Текст книги "Проблемы с Эмили"

Автор книги: Джеймс Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Внезапно огромная голова показалась над поверхностью, и огромное тело выплыло на берег. Медленно, тяжело задние лапы согнулись пополам, а длинная, сужающаяся к концу шея вытянулась вверх. Бронтозавр снова захотел поиграть.

Что-то застряло в горле Конвея. Он посмотрел туда, где лежала дюжина пучков сочной зелени, готовых к употреблению, и один из них уже был пододвинут к нему. Он резко махнул рукой и сказал: – О, отдайте ей все, она этого заслужила…

…Так что, когда Арретапек увидел условия в мире пациента, – немного натянуто произнес Конвей, – и его способность предвидеть будущее подсказала ему, каким будет наиболее вероятное будущее бронтозавра, он просто должен был попытаться изменить это.

Конвей находился в кабинете главного психолога, составляя предварительный устный отчет, и его окружали сосредоточенные лица О'Мары, Хардина, Скемптона и директора больницы. Он чувствовал себя совсем не уютно, когда, прочистив горло, продолжил: – Но Арретапек принадлежит к древней, гордой расе, и телепатия добавляет ему чувствительности – телепаты действительно чувствуют, что о них думают другие. То, что предложил Арретапек, было настолько радикальным, что в случае неудачи он выставил бы себя и свою расу на посмешище, поэтому он просто обязан был быть скрытным. Условия на планете бронтозавров указывали на то, что после вымирания крупных рептилий разумных форм жизни не возникнет, и по геологическим меркам это вымирание не заставит себя долго ждать. Вид, к которому принадлежал пациент, существовал долгое время – бронированный хвост и амфибийная природа позволили ему выжить среди более хищных и специализированных современников, – но климатические изменения были неизбежны, и он не мог следовать за солнцем к экватору, поскольку поверхность планеты состояла из большого количества островных континентов. Бронтозавр не смог бы пересечь океан. Но если бы удалось заставить этих гигантских рептилий развить пси-способность к телепортации, океанский барьер исчез бы, а вместе с ним исчезла бы и опасность, связанная с наступающим холодом и нехваткой пищи. Именно это удалось сделать доктору Арретапеку.

В этот момент вмешался О'Мара: – Если Арретапек наделил бронтозавра способностью телепортироваться, воздействуя непосредственно на его мозг, почему то же самое нельзя сделать и для нас?

– Вероятно, потому, что мы прекрасно обходимся без этого, – ответил Конвей. – Пациенту, с другой стороны, показали и дали понять, что эта способность необходима для его выживания. Как только это будет реализовано, способность будет использоваться и передаваться дальше, потому что она скрыта почти у всех видов. Теперь, когда Арретапек доказал, что эта идея возможна, вся его раса захочет в ней поучаствовать. Развитие интеллекта на планете, которая в противном случае была бы мертвой, – это тот большой проект, который привлекает таких высокоинтеллектуальных людей…

Конвей думал о том единственном проблеске прозрения, который он получил, заглянув в разум Арретапека, о цивилизации, которая разовьется в мире бронтозавров, и о чудовищных, но удивительно грациозных существах, которые будут там обитать в далеком-далеком будущем. Но он не высказал этих мыслей вслух. Вместо этого он сказал: – Как и большинство телепатов, Арретапек был щепетилен и склонен пренебрегать чисто физическими методами исследования. Так продолжалось до тех пор, пока я не представил доктору собаку Маннона, и указал на то, что хороший способ заставить животное использовать новую способность – это научить его трюкам с ней, что у нас и получилось. Я показал этот трюк, когда я бросаю в собаку подушками, и после недолгой борьбы с ними она складывает их в кучу и позволяет мне набросать на них подушки, демонстрируя таким образом, что простодушные существа не возражают, конечно, в определенных пределах, против небольшой драки.

– Так вот, – сказал О'Мара, задумчиво глядя в потолок, – чем вы занимаетесь в свободное время..

Полковник Скемптон кашлянул. Он сказал: – Вы преуменьшаете свою роль в этом деле. Ваша предусмотрительность в том, что вы нашпиговали этот корабль тяговыми и прессорными лучами…

– Есть еще кое-что, прежде чем я закончу, – поспешно вмешался Конвей. – Арретапек слышал, как кто-то из мужчин называл пациентку Эмили. Хотелось бы знать, почему.

– Еще бы, – с отвращением сказал О'Мара. Он поджал губы, затем продолжил: – По-видимому, кто-то из обслуживающего персонала, увлекается древней литературой, – сестры Бронте, Шарлотта, Эмили и Энн, если быть точным, – окрестили нашу пациентку-бронтозавра – Эмили. Должен сказать, что я испытываю патологический интерес к уму, который мыслит подобным образом… О'Мара выглядел так, словно в комнате стоял неприятный запах.

Конвей сочувственно застонал. Когда он повернулся, чтобы уйти, то подумал, что его последней и самой трудной работой, возможно, будет объяснить высоколобому доктору Арретапеку, что такое каламбур.

На следующий день Арретапек и динозавр уехали, офицер транспортной службы, в обязанности которого входило обеспечение больницы всем необходимым, вздохнул с облегчением, и Конвей снова оказался на дежурстве в палате. Но на этот раз он был не просто медицинским механиком. Его назначили заведующим отделением детской, и, хотя ему приходилось пользоваться данными, лекарствами и историями болезни, предоставленными Торннастором, диагностом, заведующим патологическим отделением, никто не дышал ему в затылок. Он мог ходить по своему отделению и говорить себе, что это его подопечные. И О'Мара даже пообещал дать ему помощника!

С тех пор, как вы впервые прибыли сюда, было очевидно, – сказал ему майор, – что вы охотнее общаетесь с инопланетянами, чем с представителями своего собственного вида. Поручение вам доктора Арретапека было испытанием, которое вы выдержали с честью, и ассистент, которого я назначу вам через несколько дней, может стать еще одним.

О'Мара помолчал, удивленно покачал головой и продолжил: – Ты не только исключительно хорошо ладишь с инопланетянами, но я не слышал ни единого шепотка о том, что ты охотишься за женщинами нашего вида…

– У меня нет времени, – серьезно ответил Конвей. – Сомневаюсь, что оно у меня когда-нибудь появится.

– Ну, женоненавистничество – это допустимый невроз, – ответил О'Мара, а затем перешел к обсуждению новой ассистентки. Впоследствии Конвей вернулся в свои палаты и работал гораздо усерднее, чем если бы ему в затылок дышал старший врач. Он был слишком занят, чтобы прислушиваться к слухам, которые начали распространяться о странном пациенте, поступившем в Третье наблюдательное отделение.