Текст книги "Незваный гость"

Автор книги: Джейн Анна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

5

В один из дней нас со Смерчем пригласили в гости на День рождения. И не к кому-нибудь, а к Игорю, еще одному близкому его другу, с которым отлично был знаком с детства и Кирилл.

– Я тоже хочу поехать, – решил наш чудесный гость, услышав разговор Смерчика с Игорем по телефону. Отмечать праздник он собирался за городом, на даче.

– Ты же не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что ты в городе, – весело посмотрел на него Дэнни. Его старый друг, действительно, желал быть полнейшим инкогнито, и только мы с ним знали о приезде Кира в родные края. Объяснял он это тем, кто хотел как можно меньшее количество контактов. Я его, правда, не совсем понимала. Мне казалось странным, что он не хочет увидеться с остальными друзьями.

– Хочу сделать сюрприз перед тем, как уеду, – улыбнулся Кирилл очаровательно. Улыбка у него была по-детски обворожительной – но только тогда, когда он контролировал свою мимику. – Люблю наблюдать удивление на лицах, мордах и рожах. Одна из моих любимых эмоций, – пояснил он. – Когда у Игорька днюха? Завтра?

В его темных глазах появились пакостливое выражение. Я с опаской посмотрела на гостя, но говорить ничего не стала. Зато потом он сам все сказал.

В этот вечер спать мы как-то дружно легли пораньше – еще не было и двенадцати часов. Кирилл, посетовав на головную боль, удалился в свою комнату, по-злодейски взмахнув подолом кимоно, первым, и мы с Дэном тоже отправились в спальню – не в силах оторваться друг от друга…

Смерч уснул первым, лежа на животе и трогательно обняв подушку обеими руками. Мне же спать не хотелось от слова совсем, и я, одетая в уютную клетчатую рубашку Дэна, которую как-то отобрала у него, потопала на кухню. Не включая свет, а ограничившись лишь тусклой настенной лампой, я налила себе сок, бросила в него пару кубиков льда – они всегда у нас имелись в специальных формочках стараниями Дэна, и села за стол. Когда кто-то схватил меня за лодыжку, сказав глубоким замогильным басом: «Ку-ку, ждала?», я вздрогнула, подавилась соком, но не заорала, а молча пнула неведомое чудовище. А потом еще раз и еще. И только потом вскочила с табурета, схватив нож. Первой мыслью было что-то вроде: «Дэн беззащитен, когда спит» и я готова была защищать его. Правда, наваждение длилось не больше нескольких секунд. Из-под стола со стоном вылез Кирилл, и весь темный вязкий флер страха мгновенно испарился.

Гость прижимал ладонь к окровавленной губе. Я умудрилась разбить ее своим необдуманным ударом.

– Маша, если бы я знал, какая ты злая девочка, ни за что не стал бы играть с тобой, – беззлобно, но с обидой проговорил он.

– Чего?! Ты зачем под стол спрятался? – возмутилась я, но сбавила тон – не хотела, чтобы Дэн что-то слышал. – Блин! Кирилл, ты вообще нормальный?

– Нет, – улыбнулся он, садясь за стол, выпил мой сок и приложил лед, тающий в его пальцах, к разбитой губе.

– Я вижу, – покачала я головой. – Надо же было додуматься…

– Нож положи, – посоветовал мне гость. – А то я тебя боюсь.

– И не зря боишься, – мрачно проговорила я, следуя его совету.

– Боевой Бурундук, – улыбнулся он и поморщился – видимо от боли. Мне было злобно и стыдно одновременно. Нет, ну серьезно! Что за поступки! Так даже Федька в дурном подростковом возрасте не делал! А Федька вообще психом был конкретным! Даже с нашего четвертого этажа умудрялся ночью спускаться по балконам на улицу, а потом под утром забирался обратно тем же способом. Однажды его застукала мама и чуть не упала от страха за идиота-сына, висевшего на руках где-то на уровне между третьим и вторым этажом…

«Покалечила звезду!», – причитали головастики.

– Ты как? – осторожно спросила я, протягивая ему влажную салфетку.

– Не страшно, – махнул музыкант рукой. – Зубы в порядке. Если бы не моя природная ловкость, ты бы своей пяткой пробила мне висок, Мария.

– Лучше бы вместо природной ловкости у тебя была сообразительность, хотя бы приобретенная, – проворчала я. – И вообще я не хотела. Но извиняться не буду, я защищалась, – пришлось предупредить Кирилла.

– Мы оба знаем, что виноват я, – вздохнул он. На меня парень не злился. – Ты словно Гекки.

– Какая Гекки? – не сразу поняла я, и только потом догадалась, что он имеет в виду Гектора.

– Какая, – хмыкнул он, – мне нравится твой подход. Гектор, – пояснил он и мечтательно вздохнул. – Какая… А ведь волосы у него шикарнее, чем у многих дамочек.

– Чем он их моет? – тотчас стало интересно мне.

– Откуда мне знать? – пожал печами Кир. – Что есть, тем и моет, наверное.

– Выбор большой, – улыбнулась я, вспомнив полки с косметикой у своих подружек-сестричек Марины и Лиды. Косметики у них всегда было много. Постепенно они и меня перетянули на сторону зла. В нашей ванной тоже постепенно появилась куча флаконов и баночек.

– Мыло и шампунь? Или что там у вас еще есть? Маски? – припомнил Кирилл.

– Вообще-то бывают разные шампуни, для разных типов волос, к примеру, а уж марок сколько, – наставительно заметила я, а Кир только снисходительно махнул рукой, мол, оставь эти свои женские заморочки.

– Вот, – протянула я ему мазь. – Помажь губу, заживает быстрее… Так почему я тебе Гектора напомнила? – вернулась я к теме разговора.

– Он меня часто прикладывал по морде, – признался Кирилл, рассматривая мазь, словно боялся, что это отрава. – Гекки у нас сейчас более-менее адекватный. А раньше… Если что не по его, может без слов вскочить и дать в табло. Рука у него тяжелая.

– Как интересно, – загорелись у меня глаза. Слушать про лидера «Красных Лордов» было жутко увлекательно, а Кир мало распространялся про свою звездно-музыкальную жизнь. – А что он еще делает?

– Песни поет, – отозвалась Кезон, морщась, но накладывая мазь на губу. Кровь вроде бы не шла. – Хочешь со мной? – неожиданно предложила я.

– Куда? – удивилась я такому резкому вопросу.

– На улицу.

– Зачем?!

– Хочу первым поздравить старого друга с Днем рождения, – сообщил гость. Глаза у него были такими хитрыми, что мне стало жалко этого друга, и я подумала, как здорово, что Кириллочка живет на другом континенте и вообще все время занят, чтобы уделять свое драгоценное внимание моему Смерчинскому, ну и мне заодно.

– Меня возьми, – раздался вдруг голос Дэна позади нас. Мы тотчас оглянулись и увидели стоящего в арчатом проеме Дениса. Он был сонный, взлохмаченный, щурился на ярком свету, но все равно казался мне самым милым на свете. Я даже умилилась, глядя на своего парня.

– А почему бы и нет? – довольно улыбнулся Кирилл. – Как говорится, три головы лучше, чем одна или две.

– Или любая голова лучше, чем твоя. Вернее, – Денис зевнул, – адекватнее. До сих пор не можешь забыть тот случай?

– Какой? – спросила я, подходя к нему, и потерлась щекой об его предплечье, как кошка. Меня погладили по волосам, и я чуть ли не заурчала довольно.

– Игорь однажды подшутил над Кириллом, – отвечал Дэнни. Вроде бы голос его был серьезным, а в глазах прыгали сонные чёртики. – Давно еще, перед его отъездом… На восемнадцатилетние.

Кирилл закатил глаза.

– Что, над нашим великим шутником кто-то подшутил? – обрадовалась я. Вышла немного злорадно. – А как?

– Игорь чью-то повестку в армию отсканил, похимичил над ней на фотошопе, а после кинул в ящик Киру. В День рождения, – с улыбкой поведал Денис дела минувших дней и зачем-то поправился. – Почти. Помнишь, с каким ужасом ты ее читал?

– Это было не особо смешно, – заметил Кирилл, которому тема разговора не особо нравилась.

– Конечно, – закивал Смерчинский. – Смешно было, когда посредине праздника в квартиру заявился мужик в форме, сказал, что сотрудник военного комиссариата и требовал расписаться за повестку. Ну, вроде бы понятно, – склонил голову к плечу Дэн, – пока медкомиссию не прошел, как могут забрать? Но Кир просто извелся. И пока ему не сказали, что это прикол, грустил.

Я хихикнула – грустящий Кирилл, это, наверное, забавно. Он, наверное, так грустит, что дома рушатся.

– Слушай, давай просто поедем и поздравим Игоря. Иначе я опять начну грустить, – мрачно сообщил гость.

– А с губой у тебя что? – полюбопытствовал Смерч.

– Споткнулся и на ручку двери напоролся, – отвечал тот. Я промолчала, едва сдерживая смех.

Кирилл первым вышел из кухни. Денис вопросительно посмотрел на меня, а я лишь руками развела в разные стороны, мол, я совершенно не причем!

* * *

Восемнадцатилетние – свой последний День рождения в родной стране Кирилл планировал праздновать с размахом. Совершеннолетие, как-никак! Тогда он и не подозревал, что уедет, готовился к поступлению в один из вузов, планируя стать инженером.

Только вот получилось так, что на свой День рождения он оказался в больнице.

Все началось с ресторана. Кирилл случайно оказался там вместе с матерью и ее омерзительным Антоном Борисовичем, тем самым, который жил и преподавал в Штатах, а позднее перетянул за собой и его мать. Антон – он просил называть его именно так, приехал в гости к Ирине Николаевне. Остановился, конечно, в гостинице, но и домой к ним захаживал часто. Матери, естественно, внимание однокашника было приятно, и она часто приглашала его куда-нибудь – в музеи, на выставки, на длительные прогулки…

Когда до праздника оставалось несколько дней, Антон пригласил Ирину в один из лучших ресторанов. Кирилл, видя, с какой счастливой улыбкой мать собирается на встречу, отчего-то обозлился. Антон не внушал ему доверия и ужасно раздражал, хотя вроде бы человеком был неплохим, спокойным и рассудительным. Он не повышал голоса, не раздражался по пустякам и больше молчал, нежели говорил.

Кирилл напросился пойти вместе с матерью. Вернее, поставил ультиматум, и той пришлось взять сына с собой. Антон, впрочем, против не оказался – к Киру он относился вполне хорошо.

Они расположились за столиком около окна, ожидая заказ. Ирина что-то увлеченно рассказывала о современной художественной культуре, Антон внимательно слушал ее, изредка вставляя глубокие мысли, а Кирилл изнывал, поглядывал на темнеющую улицу, на которой царил адский холод, и тайком переписывался с кем-то по телефону. Слушать разговор двух увлеченных современным искусством взрослых, было скучно, Антон откровенно раздражал, но уходить парень не собирался.

Снежану он заметил совершенно случайно. Поднял голову, чтобы посмотреть, где официант, а увидел ее – в откровенно коротком, на грани с пошлостью, облегающем черном платье, открывающим изящные плечи, с клатчем в руке, в обуви на высоких каблуках, которые делали ее ноги еще длиннее. Темные густые волосы были собраны в замысловатую прическу. В ушах висели длинные, почти до ключиц, тонкие серьги. Лицо казалось взрослее из-за яркого макияжа.

Она была как экзотическая кукла.

Кирилл сначала и не понял, что это Снежана. Он даже в своих фантазиях не мог представить ее такой… Одновременно скромной и раскрепощенной, покорной и игривой. А в этом образе в ней совершенно немыслимым образом сочетались все эти качества. Нежное лицо с умными понимающими глазами дисгармонировало с откровенным платьем и вызывающей походкой. Кир же привык видеть Снежану другой – скромной, несколько отстраненной, но смешливой и трогательной. И уж совсем странным для него был тот факт, что подругу детства сопровождает мужчина лет сорока пяти, в дорогом костюме и самодовольной улыбочкой. Его рука по-хозяйски лежала у Снежаны чуть ниже талии, и сам он то и дело склонялся к ее ушку, нашептывая что-то и смеясь. Девушка улыбалась ему, словно его ладонь ей ничуть не мешала, а, напротив, нравилось, что ее обнимают.

Они скрылись за дверью, ведущей в другой зал, в котором, кажется, проходило какое-то торжество.

Кирилла словно тяжелым мешком по голове ударили. Мать даже спросила, не плохо ли ему стало. Он улыбнулся, сказал, что все хорошо, но сделал вид, что ушел в туалет, а сам попытался пробраться на то мероприятие, в соседнем зале. Увы, охрана его не пустила. Тогда Кир попытался дозвониться до Снежаны – вдруг ему всего лишь показалось, что он видел ее? – но девушка прислала ему скупое сообщение, что занята подготовкой к последнему экзамену.

Это его ужасно разозлило.

Честно говоря, эта девушка, которую он знал с детства, ему очень нравилось, и Кир даже несколько раз приглашал ее на свидания. Раньше Снежана отвечала ему взаимностью, и у них, кажется, все могло бы получиться, но осенью у ее семьи случилось неприятность, если не сказать больше – бизнес отца разорился, а на самого него завели уголовное дело. И она очень изменилась. Перестала общаться с друзьями, еще больше замкнулась в себе. И Кирилла тоже отталкивала. А он жутко переживал.

В тот вечер он, заподозрив неладное, он ничего больше делать не стал и никому ничего не сказал. Но попытался проследить за Снежаной, и это дало свою плоды. Как оказалось, вечером каждого дня за ней заезжала большая черная машина и забирала девушку. На третий день Кириллу даже удалось проследить, куда – в клуб, на еще одно закрытое мероприятие для бизнесменов, где Снажана встретилась уже с другим мужчиной – на этот раз лет пятидесяти пяти, обрюзгшим и неприятным, которого помимо прочего, сопровождала охрана. И тогда Кирилл все понял.

Он не мог смотреть на то, как этот самый мерзкий мужик расцеловывает Снежану сначала в обе щеки, затем – в губы, берет под руку, прижимая к себе… Кирилл словно с ума сошел, подбежал к девушке, еще не успевшей пройти в здание клуба, схватил за руку, закричал что-то. Та ужасно испугалась, попыталась вырвать руку, оттолкнуть его… А вот ее спутник рассердился. Несколько коротких приказов, и охрана отволокла Кирилла в какие-то чахлые, засыпанные снегом кусты. Естественно, избивать его суровые мужчины не стали, так, дали пару раз для порядка, но Кириллу и этого хватило. Очнулся он уже в больнице.

Естественно, ни о каком Дне рождении и речи идти не могло – несколько недель Кирилл провалялся в палате с парой переломов и сотрясением мозга, которое он получил, можно сказать, самостоятельно – потеряв сознание от боли, упал и приложился головой об асфальт.

Снежана приходила – один раз. Зашла и встала у двери, глядя не на Кира, а в потертый пол; в руках у нее был пакет с фруктами, а в глазах – дикая усталость.

– Девушка, вы к кому? – весело осведомился сосед по палате, веселый мужичок, который часами травил разные байки на потеху всей палате.

– К нему, – кивнула смущенно на сидящего на своей кровати Кирилла Снежана и сделала несколько несмелых шагов. Кирилл поднял на девушку мрачный взгляд и похлопал по табуретке, стоящей рядом. Она села, отчего-то избегая смотреть ему в глаза.

– Это тебе, – поставила она на пол тяжелый пакет. – Поправляйся.

Сейчас она вновь была обычной собой – в простых джинсах, свитере со снежинками, собранными в низкий простой хвост волосами, без косметики… Совершенно обычная девушка.

– Попытаюсь, – отозвался глухо Кирилл.

– Я говорила с твоей мамой… – Вздохнула Снежана. – Она сказала, поваляться тебе придется, но ничего серьезного.

– Разочарована, что ли? – хмыкнул парень.

– Кирилл… – Почти жалобно произнесла девушка, крепко сжав руки, покоящиеся на коленях, в замок.

Они несколько минут молчали. А потом парень все же задал волнующий его вопрос:

– Зачем?

И Снежана сразу поняла, о чем он спрашивает. Черные глаза ее вспыхнули – как будто бы молния в них сверкнула, а на высоких точеных скулах появился нежный румянец, то ли от смущения, то ли от злости.

– Ты ведь знаешь про моего отца. Мы – банкроты. Мы – ничто.

– Тебе так нужны деньги? – взгляд у молодого человека был тяжелым.

– Да, мне так нужны деньги, – проговорила тихо, но твердо девушка.

– А я не знал, что ты такая корыстная.

– Что ты понимаешь? – вспылила вдруг Снежана. В раскосых черных глазах появились злые слезы. – Легко рассуждать, когда ваш отец оставил вам наследство! Делай, что хочешь, покупай, что хочешь, ни о чем не переживай!

– Снежана, ты дура? – тихо проговорил Кирилл. – Твой-то отец жив.

– Лучше бы… – Она не договорила и отвернулась.

– Ты точно дура.

– Это ты дурак. Ты. Что ты устроил? Зачем полез? Это ведь не твое дело! Что ты вообще от меня хочешь? – с надрывом спросила девушка, ожидающая, что Кирилл будет просить ее остановиться, прекратить, но реакция у него была иной.

– Продавать себя за возможность покупать, что хочешь… Отличное решение проблемы.

– Не смей меня судить.

– Я тебя люблю, – вдруг признался он и сам себя обругал за слабость.

– Кирилл, – погладила его по волосам Снежана. – Ты – маленький мальчик, просто глупый маленький мальчик, – проговорила она, глотая слезы и ненавидя себя за них.

– Не трогай меня, – дернулся тот. Было ужасно больно – и ныло не сломанное ребро, а где-то намного-намного глубже. Кажется, даже в душе.

– Кирилл…

– Убери свои грязные руки. Мало ли, кого ты недавно лапала. Я хочу быть чистым, – волком глянул на нее парень, отодвигаясь в угол, подальше. Возможно, он думал, что Снежана начнет умолять, попросит простить, спасти ее – и если бы она так сказала, если бы произнесла заветное слово: «Помоги», он бы ради нее все сделал. А она лишь прикрыла глаза на мгновение, глубоко вздохнула и произнесла:

– Прости, Кирилл. Если бы обстоятельства сложились иначе, я бы тоже тебя любила.

– Любить можно только тогда, когда все хорошо? – почему-то стали эти слова незримой пощечиной для Кирилла.

– Когда все плохо, не до любви, милый. – С этими словами Снежана ушла, и все те, кто лежал в палате, провожали ее такими взглядами, от которых Киру захотелось выть в голос – слишком уж похотливыми они были.

А восемнадцатилетие он все равно справил – друзья приготовили ему сюрприз и устроили вечеринку у него в доме по возращению. Даже мать против не была. А Игорь со своим приколом его тогда очень порадовал – сюрпризы Кирилл все же любил.

О Снежане он рассказал только Дэну, скупо и сухо, а после ни разу не произносил ее имя вслух.

* * *

Мы вышли в летнюю ночь, верее, сначала попали в подземную стоянку, в которой царила прохлада, а после на машине выехали на улицу. За рулем сидел Дэн, время от времени зевающий, рядом с ним находилась я, а позади расположился довольный Кирилл, прихвативший с собой из дома набитый чем-то рюкзак.

– Ну и каков твой план? – поинтересовался Смерч. – Каким будет возмездие?

– Разведка донесла, что Игорек сейчас в неком суши-баре «Сакура», двигай к нему. Знаешь, где это?

– Знаю, – кивнул Смерч. Я тоже знала – это местечко находилось на другом берегу города, открылось недавно, было претенциозным и пользовалось популярностью у любителей японской суши – шеф-поваром там был самый настоящий японец.

– Что за разведка?

– Инстаграм, – хмыкнул Кирилл. – Его дама сердца минут двадцать назад выложила селфи с ним, в лучших традициях сообщив всем, где они находятся. Честно говоря, я думал, он дома, но так даже лучше. Увидим реакцию.

– На что? – обернулась к нему порядком заинтересованная я. Розыгрыши я любила – главное чтобы разыгрывали не меня.

– На это, – с загадочным видом расстегнул рюкзак парень. В нем лежали какие-то подозрительные баллончики.

– И что ты собрался этим делать? – не сразу врубилась я.

– Игорь очень любит свою машину, – стал еще более загадочным гость.

– В таком случае, сразу пиши завещание, – посоветовал Денис. – Он свой «Мерс» в кредит только два месяца назад взял.

– Обижаешь, чувак, – растянулись губы Кезона в улыбке, – я же не садист. Взял специальные баллончики. Которые водой отмываются.

– Ты хочешь ему машину разукрасить? – запоздало догадалась я и восхитилась безрассудной отваге Кирилла. С Игорем я была знакома хуже, чем других близких друзей Дэна, но точно знала, что за свою машину он задушит.

– Почему бы и нет? Я же говорю, краска легко смывается. Зато впечатления на всю жизнь останутся.

– Как у тебя с военкоматом? – осведомилась я, но не получила ответа. Зря тогда Игорь все-таки так пошутил над злопамятным Кезоном.

В результате мы не просто подъехали к суши-бару с баллончиками наготове, но по инициативе Дэнни еще и побывали в местном супермаркете, где купили пирог и долго выбирали фрукты: а их нам нужно было целых четыре штуки: две сливы, грушу и банан. Их я, весело напевая, укладывала на пирог, дабы изобразить лицо. Сливы стали глазами, груша – носом, а банан – улыбкой. Получилась совершенно зловещая и отчего-то кажущаяся ехидной рожа.

– Напоминает Игорька, – любовался ей остаток дороги Кирилл. – Вот как будто бы как живой. – На капот поставим, – был он в предвкушении от розыгрыша.

Улица, на которой находилась «Сакура», была даже в столь поздний час оживленной, и поэтому, когда мы втроем с баллончиками подошли к ярко-красному новенькому «Мерседесу» Игоря, припаркованному неподалеку от суши-бара, на нас весьма странно поглядывали. А когда мы принялись рисовать на машине, то и вовсе глазели, как на вандалов. Но мы бесстрашно продолжали свое дело. И если сначала было страшновато – мало ли, что может случиться, то затем мы разошлись.

Я с упоением рисовала белые ромашки на дверях с одной стороны, Кезон изображал снежинки и сердечки с другой, а Дэн старательно выводил зеленым слова поздравления на капоте. У гостя получалось хуже всех, зато он действовал с чувством и азартом. Видимо, так сильно хотел поздравить своего старого друга с праздником.

– Как Игорек свою тачку называет? – спросил Кирилл в середине нашей усердной работы.

– Ласточка, – отозвался Дэн. Любовь именинника к своему авто была странновата, на мой взгляд.

– Значит, надо нарисовать гнездо, – отчего-то решил его друг, потряс баллончик и изобразил на стекле нечто, напоминающее заштрихованный овал.

– Ты потрясающий художник, – сказала я ехидно, обняв себя за плечи – на улице на улице мне было довольно прохладно в тоненьком сарафане.

Проезжающие мимо машины сбавляли скорость, и на нас с любопытством и изумлением смотрели как пассажиры, так и водители, а редкие пешеходы едва ли не сворачивали головы. Пару раз нас спрашивали, что это мы такое делаем, но ответ: «Поздравляем друга» людей почему-то совершенно устраивал, и они даже давали нас советы, что и как нарисовать, дабы веселее было. С их подачи Кирилл на крыше даже написал: «За ВДВ».

Последними штрихами стал пирог, примостившийся на капоте и весело глядевший на нас глазами-сливами, и несколько крупных купюр, засунутых за дворники, – на автомойку, дабы именинник смог все это безобразие смыть.

А потом мы притаились в ожидании, когда Игорь выйдет из суши-бара и подойдет к своей «ласточке». Ожидание было томительным, а еще мы очень боялись, что кто-нибудь сопрет наш пирог – уж больно странно на него косились выходящие с клуба люди. Кто-то смотрел на разукрашенный «Мерседес» с трепетом, явно жалея хозяина, а кто-то начинал дико ржать и даже фотографироваться на фоне этого безобразия.

Ничего не подозревающий Игорь и его девушка вышли из суши-бара спустя час. Они чинно спустились по лестнице, парень достал сигарету и зажигалку, решив закурить, однако тут его взгляд упал на собственную машину, и сигарета просто-напросто выпала из ослабевших, подозреваю, пальцев.

Мы втроем покатились со смеху.

А его лицо надо было видеть. Как в замедленном действии, пропало с уверенного лица довольное выражение, померк взгляд и открылся рот – в полубезумной кривоватой улыбочке. Было непонятно, то ли Игоря перекосило от смеха, то ли от ярости. А после он захохотал, как безумец; лицо его покраснело, как у сеньора Помидора и какое-то короткое время он просто бессильно стоял и смотрел на «Ласточку» и ржал. Кирилл даже предположил, что у старого друга началась истерика и он сейчас зарыдает.

Однако до слез не дошло. Игорь вдруг бросился к своей изувеченной механической подруге, а его подруга живая – эффектная рыжеволосая девушка с шикарными формами, бросилась за ним. Однако ей было очень смешно, и она прикрывала рот ладонью, видимо, чтобы не засмеяться в голос.

Люди смотрели на Игоря без сочувствия – отчего-то всем было дико смешно.

– Пойдем поздравлять. Пока у него приступ не случился, – первым вылез из машины Дэн. Наверное, ему стало жалко друга. Или он вспомнил глупые розыгрыши своих друзей, тех же автоматчиков.

Мы с Кириллом вылезли следом. Дэн достал из багажника целую связку шаров, которые мы надували во время ожидания, вручил мне, решив, что негоже двум здоровым парням тащить какие-то там шарики, раздал праздничные колпаки, прихваченные также нами из супермаркета, и мы пошли сдаваться на милость врагу. Я на всякий случай шла за Дэном – мало ли, вдруг Игорь взбесится, а я в нашей команде самое слабое по физическим параметрам звено.

Мы неслышно подошли к Игорю тогда, когда его подруга с хихиканьем рассматривала фруктовую рожу.

– Дорогой, это, наверное, ты, – сказала она. – Похож очень!

– Берта, – слабым голосом произнес молодой человек. – Хоть ты не издевайся… Найду, кто меня так поздравил, удушу заразу.

– С Днем рождения! – прокричали в это время, и именинник резко обернулся на нас. Глаза у него только что на лоб не поползли.

– Так это вы?! – заорал он, обычно сдержанный.

– Что мы? – озарил его улыбкой Дэн. Я протянула Игорю шары, и он на автомате взял связку в руку.

– Мою машину… Изуродовали!

– Нет, что ты, – крайне ненатурально выразил изумление Кирилл. – Кстати, а что с твоей тачкой? Ужас какой! Это ты сам или тебе помогли?

– Я тебя ненавижу, скотина! Приехал! – проговорил еще более потрясенный Игорь, но вместо того, чтобы хорошенько вмазать нагло врущему Кезону, как это сделала бы я на его месте, он подошел к нему и обнял, по-братски похлопав по плечу, а после поздоровался за руку с Дэном и кивнул мне. На мне его внимательный взгляд отчего-то остановился.

– Это ты, – тоном обвинителя в зале суда заявил он.

– Что я? – невинно похлопала я глазами.

– Ты мне машину изрисовала! Мария-Мария, – покачал головой Игорь. Глаза его хищно блеснули. – Как за тобой Дэн следит?

– Это за ним следить нужно. И вообще! Причем тут я?! Это они, два друга, развлекались, – тотчас сдала я с потрохами Кирилла и Дениса. – А я в сторонке стояла и смотрела на сие безобразие. Честно, я их отговаривала! – попыталась войти я в роль ангела.

– Да ты что? – покачал головой Игорь. – Хорошо отговаривала?

– Хорошо, – потупила я взор, не понимая, почему Смерч, Кирилл и рыжеволосая девушка откровенно смеются. – Но кто же меня слушаться будет? Понимаешь, Игорь, я, как жертва приколов ваших общих с Денисом дружков, отношусь к ним крайне отрицательно. И когда я узнала, что эти двое готовят, конечно же, решила попросить их не делать подобн…

– Чип, хватит, – закрыл мне рот рукой смеющийся Смерчинский, прижимая спиной к своей груди.

– А что хватит?! – вырвалась я из его объятий, как кошка из лап ребенка. Машенька полностью вошла в роль невинной жертвы, несправедливо обвиненной. – Между прочим, я вам говорила! Что не стоит так поступать с Игорем! А вы говорили, что ему понравится, что смешно будет! А у человека горе теперь! Машина, как у клоуна! А вы боитесь ответственность за содеянное брать!

– Вот подонки какие, а! – ненатурально возмутился Кирилл и даже руками всплеснул.

– А почему красили они, а в краске – ты? – противным голосом осведомился Игорь, шок которого, по-видимому, прошел.

– Чего? – обалдела я и с ошарашенным видом принялась себя осматривать. К своему ужасу, впереди на сарафане, действительно, была краска – как мне удалось испачкаться, ума не приложу! Дэн-то и Кирилл были совершенно чистыми!

В результате, конечно, и Смерчик, и его гость признались, что в деле были и они, и что краска легко отмоется водой – надо лишь заехать на мойку, но все получилось крайне смешно. Кажется, этот День рождения Игорь запомнит надолго.

Отсмеявшись и вволю нафотаграфировавшись – Берта оказалась жуткой поклонницей инстаграма и жаждала запечатлеть не только каждый бок машины, но и лица всех участников забавы. Правда, Кезона не прельщала возможность быть запечатленным на камеру, а затем попасть в Интернет, поэтому он ловко уходил от камеры. Все-таки слава его масштаба накладывала на его жизнь ограничения в свободе, и довольно-таки серьезные. К примеру, на улице или в общественных местах он всегда ходил в кепках, темных очках, капюшонах, и даже сейчас, когда было совершенно темно, не снимал с лица большие солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица. Берта, которая не знала, кем является друг ее любимого, странно на него поглядывала. Да оно и понятно – Кезон вообще казался странным типом, этаким несерьезным безалаберным отроком, который мог то весело смеяться, то вдруг резко замолчать, погрузившись в свои проблемы.

После мы все загрузились в машину Дэна, ибо ехать на своем разукрашенном «Мерсе» Игорю совершенно не улыбалось, и поехали кататься по ночному городу. А когда проезжали под мостом, Кирилл вдруг выдал громко:

– Быстро загадывайте желания! И хватайтесь за голову левой рукой!

– Зачем? – несказанно удивилась я, но послушно приложила аж обе руки к голове. Вереница желаний моментально пронеслась в голове.

– Если едешь под мостом, а по нему в этот момент едет поезд, то принято так делать. Чтобы желание сбылось, – с заговорщицким видом отвечал Кирилл, держась за голову.

Берта тотчас последовала моему примеру, и даже Игорь коснулся ладонью коротко стриженных волос. Только Смерч оставался спокойным и на всеобщую суету не поддался. Только головой покачал, глянув через заднее зеркало на нас.

– Загадываем! – скомандовал Кирилл, и наша машина оказалась под мостом, по которому шел, весело громыхая, состав. Мы вчетвером, как дураки, держались за головы. Освещение тут было ярким, а потому, компания в машине с соседней полосы крайне красноречиво принялась коситься на нас, а один из парней даже открыл окно, высунулся и крикнул:

– А что у вас случилось?

– Желание загадывают, – громко отвечал ему Смерч, ускорился и оторвался от автомобиля с любопытствующими.

– И что, сбудется? – с недоверием спросила Берта.

– Конечно, – закивал гость.

– Если ты схватился за деньги, а не за голову, – продолжил Денис. – Это детское развлечение, насколько я помню.

– Ну, за деньги я тоже схватился, – невозмутимо отозвался Кирилл. – Пара монет завалялись в кармане.

Я от злости чуть не позеленела. Опять попалась на его уловочки! В очередной раз! Они так все весело смеялись над тем, как я схватилась обеими руками за головушку, как алчно горели мои глаза, что я

Правда, злиться долго я не могла, и уже вскоре смеялась вместе со всеми.

А пирог оказался вкусным.