355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеймс Оливер Кервуд » Старая дорога » Текст книги (страница 10)
Старая дорога
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 00:44

Текст книги "Старая дорога"


Автор книги: Джеймс Оливер Кервуд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава XXIV

Он поднялся на север до самых крайних рубок и стал переходить из лагеря в лагерь, принимая непосредственное участие в работе, встречая новые партии, заражая своей энергией старых работников, наблюдая за устройством стоков и шлюзов, за вырубкой просек и строительства дорог. К десятому ноября работали уже триста двадцать пять человек.

За эти шесть недель он дважды видел Гаспара и один раз Анжелику Фаншон и старательно избегал возможности какой-нибудь встречи с Антуанеттой.

Настало время, когда, по словам Боолдьюка, все заработало, как хорошо смазанная машина, и Клифтон с уверенностью писал Денису в Квебек, что к половодью будет заготовлено два миллиона бревен.

Винсент закончил плотину, и трое надежных человек, вооруженных ружьями, постоянно охраняли ее, день и ночь. Клифтон был уверен, что Хурд и не подозревает об их предприятии.

Поведение врага вообще изумляло Эжена и Делфиса. Хурда, видимо, ничуть не смущала энергия, которую развивали лаврентьевцы. Делфис полагал, что Хурд изменил свои первоначальные планы и втихомолку приготовил нечто потрясающее, а потому и выжидал. Хурд постоянно сам был на берегах Мистассини и заготовлял лес в огромных количествах. Но никаких недоразумений между его людьми и лаврентьевцами не возникало.

Все это казалось подозрительным, и подозрения Клифтона усилились, когда он получил от Хурда письмо с поздравлениями по поводу «нововведений, проводимых им в лесу»и с уверениями в дружбе и соседской симпатии со стороны общества Хурд-Фуа, «вопреки раньше существовавшим разногласиям». Письмо явно было рассчитано на то, чтобы на него можно было сослаться впоследствии в доказательство дружелюбного отношения, которое было проявлено Хурд-Фуаской компанией.

Во второй половине ноября Хурд сделал два выступления: посетил вместе с каким-то ученого вида господином все четыре школы и обратился к Клифтону и Антуанетте за разрешением посылать в школы детей своих рабочих, за что он готов был нести часть расходов по содержанию школ.

Для обсуждения поставленного Хурдом вопроса Джон Денис, Антуанетта и Клифтон встретились в конторе Боолдьюка на Мистассини в десять часов утра первого сентября.

Прошло два с половиной месяца с последней встречи Клифтона и Антуанетты. Многие замечали, какая произошла за это время с ним перемена. Даже с Джо, когда он встречался с ним, ему трудно было поддерживать прежний товарищеский тон. Он совсем почти не смеялся, а молча делал свое дело. Жесткие складки залегли у него в углах рта, у глаз. В манере держать себя, во взгляде была суровость. Теперь он уже не мог бы встретить Хурда беспечной улыбкой.

Была в нем и другая перемена – все чувства как-то притупились. Мысль о встрече с Антуанеттой больше не пугала его. Он знал, что встреча будет неприятная, но считал, что причина достаточно серьезная, и это должно послужить оправданием.

Он поднялся, когда в контору вошли Джон Денис и Антуанетта, и поклонился без улыбки. Совсем бронзовый, с плотно сжатыми губами, он никогда не был так похож на индейца. Лицом он постарел на несколько лет.

Нечто близкое к ужасу пламенем вспыхнуло в глазах Антуанетты и тотчас погасло. Но она был бледна и крепко сжимала руки. Это вовсе не Клифтон Брант, этот человек! Не тот Клифтон, который опекал Джо и Бима, дрался за ее брата, любил весь мир… и так непростительно оскорбил ее! Это дикарь. Даже с Денисом он поздоровался холодно. Она заметила, что платье его вылиняло от непогоды, в двух-трех местах порвалось, что руки покрыты мозолями, – и отвернулась к окну, чтобы скрыть, как дрогнули у нее губы, скрыть от человека, который некогда любил ее.

Клифтон спешил покончить с делом, объясняя, что ему нужно как можно скорее вернуться в депо Номер Второй.

Он не соглашался с Денисом и Антуанеттой, которые видели в предложении Хурда шаг к примирению.

– Весной произойдет какая-то трагедия, я в этом уверен. Кто будет жертвой – не знаю, но надеюсь, что не вы, мадемуазель. К тому же вы оба забываете, что для вас Хурд опасен, он угрожает вам, но… для меня… он ведь убил моего отца. Вы можете пойти на мировую, но я решил довести до конца то, с чем приехал из Китая. Хурд мой должник и должен расквитаться со мной! Впрочем, с этим я подожду до конца сплава. А что касается его предложений – пускай бы посылал детей, если хватит места. Нам вреда от этого не будет, а детям – польза.

В половине десятого он поднялся.

– Вы ведь пообедаете с нами? – удивленно спросил Джон Денис.

– Я уезжаю немедленно!

Он пожал руку Денису и издали поклонился Антуанетте, не обратив внимания на ее движение к нему. Он не заметил, как бледны щеки девушки, или приписал это тому, что ей неприятно свидание с человеком, которого она не выносит. Не оборачиваясь, пошел он к своему челну.

Изумленный Денис повернулся к Антуанетте.

– Ради Бога, что случилось с Клифтоном Брантом?

Глаза ее наполнились слезами.

– Это вы наделали, Антуанетта!

– Боюсь, что – да, полковник Денис!

Голос ее прервался.

– Никогда не думал, что женщина могла бы сделать с ним что-нибудь подобное. Ему это далось так тяжело потому, что до вас Клифтон ни на одну женщину и не смотрел никогда. Может быть, так должно было быть, а все же… жаль!

– Да, жаль… – шепнула Антуанетта дрожащими губами. Но Денис не слышал – он в дверях махал Клифтону рукой.

Следующие три недели Клифтон провел в лесу. Бревна накапливались с поразительной быстротой. Раза два видел он Гаспара, на несколько дней приезжали к нему Джо и Бим. Ни с кем из девушек он не встречался и только через братьев Боолдьюков узнавал о приготовлениях, которые они делали к Рождеству и Новому году.

Праздничная неделя должна была стать памятной для обитателей лесов. В каждой школе устраивались развлечения, спектакли, зажигались елки, до потолка вышиной, все увешанные подарками и сияющие свечами. Клифтон вместе с Винсентом побывал в школе, которой ведала Катрин Кламар, после чего на две недели уехал в Квебек. Оттуда он послал поздравления с праздником всем трем девушкам, а Джо – пол-лодки подарков.

По возвращении на лесную базу, он застал письмо на свое имя от Антуанетты. Письмо было совсем не похоже на те, которые он получал раньше. Задора и высокомерия не было в нем и следа. Она очень просто благодарила его за память и поздравление и на нескольких страницах изливала ему свою тревогу по поводу исчезновения брата Альфонсо. В конце она говорила о его работе – «что бы она ни сделала для него, всего было бы мало по сравнению с тем, чем она ему обязана».

Клифтон улыбнулся, прочтя эти строки.

Он ответил, но и его письмо было совсем не похоже на прежние. Оно не было натянуто или официально, но ни проблеска души не чувствовалось в нем. Не упоминая о сражении с Гаспаром, он повторил ей свой последний разговор с братом Альфонсо. С тех пор он слышал, что Альфонсо бродит по лагерям Хурда, где, очевидно, и не подозревают, что он знаком с Сент-Ивом. В заключение он благодарил ее за снисходительную оценку его деятельности, но успех объяснял преимущественно ее участием, личным примером и инициативой. Он воспринял ее идеи и будет руководствоваться ими и в той новой и тяжелой задаче, какая предстоит ему в будущем: по окончании сплава он уезжает в Китай для выполнения порученных ему китайским правительством лесовосстановительных работ.

Зима прошла для Клифтона быстро. В лагерях кипела работа, занято было до четырехсот человек. Сотни саженей пиленого леса подвозились по снегу к водным путям, а так как прорыв плотины у верхнего озера должен был наполнить водой лишь Мистассини, то к берегам реки доставлялся и лес, срубленный на внутренних участках.

Была удивительная канадская зима – холодная и ясная; снег лежал плотным покровом. Клифтон встречал иногда Анжелику и Катрин и радовался тому, что они все больше привязывались к лесу. Винсент, сияя, посвятил Клифтона в свою тайну: золотая Катрин и он обвенчаются весной. Жить и работать они решили в лесу, который Катрин полюбила так же, как любит он.

Анжелика поехала в январе домой и должна была вернуться только в начале марта, так что у Антуанетты и Катрин прибавилось работы. В феврале Клифтон виделся как-то с Антуанеттой, но не выразил никакого желания поговорить с ней с глазу на глаз. В следующий раз, в марте, он увидел всех трех девушек вместе на вечеринке с пением и музыкой, которую они устроили в депо Номер Третий.

Антуанетта вспыхнула, когда он подошел к ней, но он холодно посмотрел на нее, говоря, что вечер был чудесный, и так же холодно поклонился, отходя. Она проводила его глазами, и вся кровь отлила у нее от лица.

Анжелика издали видела эту сцену и перехватила Клифтона, когда он собирался исчезнуть. В первый раз за время их знакомства глаза ее сердито сверкали, и кулачки сжимались, когда она отвела его в угол.

– Теперь вы глупите! – воскликнула она. – Вы! Антуанетта пела сегодня для вас! А вы опять убегаете! О! – Она топнула ножкой.

– Пела она прекрасно и была, как ангел, хороша. Но за весь вечер ни разу не посмотрела в мою сторону.

– Никогда не думала, чтобы мужчина мог быть таким дураком, когда дело идет о женщине! – объявила она. – Так вы убеждены, что Антуанетта Сент-Ив не любит вас?

– Убежден, что, будь она мужчиной, она бы охотно сразилась со мной.

– О небо, сжалься над ним! – воскликнула Анжелика. – Он безнадежен. Я ничего не могу поделать с ней, ничего не могу поделать с вами, а в то же время знаю, что у каждого из вас сердце болит по другому. Мне дурно делается иной раз, когда я подумаю, что сама так же вела себя раньше с Гаспаром. А вот и он! Расталкивает всех, разыскивая меня! Я иду. Но… Клифтон… Антуанетта уезжает в Квебек завтра утром!

Спустя несколько минут Клифтон был на пути в депо Номер Четвертый. Ночь была лунная, и сани быстро скользили по гладко прибитому снегу.

Потом он случайно узнал, что Антуанетта прибыла на базу на Мистассини и собирается через замерзшее озеро ехать санями в Роберваль. На следующий день – это был четверг – Клифтон проснулся со смешанным чувством отчаяния и облегчения в душе. Антуанетта Сент-Ив навсегда ушла из его жизни. Он может всецело посвятить себя работе.

Но вместе с ней для Клифтона ушел из леса свет, ушло солнце, ушла надежда и частица его собственной души. Чувство огромного одиночества пришло им на смену.

Глава XXV

Всю свою энергию Клифтон направил на приготовления к весеннему сплаву. Хурд тоже высоко нагромоздил заготовленный материал по берегам Мистассини и ее притоков.

Первого апреля братья Боолдьюки сообщили, что пограничная линия между участками Лаврентьевского общества и участками компании «Хурд-Фуа» охраняется патрулями день и ночь. По словам одного приятеля Делфиса, Хурда сильно позабавило, когда он узнал, что Клифтон санями подвозит заготовленный лес к Мистассини, вместо того чтобы дождаться половодья и спустить его в реку по ее притокам и ручьям.

– Хурд что-то затевает, – продолжал утверждать Делфис. – И на это твердо уповает.

После десятого апреля потеплело, задул теплый ветер и зажурчала вода. Джон Денис приехал на Мистассини и явился в депо Номер Четвертый.

Все полны были ожидания, даже в школы передавалась тревога. Тень надвигавшейся катастрофы нависла над лесом.

Пятнадцатого апреля Анжелика Фаншон вызвала Клифтона к телефону.

– Антуанетта в Робервале, едет сюда. Сейчас говорила со мной. Сказала, что во время сплава хочет быть здесь, с вами. Так и сказала – с вами. И спрашивала, здоровы ли вы и где вы. Довольны вы?

Клифтон ответил не сразу.

– Вы слышите меня? Довольны? Рады?

– Да, я рад.

Послышался серебристый смех.

– Хорошо. Я это хотела услышать от вас, чтобы передать Антуанетте. Быть может, мне удастся помочь. Прощайте.

Последнее время Клифтон спал не больше пяти часов в сутки. Он побывал с Винсентом на плотине. Вода в озере поднялась на двадцать футов. Проведен был телефонный провод якобы к стоянке инженеров, в трех верстах от озера. Винсент ждал, чтобы ему сообщили по телефону, когда надо будет взорвать плотину.

Вернувшись, Клифтон застал Антуанетту в депо Номер Второй, на границе хурдовских владений, в самом опасном месте. Анжелика и Катрин были с ней.

Лед взламывался. Это известие пробежало электрической искрой. Каждую весну жены боялись тех ужасных дней, когда мужья их рискуют жизнью, а в этом году страх и тревога были сильнее обычного. Но мужчин вдохновляло известие, переходившее из уст в уста, со стоянки на стоянку. Они словно готовились к бою. Риск возбуждал их.

Ночь на двадцатое апреля была теплая, безлунная. С неба тускло светили звезды. Никто, кроме Клифтона, братьев Боолдьюк, Лесажа, Гаспара и Винсента, не знал, что в эту ночь должен быть сделан крупный ход против Хурда.

Даже Денис, в депо Номер Второй, не знал точно времени. Вскоре после полуночи стук в дверь поднял трех девушек.

– Полковник Денис просит вас одеться и прийти в контору.

Они тотчас повиновались, взволнованные. Кудри Антуанетты рассыпались у нее по плечам. Коса Катрин распустилась, и она не пыталась заплести ее. Анжелика даже не стерла «крема красоты»с лица.

Денис ходил взад и вперед по конторе. Напряженное лицо расплылось в улыбку, когда он убедился, как поспешили девушки на его зов.

– Я не хотел тревожить вас, но вы ведь взяли с меня обещание известить вас, как только я сам узнаю, что настал решительный час.

Он взглянул на часы. Было четверть первого.

– Уже с девяти часов Клифтон Брант и триста человек спускают бревна в Мистассини! – Голос его дрогнул.

– Помоги им Боже! – шепнула Анжелика Фаншон.

Глаза Антуанетты Сент-Ив горели, как звезды.

Денис старался сохранять спокойствие.

– Через пятнадцать минут… ровно в половине первого… Винсент взорвет плотину…

Катрин Кламар с подавленным рыданием закрыла лицо руками.

– Не выйти ли нам на воздух? – предложил Денис. – Ночь тихая, и мы, вероятно, услышим.

Лагерь спал. В других домиках не было огней. Звезды тускло светили с неба. Журчание воды в реке и шепот леса сливались в одну мирную мелодию.

Девушки стояли, тесно прижавшись, затаив дыхание. Денис зажег спичку и закурил папироску. Крошечное пламя осветило напряженное лицо. Он успел взглянуть на часы.

– Двадцать семь минут первого! – тихо сказал он.

Катрин шагнула в сторону. Высоко закинув золотую головку, она слушала; глаза ее сияли, вся поза выражала гордую уверенность.

– О, Винсент, – шептала она. – Сделай это! Сделай!

Каждый звук разрастался в эту минуту – шепот реки, шум леса, биение их сердец, – но, все покрывая, докатился до них вдруг не то стон, не то приглушенный рев; звук этот рос, воздух и земля трепетали секунды две, пронесся, замер – и после еще тише показалась ночь…

– Готово! – крикнул Джон Денис.

– Я знала, что он это сделает! Я знала! – почти с рыданием, торжествуя, крикнула Катрин.

Они вернулись в освещенную комнату. Денис даже в эту минуту не мог не обратить внимания на бледность Антуанетты Сент-Ив, на выражение ее глаз. Такого лица он никогда не видел у нее раньше. Щеки ее горели и были мокры от слез. В лице ее была такая же горделивая уверенность, как в лице Катрин Кламар. Увидела это и Анжелика; ей захотелось крикнуть от радости, крикнуть так, чтобы Клифтон услыхал за много-много миль вверх по реке.

Денис снова взглянул на часы.

– Вы бы лучше шли спать, леди, – плотина прорвана, но вода не скоро дойдет сюда. Я сам подам вам пример.

Полчаса спустя огонь у него погас, но, глядя из своего окна, Антуанетта знала, что он не спит и все прислушивается, не зазвонит ли телефон.

– Заснуть невозможно, – сказала Катрин. – Заплету косу! – Она вдруг опустила щетку. – Винсент говорил мне, что все зависит от этой ночи!

– Да, все! – сказала Антуанетта. – А если…

– Да, – подхватила Анжелика, – если ночь принесет с собой неудачу, пусть хоть наши мужчины вернутся невредимыми к нам! Наши, я сказала, Антуанетта, ты слышала?

– Да, я слышала, – донеслось шепотом от окна.

В предрассветной тишине послышался вдруг стук копыт скачущей по лесной дороге лошади. Девушки бросились к окну и увидали мелькнувший мимо силуэт всадника. Топот замер у здания конторы. Хлопнула дверь. Полминуты спустя осветилось окно в комнате Дениса.

– Что-то случилось, – прерывающимся от страха голосом сказала Катрин. – Он ехал галопом… в темноте.

Первой, ощупью, до двери добралась Антуанетта.

Все три вошли к Денису, бледные, как полотно.

Денис стоял у телефона, спиной к ним. Голос его звучал по-военному отчетливо, повелительно.

– Говорит полковник Денис из депо Номер Второй. Где бы ни был кэптен Брант, разыщите его немедленно! Передайте ему, что дело идет о жизни и смерти! Что я должен говорить с ним как можно скорей. Разошлите за ним всех свободных людей! Торопитесь!

Не успел он договорить, как раздался гул, треск, толчок – второй, третий… земля, казалось, задрожала, бревенчатые стены заколебались. Ночь наполнилась грохотом, ревом, как будто небеса разверзались, леса вздымались, тысячи телег с громом проносились по мостовой, повыше облаков…

Одновременно со взрывом пронзительный крик раздался в комнате. Крикнул человек, который стоял в темном углу комнаты и впалыми, горящими глазами пожирал освещенную светом лампы Антуанетту Сент-Ив.

Это был Альфонсо-расстрига.

И не успела она шевельнуться, протянуть ему руки, как он с быстротой зверя метнулся к двери и исчез во мраке. Она бросилась вслед за ним, окликнула его. Покинутая лошадь заржала. Судорога, которая потрясла вселенную, заканчивалась последними трепетаниями. Антуанетта мгновение прислушивалась, затаив дыхание, потом обернулась и увидала иронически улыбающееся, смертельно бледное лицо Джона Дениса.

Глава XXVI

– В чем дело? – спросила она. – Это появление Альфонсо? Взрыв…

– Последний козырь Ивана Хурда, – все с той же улыбкой на бледных губах ответил Денис. – Он взорвал верхушку Песчаной горы вниз в реку, в самом узком месте, где Мистассини шириной не более двухсот футов. Альфонсо лишь сегодня ночью узнал, что мины были заложены три недели назад. Решено было произвести взрыв в половодье, когда поплывет наш лес, но каким-то образом Хурд проведал правду и устроил обвал в самый критический для нас момент. Если его план удастся, на реке в том месте получится совершенно небывалый затор бревен, наших бревен; они образуют чудовищную плотину, которая задержит воды озера надолго, и Хурд успеет спустить в реку чуть не весь свой лес. Ловко, правда?

Катрин ахнула.

– Вы хотите сказать, что он испортит дело Винсента?

– Отчасти. Если динамит Хурда удачно выполнил свою миссию, то наш лес образует в реке такие узлы, которые распутать будет страшно трудно даже в половодье. Брат Альфонсо часа через два вернется со сведениями о результате взрыва, а пока…

Звонок телефона перебил его.

– Прекрасно! Кэптен Брант только что прискакал в Депо Номер Четвертый? Я жду его у телефона… Да, это Денис, полковник Денис… из Депо Номер Второй! Это вы, Клифтон? Вы слышите меня?..

Девушки слушали, как Денис кратко и спокойно, без лишних слов, рассказывал о случившемся. Когда он закончил, послышался голос Клифтона. Они уловили слова: «динамит… половодье… спущенный лес… двадцать четыре мили… три-четыре часа… все». Денис повесил трубку.

– Что он сказал? – спросила Антуанетта.

Денис нервно поморщился.

– Он сказал, что воды резервуара как раз проходят Депо Номер Четвертый, и единственный способ для него быстро, за три-четыре часа, попасть к нам – это спуститься по воде в челне. Если ему удастся избежать бревен…

– И вы слушали это и не протестовали! – Бросилась к нему Антуанетта. – Ведь это же верная смерть! Я знаю… я видала давно когда-то людей, истертых в порошок! Этого не должно быть! Я не допущу, чтобы… чтобы Гаспар спускался таким путем и… я не допущу, чтобы Клифтон Брант шел на это!

Она, не договорив, схватила телефонную трубку и с отчаянием позвонила.

– Там ли еще кэптен Брант? Нельзя ли его найти? Пусть попробуют!

Прошло несколько минут, бесконечных минут. Снова послышался голос; Антуанетта молча выслушала то, что он говорил. Потом медленно повернулась к полковнику Денису.

– Поздно! Он жизнью рискует, чтобы попасть сюда и сделать то, на что у вас не хватает мужества!

Ни на кого не глядя, с побелевшими губами, она вышла из комнаты. Анжелика и Катрин вышли вслед за ней. Полковник Денис остался один, как прибитый. Потом в углах его рта зазмеилась улыбка.

«Счастливец Клифтон! Если бы он знал, что его здесь ожидает!»

В предрассветных сумерках Клифтон несся вниз по реке с Делфисом Боолдьюком у руля лодки. Десятки раз гибель казалась неминуемой, но каждый раз они ускользали. Дважды бревна едва не отбрасывали их в водопад, где от них ничего не осталось бы. Клифтон не столько чувствовал невероятное напряжение, сколько видел его отражение на лице Делфиса. Тот раньше никогда не казался ему таким бледным и костлявым.

Когда нос их лодки врезался в песчаную косу у депо Номер Третий, оба попытались рассмеяться, но смех вышел натянутым, ненастоящим. Вряд ли кто-нибудь мог бы догадаться, в каком аду они побывали среди этих миллионов бревен, которые мчались впереди их, нагоняли сзади, пролетали сбоку.

Клифтону было досадно, что голос не слушался его и чуть дрожал. Он не боялся, не нервничал, по крайней мере убеждал себя в этом.

Они наскоро поглотали кое-что, запили горячим кофе, пока конторщик вызывал Дениса к телефону. Известия были неутешительные. Обвал удался – в самом узком месте реки лежит огромная груда камней, а с каждой стороны между ней и берегом – по большому валуну, которые, как зубы чудовищного дракона, поджидают лес. Затор образуется неизбежно. Клифтон распорядился, чтобы в месте, где образовывается затор, Денис приготовил людей и динамит. Он и Делфис будут у них через полтора часа… если ничего не случится.

Два часа спустя они миновали опустевшее депо Номер Второй и поравнялись с группой людей, стоявших на высоком мысу перед Песчаной горой. Лодка их была избита, черпала воду. Лица их еще больше побледнели, заострились, смотреть на них было страшно; было ясно, что эти люди выдержали нечто, не поддающееся описанию. Те, что стояли на берегу, были оглушены, угнетены бедой; но на минуты позабыли о себе, глядя на двух измученных людей, вылезавших из лодки.

Клифтон окинул их взглядом, Делфис – тоже, и у него вырвался почти стон. Тут было человек тридцать-сорок, считая женщин и детей. Все сплавщики были заняты работой в верхнем течении, и здесь оставался лишь персонал кухонь, погонщики и другие.

Клифтон увидел и Антуанетту Сент-Ив, Анжелику Фаншон и Катрин Кламар – бледные, они стояли в нескольких шагах от него, когда он пожимал руку Денису, который поспешил к нему навстречу.

Они отошли от кучки людей, и улыбка впервые заиграла на губах Клифтона: он увидел, что сделал Иван Хурд. Работа была чистая. Клифтон переводил взгляд с вершины Песчаной горы на реку и обратно. На войне Хурд мог бы потягаться изобретательностью с немцами. Клифтон забыл о маленькой кучке людей – мужчин и женщин, – которые следили за тем, как он рассматривал дело рук Хурда. Но не забыл об Антуанетте Сент-Ив. Как она презирает его, должно быть, теперь, когда он побит, окончательно побит, погубил ее и дело Лаврентьевского общества, только потому, что не догадался последить за верхушкой Песчаной горы!

Они действительно побиты, это так же несомненно, как то, что солнце светит!

Вода ревела и бурлила, и в оставшемся свободным канале нагромождались кучи бревен. На них налетали, неся на себе новые бревна, воды, с яростью, все возраставшей, били, хлестали… Вдруг, на глазах у Клифтона и Дениса, в центре затора что-то вздыбилось и в пятнадцать секунд подняло гору бревен почти на шесть футов.

Боолдьюк вскрикнул и схватил Клифтона за руку. Это движение обнаружило, где центр затора. Клифтон взглянул на Делфиса. Они поняли друг друга и отошли в сторону от кучки людей-зрителей, в эту минуту они были только зрителями в глазах Клифтона.

– Да, все дело в этой куче камней, – сказал Боолдьюк, как бы отвечая на мысль Клифтона, – заряд динамита в нужном месте и…

Он остановился, выжидая, что скажет Клифтон.

– Позади миллионы лошадиных сил воды, – отозвался Клифтон. – Заряд динамита сдвинет центральный упор, и тогда вода и бревна, напирающие сзади, разнесут камни и…

– Да, но… – уронил Делфис.

– Человек не вернулся бы живым…

– Зато лес прошел бы…

– Да, лес прошел бы.

Боолдьюк рассмеялся, но уже не так жестко, как раньше в тот же день.

– Я не сделал бы этого ради Дениса, – сказал он. – Я не сделал бы этого ради какого бы то ни было человека или общества в мире! Но… я не могу вынести, чтобы Хурд побил нас таким образом!

Клифтон сказал почти спокойно:

– Если вы принесете динамит, Делфис, и скажете Денису, чтобы он и люди отошли подальше… особенно люди…

Никто не видел, как они вдруг крепко пожали друг другу руки.

Боолдьюк вернулся минуты через две; Клифтон продолжал, не отрываясь, смотреть на затор.

– Я сказал им, что мы хотим проделать маленький опыт, и предупредил, чтобы они отошли, – сказал Боолдьюк. – Патроны готовы, они с двухминутными запалами. Одного достаточно.

Они смотрели на яростно бурлящую воду и бревна, отделявшие их от главного затора. Вот где ловушка! При большой осторожности и счастье можно миновать ее, но вернуться назад, да еще в течение тех двух минут, пока будет гореть фитиль…

– Тотчас после взрыва вся масса двинется… Ясно, что нам надо будет спешить, мсье, как только мы вставим патрон!

Какая-то сила заставила Клифтона обернуться так, чтобы он мог видеть Антуанетту Сент-Ив. Она стояла с полковником Денисом немного впереди других. Клифтон снова повернулся к Боолдьюку.

– Идем?

– Да, прямо на тот клочок белой пены. Старайтесь добраться до затора. Если один из нас упадет, другой должен идти дальше.

Крик, такой пронзительный, что он был похож на вопль, раздался на берегу, когда они прыгнули в бурлящую стремнину. Клифтон услышал крик, ножом полоснувший его, услышал и свое имя, но потом все заглушил рев воды, грохот сталкивавшихся и кружившихся стволов. Он не видал Боолдьюка, не поднимал глаз, стараясь выбрать для ног упор понадежнее. Два раза расступалась под ним плавучая масса, и он уходил в воду по колено; раз провалился по пояс, но с молниеносной быстротой выбрался наверх, не дав ловушке захлопнуться над ним. На все ушло три четверти минуты. Он достиг затора. Вслед за ним добрался и Боолдьюк, землисто-серый, слегка прихрамывающий и весь мокрый.

Еще минута, и они нашли выемку в самом центре затора, почти непосредственно за кучей камней и песка, которая сдерживала его. Здесь явственно чувствовалось, с какой силой прорывалась вода по обе стороны. Они угадали верно. Если бы удалось поднять здесь рычаг – древесный таран в десять тысяч тонн унес бы весь хурдовский обвал, как клочок бумаги.

Делфис вынул из кармана непромокаемую коробку спичек. Клифтон держал запальные трубки, плотно сложив их вместе; когда они загорятся, он опустит их в глубокую расщелину скалы.

Только когда спичка загорелась в руках Боолдьюка, Клифтон заметил, что у него руки дрожат, и поднял глаза. Лицо Боолдьюка было искажено страданием.

Несколько искр, шипение, треск… запал скользнул в самую гущу деревьев, едкий дымок поднялся из щели.

Спустя полсекунды Клифтон с ловкостью кошки уже выбирался из впадины. Он поднялся на гребень и увидал толпу на берегу. Она подвинулась ближе к краю. Денис и Антуанетта в высоких сапогах. Она стояла у самой воды, волны, пенясь, набегали ей на ноги. Клифтона поразило, что все от нее отстали, даже Денис; даже Анжелика и Катрин; она стояла одна на выступающем камне, словно собиралась идти ему навстречу. Она протянула руки, когда он показался, и как будто звала его.

Дойдя до края неподвижного затора, он оглянулся на Боолдьюка. Делфис медлил, ужасно медлил. Голова и плечи его только-только показались из впадины. И вдруг ужас охватил Клифтона: он увидел, что Делфис с трудом ползет на четвереньках!

Он бросился назад. Крик вырвался у стоявших на берегу.

Делфис упал навзничь, с трудом приподнялся, шатаясь, как пьяный, и снова свалился бы, если бы подоспевший Клифтон не подхватил его. Делфис прошептал белыми губами:

– Нога… не действует… кажется, раздроблена…

Несколько драгоценных секунд он камнем висел на руках Клифтона. Тот обошел его спереди и подставил спину. Взвалил Делфиса к себе на плечо, как мешок с зерном. Перескакивая с бревна на бревно, он кинул взгляд вперед и понял, почему никто не спешит на помощь с берега. Проход между скалами и берегом очистился на несколько минут, и бревна летели, сталкивались, трещали; уже начинал образовываться затор, но все же ни одно живое существо не могло бы теперь пробраться через эту полосу.

Боолдьюк старался соскользнуть с его плеч.

– Идите один! – просил он. – Вам не удастся… со мной.

Клифтон крепко обхватил его. Но вдруг поскользнулся и упал. Падая, видел помертвелые лица людей на берегу и Антуанетту на самом краю камня. Он улыбнулся ей. Она увидела, должно быть, и, всплеснув руками, закрыла лицо. Он пытался подняться с Боолдьюком на плече, как вдруг раздались взрывы… один… другой, почти без промежутка.

Вся масса осела, взревела река, взлетела в воздух груда камней, бревен, от грома и треска дрогнули горы и земля.

Словно чья-то могучая рука подхватила Клифтона, отшвырнула его от Боолдьюка, отбросила назад, выбросила наверх, и когда он опомнился, бревен, на которых он только что стоял, и в помине не было, Делфис исчез, со всех сторон мчались освобожденные массы леса, а с берега несся крик, какого он никогда не слыхал, – крик толпы, объятой ужасом и пораженной.

И всего громче крикнул вдруг сам Клифтон.

Не потому, что смерть была неминуема, что он должен был погибнуть на глазах этой толпы, как погиб Делфис. То, что случилось, было страшнее зрелища смерти… мужчины.

Антуанетта Сент-Ив прыгнула со своего камня прямо в водоворот бревен, отделявший Клифтона от берега.

– Я иду! – услышал он ее голос. – Я иду!

Другая фигура прыгнула вслед за ней. Альфонсо! Он прыгнул неудачно, ствол дерева отбросил его на берег, несколько рук подхватило, оттащило.

Но до Антуанетты никто дотянуться не мог. Каким-то чудом интуиции она подвигалась по кружащим, переворачивающимся, покрытым пеной стволам. Один неверный шаг – и все было бы кончено. А она будто ничего не видела, ни о чем не думала – только о Клифтоне.

Крик замер у него на губах, когда он бросился к ней навстречу, не заботясь уже о том, что ожидает его, лишь бы подоспеть к ней до рокового момента. Надежды на спасение не было никакой. Ему это было ясно и ясно тем, кто стоял на берегу. Весь затор сдвигался. Сзади вода ревела; она шла стеной. Еще полминуты… двадцать секунд… меньше, может быть…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю