Текст книги "Последняя из могикан, или Небо в алмазах"
Автор книги: Джеймс Типтри-младший
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Голлем неопределённо заклокотал. Давно бы следовало к такому привыкнуть. «Коронис» желает получить свою долю быстро, и притом не платить компенсацию, когда все взлетит на воздух. Шахтерам платят за каждый шаттл с грузом, и большинство из работяг не в состоянии отличить приложение к контракту от потайной заслонки. К тому времени, когда они обнаружат, в чем различие, они будут мертвы.
– И еще одно. – Квайн внимательно наблюдал за ним. – До вас, возможно, доходит шум из сектора Темис. Они, похоже, все там из себя выходят из-за какого-то камня.
– Вы имеете в виду тех троянцев? – озадаченно спросил Голлем. – А в чем дело?
– Вы связывались с Темис?
– Нет.
– Прекрасно. Вы не станете отклоняться, повторяю, не станете отклоняться от курса обхода. Вы сами висите на волоске, Голлем. Если в вашем бортжурнале окажется хоть что-нибудь, связанное с Темис, вас вышибут из Компании и можете рассчитывать на арест имущества за превышение кредита по будущей пенсии. И никаких прав на бесплатный проезд тоже не ждите. Вам все ясно?
Голлем оборвал связь. Когда он наконец совладал с дрожью в руках, то набрал код «Погоды», чтобы получить новую сводку по орбитам беглых камней. Оба астероида полным ходом шли в сектор Темис, но пока еще были довольно далеко от самой планеты. Он нахмурился. Кому до этого дело? В астрономических таблицах единственным сколько-нибудь значимым объектом значилась только новая медбаза, и возле ее названия стоял значок «Независимая» – и никаких подробностей. К тому же они, похоже, чисты. Если этот грязный Хара…
Голлем хмыкнул. Теперь он понял. Квайн надеялся, что какая-нибудь заварушка в Темис поможет уговорить Церес-центральную передать часть этого сектора в его, Квайна, ведение. А медбаза Компании не принадлежит, так что ею вполне можно пожертвовать. Ловко придумано, размышлял Голлем. Вот уж Квайн разживется, если эта затея сработает.
Он входил в зону «Уэст Хем Химикаты». Не успел он отправить сигнал, как по радио к нему прорвался поток ругательств босса предприятия. Голлем поспешил отклониться от курса, чтобы свести к минимуму свое вмешательство в их линии передач, и главный киборг остыл настолько, чтобы дать ему отчитаться о том, что он разобрался с их «барабашкой».
– Это был радар, на который кто-то повесил определитель поля, – солгал Голлем, соображая про себя, смогли ли киборги опознать «Рагнарёк» и не выведут ли они его на чистую воду.
– Ладно, катитесь. Освободите зону.
Старому киборгу было плевать. Череп у него был изрыт входами электродов, а из костяшек пальцев пробивались порослью провода. Как бы Голлем ни любил металл, это было уж слишком. Из Двенадцатой он выбрался как мог осторожно. Здесь ведь живут не люди, а создания, проводами подсоединенные к консолям роботизированных перерабатывающих заводов на всех астероидах вокруг, а он создает помехи по всей их нейронной сети. Ничего удивительного, если когда-нибудь они откроют по нему огонь.
Его следующей остановкой была новая франшиза по накоплению массы под будущую колонию на Одиннадцатой. Пока это была только станция на медленной орбите на самом ободе Провала Кирквуда – довольно рискованный участок для работы. Если они начнут терять астероиды, то хаос может воцариться во всему сектору «Коронис».
Период накопления массы означал блоки питания, множество блоков питания. Голлем начал рассчитывать параметры «Рагнарёка». Кишечник отозвался на это спазмами: взявшее в аренду Одиннадцатую предприятие строило большие планы по созданию самостоятельной колонии на малом бюджете. Им нужны эти блоки, чтобы притащить богатые газом астероиды.
Войдя в зону Одиннадцатой, Голлем понял, что у колонистов есть и другие проблемы.
– Мы сделали расчеты на случай аварийной ситуации два-сигма, – устало повторил начальник Одиннадцатой.
Голлем стоял рядом с ним у голографического дисплея, показывавшего в трехмерной проекции траектории астероидов, какие намеревались взорвать колонисты.,
– Расчет недостаточно точный, – сказал ему Голлем. Точка конвергенции размазана ко всем чертям. Вы потеряете больший камень, и он уйдет прямиком в Десятую.
– Но ведь Десятая никем не занята, – запротестовал начальник Одиннадцатой.
– Никакой разницы. Как, по-вашему, почему вы получили эту франшизу по дешевке? Компания просто счастлива, что вы наращиваете конгломерат у этой жилы, они только и ждут, что вы потеряете хотя бы один камень, тогда они смогут аннулировать контракт и перепродать вашу франшизу. Я не могу сертифицировать операцию, если вы не сделаете перерасчет.
– Но это же означает, что нам придется покупать компьютерное время на Церес-центральной! – завопил начальник. – Не можем мы этого себе позволить!
– Вам следовало бы учесть факторы нестабильности прежде, чем подписывать контракт, – деревянным голосом отозвался Голлем. Ему втайне хотелось, чтобы у старшего было поменьше волос; прижимать так скинхеда намного проще.
– Позвольте хотя бы привезти камни, какие мы уже оборудовали зарядами, – молил начальник.
– Сколько у вас тут блоков питания? – указал Голлем.
– Двадцать один.
– Я заберу из них шесть и дам вам свидетельство. Это дешевле, чем полный перерасчет.
Челюсть начальника отвисла, потом, сжав кулаки, он зарычал:
– Ах ты, грязный ублюдок!
Внезапно за спиной у них что-то взвыло, и оператор связи сорвал с головы наушники. Потянувшись, начальник Одиннадцатой щелкнул тумблером динамика, и хабитат наполнился ревом на всех частотах. С минуту. Голлему казалось, что это фронтальная вспышка на Солнце, потом он разобрал в этом вое человеческий крик:
– СОС! НА ПОМОЩЬ! ГО-О-О-ОЛЛИ-И-И…
О нет! О Господи Иисусе, нет! Он хлопнул ладонью по тумблеру динамика, чувствуя, как по всему телу у него выступает пот.
– Да что во всем космосе… – начал начальник станции.
– Старый маяк в Провале. – Голлем распихал операторов, прорываясь к шлюзу. – Нужно пойти прикончить его.
Он ворвался в корабль и врубил инжекторный ускоритель. Нет теперь времени на блоки питания. Вопль означал, что Топанга действительно в опасности – она звала не мертвецов.
Если он подключит запасной инжектор, то сможет отменить заранее заданные шаблоны поля и взять более короткий, прямой курс. Что, разумеется, строго воспрещено правилами Компании. Он так и сделал, а потом открыл все каналы связи. Топанги в эфире не было. Пожар? Столкновение? Скорее Лео и его дружки сделали свой ход.
Он несся в искривлениях поля, зря расходовал горючее, пальцы его механически щелкали настройками радара в надежде поймать сигнал какого-нибудь фагера, толкача, хоть кого-нибудь. Он поймал только болтовню шахтеров в дальнем далеке и разговор пары операторов складских баз, спрашивающих друг у друга, что это за тревога. Кто-то из сектора Темис монотонно вызывал инспектора Хару. Как водится, Хара не отвечал, Темйс-центральной шло лишь автоматическое «ждите ответа». Голлем непредвзято обругал их всех, пытаясь выдавить из мозгов хоть какой-нибудь план.
Зачем бы толкачам так быстро захватывать «Рагнарек»? Конфронтация не в их стиле.
Может, они сочли, что риска тут никакого? Кулак Голлема крушил тюнер, выбивая тяжелый ритм хеви-метлла. «Выкрась черным…» Но им придется оставить ее в живых до тех пор, пока я туда не доберусь. Им нужен я.
Что делать? Купятся они на угрозу вызвать Церес-центральную? Не стоит трудиться отвечать. Они не хуже тебя знают, что налет Компании приведет к тому, что Толанга окажется в больнице для престарелых, «Рагнарек» в парке трофеев Квайна, а Голлем в трудбригаде зомби… Как вырвать Топангу из их лап? Если я попытаюсь блефовать, первое, что они сделают, это вкатят нам обоим дозу фага. Подсаживающую дозу. Почему, ну почему я оставил ее одну?
Мысли его завершали уже энный виток по такой вот мученической орбите, когда он заметил, что голос Темиса форсировал усилитель и пытается теперь докричаться до «Коронис», его родной базы. Поправка: родной базы Квайна. Никакого ответа.
Вопреки совету желудка он настроился на их волну.
– Медбаза Темис вызывает Коронис-центральную, у нас чрезвычайная ситуация. Коронис, пожалуйста, ответьте. Медбаза Темис вызывает Коронис-центральную, аварийная ситуация, пожалуйста…
Женщина, явно диспетчер связи. Наконец, девица Квайна отозвалась:
– Медбаза Темис, вы нарушаете наши информационные потоки. Пожалуйста, приглушите сигнал.
– Коронис, у нас аварийная ситуация. Нам нужна помощь… В нас вот-вот врежется астероид!
– Медбаза Темис, свяжитесь с офицером безопасности, патрулирующим ваш сектор, у нас нет полномочий действовать за пределами сектора Компании. Вы нарушаете наши информационные потоки.
– Наша база не отвечает! Нам нужна помощь, у нас жертвы…
– Коронис, – ворвался мужской голос, – немедленно свяжите меня с вашим начальством. Это врачебная необходимость.
– Медбаза Темис, руководитель сектора Квайн в настоящее время находится за пределами базы. У нас идет монтаж грузового шаттла под трансмарсианское окно, пожалуйста, ждите, пока нe будет произведен запуск.
– Но…
– Коронис, конец связи.
Голлем скривился, пытаясь вообразить себе, как Квайн выходит за пределы станции.
И вернулся к ломанию головы над собственной проблемой. Женщина с Темис продолжала вызывать:
– Мы на траектории столкновения, нам необходимы блоки питания, чтобы сойти с нее. Если кто-то может нам помочь, пожалуйста, отзовитесь. Медбаза Темис…
Он ее отрубил.
Одного «Рагнарека» вполне достаточно, и его «Рагнарек» лежал прямо перед ним.
Оставалась еще смутная вероятность, что толкачи не ждут его так скоро. Голлем сбросил скорость и стал медленно дрейфовать к древнему кораблю. Когда экраны его прояснились, он увидел, что в пузырях позади грузового шлюза помаргивают, перемещаясь, огни.
Его единственный шанс, если они не успели еще перетащить фаг на борт.
Вцепившись в рычаг демонтажного лазера, Голлем бросил патрульный катер прямо на главный шлюз «Рагнарёка». Лазерный луч веером прошелся по пузырям, срезав два основательных ломтя, прежде чем Голлему пришлось затормозить. Ударная волна от столкновения бросила его на панели управления. Стыковочные устройства сопрягались, и Голлем головой, вперед рванулся в шлюз «Рагнарека». Когда за ним начал закрываться внешний, он ударил по кнопке аварийного открытия внутренней камеры, отчего по всему кораблю завыли аварийные огни. Вот он уже внутри и, отталкиваясь от стен, несется вверх по шахте. Поверх воя сирен слышался еще и металлический лязг: фагеры бегом выбегали из грузового люка, чтобы спасти свои пузыри. Если он сможет добраться до мостика первым, внутрь их он уже не впустит.
Он извернулся, оттолкнувшись обеими ногами от труб, и пулей влетел на мостик, рука его тянулась к рычагу аварийного закрытия шлюзовых затворов. Им не пользовались десятилетия – Голлем едва не сломал запястье, дернув за рычаг и одновременно преодолевая силу инерции, своего прыжка, и в награду услышал, как далеко внизу сладко заскрежетали рычаги и люки шлюзов.
Затем он повернулся к креслу пилота, где должна была сидеть Топанга, и увидел, что опоздал.
Да, в кресле-то она была, но обеим руками сжимала себе горло, и глаза у нее закатились. Позади кресла маячила худая безволосая фигура: фагер расслабленно облокотился о спинку кресла, а в кулаке у него была зажата скрученная из провода удавка, надетая на шею Топанге.
– Вот уж поистине героизм, инспектор, – ухмыльнулся толкач.
Долю секунды Голлем размышлял, неужто Лео не заметил нацеленного на него ручного лазера, но потом увидел, что Лео вдавил в бок Топанге сварочную горелку.
Чека безопасности была снята.
– Мировая, мальчик Голли? Клади пушку. Не выйдет.
Минуту спустя Голлем послал лазер дрейфовать мимо руки локтя Лео. Фагер на это не купился.
– Открывай, – дернул в сторону рычага шлюза подбородком фагер, и Топанга издала клокочущее хныканье.
Стрит Голлему открыть шлюз, и игра закончена, раз и навсегда. Он застыл в невесомости, его напружиненное тело искало позади себя хоть что-то, от чего можно оттолкнуться.
Фагер толкач дернул за провод. Руки Тоцанги задергались вверх-вниз. Один ужасающий глаз уставился на Голлема. Искорка в нем. Топанга словно пыталась сказать «НЕТ».
– Ты ее убиваешь. А когда ее не станет, я оторву голову и выброшу тебя в мусоросборник.
– И чегой-то тебя так тянет убивать?. – Фагер захихикал. Внезапно дернув за провод, он перевернул Топангу вниз головой, так что ее ноги поплыли в сторону Голлема. Старая женщина немощно брыкалась. Безумие какое-то, но ее босые ноги были совсем девичьими.
– Открывай.
Когда Голлем не двинулся с места, рука фагера поднялась по грациозной дуге, распустились когтями пальцы. Арка пламени прорезала, прошла назад, прорезала снова, когда Топанга конвульсивно выгнулась. Одна девичья стопа отделилась и поплыла в сторону, таща за собой хвост капель. Голлем увидел указывающую прямо на него из почерневшей культи белую палочку. Топанга затихла.
– Еще много осталось, – хмыкнул толкач. – Вот уж действительно крутая старушка. Открывай. – Отпусти ее. Отпусти ее. Я открою.
– Открывай давай. – Снова дернулась горелка. Внезапно Топанга изогнулась, слабо скребя пах Лео.
Голова фагера на мгновение качнулась вниз.
Голлем нырнул ему под руку, выворачивая против инерции собственного движения руку толкача. Горелка, вырвавшись, понеслась по кабине, в то время как Голлем и фагер барахтались, ослепленные длинным балахоном Топанги. Фагер вытащил откуда-то нож, но не мог найти точку опоры. Голлем почувствовал, как сцепились у негр на талии ноги толкача, и. воспользовался этим, чтобы оттолкнуть подальше Топангу. Когда перед глазами у него прояснилось, он сдавил, прижимая к себе, фагера и начал решительно взимать проценты со стольких часов физзарядки.
Как раз в тот момент, когда он ощупью искал провод, чтобы связать им неподвижное уже тело, что-то врезало ему по затылку сразу за ухом, и свет погас.
Очнулся он под крики Топанги: – Вал! Вал! Я их держу!
Она разве что не волосами цеплялась за консоль, а обеими руками наставила на него древнюю «молнию». Из дула сантиметрах в тридцати от его головы вился дымок.
– Топанга, это я… Голли. Очнись, астронавт, дай мне его связать.
– Где ты, Вал! – смеясь, прокричал девичий голос. – Я с'час прикончу этих гадских засранцев. Вал!
Валентин Орлов, ее муж, уже тридцать лет Лежал в снегах Ганимеда.
– Вал занят, Топанга, – мягко произнес Голлем. Звуки, доносившиеся с обшивки, вовсе ему не нравились. – Вал послал меня помочь тебе. Положи пушку, космодевочка. Помоги мне связать этого подонка Они пытаются украсть мой катер.
Теперь он вспомнил, что в спешке забыл закрыть шлюз. Топанга смотрела на него в упор.
– И почему так часто встречаю я здесь твою рожу? – прокаркала она. – Зенки цвета немытой посуды…
Тут она потеряла сознание, и Голлем бросился в шахту, стремясь попасть в шлюз.
Его патрульный катер отчаливал. За ним на тросе плыла шлюпка торговцев фагом.
Он сел на мель на «Рагнарёке».
Ярость взметнула его назад на мостик. Он умудрился послать вслед толкачам слабую струйку лазерных лучей, но те стремительно набирали скорость. Бесполезно. Тогда он подтянул голову фагера так, чтобы она оказалась прямо над его коленом, потом с силой выбросил колено вверх и лишь затем взялся оснащать Топангу иглами внутривенного вливания, с трудом попадая в паутину старческих вен. Как, черт побери, эти клешни удержали пушку? Скрипя зубами, чтобы утишить восстание в желудке, он наложил покрывающий гель на ее ожоги. Уборку он завершил тем, что отбуксировал фагера и отрезанную стопу к шлюзу мусоросборника.
Держа одну руку на кнопке «пуск», он вдруг, хмурясь, замер. Не помешало бы выбить из Лео кое-какие сведения. Что это они затеяли в его секторе?
Тут в голове его прояснилось, и кулак вдавил «выбросить». Его сектор?
Если он попадет в руки Компании, то остаток жизни проведет с проводками в мозгах, отрабатывая этот патрульный катер. Это если ему повезет.
Не выйдет, бежать некуда. Космос принадлежит Компаниям. Он и впрямь теперь в двух тысячах световых лет от дома – на мертвом корабле.
Мертвом?
Голлем отбросил со лба жидкие волосы и усмехнулся: У «Рагнарёка» здоровая экосистема, уж об этом он позаботился. Никто, кроме фагеров, не знает о том, что корабль здесь, а уж против них он какое-то время тут продержится. Возможно, достаточно долго, чтобы проверить, можно ли извлечь какое-то горючее из этого дома с привидениями, не взбудоражив при этом весь сектор. Внезапно он от души и вслух рассмеялся. С его внутреннего взора глаз спал ржавый ставень, открывая доступ славе.
– Человек, человек! – пробормотал он и засунул голову в камеру регенерации, чтобы проверить, как обстоят дела на длинных рядах кювет с культурами, уходящих вдаль в свете вечногорящих ламп.
Минута ушла у него на то, чтобы понять, в чем дело.
Неудивительно, что торговцы фагом явились так быстро. Неудивительно, что он хохочет как последний дурак. Они всю камеру засеяли культурой фага. Не корабль, а фабрика. Первые кюветы созрели и вот-вот уже дадут споры, сам воздух был тягучим. Голлем вытащил кюветы, глотнув при этом чистейшего фага, и отправил созревшие кюветы в шлюз мусоросборника.
Потом заполз назад на поиски новых. На всех стадиях фотосинтезирующая водоросль начинала сбиваться в комья, сворачиваться в лишайникоподобный симбиот, называемый фагом. Ни одной чистой кюветы.
Еще несколько часов, и на «Рагнарёке» не останется воздуха.
Но им с Топангой будет уже все, равно. Они к тому времени давно уже будут парить в просторах космоса, подохнув от передозняка.
Вот теперь его действительно прижало.
Залив в систему вентиляции немного жидкого кислорода, Голлем поднялся на мостик. Добудь чистый метаболит или умри.
Но кто даст им воздух? Даже если ему удастся сдвинуть с места «Рагнарёк», склады и франшизы, неминуемо компании об этом узнают и будут настороже. С тем же успехом можно послать сигнал на «Коронис» и сдаться. Может, Квайн не станет утруждать себя тем, чтобы добраться до них с Топангой вовремя. Может, так будет лучше. Лечебницы. Провода.
Топанга застонала. Голлем пощупал ей виски. Горячие, как плазма: старым дамам с укороченной ногой не следует играть в войну. Он выискал биогены, восхищаясь пузырьками, ампулами, таблетками, ингаляторами, спреями, забрасывающими в организм невесть что, но помогающими выжить. Контрабанда, какую они с Валом взяли на борт в былые дни свободы. Сокровищницы Топанги хватило бы, чтобы укомплектовать… Погодите минутку.
Медбаза Темис.
Он настроил приемник «Рагнарёка». Женщина с Темиса еще звала – тихо и хрипло. Он вывернул антенну так, чтобы она давала насколько возможно узкий луч.
– Медбаза Темис, слышите меня? – Кто вы? Кто тут? – Удивление вырвало ее из повторения заученных из учебника фраз.
– Это миссия траления космоса, У меня на борту пострадавший.
– Где…
Тут ворвался мужской голос:
– Говорит главврач Кранц, пилот. Привозите своего раненого, но на нас движется беглый астероид в гравиевом облаке. Если в течение ближайших тридцати часов мы не добудем горючего, чтобы увести базу, нас продырявят. Можете нам помочь?
– Всем, чем могу. Проверьте координаты. Женщина остолбенела от десятичных знаков. Какой смысл говорить им, что «Рагнарёк» им без пользы. Блок сумматора гравитации не сможет увести базу и до появления кометы Галлея. А ядерный реактор «Рагнарёка»… Если он заработает, это будет все равно что вытирать глаза реактивным двигателем.
Но их воздух может спасти их с Топангой.
Реактор. Отталкиваясь от переборок, Голлем буквально попрыгал в машинное отделение, зная, что живостью в членах он отчасти обязан фагу. Лишь отчасти. Тысячи раз ходил он этим коридором, тысячи раз с трудом отрывал себя от искушения. Теперь, ликуя, он начал проверять платы, схемы которых сотни раз прослеживал пальцами, перепроверял и вворачивал заново давно выдернутые кем-то плавкие предохранители. Тут имелся пакет запаянного в пластик самовоспламеняющегося резерва топлива для запала. Потрясающий процесс конверсии, настоящий кошмар паяльщика, нагромождение теплообменников и контуров переменного тока. Безумно, расточительно, опасно. Микросхем здесь хватит, чтобы опутать ими весь Пояс. Невероятно трудно поверить, что эта махина довезла человека на Сатурн, еще труднее поверить в то, что она заработает сегодня.
Он постучал друг о друга стержнями реактора, издавшими при этом тупой лязг, потом щелкнул тумблерами, опускающими эти стержни в реактор. Никто не может сказать, что там выкристаллизовалось. Каналы подвода топлива в конвертер задребезжали от собравшейся там за тридцать лет пыли. Запальный резерв спроектирован был, вероятно, лишь ради одного аварийного пуска. Сможет ли он запалить его снова, чтобы затормозить?
Учись по ходу дела.
Одно известно наверняка, что когда проснется этот достопочтенный металлический вулкан, все до одного радары отсюда до Коронис засветятся как новогодние елки.
Вернувшись на капитанский мостик, он услышал шепот Топанги:
– Мы покинули гавань, зависшую среди тьмы – о стальное знанье, ней скачок свяжет тебя…
– Молись, чтобы он совершил скачок, – сказал ей Голлем и начал вводить курс, по два раза перепроверяя все, потому что в тени сновали фагомыши. Потом плотнее укутал Топангу в антигравитационную сеть.
Один за другим ожили огни на панели управления реактора.
Инфразвуковой гул, нарастающий в недрах «Рагнарека», наполнил сердце Голлема ужасом и радостью. Он бросился на соседнюю с креслом пилота антигравитационную кушетку, пожалев, что у него нет ничего при себе, что он даже не начал обратный отсчет. Старт. Поехали. Гул расцвел, превратился в грохот дробилки руды. Гравитация обрушилась на него внезапно. Все на мостике полетело на палубу. Антигравитационная кушетка покосилась на сторону, рев взвился до визга, который словно прорезал ему мозг, а потом затих.
Когда он вновь с трудом добрался до радара, то обнаружил, что поджиг реактивного двигателя сработал верно. «Рагнарёк» несся к Темис. Тут он увидел, что глаза Топанги открылись.
– Куда мы направляемся? – спросила она будничным как мыло голосом.
– Я увожу твой корабль в соседний сектор, в Темис. Нам нужен метаболит, кислород. Фагеры попортили твои регенераторы.
– В Темис?
– Там есть медбаза. Они дадут нам метаболит.
Ошибка.
– О нет… нет! – Она забилась в ремнях, села – Нет, Голли! Я не хочу в больницу! Не дай им забрать меня!
– Никто и не говорит о больнице, Топанга. Ты останешься вот тут на корабле, а я пойду к ним за метаболитом. О тебе они даже знать не будут. Мы не пробудем там и пяти минут.
Бесполезно.
– Да проклянет тебя Господь, Голлем. – Она предприняла попытку сплюнуть. – Ты пытаешься заманить меня в ловушку. Я тебя знаю! Ты никогда не дашь мне свободы. Ты меня тут не похоронишь, Голлем. Можешь гнить себе в Лунодоме со своим мерзким детенышем, а я лечу к Валу!
– Остынь, космоходец, ты уже зеваешь.
Он наконец вогнал в нее немного транквилизаторов и вернулся к изучению «Рагнарека». Фаг теперь становился все сильнее. Когда Голлем поднял взгляд на голограммы, они наблюдали за тем, как он ведет их корабль. Герои звезд былых времен. Вал Орлов, Фитц, Ганнес, Мьюра – все великие. Временами лишь усмешка за омытым золотом иллюминатором шлема, только имя на скафандре подле какого-нибудь сумасшедшего механизма. За ними – затерянная в космосе пустыня, неизведанная земля под светом неведомых лун. Все живы, все так молоды. Вот
Топанга, обнимает за плечи еще одну космодевочку, смуглую русскую, которая до сих пор крутится на орбите Ио. Обе улыбались до ушей, глядя куда-то мимо него, счастливые, яркие и живые.
Когда они начнут говорить, это и будет приход…
Он установил гироскопы, чтобы развернуть реактор «Рагнарёка» в положение, как он полагал, необходимое для запала. Если он может доверять циферблатам, запала хватит на торможение и на последний поджиг, чтобы убраться из Темис. Но куда он полетит с медбазы? В небо в алмазах…
Он услышал, что мурлычет себе под нос какой-то мотивчик, и решил перевести «Рагнарёк» на автопилот. Не важно, в каком состоянии компьютер, он все равно не столь безумен, как Голлем сейчас.
Ты видел маму, дружок, видел, как она стоит в тени?
Когда в голове у него запели «Стоунз», он спустился вниз и вышвырнул в мусоросборник половину кювет. То, что на корабле осталось всего три баллона с кислородом, показалось ему смешным до колик. Он вскрыл один.
Глоток кислорода отрезвил его настолько, что он вспомнил о том, что надо проверить сводку погоды. Женщина с медбазы все еще пыталась вызвать Темис-центральную. Голлем подавил порыв просветить ее относительно Компаний и сосредоточился на обновленных орбитах беглых троянцев. Теперь он понял, что так всполошило медбазу. Головной беглец промахнется мимо нее на несколько мегамиль, но при этом он достаточно массивен, чтобы поднять целое цунами гравия. Меньший беглец позади него, замыкал хвост. Второй астероид тоже пойдет мимо, но гравиевое облако между этой парочкой способно разорвать мономолекудярные пузыри в клочья.
Он должен успеть попасть на базу и убраться с нее, и сделать это нужно быстро.
Он дохнул еще кислороду и рассчитал орбиты беглецов в наихудшем варианте аварийной ситуации. Выглядело неплохо – для него. Желудок у него дрогнул; даже под фагом Голлем без особого труда мог вообразить себе, каково это будет, когда медики обнаружат, что он и Топанга на наркотиках.
Тут Голлем заметил, что Топанга усмехается. От фага пользы ей было много больше, чем от транков.
– Не беспокойся, звездная девочка. Голли не даст им тебя зацапать.
– Воздух. – Она пыталась указать на систему жизнеобеспечения, индикатор которой давно уже горел красным:
– Знаю, космоходец. Воздух мы получим на медбазе.
Она наградила его странной, совсем не свойственной ей улыбкой.
– Как скажешь, маленький Голли, – хрипло прошептала она. – Я знаю… ты был чудесен… прекрасен…
Ее рука протянулась – раскалённая. Этого он уж точно не мог принять. Жаль, что от кислорода рок в голове пропал.
– Почитай нам стихи в дорогу, звездная девочка. Но она была слишком слаба.
– Почитай мне…
Ее сканер был полон стихов.
– Нефтью промытыми кольцами слепого экстаза. – Трудно врубаться в текст, но вдруг пульсирующие буквы обратились в музыку в его глотке. – Человек слышит себя как мотор в облаках! – распевал Голлем, и ему подпевали призраки.
– Прекрасны марафонцы среди звезд!.. Душа, оперившаяся из нафталина в новые просторы, уже познает близкие объятия Марса…
Как выяснилось впоследствии, ему посчастливилось, что он поставил корабль на автопилот и остался в скафандре.
Первое впечатление от медбазы: большие карие глаза шимпанзе внимательно всматриваются в него, а надо всем этим мерно качается смотровая лампа. Голлем отдёрнулся и обнаружил, что его выковыряли из скафандра и привязали ремнями к смотровому столу. Забавное ощущение оказалось смоделированной гравитацией, а шимпанзе – коренастым типом в белом врачебном комбинезоне. Медик как раз развязывал ремни.
– Я же говорила тебе, что он не фагер, – раздался женский голос, когда Голлём с трудом натягивал на себя свой комбинезон.
– Корабль был брошен за негодностью, – объяснил им он. – Его использовали торговцы фагом. Мой товарищ по команде под кайфом. Все, что ему нужно, это воздух.
– Блоки питания, – сказал на это Кранц. – Я помогу вам перенести их сюда.
– Вам нет нужды идти на корабль… они у меня уже готовы. Просто дайте мне пару ядер метаболитов, чтобы запустить систему очистки воздуха на корабле.
Ни о чем не подозревая, Кранц махнул женщине, чтобы та показала дорогу на их склад. Голлем увидел, что вся их база состоит из одного большого дешевого пузыря, закрепленного на контрольный модуль с жесткими стенами. Под покрывающей пленкой пузырь даже не был запаян по швам; пара камешков базу просто прикончат. В палате было двадцать с чем-то пациентов с ожогами, все в лечебных коконах. На Темис лечением ожогов не утруждались.
Прибрел нетвердой походкой старик – космокрыса, лишившаяся большей части своего исходного снаряжения – й открыл ему склад. Голлем набрал метаболитов, сколько мог унести, и двинулся к шлюзу. У самого люка женщина схватила его за локоть.
– Вы ведь нам поможете? – Глаза у нее были темно-зеленые. Голлем сосредоточился на ее срезанном подбородке. – Сразу вернусь. – Шагнув в шлюз, он нажал на кнопку закрытия люка.
«Рагнарек» был пристыкован к базе и покачивался на фале – Голлем не помнил, чтобы он его закреплял. Перебравшись, он нашел конец, запутавшийся в рычагах шлюза. Один кувырок или неудачное падение – и прощай Голлем.
Войдя на корабль, он услышал голос Топанги. Голлем поспешна протолкался наверх.
И вновь он пришел слишком поздно.
Пока он был на складе, ни о чем не подозревающий, невинный главный врач Кранц натянул скафандр и первым поднялся на борт «Рагнарёка».
– Это тяжелобольная старая женщина, космоходец, – проинформировал он Голлема.
– Юридический владелец этого покинутого корабля, доктор. Я везу ее на базу «Коронис».
– Я немедленно забираю ее на базу. У нас есть все необходимое оборудование. Доставьте блоки питания.
Голлем видел, что глаза Топанги закрыты.
– Она не хочет, чтобы ее госпитализировали.
– Она не в состоянии это решать, – отрезал Кранц.
Метаболит уже на борту. По всему выходило, что доктор Шимпанзе Кранц сам выбрал себя в члены экспедиции в никуда. Голлем начал дрейфовать вдоль панели запала, расположенной возле антигравитационной сетки Топанги.
– Думаю, вы правы, сэр. Я помогу вам ее подготовить, и мы ее перенесем.
Но в ручке Кранца возник шокер.
– Блоки питания, космоходец. – Он махнул Голлему, приказывая спускаться в шахту.
Не было никаких блоков питания.
Голлем отступал, пока не уперся спиной в метаболит, наблюдая за шокером и надеясь, что державшая его рука дрогнет. Та не дрогнула. Оставался только один шанс, если можно было назвать это шансом.
– Топанга, этот добрый доктор намерен забрать тебя в свою больницу, – громко произнес он. – Он хочет перенести тебя в свою палату, где ему будет удобнее заботиться о тебе.
Веко Топанги сморщилось, приоткрываясь, потом опало вновь. Старая разбитая женщина. Никакого шанса – Вы с ней справитесь, доктор?
– Питание, сейчас же. – Кранц щелчком снял предохранитель.
Голлем кисло кивнул и, как мог, медленно начал сползать вниз. Кранц подошел поближе, к самому краю шахты, чтобы удобнее было следить за ним, но оставался далеко за пределами досягаемости.
Что теперь?
Отсюда Голлем не смог бы добраться до электросхем запала, даже если б знал, как их закоротить.
И как раз тогда, когда он обернулся, чтобы поискать чего-нибудь, что можно было бы выдать за блок питания, все и случилось.