Текст книги "Солнечные искры"

Автор книги: Джейн Анна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Люблю общаться с приятными типами! Кстати, друг, – парень склонился к бармену и что-то ему тихо заговорил. Я расслышала только сквозь продолжающийся грохот музыки:

– …и не продавай при нем ничего такого… не надо ему знать…

Бармен кивнул и внимательным взглядом, явно стараясь запомнить, обвел взглядом фигуру Дэна.

К тому замечательному моменту, когда Дэн подошел к нам, наговорившись со своими приятелями, мы втроем не глядели друг на друга и молчали (челочник вообще подальше от меня отсел и делал вид, что строит глазки длинноногой красавице во всем черном).

Вскоре я, попивавшая мелкими глотками этот самый коктейль с «химией», узнала, что, у нашего общего друга срывает крышу буквально сразу же после того, как некоторая доза алкоголя поступает в его организм, парень старается не пить, зная эту свою особенность, но… прецеденты бывают. При этом Смерчинский вовсе не похож на обычного пьяного – сначала он даже не шатается, может здраво размышлять и быстро думать, не проявляет агрессии, но несет жуткую околесицу – абсолютно нормальным тоном, а еще может совершать странные поступки: например, обнять незнакомого человека или смотреть на небо, утверждая, что видит фиолетовые облака. Длится это, правда, недолго.

Еще я посмотрела наконец, как люди пьют коктейль «Текла бум». Молчаливый музыкант решил заказать именно его: смесь текилы, лимонного сока и газировки, поданную почти тут же в невысоком прозрачном стакане, накрытом сверху салфеткой. Парень, получив желаемое, резко ударил стаканом по столу, напиток вспенился, и он тут же опрокинул его в себя. Мне, естественно, захотелось так же, но до прихода Смерча я не могла себе этого позволить.

Также заодно узнала и устройство клуба – оказывается, про «Чистилище» парни орали не зря – зал, в котором мы находились, назывался именно так, а два других соответственно имели названия «Рай» и «Ад». Все по знаменитой итальянской книге, не зря клуб назывался в честь Данте Алигьери, автора «Божественной комедии». Все здание было декорировано в стиле его бессмертного произведения, написанного в конце эпохи Средневековья и повествующего об устройстве загробной жизни, куда спускался его лирический герой: аде, чистилище и рае. К примеру, на потолке в этом зале было изображено само чистилище, каким его описывал писатель, – в виде острова-горы. Интерьер дизайнеры предпочли средневековый, простой, суровый и сдержанный, сделав ставку на объемность помещения и высокий сводчатый потолок, как в храмах романской эпохи.

Кстати, каждая дверь в холле имела название одного из залов и вела к определенному из них. А надпись на стойке переводилась как «грех» – об этом поведал все тот же бармен, добавив, что герою Данте ангел начертал это слово на лбу перед его входом в чистилище. В общем, время я провела не зря, узнала много нового, поболтала с интересными людьми, тяпнула вкусный коктейль, действительно похожий на холодный чай с необыкновенным вкусом смеси шоколада и колы. Только после него во рту оставалось не слишком приятное, словно «химическое», послевкусие.

Только одно меня подвело. Собственная глупость. Да и не только моя.

– Вот твоя карта, друг мой, – протянула я подошедшему Смерчу черный прямоугольник. – А вот холодный чай. – И подхалимски заглянув в глаза, добавила, – вкусненький. Я себе такой же заказала.

– Спасибо, Бурундук, я как раз пить жутко хочу, горло пересохло, из-за ребят не успел попить, – благодарно кивнул он мне, схватил напиток, заботливо подсунутый мною, и быстро, залпом, выпил все содержимое высокого стакана, украшенного кусочком лайма. Я с кривой улыбкой посмотрела на него, но ничего не сказала – даже по поводу Бурундука, которого уже я возненавидела.

– Горьковатый, – поморщился парень, но ничего не сказал и не разозлился – он не почувствовал, что за напиток только что выдул! И ведь действительно, как я говорила, «Дымка» напоминала мне обычный чай, что можно купить в магазине, лишь чуть-чуть с необычным привкусом.

– Дай апельсиновый сок, – попросил он бармена, вновь протягивая ему свою карточку. – Я хочу это запить. Никаких больше холодных чаев.

Тот почти моментально исполнил заказ.

– Давненько я здесь не был – и бармены новые в «Чистилище». Что на меня ты так смотришь, Чип? – обратился Денис ко мне, поглаживая шею, на которой я опять увидела тату – ящерку. – Что-то не так?

– Ничего, – тут же отозвалась я. – Просто ты очень симпатичный.

– Спасибо, конечно, от тебя мне это слышать приятно, но дико. Хочешь, я поцелую тебя за такие слова? – тут же предложил он мне.

– Захлебнись, идиотина, – сложила я на груди руки. Ха, не зря я над тобой подшутила.

– Ну, поцелуй ее, – заныл Черная Челка. – Покажи экстра-класс. Не зря тебя девчонки хвалят, что ты в этом деле мастер. Слушай, говорят, тут на четвертом этаже классные комнаты. Вы там классно сможете… – После этого он добавил такое… неприличное, что я даже не смогла найти нужных слов, чтобы дать отпор нахалу, явно страдающему неуемным любопытством и болезненной любовью к держанию свечек в чужих спальнях по ночам. Пока я, копируя выброшенную на берег рыбу, открывала рот, в дело вмешался Смерчинский.

– Друг, если ты еще раз заикнешься на такие темы, – серьезно произнес Дэн, прищурившись и тяжело положив на плечо парню руку, – мне придется поговорить с тобой. На улице, один на один.

Ой как мило… Дэнни драться не умеет, а такие предложения делает… Может, зря я его «опоила»?

– Мужик, рехнулся?

– Вполне адекватен, – поднял на приятеля немигающий взгляд партнер.

– Да что я сказал? – возмутился челочник, – всего-то… – и он повторил пару крепких выражений, которые употребляют фактически все мужчины – когда дам рядышком нет.

«Мужик» отчеканил в ответ тоном, в котором явно слышалась скрытая угроза, да и взгляд его нельзя было назвать добрым:

– Я тебе сказал? Ты знаешь, два раза не повторяю.

Что-то в мимике, позе, голосе насторожило музыканта, и он как-то даже стушевался. Воистину, обаяние Дэна может иногда трансформироваться в удивительную угрожающую холодную силу, которую чувствую даже я. Какой же он все-таки необычный.

– Ты чего? – вытаращился на него удивленный музыкант. – Да я же любя… Черт, ты… – он потрясенно покачал головой, – ты серьезно в нее втрескался! Я и не думал! Я думал, это шутка, чтобы забыть, типа, прошлое… Мои искренние извинения, – вдруг поклонился он мне неожиданно элегантно. – Мария, Чип, или как ты пожелаешь, чтобы я тебя называл, не злись из-за моих шуток. Пардон за слова в записке и за все такое.

– Я их не видела, – сообщила я лениво.

– Классно! – обрадовался он тут же. – Смерч, давай без рамс и телег, окей? Дай пять? Отлично! Друзья, как и прежде! Наро-о-од, пьем за эту четкую парочку!

Вот так Сморчок убедил в своей «нереальной» любви ко мне и этого парня, а заодно и всю его группу, всего лишь вступившись за меня. Дэн это тоже понял и как-то горько засмеялся, а потом залпом выдул еще один коктейль – к нашему всеобщему восторгу.

Минут двадцать, а может быть, и больше – я не засекала точного времени – ничего с партнером не происходило: Сморчок в самом хорошем расположении духа, моментально к нему вернувшемся, болтал с черноволосым, обращался ко мне, один раз даже в шутку приобнял, смеялся, заказал еще один стакан сока для себя, джин со льдом для ребят и молочный коктейль для меня. Я даже почувствовала пару уколов совести, между прочим. Но они быстро сменились недоверием к силе коктейля и раздражением от постоянных вспышек багряного и темно-синего цветов, освещающих помещение. Словно кто-то дергал за невидимые рычаги, заставляя их метаться в хаотичном порядке по всему залу и светить в глаза, на мгновение ослепляя. Музыка стала еще более жесткой и агрессивней – на сцене появилась третья группа, в песнях которой явно слышались ноты индастриал-течения и психоделики. Вспышки, цветовые всполохи, резкие звуки, громкие голоса – в какие-то минуты мне казалось, что все это вводит меня в транс, предлагающий раствориться во всеобщем веселье. И я с трудом не дала себе упасть в объятия этого транса цвета неона и ультрамарина.

Дэн тоже оставался нормальным, и я даже думала, что с ним ничего не произойдет и что он останется таким же веселым и трезвомыслящим. Но я рано опечалилась.

И только тогда, когда он вдруг медленно-медленно повернулся ко мне, поставив локти на стойку, сцепив руки замком и положив на них подбородок, я поняла, что его чужой, немигающий остекленевший взгляд мне не очень нравится. А когда Дэн мелодичным голосом кое-что спросил у меня, я поняла, что его все-таки понесло всего от одного коктейля, впрочем, довольно сильного, по словам черноволосого.

– Ты такая красивая, что мне хочется тебя съесть. Ты безгранично красивая. Как богиня моря, – зачарованно произнес мой напарник.

Черноволосый издевательски захохотал, захлопав ладонью по стойке, второй музыкант довольно заулыбался, и даже бармен, просекший, в чем дело, позволил себе ухмылочку.

– Ты что, Смерчинский? С дуба рухнул? Повредил головушку? – широко открыла я глаза. У меня от коктейля всего-навсего чуть-чуть закружилась голова, и стало немного веселее, а его… прямо-таки как будто стукнуло по гипоталамусу! Поэтому мне пришлось с некоторой горечью, над которой все же брали вверх позитивные эмоции (надо же, реально удалось его споить, классно!) признать, что я поступила неправильно. – Ты конкретно приложился, когда падал, приятель.

Его мои слова совершенно не впечатлили. Дэн протянул руку к моим губам, коснулся их большим пальцем и произнес вроде бы тихо, но четко и внятно, на удивление, абсолютно трезвым голосом:

– Ты выйдешь за меня?

Орел рухнул вниз, лишь у самой земли расправив крылья и сделав крутую петлю, вновь взлетел вверх.

– Что? Что сделаю? – от неожиданности ударила я его по руке, хотя, конечно, этот его жест был весьма приятственен – такой нежностью, нечеловеческой, можно сказать, он был наполнен. Не демонической, а ангельской нежностью, которой не было места в чистилище. Я невольно сглотнула, на миг пожалев, – всего лишь на миг, что Смерч сейчас не в себе. Разве стал бы он говорить такое, если бы чувствовал себя в порядке? Естественно, нет. Но теперь, когда он находится под властью дурашливого и свирепого духа алкоголя, может и не такое сказать. И даже сделать.

– Выйди за меня, морская богиня, – повторил Дэн, ничуть не обидевшись и на этот раз. Я замахала руками, чувствуя, как уголки моих губ дергаются вверх – им хотелось растянуться в сардонической усмешечке.

– Ты с какого деревца приземлился, малыш? Не с Мирового ли?

– Нет, – серьезно отвечал парень.

– Да-а-а?

– Ты дорога мне, – стоял на своем чокнутый.

– С чего это вдруг? – фыркнула я, стараясь не рассмеяться ему в лицо. Нет, вы посмотрите, что со взрослым здоровым парнем делается!

– Я буду любить тебя всю жизнь, – серьезно отвечал он. – Я буду с тобой каждый день своей жизни, и ты никогда не пожалеешь, что приняла мое предложение.

Смех рядом сидящих музыкантов, с восторгом внимающих словам Дэнва, усилился раза в два. У меня губы опять расплылись в предательской улыбке. Забавная ситуация! Еще неделю назад я и не думала, что сам Денис Смерч, гордость университета, будет меня замуж звать! Вот же он хохмач!

– Ой, капец, – ржал Челка, в то время как партнер, пребывающий не в себе, не сводил с меня глаз. – Я же тебе говорил, подружка, он сейчас такие корки мочить будет!

– Будьте тише, – поморщился Дэн, глядя на друга и называя его на «вы», словно не узнавая. – Вы мешаете мне и моей невесте.

– С какого перепугу она уже твоя невеста? – подавился от передозировки смеха Челка. – Эй, Пашка, доставай мобилку, надо Дэнни на камеру снять, – обратился он к другу, который живо исполнил эту просьбу. – Увековечим на долгую память!

– Когда я вижу тебя, – продолжал молодой человек, – мое сердце меня предает.

Его друзья, снимающие «признание» на камеру, подавились хохотом. Некоторые сидящие рядом личности заинтересовались причиной их безудержного веселья и тоже уставились на нас.

– Предает? – заинтересовалась я. – Это как? Другого хозяина ищет, поспокойнее?

– Оно начинает громко стучаться. Тук-тук-тук-тук-тук: быстро-быстро. Часто-часто, – пояснил теплым и обволакивающим в то же время голосом Смерчинский. Такое чувство, что он репетирует признание перед Троллем Князевой. А мне… мне это нравится!

– Оно боится, – трагическим тоном плохого актера прошептал парень, прижав ладонь отчего-то к правой стороне груди.

– Чего твое сердце боится? – озадачилась я. – И говори тише, и не так выразительно, а то на нас люди смотрят.

– Тебя, морская богиня. – Не собирался сбавлять тон мой безумный Смерч.

– Я что, такая страшная? – мигом разозлилась я, услышав такой комплимент.

– Ты красивая, я же сказал – ты красивая. Красивая, красивая, красивая, и я много раз могу сказать тебе это, – спокойно ответил Дэн. – Я боюсь тебя, потому что мне страшно: вдруг ты меня не примешь? Вдруг останешься равнодушной? Вдруг ты вновь меня бросишь?

– Я тебя еще не бросала, – захихикала я польщенно и даже кокетливо плечом повела.

– Дай мне свою руку, Морская, – попросил он неожиданно.

– Зачем это? – подозрительно посмотрела я на Дэна.

– Откусит, – вставил Челка, но удостоился уже от нас двоих неодобрительных взглядов. Как классно, что я напоила Смерча, – он действительно превратился в очаровашку! Вдруг он мне сейчас по ладошке гадать начнет?

– Я хочу держать тебя за руку всегда, – страстным шепотом безумного влюбленного поведал он мне.

– А я не хочу, – захихикала я. – Вдруг она у тебя немытая?

– Милая… девочка моя… только не уходи.

– Какие сюси-пуси, какие нежности, – закудахтал черноволосый тут же. – Он сейчас тебе ноги оближет!

– Хватит встревать, милейший, – строго посмотрел на него Дэн, заставив приятеля согнуться пополам от нового приступа смеха. Мало людям для счастья надо – поиздевался над другом. Но это так прикольно! Я и не думала, что партнер станет таким… веселым!

– Что, Смерчинский, думаешь, раз пьяный, то тебе все можно? – отозвалась я, отодвигаясь от него.

– Я не пьяный, – живо отозвался он, наклоняясь ко мне. Взгляд его оставался все таким же стеклянным и был далек от нормального.

– Малышка, – произнес он, – дай руку.

– Да зачем?

– Пожалуйста, – и как устоять против таких просящих глаз бедной девушке?

– Я тебя не понимаю. Зачем тебе моя рука? Она пока ничего плохого не сделала тебе.

– Дай свою руку.

– Ну, возьми, заканал уже, – протянула я щедро одну из верхних конечностей.

Он крепко взял мою ладонь в свою, поднес к своим губам, невероятно горячим, едва коснувшись ими тыльной стороны моего запястья.

– Люблю тебя.

Его друзья издевательски захлопали в ладони, а бармен едва ли не захлебнулся в своих усмешках.

Но Дэну этого показалось мало. Парень встал со своего места, почти не шатаясь, обошел меня сзади, наклонился и обнял, положив голову мне на плечо.

– Морская моя девочка… теплая – как песок на пляже, и ласковая, как южные воды, – прошептал он мне на ухо.

– Сядь на место, – попробовала я оттолкнуть его. Орел, летающий где-то под потолком, застеснялся.

– Не сядет и, пока не согласишься, не успокоится, – вынес суровый вердикт черноволосый музыкант. Как у него еще от улыбочек харя не треснула?

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – громко и выразительно произнес Смерч, став передо мной на одно колено, тем самым подтверждая слова приятеля.

– Вашу мать, такого он еще не делал! – проорал жутко довольный музыкант. – Пашка, ты это снимаешь? Снимай! Он ей предложение делает!

Я не видела, но, как оказалось, на этот вопль обернулись все вблизи сидящие люди, среди которых были и хорошие знакомые Дэна, с которыми он недавно беседовал, и остальные «коллеги» Челки по группе, которые по ведомым им одним причинам сидели за нарочито грубо сколоченным большим столиком в отдалении от барной стойки. Представляете, как они заинтересовались происходящим? Да-да, с тем самым нездоровым любопытством душевнобольных кумушек все эти ребята, а также сидящие с ними девушки уставились в нашу сторону, а кое-кто поступил так же, как Пашка, – принялся снимать на камеру происходящее. Дэн не видел этого, но словно чувствовал – он продолжал свою пьяную любовную вакханалию. Думаю, мальчик фотогеничен…

– Я буду любить тебя, буду верным мужем – я не буду таким, каким являюсь сейчас. Я чту традиции семьи и то, какие обязанности будут на меня возложены, когда мы с тобой будем называться теми, кто до самой старости будет поддерживать друг друга в горе и в радости.

– Сделайте что-нибудь, – жалобно попросила я его дружков. Веселье спадало, оставив место озабоченности. Мысли в голове метались, не зная, какие плакаты и растяжки выставить в ирреальном пространстве моего разума.

– А чего мы сделаем? Он же невменяемый. Наш малыш совсем не умеет пить. Прикольно, да, он себя ведет? – подмигнул мне тот, кто все это затеял. – Эй, Дэнни, не стой так, на одном колене! Стой на двух! Она тогда точняк согласится, – и мерзко заржал.

– Эй, останови его, идиот! – подняла я полный бессильной злости взгляд на веселящихся парней. – Останови!

Тот только руками развел и помахал с развеселым удалым видом дружкам за столикам, мол, смотрите, как тут весело!

– У меня нет кольца, прости, Морская королева, но здесь, – коснулся глупый Смерч своей груди вновь, только уже с левой стороны, – здесь есть искренняя любовь. – Прими ее и стань моей. Я сделаю для тебя все, что смогу, и что не смогу – тоже. Я даже сердце переплавлю, если ты мне это прикажешь.

Я покраснела. Эти слова, произнесенные серьезно, чуть срывающимся от волнения голосом, ожидает услышать почти любая девушка. Я слышу, только от кого? От пьяного Дениса Смерчинского, любимца всего университета, который, во-первых, меня не любит, а во-вторых, себя не контролирует. Вот это иллюзию подсовывает мне жизнь! Настоящее издевательство с ее стороны.

– Ты выйдешь за меня? – вновь громко произнес парень. И только сейчас я, к своему ужасу и даже смущению, заметила, что в зале смолкла музыка, люди стали меньше орать, зато уставились в нашу сторону: кто с интересом, кто с удивлением, но почти все – с умилением. А так как большинство здесь все же составляли мужчины, то еще и с солидарностью – к Дэну, продолжающему неотрывно смотреть на меня бездонными синими глазами. Раньше я думала, что бездонные – это всего лишь синоним, и не больше, а теперь поняла, что такие глаза действительно существуют… Чтоб ни дна, ни покрышки!

– Мария, я прошу тебя вновь: стань моей супругой!

– Эй, Мария, не издевайся над парнем! – раздался вдруг голос бугая с ирокезом. – Прими уже предложение!

– Видишь, парень старается! – поддержал его еще какой-то умник.

– Чувак, мы в тебя верим! Ты ее точно уломаешь!

– Эй, девчонка! – решил кто-то наставить меня на путь истинный. – Эй! Подумаешь, кольца нет! Зато сердце есть!

– И чувства! Соглашайся!

– Соглашайся!

– Ма-ша, согласись! Ма-ша, не ломайся! – подхватил нестройный и нетрезвый хор желающих развлечься на халяву, а затем он усилился дружками Смерча. Их вопли расслышала группа, находящаяся сейчас на сцене, и один из музыкантов, не растерявшись, проорал в микрофон:

– Сегодня в «Чистилище» действительно жарко – сегодня тут делают предложение! Девушка, соглашайтесь! Он вас любит!

– Люблю! – громко прокричал Смерчинский, заставив меня вздрогнуть. – Я люблю тебя!

– Пашка, снимай Лаки, правее снимай! Нет, мне отдай камеру, косорукий черт!

– Ма-ша, не ло-май-ся! Ма-ша!

Солист группы на сцене, импровизируя на ходу, менял слова в песне:

 
– Она не хотела меня. Вот отстой!
А я эту детку люблю!
А может, у Маши есть кто-то другой?
Тогда его просто убью!
 

Народ заржал.

На меня никто и никогда не вываливал ведро холодной воды – даже на праздник Ивана Купалы я умудрялась избегать этой счастливой участи, но сейчас почувствовала себя именно «облитой» – хорошо еще, что не помоями, а чистой, прохладной, родниковой водой.

На какой хрен, извините меня, я с ним связалась?

«Сама виновата, сама дура!» – заявили мне мысли. Плакат у них теперь был огромный, а буквы большие и жирные.

– Так ты согласна? – с надеждой заглянул мне в глаза Дэн. На его губах играла бестолковая улыбка. Интересно, он завтра это вспомнит? И встанет ли на колени, чтобы извиниться?

– Соглашайся и сваливаем, – сказал черноволосый музыкант, которому такое внимание тоже перестало нравиться. Наверное, подумал, что с ними сделает Дэн завтра, когда проспится.

– Да-да-да-да, – скороговоркой согласилась я, делая страшные глаза Челке. Тот только пожал плечами – типа, я не виноват, ты заварила все это.

Дэн тут же меня обнял, прижав к себе, – я впервые в жизни ощутила себя не просто девушкой, а сокровищем – так бережно со мной еще никто не обращался. Я положила руку ему на грудь и действительно почувствовала стук его сердца, и меня это поразило до глубины души. На миг я даже поверила, что все, что сейчас происходит, – настоящее, действительное, и это обязательно со мной случится. А когда он осторожно поцеловал меня в лоб, я растаяла. Из глаз на мгновение появились брызги неона. Я крепко обняла его в ответ, и, кажется, у меня забегали глаза. Это странное, непонятное мне чувство – ощущать чужое тепло своей кожей!

Нам зааплодировали и поддержали криками – а те самые дядьки-рокеры умилились больше всех: они хором просвистели отрывок из всем известного свадебного марша. Я взбесилась – внутри меня всю просто колотило. Вот только что я отрывалась на танцполе, освобождаясь от негатива, который испытала сегодня, так вновь попала в похожую глупую ситуацию. Что не так с моей кармой?

Музыканты мигом объявили, что следующую песню посвящают нам, и тут же принялись рычать гроулингом. Гости клуба мигом начали отрываться под песню.

– Хватит растекаться в его объятиях, – начал давать Челка ценные указания, – знаешь, скольких девчонок он перелапал. Мы уходим.

– Куда? – мигом все нежные чувства спрятались в скорлупу.

– Наверх. Все, пошли! – заговорил Челка, когда страсти поутихли. – Здесь мы уже опозорились, а там – нет. Сегодня Дэн дает жару! В последний раз такое было, когда он одного мента на улице «Жар-птицей» обозвал и решил на память у него перо из хвоста выдрать. Вот же приколист ты, дружище.

– Я вас не знаю, – отозвался тот, не отпуская моей руки. – Оставьте меня в покое наедине с невестой. И проводите в наши покои.

– Сейчас провожу, – заржал парень, умудряясь махать рукой глазевшим на нас, – весь свой лайф помнить будешь.

И мы, буксируя за собой упирающегося Дэна, пошли на второй уровень «Чистилища» – поднялись по винтовой лестнице наверх, в небольшое кафе, из которого открывался вид на всю площадку, – казалось, она вся была забита людьми. Здесь людей было мало и царили относительная тишина и спокойствие.

Парни вдвоем усадили Смерча, начавшего теперь шататься, на свободное место и буквально влили в него третий коктейль, теперь уже «Мохито», штуку не сильно слабую, со словами: «На, выпей, успокойся!» Я тоже благодаря усилиям все того же весельчака с черной челкой приняла на грудь еще пару модных коктейлей, вновь заказанных по карточке невменяемого Смерча. Правда, на меня они действовали весьма слабо – к алкоголю, не в пример Дэну, я была довольно устойчива. Хотя, конечно, определенный эффект был: мир казался лучше, жизнь – веселее, цвета – ярче, звуки – круче, а предложение Смерча – приятнее. Ох мой маленький Денисочка, шутник, однако!..

Новая доза возымела некоторый эффект. Дэн, проглотив коктейль, пару минут посидел смирно, прикрыв глаза с длиннющими ресницами, словно прислушиваясь сам к себе, а потом резко распахнул их и звонко рассмеялся.

– Вы уверены, что здесь наркотиков не добавляют в напитки? – поинтересовалась я с подозрением у парней. Они отрицательно, но неуверенно покачали головами, а Челка добавил:

– С тобой же все в порядке.

– Ну, почти. Голова только кружится и ржать охота, – отозвалась я и, не выдержав, громко засмеялась – на пару с Дэном. У нас получился прекрасный тандем.

Про свадьбу, к некоторому моему сожалению, Смерч больше не вспоминал. Теперь у него была другая фишка: он то сидел с закрытыми глазами, то открывал их и начинал ржать – заразительно и громко. Его друзья вновь принялись подтрунивать над ним, а потом Челка, которого я уже вслух называла именно так, умудрился за минуту познакомиться с какой-то девушкой в очень-очень короткой мини-юбке и, не стесняясь, обнимал ее, что-то нашептывая на ушко. Его молчаливый друг, который так и не проронил ни слова, обнимался с коктейлями – он глушил их с неземной скоростью, только и успевая бегать к барной стойке с карточкой Дэнва.

В общем, сидели мы продуктивно, всем было весело, уютно, несмотря на то что кафе пугало разрисованными стенами, на которых были изображены страшенные чудовища и оскаленные рожи, принадлежащие непонятно каким монстрам. Сейчас мне хотелось с ними познакомиться.

– Какой ты милый, – после пары глотков невкусного энергетического (и естественно, алкогольного) коктейля, заявила я Денису, вновь засмеявшемуся, – он откинулся на спинку стула и непонятно над чем ржал как чокнутый.

– Милый? – заткнулся он и посмотрел на меня с улыбкой – вновь появились ямочки на щеках. Такие притягательные…

– Можно? – указала я пальцем на его правую щеку.

– Можно, – согласился он, но не думаю, что понял мою просьбу. Просто он был добр и все разрешал. Я обрадовалась, наклонилась к нему и осторожно коснулась обоими указательными пальцами этих самых ямочек.

– Ути-пути, какой ты милаха, Дэн.

– Я знаю, – тоном мальчишки, балдея от моих слов, произнес он. У меня в сердце мигом поселилась нежность к этому трогательному существу – нетрезвый Дэнв вызывал у меня те же чувства, что раньше вызывали маленькие пушистые котята или беспомощные щенки.

– У тебя такая кожа классная, – потискала я его с удовольствием за щеки. – Ух ты!

– Правда? – с восторгом посмотрел он на меня и коснулся моего носа, подло выдав: – А у тебя такой нос длинный.

– Ну, ты и козел! – обиделась я. Его дружки уже вместе с девушкой начали вновь ржать. – У меня нормальный нос!

– Длинный.

– Короткий.

– Длинный.

– Короткий, я сказала.

– Длинный. Как морковка, – стоял на своем парень и еще раз умудрился подергать меня за нос, нормальный, между прочим, и вовсе не длинный!

– Это у Князя хобот, – мстительно сказала я.

– Кто это? – удивился Смерч, явно подзабыв свою драгоценную любовь. – Кто такой Князь?

– Началось… Это он, – указала я на молчаливого парня, которого это заявление ничуть не растрогало, – по-моему, он пребывал в глубокой нирване. – И вовсе у тебя не нежная кожа. Ты страшный и противный тип, Смерчинский.

– Дура-дурочка-дуреха…

– Боже! Ненормальный.

Но Дэн этого не слышал – он вновь закрыл глаза. Когда открыл – минут через пятнадцать, – вновь потряс меня своим скудоумием, которое приносило ему алкогольное опьянение.

– Смотри, – вдруг произнес он, напугав меня – Смотри!

– Что? – устало поинтересовалась я, сто раз пожалев, что решила ввязаться в авантюру. Зачем мне это нужно было? Ума палата.

– Там моя сестра! – произнес Дэн, глядя на соседний столик, где в одиночестве сидела симпатичная рыжеволосая девушка. – Моя сестра. Сестра.

– Сестра? – удивилась я, тут же подумав, что ей, родственнице, можно будет сдать с рук на руки нетрезвого Смерча и свалить домой, вызвав такси.

– Какая еще сестра? – повернулся к нам Челка, оторвавшись от своей длинноволосой и длинноногой красавицы, – последние пять минут они целовались, я пыталась не смотреть на них, – у него нет никакой сестры.

– Есть. Потерянная в детстве, – на глазах Дэна, к моему удивлению, да и не только к моему, показались большие слезы – как у обиженного ребенка. – Она пропала в детстве.

– Пропала? В детстве? Вот мужика глючит. Пашка, ты видишь, что он несет? Теперь у него сестра! – и парни опять зашлись в дружном смехе. – А помнишь, в прошлый раз он брата выдумал?

– Это моя потерянная сестренка, – совсем рехнулся Смерч и вдруг, резко встав из-за столика и едва не перевернув свой стул, направился к рыжей, решительно и быстро.

– Сейчас он ей вкуривать начнет про родство, – с огромным интересом наблюдал за действиями приятеля Челка.

– Что с вашим другом? – удивилась его девушка. – Он наркоман, что ли?

– Сама ты наркоман, красотка, – обиделся за Смерчинского Челка, – он просто пьян. Чуть-чуть.

– Что вам? – с интересом посмотрела на него, молодого и симпатичного, выглядевшего более-менее адекватно парня.

– Сестренка, – сглотнув, произнес Дэн дрожащим голосом. – Сестренка!

В порыве чувств он обнял девушку. Та остолбенела, но попыток его оттолкнуть не делала.

– Вы что? – спросила она тихо, на что услышала радостное:

– Сестренка!

– Кто-кто? – испугалась рыжеволосая. Братика она себе явно не желала.

– Ты моя сестренка. Я тебя люблю, – отвечал наш невменяемый Смерч.

– Эй-эй-эй! – Челка и его молчаливый Пашка попытались оттащить от перепуганной девушки Дэна. – Отпусти ее! Она тебе не сестренка!

– А кто мне сестренка? Где моя сестренка? Куда она пропала? – как маленький, заныл парень. Как же он меня достал, урод нечесаный!

– У тебя сестренки нет, у тебя только жена, – с большой охотой пояснил музыкант с черными волосами. – Вон она сидит, – и он ткнул на меня пальцем. Я вспыхнула.

– Я еще маленький, чтобы жениться, – по-детски заявил Дэн, которого с большим трудом вернули на место. Там он затих, задумчиво повертев в руках пустой бокал из-под пива, положил его в себе на колени и вновь закрыл мутные глаза. Чтобы через еще минут пятнадцать их открыть. Как же он начал меня бесить – уму непостижимо! И ведь не уедешь домой – на такси денег-то у меня нет с собой. А ночами наши таксисты дерут просто непостижимые цены.

Ну зачем, зачем я захотела его напоить? Это что, божья кара?

«О-ля-ля», – нестройно доложили мне мысли, которые очень впечатлились коктейлями.

– Вы не знаете, когда Новый год? – поинтересовался Смерч у меня вежливым тоном – я даже вздрогнула.

– Откуда я знаю, – проворчала я. – Зачем он тебе?

– Я хочу подарки. Хочу, чтобы мне подарили вкусный торт, кем-нибудь испеченный дома. Сделанный своими руками.

– У тебя никогда не наступит Нового года, алкаш, – мстительно ответила я, за что получила нелесное прозвище Злыдня. Потом Дэн, которого я начинала тихо ненавидеть, опять впал в алкокому. И вновь через минут тридцать открыл глаза – чуть более осмысленные, чем раньше. Естественно, тут же принялся болтать свою излюбленную чушь.

– Мой дед! – вновь начал испытывать иллюзии по поводу родственных связей с посторонними людьми парень. – Привет, дед!

Он даже помахал кому-то, улыбнувшись.

– О Боже мой, Смерчинский, ты меня задрал, – простонала я. – Успокойся, а? Спи лучше.