Текст книги "Незваный гость"

Автор книги: Джейн Анна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Забудь о прошлом, Снежана. Живи будущим. Сейчас, наверное, все хорошо, верно?

– Хорошо… С чего ты взял?

– Любить, когда все хорошо, – просто, – с непонятным мне намеком произнес Кирилл.

– А с чего ты взял… – Снежана замолчала. – Хотя, да. Все хорошо. У меня муж, ребенок.

– Работа, – совершенно издевательским тоном продолжил парень. – Или завязала?

– Я в декрете, – отозвалась спокойно Снежана. – А работа… Пока что муж обеспечивает. Нам хватает.

– Наверное, зарабатывает много? – ехидствовал Кирилл. Но эта Снежана была спокойна, как камень.

– Зачем ты все время цепляешься к деньгам? Да, они для меня важны, не спорю. Он звезд с неба не хватает, но достаток у нас выше среднего.

– А я – звезда.

– Что? – не поняла Жанна. О том, кто такой Кирилл и чем он занимается, знало, как я говорила, ограниченное количество людей. Жанна, видимо, в этот круг не входила.

– Да так, мыслю вслух, – было ей ответом.

– Ты всегда для меня был звездой, – сказала вдруг девушка неожиданно. – Яркий, харизматичный – всегда светился. Странным таким был… Как будто бы с неба упал, как в сказке «Мальчик-звезда». – ее голос был спокоен, но было в нем нечто по-сестрински ласковое. – Я рада, что смогла тебя увидеть. Еще раз – прости, если тогда обидела. Что ж, я пойду. Муж потеряет. Счастья тебе, Кирилл.

– Дочка на тебя походит, – напоследок сказал парень. – Когда увидел, словно в прошлое вернулся.

Снежана ничего не ответила ему. И просто ушла.

– Эй, – когда захлопнулась дверь, сказал тихо гость. – А я ведь богаче твоего долбанного мужа.

Кажется, он стукнул кулаком по стене, а потом дверь хлопнула во второй раз.

Я присоединилась к гостям спустя несколько минут, найдя среди них и Марину. А через полчаса Снежана и ее семья, еще раз поздравив Игоря, уехали в город.

Праздник продолжался.

Ближе к закату еще несколько машин уехало, а те, кто остался, расселись вокруг костра со стаканчиками и пластиковыми тарелками в руках. Кирилл, словно ничего и не произошло, сидел рядом с захмелевшим именинником и веселился. Рассказ о нашем вчерашнем полуночном поздравлении стал просто хитом.

– Что с тобой? – шепнул мне Смерч, на коленях которого я сидела, попивая вкуснейшее домашнее вино. Оно казалось забродившим компотом, но, как позднее выяснилось, в этом и заключалось коварство этого напитка.

– Стала свидетелем разговора между Кириллом и той девушкой, Снежаной, кажется, – не было у меня от него тайн.

Глаза Дениса стали серьезными.

– И что? – осторожно спросил он, убирая прядь моих волос за ухо.

– Она попросила у него прощения и ушла, – вкратце поведала я. – Ничего такого, просто… Ощущения неприятные, что в чью-то тайну влезла. А я ведь не хотела… Все случайно вышло, – пожаловалась я своему парню.

– Все хорошо, Чип. Ты ничего не сделала, а за случайности ты не в ответе, – тотчас успокоил он меня. – Просто никому об этом не говори, ладно?

– Конечно, не скажу! – воскликнула я громче, чем нужно. И на меня тотчас обратили внимание.

– Чего ты там говорить не хочешь? – подался вперед один из парней. – Тост?

– Машка, ну-ка давай, ты тост скажешь, – решила Берта. Как оказалось, сейчас бурно выбирали следующую жертву, вернее, рассказчика очередного тоста, и я невольно привлекла к себе внимание.

Я поднялась на ноги, чувствуя, как кружится голова и в ногах появляется то ли слабость, то ли легкость. Несколько бокалов домашнего вина сделали свое дело незаметно и коварно.

– Могу и тост, – легко согласилась я и задумалась на несколько секунд. – О! Знаю, какой тост, – обрадовалась я. – У меня есть племянник Саша. Однажды, когда ему было лет пять, мы с ним рисовали. И когда я посмотрела на его листик, увидела там трех человечков. «Кто это, Саша?», – спросила я у него. Он показал на человечка посредине – самого большого – и сказал: «Это я». «А это кто?», – показала я на человечка слева. «Это тот, кто охраняет меня», – ответил Сашка. «А это?», – показала я на человечка справа. «А это тот, кто моет мне ноги», – сказал он…

Меня прервали смешки. Я тоже заулыбалась.

– Так вот, к чему я… Пусть у вас всегда будет тот, кто будет мыть вам ноги! И тот, кто будет охранять, – выдала я.

– Главное, самому не быть тем, кто моет ноги! – раздались смешливые голоса, и народ захохотал.

– Как хорошо, что у меня есть такая детка, – с явным намеком на брата заявил Черри.

– Вот ты так об Анне думал, она от тебя и ушла, – вывернулся тот. – Надоело тебе ноги драить грязные.

Упоминание об Аладдине задело парня за живое, и они опять поругались.

Вроде бы все было хорошо. Трещал костер, и искры изредка подлетали кверху, пытаясь обжечь небо, но, конечно же, не доставали его, обижались и падали на землю; пели сверчки, где-то далеко-далеко шумел поезд, а над головами беззвучно мерцали звезды.

Июльская ночь принесла с собой свежесть и прохладу, и мы с Дэном сидели, обнявшись, под одним пледом, слушая смешные истории. Мне еще раз пришлось пересказывать, как сегодня меня надул Кирилл.

У костра мы просидели еще с час, а затем я и Дэн ушли в дом – Смерчинский очень хотел спать, сказывалась его вторая бессонная ночь. Нам щедро выделили целую комнату, в которой стоял диван, и Дэн, пожелав мне спокойной ночи, быстро погрузился в мир сновидений. Я же, находясь под воздействием домашнего вина, заснуть не могла. Сна не было ни в одном глазу, да еще и голова кружилась. Сначала меня спасал телефон, а когда села батарея, а я вспомнила, что зарядка – в машине, стало скучно. В конце концов, я вообще захотела в туалет.

Я аккуратно встала, стараясь не разбудить Дэна, и спустилась вниз. Судя по темноте и тишине, остальные гости и хозяева тоже уже спали. Несколько парней расположились в гостиной прямо на полу, и потому мне пришлось лавировать между ними, дабы не наступить ни на кого. Свободно вздохнула я только выйдя на улицу, освещенную фонарем на террасе. Было тихо и в воздухе носился аромат цветов.

Пробравшись мимо заснувшего в гамаке Черри, который во сне выглядел беззащитно и по-своему мило, я дошла до места назначения. Обратно я шагала уже довольная жизнью. На свежем воздухе голова кружилась меньше и настроение повысилось. Руки сами собой потянулись к ягодам, когда я проходила мимо вишни. Минут пятнадцать я усиленно собирала вишню себе в рот, а после, задрав голову кверху, вдруг увидела, какое красивое и звездное небо раскинулось над головой. Держать голову задранной было неудобно, а потому, я недолго думая, легла на газон перед забором, положив руки под голову, и стала любоваться небом. Дэна бы сюда под бок, конечно, но будить его я не буду даже ради звезд.

Идиллия прекратилась тогда, когда я вдруг увидела метнувшуюся тень, а после на меня наступили. Я заорала и подскочила, столкнувшись ни с кем иным, как с Анькой Аладдином. Она, облаченная в зеленый спортивный костюм, кепку и кроссовки, напоминала юркого пацана, а не взрослую хрупкую девушку.

– Ты! – уставилась я на нее.

– О, Боже, Бурундучка, – простонала она, – не ори так!

– Ты что, забор перелезла? – удивилась я. – Чего ты вообще тут делаешь?

– Хотела тачку Сашки угнать, – честно призналась она. – А там детское кресло сзади. С братом, невесткой и племянником, видимо, приехал.

– И ты, такая благородная, не стала угонять? – полюбопытствовала я, потирая плечо.

– Ага, – легкомысленно откликнулась девушка. Я благоразумно отошла от нее на пару шагов – мало ли, что она с меня снимет в очередной раз.

– Хочу у него что-нибудь другое увести. Взбесил Сашечка меня, – сквозь зубы произнесла воровка. – А тут ты под забором распласталась. Дэнчик выгнал? – сощурилась она. – Так я тебя заменю. Анька – классная, – она хихикнула.

– Слышь, классная, я тебе про Дэнчика вообще не советую думать. Есть у тебя твоя Вишня, вот и сиди, не рыпайся, – не собиралась я отдавать ей свое.

– Бурундучка, – вздохнула Аладдин, – ты все такая же сердитая. А нужно быть добрее! Давай, обнимемся!

– Чтобы ты с меня трусы стащила? Нет уж, – попятилась я. Воровка с издевательской улыбочкой стала на меня надвигаться. Ей всегда нравилось надо мной шутить.

– Что бы мне позаимствовать у нашей Машенькой Машеньки, – запрыгнула она вокруг меня и тянуть ко мне цепкие ручонки.

– Охренела? – возмутилась я. – Будешь вести себя, как макака, я тебе обезьянник пропишу в качестве лечения.

– Как это?

– Найду способ!

– Да тихо ты, – шикнула Аладдин на меня. – Ты можешь тихо разговаривать?

– А ты можешь ко мне свои руки не тянуть? – не доверяла ей я.

– Господи, – закатила глаза Анька, – какая ты тяжелая личность. Бедный Диничка.

– Бедный Вишенка, – парировала я. – Кто ему достался, а!

– Я – жемчужина, – скромно потупилась девушка.

– Так что ты там собралась у Черри уводить?

– Не знаю, – хмыкнула девушка. – С девчонками заигрывал? – спросила вдруг она. – Приставал?

– Хорошо себя твоя Вишенка вела, – отозвалась я. – Не ревнуй.

– А я и не ревную. Хм, – задумалась Аладдин. – Раз хорошо себя вел, пожалуй, награжу. Позволю обнаружить себя утром в его объятых. Где он спит, не знаешь?

– Знаю, – отозвалась я. – За углом в гамаке дрыхнет. Иди, дари ему свою любовь.

Ответить мне Аладдин не успела – мы обе услышали шум мотора за воротами. Однако на участок никто не заходил – да и как бы зашел, если ворота были заперты. Мы с Аладдином выглянули за них, но, увы, никого не увидели.

– Когда я пришла, этой тачки не было, – кивнула она на черный автомобиль, принадлежащий Дэну.

– Думаешь, кто-то покататься взял и вернул? – усомнилась я. Девушка только пожала плечами.

Вскоре я вернулась к спящему Дэну, легла рядышком, потаращилась на его спокойное лицо, которое падали отблески света из окна, аккуратно поцеловала, подумала сонно о том, какая же я счастливая, и уснула, уставшая, но довольная.

Проснулась я поздно – Дэна уже не было в комнате, он, жаворонок, всегда вставал рано; потянулась, улыбаясь солнцу, переоделась и пошла на улицу. умываться. Во дворе было шумно. Те, кто решил остаться на ночь, доедали остатки вчерашнего пиршества, а Игорь с Дэном стояли у мангала. Черри, обещавшего свой знатный шашлык, нигде не наблюдалось. Впрочем, как и Аньки. Наверное, ушли мириться.

– Сейчас позавтракаем и пойдем на озеро! – провозгласил именинник. – Тут неподалеку озеро классное есть, небольшое, но чистое. И сосновый лес рядом.

– А я спать хочу, – заявил Ланде, потягиваясь. – Меня этот дед ни свет, ни заря разбудил.

– Он всех разбудил, – резонно заметил кто-то из гостей.

– А что случилось? – спросила я.

– Иваныч прибегал, спрашивал, кто из нас деньги обронил, – поведали мне.

– Какие деньги? – удивилась я.

– Кто знает, какие, – пожала плечами Лида, обмахивающаяся непонятно откуда взятым веером. – Нашел на крыльце. Да и сумма довольно немаленькая. Думал, может, кто из нас потерял, но столько налички ни у кого при себе не было.

– Ему сказали себе оставить, – вставила Марина, кормящая сына. Тот есть не хотел и активно вертелся. Ланде приходилось строить ему рожицы, дабы отвлечь внимания, чтобы мать могла запихать ложку Лео в рот.

Крупная сумма денег так и осталась для многих загадкой.

После импровизированного завтрака, переросшего в обед, в самую жару, несмотря на яркое солнце, мы отправились на озеро всей веселой дружной компанией. Не все девчонки догадались взять с собой купальники, и потому просто побродили по воде, а после устроились в теньке, зато парни в воде оттянулись – даже поныряли с мостка, хохоча на всю округу. Мне было завидно наблюдать, как они веселятся в воде, да и жарко было, потому я пошла купаться, в чем была – в шортах и майке. Правда, вымокла до последней нитки, зато была счастлива.

Обратно на дачу мы возвращались вечером, довольные и радостные. А через минут двадцать к нам подгреб Василий Иваныч. Он топтался в воротах, а у ног его стояли два здоровых ведра, с горкой наполненных вишней.

– Пересыпь, тебе насобирал, – деловито сказал он мне, кивнув на одно из ведер. – А это Плотникову.

Старик зорко огляделся, не увидел нигде Кирилла, который в это время был дома, и добавил:

– Пусть ест, коль чужое больше своего любит. Гаденыш, – не сдержался он.

Мы с девчонками пересыпали ягоду, не смея спорить, поблагодарили Василия Иваныча, и он ушел, напоследок еще пару раз обласкав Кира.

– Надо же, – удивился Игорь. – Не зря, видимо, мы вчера Иваныча угощали.

Остаток вечера мы провели отменно – парни даже затопили баню.

Черри с Анькой появились лишь когда стемнело. Где они были – не говорили, зато оба выглядели довольно и, не стесняясь никого, целовались, вцепившись друг в друга, как клещи – Аладдин, в крайне короткой юбочке и топике, сидела на коленях у Черри, обхватив его плечи обоими руками, а он прижимал ее к себе.

– У меня, вообще-то, сын рядом, – сказала Марина, которой надоело наблюдать за этими двумя.

– Ой, Мариночка, он же ничего не понимает, – отмахнулась Аладдин, оторвавшись от Черри. Тот глядел на нее восхищенными глазами.

– Зато я понимаю! – взорвалась подруга.

– Тебе просто надо попробовать быть более раскрепощенной, – тряхнула светлыми – на этот раз – волосами Аладдин.

– Куда ей быть более раскрепощенной, – хмыкнул Петр, сидевший рядом. – Ребенок уже есть. Дальше – некуда.

Марина метнула на друга своего мужа злой взгляд.

– Молчи уж, – посоветовала ему Лида.

– Я так раскрепощусь, не уснете, – заявила Маринка. Услышавший это Ланде едва не подвился газировкой.

– Милая, ты чего? – ласково погладил он ее по черным блестящим волосам.

– Того! Мне, может быть, надоело! – кажется, сегодня Марина впервые за очень долгое время попробовала вино, и это стало катализатором ее чувств. – Вы все воспринимаете меня, как мамочку! Домохозяйку! Идиотку-наседку!

– Ну что ты, Марина, – вздохнул Ланде. – Что за глупости.

– А я, может быть, тоже хочу, как вы! Веселиться, гулять, ходить по тусовкам, – воскликнула девушка. – А я даже на свидание сходить не могу! – она расхохоталась. – Потому что я – зацените! – замужем! – и она расхохоталась.

– Давай, я тебя позову на свидание, – от души посочувствовал ей кто-то их парней.

– Ошалел? – взвился на ноги обычно спокойный Ланде. – Это моя жена! Марина, – галантно обратился он к девушке. – Если ты хочешь на свидание, я тебя приглашаю. Завтра. В шесть вечера. – И он даже назвал кафе, куда хотел пригласить Марину.

Та даже как-то успокоилась, с интересом, по-новому, глянула на супруга и церемонно кивнула.

– Что ж, пойдем.

Мы даже зааплодировали им.

– Пригласи меня тоже на свидание, – шепнула я Смеречинскому, положив ладонь ему на грудь.

– Приглашаю, – широко улыбнулся он и протянул мне руку. Я вложила свои пальцы в его.

– Прямо сейчас? – шепнула я.

– Прямо сейчас, – отвечал он, проводя губами по моей скуле.

И мы, под покровом сумерек, пошли к застывшему зеркалом озеру, чтобы остаться наедине друг с другом и нашими чувствами.

Уехали домой мы на следующее утро. Кирилл, правда, все-таки подшутил над всеми в конце – добавил в миндальное мороженое васаби, ибо они отлично совпадали по цвету.

7

Я смогла чуть-чуть проучить дорогого гостя, от которого уже потихоньку сходила с ума, в один из последних дней его пребывания у нас.

В тот день Кезон встал гораздо раньше меня. Я нашла его на диванчике в кухне с неизменным ноутом в руках и пультом от управления машинкой, которая бороздила просторы кухни.

– Ты как летучая мышь, – села я рядом с ним с размаху, – спишь днем, злорадствуешь ночью. Всех обтроллил, кого мог?

Кирилл покачал лохматой головой.

– Надо же, – умилилась я, открывая упаковку с орехами. – А что так? Все разбежались?

– Почти. Спать пошли, – сообщил он мне и, пока я махала ушами, наблюдая за машинкой, ловко отобрал у меня орехи и нагло стал ими хрустеть.

– Эй! – возмутилась я. – Отдай!

– Угощайся, – протянул он мне пачку, и я все-таки успела цапнуть орехи себе.

– Спасибо, блин. Чего такой радостный? Выпустили из психушки, и ты уже не знаешь, как донести этот радостный факт до общественности? – спросила я, стараясь подколоть его.

– Отнюдь, Мария, отнюдь. Просто рад новому дню.

Естественно, он рад! Вчера опять устроил веселье. К нам должен был забежать приятель Дениса, чтобы кое-что забрать, а когда он разулся и прошел в комнату, из шкафа невозмутимо вышел Кирилл, обулся и ушел, заставив парня открыть рот – он, видимо, подумал, что у меня любовничек в квартире! Уж не знаю, что там думают обо мне шляпники.

– Чего пишешь? – полюбопытствовала я. – Опять про самого себя гадости?

Я извернулась и заглянула-таки в экран ноутбука – ничего интересного. С фейка с чудным именем Синий Зверь Кирилл писал сообщение некому Антону Тропинину.

Общался он странно. Несчастному Антону Тропинину он писал одну и ту же фразу: «Я знаю, кто ты на самом деле», но тот ни разу не ответил, судя по истории переписки. Видимо, этот самый Антон Тропинин был совершенно непробиваемым человеком.

Больше ничего разглядеть не удалось. Музыкант захлопнул крышку ноутбука перед моим носом и погрозил пальцем.

– А как же Брутальная Нога? – поинтересовалась я. – Сколько у тебя фейков?

– Маша, ты порой слишком любопытная, – вздохнул музыкант. – Что мне с тобой сделать?

– Сказать, что я молодец, – ухитрилась я вырвать у него свои орехи и возликовала. – Бедный человек этот Антон. Ты его, наверное, достал.

– Ну что ты. Как я мог? Я ведь добрый. И сердце у меня широкое, – потупился Кезон.

– Оно у тебя просто трехкамерное, как у осьминога, – захохотала я. – Но вообще не обижайся, мне просто интересно, как ты общаешься, – призналась я.

– С каждым – так, как хочет этого человек.

– А с кем-то ты общаешься так, как хочешь ты? – задала я вполне резонный вопрос. Ответить на него мне он не успел – зазвонил телефон, и Кирилл вынужден был взять трубку и уйти в другую комнату – машинка покатилась за ним. Разговор у него был на английском, и я даже позавидовала тому, какой у него беглый, почти без акцента, говор.

Беседа его длилась долго. Я заскучала и открыла свой ноут, однако сигнал от вай-фая почему-то не обнаружила. На телефоне он был, а на ноутбуке – нет.

Совершенно без задних мыслей я открыла ноут Кирилла, благо, он был не запоролен, и, свернув браузер, дабы не читать сообщения и не злить тем самым гостя, уставилась в правый нижний угол. Ноутбук Кирилла сигнал вай-фая ловил отлично. Я нервно постучала пальцами по столу – значит, проблема в моем ноуте? Блин, надо будет попросить Смерча посмотреть, в чем дело. Я вновь решила развернуть браузер на весь экран, чтобы Кирилл, чьи шаги я уже слышала, не заподозрил ничего лишнего, навела мышку на нижнюю панель, однако немного ошиблась, и случайно развернула не браузер, а свернутую фотографии. На ней была изображена по пояс девушка в голубом платье.

Кирилл был уже почти в гостиной, мне нужно было просто свернуть окно и положить ноут на место, но я с изумлением стала разглядывать фото девушки на нем. Темноволосая, темноглазая, симпатичная, со скромной, но обаятельной улыбкой… И ужасно знакомая!

– Я знаю ее, – удивленно сказала я, не веря совпадению. – Это же Катя! Точно, это Катя!

Карие глаза с широкого экрана смотрели прямо на меня. Запечатлена девушка была где-то в зеленом солнечном парке. Да и сама чем-то была похожа на солнышко – так радостно светилось ее лицо.

Кирилл вздрогнул, отложил пульт управления машинкой, которая ехала впереди, и внимательно посмотрел на меня. Ноутбук он, конечно же, сразу забрал.

– Эм, я не хотела лезть к тебе в ноут, – сказала я поспешно. – Просто посмотрела, есть ли сигнал вай-фай. Ты не думай, я…

– Вы знакомы? – перебил он меня, недоверчиво глядя.

Я усиленно замахала головой.

– Интересно.

Он смотрел сквозь стену. Мне даже захотелось подойти к нему и помахать перед лицом.

– Как вы познакомились? – осторожно спросил он. – Давно?

– В тот день, когда Кей по твоей просьбе на фестивале пел, – призналась я, не понимая, почему его так поразило наше с Катей знакомство. – Мы встретились с ней в электричке. Катя тоже ехала на фест, но к своему парню. У нее он техником там, что ли был, – припомнила я.

– Вот оно что, – потер ладони гость. И вдруг улыбнулся, но как-то странно, не весело, а иронично.

– А вы как познакомились? Давно? Почему Катя у тебя есть ее фото? – засыпала я вопросами молодого человека. Просто так чье-то лицо на экран не ставят, верно ведь?

– Мы друзья по, хм-м-м, переписке, – отозвался Кирилл крайне расплывчато. Я с недоверием покосилась на него.

– Она тебе нравится? – прямо, как я и привыкла, спросила я.

– Может быть, – не спешили отвечать мне.

Я скептически подняла бровь. Может быть?

– Она мой хороший друг, – с напором на слово друг, отвечал молодой человек.

– Просто друг? – теперь не верила уже я.

– Просто друг.

– Давно не виделись?

– Давно, – нехотя отозвался Кирилл.

Я с Катей общалась не так уж и часто, но ни о каком Кирилле она никогда не говорила. А ее молодого человека звали Антоном. Уж не ее ли парню написывает Кирилл?

И тут меня вдруг озарило! Я поняла, как можно отомстить Кириллу за лифчик! И за слухи о моей неверности, и за ягоду! Да и вообще за все-все-все…

«Наша месть будет страшна!», – вскричали головастики.

К тому же он сам как-то ныл после очередной проделки, что его никто не разыгрывает и ему скучно. Пусть побудет на месте своих жертв!

– Слушай, я с Катей общаюсь изредка. Она вроде бы должна к какой-то своей подруге приехать к нам в город, – начала я издалека. – Мы с ней как раз встретиться хотели…

– Я тоже хочу с ней встретиться, – опередил меня Кирилл, и я чуть не заухала от радости, как сова.

– Тогда я позвоню ей и спрошу, вдруг она уже приехала.

– Звони, – сказал доверчивый гость, и у меня сердце радостно екнуло в предчувствии моего невероятного розыгрыша. – Про меня не говори ей. Хочу сделать ей сюрприз, – с некоторым усилием давались ему слова. Зато он посмотрел на меня совершено честными глазами.

– Как я люблю сюрпризы-ы-ы, – фальшиво пропела я, но музыкант ничего не заподозрил.

Я сделала вид, что набрала номер Кати и вполне артистично поговорила по телефону с тишиной, сделав вид, что девушка, и правда, в нашем городе. Я «договорилась» с тишиной о встрече, и сообщила нечего не подозревающему и крайне странному Кезону о том, что Катя будет в восемнадцать ноль-ноль в кафе «Солнечные искры».

– Правда, она сказала, времени у нее мало, но, думаю, пообщаться успеете, – улыбнулась я с совершенно ангельским выражением лица. В душе же я отплясывала румбу.

– Спасибо, – поблагодарил меня гость, и меня тотчас кольнула в ребра советь.

– А почему ты хочешь увидеть ее? – спросила я.

– Хочу закадрить, – отвечал Кезон. Мое лицо разочарованно вытянулось – и всего-то?! Ну и ладно. Вот если бы он тогда сказал настоящую причину, я бы так шутить не стала… Но кто знал?

А потому совесть я успешно отогнала прочь, а она грозила мне кулаком издали.

Пока Кирилл не слышал, я позвонила Инге и попросила ее о большом одолжении. Она поворчала, но сказала, что успеет его выполнить. Оставалось лишь дождаться славного момента истины.

К шести часам мы подъехали к кафе, болтая о всяких глупостях, и он больше не разу не упомянул о Кате, как будто бы мы ехали и не к ней вовсе, а просто так пошли прошвырнуться по торговому центру, в котором кафе и находилось.

Войдя в «Солнечные искры», мы некоторое время оглядывались по сторонам: Кезон искал глазами Катю, а я пыталась найти то место, о котором минут пятнадцать назад мне написала Инга, выполнившая мое получение.

– Нам туда! – уверенно заявила я, поняв, к какому из столиков идти и зашагала первой.

– Но там же никого нет, – удивленно произнес Кезон, но пошел следом за мной.

– Вот! – торжественно сказала я, остановившись около столика у самого окна. – Это Катя!

– В смысле? – не понял парень. – Тут же никого…

Он осекся – на стуле перед ним сидела кукла. Вообще-то я просила Ингу найти куклу-брюнетку, но она, видимо, решила не следовать моим указаниям и купила престранную куклу нежно-зеленого цвета, с розовыми волосами и с глуповатой ухмылочкой на синих губах. У куклы были мине платье и туфли на огромных каблуках. А еще гнулись руки и ноги. В общем, это была не кукла, а нечто кукло-монстроподобное. Но крайне забавное.

– Катя, это Кирилл, помнишь его? – глумливо произнесла я. Люди на нас странно оглядывались.

– Это… что? – глухим голосом спросил Кирилл.

– Катя, – уверенным голосом заявила я. – Кадри, сколько влезет!

И засмеялась.

А вот Кирилл не смеялся. Взгляд его стал другим, черты лица исказились, и какие-то минуты Кезон открылся мне как совершенно иной человек. Я знала его, как талантливого музыканта Кезона, как веселого друга Дэна Кирилл с ужасным чувством юмора и не ужасными шуточками, но по факту, это были лишь его образы, которые он умело использовал и на сцене, и в жизни. Настоящим его, пожалуй, почти никто и не знал. А теперь он стал каким-то совершенно другим: серьезным, разочарованным и – парадокс! – похожим на подростка куда больше, чем всегда, даже тогда, когда он устраивал самые нелепейшие детские розыгрыши.

А еще он смотрел на куклу так, словно это была не кукла вовсе, а его сломанные надежды.

Хотя, возможно, мне все это просто показалось.

– Эй, что с тобой? – подергала я его за рукав, смутно понимая, что сделала что-то не так. Почему я не чувствую того самого чувства самоудовлетворения? Шутка-месть не удалась? Или удалась слишком хорошо?

– Ничего, – отозвался он. – Она не придет, да? – деланно спокойно уточнил он, но один раз голос его все же дрогнул.

Я покачала головой.

– Закажи мне кофе, – сел напротив куклы музыкант.

– Чего? – не поняла. – А чего ты не смеешься? Где веселье и благодарности, что в кои-то веки разыграли тебя? Это ведь шуточка вполне в твоем стиле! Ну, чего ты такой тухлый?

– Да как-то не ожидал, – слабо улыбнулся он мне, теперь уже напоминая не взрослого, а

Он пил капучино, молчал, став каким-то совершенно другим, изнеможённым, закрытым.

– Я плохо пошутила, да? – осторожно спросила я. – Извини.

«Мастер шуток. Извожу людей. Качественно, недорого, быстро», – пронесли головастики издевательский плакат.

– Нет. Думаю, я это заслужил.

Кирилл сказал это таким тоном, что мне стало совсем стыдно. Нет, он не хотел ее закадрить, иначе не расстроился бы так сильно. Кто она ему? Откуда он знает Катю?

– Эй, не злись. Я хотела немного отомстить тебе, – призналась я. – Честно говоря, не думала, что… Что это неудачный розыгрыш, – добавила я, не зная, как правильно подбирать слова.

– Все в порядке.

Я, поддавшись порыву, положила руку на его ладонь.

– Что бы ни было, Кир, она… счастлива, – сказала я, боясь, что он совсем закроется в себе.

– Что? – вздрогнул вдруг он.

– Ну, я подумала, что, может быть, Катя нравится тебе, но ты же знаешь, что она с другим, – старалась я не произносить имя Антона. Кажется, гость ненавидел это имя. – Но, понимаешь, когда любишь, самое главное – знать, что твой любимый человек счастлив. Что он жив, здоров и с ним все хорошо, – сказала я, вспомнив события прошлого, когда узнав о том, какая опасность грозила моему Дэну, во мне перевернулись представления о любви, чувствах, счастье…

– Она не знает, что я люблю, – хрипло сказал Кирилл, поддавшись вдруг эмоциям. Наверное, потом он жалел, что сказал мне эти слов.

– Почему не знает?

– Так надо.

Я нахмурилась. Он скомкал салфетку.

– А что в этом плохого? Что за точка зрения? Типа «пусть остается со своим ублюдком»?

– Потому что ей не зачем знать. Мне не нужна ее жалость. Лучше ненависть, чем жалость. Она все равно бы его выбрала, – отозвался Кезон, склонив голову. Из-за темных спутанных волос я не видела его глаз.

– Откуда тебе знать? – спросила я со вздохом.

– Она не колебалась, – сказал Кезон и вдруг с размаха кинул свою чашку о пол. Та разлетелась на множество осколков. Люди в кафе с удивлением смотрели на нас, а музыкант продолжал спокойно. – Есть смысл думать над выбором, если колеблешься. А она сразу знала, кого выберет. И тут можно было поставить жирную точку.

В его лице было столько злости и разочарования, что мне стало его жаль.

– Ты поставил точку на отношениях, а не на чувствах, – возразила я, глядя на разбитую чашку. Надо собрать, а то нас из кафе выгонят поганой метлой. Но меня опередили.

– И это бесит больше всего. Теряешь самоконтроль. Когда ты сказала мне, что она в городе, я чуть с ума не сошел, перестал мыслить логично, – признался парень. – Иначе бы не попался на твою удочку. Любовь всегда ищет чуда там, где нет.

Я кивнула – на самом деле боялась, что он возьмет и позвонит Кате, а она скажет, что никуда ехать не собиралась и не собирается. А он повелся. Взял и повелся!

Разбитую чашку собрал сам Кезон – опустился на одно колено и стал поднимать осколки. К нему уже спешила официантка, и она помогла музыканту, хотя тот все равно порезался и прижимал к ладони салфетку, на которой проступили алые пятна. Если бы я боялась крови, не смогла бы так спокойно продолжать потягивать коктейль через трубочку.

– Сам разбил и сам собрал. По-моему, это метафора все твоей жизни, – вздохнула я.

– Смешно, правда? – откинулся на заднее сидение Кирилл.

– Я бы сказала, иронично. Так ты не желаешь Кате счастья? Ты хочешь, чтобы она была несчастлива? Страдала? – вернулась я на начальную точку разговора. А Кирилл вдруг улыбнулся, сцепляя руки в замок, и ответил:

– Нет. Я хочу, чтобы она была счастлива. И я хочу, чтобы она была моя, – упрямо повторил он, отчего-то глядя на куклу.

– Если она счастлива с кем-то другим, сможет ли она быть счастлива с тобой? – вполне резонно заметила я.

И он вдруг засмеялся. Тихо, хрипло, но это был не смех радости.

– Я эгоист. И считаю, что лишь я смогу дать ей это счастье. От вас я уеду к ней. Хочу доказать ей свою точку зрения.

– Ты же сказал, она не знает о твоих чувствах, – сощурилась я.

– Там все очень сложно. Сложно и тупо. Я уже ничего не понимаю. Кроме того, что хочу забрать ее себе. Если он с ней счастлив, то и я могу? – сам себе задал вопрос Кирилл. Кажется, этот вопрос его мучил давно.

– Он – это…

– Антошка, – усмехнулся гость. – Ее парень. Я хочу быть счастливым, Маша. Я ужасен? – с любопытством спросил он. – Да, – дал он ответ сам себе.

– Все хотят быть счастливыми. Это нормально. А ты… Ты ведь неплохой человек, – нахмурилась я. – Это ведь ты Иванычу деньги подкинул на даче? – спросила я.

Он поднял на меня потемневшие глаза, в которых таилась настоящая буря.

– Может и я. Откуда знаешь?

– Ты ночью брал машину Дэна, – уверенно заявила я, помешивая свой молочный коктейль. Мороженое в нем почти растаяло.

– И что?

– И ездил снимать деньги, – продолжала я, чувствуя себя великим детективом. – Потом подъехал, припарковался, но на участке оказался не сразу, а пошел к дому Иваныча.