Текст книги "Персидская гробница"

Автор книги: Джеймс Мэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Я сейчас, – шепнула Зарина, выскользнула из-под него и потянула на себя простыню. Бенджон отвалился на спину.

Вскоре он почувствовал прикосновение прохладной ткани, потом влажное тугое кольцо губ и тиски пальцев. У него никогда не было проблем с эрекцией, и Зарина тотчас оседлала его, осторожно опустилась – и жалобно застонала. Ей было по-настоящему больно, раз только через минуту она отважилась шевельнуться – приподняться и вновь медленно насадить себя на могучий багор, содрогаясь и сжимая ладонями груди. Потом, двигаясь все смелее, она оперлась на широкую грудь Бенджона и вся отдалась безумной скачке.

Губы приоткрылись в жутковатом оскале, глаза закатились, тело заблестело от пота. Когда он попытался её сбросить, она вцепилась в него, прохрипев:

– Я кончаю... кончаю...

Бенджон бесцеремонно опрокинул её на спину, их тела судорожно бились друг о друга, чавкая от пота, потом она судорожно выгнулась, корчась и ломая пальцы с длинными яркими ногтями.

В этот день у него было слишком много воспоминаний, слишком много возбуждающих мыслей, поэтому Зарина испугалась не на шутку. Он никак не мог насытиться, и едва переведя дух, вновь и вновь хватал её громадными ручищами. Она попыталась было вырваться, но он только зарычал и так рванул её бедра, что чуть не разорвал пополам.

Прошло немало времени, пока миновал этот приступ безумия. Зарина совсем выбилась из сил, а он с удовольствием устраивался поудобнее.

Бенджон чувствовал себя прекрасно. Глядя на нее, он вспоминал девчонку Тасконов. К сексу обе относились одинаково, только у Зарины потребности были куда изощреннее. О таком, что ей нравилось, Барбара и подумать не могла. Он спросил себя, как ей удается водить Малика за нос, четыре вечера в неделю проводя в этой постели. Впрочем, женщины это умеют.

Но в один прекрасный день дверь распахнется, и на пороге появится Малик. Не случайно, заслышав шаги на лестнице, Зарина белеет, как мел, и шепчет, что он убьет их обоих. Ощущение опасности придает их встречам особую остроту. Бенджон не раз рисковал из-за женщин, но эта была особенной. Она была местной, и не просто местной, а женой крупного воротилы и большого мерзавца.

Бенджон тихо и довольно хихикнул.

Квартира, где они встречались, была едва обставлена. Бенджон снял её специально для встреч с Зариной, у которой был свой ключ. Едва подворачивалась возможность, она звонила ему на базу. И никогда не упускала случая.

Район был довольно глухой, если приходилось пользоваться машиной, Бенджон из осторожности оставлял её на соседней улице.

Наклонившись к Зарине, он ласково похлопал её по заду.

– Я сегодня заходил к Ахмаду.

Она сделала вид, что испугалась.

– С чего вдруг?

– Рассказать про нас с тобой.

– Прекрати! – она звонко шлепнула его по губам.

Бенджон захохотал, Зарина устало покачала головой, вздохнула и уткнулась лицом в его волосатый живот.

– Ты не знаешь, что за тип присылает ему столько антиквариата?

Она только зевнула.

– Всякие украшения, вазы и так далее... Ты знаешь, откуда они?

Бенджон понимал, что Зарина вовсе не глупа и неплохо разбирается в делах, хотя Малик обращался с ней как с глупой гусыней. Она умела прикинуться дурочкой и перехитрить старого пройдоху.

– От одного друга.

– Эй, не щекочись!

Она хихикнула.

– Перестань, щекотно! Что за друг? Раз я займусь их отправкой, мне нужно знать.

– Он англичанин. Филип Хелпман.

– И чем он занимается?

– Он археолог.

– Кто?!

– Археолог. Ну, раскапывает всякие древности.

– Так вот откуда у Малика все эти штуки!

Бенджон не сразу понял ценность этой информации. Малику пришлось обратиться к нему, чтобы не потерять транспортный канал. И он был настолько в этом заинтересован, что даже готов к известным потерям. Похоже, он собирался затаиться, полностью перейдя на антиквариат, но затаиться лишь на время. Потому он и молчал о знакомом археологе. Старый сукин сын собирался в одиночку разрабатывать эту золотую жилу.

Да тут можно сорвать хороший куш! Почему не выйти сразу на Хелпмана? И кому тогда нужен будет Малик? Можно будет его сбросить со счета. Черт возьми, какое наклевывается дельце!

Хелпман вообще ничего не будет знать об утечке, потому что своих покупателей у него нет – зачем бы ему иначе Малик. Значит, Хелпман раскопки; Бенджон – перевозка; Сарду – сбыт... И какие их ждут барыши!

– Хелпман сейчас в городе?

– Нет, но скоро приедет.

– Где он остановится?

– Зачем тебе?

Он рванул её к себе и навалился всем весом.

– Ллойд... ты такой тяжелый... не надо...

– Только не говори, что ты этого не хочешь!

6.

Ровно в восемь тридцать лифт остановился на верхнем этаже. Худ поспешно вышел вслед за Дебби и облегченно вздохнул, когда сдвинувшиеся створки дверей оборвали грохот музыки.

– Расстрелял бы автора этой идеи, – сплюнул он.

– Жуткая штука! Кто-нибудь из наших каждый месяц её ломает, но ненадолго. Ремонтники тут как тут.

Дебби в простом шелковом платье – кремовом с коричневым рисунком, стянутом на талии витым поясом, выглядела потрясающе.

Представительство "Круга" в Тегеране – офис фирмы "Линьярд Маккиннон" – занимало половину верхнего этажа здания в деловой части Тегерана. Секретарша дружески приветствовала Дебби, пока они шагали по шикарному ковру к кабинету. Просторную комнату комнату обставили одновременно уютно и очень современно. Стильную мебель и полотна абстракционистов дополнял японский садик у окна, за которым открывалась роскошная панорама гор. Внизу красные двухэтажные автобусы неторопливо ползли вокруг сквера. Появилась секретарша, предлагая чай или кофе.

Худ энергично покачал головой, Дебби тоже отказалась. Когда они остались одни, Худ спросил:

– Однообразие утомляет, верно? Стоит опустить шторы, чтобы не видеть гор, и можно представить себя где угодно: в Брюсселе, Бангкоке или Лондоне."Не угодно чаю или кофе?" Еще полсотни лет – и эта фраза станет обязательной, вроде "Как вы поживаете".

– К тому времени нам уже будет все равно.

Рано утром они отправили Беллами самолетом в Лондон. Накануне Худ отправил Гильдерштейну факс с просьбой разузнать, что можно, насчет Бенджона. На успех рассчитывать не приходилось, но кто знает? У "Кристби" были свои источники информации. А сейчас, стоя с сигаретой у окна, он размышлял вслух.

– Я не верю, что все дело раскрутил Бенджон. Перевозка – да, в его руках, он умеет обойти запрет на вывоз археологических находок. А вот тот, кого мы ищем, прячется в его тени. Кто же он, Дебби, черт побери?

– Будем искать.

– Верно говоришь, начальник! Что от "Кристби"?

– Сейчас проверим.

Дебби позвонила, секретарша подтвердила, что факс заработал. Через несколько минут Дебби с Худом читали ответ Гильдерштейна.

"О Бенджоне никаких сведений. Никто из торговцев антиквариатом никогда о нем не слышал. Его послужной список в ВВС безупречен. Вы уверены, что взяли верный след? Контакты с археологами в Иране нежелательны. Для этого существуют веские причины. Надеюсь услышать наконец что-нибудь конкретное. Гильдерштейн."

– Как тебе это нравится? – мрачно буркнул Худ.

– Похоже, он не слишком нами доволен.

Худ вернулся к окну. Перед самым отъездом Беллами собрал сведения о работающих здесь археологах – двух братьях-американцах и англичанине. Была надежда, что они подскажут, откуда Бенджон мог черпать персидские раритеты. Запрет Гильдерштейна отбрасывал их назад.

– Остается потрошить нашего Мальчика-с-пальчик.

– Очень мило!

– Я хочу наведаться на базу... Может, что-нибудь сумею выяснить в клубе. Ты знаешь кого-нибудь, кто может помочь?

– Я? Уже нет.

Худ не раз спрашивал себя, как может оставаться в одиночестве девушка с такой внешностью; вот теперь он получил ответ и неожиданно ощутил укол ревности.

– Позвоню в час, – хмуро буркнул он, направляясь к выходу.

– Ладно, – понимающе улыбнулась вслед Дебби.

* * *

Свирепый топот сержанта Бенджона по коридору заставлял всех в пределах слышимости втягивать голову в плечи. Бенджон рвал и метал. Бедняга Маккон, которому выпало несчастье дежурить, слышал, как он извергал проклятья, вороша почту. Дежурный понятия не имел, что случилось, и не собирался спрашивать. Он только сочувственно кивал Дэниелсу и прочим, с ошалелым видом вылетавшим из кабинета.

В почте оказались две очень неприятных бумаги. Лейтенанта Нильсон живо интересовался, почему склад номер два забит ящиками, некоторые из которых лежат там больше месяца? Если они до сих пор не отправлены по назначению, то по инструкциии их следует вернуть в пункт отгрузки. И кто заказал столько ненужных материалов? Проклятый Колон! Опять копает под него! Нильсон сам никогда бы не осмелился... Чертов идиот Харрис и его придурки со склада! С ума все посходили! С какими кретинами приходится работать! Если самому не проследить за каждой мелочью, все пойдет прахом!

Капрал Гарри Паско с аэродрома предупреждал, что накануне нагрянул с проверкой майор Колон и наткнулся на списанное оборудование с не истекшим сроком годности. Потребовал документы, которых, конечно, не оказалось. Господи ты Боже! Бенджон мозоль на языке натер, повторяя этому идиоту, как в таких случаях поступать! Подумаешь, инспекция... ребенок справится... А этот олух ухитрился засветиться, да ещё с Колоном!

Сейчас Колон находился в Майсуре, но перед отъездом потребовал объяснений в письменном виде. И Паско спрашивал, как теперь быть. Просто блевать хочется! Бенджон решил лично уладить дело. Доказать, конечно, ничего не смогут, но и просто махнуть рукой на Колона нельзя. Придется с ним разобраться.

Он зашагал к автостоянке офицерского клуба. Навстречу выскочил механик-иранец – тощий, унылый и плешивый тип. При взгляде на свой "шевроле" у Бенджона даже отвисла челюсть.

– Это что такое?! Я тебе приказывал помыть машину? Приказал или нет?

– Нет, сэр.

– Врешь! Не только вымыть, но и масло сменить! Ты хоть это сделал?

Механик нервно крутил в руках промасленную ветошь, уже понимая, что совершил ошибку.

– Да, сэр, масло я сменил.

Бенджон в ярости швырнул сумку на сиденье и поднял капот. Механик что-то бубнил, но он не слушал.

– Сменил, говоришь? А это что? Ну-ка, дай свою тряпку! Вот, вот и вот! Сменил, да? Думал меня провести? У тебя хватило наглости?..

– Я сейчас же сменю масло, сэр. Я был занят с майором Адамсом.

Захлопнув капот, Бенджон ткнул пальцем в царапину на дверце.

– А это что такое? Твоя работа? Поцарапал мне машину, ничего не сделал, а теперь выкручиваешься? Эй, Джейси! Джейси!

Проходивший мимо Джейси обернулся.

– Иди сюда, Джейси. Знаешь этого типа?

– Да, сержант.

– Лишить его входа в солдатский клуб на десять дней. Нет, что я говорю – на пятнадцать дней!

– Сэр, майор Колон разрешил...

– Если я услышу, что его видели просто проходящим мимо!.. Присмотри за этим, Джейси.

– Есть, сэр.

– В следующий раз вычту из жалованья!

– Есть, сэр.

– Черт бы тебя побрал!

Бенджон с ненавистью сплюнул и полез в машину. Только когда он уехал, Джейси с механиком решились перевести дух.

Утро выдалось очень жарким. Бенджон опустил окно, но ветерок полыхал раскаленной топкой. Разбежавшееся по шоссе стадо с сонным пастухом настроения тоже не поправили.

Ярость отступала и накатывала вновь, будоража кровь и затмевая разум. Чертовы ублюдки! Он их приведет в чувство!

Как он ни пытался успокоиться, ничего не получалось, а ведь в это утро ему особенно требовалось самообладание. Следовало хотя бы в общих чертах решить, как вести себя во время предстоящей встречи.

Бенджон вел машину быстро и умело, ловко управляясь с форсированным двигателем.

Хаос на иранских дорогах проблем для него не представлял. Заметив голубой "мерседес", который никак не мог обогнать несколько грузовиков, Бенджон демонстративно прибавил газу и ухмыльнулся, чувствуя, как постепенно напряжение спадает.

Добравшись до центра, он поставил машину рядом с громадой отеля "Командор". В холле толпились постояльцы, слонялись у витрин, пересчитывали багаж или изучали расписание авиарейсов. Почти все кресла были заняты. Бенджон уверенно зашагал к лифтам. Нужный номер находился на пятом этаже, указатель на стене привел его в левое крыло. Он постучал во вторую дверь с краю.

Открыл мужчина с падавшей на лоб русой прядью; розовая рубашка была расстегнута, запонки свисали из манжет. Он вопросительно уставился на Бенджона.

– Мистер Хелпман? Я – Ллойд Бенджон. Нам нужно срочно переговорить. Не возражаете, если я войду?

Хелпман недовольно поморщился.

– Принято звонить, прежде чем являться в номер, верно?

– Случай чрезвычайный. Можно? – сняв с косяка руку Хелпмана, Бенджон бесцеремонно шагнул внутрь.

– Послушайте!

– Да ладно!

В номере на неубранной кроватью валялись вперемешку книги, полотенца и рубашки. Закрыв дверь, Хелпман обернулся и увидел, как Бенджон небрежно бросил фуражку в кучу на кровати и достал из кармана сигару.

– Что вы себе позволяете?

Бенджон откусил кончик сигары и сплюнул его на пол.

– Приятно познакомиться, Хелпман. Полагаю, нам следовало встретиться гораздо раньше.

Тот смотрел на него, не скрывая неприязни.

– Говорите, в чем дело, и покиньте мой номер!

Хелпману было лет тридцать пять. Узкое лицо с крупным носом и серыми глазами выдавало бурлящую внутри нервную энергию. Двигался он быстро и порывисто, то и дело отбрасывая со лба непослушную прядь. Телосложение у него было скорее женственное, особенно манера покачивать тяжеловатыми бедрами и двусмысленная застенчивая улыбочка. Однако голос у Хелпмана был глубоким, низким и превосходно поставленным.

– Хорош бы я был, заявись я сюда и не скажи, зачем, – Бенджон покосился через плечо, обнаружил стул и уселся, дымя, как паровоз. Садитесь.

– Нет, спасибо, я лучше...

– Сядь, черт тебя побери! – рявкнул Бенджон.

Хелпман осторожно присел на краешек стула. Человек опытный, она сразу почуял опасность.

– Знаете, Хелпман, вы бы должны кинуться мне навстречу с распростертыми объятиями.

Ответа не последовало.

– Мы с вами заняты одним и тем же делом, и уже давно. Я не блефую. Антиквариат. Понятно, о чем речь? Я вывожу ваше барахло. Что скажете?

Бенджон пыхнул сигарой и положил ногу на ногу.

– Не понимаю, о чем вы, – покачал головой Хелпман.

Бенджон иронически хмыкнул.

– Имя Ахмада Малика вам что-нибудь говорит? Он действует через меня. Может, напомнить имена, чтобы освежить память? Как насчет Сарду в Париже? Постоянный покупатель, верно? Последний заказ был как раз от него. Вспомнили? А Перретти в Риме?

– Я их не знаю.

– Ну ладно, может, это и так. Но тут буквально все, кто хочет что-то вывезти, пользуются услугами Малика. И вы к нему частенько обращаетесь!

Хелпман поспешил прикрыть дверь в коридор. Он так плотно сжал губы, что они побелели.

– Продолжайте.

– А вам известно, что это незаконно?

Ответа не последовало.

– Отвечайте! – рявкнул Бенджон.

Хелпман вздрогнул и с трудом выдавил:

– Не собираюсь...

– Да? Может, горло болит? Или язык отнялся?

Хелпман молчал, все сильнее бледнея.

– Ну вот что, приятель! Ты влип! Тебя посадят, и все забудут, что был на свете такой великий гений по фамилии Хелпман. А иранская тюрьма – штука хуже не придумаешь. Типам вроде тебя там приходится несладко. Догадываешься, на что я намекаю?

– Пожалуйста, потише!

– Я думал, ты ещё и оглох.

– К чему вы клоните?

– К тому, что тебе стоит внимательно меня послушать! Ты по уши увяз со своим древним барахлом.

– Поймите, здесь тонкие стены! И кто-то может вас услышать.

– Так что, шептаться будем? Вот что, Хелпман: во всем Иране только я знаю, куда отправлено твое барахло. У меня есть полнейший список, понимаешь? – Баньон умел и любил блефовать. – Надеюсь, понял, что без меня тебе конец?

Хелпман молчал.

– И если полиция меня распросит, ты будешь по уши в дерьме.

– Но и вы тоже, – буркнул Хелпман.

Бенджон искренне изумился.

– С чего ты взял? Я только свидетель. И ценный свидетель – ведь без меня им ничего не доказать. Так что у меня на руках все козыри. И я контролирую ситуацию. Тебе понятно?

– Тогда зачем весь этот разговор?

Бенджон вспылил и даже привстал.

– Ты каким тоном разговариваешь? Я спросил – понял?

Хелпман беззвучно шевелил губами.

– Я жду.

– Понял.

– Громче.

– Понял!

– Я не паршивый штатский, а сержант.

– Понял, сержант!

Бенджон откинулся на стуле, немного покачался, пыхтя сигарой и не сводя с Хелпмана пристального взгляда.

– Но я решил тебе помочь, Хелпман. Тебе этого не понять, но я так решил. Ты собираешься и впредь прокручивать такие штуки?

– Ну разумеется, сержант.

– Я так и думал. Значит, у нас общие интересы. Неплохо ведь звучит: общие интересы! Так вот, в дальнейшем иметь дело будешь только со мной. Понятно? И пусть Малик катится к черту. Лишние звенья не нужны. Ты роешь, я вывожу – нет ничего проще. И не советую меня дурачить.

Хелпман нервно хрустнул пальцами.

– Но как вы про меня узнали?

– А это не твое дело, – усмехнулся Бенджон. – Запомни, у меня повсюду свои люди. Когда ты сможешь подготовить первую партию к отправке?

– Через неделю. Насколько я понимаю, Малик предложил вам постепенно переправить все?

– Так было до сих пор. На этот раз через него передашь только первую партию, ясно? Потом сошлешься на проблемы на раскопках. И остальное передашь прямо мне. Мне придется на пару дней уехать, но как только вернусь, мы возьмемся за дело.

– Да, сержант.

– Запиши мой телефон. База, 7176, добавочный 6091. Позвонишь в понедельник, шестого, ровно в полдень.

Бенджон подождал, пока Хелпман запишет, и потянулся за фуражкой.

– Надеюсь, мы договорились. И не пытайся играть со мной, Хелпман. Я тебя крепко держу за задницу. О Малике забудь. Если я узнаю, что ты был у него, полиция получит пару забавных штучек с твоими отпечатками и немало интересной информации.

– Я все понял.

– В понедельник, шестого, в полдень. Забудешь – тебе же хуже.

Бенджон распахнул дверь, стряхнул пепел на пол и оглянулся.

– Рад был познакомиться.

Едва он скрылся за углом, Хелпман закрыл и запер дверь и прислонился к ней, весь дрожа и сжимая ладонями виски. Потом тошнота и головокружение прошли, и он, пошатываясь, вернулся в комнату, где снова замер. Хелпман понятия не имел о существовании Бенджона, появление того стало страшной неожиданностью. Вспоминая свои жалкие попытки сопротивления, он содрогнулся от стыда и отчаяния. Не может быть, чтобы не было выхода!

Машинально покосившись на часы, Хелпман вздрогнул – он опаздывал. Набросив куртку, он бросился к выходу, но тут же вернулся и тщательно запер чемоданы и кейс. Повернув за угол, он вдруг замер – возле лифта все ещё стоял Бенджон. Хелпман хотел было вернуться, но тот его уже заметил. Одновременно открылась дверь лифта. Бенджон приглашающе кивнул.

– Извините, что заставил ждать, сэр, звонок не работает, – пояснил лифтер. – Я уже сообщил в отдел ремонта.

Они вместе вошли в лифт и спустились в холл, не обменявшись ни словом.

Из своего угла Худ заметил Бенджона, выходящего из лифта с незнакомым человеком. Он следовал за ним от самой базы в том самом голубом "мерседесе", который никак не мог выбраться из пробки. И все-таки с риском для жизни Худ успел на его догнать и даже заметил, что Бенджон поднялся на пятый этаж.

Теперь тот шагал к выходу на улицу, а его спутник, длинный, широкий в бедрах и очень загорелый, направился к стойке портье. За кем из них идти? Есть ли между ними какая-то связь? Еще какой-то миг – и делать выбор будет поздно. Спутник Бенджона украдкой глянул ему вслед и подал ключ портье. Худ отметил, что тот повесил его во второй ряд сверху, на первое или второе место справа. Баньон уже вышел на улицу, блондин направился следом.

Худ выждал, пока тот тоже исчез, и с непринужденным видом подошел к стойке.

– Чем могу быть полезен, сэр? – спросил портье.

– Как попасть на авеню Атарод? Лучше пешком.

– Минутку. Вот наш отель... – портье склонился над планом города, объясняя маршрут, а Худ изучал расположение ключа. Дослушав, он поблагодарил и прошел через холл к проходу в бар.

Просторный зал, отделанный голубой и зеленой плиткой, был почти пуст. Пара завсегдатаев расположилась за одним из низких черных столиков. Худ сел у стойки, заказал "кампари" с содовой и неторопливо закурил. В холле как будто никто не обратил на него внимания, но минут пять стоило выждать. Персонал отеля подбирали американцы, значит и техника могла быть американской. Лучше сразу предположить наличие видеокамер.

Один из завсегдатаев, тощий обветренный мужчина лет пятидесяти, дружески кивнул ему поверх своего "мартини" и заметил:

– Сегодня как будто прохладнее.

– Еще успеет разогреть.

– Я только что из Персеполиса. Не бывали там? Если надумаете, я вам советую...

Бармен принес Худу бокал, тот выпил коктейль мелкими глотками, время от времени кивая собеседнику. Тот раздражал, но он заставил себя расслабиться. Вряд ли спутник Бенджона вышел, чтобы вернуться через пять минут. К тому же он мог не иметь никакого отношения к антиквариату.

Наконец бокал опустел.

– Дорожные чеки принимаете?

– Разумеется, – кивнул бармен.

Выписав чек и дождавшись сдачи, Худ дружески кивнул американцу и вышел. Как он и ожидал, в противоположном конце коридора оказалась дверь на лестницу. Поднявшись этажом выше, он вызвал лифт. Найти нужную дверь оказалось нетрудно: та часть коридора, где она находилась, заканчивалась тупиком.

Поблизости никого не было, только несколько горничных заканчивали уборку в соседних с лифтом номерах. Худ уверенно прошел мимо, прихватив табличку "Не беспокоить" – простейшее средство против взломщиков.

Конечно, можно было просто спросить ключ у портье, и в девяносто случаях из ста тот подал бы его. Особо недоверчивый мог спросить фамилию, тогда достаточно было улыбнуться и бросить: "Вильямс". В крайнем случае портье мог заявить, что в номере 510 нет никакого Вильямса. Тогда пришлось бы изобразить удивление: как не проживает? Мистер Джон Вильямс, номер 510, отель "Синай"! Последовало бы объяснение, что отель "Синай" расположен дальше по той же улице. Но рисковать Худ не хотел: вполне возможно, пришлось бы снова появиться в "Командоре", так что следов оставлять не стоило. И без ключа он проблем не предвидел.

Дверь номера послушно уступила, когда он сунул в щель кредитную карточку. Повесив табличку "Не беспокоить", Худ вошел и тщательно запер дверь.

Номер был одноместный. В прихожей стояли два больших чемодана. В комнате беспорядок: повсюду валялись одежда, коробки, журналы и множество бумаг. Ничего многообещающего не просматривалось. На письменном столе валялась неотправленная открытка в Остин, штат Техас, на имя Марты Райт.

"Экспедиция удалась. Завтра снова в горы. Попроси маму заглянуть к Гарри Айзеру. Целую – папа".

Кейс на кровати был набит бланками нефтяной компании "Атлас". Худ просмотрел несколько бумаг: счета на новые бурильные установки. Вернув кейс на место, он послушал у двери, тихо вышел и прошел к двери номера 512.

Когда кредитная карточка снова скользнула в щель между косяком и дверью, из-за угла послышались голоса.

Повернувшись, чтобы не было видно, чем он занят, Худ с силой надавил на карточку. Замок щелкнул, но дверь не подалась: карточка за что-то зацепилась. Он потянул – безрезультатно. Голоса теперь слышались совсем близко. Двое мужчин появились из-за угла и двинулись в его сторону.

Стараясь выглядеть непринужденно, как человек, ожидающий замешкавшегося спутника, Худ незаметно продолжал орудовать карточкой. Оставалось надеяться, что двое, говоривших по-английски, идут не в этот номер. Ключи забренчали возле двери, из которой он только что вышел, и Худ мысленно поздравил себя с удачей. Карточка, наконец, подалась, дверь открылась. Не успел в соседней двери щелкнуть замок, как он уже был в номере 512.

В прихожей горел свет. Худ взялся было за защелку, но та оказалась сломанной. Неудачно: найдя дверь запертой изнутри, неожиданно вернувшийся постоялец обычно спускался к портье и появлялось время незаметно исчезнуть.

В комнате стоял слабый запах сигарного дыма, но пепельницы остались неиспользованными. Похоже, он на верном пути. Конечно, оставался риск, что соседи позвонят портье насчет подозрительного типа в коридоре, но другой случай мог и не представиться.

Худ огляделся. Если в соседнем номере царил беспорядок, то здесь настоящий хаос. Повсюду груды вещей, развороченная постель. Оба чемодана заперты, в ящиках шкафа – ничего интересного, только рубашки и белье.

На ночном столике – несколько книг. Худ подошел поближе. Р. Дж. Брэйтпад, "Персидские древности", том 1. "Бюллетень американского института археологии и искусства Персии"; "Предварительный отчет о начальном этапе раскопок Турень – тепе"; Е. Герфельд, "История Ирана в археологических находках".

Да, в номере 512 жил тот, кого они искали.

В шкафу висела одна куртка – и больше ничего. Обшарив карманы, Худ нашел два конверта, один на имя Филипа Хелпмана, 81А, Пембрук Род, Ричмонд, другой со штампом кредитного общества "Лайонс" в Марселе. Вернувшись в комнату, Худ заметил на полу табличку "Не беспокоить", которую в спешке уронил. И только собрался заняться чемоданом, как из коридора донеслись голоса.

В замке повернулся ключ.

Худ поспешно отскочил от чемодана.

В номер вошли коридорный в полосатой ливрее и с ним ещё двое.

– Что вы здесь делаете? – спросил высокий человек в темном костюме. Этот джентльмен здесь живет?.. – повернулся он к коридорному.

– Нет, нет, сэр! – поспешил заверить тот.

– Тогда кто вы? – все трое, сгрудившись у двери, пристально уставились на Худа. Тот решил, что это, видимо, управляющий и охранник.

– Этот джентльмен даже не с нашего этажа, сэр, – добавил коридорный и троица дружно оглядела комнату, которую, казалось, перетряхнули в поисках ценностей.

– Ну что, попался с поличным, приятель? – хмыкнул охранник. – А ну, говори...

– Минутку! – остановил его спутник.

Худ лихорадочно искал выход.

В проеме двери появились лица зевак, учуявших скандал, и среди них двое, так некстати появившиеся в коридоре несколько минут назад.

– Сюда нельзя! Закройте дверь! – высокий снова повернулся к Худу. – Я помощник управляющего. Вы не имеете права здесь находиться. Как вы сюда попали?

Его французский акцент натолкнул Худа на интересную мысль. Он многозначительно ухмыльнулся, достал сигарету и непринужденно закурил.

– Знаете, неловко признаться...

Охранник иронически хмыкнул.

– Вы не из нашего отеля, верно?

– Нет – нет, – заверил Худ с досадой. – Я просто зашел выпить в здешний бар. Там один тип, порядочный на вид, спросил, не нужно ли мне девочку. И запросил сорок долларов. Мцы сговорились, и все, что от меня требовалось, – это подняться в номер 512 и немного подождать.

Тот тип меня заверил, что дверь будет открыта. Ну, я постучал, а когда никто не ответил, вошел. Дверь и правда оказалась открытой, но прошло уже десять минут, а девочки все нет. Похоже, меня надули, – Худ смущенно потупил глаза.

Помощник менеджера невольно улыбнулся, коридорный отвернулся, тоже скрывая насмешливую ухмылку.

– Не верю! – хмуро буркнул охранник. – Не мешает проверить.

Он проверил карманы Худа, – и ничего не нашел. Вместе они спустились в бар, где подтвердили, что он действительно сидел там и разговаривал с каким-то приличного вида мужчиной. По счастью, тот уже ушел. Оплаченный чек довершил картину. Осталось только поставить охраннику выпивку и вместе посмеяться над тем, как надули простачка. Худу предложили заявить на жулика, если он ещё раз его увидит, и тот благодарно согласился.

* * *

Дебби как раз собиралась на ланч, когда он вернулся в офис.

– Это подождет, – сказал он, мягко развернув её за плечи. – Нужно срочно озадачить Гильдерштейна. Пусть разбирается с Филипом Хелпманом.

7.

Филип Хелпман был наделен потрясающим даром воображения. Это во многом определило его археологические успехи. Наткнувшись на черепок величиной с мизинец, он без труда мог представить поселение, исчезнувшее с лица земли три тысячи лет назад.

Но сейчас воображение ярко рисовало ему катастрофу, к которой должен был привести визит Бенджона.

Отнюдь не лишенный здравого смысла, обычно он соображал быстро, цинично и расчетливо. Но не в тот день. Застряв в потоке машин на авеню Шемиран, он лихорадочно искал решение – и не находил, хотя ситуация требовала немедленных действий.

Хелпман вырос в Александрии, в семье дяди – британского консула, и уже к пятнадцати годам свободно владел арабским. Интерес к истории заставил заодно освоить греческий и латынь. Обучение в Британском археологическом институте было не самым приятным воспоминанием его жизни. Безденежье заставило его жить за счет подружки, и он едва дождался диплома, чтобы немедленно оставить негостеприимный город. Потом он объездил весь Средний Восток, участвовал в британских, американских и французских экспедициях, быстро усвоил тонкости археологии и углубил свои познания в истории. К известным ему языкам прибавились санскрит и персидский. Хелпман получил степень доктора философии и возглавил крупные раскопки, начатые университетом Корнелла.

Друзей у Хелпмана не было – людей он сторонился людей. Всех, кто не обладал талантом археолога, он просто презирал. Коллеги завидовали его наметанному глазу и легкости, с которой он завязывал контакты с местными жителями. Но вот рутины раскопок Хелпман не выносил, не в состоянии примириться с медлительностью принятых методов работы. Послойное снятие грунта со всей намеченной области поисков навевало на него скуку. Он предпочитал поверхностный осмотр, делая выводы на основании редких, но крупных находок – метод, давно признанный ненадежным. Впрочем, в мире археологии он славился блестящим даром предвидения.

Не раз его смелые гипотезы, вдохновленные полетом фантазии, приводили к стычкам с коллегами. Хотя случались и ошибки, чаще всего они блестяще подтверждались.

В одной из экспедиций в Сирии Хелпман впервые попал в историю. Пропала одна из находок – золотое ожерелье. В конце концов выяснилось, что Хелпман его продал, но скандал замяли. Годом позже в Турции он работал в британской археологической партии. Местный специалист, приписанный к экспедиции, занес в каталог шесть ценных бронзовых изделий, но перед отъездом из страны только одно из них было предъявлено властям. К тому времени Хелпман уже покинул Турцию, а пять пропавших украшений позднее объявились в Америке.

В январе следующего года Хелпмана арестовали в Бангкоке по подозрению в несанкционированных раскопках. Два месяца в тюрьме стоили ему членства в Британском археологическом институте.

Теперь Хелпман стал промышлять в одиночку. Он настолько навострился, что мог с первого взгляда отличить осколок касситской погребальной чаши от черепка сосуда из Набатии. В тенях закатного солнца, садящегося за выжженные холмы, он был способен заметить намек на древнюю тропу и наутро убедиться, что обнаружил поселение, тысячи лет занесенное песком.