Текст книги "Персидская гробница"

Автор книги: Джеймс Мэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Не собираюсь. Но хочу знать, с чем придется связаться.

Малик помялся.

– Так, антиквариат. Вазы, украшения с камешками, резные вещицы ничего особенного.

Бенджон поерзал на диване. Жуя сигару, он попытался прикинуть, что задумал Малик. Деловых партнеров недооценивать опасно, а Малик был хитрее многих.

За лакомым предложением что-то явно скрывалось. Морщинистое лицо Малика оставалось непроницаемым. Не мужик, а тоска зеленая, – фыркнул себя Бенджон. Наверное, последнее время Зарина его в постель не пускают...

– Ладно, – расслабился он. – Я займусь.

– Хорошо.

– Кому эта партия?

– Одному другу. Сначала груз придет ко мне, а я его переправлю в удобное для тебя место.

Бенджон понял: Малик хочет сначала осмотреть и переписать находки.

– Согласен...

– Некоторые будут в ящиках, некоторые в свертках, но все нужно доставить в Европу и Штаты. Откуда их забрать, тебе передадут.

– Ящики опечатаны? Товар, небось, дорогой!

Малик взглянул ему в глаза.

– Будет лучше, если все предметы до единого прибудут к месту назначения.

– Не понимаю.

– Из прежних передач кое-что исчезло, сержант.

– Как это могло случиться?

– Заказчики вещей не получили. И, думаю, ты знаешь, где они.

– Ты на что намекаешь? – Бенджон вынул сигару. – Коробки прибыли по назначению.

– Повторяю: часть коробок пропала. Из тех, что я передавал через тебя – шесть или семь.

Бенджон испепелил Малика взглядом.

– Доставлены все, кроме шести или семи? Что, я бомбы подложил в те самолеты? В чем ты меня обвиняешь? Меня на такую дешевку не купишь. Ты попросил меня о помощи, я оказал тебе услугу – по – дружески. Я не обязан был все это делать, ведь я ничего тебе не должен, а деньги твои такого риска совсем не стоили. Теперь у тебя убытки, а я виноват? А ты уверен в тех, кому переправлял добро? Дело твое, запомни только, что все, что ты мне передал, я переправил.

Малик заставил себя разжать судорожно стиснутые челюсти. Но на лице его ничто не отразилось. Вспыхнувшей ненависти американец не заметил, вновь сунул в рот сигару и поднялся, собираясь удалиться. С шумом оттолкнув с дороги столик, он заявил:

– Так что подумай сам, а я такую чушь и слушать не хочу, понял? А своей крупной партией можешь заняться сам!

Малик скрипнул зубами, но Бенджон был ему ещё нужен.

– Я и не думал, что ты так взорвешься! – примирительно заметил он.

Тот долго смотрел на него, потом расхохотался.

– Да ладно, Ахмад! Кто не ошибался? Будем считать, что ничего не было. Давай выпьем и забудем неприятный разговор.

– У меня есть настоящий "Баллантайн", – буркнул Малик.

* * *

Худ гнал сиреневый "кадиллак" по аллее. На шум мотора с крыльца спустился Али.

– Мисс Ансель здесь, Али?

– Да, сэр. Плавает, сэр.

Худ прошел к бассейну. Солнечные блики метались по поверхности взбаламученной воды. Худ присел на корточки, дождался, когда мимо скользнуло загорелое плечо и шлепнул по нему. Дебора по инерции сделала ещё несколько гребков и круто развернулась.

– Привет!

– Двести раз туда и обратно – как раз ширина Ла-Манша?

– Что? – она приподняла над ухом шапочку.

– Я потрясен.

Она улыбнулась, выбираясь наружу.

– Теперь я знаю, как ты развлекаешься.

– Я жду тут целый час, надо же убить время.

В купальнике и шапочке, покрытой каплями воды, она дышала свежестью.

– Я уже знаю, кто такой Бенджон.

– Я тоже.

И оба вместе:

– Сержант ВВС США.

– Я знаю кое-что еще, – добавила Дебора. – В четыре часа он будет в клубе "Толедо".

– Что это за клуб?

– Для американцев. А почему "Толедо", один Бог знает.

– Как ты узнала, что Бенджон там будет?

– От его подчиненных. Они всегда в курсе его передвижений. А тебе не мешало бы быть порасторопнее.

– Сейчас я тебя утоплю.

Она ловко увернулась.

– Умираю с голоду! Я не обедала, ждала тебя.

– Тогда в чем дело? Самое время за столом обсудить твою информацию.

На этот раз Али перенес стол под большой зонтик. Худ снова подумал, что никогда не встречал женщины более естественной, чем Дебби. С ней не было томительного ожидания, пока она приведет себя в порядок. Буквально через несколько минут она была уже одета и причесана.

– Ты мне напоминаешь ангела с картины Боттичелли.

Дебби только улыбнулась.

По ходу обеда она рассказала, что Бенджон уже несколько лет служит в Тегеране и успел превратиться в крупную фигуру.

– Насколько удалось узнать, он очень рослый и такой здоровый, что в двери проходит боком.

– Я тоже понял, что в толпе он не теряется. И он все время носится взад-вперед, как навозная муха.

О его занятиях никто ничего толком не знал.

В отличие от большей части командного состава Бенджон жил не на базе.

– Где-то по дороге в аэропорт Мехраба – точнее выяснить пока не удалось.

Дебора предложила:

– Давай сегодня вечером заглянем в "Толедо"... – и задумчиво добавила: – Там есть бассейн...

– Я вижу, при одном упоминании о бассейне пробуждаются глубины твоей наследственной памяти!

– Просто у меня есть членская карточка, которой до сих пор не было случая воспользоваться.

– Очень кстати. Попробуем познакомиться с сержантом.

* * *

В половине четвертого "кадиллак" уже катил к северным предгорьям, где в шести милях от города в сторону Гульхека размещался клуб "Толедо". Его большие белые здания окружала живописная зелень. Подъездные дороги из мелкого гравия почти не пылили, газоны выдавали тщательный уход. В клубе был обширный ресторан, огромный салон. бистро, бара для мужчин, кинозал, кегельбана и тренажерный зал с роскошными душевыми. Помимо зала с тренажерами к услугам членов клуба были площадка для ручного мяча и теннисные корты. Устав, любители спорта могли от души расслабиться в небольшом баре, располагавшемся на открытой террасе бассейна.

Иранец возле турникета кивнул при виде карточки Дебби и нахмурился при взгляде на Худа. Тот поспешил миновать его, не дожидаясь распросов. Возле бассейна они разделились, чтобы принять душ и переодеться.

Едва Худ успел устроиться за одним из столиков, как появилась Дебби. Он едва не ахнул, но прикусил язык. Такого крохотного бикини даже ему ещё не доводилось видеть. Приподнятая тесными чашечками грудь казалась удивительно высокой; он на миг зажмурился, но когда вновь открыл глаза, черный треугольник пониже плоского мускулистого живота заставил снова их закрыть.

– О, Господи! – воскликнул он. – Что же будет с этими клочками ткани, когда ты нырнешь с вышки?

– Конечно, есть известный риск, – она лукаво ухмыльнулась. – Попозже я переоденусь в купальник поскромнее. Но иногда так хочется пошалить!

Они огляделись.

Время шло к вечеру, жара почти спала. Безоблачное небо не уступало синевой сверкающей воде бассейна. На террасе собралось два десятка военных с женами и подругами, ещё несколько пар развалились на траве или плавали в бассейне. Спасатель в плавках распекал помощника – иранца, с озабоченным видом прошел мужчина в светлом костюме – вероятно, управляющий. Никого похожего на Бенджона.

Худ принес два бокала ледяной "кока-колы".

– Он пришел, – негромко предупредила Дебби. – Идет сюда.

Худ осторожно оглянулся. Приближалась громоздкая фигура в солнечных очках – гора мышц с необычайно выпуклой грудью, квадратной стриженой под бобрик головой и дочерна загоревшей шеей. Бенджон немного косолапил, держа в охапке множество вещей: полотенце, сумку, магнитофон и фотоаппарат. Багровое лицо было надменным, он так неодобрительно смотрел по сторонам, как-будто все вокруг его, и он готов без церемоний вышвырнуть любого, кто ему не нравится.

– Да, это он, – Дебби покачала головой и тихонько добавила: Настоящая горилла.

Не доходя до них, Бенджон остановился и на кого-то уставился. Услышав поспешное "– Здравствуйте, сержант!", он сухо кивнул в ответ и отвернулся. Солнце сверкнуло на монограмме "Л. Д. Б." на его сумке.

– Что будем делать? – спросил Худ.

– Пока подождем.

Минуя их, Бенджон замедлил шаг. Его глаза за темными стеклами явно разглядывали Дебби, пока он их не миновал. Немного выждав, Худ оглянулся. Бенджон устроился за столиком неподалеку, свалив свое барахло на соседний стул. Рядом как из-под земли вырос официант – иранец. Лениво развалившись, Бенджон небрежно продиктовал заказ.

– Есть, сэр, – официант опрометью кинулся прочь.

– "Хозяин" на отдыхе, – ехидно ухмыльнулся Худ.

Когда он отвернулся, Бенджон вновь оглядел Дебби с головы до ног. Та приняла весьма рискованную позу, поигрывая завязками бикини. Тонкие голубые жилки сосудов в ложбинке между её грудями надолго приковали его взгляд. Поправив лямки на плечах, она легко поднялась, бросив Худу:

– Никуда не уходи, – и неторопливо зашагала к вышке.

Непринужденная походка выдавала, что она полжизни провела в воде, и Худ подумал, что мало кто из спортсменок выглядит так привлекательно. Легкое колыхание груди, плавный шаг, широкий разворот плеч просто завораживали.

К столь восхитительному зрелищу Бенджон не мог остаться равнодушным. Он даже приподнялся, пожирая Дебби хищным взглядом. Поравнявшись с ним, она подняла руки, поправляя шапочку, так что грудь поднялась ещё выше. Когда он попытался пошутить, она смерила его невозмутимым взглядом и молча прошла мимо. На противоположной стороне бассейна она плавно свела руки над головой и очень просто, без фокусов, нырнула.

Худ заметил, что Дебби плыла тоже не слишком профессионально и на вид даже неумело, но грациозно развернулась, поравнявшись со столиком Бенджона, выбралась на бортик и отряхнулась, поправляя бикини. Он одобрительно ухмыльнулся: пышная грудь эффектно натягивала мокрую ткань, а треугольник ниже живота смотрелся просто обольстительно. Трюк удался. Бенджон даже снял очки, чтобы ничего не пропустить. Рыжеволосая американка в открытом полосатом купальнике остановилась рядом, но он даже не повернул головы, зато окликнул Дебби:

– Эй, крошка, ты откуда?! Не часто встретишь девушку в такой великолепной форме.

Она лишь улыбнулась.

– Пожалуй, я поплаваю, – предложил Худ, – пусть пользуется возможностью.

– Давайте.

– Если он клюнет, тащите его в бассейн.

– Стоит сменить купальник, – набросив на плечи полотенце, она поспешила в раздевалку, а Худ перебрался поближе к бассейну.

Немного поплавав, он решил, что для первого раза достаточно, он выбрался из бассейна и обнаружил, что рыжеволосая навязчивая дама ещё не успокоилась. Слушая её болтовню, Бенджон рассеянно кивал, время от времени поддакивая. Но тут из раздевалки вышла Дебби, и он круто развернулся, снисходительно пошлепав разочарованную красотку по пышному заду. Она деланно захихикала, но он уже потерял к ней всякий интерес.

Дебби в скромном синем купальнике и шапочке дружески помахала Худу и направилась к вышке, где с самой нижней площадки только что нырнул кто-то из мужчин. Обдуманно неторопливо поднялась она на десятиметровую площадку, и непринужденно замерла на самом краешке, захватывая пальцами ног край доски. Потом вскинула руки – и словно взлетела над водой, как носовая фигура корабля, оседлавшего волну.

– О, черт! – крякнул Бенджон.

В последнюю минуту Дебби разогнулась и почти без брызг исчезла в глубине. Вынырнув, она лениво подплыла к краю и подтянулась, потом, нисколько не позируя, не оглаживая на самых лакомых местах купальник, не стряхивая капель с бедер, просто оттянула шапочку, чтобы вытекла вода. Бенджон не сводил с неё глаз, но она не смотрела в его сторону, не смотрела вообще ни на кого, думая только о новом прыжке. И, постояв немного, снова полезла на вышку.

Рыжеволосая красотка удалилась, и теперь Бенджон сидел на подлокотнике, скрестив ноги и не отрывая от Дебби завороженного взгляда. Впрочем, на неё смотрели буквально все. На этот раз она повернулась спиной, поерзала, держась только на кончиках пальцев, и выполнила потрясающе сальто в два оборота, вызвавшее дружные возгласы одобрения. А кто-то даже громко зааплодировал.

Бенджон встал и зашагал к вышке. Отодвинув спорящих за очередность прыгать с нижнего трамплина, он перехватил Дебби, что-то сказал ей и был вознагражден ослепительной улыбкой. Бенджон принялся темпераментно жестикулировать. Внимательно следивший Худ решил, было, что разговор затянется, однако Дебби снова улыбнулась, кивнула и начала взбираться наверх для нового прыжка.

Отточенный винтовой прыжок с разбега в её исполнении казался самой легкой вещью на свете. Она вынырнула, довольная собой, смеющаяся, и Бенджон бросился к краю бассейна, чтобы помочь ей выбраться. Но Дебби не взяла протянутую руку, а со смехом бросила что-то, явно его поддразнивая. Он сделал вид, что кидается в воду прямо в очках и с часами на руке. Дебби засмеялась. Поспешно бросив часы и очки мальчишке – иранцу, Бенджон обрушился с бортика в воду.

Когда осел фонтан брызг, он огляделся в поисках Дебби и поплыл к ней. Неожиданно неловкая, та не успела увернуться и Худу показалось, что Бенджон прижал её слишком крепко, но она тут же со смехом высвободилась и в два гребка оказалась вне его досягаемости. Движения её были слишком неуклюжими для столь опытной ныряльщицы, но Бенджон явно не понимал, что с ним играют. Фыркая и отдуваясь, разгоряченный видом близкой и недоступной добычи, он преследовал её тяжеловесным размашистым кролем.

Но только когда Дебби без малейшего усилия сделала несколько кругов, он отказался от борьбы и постарался проиграть достойно, посмеиваясь над собой. Она же легла на спину, расслабившись, словно сирена, подстерегавшая жертву.

Жадно глотая воздух ртом, Бенджон медленно подплыл к ней и что-то сказал. Дебби кротко кивнула. К краю они подплыли вместе. Дебби выпорхнула первой, Бенджон подтянулся следом.

Выносливая скотина, – отметил Худ, – нескладная, но выносливая.

Они немного посидели за столиком Бенджона. Тот что-то царапал в блокноте и вел себя с привычной фамильярностью. Потом Дебби подвела его к Худу.

– Чарльз, познакомься с Ллойдом Бенджоном.

– Привет, – бросил Худ.

– Это Чарльз Худ, – представила Дебби.

– Привет, – небрежно отмахнулся Бенджон и повернулся к ней. – Слушай, Дебби, пойдем-ка лучше в бар. Здесь у вас только "кока-кола". Пойдем, малышка, не упрямься.

– Мне и здесь неплохо. Садись, – она показала на свободный стул.

Так ничего и не добившись, Бенджон неохотно уселся и щелкнул пальцами, подзывая официанта. Тот уже перетаскивал его барахло.

– Я вижу, здесь вам все рады услужить, – заметил Худ.

– Не только здесь.

Бенджон сунул сигару в рот, откусил кончик и далеко его выплюнул. Краем глаза Худ заметил, как поморщилась Дебби.

– Англичанин? – Бенджон пустил струю дыма в сторону Худа.

– Да.

– По делам приехал?

– Можно и так сказать. Всего понемножку.

Бенджон искоса глядел на него, ковыряя языком в зубах.

– Как ты оказался в этом клубе? Он только для американских военнослужащих.

– Я его привела, – вступилась Дебби.

– У тебя есть карточка члена клуба, верно? А у него нет. Правда, приятель?

– А приглашение? – спросил Худ.

– Оно ничего не стоит, так что катись отсюда. Этот клуб только для американцев.

Дебби встала.

– Мы и так собирались уходить.

Бенджон поймал её за руку.

– Ни о чем не беспокойся, милая. Будешь моей гостьей. Сейчас выпьем за знакомство. А ты пошевеливайся.

Дебби попробовала вырваться, но безуспешно.

Бенджон криво хмыкнул.

– Отпусти её, – спокойно велел Худ.

Повисла напряженная пауза, Бенджона медленно повернулся в сторону Худа.

– Ты меня слышал?

Бенджон вынул сигару и провел громадной лапой по сжатым в тонкую линию губам.

– Ллойд, ты не думаешь пойти... – к ним спешила рыжая красотка. – О, я не думала, что у вас...

Дебби высвободила руку. Худ сухо бросил:

– Увидимся, – и они зашагали к выходу.

– Ллойд, послушай... – не отставала американка.

– Черт, да отвяжись ты! – рявкнул тот.

Шагая по газону, Худ спросил:

– Адрес есть?

– Он дал телефон, но только в обмен на мой. Чтобы он его потерял!

5.

Солнце клонилось к закату, когда сержант Бенджон покинул клуб "Толедо". Там народ гулял уже во всю. Он предпочитал сидеть на террасе с бокалом в руке и подружкой под боком. Впрочем, офицерские жены и дочери ему осточертели, а жена капитана Лавли сидела в печенках. Он никогда не западал на рыжих, а эта вообще была не из лучших. Ей просто нужно было затащить его в постель, а когда это наконец случилось, она принялась так орать, что он чуть не оглох. И она его совсем достала: сначала никак не могла завестись, а потом принялась ныть, что он её раздавит! Нет, знал он некую Вейр из Арканзаса, та ещё была стерва, сыпала внутрь алюминиевую пудру, чтобы трение было, как у девчонки. И сколько сопляков она так одурачила, а ведь клейма на шлюхе ставить некуда!

А вот австралийка стоит того, чтобы ею заняться. И пусть не думает, что от Бенджона легко отделаться.

Сторож автостоянки уже бежал к зеленому "шевроле". Бенджон небрежно швырнул вещи на сиденье и сел за руль, наслаждаясь подобострастными поклонами слуги, хотя как-будто даже на него и не глядел. Машина набирала скорость, и нарастало напряжение, зародившееся в Бенджоне при виде смелых прыжков лихой девчонки. Ладно, подождет, пока ему есть с кем разрядиться...

Сексуальная ненасытность Бенджона была фантастической. С ранней юности его способности по этой части поражали и даже пугали партнерш. Даже сейчас он едва мог контролировать свои плотские позывы.

В шестнадцать лет в Кэнтоне, штат Огайо, он примкнул к печально известной банде Мендозы и быстро оказался в колонии для несовершеннолетних. Полученный там опыт и закалка потом не раз ему пригодились. В ВВС Бенджон дослужился только до капрала, зато наловчился сбывать казенное имущество на черном рынке. Его обвиняли в нанесении телесных повреждений подчиненным, но доказать не доказали, зато другая история принесла ему благодарность начальства. В Германии, где он служил, грабители в британской форме пытались обчистить фургон, везущий деньги, а Бенджон очень кстати оказался поблизости. Попытка сорвалась, и бандиты прихватили всего пятнадцать тысяч долларов.

Герой-капрал вернулся на родину с "Пурпурным сердцем", отличными характеристиками и без гроша в кармане. Некоторое время он переходил из гаража в гараж, каждый раз вылетая за грубость или драку. Постоянное безденежье осточертело, но заняться чем – то серьезным не лежала душа. Потом один из местных воротил, Кертис Кэтлин, решил сменить телохранителя и остановил свой выбор на здоровяке Бенджоне. Тот быстро разобрался в тонкостях местной политики и законах преступного мира.

Почти два года он наслаждался жизнью, но потом погорел. Распекая Бенджона за промашку, Кэтлин назвал его ненормальным идиотом и получил в ответ крутую оплеуху. Только невероятным усилием воли Бенджон сдержался, чтобы его не прикончить. На этом его карьера в Кэнтоне закончилась. Он прекрасно понимал, что жить ему спокойно не дадут, и предпочел убраться подальше. Именно в Вэйкфилде, где он тогда обосновался, случилось то, что все равно должно было случиться.

Поначалу Бенджону подвернулось несколько выгодных заказов, потом удалось угнать грузовик с трубами, но он не вылезал из долгов, когда встретил Барбару Таскон. Ей только что исполнилось шестнадцать, и думала она только о сексе; девочка была ещё голубоглазой и грудастенькой, и Бенджон сразу положил на неё глаз.

Хотя его намерения шли куда дальше секса. Отец Барбары был крупной фигурой, владел стекольной компанией и контролировал местное судостроение. Возможность шантажа сама шла в руки.

В гостинице городка Латимер, милях в тридцати от Вэйкфилда, Бенджон с Барбарой записались как супруги. Всю ночь он забавлялся, как хотел, попутно снимая её и себя во всех мыслимых и немыслимых позах, и даже смастерил любительский порнофильм. Зная, что её родители – люди глубоко религиозные, Бенджон не сомневался, что они хорошо заплатят, чтобы избежать скандала. План его состоял в том, чтобы вывезти девчонку куда-нибудь на выходные, под каким-нибудь благовидным предлогом смыться и предложить её старикам сделку.

Водительские права Бенджона были просрочены, понадобился человек с машиной. Тогда и подвернулся парень с заправки – Эрл Спратт, который согласился отвезти их в рыбацкую хижину, в которой Бенджон свил любовное гнездышко. Место было уединенное, начни родители артачиться, девчонку можно было продержать сколько угодно.

В двух милях от дома Тасконов был пруд, где Бенджон с Барбарой несколько раз купались нагишом. Там они собирались встретиться, а машина Спратта должна была ждать за пригорком. Тому строго-настрого велели не высовываться, пока Бенджон с девчонкой не появятся. Договорились на семь тридцать, за час до захода солнца.

Вечер выдался тяжелым и душным. Воздух висел над землей, как тягучая патока. Бенджон добрался до условленного места первым, Спратт опоздал на пятнадцать минут и сразу понес какую-то чушь. Он как следует все обдумал и испугался, что их могут обвинить в похищении. Бенджон с ним заспорил. Как случается с безвольными людьми, Спратт проявил безумное упрямство и решил вообще выйти из игры. Бенджон психовал все сильнее, чувствуя, что деньги уходят из рук.

Тут мимо проезжал какой-то коммивояжер в красном "олдсмобиле". Спросив дорогу на Мэрриэт, он прекрасно рассмотрел машину и яростно споривших парней. Это решило дело – едва затих рокот его мотора, как Спратт заявил, что с него хватит, и собрался уезжать.

Бенджон содрогнулся от ярости, схватил Спратта за волосы и вмазал его лбом в приборный щиток. Напоровшись на открытую пепельницу, тот взвыл от боли.

Что было дальше, Бенджон помнил плохо. Перед глазами колыхалась красная пелена, им овладела дикая неуправляемая ненависть. Он продолжал дубасить Спратта головой об что попало, потом выволок его наружу и швырнул о ветровое стекло, так что тело пролетело насквозь и застряло между сиденьями.

Припадок кончился так же внезапно, как и начался. Горло разрывал короткий частый хрип, и состояние было точно такое, как после крутого секса и могучего оргазма.

Дорога была пустынна.

Бенджон был мокр насквозь, его колотила дрожь. Горло саднило, сердце билось, как бешеное. Вспомнив о дочке Тасконов, все ещё ждущей так соблазнительно близко, он взял себя в руки, но потом подумал о коммивояжере – свидетеле их со Спраттом ссоры. Пора было уносить ноги.

Он постарался спрятать тело, потом тщательно осмотрел свою одежду. Следов особых не было, на дороге тоже осталось всего несколько кровавых пятен. Бенджон присыпал их песком.

Водительское сиденье было слишком далеко сдвинуто вперед. Попытка подать его назад не удалась: что-то заело. Пришлось буквально втиснуться за руль. Ветровое стекло было покрыто сеткой трещин. Тронув машину с места, Бенджон попытался прикинуть, что делать дальше, но соображать мешала странная апатия. Впереди лежало прямое и совершенно пустое шоссе, и было время сосредоточиться.

Но через пятнадцать минут произошло такое, что до сих пор его пугало. Он просто отключился. Только что все было на месте: дорога, руль в руках, тело Спратта между сиденьями. И вдруг что-то словно хлынуло в мозг, словно взорвав его изнутри черным кипящим взрывом.

Бенджон пришел в себя от света в лицо.

Светил полицейский, вокруг стояли машины, в том числе "скорая". Санитары укладывали его на носилки, рядом маячила разбитая машина Спратта. Бенджон, как парализованный, не мог шевельнуть ни одним мускулом.

Восемнадцать дней он провалялся в клинике. У него обнаружили сотрясение мозга, перелом предплечья и множество мелких ран. Вскоре последовал визит полиции. Спидометр, как ему сказали, заклинило на девяноста милях, так что он мог считать себя счастливчиком. Ему сообщили о смерти Спратта и задали множество вопросов, на которые он легко ответил. Полиция имела свою версию: авария от превышения скорости – и не мечтала ни о чем, только закрыть дело. Выйдя из клиники, он подался в Канзас-сити, даже не заехав в Вэйкфилд.

И снова он лег в дрейф; снова безденежье, снедающее внутреннее беспокойство и ненасытная тоска по женщинам. С ними ему особенно не везло. После короткого и бурного романа всех их шокировал и даже пугал его ненасытный сексуальный аппетит, и они его бросали. Но он ещё скорее уставал от них. В Айове он гонял грузовики, в Спрингфилде – возил местного бандита и время от времени дрался за него, работай вышибалы и крупье по разным городишкам Иллинойса, а в Индиане даже сбывал наркотики.

Второе убийство тоже, можно сказать, произошло случайно. Бенджон сел на мель в Цинциннати, после того как основательно отделал одного ростовщика, имевшего влиятельных друзей в преступном мире. Из Миннеаполиса пришлось убираться в спешке, бросив машину и все вещи. Стоял апрель, весь день шел дождь, ночная прохлада пробирала до костей. Того, на чью помощь рассчитывал Бенджон, в городе не оказалось.

Угрюмо шатаясь по улицам, он заметил женщину в окне. Под едва завязанным облегающим халатом на ней ничего не было. Это отлично просматривалось на просвет. Она была блондинкой с крепкой грудью и крутыми бедрами. Бенджон словно примерз к тротуару. Вот она повернулась, шелк халата обтянул все то, чем ему никогда не удавалось насытиться. Жадно облизнув губы, он огляделся, выжидая...

Его скрутил такой позыв, что Бенджон даже испугался. Нечего было и думать с ним справиться. Свет в комнате отливал розовым – цвет спальни. Женщина наклонилась, высматривая кого – то на улице, халат распахнулся. При виде голой груди и загадочного темного провала между бедрами Бенджона охватила дрожь. Ждать он не мог.

Он шагнул в парадное и миновал привратника так, словно жил в этом доме всю жизнь.

Потом он не раз думал, что дорогу к цели ему указала какая-то высшая сила. Он поднялся по лестнице черного хода, бесшумно выдавил окно в кухне второго этажа, миновал короткий коридор. Женщина в комнате ходила взад вперед, от этих звуков рот у него мгновенно пересох.

Дверь в глубине коридора была приоткрыта, клин розового света падал на пол. Бенджон вошел, все так же беззвучно. Женщина задергивала шторы. Повернувшись, она увидела его и вздрогнула. Ей было лет под тридцать, две морщинки как будто замыкали рот круглыми скобками. Бенджон знал этот безошибочный признак немалого сексуального опыта, но даже не это, а вид её широких бедер заставил его ноги подкоситься от желания.

– Что вам нужно? Пошли вон! – спокойно бросила она без всякой истерики. И не тронулась с места.

– Ну, раз я уже здесь... – он едва мог говорить, тяжело переводя дух.

Он шагнул к ней. Она отступила. Бенджон протянул руку – она размахнулась и двинула его по зубам. Он даже не почувствовал удара. Колени подгибались, перед глазами все плыло. Он рванул халат, ощутил, как горит её кожа, как затвердели соски, как она сопротивлялась нарастающему возбуждению. Коленом она ударила его в пах, потом ещё раз, но это Бенджона не остановило. Грубо заломив её руки за спину, он швырнул её на постель. Женщина ударилась о спинку и соскользнула на пол с противоположной стороны, но он тут же швырнул её обратно. А через миг вспорол её с такой безумной силой, что они снова едва не скатились на пол.

Потом он отвалился и сполз на пол. Голая нога женщины свесилась рядом с его лицом. Он схватил её за колено – она не шевельнулась.

Бенджон присмотрелся: женщина была мертва. Теперь она уже не казалась ни соблазнительной, ни даже просто симпатичной. И он брезгливо перевернул её на живот.

Пот каплями стекал на глаза, он то и дело вытирал лоб ладонью. Отчаянно хотелось выпить. Бенджон постоял, вслушиваясь в звук вновь разразившегося дождя. На столике у окна лежала сумочка. Он обнаружил сорок девять долларов и сунул в карман. Потом повернулся – и замер.

Она стояла на коленях, перевалившись через край кровати и ткнувшись в скомканные простыни лицом, скрытым спутанными волосами. Халат сбился на шее, обнажив широко раздвинутые ноги и зад. Казалось, наконец смирившись, она предлагала себя. Такого бесстыдного зрелища Бенджону видеть ещё не приходилось. Пот хлынул рекой, его забила дрожь – и вдруг что-то кромешное, бездонное возникло за спиной... безумная слабость и бешеная ярость заполнили его одновременно, и Бенджон ринулся на тело, пытаясь растерзать его и ввинчиваясь внутрь громадным живым штопором.

Казалось, мертвая неподвижность тела передалась ему в совокуплении. Свинцовая тяжесть не давала шевельнуться, и он не сразу сумел вырваться из могильных тисков.

Шатаясь, он поднялся с растерзанного тела жертвы. За окном продолжал лить дождь.

Бенджон покинул квартиру, так никого и не встретив ни на лестнице, ни в холле. На другой день в газетах он прочел, что бывшую стюардессу Гейл Дэвис зверски изнасиловали и убили у себя в квартире. И пережил ужасный шок: там говорилось, что полиция нашла в комнате рюкзак убийцы. Он был пуст, потому что Бенджон выпотрошил его сразу после того, как украл из чьей-то машины, но его потрясло, что только в эту минуту он о нем вспомнил.

Приехав в Сент-Луис, он немедленно завербовался в ВВС.

* * *

За железнодорожными путями Бенджон обогнул пруд и зашагал по тихой улочке к зажатому между двумя магазинами узкому неказистому зданию. Немытая лестница вела к единственной двери на третьем этаже. В прихожей свет не горел, но Бенджон был уверен, что его ждут. Что это было? Быть может быть, неуловимый след её запаха – который всегда заставлял его судорожно глотать воздух, словно рыба на берегу.

Первое, что бросилось ему в глаза в спальне – туфельки и чулки, перекинутые через подлокотник кресла.

И вот оно – юное совершенное тело в черных кружевных трусиках на раскрытой постели, застывшее в ожидании, но делающее вид, что читает журнал. Круглый зад был призывно выпячен, словно крича во все горло: скорее же! Полудетское личико в рамке черных волос, тугие груди, изящный прогиб спины и точеные бедра...

Бенджон невольно причмокнул.

Зарина, как обычно, прикинулась обиженной, глядя снизу вверх большими наивными глазами.

– Заждалась папочку? Папочка немного задержался.

Он присел на край кровати, но ей хотелось продлить игру, и она испуганно отпрянула. Он с ухмылкой протянул руку – она деланно вскрикнула и снова отпрянула, подражая сцене из какого-нибудь фильма.

Бенджон встал и начал раздеваться. Зарина следила за ним, сжавшись в комок. От открывшегося зрелища она приоткрыла рот и тяжело задышала, превосходно имитируя испуг.

Бенджон медленно шагнул к кровати, Зарина отползла было в дальний угол, но тут же поспешила сдаться. Едва не теряя сознания, она откинулась на постель. Руки обвились вокруг его могучей шеи, колени раздвинулись.

– Хочешь?

Зарина захныкала.

– Мне больно, больно! Ой, какой он у тебя большой!

Но причитания быстро перешли в сладостные стоны, её крепкие икры охватили его поясницу, сделав ещё яростнее совокупление тел: она хотела ещё больше, ещё глубже, ещё крепче. Кровать содрогалась и скрипела, ещё стон, хрип, вскрик – и тишина. И тяжкое дыхание обоих.