Текст книги "Обагренное божество"

Автор книги: Джеймс Сваллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Глава первая

Среди могил, Рафену было сложно точно сказать, где конкретно кончается небо и начинается земля. Он на мгновение замер, остановившись в тени огромного надгробия в форме чаши. На Кибеле ветер никогда не прекращался, он приходил с низких холмов и невысоких гор, характерных для планеты, мрачно стонал в редких деревьях, волнами колыхал серо-синюю траву. Покатый ландшафт утекал к бесконечной, недостижимой точке невидимого горизонта, где серая земля встречалась с серым небом. Расстояние терялось в низких клубах каменной пыли, которые парили наверху, как огромный саван из промасленной шерсти. Дымка состояла из мельчайших частиц камня, взбитая до небес градом артиллерийского огня, который отутюжил планету часами ранее. Вокруг Рафена неслышно стенала Кибела. Ветер гудел среди бессчетного числа надгробных камней, которые расходились во все стороны настолько далеко, насколько позволяла видеть оптика его визора. Он стоял на могилах миллиардов погибших на войне и слушал, как ветер плакал о них, знакомое горячее желание битвы, плененного неистовства, испарялось под действием его железного самоконтроля. Случайный наблюдатель мог принять спокойного и недвижимого Рафена за надгробный памятник. На Кибеле действительно были места, где резные подобия Космодесантников венчали огромные башни из гранита. В этих святых землях были похоронены воины – родичи Брата Рафена, как дань уважения планете и величайшему мемориалу, который она представляла для Империума. Луна огромного газового гиганта, Кибела была военным миром-гробницей, одной из сотен планет на протяжении Ультима сегментума, объявленных Мавзолеем Отваги. Рафен сохранял неподвижность статуи, когда на краю его ауспекс сенсоров замерцало движение.

Некоторое время спустя из-за овальной могилы, вырезанной в розовом камне из вестана появилась фигура и кивнула Рафену перед тем как показать серию знаков руками в бронированных перчатках. Они были почти похожи: их человеческие очертания, заключенные в красный керамит, были широкими и массивными. Краска блестела под мягким, благоговейным дождем.

Рафен ответил кивком и пригнувшись к земле стремительно выдвинулся из укрытия. Он не останавливался, чтоб проверить, следует ли за ним Брат Алактус, в этом не было необходимости. Когда Алактус последовал за Рафеном, Брат Туркио пошел за Алактусом, а за ним и Брат Беннек. Команда Космодесантников тренировалась и дралась плечом к плечу так много десятилетий, что они функционировали, как детали единой машины, каждый был связан с другими, как хорошо подогнанный винтик, действующий в безупречной гармонии. Двигаться бесшумно, не проронив ни единого слова, это было детской игрой для солдат, тренированных сражаться в самых различных условия. Он мог чувствовать их нетерпение встретиться с врагом; это как ощутимый запах в воздухе, с густым, медным привкусом.

Рафен обогнул разбитый обелиск, сломанной костью торчавший из кладбищенской травы, указывающий вверх осуждающий перст, порицающий грязные облака. Он спустился в неглубокую впадину. Днем ранее тут был благочестивый парк, посвященный пилотам флота, погибшим в войне за Роцен, но теперь это место стало округлой воронкой перепаханной земли. Здесь ударил случайный снаряд вражеской суборбитальной бомбардировки и вырезал полусферу, местами оплавив грязь до гладкого фульгурита. Коричневые лужи собрались в вырытых взрывом витиеватых гробах, их содержимое было разбросанно и под закованными в металл ногами Рафена кости и обветшалые старинные медали с хрустом втаптывались в грязь. Космодесантник выбирал дорогу меж скелетов и, достигнув противоположного края кратера, остановился, чтоб проверить направление.

Он взглянул вверх и увидел очертания нависающей над ним статуи ангела, его руки и крылья были расставлены так, как будто он был готов взлететь. Лицо статуи было безупречным и великолепным, ее глаза была подняты, чтоб смотреть в какие-то совершенные небеса, которые были бесконечно далеки от жестокой реальности этого земного царства. На долю секунды Рафен был убежден, что каменный серафим вот-вот повернет свое лицо к нему, явив лик Лорда Сангвиния, священного основателя и прародителя его Ордена. Но мгновение прошло и Рафен опять остался наедине с молчаливой статуей. Оба ангела, каменный и Кровавый были окутаны туманом и дождем. Он отвел взгляд и позволил себе еще раз вслушаться в ветер.

Рафен почувствовал как его кишки скрутило. Авточувства его шлема уловили новый звук, поддерживаемый непрерывными завываниями ветра крик, слабый и приводящий в ужас. Это был звук, вырванный из самых темных закоулков человеческого сердца, такое произношение могло сорваться только с языка по-настоящему проклятых. Десантник предположил, что Предатели готовились получить предсказание по внутренностям одного из рабов, до того как они предпримут еще одну вылазку.

Мгновение Рафен обдумывал эту мысль. Если заклятый враг готовил еще одну атаку, то это делало его миссию намного важнее. Он двинулся, под грозным оскалом дыхательной решетки шлема его лицо нахмурилось. Отряд легко бронированных, быстро передвигающихся скаутов мог бы выполнить это задание в два раза быстрее. Но все из отделения следопытов, приданного Рафену, были убиты во время первого штурма, когда залп крак снарядов разметал их ряды. Он стоял под укрытием обшивки "Носорога", когда вой сверхперегретого воздуха сигнализировал о приближении залпа и перед внутренним взором Рафена всплыл момент, когда байк скаутов завертело и перебросило через его голову, как будто он был не более чем игрушкой, отброшенной скучающим, раздраженным ребенком. Все, что осталось от молодых Десантников, какие-то рваные лохмотья и частицы обожженного керамита.

Он глубоко похоронил тлеющие угли своего гнева и продолжил, отогнав от себя упреки. Теперь мало значило то, что им говорили перед прибытием на Кибелу, будто это назначение полностью церемониальное, что это вопрос долга, а не сражение, в котором нужно драться. Возможно, он и его боевые братья неосознанно верили, что развращенным был не интересен этот мир-кладбище, теперь они отплачивали за эту ошибку кровью своих врагов.

Рафен перешел на шаг, когда они приблизились к леску, который враг выбрал для своего военного лагеря. Здесь явно кончались нетронутые, ухоженные газоны кладбища – по периметру лагеря Предателей расходились огромные, темные участки гниения, появляющиеся из расширявшегося кольца зараженных растений и токсичных отходов. В некоторых местах земля раскрылась подобно застарелой ране и исторгла из себя мертвых.

Поверженные и изуродованные могильные памятные камни лежали рядом с черными переплетенными костями, извергнутые свеже сгнившей землей. Палец Рафена подергивался на спусковом крючке болтера, внутри перчаток его суставы побелели от напряжения. В нем горел порыв праведной ярости, страстное желание битвы пело в его венах. Он жестом указал остальным Кровавым Ангелам отойти и держаться на месте. Он заметил выгодную позицию на углу разрушенного склепа и впервые за этот день Рафен увидел врага. Он сделал все, чтоб устоять перед искушением изрешетить их.

Несущие Слово. Когда-то они были одними из самых набожных Легионов Адептус Астартес, но эти дни давным-давно канули в лету. Губы Рафена растянулись в гримасе отвращения, когда он наблюдал, как Космодесантники-предатели расхаживали туда-сюда, высокомерно маршируя меж тентов из содранной с орков кожи и все еще дымящихся после приземления шаров "Клешней страха". Он прислушался к тлетворным выкрикам вражеских демагогов пока те бродили по краю лагеря, выплевывая мерзкие молитвы и напевы, перекрикивая плачь рабов-сервиторов и непрерывно щелкая нейрохлыстами по спинам илотов.

Несущие слово были темным отражением Рафена и его братства. Их боевая экипировка была залита ярко-красным, оттенком запекшейся крови, на их броне преобладал единственный знак – вопящий рогатый демон на фоне восьмиконечной звезды.

Многие из Десантников Хаоса носили шлемы с рогами из филигранных и искусно вырезанных детских костей, или страницы из кожи с богохульным текстом, закрепленные на керамите обсидиановыми винтами. Другие ходили с открытыми головами и демонстрировали лица, покрытые ритуальными рубцами, клыками или крюками деформированных хрящей.

Один такой Десантник Предатель тщательно совершал богослужение, пытая раба, чьи крики так далеко разносились ветром. Одна его рука оканчивалась группой корчащихся металлических щупалец, которые щелкали и хлестали в воздухе, как будто имели собственный разум. В другой руке мучитель держал вибро-посох, который он использовал как скульптор, с бесконечной осторожностью отсекая узкие полосы плоти. Крики жертвы октавами колебались вверх и вниз, и Рафен внезапно понял, вражеский солдат играет на мужчине, как на инструменте, развлекая себя сочинением симфонии боли. Рафен отвел взгляд, сконцентрировавшись на непосредственной миссии. Его командир отделения, Брат-Сержант Корис дал совершенно четкие приказы – Рафен и его отряд должен был просто найти лагерь врага и определить силы и диспозицию противника. Они не должны вступать в бой. Настроив ауспекс на собравшиеся войска, он различил штурмовые подразделения, массивные громады Терминаторов и всего лишь горстку машин. Он прикинул варианты: это могла быть разведка боем, возможно была послана сдерживающая, тяжело вооруженная пехота, чтоб проверить оборону планету до начала серьезной атаки. На мгновение Рафен задумался о судьбе их ротного корабля, оставленного на орбите; рано было говорить о том, что если такие огромные силы Предателей высадились на планете, то небеса уже принадлежат врагу. Он не рассматривал перспективы того, чтобы это значило для них. С более чем половиной погибших или раненых во время первоначальной неожиданной бомбардировки, Космические Десантники дрогнули и заняли оборону, инициатива в сражении была на стороне врага. Но в следующее мгновение, ход мрачных мыслей Рафена был резко остановлен. Из открытого люка деформированного "Секача" вышла фигура, которая была на целых две головы выше всех остальных в лагере Предателей. Его броня по краям была покрыта зловещей золоченой гравировкой, и узор адских рун размазывался и сливался пока ауспекс Рафена изо всех сил пытался считать их. Свисающие с его рук и талии перевязи стальных цепей оканчивались горящими, черепоподобными жаровнями, из наплечников веером торчали омертвевшие отростки, кажется, источающие тонкие струйки отравы. Рафен раньше уже видел чемпионов заклятого врага, так что у него не было сомнений, что он смотрел на магистра военных сил на Кибеле.

Кусочек воспоминаний проплыл перед взором Рафена пока он наблюдал, как высокий Несущий Слово приблизился и стал разговаривать с мучителем. Он вспомнил фрагмент описаний из лекций наставлений старого Кориса, когда седой ветеран служил инструктором. Несущие слово всегда единодушно носили извращенный знак Хаоса Неделимого, практиковали свои нечестивые культы под руководством высших чинов Предателей – и Рафен был уверен, что этот длинный был из их числа. Темный Апостол был здесь, у него на виду! Рука на болтере опять дернулась, и он позволил развлечь себя мыслью об убийстве этого животного, несмотря на звенящие в его голове приказы сержанта. Жажда крови сдержанно грохотала в ушах, знакомое предбоевое напряжение гудело в самой его сути. Единственным выстрелом он мог бы мгновенно посеять беспорядок в стане врага, но тогда он потерпит неудачу, их наблюдения будут поставлены под угрозу и оборона его братства в Некрополитии будет разбита. Неохотно он немного ослабил хватку.

За эти колебания Рафен почти поплатился жизнью. Руна интенсивно моргнула на визоре Космодесантника, слишком поздно предупреждая его о движении с фланга. Со скоростью, в которую невозможно было поверить из-за огромного веса его боевой брони, Рафен развернулся, одновременно отпуская рукоять болтера. Он столкнулся лицом к лицу с Несущим Слово, отвратительная морда Космодесантник Хаоса была покрыта чередой истлевших отверстий и неровными зубами.

– Кровавый Ангел! – выплюнул он, произнося название Ордена как злобное проклятье. Рафен с дикой яростью ответил ударом затыльником болтера в лицо Несущего Слово, заставляя вражеского воина пошатнуться на ногах и отойти под прикрытие склепа. Он не посмел выстрелить, звук выстрела из болтера определенно всполошит всех Предателей в лагере. Он знал, что никто из его боевых братьев не придет ему на помощь, чтоб не выдать себя. Однако это было не существенно, Рафен убил достаточно порожденной варпом мерзости, чтоб знать, что сможет убить еретика одними зубами и когтями, если понадобится. Будучи пойманным врасплох, у него было только мгновение, за которое он должен был усилить свое преимущество и уничтожить это отродье, которое пачкало вселенную еще до его рождения.

Рука Несущего Слова поспешно дернулась к оружию на поясе. Пальцы, со слишком большим количеством суставов стремительно пробежали по багряной броне. Рафен еще раз ударил болтером и пригвоздил ладонь как паука. Предатель пришел в себя и со всей силы ударил бронированным шипастым кулаком в голову Рафену, удар отозвался глухим звоном и Рафен услышал как раскололся керамитовый шлем, на его визоре появились трещины. Позволив оружию упасть в маслянистую грязь под ногами, Кровавый Ангел кинулся вперед и сомкнул свои бронированные руки на глотке Несущего Слово. Если бы враг тоже был в шлеме, Рафен никогда бы не вцепился в него таким образом, но порченный глупец думал, что лагерь достаточно безопасен, чтоб открыть лицо. Рафен сомкнул пальцы на твердой, жесткой шкуре на шее Несущего Слова, намереваясь показать ему цену его безрассудства. Потоки густой, жирной слизи начали сочиться из ран Предателя и он тщетно пытался вдохнуть воздух в трахеи, отчаянно пытаясь позвать на помощь братьев.

Шипастая перчатка раз за разом опускалась на его голову. Теплая кровь наполнила рот Рафена, когда под ударами его зубы зашатались. Предатель бил его, но Кровавый Ангел стойко держался, радость от вожделенного гнева и ненависти заглушали боль. Взгляд Рафена затуманился предчувствуя сладкую волну от убийства врукопашную, когда черный, змеевидный язык Предателя бешено задергался, нахлестывая при каждом неудавшемся вздохе. Он смутно осознавал, что Несущий Слово бьет его в грудь, крутясь, чтоб нанести хоть какие-то повреждения, прежде чем он оборвет его отвратительную жизнь.

Рафен краем глаза увидел отблеск костяного кинжала, затем в его левом бедре внезапно вспыхнула боль, он проигнорировал ее и сильнее сжал хватку, сминая глотку Несущего Слово в кусок окровавленного мяса и сломанных хрящей. Безмолвный и бездыханный Космодесантник Предатель умер и соскользнул из его заляпанных ихором пальцев на землю. Рафен пошатнулся и отступил на шаг назад, адреналиновый удар вызвал головокружение. Когда он наступил на ногу, свежий поток агонии ударил по ней и он увидел, где конкретно клык ножа Предателя пронзил его броню. Шоковый гель и коагулянты бурлили вокруг раны и темнели когда боролись с последствиями пореза. Рафен скорчил гримасу, демонические ножи врага всегда были покрыты ядом и он не желал быть зарезанным таким недостойным противником.

Кровавый Ангел схватил рукоятку клинка Хаоса и почувствовал, как она корчилась и сгибалась, подрагивая как желавшее сбежать существо. Он почувствовал как она запузырилась внутри, мясистые органы пульсировали, когда высасывали из него кровь подобно паразиту. С рычанием Рафен вырвал зазубренный клинок из бедра и поднес его к глазам. Клинок был живым существом, каждая кромка его пилообразных краев из пожелтевшей эмали увенчивалась крошечной черной глазницей. Деформируясь, он шипел и дребезжал в бессильной ненависти к Рафену. До того как Космодесантник успел отреагировать, клинок набрал воздух в дыхательные мешочки и выплюнул облако, высосанной из него крови, рассеивая ее впечатляющим розовым туманом.

Рафен разломал его на две части, но было слишком поздно, в лагере Несущих Слово все оставили свои дела и посмотрели вверх, ноздри и языки пробовали висящий в воздухе тонкий аромат. Он разразился гневным проклятьем и отбросил мертвое существо в сторону, в первый раз за часы нарушив радиомолчание.

– Отступаем!

Четверо Кровавых Ангелов вырвались из укрытия, двигаясь настолько быстро, насколько позволяли их аугментированные ноги и силовые доспехи. В десять раз больше Несущих Слово достигли края рощи и начали преследование, дико загрохотали болтеры и шум уродливых голосов повысился в возбуждении.

В ЛАГЕРЕ ниже, Танкред замешкался, вибро-посох в его руке извивался, когда он двинулся вперед присоединиться к погоне, но когда осознал, что его хозяин не сдвинулся ни на дюйм, тщательно все обдумав, он расслабился и задрал голову. Искаван Ненавистный, Темный Апостол Девятого воинства Гаранда, улыбаясь растянул свои бескровные губы намного шире, чем это смог бы сделать любой человек.

Один из его трубчатых языков появлялся и исчезал, пробуя влажный воздух.

– Хныкающий щенок, – наконец-то произнес он, катая во рту слабый привкус разлитой крови Рафена, – Судя по его вкусу, чуть старше ста лет.

Он посмотрел на Танкреда.

– Возможно, я должен быть оскорблен, что эти полукровки сочли детей пригодными чтоб послать шпионить за нами.

Мучитель оглянулся на перекрученную и разбитую плоть, творение рук своих.

– Горстка скаутов едва стоят усилий, ваше великолепие.

Краем глаза Танкред видел, как Искаван кивнул соглашаясь и подавил улыбку. Несущий Слово поднялся на свою должность второго после Темного Апостола за счет хитрости и откровенной жестокости, но многое из его мастерства брало начало из его способности предсказать настроение Искавана и высказать точно то, что хотел услышать его командир. За четыре с половиной века службы, Танкред только три раза вызывал неудовольствие хозяина и самым ощутимым последствием была отметина, которая осталась когда Искаван своими кинжальными зубами откусил его органическую руку. Мучитель получил свои щупальца, чтоб заменить утраченную гибкость.

– Пусть голодные преследуют их до их вшивой конуры, – сказал Искаван скорее Танкреду, чем оставшимся в лагере Несущим Слово, – Мы скоро присоединимся к ним.

Темный Апостол обрушил полную силу своего мрачного взгляда на мучителя и небрежно потеребил острый рог на подбородке.

– Меня не должны прерывать, пока я не закончу свое причастие.

Танкред расценил эту реплику как сигнал продолжать и кивнул паре полумеханических илотов. Каждый из этих бывших людей взялся за концы стойки на которой лежала жертва Танкреда. Гомункулы на отрыгивающих газ поршнях вместо ног выдвинулись в центр лагеря, их руки, вместо плоти и костей были заменены железными лонжеронами, оканчивающиеся ржавыми блоками с веревками. Их ноша слабо стонала, но все еще цеплялась за остатки жизни благодаря виртуозному таланту мастерства Танкреда. Несущий Слово наклонился к голове умирающего раба и зашептал.

– Откажись, – прохрипел он, – откажись от своей любви.

– Да, – с полным ртом крови умудрился пробулькать илот, – я отдаю мое сердце и плоть и душу тебе, величайший.

Его рот, кажется, растянулся в неровной ухмылке, блаженный, стеклянный взгляд уперся в тяжелые, унылые облака над головой.

– Пожалуйста, я жажду блага агонии. Пожалуйста!

Раб начал плакать и Танкред провел своей когтистой рукой по оцарапанному лбу мужчины. Бедняга боялся, что ему позволят умереть без изысканной боли благословения Искавана.

– Не бойся, – ворковал Танкред, – ты познаешь мучения, которые испытывал сам Лоргар.

– Спасибо! О, спасибо! – илот закашлялся и жирная, тяжелая капля артериальной крови скатилась по его щеке. Танкерд подавил желание слизнуть ее и развернулся, чтоб поклониться хозяину.

– С вашего разрешения Апостол?

Искаван облизнул губы.

– Принеси мне мой крозиус.

ПОКА оседала пыль от бомбардировки Кровавые Ангелы укрепляли здание Некрополитии, упавшие готические иглы и широкие обелиски служили рукотворной защитой. Здание было вычурной комбинацией Имперской часовни и сторожевого поста, но теперь оно было разрушено. Его единственными жителями были священник-губернатор планеты и его маленькая когорта смотрителей, они погибли первыми, когда обрушился центральный минарет здания. Было это плохо или хорошо, но теперь Кибела была под полным командованием Брата-Капитана Симеона, старшего офицера Десантников. Присев на верху еще стоявшего угла Некрополитии, Симеон первым увидел среди могильных плит подступающего врага. Он вытащил свой цепной меч и салютовал им.

– Сыны Сангвиния! – Его голос прорезал воздух, как перезвон церковного колокола, – К оружию!

Под ним, где заканчивалась мраморная площадь, и начинались могилы, Брат-Сержант Корис схватился рукой за упавшую каменную колонну и приподнялся, чтоб взглянуть на врага. Он видел бегущее и отстреливающееся подразделение Рафена, приближаясь, они посылали во врага рассчитанные очереди болтерного огня, за ними шла бурлящая волна Космодесантников Хаоса, гудящая и вопящая орда двигалась как рой красной саранчи.

– Братья на поле! Целься! – приказал он и чтоб подать пример, закаленный солдат выстрелил в голову Несущему Слово, который был на расстоянии вытянутой руки за спиной Туркио.

Беннеку повезло меньше и Корис зарычал от гнева, когда Десантник потерял ногу от близкого разрыва из выстрела из плазмагана. Бронированная фигура Беннека кувыркнулась и упала, и Несущие Слово перескочили через него не останавливаясь.

С воплем от усилия, темно-красной вспышкой Космодесантник прыгнул над головой Кориса, перекрутился в воздухе и приземлился прямо за каменной баррикадой. Сержант развернулся, когда Рафен задыхаясь, поднял болтер и прошил воздух выстрелом; Предатель, который наступал ему на пятки, был уже на полпути над обелиском и в этот момент болт Рафена с визгом откинул его назад.

Когда две стороны столкнулись, воздух запел от энергий и взрывов.

– Будь они прокляты, эти гады вцепились как песчаные клещи!

Корис быстро и отчетливо ухмыльнулся Рафену.

– Ты притащил с собой обратно компанию, да, парень?

Рафен смутился.

– Я…

Залп огня Предателей взорвал землю у их ног.

– Брат Рафен! – Симеон скакал в их сторону по испещренной земле, петляя между вспышками взрывов и завыванием смертельных рикошетов.

– Когда я говорил тебе, что нам нужно изучить врага поближе, я не думал, что ты воспримешь это так буквально.

Капитан выпустил залп разрывных снарядов из болт пистолета прямо в шеренгу неприятеля.

– Не важно.

Корис вышел из перестрелки и позволил Туркио занять его место.

– Говори, парень. Что у этих отрыжек варпа припасено для нас?

Его взволнованный голос раздавался над постоянным треском выстрелов.

Рафен указал на юг.

– Штурмовая группа, больше похоже на разведку боем, – ответил он, хладнокровно отчитываясь с тем же бесстрастием, которое демонстрировал на тренировках, – Отделение Терминаторов и танки, по крайней мере три "Секача".

Симеон скривился. Его нескольким тактическим Десантникам практически без тяжелого вооружения будет сложно удержать линию обороны против такого отряда.

– Есть еще кое-что, – добавил он утверждая, а не спрашивая. Рафен проигнорировал низкий гул болтов, просвистевших у него над головой.

– Верно. Терра защитит меня, но я рассмотрел одну из их извращенных церемоний, жертвенное гадание. Там в лагере за ней наблюдал Темный Апостол.

– Ты уверен? – давил Корис, щелчки попаданий барабанили по плиткам вокруг них.

– Бог-Император мой свидетель, – ответил Рафен.

Симеон и Корис обменялись взглядами, это усложняло дело.

– Если один из этих архипредателей осквернял здесь могилы, то их планы относительно Кибелы ясны.

Симеон вставил новый рожок в болтер, следя глазами за жаркой битвой, где столкнулась и дралась кроваво-красная и темно-красная броня.

– Он будет искать, где установить их собственные богохульные монументы и осквернить землю своим проклятым благословением.

– Этого не произойдет, – проскрежетал Рафен. В нем заструился жар ярости.

– Нет, не произойдет, – согласился Симеон, обнажив клыки. С ревом он кинулся в бой, его цепной меч заскрежетал ударив Несущего Слово и отправив того скользить по мрамору. Стреляя, Рафен и Корис кинулись за ним в гущу сражения.

– Слушайте меня, Кровавые Ангелы! – воззвал голос Симеона, – Именем алого Грааля, заставьте обратиться в бегство этот поток…

Слова капитана оборвались, когда крошечная сверхновая звезда охватила его и венок раскаленной плазмы превратил камень у его ног в шлак. Рафен заметил единственную, краткую вспышку ослепительно белого, затем разом детонировали боеприпасы Симеона, отбросив его в сторону взрывной волной.

ИСКАВАН взял свой самый нечестивый символ должности и обнял его, как родитель обнимает любимое дитя. От крозиуса в его руке шло актиническое сияние, которое выросло, когда пальцы сжали его. Оружие вздохнуло, обрадованное близостью своего хозяина, взволнованное перспективой того, что произойдет дальше. Бормоча про себя нечестивую литанию, Темный Апостол опустил диск клинков навершия посоха в ведро под стойкой для пыток Танкреда. Он размешал густую, свежую кровь. От жидкости пошел пар, вскипая вокруг проклятого орудия.

– Из огней предательства, – прогудел Искаван, – к крови мщения.

Танкред поднял вибропосох над телом илота, чтоб он мог видеть, что смерть осенила его.

– В след за носителем слова, избранным сыном Хаоса.

Мучитель погрузил посох в желудок раба и разорвал его, наслаждаясь криками. Несущие Слово, стоящие вокруг них, произнесли в унисон.

– Вся хвала воздастся ему.

Искаван воздел пропитанный крозиус к серым небесам, ритуал осквернения был повторен еще раз, как это было на бесчисленных мирах, перед бесчисленными победами. Он взглянул на Танкреда, который сгорбился над разбросанными внутренностями жертвы.

– Что ты видишь?

Потребовалось наивысшее в жизни Танкреда усилие чтоб соврать хозяину.

– Смерть идет. Взгляд Лоргара прикован к нам.

Слова почти душили его.

– Мы должны утолить голод богов.

Его черное сердце сжималось в груди, Танкред в страхе и тревоге уставился на внутренности перед собой. Кольца выпавшего кишечника, брызги крови, расположение органов – конфигурация была ужасной и зловещей. Вот, он увидел признаки чего-то чрезвычайно мощного возрождающегося к жизни, новая сила была настолько мощной, что затмевала Танкреда и его хозяина. Игра света и тени была запутанной, так что мучитель не был уверен, откуда появится эта мощь, но он явно видел, что на своем пути она принесет с собой разрушение и уничтожение. В конце концов, он смог оторвать себя от этого зрелища, его заключительное толкование несло тревожащее предсказание. Они оба, он и Искаван не доживут, чтоб увидеть развязку событий, которые они запустили в этот день. Темный Апостол пристально посмотрел на него, в его глазах светилось какое-то подозрение.

– Это все, что ты увидел, Танкред?

Слова рвались с разлагающихся губ мучителя, борясь, чтоб быть услышанными, но со слепой уверенностью он знал, что такое фаталистическое предсказание приведет Искавана в ярость до такой степени, что Танкред первым изведает на себе мощь свеже напившегося крови крозиуса. Он посмотрел вниз, надеясь что это будет казаться проявлением почтения, молясь богам, чтоб не вызвать неудовольствие хозяина.

– Я видел смерть, повелитель.

– Хорошо.

Искаван приковал цепью к запястью свое подергивающееся, жаждущее оружие.

– Давайте донесем слово противнику и посмотрим как он внемлет ему… или погибнет.

В ответ космодесантники Хаоса заорали и завопили церковные гимны и мантры, когда жажда битвы охватила и поглотила их. Танкред ковырялся в своих новых страхах как в струпьях раны.

ЖЕСТОКАЯ смерть Симеона прокатилась похоронным звоном по периметру, это чувствовалось почти как физический удар по рядам Кровавых Ангелов расположенных по краям Некрополитии. Герой Виргона VII, победитель восстания на Такстеде и прославленный воин Компании на Алконисе был убит. Брата-капитана почитал и уважал каждый Десантник в Ордене и за века, что они дрались рядом с ним, каждый из них мог вспомнить, что обязан жизнью отважному офицеру. Сам Рафен был почти убит закапывающейся миной на Иксионе, которую заметил Симеон за мгновение до того как она выскочила. И теперь, когда Кровавый Ангел рассматривал участок обожженной земли, которая отмечала место, где умер капитан, он понял, что воспоминания об этом моменте ускользают от него, как будто они тоже исчезли в плазменной вспышке.

Корис теперь был старшим офицером и грубоватый, старый боевой пес кажется намеревался вырезать кровавую дань за смерть капитана со всех без исключения Несущих Слово. Но Рафен знал ветерана лучше, чем большинство из Десантников и он видел у своего бывшего учителя признаки душевного страдания, не видимые для других.

Несмотря на ободрения и воодушевления от Кориса, внезапная смерть Симеона нанесла их моральному духу смертельную рану и воля оставшихся мужчин была поражена, кровью истекая на траву.

Рафен видел пополнение в рядах врага, когда остальные силы Несущих Слово присоединились к битве и в этот момент он был уверен, что они умрут здесь. Вдалеке мелькнула нечестивая вспышка от пылающего силового оружия и Предатели одобрительно взвыли. Они отступили, рубиновая волна откатилась на край поля, чтоб возвратиться валом. Затем они пришли, убивая и разрывая друзей Рафена на кровавые клочки. Его оружие грохотало, дуло исторгало жар, когда пули величиной с его кулак разрывали врага, но затем на поле брани опустился заставляющий замирать сердце звук разрезанного воздуха.

Рафен инстинктивно взглянул вверх и почувствовал холод в желудке. Сквозь низкие облака падал десяток ярко красных десантных "Громовых ястребов", каждый ощетинился ракетами и пушками, каждый был под завязку загружен Десантниками, восполнить потери. Едва видимые в инверсионном следе и дыме сражения, машины сделали круг над врагом и развернулись.

– Нам конец, – сказал Туркио, как будто эти слова были его последними, – С таким подкреплением, мы утонем в море совращенных.

– Тогда мы завалим тут все их трупами, прежде чем…

Голос Рафена потонул, когда "Громовые ястребы" как один открыли огонь и яркие копья света ударили из лазпушек. Но выстрелы предназначались не им. Лучи пролетели над Десантниками и с разрушительным эффектом ударили в скопление Несущих Слово, убивая одной яркой вспышкой подразделение Терминаторов Хаоса. Теперь и остальные летчики выпустили массу ракет "Адский удар", которые яростно рвали на части Предателей.

Глаза Рафена широко раскрылись, когда главный десантный корабль закрыл небо над ним и в мельтешении красного он увидел эмблему на корабле: пара серебряных крыльев ангела, украшенных мерцающей кровавой слезой. Волею Императора, Кровавые Ангелы были вырваны из пасти забвения своими боевыми братьями.