такой наем экипажа, о котором вы говорите, обычно называют «контрактом обслуживания». Я один раз попробовал его заключить, но это обернулось катастрофой.
– Почему?
Он сдержал проклятие и снова принялся пилить свой бифштекс.
– Потому что женщина, которую я взял, действовала мне на нервы. К тому времени, как мы добрались до Ренессанса, мы готовы были перегрызть друг другу глотки. Мне пришлось высадить ее в порту Попытайся Опять и дать денег, чтобы она купила себе билет обратно на Возлюбленную. После этого случая я решил, что одиночество полезно для души и определенно обходится дешевле, чем общество.
Зельда мягко улыбнулась:
– Единственное, чего вы можете не опасаться, так это того, что я перегрызу вам глотку. Я ведь выросла на Клеменции.
– Угу. А что помешает мне вцепиться в вашу?
Зельда заморгала: она не могла понять, шутит он или нет. Вид у него был абсолютно серьезный, но как можно знать наверняка? Она уже убедилась, что юмор у Расчета довольно мрачный.
– Когда я наводила справки относительно владельцев кораблей, мне сказали, что вы считаетесь достаточно честным. Немного грубоватым и нелюдимым, как большинство почтальонов, но в целом честным.
Ваши знакомые вам доверяют, Расчет. Насколько я понимаю, среди волков это бывает нечасто. Расчет забарабанил пальцами по столу.
– Волк, имеющий глупость доверять другому волку, заслуживает всего, что с ним случается. Полная противоположность тому, как все бывает на Клеменции, да?
Взгляд Зельды смягчился.
– По вполне понятным причинам.
– Леди, вы не понимаете, куда вас заведет ваш план. Вот уж действительно овечка среди волков!
– Вы не могли бы называть меня по имени? Я бы предпочла это обращению «леди». – Она старалась говорить вежливо.
– Не мне досаждать почти-святоше. Как вас зовут? Зельда… а дальше? В той таверне я не успел расслышать.
– Зельда Джунгли.
– Джунгли, – повторил он, словно пробуя это имя на вкус. – Это ваше избранное имя?
– Да.
– А вы когда-нибудь видели джунгли, Зельда? – спросил Расчет неожиданно мягко. – Настоящие тропические джунгли?
– Нет. Я впервые улетела с Клеменции.
– А как получилось, что вы выбрали именно такое имя?
Зельде хотелось сказать, что они пришли сюда не для пустых разговоров, но она была слишком вежливой, чтобы произнести слова осуждения.
– Когда мне было пятнадцать, я прочла о джунглях Ренессанса. В архиве были голограммы и фильмы. Они показались мне такими прекрасными, такими щедрыми и полными жизни! Множество цветов и нескончаемая зелень. Кажется, в тот год меня очень занимали леса – а большинство голубей по традиции избирают имена в пятнадцать лет. Насколько я понимаю, у волков нет определенного возраста избрания.
– Можно сказать и так. На самом деле нам иногда приходится сменить два или три имени, пока мы не подберем подходящее. Иногда какому-нибудь волку полезно бывает изменить имя. – Встретив недоуменный взгляд Зельды, Расчет оставил эту тему. – Ладно, не важно. Скажите, а с чего это вы решили попутешествовать?
– Это – личное, Расчет.
Он поднял брови:
– Да что вы говорите?!
Его тон заставил ее покраснеть.
– На Клеменции всегда уважают неприкосновенность личности.
– Вот еще один довод в пользу того, чтобы вы отказались от мысли устроиться на почтовый корабль. Там очень мало возможности сохранять личную неприкосновенность.
– Я готова идти на жертвы.
– Да? И насколько далеко вы собираетесь зайти?
– Я не вполне поняла ваш вопрос.
– Этот контракт обслуживания, о котором мы только что говорили. Вы знаете, что это такое?
– Я думала, он подразумевает разделение ответственности и работы.
– Голуби небесные, ну и наивность! Он подразумевает совместную жизнь, Зельда. Контракт обслуживания – это краткосрочный половой союз. Заключается в целях сексуального удовлетворения и совместных развлечений. Шестинедельный полет на ЧТД может показаться очень долгим и скучным, отанна Джунгли. Теперь вы понимаете?
Она подумала над его словами, а потом понимающе кивнула. Ей следовало бы догадаться, что в случаях с контрактами, о которых она слышала, подразумевается нечто подобное. Волки славились своим непомерным интересом к сексу.
– Я поняла. Нет, такого рода договоренность меня не интересует.
– Почему-то мне так и показалось.
– Вы готовы заключить контракт только такого рода?
– Я вам уже говорил – меня не интересует контракт обслуживания. Один раз попробовал. Хватит. Я предпочитаю немного специального ухода между рейсами. Спасибо за приятную беседу, за приличный бифштекс. Но боюсь, договориться о совместном деле у нас не получится.
Зельда постаралась скрыть разочарование под маской безразличия:
– Да, похоже, что так. Позвольте мне заплатить за ваш обед, отан Расчет. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить за то, что вы для меня сделали.
Казалось, его это немного раздосадовало.
– Бросьте. Вы сказали, что у вас туго с деньгами, а я только что прилетел из довольно выгодного рейса на Ренессанс. Я расплачусь.
– Ах нет, я не могу этого допустить, – огорчилась она. – Ведь это я обратилась к вам и из-за меня вы потеряли столько драгоценного времени!
– Я сидел в таверне и собирался напиться. Никакого драгоценного времени я не потерял. Напиться я всегда могу. А вот поесть хорошо зажаренного мяса – далеко не всегда. – Он взял кружку и вновь отхлебнул эля. – Так. И что вы теперь собираетесь делать? Вернетесь на Клеменцию?
Зельда изумленно раскрыла глаза:
– Конечно, нет! Вы ведь только первый почтальон, к которому я обратилась. Сейчас в порту Валентин их не меньше пяти – по крайней мере так мне сказали в администрации порта. Я переговорю со всеми. Наверняка среди них найдется человек, который захочет взять работающего пассажира. А если нет, то я буду дожидаться прилета новых почтальонов. Мне сказали, что они все время прилетают и улетают. Расчет холодно посмотрел на нее:
– Думаю, что это не слишком удачная мысль, Зельда.
Беспокойство, мучившее ее, вдруг выплеснулось через край. Эта вспышка враждебности поразила Зельду даже сильнее, чем ее собеседника.
– Тем не менее это моя мысль, не так ли, Расчет? Вам можно не беспокоиться ни о ней, ни обо мне.
– А на Клеменции о вас никто не будет тревожиться?
Зельда положила неудобную вилку и решительно выпрямилась:
– Я не ребенок, Расчет. Я достигла возраста зрелости еще четыре года назад и полностью отвечаю за свои поступки. Как и вы.
– Не мне, недостойному, давать советы ученице святош, – процедил Расчет. – Удачи вам, леди. Только поосторожнее подписывайте контракт. Не забудьте прочитать все, что будет написано внизу самым мелким шрифтом. – Он встал из-за стола. – Если вы поели, я провожу вас туда, где вы остановились.
– В этом нет нужды.
– Есть, если не хотите скандала.
Он опустил кредитную карточку в небольшое отверстие стола. Когда зажегся слабый свет, подтверждая, что за еду уплачено, он вынул карточку и взял Зельду за руку.
Она не спорила, думал Расчет, проводив Зельду до отеля. Но с другой стороны, голуби почти никогда не спорят – кроме как по вопросам философии и математики. Он вспомнил, что Джед тоже всегда уходил от ссор, надевая ту же маску спокойствия и согласия, какую он видел этим вечером на лице Зельды. Расчет знал, что для святош конфликты с окружающими очень неприятны. Однако, напомнил он себе, строго говоря, Зельду нельзя считать голубкой.
И все же об этом легко забыть. Ему было понятно, почему другие – например, официанты, – принимают ее за настоящую святошу. В Зельде Джунгли было нечто очень безмятежное и аристократичное. Возможно, секрет заключался в том, как она укладывала свои длинные темно-каштановые волосы – в корону из кос. Или, может быть, в том, как ее элегантное золотистое одеяние струилось вдоль тела – стройного, грациозного и гордого, как у танцовщицы. Одежда, которую носили голуби, была такой же аристократичной и изящной, как те, кто ее носил и создавал. Женщины предпочитали платья с воротником-стойкой и широкими рукавами, собранными на манжете. Облегая талию, этот наряд красиво расширялся книзу. Вместо обычной ткани использовался тончайший, прекрасно выделанный кристалломох. Так одевалась и Зельда. Она не была высокой, но одеяние создавало иллюзию высокого роста. Еще совсем молоденькая – лет на восемь моложе его самого, – но в ее взгляде читался ум, редкий для женщины ее возраста. Конечно, напомнил себе Тэйг, если она росла на Клеменции, то скорее всего получила всестороннее и глубокое образование.
