Текст книги "Музыкальный приворот.Часть 3.На волнах оригами (СИ)"
Автор книги: Джейн Анна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Как и алмаз Хоупа, Кей был – чего уж тут таить? – прекрасен и внутренне потаенно опасен. Чушь, конечно, дикая, но у Остапа сложилось именно такое мнение.
К тому же на шее певца была простая серебряная цепочка с небольшим драгоценным камнем голубого цвета, которая случайно попала поверх черной футболки, и парень тут же засунул кулон под одежду – наблюдательный, хоть и кажущийся чересчур шебутным хитрый Остап тут же заметил это и подумал: "Ну, алмаз от рока, озари мою студию игрой своих лучей, хе-хе, а уж освещение я тебе предоставлю. Помогу заиграть всеми гранями. У меня есть отличный материальчик для тебя! Выступит в роли солнышка для тебя, Кей".
– До эфира минута! – провозгласил режиссер почти торжественно.
Об этом знали все, кто находился в студии, но никто и не подумал убегать из-под прицела оптики.
– А его любят камеры, – даже как-то азартно произнес режиссер, сосредоточенно глядя на секундомер.
– Да он красавчик, чего его не любить камерам? Камера – она тоже баба, – услышал его слова весельчак-звукорежиссер, сидящий за своим пультом чуть в отдалении, позади. – А бабы за этим мальцом только так бегают. У меня вон старшая дочка от него без ума. Надо бы для нее автограф взять, что ли, – подумал вслух звукреж.
– Если бы он был хромым косомордым уродом, поверь, камера все равно его бы любила, – уверенно отозвался режиссер. – Харизма, черт ее возьми за ногу дважды! Не мудрено, что у него столько поклонников.
Он, умудренный богатым жизненным опытом, заметил, что у действительно талантливых – ну хотя бы одаренных людей, есть в ауре нечто такое, что заставляет других тянуться к ним. И не важно, плохой ли это человек, или хороший, веселый или грустный. Он просто не такой как все. В самом лучшем смысле этого слова. И эта непохожесть заставляет других следовать за такими, как этот Кей. Говорят, он потрясающе поет и умеет расшевелить целый зал народа, хотя в жизни может быть и неприятным типом.
Второй музыкант, сидевший рядом с Кеем и с улыбкой что-то ему говоривший, кстати, тоже заинтересовал наметанный глаз режиссера. Невысокий, даже хрупкий паренек со специально спутанными густыми светло-русыми волосами, в которых затерялись каштановые, темные и – о, великая мать эпатажности! – темно-зеленые пряди, тоже пришелся камерам по вкусу. В них он казался куда больше и внушительнее, чем в реальной жизни. Черная гитара в его руках с неожиданно большими ладонями и длинными пальцами, придавала Филу некоторое очарование, присуще, наверное, только музыкантам, которое те же камеры тут же превращали в мрачное обаяние, столь любимое женским полом. Это обаяние невесомым палантином мягко, но настойчиво ложилось на плечи тех, кто общался с ним, чтобы сильнее и сильнее запахнуться на горле.
Этому же эффекту трансформации содействовали и грим джокера, нанесенный только на одну сторону тонкого лица, которое тут же стало мужественнее, и бридж-пирсинг – прокол переносицы, и даже манера держать прямо, но не горделиво осанку.
А время все ближе и ближе приближалось к началу программы. На двери, ведущей в студию загорелась красным надпись: "Тихо, прямой эфир!".
– Погнали, ребята. Десять секунд до эфира, – громко произнес в микрофон режиссер. И после его следующей короткой, но четко произнесенной фразы в во всем аппаратно-студийном блоке, наконец, наступила тишина. В мониторах оставались теперь только ведущий, натянувший фирменную улыбочку, и его гости.
– Пять секунд! Внимание, приготовились. Мотор!!! Пошла шапка!
На многочисленных мониторах аппаратной тотчас появилась бело-сине-голубая заставка начала передачи "Время быть впереди", сопровождающейся быстрой звучной музыкой.
Прямой эфир дал старт, и многие присутствующие почувствовали себя спринтерами, совавшимися со стартовых колодок вперед.
– Отлично, первая камера пошла! – скомандовал режиссер.
После короткой, но яркой заставки многочисленные зрители увидели на своих экранах довольного собой и жизнью ухмыляющегося ведущего в пурпурной бабочке.
– Добрый вечер, с вами снова я – Остап Зайцев и программа "Время быть впереди", – уверенно, как, впрочем, и всегда, начал костлявый мужчина. Голос у него был слегка резковатый, как будто бы въедливый, занудный, и из-за этого многие его гости немного терялись. – Сегодня наш выпуск будет посвящен действительно талантливой группе, вернувшейся совсем недавно из славных заграниц, прямо со знаменитого американского фестиваля. да-да, того самого! Что? Вы еще не знаете, кто это? Тогда мы вам расскажем. Смотрите.
Режиссер почти в это же мгновение велел поставить ролик, в котором кратко и не без некоторого модного ныне пафоса, рассказывалось об истории возникновения и становления группы "На краю", а также о каждом из ее участников. Все это сопровождалось яркими фото, кадрами с выступлений и редких, предоставленными заранее Андреем, хоум-видео, которые по большей части снимал Филипп или двоюродный брат Кея Лис, а также словами известных деятелей искусства и простых фанатов.
– Я хочу отсюда смотаться, – тоном не самого счастливого человека, проговорил Кей Филиппу, глядя на монитор, по которому транслировалась запись, чуть сдвинув темные брови. В этом суматошном царстве софитов, камер и кранов он чувствовал себя не самым лучшим образом.
– Да ладно тебе, – хлопнул его тот по плечу, и солист поморщился.
– Осторожнее.
– О, прости. Болит еще?
– Нет, чешется, – хмыкнул фронтмэн "На краю", терпя боль.
– До эфира пять секунд, готовимся, – раздалось в ушах обоих музыкантов. – Три, две, погнали!
Загорелась красная лампочка, говорящая о том, что в студии идет запись, и тишина вновь ворвалась в помещение.
– Итак, в студии "Времени быть впереди", можно сказать, уникальные гости, – с довольным видом начал Остап, как будто бы собрался сообщить присутствующим, что баллотируется в президенты. – Тут, конечно, можно поаплодировать, но, увы, в нашей студии нет тех несчастных, которые обязаны это делать на ток-шоу по сигналу, как собачки Павлова при возгорании лапочки. Итак...– он сделал торжествующую паузу
– Да не тяни ты уже, – не выдержал режиссер. Он терпеть не мог витиеватую манеру ведущего изъясняться.
– ...приветствуем, "На краю". Правда, группу представляют всего лишь два ее участника из пяти, но, думаю, это не сделает наше общение менее интересным.
Режиссер, по привычке с профессиональным напряжением наблюдающий за мониторами, переключился на камеру, на которой отображались в полный рост сидящие фронтмэн и гитарист "На краю". После каждого из известных музыкантов показали крупным планом.
– Кей, Фил, рад встрече, – кивнул музыкантам Остап, предвкушая, какое смачное интервью он сейчас сделает.
– Взаимно, – ответил Кей.
– Куда, кстати, ваши друзья подевались?
– Какие еще друзья? – тонко улыбнулся тот.
– Ну, как какие, – развел руками Остап, – из группы вашей, "На краю".
– В первую очередь, они наши коллеги. – Кей машинально откинул со лба. – Те, кто делает с нами одну и ту же работу. Кто сопричастен к ней.
– То есть, вы занимаетесь не творческой деятельностью, а работой? – с места в карьер спросил Остап, покачиваясь в своем кресле.
– А вы? – вопросом на вопрос спросил лидер "На краю", улыбаясь и глядя на Зайцева.
– А что я? – прищурился тот. Ему все больше и больше нравился беловолосый. Какая у него будет реакция на вопрос о модельке, с которой его застали? А на непростые вопросы о дружках? А о нем самом? Как все-таки хорошо, что у него, великолепного Остапа, оказался такой замечательный источник информации о Кее, рок-мальчике. Этому информатору надо просто памятник поставить, ей-Богу! Про модель Остап, конечно, сам раскопал, а вот все остальное поведал ему этот славный человек.
– Наверняка ваши лучшие интервью и программы были сделаны вами в приливе вдохновения? – спросил музыкант, подпирая щеку кулаком и непрерывно, как какая-то мудрая восточная змея, глядя на Остапа. Тот только головой покачал, подумав вдруг, что плохо быть врагом этого парня. Вроде еще юнец, но взгляд у него еще тот... Или во всем виноваты черные линзы?
– Но, наверное, при этом вы много трудились?
– А как же, – отозвался Остап даже с некоторой гордостью. Все его жены (а их у него было целых четыре по причине пакостного характера) в голос заявляли, что их супруг – не только редкостный гад, но еще и профессиональный трудоголик.
– Там где есть вдохновение, там всегда есть место творчеству. Вдохновение – его предвестник. Труд – двигатель творчества. А настойчивость – показатель прогресса. Исходя из ваших ответов, можно сделать вывод, что журналистика – это творчество. Но одновременно это и ваша работа.
– И? – вздохнул ведущий, поняв, к чему клонит Кей.
– Проведите аналогию с нами. В нашей деятельности работа совмещается с творчеством, – сказал Кей, а Филипп кивком поддержал его.
– Переходи к вопросам, у нас время не из резины, – раздался сердитый голос режиссера в "ухе" Остапа, и тот спешно начал задавать вопросы. Вообще-то он хотел подискутировать с лидером "НК" насчет того, действительно ли концерт – это вдохновение, а не обязанность, но не стал этого делать.
– Какое у тебя профессиональное отношение к творчеству! У меня, впрочем, как ты верно подметил, – тоже. Поэтому перейдем к вопросам.
– Вы и так нам их уже задаете, – широко улыбнулся Филипп.
– Итак, начнем с самого главного и самого громкого. "Вудсток". Культовый фестиваль. Ваши впечатления после выступления там? – с самого простого начал Остап. Это была его обычная стратегия – усыпить мнительность гостей, дабы потом добить их.
– Их безумно много, – отозвался задумчиво-мечтательно Филипп. В его светло-карих глазах вспыхнули факелы эмоций. Он отлично провел время на "Вудстоке" и выложился на все сто. Нет, даже на все сто пятьдесят. На сцене, после выступления, на котором "На краю" сделали все возможное и невозможное, чтобы отыграть безупречно, он просто почти без сил упал на землю, а после засмеялся, и смеялся долго, как-то по-новому, взросло, с облегчением. Наверное, только его вдруг притихший брат-близнец знал, капли пота с мокрого лба попадали Филипу на глаза или это были слезы. Он увел Фила куда-то в сторону и притащил обратно только через полчаса, как и всегда, ругаясь на него. Кей вспомнил это и едва заметно улыбнулся.
– Но только сейчас мы приходим в себя и осознаем то, что с нами было. И это было круче, чем героин, – произнес гитарист.
– Это был наш шанс, – тут же вставил Кей. – И, думаю, мы его не упустили.
– Шанс к чему? – хищно осведомился ведущий.
– К тому, чтобы запомниться сердцам людей.
– Какой ты парень интересный, Кей! Хочешь заполучить сердца людей?
– Поработить их музыкой, – усмехнулся лидер "На краю".
– А из тебя вышел бы суровый рабовладелец! А Америка-то понравилась? Не хотите остаться там на ПМЖ?
– Боюсь, что нет.
– Нет, – рассмеялся Филипп. Когда-то давно, еще во времена учебы в университете, он проходил стажировку в США. Рэн, учащийся в другом учебном заведении, туда не попал, да и не хотел даже, а потом часто жалел об этом. Он должен был оказаться тогда рядом с братом, но Арин, как-то услышавший это на какой-то вечеринке, когда после приема алкоголя мозг Рэна перешел в фазу философствования, разумно сказал: "Если что-то было предначертано, то оно настигает в любой точке земного шара".
– Врете, небось? – прищурился Остап.
– Если только немного, – было ему ленивым ответом от Кея.
– Первая камера, покрупнее план давай, – послышался раздраженный голос режиссера. – Остап, щас второй ролик пойдет с задержкой, потяни время.
Тот, несмотря на глубокую личную неприязнь, выполнил указание и начал атаковать представителей "НК" новыми вопросами. А после показал ролик, где вновь рассказывалось про знаменитый музыкальный фестиваль, и стал задавать вопросы "погорячее".
– А что у вас с личной жизнью? – продолжал Зайцев, удобно устроившись в своем кресле. Свет софитов и мигание разного рода лапочек ему совершенно не мешали. В студии он чувствовал себя, как дома.
– На нее нет времени, – развел руками в сторону Филипп. – Я скоро буду думать, что музыка – моя невеста, а гитара – дочь.
– Ого, вот это преданность делу! А у тебя, Кей, какая ситуация?
Блондин прохладно посмотрел на Андрея. Тот стоял около камеры и, заметив пристальный взгляд подопечного, едва заметно помотал головой. Впрочем, видимо, фронтмэн "На краю" и сам знал, что ему нужно отвечать.
– Примерно такая же. Вот только я не готов назвать микрофон сыном.
– А не жалеете, что нет девушки или жены?
– Нет, – отстраненно отозвался музыкант. – Всему свое время. И прыгать через него, думаю, не нужно.
– А, говорят, ваш барабанщик женился? – в лоб неожиданно задал вопрос Остап. Андрей зло посмотрел на Зайцева.
"Та-а-ак, этого в сценарии не было. Отлично, ты что, решил поиграть с моими ребятами? Вот чертов Келла, все испортит", – выругался про себя импозантный менеджер "На краю", но, чуть поразмыслив, выскользнул за дверь, как только чуть позднее прямой эфир прервал еще один небольшой сюжет с фестиваля.
– Про Келлу много чего говорят, и чаще всего, это неправда, – ухмыльнулся в это время Кей.
– То есть он свободен, как палка в полете? – уточнил Остап.
– Примерно так. Как палка.
– А как тогда вы можете объяснить это? – лукаво улыбнулся ведущий, и на экране появились фотографии, сделанные, скорее всего, на камеру мобильного телефона. На них не слишком отчетливо, но все же достаточно ясно был запечатлен собственной персоной синеволосый господин Ефим Александрович, облаченный в черные джинсы, заправленные в высокие военные ботинки со шнуровкой и на толстой подошве, и в белоснежную водолазку, рукава которой чуть ниже локтя были украшены металлической темной вставкой с небольшими, но угрожающими шипами. Келла небрежно держал за руку темноволосую девушку в свадебном пышном платье с корсетом и в подвенечной фате, а лицо его было сосредоточенным, как будто бы он собирался увезти свою избранницу на Марс от ее злых родственников, не желающих отдавать девушку ему, этакому дракону, на растерзание.
Следующее изображение демонстрировало то, как жених и невеста стояли друг напротив друга, уже просто держась за вытянутые руки. Лица девушки практически не было видно – только лишь ее затылок, зато лицо Келлы, явно что-то говорившего своей невесте, легко можно было узнать.
На третьем фото эти двое самозабвенно целовались на фоне светло-голубого прохладного неба и тонких ветвистых деревьев, чьи листья потихоньку становились багряными и нежно-желтыми. Брюнетка запустила пальцы в синие волосы Келлы, другую руку положив ему на плечо. А сам музыкант осторожно прижимал ее к себе за тонкую талию и, видимо, не собирался отпускать свою будущую супругу.
На четвертом и пятом снимках, сделанных уже издали, все на том же небесном фоне, где вовсю торжествовала нежная синева без единой тучки и без отблесков солнца, счастливая парочка была запечатлена во весь рост. Рядом с ними находились еще одни парень и девушка: видимо, свидетель и свидетельница их счастливого бракосочетания.
– Ну, как? – упиваясь собой, спросил ведущий. Фото ему безмерно нравились.
– Никак, – ослепительно улыбнулся Кей.
– То есть?
– Найдете Келлу, покажете ему это и лично у него спросите, как это можно объяснить. Я не могу комментировать эти странные фотографии, поскольку не знаю, что на них происходит.
– Э-э-э, – совсем немного смутился Остап, – Фил, а ты что скажешь?
– Да тоже самое, – отозвался парень мягко. Он улыбнулся, и от того, что часть его лица была раскрашена в черно-белый грим, это показалось Зайцеву несколько зловеще. – Бредовые снимки, если честно. Я не помню, чтобы Келла женился.
– Или выходил замуж, – вставил его коллега.
– И я даже не уверен, что на фото изображен наш барабанщик. – Продолжал Филипп. – Это может быть фэйк.
– Фэйкфэйку рознь! А на этом фото кто изображен? – спросил Остап, еще больше внутренне ликуя – его прямо-таки распирало от того, какие компроматы он нашел!
На огромном экране вновь появилось соображение, куда Кей, Фил, а также Андрей уставились не без удивления.
На новом снимке, сделанным на этот раз профессиональной камерой, Келла вновь был изображен с невестой. Только, по всей видимости, с другой – одета она была абсолютно не так, как предыдущая, к тому же волосы ее, уложенные в высокую сложную прическу, были очень светлыми. Девушка в элегантном облегающем наряде с изумительной вышивкой, украшающей лиф и линию бедер, с ниспадающей мягкими объёмными волнами юбкой и потрясающим шлейфом, только что вышла из огромного черного величественного лимузина "Hummer", чья лакированная блестящая дверь все еще была распахнута.
Улыбающийся краешками губ Келла, похожий теперь не на бесшабашного ударника рок-банды, а на благородного офицера, чинно протянул невесте ладонь, обтянутую белой перчаткой, чтобы, судя по всему, вести ее к бледно-молочному зданию, на котором весьма четко значилась, что это ЗАГС и не что иное. Улица перед ним была прямо-таки затоплена солнечным светом, листьев на деревьях теперь стало намного меньше, а вот небо оставалось таким же светло-голубым, холодным и очень высоким.
Неизвестный фотограф весьма удачно запечатлел тот момент, когда невеста, чье лицо было наполовину скрыто изящной двухслойной фатой, достигающей до середины спины, вложила пальцы в руку своего статного, жениха. Шевелюра на голове молодого человека была не привычной жизнеутверждающе-синей, а – о ужас! – приобрела естественный оттенок, став темно-русой. Прическа Ефима Александровича тоже изменилась, став более укороченной и классической. Подстриженные волосы ему умело зачесали назад, гладко их уложив и открыв лицо с тонкими чертами и высоким лбом, что тут же придало Келле очаровательной презентабельности и даже непонятно откуда взявшейся аристократичности. Многочисленные пирсинги на лице парня исчезали, дерзкое выражение из карих глаз – тоже, небрежная одежда с панк-рок атрибутикой тоже куда-то подевалась, зато на теле Келлы появился отлично сидящий насыщено-грифельный костюм-тройка с удлиненным приталенным пиджаком и белоснежной рубашкой с острым воротом. Шелковый жилет с крупным бело-серым рисунком и галстуком, подобранным ему в тон, смотрелись на Ефиме очень даже мужественно. Наверное, именно поэтому брюнетка, стоявшая чуть позади невесты, прикрывала рот, дабы никто не видел ее улыбку.
Увидев эту впечатляющую картину, Филипп едва сдержался от смеха, а Кей едва заметно поморщился. Андрей тоже свел брови к переносице. И не потому, что смотрелась пара плохо. На самом деле жених и невеста на фото выглядели просто великолепно, и стиль одежды с уклоном в ретро, только подчеркивал их совместимость.
– Ну? Келла и вторая невеста, верно? – продолжал Зайцев. – Судя по тому, что мы видим на снимках, это так.
Лидер "НК" пожал плечами, и ведущий про себя не без толики зависти отметил, что фигура у парня атлетическая. "Наверняка спецом в тренажерку шастает, чтобы девочек привлекать, – подумал про себя он, – хотя даже если страшилой был, голоском бы их своим очаровывал".
– У тебя есть только эти фотографии? – спросил Кей, разглядывая экран, на котором снимки и были представлены вниманию присутствующих, а также уважаемых зрителей.
– Пока что только эти, – нехотя признался Остап, почесывая длинный нос. Жаль, как же жаль, что самого Келлы сейчас тут нет, и он не может комментировать увиденное. Говорят, он парень вспыльчивый, не то, что этот выдержанный Господин Алмаз. Синеволосый барабанщик мог и не сдержать себя, разбушеваться, увидев фоточки с самим собой, ненаглядным, и выдать правду! Вот же все-таки парень отжег – две невесты! Молодец! Остап Зайцев, в своих многочисленных браках не повидавший, по его мнению, ничего хорошего, даже как-то зауважал барабанщика "На краю". С одной женой-то нервно и страдательно, а уж с двумя-то каково приходится!
– Пока что эти, да. Но судя по ним, я все же склонен предположить, что господин Келла дважды женат, – весело выкрикнул на всю студию ведущий.
– Он ни разу не женат, – улыбнулся Филипп, и Остап готов был поклясться, что парень не лжет! А он ведь чуял ложь за версту!
– Тогда я могу предположить: то, что мы видим – фотошоп, отличный фотошоп не более, – одновременно с ним задумчиво продолжил свою мысль платиноволосый. – А на первых снимках низкое качество изображение, поэтому вы не можете утверждать, что на них запечатлен Келла.
– Кто знает, кто знает. "Время быть впереди" старается отвечать за подлинность информации! Но, может быть, Келла не приехал на нашу передачу, потому что, действительно, окольцевал себя и боится показаться перед общественностью? – сделал предположение Остап, и глазки его весело заблестели. – Особенно, если окольцевал... два раза!
– Его сложно чем-либо напугать, – спокойно отозвался Кей.
– Мы сколько раз пытались, – подхватил Филипп, – ничего не выходит. У Келлы атрофировано чувство страха, – и он рассказал забавную историю, подтверждающую его слова насчет страха их барабанщика, произошедшую с ними во время гастролей в самом начале их творческой карьеры.
Программа бодро продолжалась дальше. Теперь настал черед видеозвонков. И первым в эфир попал лысый татуированный пузатый дядька лет тридцати с гаком (а парнем его наречь язык не поворачивался), назвавшийся "панком старой закалки" и поздоровавшийся так громко и хрипло, что звукорежиссер мрачно подумал, что эта "хрипелка", то есть звонок на слэнгеСМИшников, для него стала звуковым пределом. Режиссер, который во время эфира часто выходил из себя, так не подумал, а сказал вслух, маяча за спиной оператора, как тень отца Гамлета.
– Смотрел трансляцию феста, и думал, что вы круты, – сообщил первый дозвонившийся. – Пробились на такую вершину! Мужики, реально, мужики.
Кей и Фил удивленно поблагодарили его, а пузатый дядька так расчувствовался, что его глаза покраснели, а губы искривились
– Парни, я за вас реально болел, как за наших футболистов на последнем "Евро"! – признался он, хлюпнул здоровенным, подозрительно припухшим носом и громко высморкался, после чокнулся пивной кружкой об экран и сообщил:
– За вас! Хой! – крикнул он традиционный клич-приветствие панков постсоветского пространства.
– Хой! – грянуло вдруг за его спиной совершенно неожиданно. Лысый повернул камеру, и оказалось, что в помещении вместе с панком находится еще с полдесятка таких же любителей рока и футбола, как и он. Все они дружно выпили за "На краю", и даже Остапа это как-то слегка поразило. Он захихикал. Пока камеры были направлены не на него, Кей с деланно мрачным лицом глянул на панка, и выразительным жестом закрыл лоб ладонью. Филипп негромко рассмеялся и ткнул одногруппника локтем в бок, мол, веди себя нормально.
– На хрен забугорные "Грэмми" и МТВ! Даешь качественный крутой музон! Хой! Хой! – проорали в это время панки, не забывая, правда, вставлять в свою речь нецензурные и бранные словечки, некоторые их которых были такими диковинными и замысловатыми, что даже искушенный в ругательствах Остап хмыкнул в кулак. Правда, неистовых ребят почти тут же вырубили из эфира, введя в короткий ступор съемочную команду. Разозлившийся режиссер точно таким же выразительным матом обругал тех, кто допустил этого "шалопая ушастого и его козлов не резанных" в прямой эфир, а шеф-редактор спешно выпил валерианки.
После столь эмоционального видеозвонка и еще небольшой порции вопросов, приправленной остротами, шутками и даже смехом гостей, эфир прервался.
– Реклама, – раздалось в наушниках, и напряжение у присутствующих слегка спало. В обоих помещениях – и в студии, и в аппаратной вновь стало очень шумно.
Гитарист "На краю", что-то говоря беловолосому, потянулся, обнажив слегка живот, и женская половина заумилялась. Несмотря на грозный внешний вид и грим джокера, парень казался им милашкой. Кей, бесспорно, им тоже нравился, но его они слегка побаивались, предпочитали любоваться. Прямо как драгоценным камнем, выставленным в витрине дорогого магазина. Вроде бы, вот он, прямо перед тобой, на расстоянии пары десятков сантиметров, и ты отлично можешь его разглядеть, но попробуй, дотронься до него! Даже если разобщаешь стекло, тебя тут же скрутит охрана.
– Кей, Фил, – по-родительски строго позвал парней их красавчик-менеджер, быстрым шагом подходя к разговаривающим между собой музыкантам, – за мной. Кое-что для вас есть.
Молодые люди переглянулись, явно не поняв, в чем дело, но, не задавая вопросов, встали и пошли за Андреем. Остап проводил их маленькими, хитро прищуренными глазками и, прикрикивая на вновь подскочившую к нему девушку-гримера, с удовольствием подумал, что он жуткий молодец.
Рекламный блок кончился, и гости спешно вернулись в студию, чтобы вновь попасть под прицел камер и внимания огромного числа людей, следивших за прямым эфиром. Зайцев успел заметить, что оба парня сосредоточенны, но не придал этому значения. А вот один из осветителей, бегавший покурить, весьма удивился, услышав, возвращаясь в студию, серьезный голос менеджера "На краю" за углом курилки.
– Невероятно. И что теперь делать? – мужчина говорил задумчиво и жестко – так, словно хотел убить кого-то и не знал, каким способом это сделать лучше. То ли вздернуть на дереве, то ли засунуть в пушку вместо ядра.
– Я знаю, что, Андрей, – произнес слегка срывающимся от злости голосом Кей.
– И что? Что ты сделаешь, мальчик мой?
– Остаётся только одно. Я тебе сказал, что.
– Нет, – отрезал мужчина.
– О, прости, но да, – отозвался фронтмэн "НК".
– Кей! Кей, постой! Не надо!
– Антон! – раздался и голос Филиппа. Осветитель с трудом сообразил, что так, скорее всего, зовут беловолосого музыканта, и даже довольно присвистнул – они оказались тезками.
– Ты пожалеешь! Вот черт... Кей, постой! Ты последствия не разгребешь!
Кей столкнулся плечами с остановившимся осветителем, первым стремительно выйдя из-за угла и не извинившись. Следом показался слегка, кажется, взбешенный менеджер "На краю" в строгом темном костюме без галстука, чьи губы были плотно сжаты, а тонкие ноздри трепетали от скрываемой ярости, а последним вышел из-за угла растерянный, нет, даже испуганный гитарист, на половине лице которого был изображен устрашающий грим Джокера, от чего казалось, что испуг его смешан с глумливым бешенством. Первое чувство отображается на одной стороне лица, второе – на другой.
Осветитель посторонился, дабы пропустить гостей программы, совершенно не понимая, о чем те только что вели свой странный разговор. Ему вдруг даже показалось, что эти трое сейчас возьмут и покинут ко всем чертям студию, но музыканты и их менеджер этого не сделали. В нужное время парни оказались на своих местах с микрофонами на одежде и умеренно-спокойными лицами, а Андрей занял свое место позади операторов, рядом с продюсером.
Кей с лицом задумавшегося гениального ученого, который вот-вот должен был узнать ошеломляющие результаты своего эксперимента, коснулся темно-медной цилиндрической формы серьги в мрачновато-витиеватом стиле постпанк. В последнее время сдержанно-благородные, обращенные к механике элементы постпанка часто можно было заметить в сценическом образе музыкантов его группы.
– Знаете, я тут кое над чем подумал, ребята, пока шла реклама. И хочу сначала спросить, какие у вас и вашей группы дальнейшие планы? – вернулся к интервью Остап, потирая ладони. Он прямо-таки кожей чувствовал, что сегодняшний эфир станет взрывом. Сейчас он окольными хитрыми выведет Кея на интересующую его тему, и... Будет небольшая феерия!
"Алма-а-аз, папочка ждет. Он почти подготовил освящение". – Нет, Остап Зайцев не испытывал к этим парням никакого негатива, напротив, искренне был рад за их прорыв на запад, но профессия обязывала его делать сенсации. И своего шанса сегодня он упускать не желал.
– Да, собственно, никаких, – равнодушно ответил Кей. Фил молчал, глядя в одну точку где-то у себя под ногами.
– Это в смысле? – не понял ведущий прикола.
– В прямом.
– Еще раз? – Остап даже подался вперед от профессионального любопытства.
– У нас нет планов. К сожалению, группа "На краю" распадается, – неспешно, но уверенно произнес беловолосый, глядя прямо в центр камеры. Говорил он это столь серьезно, что за шутку эти слова принять было невозможно.
– Что-о-о? – ахнул ведущий от неожиданности. – Это... как?
– Обыкновенно, – продолжал оставаться невозмутимым Кей. – Так, как это происходит с другими коллективами. Мы больше не вместе. Каждый из нас пойдет своею дорогой. Время, что мы были вместе – золотое. С этим нельзя поспорить. Но каждый золотоносный прииск когда-нибудь кончается. Наше время кончилось.
Ведущий растерялся, и его нервозность была слышна даже в резковато-ехидном голосе.
– Но как так?! У группы пик популярности, уже мировой популярности!
– Лучше уйти на пике, но с достоинством.
– Э-э-э... С ума сойти. Фил, а ты что скажешь? – обескураженно обратился Остап к гитаристу, дергая себя за галстук-бабочку и забыв о своем мега-материале. Тот скорбно кивнул головой, метнув на лидера их общей группы укоризненный взгляд.
– Это наше совместное решение. Мы сожалеем, но ничего поделать не можем, – его голос не был столь выдержанным, как у Кея, и чувствовалось, что произносить эти слова Филиппу нелегко.
– А-а-а... Это... А как же ваши поклонники? – не без труда и некоторых внутренних энергозатрат взял себя в руки ведущий.
– Я прошу у них прощения. Мы существовали только благодаря им и их поддержке, – так же ровно продолжал Кей, положив обе руки на подлокотники. Выполненные в механическо-викторианском стиле постпанк кольца на его пальцах, таких, которые нельзя было не назвать музыкальными, ибо они являли собой явный их пример, красивыми изломанными отблесками заискрились в свете софтов.
Остап, машинально глядя на эти кольца, только рот разевал, как рыба, пока камеры были направлены на Кея – теперь его показывали крупным планом, а режиссер бурно кричал, чтобы из камеры убрали "воздух". С одной стороны, Зайцеву было дико жаль, а с другой, журналистское нутро его ликовало. Вот это сенсация! Сенсация в кубе! Сенсационище! У него в передаче группа с действительно мировой известностью приказала долго жить!
О модели, с которой удалось застать Кея, он успешно позабыл, о его друзьях и прошлом – тоже, все это теперь не так уж и важно, зато принялся атаковать обоих музыкантов вопросами о причинах распада группы. Получалось плохо, и все ответы парней сводились к тому, что они не видят смысла в существовании "На краю", а также по-разному относятся не только к музыке, которую исполняют, но и к жизни.
– Наверное, мы слишком разные. А разные люди не смогут долго делать общее дело, – признался Кей, сложив на колено сцепленные в замок руки. – Правильно его делать.
