Текст книги "Лабиринт зла"

Автор книги: Джеймс Лусено

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8

То, что «колчану» удалось проскользнуть сквозь ураганный огонь турболазеров и сесть в командной надстройке левого борта корабля-базы, ещё не означало, что его пассажиры гарантированно спаслись. На самом деле, пока они друг за другом сходили по похожему на язык посадочному трапу, транспорт всё ещё мог оказаться под огнём военных кораблей Республики.

Первым ступив на палубу, вице-король Нут Ганрей, облачённый в кроваво-красную мантию и щеголявший высокой, похожей на шлем тиарой, потребовал доложить обстановку одного из техников, ожидавших его в ангаре.

– Сейчас ведётся расчёт координат для прыжка на сверхсветовую, вице-король, – ответил техник. – Ещё несколько секунд – и Кейто Неймодия будет в сотнях световых лет позади. Ваши соратники из Совета сепаратистов ожидают нас во Внешнем кольце.

– Будем на это надеяться, – сказал Ганрей, когда судно содрогнулось от сильного взрыва.

Вслед за Ганреем шёл советник по делам колоний Рун Хаако, носивший украшенный гребнем колпак, а за ним – различные финансовые, юридические и дипломатические советники, каждый в характерном для своего ранга головном уборе. Дроиды уже начали выгружать имущество – сокровища, ради которых Ганрей так сильно рисковал.

Пока остальные выходили из стерильного ангара, он отозвал Хаако в сторону.

– Как вы думаете, у нас будет шанс вернуться и забрать то, что пришлось бросить?

– Не будет, – напрямик ответил сморщенный Хаако. – Наши источники доходов теперь принадлежат Республике. Всё, что нам остаётся – искать пристанище во Внешнем кольце; в противном случае остаток дней придётся провести на этом корабле – и возможно, это единственный дом, который у нас остался!

На красные выпученные глаза Ганрея набежала грусть.

– Но мои коллекции, мои подарки…

– Самое ценное мы забрали, – заверил его Хаако, указав на контейнеры, сваленные у подножия посадочного трапа. – И что важнее, мы выбрались живыми. Ещё мгновение – и мы бы оказались в лапах у джедаев!

Ганрей кивнул, соглашаясь с доводами.

– Вы меня предупреждали.

– Да.

– Когда мы победим, Граф Дуку поможет нам колонизировать новые миры.

– Хотите сказать, если мы победим. Похоже, Республика горит желанием вышвырнуть нас из галактики.

Ганрей замахал толстыми пальцами.

– Временные неудачи. Республика ещё увидит лицо своего настоящего врага.

При этих словах Хаако слегка сгорбился.

– Но будет ли этого достаточно, вице-король? – тихо спросил он.

Ганрей ничего не сказал, хотя последние несколько недель задавал себе тот же самый вопрос.

Одно было ясно: дни процветания Торговой Федерации подошли к безвременному концу. По иронии, единственный, кто в полной мере отвечал за эту пылающую славу – за возвышение самого Ганрея – успел за это же время неоднократно предать его, а теперь заставил Ганрея и других сепаратистов искать спасения в бегстве.

Владыка ситов Дарт Сидиус.

На Дорвалле и Эриаду^{11} он манипулировал сторонами в переговорах, и неймодианцы обрели силу и влияние[15]15
  Эти события подробно описаны в книге: Джеймс Лучено. Под покровом лжи. – М.: Эксмо, 2002


[Закрыть]; на Набу он приказал установить блокаду планеты, убить джедаев, заказать убийство королевы… и Торговая Федерация потерпела фиаско. Несколько лет Республика пыталась вынудить Ганрея и его ближайших помощников признать свою вину и вырвать у Торговой Федерации право владения галактическими торговыми путями. Но ни разу за все эти годы публичного унижения Ганрей не упоминал о роли, которую сыграл Сидиус.

Из страха?

Да, именно из страха.

Но не только. Ещё из ощущения, что Сидиус не бросил его окончательно. Более вероятно, что тёмный владыка стоял за кулисами и дёргал за ниточки, следя за тем, чтобы на судах неймодианцы всегда выходили сухими из воды, и любые жёсткие наказания и долгосрочные денежные взыскания обходили их стороной. Пока движение сепаратистов набирало силу, угрожая безопасности кораблей и торговых путей в дальних секторах, у Торговой Федерации была возможность наращивать регулярную армию боевых дроидов, работая напрямую с фабричными планетами, такими как Джеонозис или Хайпори^{12}. Извлекая максимум выгоды из кризиса, который охватил Республику, Торговая Федерация заключала сделки с Корпоративным Союзом^{13}, Межгалактическим банковским кланом^{14}, ТехноСоюзом^{15}, Гильдией коммерции^{16} и другими корпоративными объединениями.

Во время заключительной судебной сессии Ганрей впервые встретил графа Дуку, и тот заверил его, что в конечном итоге Торговую Федерацию ждёт новая эра процветания. В момент слабости Ганрей открыл ему правду о своих делах с Дартом Сидиусом. Дуку внимательно выслушал, пообещал донести вопрос до сведения Совета джедаев, хотя сам он покинул Орден несколькими годами ранее. Ганрей испытывал смешанные чувства по поводу намерений Дуку создать движение сепаратистов – в основном из-за того, что коррупция в республиканском Сенате в общем и целом была только на руку Торговой Федерации. Но если Конфедерации Независимых Систем, которую создал Дуку, удастся уничтожить хотя бы часть обычных для галактической торговли поборов и взяток, то Федерация только выиграет. Вскоре выяснились истинные намерения Дуку: он был не столько заинтересован в создании альтернативы Республике, сколько стремился поставить Республику на колени – если необходимо, даже силой. Пользуясь опытом Торговой Федерации, которой удалось нарастить свою армию прямо под носом у Верховного канцлера Финиса Вэлорума, Дуку – не таясь – следил за тем, чтобы «Оружейные заводы Бактоида» поставляли оружие всем корпорациям, какие соглашались с ним сотрудничать.

Несмотря на это, Ганрей отвергал предложения открыто поддержать сепаратистов – да и как он мог решиться на такое, если деньги из бесчисленного множества республиканских миров продолжали течь в его карман. Ведя свою собственную игру и постоянно «дразня» Дуку, он сообщил, что предварительным условием вступления в любые союзы является смерть бывшей королевы Набу Падме Амидалы, которая два раза расстраивала планы Ганрея и чей голос громче всех звучал против него на суде.

Дуку нанял за вознаграждение охотника, чтобы уладить дело, но две попытки покушения на сенатора Амидалу провалились.

Затем был Джеонозис.

Но как только Амидала наконец оказалась в его руках – и пошла под суд по обвинению ни много, ни мало в шпионаже – Дуку начал хитрить. Он отказался немедленно казнить Амидалу и не поднял руки на джедаев, дотянув до того момента, когда им на помощь явились две сотни соратников по Ордену вместе с невесть откуда взявшейся армией клонов!

Это был первый из целой серии случаев, когда Ганрей лишь чудом ускользал от неминуемой смерти. Поспешив в катакомбы вместе с Дуку, Ганрей и Хаако с большим трудом сумели покинуть охваченную боями планету и увести в космос пережившие сражение корабли-базы и дроидоносцы.

К тому времени выходить из Конфедерации Дуку было уже слишком поздно.

Война началась, и Дуку пришло время открыться: выяснилось, что он тоже был ситом, а его наставником являлся не кто иной, как Сидиус! Был ли он заменой зловещему Дарту Молу, или же тайно состоял на обучении у Сидиуса ещё во времена своего пребывания в Ордене джедаев, Ганрея не интересовало. Имело значение лишь то, что Нут Ганрей просто вернулся туда, где был много лет назад: на службу силам, которыми так или иначе не мог управлять.

Пока война шла удачно, вопрос о том, кому он служит, едва ли был проблемой. Торговля продолжалась, а Федерация продолжала совершать грубые ошибки. Со временем стало казаться, что мечты Сидиуса и Дуку свергнуть Республику в конце концов могут сбыться. Но они обнаружили, что столкнулись с достойным противником в лице Верховного канцлера Палпатина – кстати, тоже уроженца Набу – который никогда не производил на Ганрея впечатления серьёзного государственного деятеля, но при помощи сочетания изворотливости и обаяния сумел не только надолго остаться у власти после окончания срока правления, но, объединившись с джедаями, ещё и успешно вёл войну. Маховик начал медленно раскручиваться, когда сепаратистские миры один за другим были вновь заняты Республикой, а теперь и самого вице-короля Нута Ганрея вытеснили из Ядра галактики.

Трагедия для Торговой Федерации; трагедия, как он опасался, для всей неймодианской расы.

Он оглядел те немногие вещи, которые сумел забрать: дорогие мантии и тиары, сверкающие драгоценности, бесценные произведения искусства…

Внезапно Ганрея пробил озноб. Выпуклый лоб и нижняя челюсть затряслись от страха. Выпучив глаза, он повернул покрытое пятнами серое лицо к Хаако:

– Кресло! Где кресло?

Хаако уставился на него.

– Механическое кресло! – вскричал Ганрей. – Его нигде нет!

Теперь и глаза Хаако от ужаса расширились.

– Но мы никак не могли его проглядеть.

Ганрей в тревоге расхаживал по палубе, пытаясь вспомнить, где и когда он в последний раз видел кресло.

– Я уверен, что привёл его в ангар. Да-да, я помню, что я его там видел! Правда, в предпосадочной суете…

– Но ведь вы поставили систему самоуничтожения на боевой взвод, – сказал Хаако. – Скажите, что поставили!

Ганрей уставился на него.

– Я думал, что это сделали вы.

Хаако ткнул себя в грудь.

– Я даже не знаю последовательность кодов!

На секунду Ганрей погрузился в молчание.

– Хаако, что если они решат изучить его?

Похожий на широкую щель рот Хаако изогнулся в тревоге.

– Чего они добьются без кодов?

– Вы правы. Конечно, вы правы.

Ганрей усиленно попытался заставить и себя в это поверить. В конце концов, это же только механическое кресло, прекрасно сработанное, но всё же простое самоходное кресло. Самоходное кресло, оборудованное гиперволновым передатчиком. Тем самым гиперволновым передатчиком, который четырнадцать лет назад он получил от…

– Что если он узнает, что именно мы оставили? – проскрежетал Ганрей.

– Сидиус, – тихо сказал Хаако.

– Не Сидиус!

– А кто тогда? Граф Дуку?

– Вы идиот? – Ганрей чуть ли не визжал. – Гривус! Что если это выяснит Гривус?

Главнокомандующий армиями дроидов генерал Гривус был подарком Дуку от Сэна Хилла^{17} и Поггля Младшего^{18}. Когда-то он был живым существом, варваром с далёкой планеты, теперь же превратился в кибернетическое чудовище, посвятившее себя убийствам и разрушению. Он был палачом целых народов, опустошителем бесчисленных миров…

– Ещё не поздно, – внезапно спохватился Хаако. – Отсюда мы ещё можем получить удалённый доступ к креслу.

– И запустить систему самоуничтожения?

Хаако отрицательно покачал головой.

– Нет, но мы можем переслать команду, и кресло само её запустит.

На пути к коммуникационной панели их перехватил техник.

– Вице-король, мы готовы к прыжку на скорость света.

– Никаких прыжков! – воскликнул Ганрей. – Нет, пока я не дам приказ.

– Но, вице-король, наш корабль едва ли выдержит такой сильный обстрел.

– Обстрел – это последнее, о чём вам надо беспокоиться!

– Быстрее, – настаивал Хаако, – у нас нет времени!

Ганрей одним махом оказался у панели.

– Никому ничего не говорите, – предупредил он.

Глава 9

Горбатое, покрытое замысловатой резьбой механическое кресло стояло в ангаре захваченной крепости среди других сваленных в кучу вещей, брошенных сбежавшими неймодианцами.

Оби-Ван ходил вокруг него, поглаживая бороду.

– Полагаю, я видел это кресло раньше.

Энакин, сидевший рядом с креслом на корточках, поднял взгляд:

– Где?

Оби-Ван остановился.

– На Набу. Вскоре после того, как Ганрея и его приспешников посадили в тюрьму в Тиде.

Энакин покачал головой.

– А я его не помню.

Оби-Ван хмыкнул.

– Подозреваю, ты был так взбудоражен тем, что взорвал станцию управления дроидами, что просто ничего вокруг не замечал. Более того, я видел его лишь мельком. Но помню, что меня поразила голопроекторная пластина. Я никогда не встречал ничего подобного, по крайней мере, с тех пор.

В дальнем конце просторного ангара, на специально отведённой площадке, стоял сверкающий жёлтый истребитель Энакина. Неподалёку Р2-Д2 общался с ТС-16. Коммандер Коди и вся остальная Команда 7 были где-то во дворце, «на зачистке», как любили говорить клоны.

Энакин осмотрел голопроектор кресла, не касаясь его. Овальная пластина из рифлёного сплава с тыльной стороны была оборудована парой разъёмов – судя по размеру, предназначенных для каких-то информационных модулей.

– Он необычный. Знаете, учитель, эти модули могут содержать ценные сообщения.

– Тем более следует оставить его в покое, пока не прибудет кто-нибудь из разведки.

Энакин нахмурился.

– На это может уйти вечность.

Оби-Ван сложил руки на груди и заглянул в глаза бывшего падавана.

– А ты спешишь, Энакин?

– Но модули могут быть запрограммированы на автоматическое стирание данных.

– И ты видишь некий признак, указывающий на это?

– Нет, но…

– Тогда нам лучше подождать, пока мы не сможем провести необходимую диагностику.

Энакин скривился.

– Что вы знаете о проведении диагностики?.. Учитель.

– Нельзя сказать, что я никогда не заглядывал в компьютерные лаборатории Храма, Энакин.

– Знаю. Диагностику может провести Эр-два.

Взмахом руки он подозвал к себе дроида.

– Энакин, – начал было Оби-Ван.

– Господа, я должен заявить протест, – прервал его ТС-16, поспешивший вслед за Р2-Д2. – Эти предметы – частная собственность вице-короля Ганрея и его высших сановников.

– Только тебя и забыли спросить, – фыркнул Энакин. Р2-Д2 гневно загудел на потрёпанного протокольного дроида. Эти двое спорили с того самого момента, как сюда прибыл астромех.

– Я прекрасно осознаю, что мои блоки заржавели, – сказал ТС-16. – Что же до моего состояния, то с этим я мало что могу поделать, пока не отремонтирован мой тазовый шарнир. Вы, астромехи, слишком высоко себя цените только потому, что можете водить истребители.

– Не обращай на Эр-два внимания, ТиСи, – сказал Энакин. – Ему испортил характер другой протокольный дроид, верно, Эр-два?

В ответ Эр-два загудел, вытянул выдвижной компьютерный интерфейс и вставил магнитный наконечник во внешний разъём кресла.

– Энакин! – внезапно окликнул его Оби-Ван.

Скайуокер встал и подошёл к учителю, который стоял на посадочной платформе. Кеноби указывал на мерцающий огонёк в ночном небе, с каждой секундой становившийся всё больше.

– Видишь его? Весьма вероятно, это корабль, который мы ждём. А в нём – сотрудники разведки, которых не обрадует, что мы суём нос в их дела.

– Господа, – позвал их ТС-16.

– Не сейчас, – отмахнулся Оби-Ван.

Р2-Д2 выдал длинную последовательность свистов, щебета и чириканья.

– Если они дадут разрешение, и когда они его дадут, – продолжил Оби-Ван, – сможешь разобрать на части хоть всё кресло, раз так не терпится.

– Но почему сразу «не терпится», учитель?

– Может, Квай-Гону стоило оставить тебя в лавке Уотто.

– Вы же не серьёзно, учитель.

– Конечно, нет. Но я знаю, как ты любишь всё чинить.

– Господа…

– Тихо, ТиСи, – сказал Энакин.

Р2-Д2 продолжал оглашать округу гудками и посвистами, хотя звучали они сейчас заметно тише.

– И ты тоже, Эр-два.

Оби-Ван взглянул через плечо, и у него отвисла челюсть.

– Где механическое кресло?

Энакин развернулся и внимательно осмотрел ангар.

– А где Эр-два?

– Я пытался сообщить вам, господа, – сказал ТС-16, указав на разрушенную диафрагму люка. – Кресло ушло – и прихватило с собой вашего высокоинтеллектуального дроида!

Оби-Ван в замешательстве уставился на Энакина.

– Ладно, далеко оно не уйдёт, учитель.

Они бросились в коридор, увидели, что он пуст в обоих направлениях, и начали обыскивать помещения, прилегающие к ангару. Продолжительный электронный вопль выгнал их обратно в основной коридор.

– Это Эр-два, – сказал Энакин. – Или он, или у ТиСи развился талант к подражанию.

Протокольный дроид не отставал от них ни на шаг. Они поспешили к маленькому информационному центру, где и увидели Эр-два: его выдвижной интерфейс был всё ещё подключён к креслу, а зажим хватательного манипулятора зацепился за перекладину шкафчика для хранения инструментов. Растянутый до предела интерфейсный кабель соединял механическое кресло с одной из управляющих панелей центра. Когтевидные ножки кресла царапали гладкий пол, пытаясь найти опору и переместиться поближе к панели.

– Что оно делает? – спросил Оби-Ван.

Лицо Энакина вытянулось.

– Хочет подзарядиться?

– Никогда не встречал такого упорства в механическом кресле.

Р2-Д2 щебетал и хрипел.

– Что говорит Эр-два? – спросил Оби-Ван у ТС-16.

– Он говорит, сэр, что механическое кресло только что запустило таймер самоуничтожения!

Энакин совершил головокружительный прыжок к управляющей панели.

– Эр-два, немедленно отсоединись! – крикнул Оби-Ван. – Энакин, отойди от этой штуки!

Пальцы Энакина уже вырывали с мясом провода, ведущие от кресла к голопроекторному блоку.

– Нет, учитель. Теперь мы знаем, что в кресле хранится что-то важное, и неймодианцы не хотят, чтобы мы это увидели.

Оби-Ван бросил встревоженный взгляд на Р2-Д2.

– Сколько времени до взрыва, Эр-два?

ТС-16 перевёл ответ астромеха:

– Несколько секунд, сэр!

Оби-Ван бросился к Энакину.

– Нет времени, Энакин. А вдруг детонация произойдёт от попытки взлома?

– Ещё чуть-чуть, учитель…

– Ещё чуть-чуть, и ты нас погубишь!

Оби-Ван ощутил в Силе волнение. Не раздумывая, он повалил Энакина на пол за мгновение до того, как кресло выбросило струю белого пара туда, где юноша только что стоял. Закашлявшись, Оби-Ван закрыл нос и рот широким рукавом туники.

– Ядовитый газ! Готов поспорить – тот самый, которым Ганрей пытался отравить нас с Квай-Гоном на Набу!

– Спасибо, учитель, – сказал Энакин. – Который это раз, двадцать пятый? Или тридцать седьмой?

– Тридцать шестой – если тебе нужна точность.

Мгновение Энакин изучал кресло.

– Придётся рискнуть.

Оби-Ван и глазом не успел моргнуть – не то, что броситься останавливать Энакина, – когда тот нагнулся и выдернул соединительный кабель из панели управления.

Р2-Д2 взвыл, ТС-16 горестно застонал.

Вокруг кресла и панели сверкнула паутина голубых энергетических разрядов, опрокинув Энакина на спину.

Одновременно с этим над голопластиной спроецировалась синяя голограмма высокого разрешения.

Р2-Д2 беспокойно хныкнул.

Из динамика кресла раздался безошибочно узнаваемый голос Нута Ганрея. Обращаясь к метровой высоты голографической фигуре в плаще с капюшоном, вице-король произнёс:

– Да-да, конечно. Поверьте, я лично прослежу за этим, владыка Сидиус.

Глава 10

Попасть на встречу с Верховным канцлером Палпатином в эти дни было нелёгкой задачей – даже для члена так называемого Комитета лоялистов^{19}.

На встречу?

Скорее, на аудиенцию.

Бейл Органа только что прибыл на Корускант: он был одет в тёмно-синий плащ, сорочку с кружевным воротником и чёрные сапоги до колен, которые жена выдала ему перед отъездом с Алдераана. Он не был в галактической столице всего месяц, и с трудом мог поверить в те тревожные перемены, которые произошли за время его краткого отсутствия.

Никогда ещё Алдераан не казался таким райским, заповедным – по сравнению с планетой, на которую он только что прилетел. Одна только мысль о прекрасном, бело-голубом родном мире заставляла Бейла трепетать от желания оказаться там, в обществе любимой жены.

– Необходимо провести дополнительную идентификацию, – отчеканил солдат-клон на посту управления госбезопасности^{20} посадочной платформы. Бейл указал на идентчип, который он уже вставил в сканер.

– Всё здесь, сержант. Я член республиканского Сената и дорожу своей репутацией.

Сержант сквозь шлем взглянул на дисплей, затем опустил взгляд на Бейла.

– Так здесь сказано. Но требуется провести дополнительную идентификацию.

Бейл раздражённо вздохнул и выудил из нагрудного кармана парчового плаща кредитный чип.

Вот он, новый Корускант, подумал он.

Безликие, вооружённые бластерами солдаты запрудили посадочные платформы для челноков, площади, выстроились перед банками, гостиницами, театрами – везде, где собирались обитатели планеты. Они внимательно изучали толпу, останавливая любого, кто соответствовал параметрам потенциального террориста, проводили обыски граждан, их имущества и жилищ. Не по собственной прихоти – что бы ни говорили, но прихотей у клонированных солдат не бывает. Они действовали так, как их учили, и выполняли свои обязанности, служа Республике.

Слухи об антивоенных демонстрациях, которые подавлялись силой, об исчезновениях граждан и конфискациях частной собственности ходили постоянно, но доказательства подобных злоупотреблений властью нечасто всплывали на поверхность, и немедленно опровергались.

Повсеместное присутствие солдат, казалось, раздражало Бейла больше, чем его друзей на Корусканте или соратников в Сенате. Он пытался списать беспокойство на то, что сам он родом с миролюбивого Алдераана, но это было лишь частичным объяснением. Больше всего его тревожила та лёгкость, с которой большинство корускантцев приспособилось к переменам. Их готовность и чуть ли не стремление отказаться от личных свобод во имя безопасности – фальшивой безопасности. Казалось, Корускант далёк от войны, но в то же время он находился в её эпицентре.

Сейчас, по прошествии трёх лет конфликта, который мог закончиться так же внезапно, как и начался, каждая новая мера безопасности воспринималась всеми как нечто само собой разумеющееся. Всеми, кроме, конечно, представителей рас, которые наиболее тесно были связаны с сепаратистами – джеонозианцев^{21}, муунов, неймодианцев, госсамов^{22} и других. Многих из них изгнали или вынудили бежать из столицы. Столько лет прожив в страхе и неведении, многие корускантцы перестали задаваться вопросом, что же происходит в действительности. И менее всего задавался этим вопросом сам Сенат, который так увлёкся изменением Конституции, что полностью забыл о своей роли противовеса правительству.

До войны процесс законотворчества душила широко распространённая коррупция. Документы залёживались, запросы годами ожидали рассмотрения из-за того, что не были направлены конкретным исполнителям, голосования опротестовывались и подвергались бесконечным пересчётам… Но единственным следствием войны стала замена коррупции и инерции преступной халатностью по отношению к чиновничьим обязанностям. Обоснованные выступления и дебаты стали редкими, как будто устарели. В нынешнем политическом климате, при котором представители народа боялись высказывать собственное мнение, было проще – и считалось безопаснее – уступить свои права тем, кто, по крайней мере, производил впечатление осведомлённых в ситуации и знающих выход.

– Вы свободны, можете идти, – в конце концов сказал солдат, видимо, убедившись, что Бейл – именно тот, кем он должен быть в соответствии с документами.

Бейл мысленно улыбнулся.

Свободен? И куда я пойду? – размышлял он.

Так высоко на Корусканте пешком никто не ходил. Ходьба предназначалась для низших слоёв населения, обитавших на нижних уровнях мегаполиса. Бейл взял свободное аэротакси и приказал дроиду-водителю отвезти его к зданию Сената.

Вне обычных воздушных маршрутов, над неисчислимыми бездонными каньонами, прорезавшими городской ландшафт, вдали от патрулей госбезопасности или назойливых глаз республиканских шпионов, Корускант казался таким же, каким был всё то время, что Бейл его знал. Уличное движение было напряжённым, как и всегда: корабли беспрестанно прибывали изо всех уголков галактики. Открывались новые рестораны, творцы создавали новые произведения искусства. Парадоксально, но факт: в городе ощущалась атмосфера прадника, в которой многим виделось настоящее раздолье для порока. Даже несмотря на разрыв торговых связей с Внешним кольцом, многие корускантцы жили нормальной жизнью, а сенаторы продолжали пользоваться бесконечными привилегиями, которыми наслаждались и в довоенные годы.

Чтобы отсюда, с высоты птичьего полёта, заметить перемены, следовало внимательнее глядеть по сторонам.

Взять хотя бы овальное аэротакси, на котором он летел.

По экрану напротив пассажирского сиденья бежали крошечные значки – служба социальной рекламы восхваляла достоинства КОМСОР, Комиссии по сохранению Республики.

НЕ-ЛЮДЯМ НЕ ОБРАЩАТЬСЯ.

И тут же, на отвесной стене высотного офисного здания, сверкал отрывок экстренного выпуска новостей ГолоСети, подробно описывающий победу Республики на Кейто Неймодии. В последние дни триумф следовал за триумфом – и благодарить за это стоило Великую Армию Республики, в первую очередь – солдат-клонов.

О джедаях упоминали нечасто, за исключением тех случаев, когда Палпатин награждал кого-то из них в Совещательной палате. Молодого Энакина Скайуокера, например. Кроме как по таким поводам, на Корусканте в последнее время редко можно было встретить взрослого джедая. Разъехавшись по всей галактике, они вели в бой отряды клонов. Описывая их действия, дикторы голоновостей особенно смаковали фразу «агрессивное поддержание мира». С некоторыми мастерами-джедаями у Бейла сложились отношения, которые можно было бы назвать дружбой. С Оби-Ваном Кеноби, Йодой, Мейсом Винду, Сейси Тийном^{23} – теми немногими, кто пользовался правом личного общения с Палпатином.

Бейл заёрзал на сиденье.

Даже самые яростные критики Верховного канцлера в Сенате и в СМИ не считали, что следует возлагать на него полную ответственность за то, во что превратился Корускант. Хотя Палпатин едва ли был тем простачком, каким иногда прикидывался, разве можно было винить его во всём происходящем? Талант быть одновременно искренним и суровым – вот что позволило ему стать главой Республики. Во всяком случае, так любил говаривать Бейл Антиллес, предшественник Органы в Сенате.

Тринадцать лет назад Сенат думал только о том, как избавиться от Финиса Вэлорума, сказал однажды Органе Антиллес. Вэлорума, который верил, что сможет добавить в деятельность Сената честности. Уже в те дни у Палпатина были влиятельные друзья.

Всё же Бейл не удержался от размышлений о том, кто мог бы стать преемником Палпатина на посту Верховного канцлера, если бы не сепаратистские кризисы на Раксус-Прайм и Антаре 4[16]16
  На Раксус-Прайм, планете-свалке на территориях Внешнего кольца, находилось одно из убежищ графа Дуку, и именно там он впервые выступил с призывами к сепаратизму. А на Антаре 4, родной планете расы готалов, была пролита первая кровь конфликта между Республикой и Конфедерацией (подробнее эти события освещены в «Новостях ГолоСети» регулярного издания Star Wars Insider).


[Закрыть], которые случились как раз в тот момент, когда заканчивался срок полномочий Палпатина. Он помнил жаркие дискуссии, развернувшиеся вокруг Закона о чрезвычайных полномочиях^{24} – о том, что опасно «менять рососпинников на середине дюны». Тогда многие сенаторы считали, что Республике следует выждать некоторое время и просто позволить движению графа Дуку исчерпать себя.

Но всё переменилось, когда стали известны истинные масштабы сепаратистской угрозы.

Когда около шести тысяч миров, привлечённые обещанием свободной и неограниченной торговли, откололись от Республики. Когда соглашение о партнёрстве с Дуку заключили корпорации, владеющие мощными армиями, – такие как Гильдия коммерции и ТехноСоюз. Когда вся внешняя часть Римманского торгового пути стала недоступной для республиканских кораблей.

И в результате Сенат проголосовал – причём подавляющим большинством – за поправку к Конституции и продлил полномочия Палпатина на неопределённый срок, считая, что, как только кризис будет разрешён, тот добровольно уйдет с поста. Однако вероятность быстрого урегулирования немедленно испарилась. Когда-то скромный и честный Палпатин, защитник демократии, принёс клятву, что не допустит развала Республики.

Все в полный голос заговорили о необходимости принять Закон о создании армии^{25}. Сам Палпатин отказался поддержать закон. Он предоставил это другим – известным сенатским «песчаным пантерам». Канцлер даже попытался организовать встречу на высшем уровне с лидерами сепаратистов, чтобы заключить мирное соглашение, но граф Дуку не явился.

Вместо этого разразилась война.

Бейл отлично помнил тот день, когда он стоял вместе с Палпатином, спикером Амеддой, представителями Маластера и других миров на сенатском балконе, наблюдая, как сотни тысяч солдат-клонов маршируют в трюмы гигантских кораблей, отправляющихся на войну с сепаратистами. Он отлично помнил, что он испытывал в тот день: полнейшее отчаяние. После тысячи лет мира в галактику вернулись война и зло.

Вернее, им позволили вернуться.

Не поддавшись настроению, Бейл отбросил чувства и исполнил свою роль, одобрив законы, которые ранее мог бы осудить, и поддержав «эффективную модернизацию громоздкой бюрократии», которую затеял Палпатин. Так было до принятия Поправки о рефлексах[17]17
  Поправка о рефлексах (Reflex Amendment) – чрезвычайная поправка № 121б, принятая Галактическим Сенатом по предложению Верховного канцлера Палпатина в 20 г. ДБЯ. Она позволила канцлеру вмешиваться в дела местных правительств планет и секторов в качестве ответной реакции на сражения, происходившие там во время Войн клонов. Подробнее см. коммент. ^{102}.


[Закрыть], введённой примерно четырнадцать месяцев назад: тогда его страхи вернулись и вновь начали всплывать на поверхность. Их усилению способствовало многое: внезапное исчезновение сенатора Сети Ашгада после того, как он выступил против установки камер наблюдения в здании Сената; вызывающий подозрения взрыв пассажирского транспортника, на борту которого находился Финис Вэлорум; принятие закона о безопасности, который расширил полномочия Палпатина на Корусканте…

Вызывало опасение и то, как вёл себя сам Верховный канцлер: он отгораживался от народа советниками и личными телохранителями в алых мантиях; проявлял несгибаемое намерение бороться до победного конца. Скромный, старавшийся преуменьшить свою значимость Палпатин исчез. А вместе с ним исчез и послушный Бейл Органа. Он твёрдо решил открыто высказывать свои опасения, и начал водить дружбу с сенаторами, которые их разделяли.

Когда воздушное такси приземлилось на просторную площадь перед похожим на гриб зданием Сената, некоторые из друзей уже ждали его. Падме Амидала с Набу, Мон Мотма с Чандрилы, сенаторы-люди Терр Таниль, Бана Бриму, Фэнг Зар, и сенатор-гуманоид Чи Иквэй.

Когда Бейл приблизился, стройная, коротко стриженая Мон Мотма поспешила его обнять.

– Важное событие, Бейл, – сказала она ему на ухо. – Аудиенция у Палпатина.

Бейл улыбнулся про себя. Они думали одинаково.

Падме тоже обняла его, хотя и немного скованно. Она будто вся светилась. Её лицо чуть-чуть округлилось, по сравнению с тем, что помнил Бейл, но она обладала всё той же классической красотой, носила элегантный наряд и замысловатую причёску. Позади неё стоял золотистый протокольный дроид. Она сообщила, что только что вернулась с Набу – она провела там чудесную неделю, навещая родителей.

– Набу – удивительный мир, – сказал Бейл. – Я никак не пойму, как ему удалось породить такого упрямца, как наш Верховный канцлер.

Падме нахмурилась и проворчала:

– Он не упрямец, Бейл. Ты просто не знаешь его так, как я. Палпатин со всей серьёзностью воспримет наши опасения.

– Хорошо, если так, – сказала Чи Иквэй, недовольно поморщившись.

– Вы недооцениваете проницательность Палпатина, – сказала Падме. – Кроме того, он ценит откровенность.

– Мы всегда были с ним откровенны, сенатор, – сказал Фэнг Зар, смуглый человек с клочковатой бородкой. – И всё безрезультатно

Падме взглянула на них.

– Разумеется, встретившись со всеми нами лицом к лицу…

– Даже если мы добьёмся поддержки десятой части Сената, это всё равно ничтожно мало, – сказала Бана Бриму, с головы до ног закутанная в шёлковое одеяние. – Но мы не должны отступаться от своих намерений. Возможно, когда-нибудь к нам прислушаются…