Текст книги "Друзья времен моей жизни среди индейцев"

Автор книги: Джеймс Уиллард Шульц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

В те давние времена наши предки жили в двух лагерях. Человек по имени Дождливое Облако был вождем одного из них, а в другом был вождем человек, которого звали Красное Облако. Хотя бизоны и другая дичь в то время была многочисленны, оба лагеря должны были охотиться большую часть времени, потому что у мужчин не было оружия, которым можно было убивать животных. Когда охотникам удавалось заманить в ловушку или ударом по голове убить нескольких животных, они свежевали и разделывали их камнями с острыми краями, которые находили тут и там.

Потом, однажды ночью, Дождливое Облако получил видение, в котором его священный помощник появился перед ним и рассказал ему о некоторых простых вещах. Так что на следующее утро он отправился на поиски маленьких кусков кремня, нашел их и принес домой. Потом он велел своей семье и другим обитателям вигвама выйти и не возвращаться, пока он не крикнет, что можно войти. Выйдя, они услышали, что он поет песню, странную, тихую протяжную песню, которую они никогда не слышали, и подивились – где он мог ее узнать; ведь до этого он ничего не говорил им о своем видении, ни о том, почему он велел им выйти.

Следуя указаниям своего священного тайного помощника, Дождливое Облако положил кусок кремня в костер, где он скоро раскололся на тонкие пластины. Он взял одну из них и стал обрабатывать тонкой палочкой, по которой бил куском камня, и так сделал из кремня хороший нож, заостренный с одной стороны. Скоро он крикнул своим людям, что они могут вернуться. Когда они вошли в вигвам, он показал им, что сделал за время их отсутствия, даже порезал этим ножом кусок мяса, чтобы показать, какой он острый. Они спросили его, как он это сделал, и он ответил, что его священный помощник не велел ему рассказывать кому-либо о том, как делать ножи, но, если они найдут большие куски кремня и принесут ему, он сделает по ножу для каждого вигвама в лагере.

Потом, когда много больших кусков кремня было найдено и принесено к вигваму Дождливого Облака, он испугался, что, если он будет делать ножи здесь, кто-то в его лагере или в лагере Красного Облака ослушаются его приказа и подсмотрят, как он это делает. Человеком он был добрым и был бы рад научить людей, чтобы каждый смог изготовить себе такой нож, но не осмеливался это сделать, потому что его священный помощник в видении сказал ему: "Я научил тебя этому, и ты должен хранить это знание в себе. Я предупреждаю тебя, что, если другие об этом узнают, большие несчастья обрушатся на твой народ и других людей, и будут они продолжаться вечно."

Решив подчиниться этому приказу, Дождливое Облако пошел бродить вокруг, чтобы найти место, где он мог бы вдали от посторонних глаз делать ножи, и нашел небольшой участок прерии, окруженный со всех сторон голыми холмами. Если бы кто-то из людей решил забраться на холм, чтобы проследить за ним, он оказался бы так далеко, что не смог бы разглядеть, что он делает, а если бы кто-то направился к нему, он бы успел спрятать работу и прогнать их. Так что сюда, в середину этой прерии, он каждый день приносил куски кремня, разводил костер, расщеплял камни и делал из них ножи, которые раздавал людям, как только успевал делать острые грани.

Несколько человек их лагеря Красного Облака пришли навестить своих друзей в лагерь Дождливого Облака, и, вернувшись домой, рассказали вождю о острых ножах из кремня, которые Дождливое Облако в тайне делает для своих детей, по ножу на каждый вигвам.

– У нас тоже такие должны быть, и скоро, – объявил Красное Облако. Он отправился прямо к Дождливому Облаку и попросил его показать, как он делает острые лезвия.

– Этого я не могу тебе показать, хоть ты и вождь, потому что мой священный помощник приказал мне не учить никого больше, как их делать, и предупредил, что, если кто-то другой узнает, как это делается, несчастья обрушатся на всех людей, живущих на земле, – ответил Дождливое Облако.

Красное Облако улыбнулся.

– Я уверен, что ты не понял своего видения. Знание того, как делать ножи, не может повредить людям, оно имеет для них огромную ценность, даст им возможность делать быстро то, что сейчас отнимает у нас много времени и много сил. Будь другом, скажи мне; покажи, как делаются острые лезвия из кремня, – умолял он.

Он не только умолял, но предлагал заплатить, отдать все, что у него есть, чтобы только узнать, как делать ножи. А когда Дождливое Облако все же отказал, ему, он пришел в ярость, заявил, что все же узнает, как делать ножи, вернулся домой, долго сидел в своем вигваме и строил планы, как бы ему это сделать. На следующее утро он прошел в лагерь Дождливого Облака, потом развернулся и забрался на холм, откуда мог видеть место, где вождь делал ножи. Он мог его видеть, сидящего у костра, делающего свою работу, быстро двигая руками, особенно правой, которой работал над куском кремня. Потом он спустился с холма и пошел домой, всю дорогу напевая веселую песенку, которую сам сочинил, и в которой главными словами были: "Дождливое Облако, я скоро узнаю твой секрет."

Той же ночью, когда взошла луна, Красное Облако вернулся в маленькую долину, где работал Дождливое Облако, и спрятался недалеко от кострища в густых кустах шиповника. Настало утро, и Дождливое Облако пришел на свое рабочее место, чтобы продолжить делать ножи. Он подошел прямо к кострищу, даже не подойдя к кустам шиповника, чтобы посмотреть, не спрятался ли там кто-нибудь, только осмотрев склоны соседних холмов в поисках тех, кто мог бы туда забраться, чтобы выведать его секреты. Он разжег костер от тлеющей гнилушки, которую принес из своего вигвама, и, когда он разгорелся, положил в него куски кремня. Скоро они потрескались, и, как только они остыли, он взял один из них и стал придавать ему форму лезвия, и ни одного движения Красное Облако не упустил. Он сделал два ножа, и, когда солнце было в зените, он взял их и свои тонкие инструменты с острыми кончиками, и пошел домой. Но Красное Облако так и не двинулся, он пролежал в кустах весь день, и только когда настала ночь, он взял из костра несколько кусков кремня и в темноте поторопился в свой лагерь за холмами.

– Где ты был? – спросила го женщина.

– Бродил вокруг, отдыхал в кустах, – ответил он.

– Ты мог бы сделать что-то получше; если бы ты действительно думал обо мне и твоих детях, то постарался бы достать для нас мяса, вместо того, чтобы отдыхать в кустах, – отругала она его. Он не рассердился на нее, а радостно улыбнулся и сказал:

– Женщина, лежание в кустах – самое лучшее, что я смог сделать для тебя и для всего народа, потому что я совершил великое открытие!

– Что такое? Быстрее скажи мне!

Но он этого не сделал – он только улыбнулся, напевая про себя сочиненную им песенку, и лег спать.

На следующий день Красное Облако один вышел из своего лагеря и, набрав палочек подходящего размера их твердого дерева, стал делать инструмент для работы с кремнем, такой же, как увидел накануне у Дождливого Облака. Он подобрал и несколько больших кусков кремня, чтобы использовать их как основу для работы, и принес их домой вместе с деревянными приспособлениями. Это была тяжелая работа, и он очень устал. Войдя в вигвам, он прошел прямо к своей лежанке и лег. Его женщина, видя, что вместо мяса он принес несколько камней и палок, снова устроили скандал за то, что он не думает о ней и голодных детях, и он снова не ответил на ее гневные слова, снова напевая про себя сочиненную им песенку. Но теперь в ней появились другие слова: "Дождливое Облако, я узнал твой секрет!"

Настало следующее утро, и Красное Облако развел огонь перед входом в вигвам, и крикнул, чтобы все приходили к нему. Они пришли, и с трудом поверили своим ушам, когда он сказал, что прямо сейчас они увидят, как он делает кремневый нож. Некоторые из них улыбались и шептали друг другу, что их вождь, похоже, сошел с ума.

Но немного позже им стало не до смеха, когда, расколов один кусок, он стал обкалывать лезвие одного из осколков, пользуясь своей палочкой, к все осторожнее и осторожнее, пока не получил ровное, тонкое и острое лезвие.

– Вот! Теперь вы видите, как это делается, – сказал он им. – Теперь каждый может сделать нож для себя.

Некоторые из собравшихся его не слышали, они уже убежали, чтобы найти куски кремня и сделать деревянные инструменты по образцу тех, что были у него. В течение месяца с этого дня в каждом вигваме большого лагеря было множество ножей – даже дети их носили и помогали взрослым свежевать и разделывать добычу, которые те заманивали в ловушки или добывали иным способом.

В лагере Дождливого Облака скоро стало известно, что Красное Облако научил своих людей делать кремневые ножи, и, поспешив к своему вождю, попросили его не хранить больше секрет изготовления кремневых ножей, и были так настойчивы, что он пообещал научить их делать ножи. Но он был очень сердит, и, придя в лагерь Красного Облака, потребовал, чтобы тот сказал ему, как он овладел этим искусством.

– Это было нетрудно. Я спрятался в кустах там, где ты делал ножи, и подсмотрел, как ты это делаешь, – ответил тот.

– Ты должен был хранить в тайне свое знание. Ты научил делать ножи своих людей и тем вынуждаешь меня обучить этому умению моих людей. И я говорю тебе – ты дурно поступил, и дальше будет еще хуже: ты навлек большие несчастья на всех людей, живущих на земле!

– Как это? Как может принести несчастье умение делать ножи?

– Увидишь сам, – ответил тот, и, завернувшись в плащ, ничего больше не говоря, ушел домой.

Спустя одну луну, бродя в поисках кремня, Красное Облако очень удивился, когда к нему подлетела ржанка и, летя у него над самой головой, сказала:

– Я послана, чтобы помочь тебе. Я живу в облаках, и Гром-Птица– – мой вождь. Она послала меня научить тебя делать хорошие ножи из кремня вместо тех плохих, которые ты и твои люди делаете сейчас.

– Ты и твой вождь очень добры. Научи меня; я буду очень рад знать, как делать ножи лучше, – ответил Красное Облако.

И тут же ржанка велела ему разжечь костер, расколоть кремень и, следуя ее указаниям, сделать кремневый нож с двумя лезвиями вместо одностороннего. Это было большое улучшение, потому что такой нож служил вдвое дольше обычного, и Красное Облако был очень благодарен. Он пригласил ржанку погостить у него, пообещав, что его люди не причинят ей зла, и птица согласилась остаться у него на некоторое время.

Некоторое время спустя, слетав к Гром-Птице, своему вождю, ржанка вернулась на землю и сказала Красному Облаку, что большое небесное божество приказало ей научить его делать по-настоящему сильное оружие, которое очень пригодится ему и его народу. И он по ее указаниям изготовил лук из древесины ирги и, пока он сох, сделал несколько стрел из ровных тонких побегов ивы, заострив один их конец, а на другой прикрепив перья. Когда лук и стрелы были готовы, он начал учиться стрелять, и скоро уже смог убить рябчика или кролика, но, когда он стрелял в оленя или антилопу, те убегали со стрелами, торчавшими в теле. Он пожаловался ржанке, что стрелы недостаточно сильны. Она слетала к Гром-Птице и, вернувшись, принесла новые указания от небесного божества. Тщательно следуя им, он расщепил кончик стрелы, вставил в расщеп маленький обоюдоострый нож, а потом связал его жилами и проклеил. Потом он пошел на охоту и одной стрелой убил большую бизониху. Она немного пробежала, потом упада и испустила дух. Тут все его люди испустили громкий крик радости и побежали к добыче. Они обнимали его, называли великим вождем, потому что увидели, что теперь, пользуясь луком и стрелами с привязанным к их концу ножичком, они смогут убивать бизонов и других животных, которые им нужны. В течение короткого времени после этого большой лагерь стал красным от сушившегося мяса, а женщины выделывали шкуры бизонов, чтобы сделать из них лежанки, и мягкие шкуры мелких животных, чтобы сделать из них одежду.

Теперь Дождливое Облако услышал об оружии, которое делают и используют люди в другом лагере, и он поспешил туда, и по пути увидел, как охотник подкрался к бизону и убил его с помощью лука и стрелы. Он пришел в лагерь, нашел Красное Облако и сказал ему:

– Сделав лук и стрелы, научив своих охотников их делать, ты сделал очень плохое дело. Я прошу тебя сейчас, прямо сейчас, уничтожить все, что ты сделал, и запретить своим людям делать что-то из этого.

– Ты, должно быть, сошел с ума, раз просишь меня сделать это. Чего ты хочешь? Уничтожить наши луки и стрелы, запретить их делать – самые полезные вещи, которые у нас есть, оружие, которое позволяет нам убивать животных, которые нам нужны? Никогда, никогда мы этого не сделаем! – ответил Красное Облако.

– Кто научил тебя делать это оружие? – спросил Дождливое Облако.

– Ржанка научила меня этому, но она это сделала по приказу Гром-Птицы, и для этого спустилась с неба. Это небесное божество очень щедрое. Просто оглянись: наш лагерь красен от мяса, наши женщины выделывают шкуры, которые нам нужны.

– Я не слеп; я вижу, зачем Гром-Птица научила тебя делать это оружие. Умение его делать распространится по всем народам, живущим на земле, и скоро они начнут сражаться друг с другом и убивать друг друга. Да, друг мой, именно этого хочет Гром-Птица. Она хочет гибели и страдания для всех народов земли. И ты этого не предотвратишь. Сейчас, пока еще не слишком поздно, заставь своих людей принести луки и стрелы, которые они сделали, и ты должен все это сжечь и запретить дальше их делать. Сделай так, друг мой, и, пока живут на земле люди, они будут тебе благодарны.

Красное Облако усмехнулся.

– Что? Отобрать у моих людей вещи, которые позволяют им получать жирное мясо и нужные шкуры? Никогда я этого не сделаю! – снова ответил он.

Дождливое Облако повернулся и, печальный, отправился в свой лагерь, и сказал своим людям что они не должны делать луки и стрелы. Они ничего ему не сказали, но стали покидать его – одна семья за другой уходили к Красному Облаку, там делали оружие и охотились с ним. Поэтому он вынужден был отменить свой приказ не делать оружие, но сказал, что они доживут до того, что увидят, как один человек убивает другого, и оказался прав. Да, своим даром Красному Облаку Гром-Птица навлекла большие несчастья на людей земли. В то время они жили в мире друг с другом, потому что им приходилось тратить много сил, чтобы добыть мясо и шкуры. Но теперь, с новым мощным оружием, они быстро убивали нужных им животных. Они стали жадными, племена стали спорить из-за богатых охотничьих угодий, и люди стали убивать друг друга. И сверху, с синего неба, Гром-Птица смотрит, как они падают и умирают, и ее злое сердце радуется.

Так закончилась эта история. Было уже поздно, наши старики хотели спать, и Мальчик-Вождь посоветовал им разойтись по своим вигвамам.

– Да, мы пойдем, но вначале сделаем что-то, что поможет Одинокому Волку, когда завтра он пойдет охотиться на лося. Давайте, друзья, все вместе споем песню Волка, – сказал Белая Трава.

Они спели ее с большим удовольствием, четыре раза, эту песню Волка, самого успешного и добычливого охотника из всех обитателей прерий. И, когда они закончили ее и приготовились покинуть нас, Белая Трава воскликнул:

– Вот! Мы помогли тебе! Я знаю, что ты добудешь нам жирного мяса!

ГЛАВА 3.

Мы осматриваем памятник Поднимающемуся Волку и беседуем о нем, первом белом, пересекшем эту горную страну.

День начался не очень спокойно – когда Одинокий Волк и Наома отправились на поиски лося, я услышал, как Белая Трава в своем вигваме по соседству с нашим истово молится Солнцу, прося его даровать им удачу, а затем снова пропел, четыре раза, песню Волка. Во всех вигвамах женщины начали болтовню, пока разводили костры, мыли, заплетали и укладывали волосы и готовили завтрак. Мужчины пошли к реке и быстро окунулись в холодную воду, а после завтрака собрались на берегу озера, чтобы покурить и поговорить. С далекого горного склона до нас донесся звук двух выстрелов, а потом еще двух, и старики, посмотрев друг на друга, хлопнули в ладони и радостно улыбнулись.

– Ну вот! Мясо, и много! Я знал, что наши молитвы и песня Волка даруют успех нашим охотникам! – сказал Белая Трава.

Час спустя или позже мы увидели, как они возвращаются, быстро идя по равнине, и, когда они были рядом с нами, мы увидели, что их руки в крови. Дрожащими от волнения голосами старики спросили, скольких лосей те подстрелили.

– Двоих, оба жирные самцы, – кратко знаками ответил мой сын и старики захлопали в ладони и стали его поздравлять.

– Но вы ошибаетесь; ваши поздравления должны относиться к моей жене. Это она их застрелили, не я! – ответил Одинокий Волк.

Все, особенно женщины, торопливо выбежавшие к нам, с трудом поверили в то, что расслышали правильно.

– Что! Двух лосей, и их застрелила молодая женщина? Это невозможно, она не могла этого сделать, – крикнул Белая Трава.

Одинокий Волк и Апикуни (Джеймс Уиллард Шульц)

Апикуни (Джеймс Уиллард Шульц), Курчавый Медведь, Одинокий Волк и Много Хвостовых Перьев

– Но это так. Уложила одного первым выстрелом, другого ранила, и двумя выстрелами его добила, когда он пытался убежать, – ответил Одинокий Волк.

Их изумление было безграничным.

– Это самое странное, что я когда-либо слышала! Подумай только, что она смогла сделать, простая женщина, как ты и я! – сказала женщина Белой Травы Сайо'пекине.

– Да. Никогда никто из нас не охотился и не убивал животных, никто кроме девы-воина Бегущего Орла, которая охотилась и добывала мясо здесь, в этих горах, много лет назад, – ответила та.

Когда все успокоились, мой сын сказал, что ему нужна лошадь, на которую он мог бы погрузить мясо. Пока молодой Вороньи Перья бегал к табуну, Белая Трава сказал, что хочет пойти к добыче, чтобы еще раз посмотреть на добычу, лежащую там, где охотник ее убил.

– Но ты не сможешь туда дойти, у тебя же все время все болит, – возразила его женщина.

– Женщина, даже если я ради этого умру, я поднимусь туда и помогу свежевать и разделывать этого лося, – объявил тот.

Он не смог сесть на лошадь, которую для него привели, и мы с моим сыном подняли его и посадили в седло. Он отправился вместе с остальными, распевая песню радости.

Мы развернулись и снова сели лицом к озеру. Вождь-Мальчик вновь набил свою большую трубку. Курчавый Медведь зажег ее и выпустил дым к Верхним Людям и к Матери-Земле. Дальше трубка пошла от одного к другому. Долго никто из нас ничего не говорил; мы смотрели, как форели в поисках пищи плескались на зеркальной поверхности озера, а гагара с пронзительным криком плавала по его поверхности и ныряла, тоже ища пропитания.

Наконец Тяжелые Глаза указал на большую красно-серую скалу, высоко поднимавшуюся над остальными в верхнем конце долины, произнес:

– Апикуни, мой младший брат, это было очень хорошо, что ты сделал, назвав эту большую гору именем моего отца.

– Никто не имеет на это больше права, чем твой отец, Поднимающийся Волк, – ответил я после минутных раздумий. – Быть может, кто-то их первого отряда белых, прошедших через эту страну, ее видели, но я уверен, что именно он был первым белым, который ее увидел, увидел всю, от подножия до вершины, врезавшейся в голубое небо.

Разумеется, я имел в виду членов отряда Льюиса и Кларка, которые, возвращаясь с берегов Тихого океана в 1806 году, повернули от Миссури на север, пересекли реку Тетон (которую они назвали Танси), и в месте слияния рек Двух Талисманов и реки Обрывистых Берегов убили двух индейцев из племени гро-вантров.

– Верно, – сказал Курчавый Медведь, – хоть кожа у него и была белая, Поднимающийся Волк был одним из нас, и потому правильно, что эта большая гора носит его имя. Но другие горы, за этой, и к северу от нее – многие из их носят имена белых людей, которые никогда не были нашими друзьями, которых мы даже никогда не видели! Это неправильно! Это были наши горы; и они остаются нашими; они будут носить имена наших великих соплеменников, которые ушли в Песчаные Холмы, например Одинокого Ходока, Бизона, Который Поворачивается, Большого Озера, Трех Солнц, Черного Орла…

– Да, каждая гора, и каждая река и озеро среди них, должны носить имена великих пикуни, но это невозможно. Я упорно пытался этого добиться, но у меня ничего не получилось. Люди в городе Большого Отца, которые решают эти вопросы, не стали меня слушать, – сказал я.

– Ха! Белые! Все они воры! – воскликнул Вождь Воронов.

– Нет, не все: десятки сотен⁹ из них были бы рады дать этим местам имена великих вождей черноногих, но они бессильны; их желания – ничто перед силой тех, кто дает имена, сидящих в городе Большого Отца, – ответил я.

После этого Мальчик-Вождь выбил пепел из докуренной трубки, и все замолчали, занятые своими мыслями.

Моя мысли были о том, что мне очень повезло близко узнать Поднимающегося Волка (Хью Монро) и что за долгое время, пока я был с ним знаком, я узнал о всех его многочисленных приключениях на равнинах Северо-Запада. Больше всего мне нравились часто повторяемые его рассказы о первом годе, проведенном с пикуни, которые я как мог пересказал в книге "Поднимающийся Волк, белый черноногий", вышедшей в 1921 году.

Вкратце – Хью Монро, сын капитана английской армии Хью Монро, и Амели де ля Рош, дочери представителя знатной семьи французских эмигрантов, родился в Три Реки, в провинции Квкебек, в 1798 году, и, едва ему исполнилось шестнадцать лет, уговорил отца и мать позволить ему стать служащим компании Гудзонова Залива. Отплыв из Монреаля на одном из принадлежащих компании судов вместе с флотилией, отправлявшейся на запад, весной 1814 года, он следующим летом прибыл в форт Маунтин (иногда его называли форт Кривой), стоявший на реке Кривой у подножия Скалистых Гор. Там управляющий сразу отправил его жить и кочевать с племенем пикуни, входившем в конфедерацию черноногих, велев ему овладеть их языком, чтобы в дальнейшем стать переводчиком. Так что под покровительством верховного вождя, Одинокого Ходока, он вместе с племенем путешествовал на юг вдоль Скалистых гор, дошел до Йеллоустоуна, там зимовал, весной вернулся в форт и снова был отправлен управляющим еще на год жить с племенем. По окончании этого года он стал говорить на языке черноногих не хуже, чем на английском или французском, и несколько лет провел в фактории в качестве переводчика. Так что, несомненно, Поднимающийся Волк стал первым белым, прошедшим вдоль восточного подножия Скалистых гор между Саскачеваном и Миссури, и первым из людей своей расы жил и охотился в горах и речных долинах между Миссури и Йеллоустоуном, в частности в верховьях реки Джудит, низовьях реки Устричных Раковин и вдоль рек Джудит, Ремня, Мокассина и у Снежных гор.

В течение второго года путешествий с пикуни Поднимающий Волк женился, взяв в жены никого иного, как молодую и красивую дочь Одинокого Ходока, верховного вождя племени. От нее у него было два сына, Джон и Франк, и три дочери – Мэри, Лиззи и Амели, которые сейчас лежат в больнице при индейском агентстве.

Несколько лет до своей смерти Поднимающийся Волк жил со своим сыном Писканом (Загон Для Бизонов), или Джоном Монро, на реке Двух Талисманов, недалеко от миссии Святого Семейства, а остальное время со своим внуком Сиксика'куамом (Черноногим), или Уильямом Джексоном, на реке Обрывистых Берегов. В обоих этих местах я проводил с ним много времени, в основном в доме Джексона, с которым сотрудничал во многих делах. Но задолго до этого, когда у нас с моим близким другом, Джозефом Киппом, был форт Конрад, торговый пост на реке Мариас, там, где теперь стоит город Грейт Фоллс и реку пересекает линия Канадской железной дороги, Поднимающий Волк приходил ко мне, оставаясь иногда на несколько недель, так что мы с ним стали близкими друзьями. Приходил он обычно для того, чтобы навестить мать Киппа, Земную Женщину, которая была из племени манданов, и ее подругу, Ворону из племени миннетари, а не пообщаться с нами, но при каждой возможности я присаживался к ним и слушал разговоры этой троицы, которые всегда велись на языке черноногих, который все мы знали в совершенстве, и в этих разговорах возвращались во времена первых поселенцев, появившихся на равнинах к западу от Миссисипи.

В нижнем конце долины, где стоял форт Конрад, там где Сухая Вилка впадает в Мариас, летом две старые женщины делали небольшой огород, где сажали кукурузу и кабачки, и там у них был навес из жердей, покрытых старыми шкурами от вигвамов: вот там я часто после полудня сидел с ними и Поднимающимся Волком. Вначале мы поливали посевы из ведер, которые приносили от реки. Карликовая кукуруза была высотой в два фута, когда ее початки открывались, а кабачки вырастали диаметром от четырех до шести дюймов. Потом, закончив работу, мы разводили небольшой костер и перекусывали, и только после этого мы с Поднимающимся Волком зажигали трубки, и он начинал свои рассказы. У каждого из нас была трубка из черного камня с длинным чубуком. Старик наполнял свою трубку смесью красной ивовой коры и табака, я же предпочитал, как принято у черноногих, смесь табака и l'herbe; красная ивовая кора была распространена у кри, ассинибойнов и сиу, но пикуни ее не любили.

Так что здесь, где Сухая Вилка впадает в Мариас, много послеполуденных часов я провел, слушая о том, что было в верховьях Миссури и на Саскачкване – это были истории племени и рассказы о чьих-то приключениях, относящихся к основанию торговых постов Американской Пушной компании в верховьях Миссури. Все трое моих старых друзей хорошо знали Сакаджавею, героиню экспедиции Льюиса и Кларка. Капитан Джеймс Кипп, агент Американской Пушной компании, взял Земную женщину в компаньоны перед тем, как построить форт Юнион в устье Йеллоустоуна в 1830 году, и она же сопровождала его и его работников к устью реки Мариас летом 1831 года, когда он построил там форт Маккензи. И она и Ворона знали, и очень хорошо, трех главных агентов компании – Кеннета Маккензи, построившего форт Юнион, Александра Гильбертсона, построившего форт Льюис и форт Бентон, и Джеймса Доусона – последнего управляющего фортом Бентон, при котором компания прекратила свою деятельность и вышла из бизнеса. Они здоровались за руку с Джорджем Кетлином, когда в 1832 году он прибыл в форт Юнион, чтобы писать прекрасные портреты индейцев, когда те прибыли для весенней торговли, и встречались даже с великим "вождем", как они его называли – Максимилианом, князем немецкого княжества Виед. В книгах "Женщина-Птица" и "Поднимающийся Волк" я как мог передал услышанные мной под навесом около огорода рассказы этих стариков. Но увы, многое из услышанного показалось мне не особо важным и было забыто, а это были, как я сейчас понял, интереснейшие истории о давно прошедших днях торговли пушниной!

– Тяжелые Глаза, – сказал я, передавая трубку Курчавому Медведю, – как и Поднимающийся Волк, часто останавливался в этих горах – только он и вы, его дети, и удивительно, что он и вы не были уничтожены одним из проходивших там отрядов вражеских племен – сиу, ассинибойнов или Ворон. Ведь даже военные отряды миннетари знали эту часть страны.

– У нас было несколько стычек с ними, когда мы едва смогли спастись, – ответил он. – Но ты должен помнить, что мой отец был иксатосим¹⁰. Вскоре после того, как он взял в жены нашу мать, и до того, как был рожден первый из его детей, в одну из ночей он получил сильное видение. К нему пришел волк и сказал: «Я вождь этих великих равнин, и ты мне очень нравишься; поэтому я пришел, чтобы сказать тебе, как сделать что-то, что сбережет тебя в час опасности. Иди и добудь хвостовые перья совы, шкурки горностая и норки и сделай военный головной убор.»

"Как скажешь," – ответил мой отец, или, точнее, его тень. Он добыл перья и шкурки и сделал головной убор, но волку он не понравился; он унес его и переделал, и пел все время, пока скреплял между собой все его части. И, когда ему понравилось то, что он сделал, он одел убор на отца и стал ходить вокруг него, смотрел на него со всех сторон и продолжал петь, и наконец сказал: "Вот теперь все так, как я хочу. Это спасет от врагов тебя и всех твоих друзей и родственников, которым ты его одолжишь. И не забудь песню, которую я пел, пока делал этот убор, и которую ты должен петь перед лицом опасности, когда наденешь этот убор. Само владение этим убором, пока он будет рядом с тобой, в твоем вигваме, с тобой или на твоей лошади во время путешествий, защитит тебя от врагов. Вот! Я помог тебе и теперь ухожу."

Тень моего отца вернулась в тело. Он проснулся и подумал об этом удивительном видении, разбудил мою мать и рассказал ей об этом, и она очень обрадовалась. "О муж мой! Солнце такое доброе! Оно любит тебя, оно послало своего сына, Вождя Волка, чтобы дать тебе единственную вещь, которая нужна тебе, чтобы ты стал воином нашего племени. Немедленно сделай такой головной убор, потому что я не хочу больше бояться за тебя, пока ты охотишься или ставишь капканы," – сказала она.

Мой отец сделал головной убор – точно такой, как в своем видении, и повторял песню снова и вновь, пока не был окончательно уверен в том, что больше ее не забудет. Этот головной убор он носил в раскрашенном и расшитом цилиндре из сыромятной кожи, который сам и сделал, и, как Вождь Волк ему и обещал, он помогал ему много раз, когда его жизнь была в опасности. Несколько раз он давал его моему деду, Одинокому Ходоку, и моему дяде, которого звали Три Солнца, и те носили его во время набегов на вражеские племена, и всегда им сопутствовал большой успех. Когда он состарился, то передал его Трем Солнцам. Теперь этот убор лежит в могиле Трех Солнц, которая находится ниже по реке Двух Талисманов от его собственной.

– Я хорошо помню этот убор: это был сильный защитник, – сказал старый Белая Трава.

– Твой отец, Поднимающийся Волк, был рожден в вере Черных Накидок, – заметил я. – Он верил в то, что эта вера истинная, но все же искренне следовал вере пикуни.

– Да. И почему не должен он был так поступать? Почему он не должен был почитать Солнце? Оно на виду, каждый день путешествует в синеве, дает нам тепло и заставляет расти траву и все остальное. Мы знаем, что оно живое, и от нашего далекого предка, Лица Со Шрамом, который посетил его в его жилище на далеком острове, мы узнали, как нам жить и что делать, чтобы оно было довольно. Да, мой отец искренне верил в его силу, в его доброту к нам, его детям, и все меньше и меньше следовал вере Черных Накидок, пока, наконец, совсем от нее не отвернулся.

– И ты, Апикуни, тоже не следуешь вере белых. Не так ли, шурин? – спросил меня Мальчик-Вождь.

– Мы вместе были в священных хижинах, и ты выдел, как я со всеми делил священный язык, – ответил я.