Текст книги "Предания о самураях"

Автор книги: Джеймс С. Бенневиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Сукэсигэ, держа Тэрутэ за руку, устремил на нее полный восхищения взгляд. Легкая улыбка, тронувшая губы обоих, выдавал их радость от встречи. Сукэсигэ не скрывал своего восторга. Тэрутэ свои глаза с еще не просохшими слезами устремила на татами. Рыцарь произнес: «Тэрутэ продемонстрировала свою милосердную деву Каннон. Прошу разрешения взглянуть на нее. Сукэсигэ предлагает доказательство». Ему подали миниатюрное изображение Хатиман, то есть хонзон, или буквально языческого божка Мицусигэ, которое заслуженный даймё постоянно носил с собой, даже во время таких мирных мероприятий, как любование цветущей вишней. Тэрутэ обратила внимание на то, что к амулету прикреплен локон волос. В ответ на ее вопросительный взгляд Сукэсигэ сказал: «И то и другое принес гонец из замка Огури. С головой Акихидэ в качестве подношения его похоронили в Фудзисаве. А по поводу нынешнего счастливого исхода Хёсукэ, надо бы собрать рота, так как появилась потребность в проведении совета». – «Как скажет ваша светлость». И каро удалился, оставив мужа с женой для серьезного разговора. Теперь голова Тэрутэ лежала на колене ее господина, и хрупкое тело ее содрогалось, когда она стала рассказывать ему повесть о своей многотрудной жизни. А Сукэсигэ пытался утешить ее, как только мог.

Вернувшийся Хёсукэ застал забавную сцену. Все мужчины в помещении собрались вместе и встревоженно обсуждали ситуацию. Они пересказывали легенды о привидениях из далекого прошлого и тем самым щекотали друг другу нервы. Казама Дзиро сказал: «Все происходит как-то уж очень гладко. Прием для меркантильного сословия выглядит чересчур радушным, и Дзиро готов положить голову и биться об заклад, что совсем недавно по саду прошла девушка господина. Получается так, что здесь перемешались, образно говоря, лисицы с барсуками». Сёдзи возразил: «Лисицы и барсуки водятся в этих горах, как это прекрасно известно Казама-доно. А что касается теплого приема, путешественнику всегда оказывается должное гостеприимство. Серьезнее выглядит поведение той женщины. Никто еще не видал таких хитрых и коварных лиц, как у этих братьев Томимаруя. Зато слухи о том, что та женщина приходится дочерью одному из них, – совершенно очевидная ложь. А эта нянька?» – «Наш господин сопровождал ее в том переходе. Но она не вошла внутрь». Все это сказал Мито-но Котаро. Как раз в этот момент открылись перегородки и появилась пожилая женщина, о которой шла речь. Сёдзи вскочил с открытым от удивления ртом и вставшими дыбом волосами. Он вытащил свой меч из ножен. «Вот уж поистине появление оборотня. Моя уважаемая матушка Таматэ, ваш Сёдзи считал, что вы должны находиться далеко в горах Цукуба. Гляньте! Так вот обстоят дела! Так что убирайся прочь, оборотень, а то ощутишь на себе остроту меча Сёдзи». Как только он пошел на нее, пожилая женщина рассмеялась. «Сынок, не поднимай свое оружие против той, кто дал тебе жизнь. Все объясняется предельно просто». Она повернулась, чтобы поговорить с Хёсукэ, который вошел и теперь стоял как раз за ее спиной. «Отыскав своего сына, Таматэ испытывает огромную радость и облегчение. Факт его отсутствия среди рото на пирушке очень ее встревожил. Спешу заверить вас в том, что ее светлость составляет компанию своему господину. Таматэ, получив известия о разрушении дома Огури, покинула деревню у Фудзисирогавы и пришла пешком в Камакуру, чтобы узнать о судьбе ее светлости и ее сына. Этот путь ей показался долгим и изматывающим, зато земледельцы проявили к ней большое сострадание. Однако в горах она заблудилась. Тут разбойники отобрали у нее весь скудный запас продовольствия. Ей осталась только родниковая вода, но пожилой женщине требовалась еще хоть какая-то еда. Совсем обессилевшая, она легла умирать. Но рядом проходил вельможа с сопровождавшими его самураями. Он распорядился, чтобы ее доставили в Камакуру и назначили нянькой к его дочери Тэрутэ. Здесь, в бэссо рядом с Томимаруей, и жила Таматэ». Сёдзи отвесил глубокий поклон: «Прошу вас, любящая добрая мама, великодушно простить вашего безрассудного сына за то, что он обнажил свой меч против вас. Считая, что вы находитесь далеко отсюда, ваш Сёдзи принял вас за призрак. И что на меня нашло!» Таматэ рассмеялась, когда сын обнял ее. «Прощение матери совсем нетрудно выпросить. К тому же оборотни существуют, да еще пострашнее. Ваш господин собирает вас на совет?» Хёсукэ кивком подтвердил правильность ее слов. Он лаконично обрисовал свои дела. Вот все и собрались для разговора со своим господином и ее светлостью Тэрутэ.

Сукэсигэ начал разговор так: «Самым счастливым событием можно назвать мою встречу с Тэрутэ. Увы, но, поскольку нам поручена миссия катакиути, Сукэсигэ придется обращаться с ней как с младшей сестрой». Таматэ не удержалась и воскликнула: «Как с младшей сестрой! После всех этих лет помолвки и такого неожиданного воссоединения вам предстоит жестокое испытание». Тэрутэ опустила глаза с горькой улыбкой. Казама Дзиро выступил вперед: «Наш господин и ее светлость в долгу перед нашим общим домом. Не пора ли его выполнить? Наш господин может себе позволить сопровождение своей китанокаты (законной жены благородного человека). Их охрану обеспечат кэраи». Хёсукэ продолжил разговор: «Казама-доно говорит дело. Мой господин мог бы снизойти до того, чтобы прислушаться к его словам. Наш дом представляет важность с многих точек зрения, и задача вашей светлости видится очень опасной». Сукэсигэ нуждался разве что в предложениях, когда Тэрутэ робко обратилась к своему господину: «Целью можно считать убийство Иссики Акихидэ и тем самым утешение духа О-доно. И задача эта особого труда не представляет». Сукэсигэ изумленно промолвил: «Как же так?» Тэрутэ ответила ему: «Акихидэ и Ёкояма Таро близки, как рыба и вода. Акихидэ постоянно бывает здесь. Если у моего господина хватит терпения, ему обязательно выпадет случай познакомиться с ним при благоприятных для него обстоятельствах. Бежать в Фудзисаву можно в любой момент, а в Киото можно отправлять прошение о восстановлении дома Огури. Более безопасного места для вашей светлости, чем здесь, в Томимаруе, не отыскать». Сукэсигэ несказанно обрадовался такому счастливому повороту событий. «Акихидэ идет прямо в наши сети. Он будет без охраны искать удовольствий, и предатель должен лишить его головы. Пусть так и случится». Они определили свои действия на будущее. С наступлением темноты Тэрутэ покинула пристанище своего супруга и вернулась под присмотр Таматэ. Простершись на прощание, она сказала: «Прошу вас, мой господин, проявить величайшую бдительность. Камакура только кажется мирным городом. Больше всего опасайтесь услужливости со стороны Ёкоямы Таро. Ни в коем случае не раскрывайтесь ему. Простейший путь пролегает через загородку, и Таматэ этой ночью вас проводит. Мой господин, Тэрутэ умоляет вас постоянно оставаться начеку». С этими словами она покинула своего супруга.

Глава 10
Коварные замыслы Ёкоямы Сёгэна

«Наруходо! – воскликнул Сукэсигэ. – Тогда у Ёкоямы-доно доно под рукой в свите должны находиться все пять его сыновей». Тэрутэ ответила: «Моему господину грозит настоящая опасность, и поэтому его страже необходимо повысить бдительность. В Мусаси особой тайной покрыта причина неспособности его наложниц родить ему наследника мужеского пола в вотчине Тамагава. Только в последние годы Ёкояма Таро осмелился открыто заявить о своих притязаниях. Старшего из них зовут Таро Ясукуни, потом идет Дзиро Ясуцугу, Сабуро Ясухару, Сиро Ясутака и Горо Ясунага. Последние двое – совсем мальчики, а старшему брату уже исполнилось 16 лет. Знал ли мой отец о проблеме, спрятанной в глубинах Мусасино, Тэрутэ неизвестно. С полной уверенностью можно сказать о том, что моя мать пребывала в абсолютном неведении. О них она никогда не упоминала». Полными слез глазами дева смотрела в мирный сад, где в лунном свете цветки сливы светились серебром, а узловатые ветви дерева отражались в зеркале маленького икэ (пруда). Длинным рукавом она украдкой попыталась прогнать эти не ко времени явившиеся свидетельства печали. Понизив голос, Сукэсигэ спросил: «Ты говоришь, что она погибла в бою?» – «Так и есть! – ответила Тэрутэ. – Население вотчины Ота выразило большое недовольство из-за передачи полномочий клану Иссики. Гото Макабэ, в свои молодые годы служивший каро при доме, собрал кое-кого из вассалов и организовал сопротивление. Зато Акихидэ пользовался доверием сюзерена, а также получил решающую поддержку со стороны мятежного вассала Сатакэ по имени Камакари Хёбу. На территории вотчины возникла великая смута. Ёкояма Таро решил сам заняться делами Хитати, чтобы войти в курс интересов клана Сатакэ. При покровительстве этого рото моя мать и я отправились в путь, а Таро-доно поехал в Тамагаву, чтобы вызвать туда своих сыновей и навести порядок в Тосиме. Ведь благодаря чьей-то заботе ему вернули бывшую вотчину. Когда мы остановились лагерем у деревни Кохаги в провинции Мусаси, на нас напали разбойники или любители поживиться за чужой счет из отрядов Камакари, что не намного лучше. Случайная стрела залетела в паланкин моей мамы и лишила ее жизни. Меня увели, чтобы продать в Камакуру. Сообщения о случившемся, однако, в скором времени дошли до ушей Ёкоямы. Он пришел в большую ярость и использовал все влияние, которым обладал, чтобы воздействовать на Иссики Акихидэ. Прошло совсем немного времени, и Камакари заставили меня вернуть, но тело моей матери оказалось в одинокой могиле на болоте. Таро-доно счел необходимым свое личное присутствие в Тосиме. Через несколько лет, когда его вызвали к Акихидэ, Таро-доно отозвали из Мусаси в столицу. Ёкояма заслуживает благодарности за его энергичное вмешательство в мою судьбу, но из-за проявленной им беспечности, ставшей причиной гибели моей матери, он не мог открыто требовать от меня выйти замуж за его сына Таро. Откровенно говоря, мой господин, меня это не на шутку беспокоило». – «Но все равно ты попросила меня оставить тебя пораньше! Похоже, я тоже проявил излишнюю настойчивость». Тэрутэ опустила глаза: «Совсем не так, мой господин. Только в окружении врагов было бы слишком опасно засиживаться в спальне. Ёкояма-доно никогда особенно не желал тебе добра, а когда сила на его стороне, он не постесняется проявить свою ненависть. А его сыновья унаследовали от отца его врожденные вероломство и порочность. Таро отличают неповоротливость, трусость и лицемерие. Дзиро – человек жадный, бестактный и большой ханжа. Сабуро – жестокий до неистовства и такой же лицемер. Сиро можно назвать соглядатаем… – Она замолчала, рассмеялась и протянула руки: – Все они лицемеры, и эта черта их объединяет, а отличают только другие пороки. Скоро будет светать. О присутствии вашей светлости никто не должен даже догадываться. Ёкояма и Акихидэ, как говорится, одного поля ягоды. А это как раз вам на пользу; против вас, если Ёкояма заподозрит, какова цель вашей миссии в Камакуре». Она смолкла. Сукэсигэ привлек ее к себе, чтобы последним объятием стереть свою печаль. После этого он легким толчком отстранил сёдзи и вышел через открытое амадо в сад, потемневший с уходом луны. В несколько шагов он достиг изгороди и миновал ее. Ему послышался какой-то крик, и он остановился, чтобы осмотреться. Ни малейшего признака жизни. Все в мире было тихо и спокойно. Горы, окружающие Кайдзодзи, отбрасывали густую тень. Стремительно шагая, он в скором времени добрался до своих комнат.

Не таким уж незамеченным оказалось его посещение жены, как он думал. Неоднозначное замужество представляло опасность для Тэрутэ. Настоящее спасение для нее лежало в плоскости сердечных томлений по ее поводу со стороны братьев Таро и Дзиро. Тут не обходилось одним только чувством сожаления, из-за которого Ёкояма Сёгэн (побрившийся в монахи) проявлял отношение нейтральной нерешительности. На протяжении многих лет он мечтал обладать Тэрутэ, но Акихидэ решительно избегал каких-либо действий по восстановлению дома Хатакэ, и Сёгэн находился в зависимости от Акихидэ. А тут еще возникли дрязги с Таро и Дзиро. Он любил Дзиро и не хотел его расстраивать. Таро считался старшим, но он в равной степени не желал делиться своими воззрениями с Тэрутэ. Терпение Таро Ясукуни достигло предела. «В своих мечтах эта девушка видит кого-то другого. Кто это может быть, если не мой брат Дзиро? Младшему брату возбраняется вторжение на территорию своего старшего брата. Этим вечером Таро должен навестить Тэрутэ в последний раз. Хочет она того или нет, но ей придется смириться с уже совершившимся фактом». Преисполненный самыми благими намерениями, он в полночь проник в известный нам сад. Он уже спланировал, как войти во флигель Тэрутэ. Однако на его пути возникла неожиданная заминка. Тень мужчины преодолела загородку в самом конце сада. Уверенный в правильности выбранного пути незнакомец подошел к амадо нужного ему флигеля. Сдвинув перегородку, он вошел внутрь. В ярости Ясукуни присел в тени загородки, чтобы обдумать ответные действия. Кто это пришел в такое время навестить Тэрутэ? Понятно, что это его брат Дзиро: прелюбодей, вор, гнусный подлец. Именно он знал о его намерении жениться, а теперь опередил и завел шашни с этой красавицей. Ему не хватило смелости прийти к ней через дом, и он решился незамеченным проникнуть из сада Китидзи. Таро хватило терпения прождать несколько часов, проклиная счастливчика Дзиро.

Место встречи любовников

Тем временем Дзиро пребывал в волнении не меньшем, чем его брат. «Тэрутэ проявляет ко мне исключительную симпатию. Понятно, что этот олух Таро ее пленил. Женщины ничего не смыслят в таких делах. Она предпочитает этого барана моей благородной личности и известному всем вкусу; мне, добивающемуся всего того, чем на самом деле хочется обладать. Не вызывает ни малейшего сомнения то, что со мной ей будет жить гораздо лучше. Такое милосердие было бы самым благоприятным решением судьбы этого рогоносца. Разве же Будда не предупреждал о том, что при любой оказии и сохранении тайны, а также грамотном обольщении все женщины готовы к греху; да, отказывая одним, они квитаются за счет других». Сегодня ночью все должно было решиться. Только вот Дзиро не хватало решительности Таро, и ему пришлось идти через апартаменты отца и брата. Уже почти перед закатом честолюбие подвигло его на то, чтобы добиваться любви своей девы. Когда он приблизился к теперь уже совсем темному саду, ему тут же пришлось припасть к земле. Открылась знакомая нам дверь, и появился мужчина. Таро? Нет! Это Дзиро сразу же разобрал. Прощальные слова, произнесенные вполголоса, он разобрал слабо. Знакомое обращение, любовная нежность, сам мужчина; все эти важные детали сразу же бросились ему в глаза. Чтобы остаться незамеченным, он спрятался в тени изгороди и пошел вдоль нее, посмотреть, куда отправится ночной визитер. Этот мужчина скрылся в соседнем саду. Дзиро просунул голову в отверстие изгороди. Хвать! Он с яростью молча вцепился в своего противника. С такой же яростью противник вцепился в него. Любящие братья вовремя узнали друг друга, а то быть беде. Таро! Дзиро! Дзиро попытался оправдаться так: «Я не мог заснуть и поэтому вышел в сад прогуляться. Услышав голоса в жилище Тэрутэ, я подошел ближе, но не успел дойти до амадо, как они открылись и появился этот мужчина. Кто бы это мог быть?» Таро задумался: «А ведь ты лжец и лицемер. Ты собирался застать меня с девушкой, которая должна стать моей женой. Ненавидя этого чужака не меньше моего, ты отличаешься от меня тем, что прощаешь факт моего собственного недовольства». А вслух он произнес: «Я хорошо рассмотрел этого человека. Он не из Камакуры». Дзиро с ним согласился: «Нет, он говорит в нос, как госи Айзу, поселившиеся у Китидзи. Но какие у Тэрутэ дела с таким человеком?» Таро почесал затылок и стукнул по колену, как будто это действие принесло ему просветление. «Госи Айзу; нет! Этот парень не кто иной, как Хитати Огури, Сукэсигэ, сын Хёэ-но Дзё Мицусигэ. Разве не Тэрутэ когда-то обручилась с ним?» Дзиро поддержал брата: «Несомненно, это он! Отсюда их разговор как знакомых людей и обращение друг к другу. Она называла его «мой господин», «прощай, мой господин». Это мог быть только Огури. Его выдали рослая фигура и уверенная походка. Надо без промедления предупредить нашего отца». – «Только он один может уладить это дело». Так сказал Таро и, бросив недобрый взгляд по сторонам, он пошел вместе со своим братом в комнаты отца.

Сёгэн выслушал их рассказ с большим вниманием и нарастающей тревогой. «Ты видел у него родинку под правым глазом?» – спросил он у Дзиро. Получив утвердительный ответ, произнес: «Совершенно определенно, это он! Огури Сукэсигэ ни с кем не спутаешь. Но все догадки легко проверить. Позовите Китидзи». Согнувшемуся в поклоне владельцу постоялого двора Сёгэн сказал: «От тебя требуется доклад об этих вновь поселившихся госи Айзу. Что это за люди? Говори без утайки. Отвечай все как есть». Китидзи заговорил: «С трепетом и поклонением сообщаю: всего прибыло одиннадцать человек, один из них выступает в роли огасиры, или руководителя предприятия. Этому мужчине по меньшей мере 25 лет от роду, у него статная фигура и несколько высокомерное поведение. Остальные участники его экспедиции ему беспрекословно подчиняются. Самый старший из них выглядит как минимум на десять лет его старше. В основном эти люди примерно одного со своим господином возраста. Один из них отличается исключительно крупным телосложением, по стати к нему приближаются еще двое гостей, похожих на братьев. Самый маленький из них выглядит угловатым, очень щуплым, но крепким человеком ростом не больше 5 сяку (футов), а то и меньше». Сёгэн уточнил: «У старшего по возрасту мужчины через щеку пролегает шрам? А у гиганта курчавые волосы?» – «Ваша светлость описывает их так точно, как будто они стоят у него перед глазами». Сёгэн продолжил: «Сегодня вечером приготовь ужин для нашего Сёгэна и его сыновей. Пусть вечернюю трапезу накроют в соседних покоях. И помалкивай».

Когда за вышедшим Китидзи закрылись сёдзи, Ёкояма Сёгэн обратился к своим подающим большие надежды потомкам. «В том, что мы имеем дело с Огури, сомнений не остается. Человек со шрамом – это его каро Гото Хёсукэ; здоровяк – Икэно Сёдзи; низкорослый шустряк – Мито-но Котаро. Ситуация складывается предельно серьезная. На этих людей распространяется запрет, и попытка их задержания представляется предприятием опасным. Каждый из них стоит десятка человек. Вместе они представляют собой настоящую армию. Наше положение заслуживает того, чтобы назвать его критическим. Тем не менее дождемся ночи. После того как мы разобрались, с кем имеем дело, у нас появляется возможность подумать о том, как заманить в ловушку их господина. Ради собственной безопасности избегайте любого спора с ними». Ясукуни с Ясуцугу покинули приемную своего отца с тяжелым чувством, усугубившим без того большой страх перед лицом опасного соперника. Сёгэн в беседе говорил с большой надеждой, на которую у него не было оснований. По поводу Огури, господина и самураев никаких иллюзий он не питал. Он пребывал в весьма сложном положении. Акихидэ и его брат Наоканэ находились за пределами Камакуры. Обратиться к Сицудзи Норизанэ труда не составляло, но даже речи об этом идти не могло. Представители Иссики за такую инициативу спасибо не сказали бы, и Ёкояма совсем не хотел привлекать к себе внимание такого человека, как Норизанэ. Разумеется, Сицудзи не собирался косвенным образом предупреждать Сукэсигэ о том, что его появление здесь стало известным фактом. Камакура буквально кишел солдатами и торицуги (сотрудниками органов правопорядка), но при всем этом руки Ёкоямы оказались связанными, если дело касалось ареста этих людей, объявленных вне закона. Понятно, что в этом опасном предприятии ему оставалось рассчитывать только на себя и на вероломство. Хорошо, что он поднаторел в такого рода мероприятиях.

В тот вечер в палатах рядом с апартаментами Сукэсигэ и его рото случился шумный ужин, участники которого не в меру разгулялись. Из широко распахнутого амадо в сад лился яркий свет, и намеченное посещение Тэрутэ казалось невозможным. «Что за неотесанные шумные люди! Этих пропойц не заботит ничто, кроме собственного удовольствия!» Сукэсигэ с досадой размышлял по поводу спокойной беседы, сорванной бестактным поведением разнузданных гуляк. Он выглянул наружу. По саду сновали фигуры, как будто светила не луна, а солнце. И не появлялось ни малейших указаний на то, что шум стихает. Тем временем Сёгэн чувствовал полную уверенность в том, что рядом с местом их пирушки ни одно живое существо не сможет отдохнуть, и его вдохновляло на подвиги выпитое им вино. Он лично собирался встретиться лицом к лицу с избавителем от злых духов Сёки. Почему не Кодзиро Сукэсигэ? Громко попросив прощения, он покинул застолье. Потом послышались его неуверенные шаги, когда он возвращался. Миновав свои собственные покои, он настежь распахнул сёдзи и буквально ввалился в комнату, где Сукэсигэ собрал своих рото. «Идза! Примите извинения. Просто чашка сакэ оказалась недобросовестным проводником. Она показывает на Гокураку, а ведет в Дзюгоку.[38]38
  Гокураку – рай; Дзюгоку – ад.


[Закрыть] Прошу простить меня за невежливое вторжение… А кого это мы тут потревожили? Здесь явно не рады лицезреть славного Кодзиро-доно? Что привело вас сюда? Но какой бы ни была причина, эта встреча доставляет мне несказанную радость. Прошу благосклонно принять скромные услуги Сёгэна, а также его помощь, причем любую, какая только потребуется». Сукэсигэ подумалось: «Вот так ситуация! Случай привел к нам этого парня, и можно предположить, что наш замысел провалится. Однако, откровенно говоря, его хитрость нужна, когда собираешь мед, а не виноград… С трепетом и почтением просто выяснить, как обстоят дела в Камакуру, возможность восстановления дома Огури и провести совещание с друзьями о том, как лучше доставить Сукэсигэ в Камакуру. Спасибо, что среди них числится Ёкояма-доно. Примите трепетную благодарность». Низко склонившись в приветствии, оба благородных мужа откровенно лгали друг другу. Сёгэн сказал: «В таком случае близкое соседство только на пользу дела. К тому же на попечении Сёгэна находится ваша жена Тэрутэ. На протяжении многих лет вы пребывали в разлуке. Предлагаю наконец-то провести церемонию обручения и официально оформить вашу супружескую связь. За это искренне молится Сёгэн». Сукэсигэ отвечал: «Повинуюсь распоряжениям вашей светлости. В тех условиях, в которых находится ваш дом, представляется неуместным ваше открытое появление в Камакуре, однако гостеприимство Ёкояме-доно принимается с самой искренней благодарностью». Так после согласования планов на следующий день Сёгэн удалился.

Как и договаривались, на следующий день Сукэсигэ со своими рото по приглашению посетил Ёкояму Сёгэна. По этому случаю в бэссо Сёгэна все было специально подготовлено для такого приема. Рото Огури удивленно переглянулись. Все они пытались скрывать свое восхищение по поводу грандиозности всего происходящего в этом имении. Изделия из ценных пород дерева, шелковые фусума с рисунками искусных мастеров, свиток ландшафта на шелке с летящими птицами, подписанный Чао Юном, прославленным в Японии,[39]39
  Возможно, сын знаменитого Цзы-ана; сам считался талантливым литератором и художником. Во времена Ёсимицу проходили многочисленные контакты с Китаем и ввозились китайские произведения искусства.


[Закрыть] на токонома служили демонстрацией не просто огромного богатства, но и достойного вкуса. Сёгэн с четырьмя своими сыновьями, стоящими за его спиной, приветствовал молодого господина Огури с великим пылом и уважительной сердечностью – многочисленными поклонами, глубоким всасыванием воздуха на вдохе, а также бесконечными пожеланиями доброго здоровья и благоприятной погоды. Этот ритуал продолжался без малого полчаса. Потом Сёгэн сказал: «Переходим к главному поводу нашей встречи: давайте пошлем за Тэрутэ». Эта ночь для Тэрутэ выдалась очень неспокойной. Необъяснимое отсутствие ее любимого мужа, его опасное положение среди скрытых недоброжелателей придавало нынешнему вызову зловещее звучание. Перед Сёгэном она предстала с лишенным эмоций лицом. Низко поклонившись, произнесла: «Отец, покорно с трепетом и почтением Тэрутэ просит ваших распоряжений». – «Уму! – с шумом втянул воздух Сёгэн. – На самом деле для того, кто на ней женился или собирается жениться, в этой девушке воплощается сама благопристойность! Много лет назад твой почтенный отец обручил тебя с Огури-доно. Прошу взглянуть. Вот он присутствует здесь собственной персоной, а она не удостаивает его даже простым приветствием». С тем же самым выражением лица Тэрутэ подняла глаза, чтобы посмотреть на своего господина. Мощные фигуры Икэно Сёдзи и братьев Казама, Гото, представителей клана Танабэ и Катаока, живой взгляд Мито-но Котаро внушали уверенность даже в этом логове воров. Кто бы осмелился встретиться в бою с этими мужчинами лицом к лицу?! Понятно, что Сёгэн с его сыновьями на такое никогда бы не пошел. Она уважительно отвесила поклон Сукэсигэ. Господин и его самураи так же почтительно приветствовали ее светлость. «Мой господин долгое время отсутствовал. Мне оставалось только подчиняться указаниям уважаемого отца». Даже Сёгэн почувствовал восторг от проявления такой уверенности, которая считалась семейной традицией.

Тут заговорил Сёгэн: «Чашка сакэ должна пройти по кругу девять раз. Ведь у нас большая радость. Пусть всем подадут сакэ!» Вся компания вышла в банкетный зал, где им должны были предложить вино. В отдельных апартаментах произошла встреча Сукэсигэ и Тэрутэ, но в присутствии Сёгэна и жены Ёкоямы из Дзидзю по имени Гото Хёсукэ. Девять раз чашка с сакэ передавалась между ними. От них не отставал и Сёгэн, причем с большим желанием, как требовал предыдущий договор. Со стороны его потомков не было продемонстрировано даже признака недовольства. Они слишком хорошо знали своего отца. Понятно, что он верил в успех своей игры. Потом участники свадебного застолья переместились в банкетный зал. Здесь их ждала вся компания. Подали роскошные рыбные блюда и вино. На столе появились все деликатесы моря и озер, которые не составляло труда добыть в городе Камакуре и квартале Кэдзаи. С приближением окончания пира Сёгэн обратился к Сукэсигэ: «Однако проходящие тучи несут несчастья дому Огури. Для Тэрутэ было бы благом в эти тревожные времена оставаться под моим присмотром, если только ваша светлость согласится на такое предложение. После восстановления достойного положения вашего дома она может примкнуть к Сукэсигэ-доно с полными своими полномочиями». Тэрутэ после заключения официального брака находилась в таком же надежном положении, как мышь на мельнице. Сукэсигэ чувствовал, что Тэрутэ и он сам имели не совсем верное суждение об Ёкояме Таро. Его душу распирало от благодарности. «Ёкояма-доно, как всегда, демонстрирует свою доброту и готовность предложить себя в качестве друга. Ваше предложение принимается с почтением и благодарностью. Тэрутэ осознаёт положение Сукэсигэ и дома Огури. Без сомнения, искреннее предложение вашей светлости у нее тоже вызывает большую признательность». Тэрутэ поклонилась, но без особого выражения радости. «С трепетом и почтением: распоряжения своего господина она воспринимает как указания Небес. Роль жены заключается в подчинении. Извольте принять смиренную благодарность Тэрутэ». Это было последнее, с чем она могла не согласиться. Сёгэн сел вполоборота. Сукэсигэ чуть поморщил нос. Рото Огури чувствовали себя во многом как бы в роли китаноката. Они с большой настороженностью воспринимали весь этот антураж и такой прием.

Сёгэн сказал: «Дело это простое и особой благодарности не заслуживает. Зато оно придает вашему Сёгэну храбрости, чтобы просить у Кодзиро-доно одолжения». – «Все, что в его силах, Сукэсигэ обещает сделать», – последовал ответ. Потом заговорил Сёгэн: «Широко известно искусство вашей светлости в объездке лошадей. Мне подарили дикого коня – прекрасного зверя, равного которому не существует. Только мои ребята боятся его оседлать. Сёгэну он без надобности, а не соизволит ли его светлость принять это животное в подарок и продемонстрировать свои навыки?» Сукэсигэ сказал: «Услышать – значит подчиниться. Навыков немного, но все они направляются вам во благо. Они послужат скромным ответом на покровительство, предоставленное со стороны вашей светлости». Сёгэн повернулся к Таро Ясукуни: «Проводи Огури-доно к стойлу Оникагэ. На примере этого публичного показа сам поучись проявлению большего мужества». Ясукуни склонился в глубоком поклоне, чтобы скрыть свою радость и удовольствие. «Соизволит ли ваша светлость с честной компанией последовать за мной?» Сукэсигэ со своими рото вслед за Ясукуни стали подниматься на холм позади ясики, известной как Кэхайзака. На его вершине Ясукуни повернул налево. Пройдя совсем немного, они оказались перед частоколом из толстых бревен. Он окружал плоскую площадку на самой вершине горы. Справа в долине Сасукэ можно было разглядеть ясики Уэсуги Сигэкаты. Ясукуни в окружавшей его компании выглядел весьма жалким типом. Перед ними поднялись огромные сосны Гэндзиямы. Ясукуни предупредил: «Мой почтенный отец советует нашему Таро не слишком храбриться. Он с пониманием относится к его опасениям. Здесь находится стойло Оникагэ, и ваша светлость может попытаться его обуздать, но это – просто дикая лошадь. И прошу не обращать внимания на мою ничтожную личность». Сукэсигэ ловко скрыл свое презрение к этому человеку. «С трепетом и почтением должен признать, что приказ вашего почтенного предка нельзя не выполнить. Дарования вашего Сукэсигэ рвутся наружу. Оправданий не требуется». Повернув затвор ворот, чтобы дать своим путникам войти внутрь, Ясукуни самым постыдным образом дал драпака вниз по склону холма. Рото с удивлением посмотрели ему вслед.

Оставив братьев Катаока у ворот сторожить их от непрошеных гостей, Сукэсигэ со своей компанией вошел в загон. Перед ними открылось пространство площадью около 70 или 80 кэн (145–160 метров), покрытое высоким сухим судзуки,[40]40
  Eularia Japonica. У этой травы появляются длинные, красивые, перистые цветы.


[Закрыть] через который пробивалась молодая трава. Практически в центре росла мощная сосна. Стойло (коя) располагалось в дальнем конце загона. Царила полная тишина. Продвигаясь в сторону сарая, они почти уже подошли к дереву, когда Сукэсигэ остановился. «Что за мерзкое зловоние! И откуда доносится этот шум, Сёдзи?» Тут до их слуха донесся стонущий звук: кии, кии, кии. Сёдзи недовольно проворчал: «Ничего необычного здесь быть не может, мой господин, разве что эта кляча, о которой ходит столько небылиц». Он продолжил путь к дереву, продираясь сквозь заросли сорняка. У самой сосны он воскликнул: «Фуси!» На его возглас поспешили остальные участники опасного предприятия. Их взору открылось жалкое зрелище. К корню дерева кто-то крепко привязал голого и истощенного мужчину. У него были совсем седые волосы, голова свалилась набок, лицо выглядело безжизненным. По тяжелому, замедленному дыханию можно было предположить, что смерть его находится где-то рядом. «Жалкое зрелище! – воскликнул Сукэсигэ. – Что должен был сделать этот человек, какое преступление совершить, чтобы с ним обращались подобным образом?» Его рото огляделись по сторонам. Вокруг них виднелись человеческие кости. Совсем рядом лежали конечности и туловища разлагающихся человеческих трупов. По распоряжению Сукэсигэ его слуги перерезали путы, мужчину подняли и дали опору. В окружении людей в тусклых глазах узника появились признаки жизни. Сёдзи обратился к нему так: «Наберись мужества и расскажи о себе. Наш господин – человек милосердный, и он желает тебе только добра. В твоем безнадежном положении избавление от страданий мог бы принести удар мечом». Глаза несчастного распахнулись, и в них стоял нечеловеческий ужас. Этот взгляд остановился на одном только Сукэсигэ. Луч радости вроде бы коснулся его измученной души и придал ей силу. «Да это же молодой владыка Огури! Видно, ками (боги) прислали его светлость даровать мне избавление от этой беды. Увы! Мне, недостойному, слишком уж долго пришлось искать химэгими. Горы уже лишились своего убранства в виде листвы деревьев, зато в виде дара богов приходит возмездие. Перед вами Досукэ, служивший самураем у Ацумицу-доно. Совсем не случайно его светлость сложил свою голову в Катасэгаве. Его столкнул в воду Ёкояма Таро, и он запутался в сетях, и этот коварный человек таким способом лишил жизни моего благородного господина. Спасаясь и считая своим долгом сообщить о случившемся людям, ваш Досукэ бросился в реку и смог уплыть к берегу. Но далеко не ушел, так как попал в лапы Иссики Акихидэ. Пока суд да дело, мне представился шанс для побега. Я попытался пересидеть в Мусаси. Здесь Досукэ жил затворником и думал, как достойнее отомстить Ёкояме Таро за своего господина, как передать весточку ее светлости. Но боги от него отвернулись. Через какое-то время стало известно, что Сёгэн, как его теперь называли, и его дочь живут в Камакуре на ясики Кайдзодзи. Эта дочь не могла быть никем другим, как только самой химэгими. Досукэ отправился на тайную встречу с ее светлостью, но в результате попал в лапы Сёгэна. С превеликим удовольствием он отправил меня в это место и приказал привязать к дереву. «Ах ты, негодяй! Здесь и жди своего конца, но не легкого от железа или веревки. Пусть тобой полакомится Оникагэ». Так Досукэ прожил несколько дней, лошадь почему-то его не трогала; от голода, а еще больше от жажды иногда приходилось делить страшную трапезу с ужасным зверем. Мой господин, не искушайте больше судьбу в этом месте. Этот зверь сильнее тысячи представителей своего вида, и он без труда разорвет вас на куски. Именно поэтому Сёгэн послал вас сюда, как посылал многих других людей». Он вдруг потерял голос. Изо рта у него доносились только бульканье и шепот. Изможденный предпринятым усилием Досукэ осел бесчувственным телом.