Текст книги "Музыкальный приворот.Часть 3.На волнах оригами (СИ)"
Автор книги: Джейн Анна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Анна Джейн
Музыкальный приворот. Часть 3. На волнах оригами
Это 3 часть "Музыкального приворот", дополнительная, обещанная еще несколько лет назад; этакий сиквел. Прежде чем читать, подумайте:
1) Оно вам надо? Возможно, эта часть будет кардинально отличаться от двух первых; будет мало юмора и много розовой сгущенки:З
2)Если вас устроил конец 2-ой части – вам тут не понравится, поэтому не портьте нервы
3)Тут выложено лишь начало
Спасибо за внимание!
Буду рада вашим комментариям и оценкам :)
Все события и действия – вымышлены настолько,
что реальность оглядывается на них с тревогой.
Пролог
Я всегда думала, что с крыши небоскреба небо будет казаться ближе, но оказалось, что это были лишь мои очередные иллюзии. Иллюзии – и только.
Вечерние уставшие облака медленно плыли к западу, обгоняя закатывающееся оранжевое солнце, озаряющее здания теплым медным светом. Однако они были такими же далекими, как и раньше. Сколько не протягивай к ним руку – так никогда и не достанешь. Должно быть, с любовью точно так же – ты видишь ее, любуешься ею, наслаждаешься, но стоит тебе захотеть почувствовать ее, дотронуться, чтобы точно понять, что она есть, что она – настоящая, как осознаешь – ты никогда не сможешь приблизиться к ней, и твой удел лишь любоваться любовью издалека. Как я небом.
Вид на чужой город со смотровой площадки открывался шикарным; множество людей – и местных жителей, и туристов, приехали сюда, чтобы насладиться потрясающим зрелищем, и лишь я смотрела на все это безжизненным взглядом. Я до сих пор не могла прийти в себя от того, что узнала, но еще больше меня потрясло другое – одиночество, которое, казалось, уже гладило меня по спине костлявой рукой с выступающими венами.
Браться за фотоаппарат, висевший на шее, тот самый, подаренный мне Кеем, не хотелось. Я могла бы сделать множество невероятным снимков, запечатлеть один из самых прекрасных закатов в моей жизни, но руки не поднималась сделать этого. Они лежали на перилах, такие же безжизненные, как и взгляд.
Ты не виновата. Ты ничего не могла поделать.
Наверное, так, но...
Но это больно, правда? Второй раз нам никто не вызовет некроманта.
Я вздохнула, обхватив себя руками – так больно стало где-то в глубине сердца.
Чем больше темнело, тем больше людей появлялись на крыше небоскреба, желая взглянуть на ночной город. А я не могла пошевелиться, и просто стояла, стояла, стояла... Не слыша, как вибрирует от звонков телефон в сумке, как приходит сообщение за сообщением. Я и людей не слышала, зато собственные мысли набатом били в голове.
Небо стремительно чернело, как будто бы кто-то неведомый широкими мазками закрашивал его черничной акварелью. А потом неведомый творец пролил на свой холст воду. Люди с тревогой смотрели на небосвод – кажется, собирался дождь – и недовольно хмурились. Они заплатили деньги за то, чтобы оказаться здесь, увидеть красоты, а какой-то там дождь менял им все планы.
Дождь может сделать серым и небо, и жизнь.
Кто-то ушел, многие переместились в крытую зону площадки. А я все стояла и стояла, чувствуя, как играет с волосами ветер, и как первые холодные капли падают на руки. Небо хмурилось облаками, как ребенок, который вот-вот заплачет. А мне даже плакать не хотелось. Пусть за меня это сделает небо – мы ведь с ним так хорошо знакомы и сейчас смотрим друг на друга.
Одна из капель попала точно на щеку, оставляя мокрый след на ней – словно большая холодная слеза. Я смахнула ее – надо же, на моем пальце частица того самого неба, пусть даже в виде простой капли.
В себя меня привело внезапное движение за спиной – чьи-то широкие ладони вдруг закрыли мне глаза. Я замерла и, кажется, даже забыла, как дышать.
Тот, кто молча стоял сзади, появился на смотровой площадке одного из самых высоких зданий этого чужого огромного города совершенно внезапно.
– Антон? – прошептала я. От него пахло знакомым тонким ароматом, в котором причудливо смешивались кофе, лимон, мята и абсент.
Человек не убирал рук, и я горько рассмеялась.
– Кирилл?
***
Длинные гудки.
"Абонент находится вне зоны действия сети".
"Аппарат абонента не отвечает или временно недоступен".
"Набранного номера не существует".
Андрей Коварин, менеджер популярной рок-группы "На краю", медленно и глубоко втянул носом воздух и так же медленно выдохнул, словно сам себя успокаивая, и вновь принялся набирать на своем дорогом тонком черном смартфоне знакомый до скрежета зубов номер.
Ответом ему вновь стали длинные долгие противные гудки. Андрей набрал другой номер и почти тут же услышал гудки короткие, но от того не менее противные. Третий номер – и вновь механический женский голос равнодушно, но с нотками ехидства, сообщил ему уже в который раз, что абонент недоступен.
– Я вас лично задушу, – тихо пообещал Андрей сквозь зубы, с трудом подавляя в себе желание швырнуть телефон о стену.
Его настроение нельзя было назвать очень хорошим, его нельзя было назвать даже просто плохим. Оно скорее, медленно, но верно приближалось к мрачной отметке "чертовски плохое" и грозило в скором времени опуститься на самые глубины океана негатива, туда, где неспешно плавали огромные рыбины ярости, пока еще, правда, отлично контролируемой.
И где они все шляются?
Этот видный мужчина, облаченный в деловой, идеально выглаженный дорогой костюм однобортного покроя, кинул на наручные часы короткий взгляд и вновь выругался – но уже про себя. Время поджимало, а пятерых самодовольных дураков все не было и не было, хотя они обязаны были приехать в это место еще час назад.
Андрей, обладатель расчетливого трезвого ума и отличной памяти, а также приверженец рабочей дисциплинированности, очень не любил опоздания и необязательность, ибо они очень часто приводили к потерям – в данном случае к финансовым. К тому же мужчина начал беспокоиться – к парням, которых он так ждал, Коварина за пару лет совместной работы успел привыкнуть, хотя никогда и не показывал им своей привязанности. Кто знает, что с ними со всеми случилось?
Из-за потери контроля над ситуацией Андрей, не переставая набирать въевшиеся в память номера, вновь машинально начал мерять шагами один из многочисленных коридоров высотного здания, где располагалась студия музыкального телеканала, на котором в скором времени должен был начаться прямой эфир с его подопечными – музыкантами из рок-группы "На краю". Подготовка к эфиру шла полным ходом, да вот беда – сами музыканты пока что в студии не наблюдались. А что еще хуже, их менеджер, то есть сам Андрей, не мог до них даже дозвониться. И вообще, не знал, где они находятся и что делают со вчерашнего дня.
Прямой эфир известной передачи нового популярнейшего музыкального канала, российское отделение которого за последние несколько лет завоевало просторы не только родной страны, но и многих государств, входящих в СНГ, угрожал быть сорванным.
– Извините... – боязливо выглянул из-за угла один из помощников исполнительного продюсера – растрёпанный парнишка с всклокоченными волосами. – А это... скоро "На краю" будут? Их ждут.
Андрей волком глянул на него – будто бы он не понимает этого и парень поежился. Он уже не в первый раз задавал этот вопрос менеджеру "НК", и, кажется, уже начал подбешиватьКоварина. Но что он мог поделать, если это была его работа? Парень вообще находился меж двух огней – между злым и дерганным, как двадцать три демона, исполнительным продюсером, и недовольным менеджером "На краю", которых все ждали, ждали и никак не могли дождаться.
– Шеф это... интересуется, – добавил молодой помощник продюсера, машинально запуская пальцы в волосы, и еще больше взлохматил их.
– Скоро, – таким уверенным спокойным голосом сказал Андрей, что никто бы не смог заподозрить его во лжи. – Передай шефу, что очень скоро.
– Ага.
Парень торопливо кивнул и скрылся – побежал докладываться, а менеджер только стиснул зубы. Куда запропастились его детки? Им невдомек, какой может быть неустойка за сорванный эфир?
Неожиданный звонок заставил его плечи едва заметно вздрогнуть.
– Да, я слу... Кей! – проговорил вкрадчиво Андрей, не сразу поняв, кто звонит, но почти тут же сориентировавшись. – Кей, ты думаешь, это смешно? Сорок минут до эфира, друг мой. Сорок! Ты где? В аду?
– Прости, я решил переехать в Гваделупу, гоню к аэропорту, – полный откровенно-ложного раскаяния голос молодого человека заставил менеджера медленно выдохнуть, прикрыв глаза.
– Кей.
– Мне просто страшно сниматься в шоу, – поделился с Андреем тот. – Я так боюсь. Все эти камеры, объективы, незнакомые злые люди...
– Да ты что?
– Шутка, – рассмеялся лидер "На краю". К пристальному вниманию он давно уже привык.
– Шутник, – процедил сквозь зубы Коварин. – Ты когда-нибудь слышал о такой штуке, как неустойка?
– Приходилось.
– Приходилось? И догадываешься, какой у нее размер?
– Догадываюсь. Четвертый?
– Кей. – Вкрадчивость в голосе Андрея увеличивалась прямо пропорционально шуточкам солиста "НК".
– Да, я слушаю.
– А я ведь серьезно, с укоризной произнес менеджер.
– Ну, если серьезно, тогда понимаю, – отозвался парень.
– Неустойка, репутация группы, то, над чем вы столько трудились...
– Я же сказал, что понимаю, – прервал менеджера фронтмэн "НК".
– То есть твой мозг еще работает? Радует безмерно. И где ты сейчас?
– Я и Фил едем в студию на тачке в паре кварталах. Если GPRS-навигатор не лжет. Пока что стоим в пробке. Если ты попросишь, чтобы мы двигались быстрее, то я буду вынужден тебя огорчить – я не летаю. И да, вытаскивать себя из машинки и бежать я тоже не намерен.
– Не сомневаюсь. И когда вы приедете?
– Думаю, минут через двадцать будем.
– Так, отлично. – Голос у менеджера оставался ровным, хотя он очень обрадовался тому, что хотя бы двое из пятерых нашлись. – Где остальные?
– А их еще нет? – удивился Кей.
– Если были, я бы не спрашивал. Так где они?
– Отпочковались от нас, растения, – услышал Андрей приятный спокойный голос Фила и хмыкнул.
– Куда?
– Прости, совсем без понятия, но они обещали приехать сами, – ответил Филипп, а после трубкой вновь завладел его друг и коллега по музыкальной деятельности.
– Не знаю, куда. Я не их нянечка, чтобы постоянно контролировать. Это ты у нас занимаешь эту почетную должность, – Кей никогда не страдал переизбытком манер. Скорее, их недостатком. Хотя кто-то видел даже в этом его особую привлекательность.
– Договоришься, милый мой, – только покачал головой Андрей. Теперь, когда он точно знал, что хотя бы двое музыкантов будут на злосчастной передаче, то почти успокоился – а все не так погано, как казалось. – Кстати, что у тебя с телефоном?
– Сеть плохо ловит, – недовольно бросил фронтмэн "На краю". – А у Фила села батарея.
– Не надо было телефоном кидать, – тут же наставительно сказал гитарист на заднем плане.
– Оригинально живете, парни. – Еще больше захотелось придушить паршивцев Андрею, но он, как и всегда, сдерживался. – В общем, жду вас в студии. И не только я.
– Ты же знаешь, нам не нужны все эти мороки с телевизионщиками. Реклама и пиар меня раздражают. – Кею очень не хотелось никуда ехать. Ему хотелось попасть в родной город. Поэтому настроение у него было не самым лучшим.
– Тебя много чего раздражает, – усмехнулся Коварин, видя, что по второй линии до него пытаются дозвониться. – Так, прощаемся, мне господин с цветными волосами звонит, – оригинально назвал он барабанщика "На краю". – Подъедете к служебному входу, вас там ждут, – отдал Коварин последние указания. – Все никак не могут дождаться. До встречи.
– Понял.
– И постарайся взлететь. – Менеджер переключился на вторую линию. – Келла? Ты где? Когда ты будешь в студии? Почему недоступен? – вновь начал допрос с пристрастием он. Голос Андрея стал более громким и властным. С этим парнем следовало разговаривать несколько иначе, чем с Кеем. Индивидуальный подход – вот что было девизом Коварина.
– У меня огромные проблемы! – прокричал в трубку барабанщик.
– Что еще за проблемы? – нахмурился менеджер, потирая лоб, на котором явственно были видны горизонтальные складки. Они, действительно, решили вытянуть из него все, до единого, нервы! Если у кого-то из группы были проблемы, то они машинально становились и проблемами Андрея.
– Личные, мать твою, личные! Я не приеду, – всегда был чересчур эмоциональным Келла. Последнее, что услышал изумленный Андрей, был плач маленького ребенка и вопль барабанщика:
– Да сделай ты что-нибудь с ним!
– Сам сделай, если такой умный, – огрызнулся женский надменный голосок.
– Эй! Келла! Келла! – вновь длинные гудки стали ответом разозленному менеджеру. – Вот паразит.
Связь прервалась, и как Андрей не старался, так и не смог дозвонится до барабанщика. Впрочем, Арин и Рэн, а также команда техников признаков жизни тоже не подавала.
Живое выступление "На краю" в прямом эфире, которое обещалось стать "гвоздем программы", превратилось в призрака и помахало ручкой, а после торжественно, под похоронный марш, уплыло вон куда-то в район эфирного небытия.
Андрей стукнул кулаком по стене, впрочем, тут же взял себя в руки и быстрым шагом направился к продюсеру – не исполнительному, отвечающему за выпуск программы, а к генеральному, который, кстати говоря, лично пригласил "На краю", дабы "обрадовать" его, что группа приедет в неполном составе. Тот вошел в положение и сразу же поставил в известность режиссера, и его команде пришлось тут же переделывать кое-какую часть сценария, чтобы не лопухнуться с хронометражем.
Генеральный продюсер российского отделения музыкального канала MBS (1), мужчина, как и Андрей, настроенный по-деловому, знающий цену времени и деньгам, но тонко чувствовавший, с кем и как нужно разговаривать, отнесся к проблеме с пониманием, хотя было видно, что он крайне недоволен. На это у него, естественно, были свои причины. Ставшая за последние годы знаменитой отечественная команда "На Края" буквально на днях вернулась из Нью-Йорка, где участвовала в грандиозном по финансированию и трансляции рок-фестивале с мировым именем наряду с мировыми монстрами рок-сцены. И после возращения она словно взяла тайм-аут – музыканты растворились в воздухе сразу после того, как самолет из Штатов приземлился в столице. Может быть, им надоело пристальное внимание прессы, и они элементарно устали, а, быть может, в коллективе были свои какие-то таинственные проблемы (об этом стали ходить слухи по форумам еще во время пребывания группы в США), и потому музыканты избегали журналисткой братии. Никто ничего не знал и мог только предполагать, что случилось с НК.
Так или иначе, российская пресса и телевидение до "На краю" еще не добралась, и MBS был первым телеканалом, который с трудом договорился об участии музыкантов в своем эфире. Генеральный продюсер лично посодействовал этому, и менеджер дал согласие.
Появление "На краю" в студии должно было стать воистину настоящей новостной бомбой.
Выгода была двусторонней. Андрей, как опытный менеджер, как и все те, кто был связан с творчеством группы, понимал бонусы от яркого и первого после двух лет заграничной жизни появления его ребяток на телевидении родной страны. А потому, выждав немного для нагнетания атмосферы, выбрал самую рейтинговую программу на сегодняшний день. Ту самую, на которую идиоты дружно не явились.
– Что же, хотя бы бы кто-то приедет на съемки, – медленно, тщательно подбирая слова, проговорил генеральный продюсер, сомкнув на выпирающем животике крупные пальцы в замок и с отвращением поглядывая на остывший кофе. – По крайне мере, будет Кей, а это уже... м-м-м... весомо.
Андрей только учтиво кивнул, не забыв тонко, как-то даже профессионально улыбнуться. На передачу он возлагал свои, особенные, планы, а они грозили рухнуть в мрачную выгребную яму.
Он терпеть не мог, когда его планы рушились.
Спускаясь из кабинета генерального продюсера обратно в студию, озлобленный Андрей даже подумал о том, что услуги телохранителей до сих пор актуальны? Только с небольшим уточнением – чтобы они охраняли парней не от фанатов, а от самих себя и глупых поступков.
***
В студии авторской программы "Время быть впереди" было очень шумно и оживленно, хотя до прямого эфира оставалось совсем немного времени. Гости передачи приехали лишь двадцать минут назад, и теперь съемочная группа носилась вокруг них – Кею и Филу закрепляли микрофоны, проговаривали сценарий, гримировали, в спешке о чем-то расспрашивали и что-то уточняли. Эта нескончаемая суматоха почти мгновенно передалась и в просторную режиссерскую аппаратную, находящуюся в соседнем помещении, и пузырьками шампанского проникла в кровеносную систему тех, кто в ней находился.
"Царь и Бог" аппаратной, то есть, конечно, режиссер, не по погоде облаченный в бело-синий, со снежинками и оленями, свитер, сидел перед видеомикшерным пультом с десятками "линеек" – рядами кнопок, и внимательно всматривался в многочисленные мониторы, расположенные прямо перед его глазами. Рядом с ним сидели еще несколько человек – шеф-редактор, ассистенты режиссера, редактор по титрам, оператор телесуфлера, инженер. Они, переговариваясь и шутя, тоже смотрели на мониторы, в которых с разных ракурсов была видна студия. Чуть позади режиссера и его команды, за прозрачной перегородкой, располагался слегка вальяжный веселый звукореж, перед которым тоже находился свой пульт со множеством микшеров, лампочек, рычажков и кнопок, каждая из которых была подписана.
В этом месте вообще было множество непонятной техники, куча компьютеров и разномастных экранов, сотни кнопочек и километры проводов, и потому непосвящённому оно напоминало центр управления космическими полетами. А сам режиссер вполне мог сойти за какого-нибудь важного сотрудника спецслужбы, следящего за функционированием автоматической межпланетной станции.
Правда, он привык работать не с планетами, а со звездами. И сегодня в многочисленных мониторах аппаратной он видел сразу две звезды – в окружении гримеров, редакторов, операторов, администраторов и осветителей.
– Пять минут до эфира, – привычно объявил режиссер в микрофон, все так же не отрывая взгляда от экранов. Он только что вернулся из студии, где раздавал нерадивым подчиненным новую порцию указаний и сам лично поправлял свет – новый осветитель был дурак-дураком – ну, по мнению режиссера. Если честно, он вообще всех считал форменными дураками, а так как был человеком добрым и сердце у него было большое, то старался хоть как-то облегчить жизнь несчастным, которых матушка-природа обделила умом. Поэтому и совал нос во все дела, частенько раздражая подчиненных и коллег.
Один из ассистентов – молодой парень с татуировками, лысой, как коленка, головой, и проколотым ухом, потер руки в предвкушении. Сегодняшних гостей он, как и многие другие члены команды, ждал с нетерпением и очень уж хотел, чтобы эфир побыстрее начался. К тому же никаких накладок не было: аппаратура была отрегулирована, а звук и картинка настроены заранее. Все ждало своего часа. Вернее, минуты или даже секунды – именно они являлись главной временной единицей измерения в российском отделении музыкальной телекомпании MBS, на которой "Время быть впереди" выходило в прямой эфир каждую неделю. Впрочем, это были единицы измерения и всего телевидения в целом.
В нескольких мониторах, на которых передавались планы камер, направленных на ведущего, появился, собственно, сам ведущий программы – Остап Зайцев, которого тут же начали усиленно припудривать, мешая ему читать сценарий, вернее, поправки к нему.
– Расселся, умник, сейчас опять звенеть начнет на всю студию, – не пылал к нервному экзальтированному Остапу пламенными чувствами режиссер, и пока тот не слышал, позволил себе пару нелестных эпитетов на его счет, как всегда, повеселив всю свою команду.
Знаменитый музыкальный журналист и модный критик Остап Зайцев, отдавший своему делу почти двадцать лет из сорока с хвостиком прожитых, сидел в красном кресле с высокой спинкой, чинно положив одну тощую длинную руку на подлокотник, а вторую вытянув вперед – в ней был зажат сценарий, в который ведущий все время косил одним глазом.
Слева от ведущего стояла гример – совсем юная с виду девочка старательно поправляла грим, порхая вокруг с огромной пудреницей в руках. Справа прыгал молодой человек, один из ассистентов. Он, от усердия высунув кончик языка, прикреплял к Остапу "ухо". Не третье дополнительное – тому с лишком хватало и двух, а специальный микрофон, чтоб ведущий мог слышать режиссера.
– Может, уже хватит? – прогнусавил господин Зайцев, который никак не мог сосредоточиться на сценарии.
– Сейчас-сейчас, Остап Васильич, – прощебетала гример, орудуя пудреницей так, словно вела войну с микробами на лице ведущего. – Еще чуть-чуть.
– Чуть-чуть?
– Ага, чуть-чуть! – гример была совсем еще неопытная, но очень старательная.
– И сколько это ваше чуть-чуть будет длиться?
– Минутку!
– Через минутку у меня прямой эфир начнется, дорогуша, – важно отвечал ведущий. На вид он был худ, высок и нескладен, одевался деланно небрежно и даже иногда специально безвкусно, на манер самого Маяковского постоянно нося галстук-бабочку вызывающего пурпурного цвета, а иногда даже и трость. Однако, не смотря на маленькие причуды, журналистом был отменным, да и роль телеведущего ему импонировала.
– Все-все, я почти закончила.
Как только девчонка отскочила от него, как все тот же помощник режиссера, уже справившейся с "ухом", подлетел к Остапу с "петлей" – петличным микрофоном, крепящимся на лацкан модного полосатого пиджака.
– Три минуты до эфира. Пошевеливаемся, народ!
– Быстрее, я тут занят как бы, между прочим! Программу веду! – рявкнул ему ведущий, правда, не без обычной своей холерической нервозности, которой был хорошо известен.
Сегодня Остап находился в тщательно скрываемом восторге. Он уже давно хотел взять интервью у мальчишек из "На краю", ибо считал их очень перспективными ребятками. Еще бы – это одна из немногих команд, которая сумела заявить о себе на весь мир, а для российского шоу-бизнеса это почти беспрецедентное событие. Правда, сегодня на его программу группа приехала в неполном составе, что не могло не огорчать, но то, что в стенах студии появился Кей – дико радовало. Журналистская натура Остапа страстно желала задать тому тысячу и один вопрос. Да и позабавиться с ребятками тоже было бы неплохо – зазнались, небось, после знаменитого фестиваля.
Когда-то господин Зайцев сам, еще в бурной советской молодости, играл рок, да только вот толкового музыканта из него не получилось, зато вышел отличный журналист, вращающийся во всех кругах шоу-бизнеса. Известность и авторитет давали ему возможность приглашать на передачу как знаменитостей, так и малоизвестных личностей, которые нередко после выпуска набирали популярность. Зайцев брал интервью и у кучи западных артистов и музыкантов, например, в этом году встречался со "Scorpions", "Red Lords" и гениальной оперной дивой Джиной Грациани.
"Время быть впереди" славилась своею прямотой – порою излишней, откровенными вопросами, которые вели к неожиданным сенсациям, и неуемным ведущим, иногда "мочащим корки". Гостей здесь любили и умели ставить в тупик, ошеломляя показами провокационных видео и фотоматериалов, не скупясь на другие "веселые гадости", которые Остап придумывал лично.
А основная фишка программы заключалась в том, что трансляция шла в прямом эфире не только по телевидению, но и по Интернету, что существенно увеличивало аудиторию. К тому же зрители "по старинке" могли звонить на передачу, общаться со своими кумирами и задавать волнующие их вопросы. Причем делать это они могли как при помощи обычного телефона (что происходило редко), так и при помощи популярных бесплатных видеозвонков. В таких случаях звонящий во всей красе отображался на огромном плазменном экране, расположенном в студии, чуть позади кресел ведущего и гостей и несколько минут общался с ними. Конечно, не обходилось и без забавных курьезов, когда, например, одна помешавшаяся фанатка решил станцевать для кумира в прямом эфире самый настоящий стриптиз, или когда во время видеозвонка в комнату задающего вопрос зрителя зашла его старенькая бабушка, которая активно начала интересоваться, что ее внучок делает около "кумпутера-бусумрана" с наушниками-"рогами" на голове.
Зато зрителям все это нравилось. "Время быть впереди" имела хорошие рейтинги. А рейтинг сегодняшнего выпуска обещал быть просто отличным! И чтобы поднять его еще выше, журналист сам себе дал клятвенное обещание вытянуть из рокеров что-нибудь сенсационное. У него уже были сделаны для этого великолепные заготовки, которые в сценарии не значились, и даже вездесущий менеджер "На краю" ничего о них не знал. Иначе никогда бы не дал согласия на участие своих ребяток во "Времени".
– Чувствую, сегодня будет отменный эфир, – пожевывая спичку на манер американского ковбоя, пробормотал инженер, тоже сидевший перед мониторами в аппаратной и наблюдавший за Остапом, опять на кого-то орущим.
– С чего взял? – недовольно спросил режиссер, уже успевший сгонять к звукрежу, чтобы дать ему парочку-другую команд и обговорить какие-то детали с шеф-редактором, вернее, редакторшей, и ее командой, которым в спешке пришлось менять кусок сценария передачи из-за отмены выступления "На краю" в прямом эфире.
– С того. Чуйства у меня такие.
– А засунь себе свои чуйства... – Мужчина в бело-синем свитере коснулся указательным пальцем микрофона, поправил его и проговорил, глядя на электронные часы, висевшие над мониторами. – Три минуты до эфира. А может ты и прав, Васильич, – обратился режиссер к инженеру, продолжающему задумчиво жевать спичку. Может, и отменный эфир будет.
Теперь его взгляд был направлен на другую камеру, в которой отображался один из гостей программы.
Молодой человек с платиново-снежными волосами, отдельные пряди которых почти касались его плеч, неподвижно сидел, закинув ногу на ногу, неподалеку от Остапа. Вокруг парня тоже порхали гримерши, восторженно на него глядя – и было понятно, почему. Кроме ярких волос, у него была очень неплохие фигура, рост и красивое запоминающееся лицо – не смазливое, искусственное, попорченное якобы незаметной пластикой, а действительно красивое, естественное, с правильными пропорциями. Правда, лицо гостя сегодняшнего прямого эфира было холодным. И гримеры между собой в шутку сравнили его с мальчиком, который был коварно похищен Снежной Королевой. К тому же имена музыканта и сказочного мальчика были похожими. Пленника повелительницы Севера звали Каем, беловолосого – Кеем. Он был лидером той самой безалаберной рок-группы "На краю", которую в полном составе потерял собственный менеджер. Тонкий лед равнодушного спокойствия, охраняющий его истинные чувства от посягательств чужих, будто бы застыл в черных выразительных глазах, гармонично контрастировавших с волосами. Стилисты частенько подбирали Кею интересные, а порой и устрашающие линзы.
– Сделаем отличную программу, положитесь на меня, – крикнул ему ведущий радостно. Они договорились, что вместо обещанного лайф-выступления беловолосый споет под аккомпанемент гитары Фила в первой половине передачи, и сценарий был полностью согласован только сейчас, за пару минут до начала.
Вихрь предэфирного беспокойства и волнения усиливался и трепал всем и нервы, и волосы – конечно, фигурально выражаясь. Зато все сотрудники программы молчаливо сошлись во мнении, что музыканты – парни нормальные, не зазнавшиеся и командующие всем, чем можно и нельзя, стоило Филу улыбнуться одному из редакторов, пару раз пошутить, а Кею перекинуться с парой слов с ведущим о концепции программы и с исполнительным продюсером. Вели ребята себя вполне адекватно. "Не зазнались мальчишки", – как одобрительно сказал режиссер.
– Две минуты до эфира.
Остап, услышавший это, резво, как кролик, подбежал к музыкантам и принялся им вновь втолковывать что-то о самом начале программы. Особое внимание он уделял Кею, как лидеру группы.
Зайцев тоже отлично чувствовал, что вокруг этого его гостя царил едва уловимый ореол редкой королевской холодности и отстраненности, и оттенок этого ореола был бриллиантовый – не вычурный, но яркий, привлекающий внимание игрой света и чистотой. Отличное образное воображение Остапа тут же сравнило Кея с одним знаменитым камнем, который он недавно видел в Смитсоновском институте Вашингтона, когда был там на экскурсии в Национальном музее естественной истории.
Алмаз Хоупа – вот на что, по мнению непроизвольных ассоциаций ведущего, внутренне походил лидер "На краю". Стоимость этого одного из самых известнейших алмазов в истории мира достигала двухсот пятидесяти миллионов долларов, чистота считалась безупречно-манящей, а сапфирово-синий цвет – редчайшим. Этот алмаз поистине считался и считается королевским. Ведь только один на сто тысяч камней имеет цвет, а розовые и голубые оттенки – наиболее редкие.
Именно поэтому алмаз Хоупа является, наверное, самым известным экспонатом музея и хранится под бомбоупорным стеклом с самой современной системой безопасности. Правда, кроме идеальной красоты, алмаз славится и мрачными легендами, окутавшими его непроглядно темным покрывалом.
От всезнающего и отлично рассказывающего экскурсовода Остап кроваво-красочную историю алмаза Хоупа, от которой у впечатлительного ведущего даже мурашки по спине побежали – все-таки не всегда хорошо быть такой тонко чувствующей натурой, как он.
Прекрасный камень, тогда еще раза в два больше нынешнего, был найден в Индии – он украшал статую богини Ситы до тех пор, пока один шибко умный парень не украл его и не привез во Францию, где подарил одному из многочисленных Людовиков в обмен на знатный титул. Говорят, вместе с камнем, прозванным Голубой алмаз короны, этот человек привез в страну и чуму. Самого вора растерзала стая бездомных собак, Людовик отправился в мир иной, как и его фаворитка, которой он передарил камень, да и все последующие алмаза владельцы умирали при весьма загадочных обстоятельствах. В том числе королева Мария-Антуанета, принцесса Ламбаль (она лишь совсем немного поносила камень, а после была растерзана разъяренной толпой), маркиза де Помпадур. Стоило только коснуться алмаза как, человек, казалось, был обречен. И не только он – его родные и близкие тоже. Проклятию камня было неважно, кого коснуться своими невидимыми лучами: королевских особ или простых людей, богатых или бедных, умных или глупых.
После того, как во Франции случилась революция, Голубой алмаз короны переходил из рук в руки, уничтожая своих владельцев один за другим, аки кровожадный маньяк. Огранку камня поменяли, и сам он уменьшился в размерах, но его таинственная сила оставалась прежней. В начале ХХ века он появился в Лондоне, попав в руки банкира Генри Хоупа, по имени которого получил свое второе имя – алмаз Хоупа, а позже, оставляя свой коронный кровавый след во многих странах, в том числе и в России, перекочевал в США, где с 1958 года и хранится в музее.
