Текст книги "Ошибка Одинокого Бизона (илл. А. Вальдмана)"

Автор книги: Джеймс Уиллард Шульц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Глава V

Конечно, могло случиться так, что стадо займет одно из дальних пастбищ, откуда нельзя будет его заманить. Эта мысль всю ночь не давала мне покоя, а когда рассвело, я не мог усидеть на месте. Я накинул на спину шкуру шерстью вверх и попросил Питаки привязать ее к поясу, так как я все еще не владел левой рукой. Потом я вышел из вигвама, сел у входа и стал ждать. В лагере никто не спал, во всех вигвамах горел огонь в очаге, слышался гул голосов, словно жужжание пчел в улье. Мужчины, женщины и дети-все ждали, когда их позовут к ловушке.

Вдруг увидел я, как один из караульных спустился по крутой тропе и побежал к вигваму Маленькой Выдры. Вскоре он вышел в сопровождении старика, и вдвоем они направились к утесам. Я испугался, не забыл ли обо мне зазыватель, и хотел было броситься за ним, как вдруг увидел его старую жену, которая быстро шла к нашему вигваму. Подойдя ко мне, она сказала:

– Юноша, меня послал к тебе мой муж. Сегодня ты не пойдешь с ним, потому что в стаде находится священное животное, и мы должны завладеть его шкурой. Мой муж боится, как бы ты не испугал бизонов. Если ты пойдешь с ним, они могут свернуть в сторону, и белый бизон уйдет от нас.

Она повернулась и побежала к вигваму Одинокого Ходока, где вождь и старшины ждали вестей от зазывателя. Я ничего ей не ответил. Я был так огорчен и раздосадован, что не мог выговорить ни слова. Ко мне подбежали сестра и Сюйяки.

– Брат, мы все слышали! – воскликнула сестра. – О, как нам жаль тебя!

– Ничего! Не отчаивайся! – сказала мне Сюйяки. – В следующий раз Маленькая Выдра позволит тебе идти с ним. А сегодня ты пойдешь с нами, спрячешься за грудой камней и будешь следить за ним. Быть может, ты узнаешь что-нибудь новое.

Как раз в эту минуту раздался голос глашатая, призывавшего нас занимать места за каменными грядами. Я вскочил, и втроем мы побежали к утесам. «Сюйяки права, – подумал я. – Если я спрячусь за последней грудой камней и буду следить за Маленькой Выдрой, быть может, мне посчастливится узнать его тайну».

У подножия утесов к нам присоединился белый юноша, Встающий Волк. Увидев меня, он очень удивился.

– Я думал, что сегодня ты пойдешь с Маленькой Выдрой, – сказал он.

– Я остался, потому что в стаде находится священный бизон, – ответил я. – Маленькая Выдра боится, как бы я не помешал ему заманить стадо в ловушку.

Вдруг я заметил, что Встающий Волк держит в руке инструмент, который далекое делает близким.

– Пойдем вместе к дальнему концу каменной гряды, – сказал я. – У тебя есть волшебный глаз; позволь мне посмотреть.

Он согласился, и мы поднялись на плоскогорье, откуда увидели большое стадо бизонов, которое паслось по ту сторону ущелья. Пощипывая траву, животные медленно двигались на север; по-видимому, они побывали на водопое незадолго до рассвета. К западу от каменных гряд я увидел второе стадо; оно было значительно больше первого и шло прямо к ущелью.

– Маленькая Выдра приказывает вам занимать места за камнями, – говорили караульные загонщикам, поднимавшимся по тропе.

Зазыватель сидел в стороне, на склоне плоскогорья, и не спускал глаз со стада; на нас он не обращал внимания. Я знал, что он сейчас молится «тайному помощнику», прося заманить в ловушку стадо, в котором находится священный белый бизон.

Бизоны по природе своей не похожи на антилоп, оленей и других животных, имеющих рога. Они не боятся никого, кроме человека. Когда стая волков, окружив одинокого старого бизона, загрызает его, он, кажется мне, недоумевает, как могли такие маленькие животные одержать над ним верх. Ведь сотни раз приближались они к нему, смотрели, как он щиплет траву, и бизону казалось, что они не способны причинить ему зло. Бизон видит не очень хорошо. Если охотник приближается медленно, бизон замечает его, когда тот подходит чуть ли не вплотную. Но слух у него хороший; он слышит малейший шорох и издали чует запах человека.

В то утро загонщики, занимая места за каменными грядами, ясно видели оба стада. Мы вчетвером дошли до конца восточной гряды и спрятались за последней грудой камней. Встающий Волк достал из футляра свой инструмент, раздвинул его и посмотрел на стадо.

– Я вижу белого бизона! Он пасется в центре стада. Это большая самка, – сказал Встающий Волк, протягивая мне трубу.

Так как левой рукой я не владел, то широкий конец трубы я прислонил к камням, потом заглянул в маленькое стекло. Мне ни разу еще не приходилось смотреть в волшебный глаз. Я ничего не увидел и сказал об этом Встающему Волку.

– Конечно, ты ничего не видишь, – засмеялся он. – Ведь труба направлена к небу, а ее нужно повернуть к стаду. Держи ее так, как ты держал бы ружье, и тогда смотри.

Я последовал его совету и – о чудо! – увидел белую самку и других бизонов. Находились они так близко, что, казалось, я мог коснуться их рукой.

– О, каким чудесным талисманом владеют белые люди! – воскликнул я. – Я знаю, что белый бизон находится далеко отсюда, и, однако, вижу его глаза.

Тогда и Питаки захотела посмотреть в волшебную трубу и, убедившись в ее чудесной силе, пришла в восторг. Но старая Сюйяки наотрез отказалась смотреть в трубу.

– Быть может, я глупа, – сказала она, – но волшебный глаз белых людей приводит меня в ужас: я боюсь ослепнуть.

Когда я снова взял инструмент, мимо нас прошел Маленькая Выдра. Он спустился в ложбину, пересек ее и стал подниматься по склону. Как я уже говорил, за ложбиной тянулись невысокие холмы. Зазыватель их обходил, не желая показываться стаду. Я навел на него трубу и следил за каждым его движением. На этот раз он отошел от нас дальше, чем тогда, когда я впервые за ним следил. Наконец он поднялся на вершину одного из холмов, хотя мне казалось, что бизоны находятся еще слишком далеко, чтобы можно было их позвать. Здесь он остановился, развернул шкуру бизона и стал размахивать ею на виду у всего стада. Потом я видел, как он быстро спустился с холма и три или четыре раза позвал бизонов. Голоса его я не слышал, но сразу догадался, что он их зовет; его грудь опускалась и поднималась, он то наклонялся вперед, то выпрямлялся. О, как напрягал я слух, тщетно пытаясь расслышать зов!

Снова поднялся он на холм и стал размахивать шкурой, потом еще раз позвал стадо. Следя за ним, я забыл о бизонах, которых он зазывал. Я направил на них трубу и увидел, что животные перестали щипать траву и повернулись в его сторону, а некоторые медленно к нему двинулись. Я посмотрел на зазывателя: снова размахивал он шкурой. И тогда все бизоны побежали к ложбине, а Маленькая Выдра помчался по равнине. Удивительно, как мог этот старик бежать так быстро! Завернувшись в шкуру и сгорбившись, он летел как стрела, перепрыгивая через камни. Стадо быстро его нагоняло. Когда он добежал до каменных гряд, бизоны уже спускались в ложбину. «Сейчас он свернет направо и спрячется за камнями», – подумал я.

Вдруг Встающий Волк – мы лежали бок о бок – толкнул меня локтем и указал на запад: оттуда мчалось второе стадо бизонов. Наше стадо, следуя за Маленькой Выдрой, спугнуло его, и сейчас оно лавиной катилось к каменным грядам, чтобы слиться с первым стадом и вместе с ним бежать от неведомой опасности. Не думаю, чтобы Маленькая Выдра, который убегал от настигавших его бизонов, видел это второе стадо. Не видели его и загонщики, лежавшие вдоль западной гряды камней, так как они не спускали глаз с первого стада, которое только что пересекло ложбину. Когда вожаки его миновали нас, я мельком увидел белого бизона – самку, ее голову и горб.

В эту минуту Маленькая Выдра свернул на запад и спрятался за грудой камней. Вожаки потеряли его из виду, но продолжали мчаться вперед, так как на них напирали животные, бежавшие сзади. И вдруг заметили они второе стадо, приближавшееся с запада, и повернули ему навстречу

Катастрофа произошла быстрее, чем можно о ней рассказать. Когда вожаки повернули на запад, загонщики, лежавшие вдоль западной гряды, вскочили, стали размахивать плащами и кричать, но было уже поздно. Все стадо уже повернуло вслед за вожаками, которые при виде загонщиков бросились было в сторону, но затем должны были уступить натиску животных, напиравших сзади. Пришлось им бежать навстречу врагу-человеку, и они не отступили перед опасностью. Храпя, мотая головой с острыми рогами, бизоны бросились прямо на цепь загонщиков. А тем ничего не оставалось делать, как обратиться в бегство. Из преследователей они превратились в преследуемых. Они рассыпались и побежали по равнине. Многие спаслись, но многие и погибли под копытами бизонов.

Каково было нам, прятавшимся за восточной грядой камней!

Пыль слепила нам глаза, мы не видели гибели наших близких, но знали, что многие обречены на смерть. И хуже всего было то, что мы не могли им помочь. Мы не смели шелохнуться, опасаясь, как бы стадо не рассыпалось по всему плоскогорью. Загонщики, прятавшиеся за камнями у края пропасти, вскочили и побежали за стадом. Они кричали, размахивали плащами, но, конечно, никого не могли спасти.

Бизоны перевалили через западную гряду, слились с другим стадом и галопом умчались прочь, а мы со Встающим Волком бросились к товарищам. Навстречу нам бежали загонщики, и мы услышали крик:

– Маленькая Выдра! Он погиб!

Называли и другие имена, но я их не расслышал. Думал я только о Маленькой Выдре, последнем зазывателе в наших трех племенах, который погиб под копытами бизонов и ушел в страну Песчаных Холмов. Я отыскал его. Он лежал плашмя на траве и, казалось, спал. Лицо его было спокойно. На желтой кожаной рубахе я увидел отпечаток огромного пыльного копыта, которое его убило.

Долго стоял я и оплакивал его. Он так и не научил меня зазывать бизонов, но сейчас я плакал потому, что любил и уважал его, доброго и кроткого, дарующего людям изобилие.

Пришла его жена; она рыдала и выкрикивала его имя. Тело его понесли в лагерь, чтобы похоронить. Вместе с сестрой и Сюйяки я побрел домой. В ту ночь и в течение многих дней оплакивали умерших. Семь человек были убиты, пятеро искалечены.

Вечером Не Бегун и я пошли в вигвам Одинокого Ходока, где собрались старшины и воины. Долго сидели мы в молчании, а трубка ходила по кругу. Каждый из нас думал о смерти Маленькой Выдры и семерых загонщиков.

Наконец Одинокий Ходок сказал:

– Он не должен был зазывать бизонов, когда поблизости паслось другое стадо. Он знал, чем это грозит.

– Что сделано, то сделано, – отозвался кто-то. – А теперь наши три племени лишились последнего зазывателя.

– Почему нет у нас зазывателей? – спросил старик Орлиное Перо. – Когда я был молод, каждое племя имело их несколько.

– Я тебе отвечу. Потому что теперь все одержимы желанием иметь лошадей, – сказал один старый знахарь. – Наши воины, молодые и старые, думают только о том, чтобы пойти на войну и угнать лошадей. Больше ничего не хотят они делать. Конечно, лошади нам нужны, но не могу я понять, зачем иметь человеку целый табун?

Его прервал молодой воин по имени Четыре Рога.

– Теперь не то, что было раньше! – воскликнул он. – Голодать мы не будем, хотя нет у нас зазывателя. Охотиться на бизонов я могу верхом и буду перевозить мясо на лошадях.

– Да, но не все могут это делать, – возразил Одинокий Ходок. – И вряд ли согласишься ты охотиться ежедневно, чтобы снабжать мясом вдов и сирот.

Помолчав, он добавил:

– Знайте все: тому, кто первым заманит в ловушку стадо бизонов, я дам десять лошадей.

Остальные подхватили, что они тоже подарят лошадей всякому, кто научится зазывать бизонов, кто заманит стадо в пропасть. Услышав это, я воскликнул:

– Своих лошадей вы отдадите мне! Я буду зазывателем…

Я запнулся, смущенный своей оплошностью: юноши не смеют говорить на собрании старшин; они должны молчать и слушать. Но напрасно я испугался: к великому моему изумлению, все присутствующие одобрили мое решение, а Не Бегун сказал:

– Да, к нему перейдут ваши лошади. Я знаю, что он будет зазывателем.

Когда снова заговорили об ужасном событии и гибели Маленькой Выдры, Четыре Рога заметил:

– Если бы можно было зазывать бизонов, сидя верхом на лошади, никакая опасность не угрожала бы зазывателю.

Мне запомнились эти слова. Придя домой, я повторил их Сюйяки, но она сказала, что вряд ли это возможно. Однако я с ней не согласился.

Когда покинул нас последний зазыватель, всем нам тяжело было оставаться около ловушки. Через некоторое время мы должны были двинуться на север к торговцам Красные Куртки, чтобы обменять бобров и другие меха на порох, пули и различные товары. Но теперь мы решили не откладывать этого путешествия и снялись с лагеря, как только выздоровели люди, искалеченные бизонами. У меня не было никаких ценных мехов: сначала я участвовал в набегах на враждебные племена и учился зазывать бизонов, а затем сломанная рука лишила меня возможности ставить капканы. Между тем мы нуждались во многих вещах; порох, пули, одеяла, ножи можно было получить только в обмен на меха, а я все еще не владел левой рукой.

– Ничего! – сказала мне сестра, когда я поделился с ней своими заботами. – Я пойду с тобой, и ты меня научишь ставить капканы.

Так мы и сделали. Наше племя медленно двигалось на север, часто делая привалы на берегу рек и ручьев; сестра, следуя моим указаниям, ставила капканы и смело входила по пояс в воду. Затем с помощью старой Сюйяки она сдирала шкуры с пойманных зверьков и привязывала их для просушки к ивовым обручам.

Когда мы прибыли в форт Красных Курток, у нас было сорок шкур бобров, две – выдр и несколько – норок. Я купил себе пороху, пуль, одеяло и нож, отдав за это десять шкур. Остальные шкуры моя сестра и Сюйяки обменяли на вещи, которые дороги всем женщинам: они купили иголок, ниток, бус, красной и синей материи для платьев и блестящий медный котелок. Пули я отнес ко Встающему Волку, а он их расплавил и сделал новые, подходящие к моему ружью. Вышло девяносто пять пуль, и Встающий Волк дал мне еще пять для ровного счета. Теперь я считал себя богатеем.

В форте Красных Курток мы пробыли неделю и вскоре двинулись назад, на юг. На Марайас настигла нас зима. Здесь мы провели самые холодные месяцы, затем переправились на другой берег Миссури, дошли до реки Джудит и жили здесь, пока не зазеленела трава.

Зимой я не мог привести в исполнение свою заветную мечту.

Поэтому я ставил капканы и охотился, а по вечерам сидел со старшинами и воинами, прислушиваясь к их беседе. Много времени проводил я дома с сестрой и нашей «почти матерью». Почему-то не хотелось мне навещать друзей, принимать участие в играх и плясках. Желание стать зазывателем бизонов никогда меня не покидало; я только об этом и думал, приносил жертвы, молился, надеясь увидеть вещий сон, но надежда моя не оправдалась.

Когда зазеленела трава, вождь и старшины стали поговаривать о том, чтобы сняться с лагеря и отправиться в форт Красных Курток. В следующем месяце туда должны были прийти северные черноногие, кайна, а также племя большебрюхих7

[Закрыть], чтобы посоветоваться с нашим племенем относительно планов на лето.

Вечером, когда глашатай возвестил, что на следующее утро мы снимаемся с лагеря, я принял решение.

– Питаки, Сюйяки, слушайте! – сказал я, когда мы собрались у костра. – Завтра мы расстанемся. Вы с племенем пойдете на север и продадите Красным Курткам меха, а я буду бродить один, пока не научусь зазывать бизонов.

– Нет, брат, один ты бродить не будешь! – воскликнула моя сестра. – Мы пойдем с тобой.

– Да, твоя тропа – наша тропа! – подхватила старая Сюйяки.

– Нет! – возразил я. – Настала весна, а весной и летом военные отряды наших врагов рыскают по равнинам. Я один не попадусь им на глаза; если же вы пойдете со мной, придется брать лошадей и вигвам, а тогда нам не избежать встречи с врагами, и они убьют нас.

– Слушай, сын мой, вот как мы сделаем, – настаивала Сюйяки. – Вигвам, все наше имущество и лошадей мы оставим на попечение Не Бегуна и его жены, а сами пойдем с тобой. Втроем мы спрячемся от неприятеля не хуже, чем ты один. Мы будем тебе помогать, будем караулить, стряпать, шить мокасины, строить маленькие шалаши; без шалаша тебе не обойтись, когда начнутся дожди, а мокасины быстро изнашиваются в дороге.

– О, как весело будет странствовать втроем! – закричала Питаки. – Скажи – да, брат! Скажи – да!

– Дайте мне время подумать, – ответил я. – Мне хотелось бы посоветоваться с Не Бегуном.

Я встал и направился к вигваму Не Бегуна, а они последовали за мной.

Не Бегун одобрил план Сюйяки.

– Да, пусть они идут с тобой, – сказал он. – Женщины часто ходят с нами на войну, почему же они не могут участвовать в этом священном деле? Но вот мой совет: не покидай племени, пока мы не пересечем реки Миссури, а тогда ступай к реке Титон или Солнечной реке, что у подножия гор, – там военных отрядов меньше, чем в этих краях.

Возник вопрос, где и когда встретимся мы с нашим племенем. Не Бегун сказал, что с этим вопросом он обратится к вождю и старшинам; пусть они решат, когда и каким путем двинется племя на юг из форта Красных Курток. В тот же вечер он отправился к ним, а они сказали, что подумают об этом и примут решение, когда мы дойдем до Миссури.

Спустя несколько дней мы подошли к Миссури и немного выше водопада переправились на противоположный берег. Несколько лет тому назад наше племя нашло здесь странную новую тропу, которая тянулась по берегу от подножия водопада вверх по течению реки и выше порогов обрывалась там, где впадает в Миссури Солнечная река. Кое-где валялись круглые бревна. Мы знали, что эту тропу проложили белые, но не могли понять, для какой цели. Только теперь Встающий Волк рассказал нам то, что он узнал от представителей своей торговой компании Красных Курток. Оказывается, отряд Длинных Ножей отправился исследовать страну. По Миссури они поднимались на лодках, а затем перевалили через горный хребет и подошли к одному из фортов Красных Курток, расположенному на западном берегу Великих Соленых Вод. После вернулись они в свою страну. Доплыв до порогов на реке Миссури, они вытащили лодки на берег и волокли их по проложенной тропе.

По словам Встающего Волка, Красные Куртки были очень недовольны появлением Длинных Ножей в этой богатой стране. Они боялись, что те, узнав, сколько водится здесь бобров и других пушных зверей, вернутся сюда, построят форты и будут торговать с нами, жителями прерий. Наши вожди ответили на это, что было бы хорошо, если бы Длинные Ножи поскорее сюда вернулись. Пусть построят они форты на юге нашей страны, и тогда мы будем покупать у них ружья и другие товары.

О, какими мы были глупцами! Почему не догадались мы, почему не предупредили нас наши знахари о том, что появление этих первых белых людей, Длинных Ножей и Красных Курток, означает начало конца и повлечет за собой истребление всей нашей дичи, да и нас самих!

Когда мы раскинули лагерь на берегу Солнечной реки, нам приблизилось шесть человек. Мы приняли их за военный отряд северных черноногих, или кайна, но это были вестники, посланные к нам вождями племени плоскоголовых. Это племя просило у нас разрешения посетить нашу страну, поохотиться и обменять сушеный камас и горькие коренья на выделанную кожу бизонов.

В тот же вечер старшины собрались на совет и без споров согласились исполнить просьбу плоскоголовых. Решено было, что плоскоголовые принесут для обмена много кореньев и через пятьдесят дней встретятся с пикуни здесь, у устья Солнечной реки.

Таким образом, я знал теперь, когда и где найду я свое племя. Не имело никакого смысла поручать наше имущество и вигвам Не Бегуну и его жене, чтобы они отвезли наши пожитки на север, а затем сюда, к Солнечной реке. Мы отдали им только меха и лошадей, а вигвам и все остальное спрятали в густом кустарнике у реки. С собой мы взяли лишь самые необходимые вещи: теплые шкуры, кожу для мокасин, шило, иголки, нитки, кремень, порох, пули, мое ружье, лук и стрелы, а также блестящий медный котелок. Сюйяки заявила, что она боится оставлять его в кустах и ни за что с ним не расстанется. Когда наше племя двинулось по тропе, ведущей на север, мы тоже тронулись в путь. Кое-кто сказал нам на прощание:

– Опасное дело вы затеваете. Вы идете навстречу смерти.

Но последние слова Не Бегуна вдохнули в меня мужество.

– Смелее, – сказал он. – Я знаю, ты исполнишь то, что задумал.

День был теплый. Мы шли медленно и часто отдыхали в тени высоких тополей, окаймлявших реку. Вечером мы развели костер в кустах, поели и расположились на ночлег. Ночь прошла спокойно, а на рассвете мы проснулись и продолжали путь. Долина Солнечной реки, стекающей с гор и впадающей в Миссури, – одна из самых красивых долин в нашей стране Она покрыта травой, привлекающей бизонов и антилоп, а в рощах также водится крупная дичь. Мы шли вдоль северного берега, придерживаясь опушки рощ, заглядывали в ущелья, осматривали склоны холмов. Дичи было много. На холмах паслись стада антилоп и бизонов, в рощах мы спугивали оленей и лосей. Мне это не нравилось; я боялся, что спугнутые нами стада привлекут внимание бродячих военных отрядов.

Часто мы выходили на опушку леса и зорко осматривали долину и холмы. Убедившись, что неприятель не напал на наш след и дичь мирно пасется на лугах, мы, успокоенные, шли дальше.

Мы доели последний кусок мяса, и я должен был пополнить запасы. Когда солнце склонилось к западу, я стрелой убил оленя. Мы разрезали тушу, но, чтобы не обременять себя тяжелой ношей, взяли только язык и ребра. В роще мы развели костер и поужинали. Пока женщины чинили мокасины, я вышел на опушку, чтобы в последний раз окинуть взглядом долину. Долго стоял я, озираясь по сторонам, и уже собирался идти назад, как вдруг увидел стадо лосей, выбежавших из леса неподалеку от того места, где я убил оленя. Они спустились в долину, потом скрылись в ущелье, и в эту минуту я заметил какую-то тень, скользнувшую в высокой траве. Уже смеркалось, я видел плохо, но мне показалось, что темная тень похожа на человека.