Текст книги "Буря ведьмы"

Автор книги: Джеймс Клеменс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

7

Елена скакала прочь от заходящего солнца. Но тени догоняли и Роршафа, и ее, обеими руками вцепившуюся в его густую гриву. Копыта гулко стучали по влажной земле, то и дело разбрызгивая воду весенних ручьев. Девочка давно отказалась от мысли как-нибудь управлять сталионом; его поводья развевались по ветру, а на все ее окрики конь просто не обращал никакого внимания. Иногда ей хотелось попросту спрыгнуть с седла, но падение на такой скорости с такой высоты грозило неизбежным переломом ног, если не шею. Так она и скакала неизвестно куда, прижимаясь щекой к влажной атласной шее Роршафа, надеясь лишь на то, что сталион знает, куда бежит.

Но по мере того, как рос ее страх перед неизвестным, росла и ее тревога за тех, кто остался на краю леса. Что случилось с ними? Последний раз она видела Крала почти бездыханно лежавшим на траве, с концом стрелы, торчащим из плеча. Кровь уже обагряла зеленый луг. Елена зажмурилась, стараясь прогнать страшное видение. А что с остальными?

Перед глазами, как призрак, всплыло лицо Эррила, ее странника, ее рыцаря, ее ленника и... учителя. Елена знала, что если даже на сей раз она выберется из новой напасти, с потерей Эррила для нее все будет кончено. Как она доберется до побережья в одиночку? Как избегнет слежки миньонов Темного Лорда? Как найдет потерянный город Алоа Глен? Нет, для этого ей нужен не только Эррил, но и все остальные.

Оторвавшись от шеи Роршафа, Елена изо всех дернула за спутанную жесткую гриву.

– Да остановишься ты когда-нибудь или нет, проклятый! ? Стой же! – Но сталион все продолжал нестись вперед, и слезы показались на глазах Елены.

И все же словно муха, борющаяся со слоном, Елена все продолжала свои попытки прервать неустанный бег лошади. Надо остановить Роршафа, пока он не унес ее неизвестно куда. Но что значила ее воля по сравнению с могучим порывом жеребца? Вот уже и закатные тени покрыли холмы, а сталион все продолжал свое упорно стремиться вперед.

– Прошу тебя, прошу, остановись, – умоляла девушка в стремительно тающем свете. – В отчаянии она зарылась лицом в гриву. – Я не хочу остаться одна, понимаешь? – Последние слова были уже стоном.

И тогда вдруг произошло чудо, словно ее горячие слезы растопили железную волю боевого коня. Гром подков вдруг сменился мягким шагом, и, подняв лицо, девушка увидела, что они приблизились к широкому потоку, преграждавшему путь. Тихие воды сверкали, как зеркало, и последний розоватый отблеск дня нежно отражался в них. Множество стрекоз на перламутровых крыльях дрожали над водами.

Роршаф остановился у одинокой ветлы, печально клонившей нежные ветви к воде. Мускулы коня дрожали от усталости и напряжения. Елена соскользнула с широкой спины, сама едва не падая от усталости. Ноги ее болели от долгой езды, но девушка, взяв коня под уздцы, заставила себя пойти вперед. Коня надо было выходить, иначе ему грозила простуда и смерть. Елена повела его прямо по воде, почти уверенная, что упрямое животное упрется, но Роршаф спокойно пошел за ней, словно они просто прогуливались по берегу.

Откуда ни возьмись повыскакивала целая армия лягушек, их разноголосый хор пел что-то о нарушенном покое. В воздухе, напоенном запахом кувшинок, мелькали ласточки, низко скользя над водой и ловя водяных насекомых. Девочка забытым жестом прихлопнула севшего на руку комара. Роршаф зафырчал и начал яростно отмахиваться хвостом от оводов, привлеченных запахом едкого пота.

Елена вела его все дальше, и постепенно вздрагивающие бока коня успокоились. Однако девушка поводила коня еще немного, пока не дошла до маленького омута, чуть замедлившего их путь. Здесь она позволила коню остановиться и попить. Кроме того, надо было вычистить Роршафа прежде, чем падет ночной холод, но на это у нее уже просто не было сил. Девушка присела на торчащий из воды камень.

Глядя в ровную поверхность воды, она с трудом различала свое отражение. Медленно стянув перчатки, Елена поднесла руку к остриженным волосам. Кто эта странная девушка? Глядящее из воды лицо, испачканное пеплом и гарью, казалось чужим и странным. Елена наклонилась, зачерпнула воды и плеснула прохладой на щеки, пытаясь таким образом обнаружить перед собой прежнюю девочку, беспечно бегавшую по родительскому яблоневому саду. Вода замутилась от прикосновения, но быстро успокоилась, и Елена снова вгляделась в чужое лицо. Нет, та веселая девочка из сада ушла безвозвратно.

Но внезапно краем глаза Елена заметила какое-то движение. Что то выпало из куртки и теперь, раскачиваясь, висело, касаясь воды. Она поднесла руку к шее и обнаружила крошечный флакончик на плетеной тесьме из волос ее погибшей тетки. Воспоминания с новой силой нахлынули на девушку: добрые воспоминания детства, пахнувшие корицей и сдобой из времен, счастливо проведенных в пекарне Винтерфелла, и – ужасные, полные крови и страха, когда смерть тетки на улице помогла Елене спастись от страшного скалтума. Слезы подступили к ее глазам. Она крепко зажала флакончик в руке, не замечая, как острый край режет ей изнутри ладонь.

– Ты так нужна мне, тетя Фила! – прошептала она туманному отражению в воде.

Елена не ждала никакого ответа. Уже много раз за время, проведенное в племени Крала, девочка пробовала вызвать дух тетки с помощью старинного амулета. Но ни разу из этой затеи ничего не вышло. Или элементарная магия во флаконе давно исчезла – или тетка теперь была уже слишком далеко. Однако Елене все равно нравилось носить у сердца памятную семейную безделушку. Она стиснула флакон еще сильнее, вспомнив теперь не только тетю, но и дядю Бола, который и дал ей амулет, рассказав, как с ним обращаться. «Ищи сестру в отражениях, – сказал он тогда среди руин старой школы магов. – И если сможет, она придет».

Елена печально раскрыла ладонь, флакон, тихо качаясь, повис над водой, и несколько капель крови из порезанной руки катились по агатовой поверхности ладони, готовые упасть. Через секунду они действительно упали, по воде разошлись маленькие дрожащие круги, а от кругов над водой вдруг пошло мутное молочное сияние.

Раскрыв глаза, Елена видела, что молоко густеет, заворачиваясь в тугие водовороты.

– Тетушка? – прошептала она.

Но водоворот лишь становился все мощнее, захватывая все больше пространства.

– Прошу тебя, тетя Фила, приди! – Елена снова схватилась за флакон, и слезы громко закапали в воду.

И тогда мутный туман, словно сжалившись над ее горем, принял дрожащие, прозрачные и призрачные, очертания ее погибшей тетки. По родному лицу ходили сполохи бледного света.

Горло Елены сдавили рыдания. Слишком многое и многих она уже потеряла в этой борьбе, и вид тетки разбудил в ней всю боль, которую она так долго и мучительно лечила.

Образ прояснился, явственно различимы стали жесткие черты и горящие гневом глаза. И вот от воды поднялись горячие слова:

– Дитя мое, времени мало, а расстояние слишком велико, чтобы мне быть с тобой долго! Ты в великой опасности и должна бежать.

Не таких слов ожидала Елена от тетки.

– Бежать? Но куда? – Слезы градом лились по щекам девушки.

– Тихо, успокойся! Хватит паники. Умойся и не трать соли впустую.

Бездумно подчиняясь словам тетки, Елена умылась. Решительная и деловая тетка Фила никогда не любила возражений. И это свойство не убила в ней даже смерть. – А теперь обернись.

Елена посмотрела через плечо. Далеко впереди на холмах уже лежала ночь, но на горизонте то и дело вспыхивали странные огни.

– Это лагерь твоих врагов, – произнес за ее плечом голос тетки. – В нем пленены твои друзья. Но между ними и тобой стоит создание ада, плод самой черной из всех магий. И чтобы освободить твоих друзей, тебе надо победить его.

Елена обернулась к водному отражению.

– Но как? Моя магия почти исчерпана.

Тетка нахмурилась.

– Я чувствую это. Твоя магия всегда ощущается мной, как горящий маяк, а сейчас она лишь слабо мерцает. Но то, что надвигается на тебя этой ночью, чернее бездны. И ты не в силах победить это. Пока не в силах. Поэтому ты должна бежать.

Елена вытерла кулаком слезы.

– Но что будет с остальными?

– Они пропали.

– Но я не могу их оставить!

– Сейчас главное – это ты. Ты должна выжить, чтобы добраться до Кровавого Дневника. Пророчество должно быть исполнено.

Елена молчала.

Голос тетки смягчился.

– Я знаю, что требование мое трудно. Но перед тем, кому суждено освободить нас от этого ужаса, кому дано встретить рассвет новой жизни, всегда стоит трудный выбор. Помни, что ты – единственная надежда страны.

Елена медленно встала.

– Молодец, – голос стал слабеть, а свечение гаснуть. – Я больше не могу говорить с тобой. Используй ночь, чтобы уйти отсюда. Равнины за этими горами широки и полны сотнями небольших городов и деревень. В них ты найдешь убежище. – Теперь вода лишь слабо мерцала, уже ничего не было видно, только, словно издалека, долетал слабый шепот. – Я люблю тебя, сердце мое!

Затем все исчезло.

– Я тоже, – успела прошептать девушка в прояснившуюся воду.

И тут же настоящая ночь обступила ее. Елена снова посмотрела назад. Огни стали еще ярче в наступившей темноте. Тоска сжала ее сердце и согнула плечи. С камнем в груди отвернулась она от дальних огней, а в голове все громче звучали слова тетки: «Ты – единственная надежда страны».

Елена медленно подошла к Роршафу, вдела ногу в стремя и закинула тело на широкое седло. Твердо взяв в руки поводья, она решила на этот раз сама приказывать сталиону, куда идти. Елена выпрямилась в седле и взяла себя в руки. Она не хочет больше быть игрушкой ни дикого коня, ни диких сил. Отныне она выбирает свой собственный путь.

Девушка развернула коня головой к огням, и, мысленно прося прощения у тетки, вонзила каблуки в бока Роршафа. Сталион всхрапнул, ударил железными подковами по воде и бешеным галопом помчался к огням.

Будь проклято любое пророчество! Других друзей у нее нет!

Эррил ощупал веревки, которыми был привязан к деревянному столбу. Плетеные из кожи ремни оказались прочны, а узлы туги. Он попытался вытянуть ноги, но они только еще больше увязли в жидкой грязи.

– Зря стараешься, все без толку, – пробормотал Крал, привязанный к столбу по соседству. Его правое плечо было перевязано окровавленной тряпкой, а лицо – все в запекшихся подтеках крови.

– Поосторожней, – прошипел Мерик. – Они просто изобьют нас, если заметят, что мы пытаемся освободиться. – Эльф, пойманный еще раньше, стоял за горцем и на лице его, в доказательство справедливости произнесенного, красовалась огромная царапина. Он кивнул в сторону двух стражников, стоявших, опираясь на пики, в нескольких шагах от пленников. Одетые в зеленые охотничьи куртки и шапки, оба мужчины были широкоплечи и сильны, явно закалены охотой и многими зимовками в полях. Но победные песни, раздававшиеся от костров, то и дело отвлекали внимание стражников, давая пленникам возможность иногда обмениваться словами.

Эррил внимательно осмотрелся. Кроме них троих, здесь был еще только Могвид. Оборотень понуро обвис на веревках, голова бессильно лежала на груди. Эррил обеспокоенно обернулся к Кралу.

– Но где Елена и Нилен?

– Нилен они взяли на допрос еще до вашего появления здесь, – потом торжествующая улыбка прорезала черную бороду. – Но Елена спаслась. Я отослал ее на Роршафе. Все в порядке.

Эррил облегченно вздохнул.

– Куда она отправилась?

– Я приказал Роршафу везти ее до воды, а там остановиться. А если и там станет опасно, он знает, что надо увозить ее и оттуда.

– И твой жеребец все это понял? – недоверчиво спросил Эррил.

Улыбка горца стала шире.

– Я вырастил его из крошки-жеребенка. Он понимает все и проследит за девочкой так, как надо.

Эррил заставил себя поверить словам горца, но легче ему от этого не стало. Со сталионом или нет, но Елене нельзя долго оставаться одной.

– А где огр? – вмешался Мерик, и его синие глаза тревожно заметались в поисках Толчука. – И волк?

Эррил кивнул в сторону повозки.

– Они связали Толчука почище поросенка, заковали железными цепями. Я вообще думал, что он мертв, но когда они тащили его сюда тремя лошадьми, то услышал, как он стонет... Огр отравлен паучьим ядом, но, думаю, выживет... Если, конечно, они не прикончат его ножом.

– А Фардайл? – мрачно спросил Крал, и улыбка исчезла с его губ.

На это, не поднимая головы, ответил Могвид.

– Мой брат убежал, еще раз доказав, что он трус.

– У него не было иного выбора, – возразил Эррил. – Охотники не терпят волков, и они немедленно уничтожили бы его, даже ни о чем не подозревая.

– Но он оставил меня! – горько простонал Могвид.

И тут вдруг в ночи раздался пронзительный женский крик. Все четверо застыли от ужаса. Первой мыслью Эррила было, что это охотники пытают Нилен, но не успел он превратить гнев в силу, чтобы снова попытаться порвать веревки, как увидел нюмфаю с двумя рослыми женщинами по бокам. Платье ее было порвано, в фиалковых глазах стояли слезы. Нилен привязали к столбу неподалеку.

Стражи начали о чем-то расспрашивать женщин, но их вопросы уносило ветром.

– Не мужское это дело, – услышал, однако, Эррил ответ одной из женщин, привязывавшей Нилен. – Все, как и положено при родах. Видать, только младенец идет трудно. – С этими словами женщины закончили работу и ушли.

Стражники, ухмыляясь, посмотрели на пятерых пленных и отошли поближе к кострам, напряженно изогнув шеи, чтобы получше видеть и слышать торжество.

Эррил как мог ниже наклонился к Нилен и прошептал:

– Что-нибудь узнала? Кто эти люди и зачем они напали на нас?

Прежде чем ответить, нюмфая несколько раз вздрогнула всем телом.

– Они... Они думают, что мы сообщники дьявола. Кто-то сказал им, что мы убили каких-то детей и сожгли лес.

– Что? Каких детей?

– Не знаю. Но от одной из женщин, которые меня допрашивали – ее зовут Бетта, – я услышала какие-то намеки о девушке, пришедшей из сожженного леса, которая должна вот-вот родить. И она была очень взволнована, похоже, роды идут плохо.

– И ты думаешь, эта девушка и есть одна из наших обвинителей? – Нилен повела плечами.

– Не уверена. Но потом эта Бетта ушла, чтобы узнать о родах. А кричала, наверное, роженица. Может, у нее и действительно что-то не в порядке.

Эррил нахмурился.

– Если все кончится плохо, то уж можно догадаться, кого в этом обвинят, – проворчал он.

– Я видел, как несколько охотников собирают хворост. Много хвороста. Гораздо больше, чем нужно для простого костра, – тихо произнес Крал. – И, если мы не хотим быть заживо сожженными, то надо выбираться отсюда во что бы то ни стало.

– Не буду спорить. Но как?

Все промолчали.

Эррил мучительно перебирал немногочисленные возможности. Но ни одна из них не казалась ему выполнимой. Даже если они умудрятся каким-нибудь способом развязать веревки. А Толчук? Неужели они оставят огра одного на мучительную смерть? А все вещи, снаряжение? Проще всего угнать фургон, но один из охотников при обыске вытащил из внутреннего кармана Эррила маленький железный кулак. Как они отправятся без ключа от магических оград потерянного города? Эррил до хруста сжал зубы.

– Он возвращается! – вдруг пронзительно взвизгнул Могвид, привлекая всеобщее внимание. Даже один из стражников, оскалившись, обернулся через плечо, но новый женский крик, пронесшийся над лагерем, тут же отвлек его.

– Тихо, Могвид, – прошипел Эррил.

Но оборотень так и раскачивался в веревках.

– Вон там, – шептал он. – Вон за теми кустами!

Эррил глянул в сторону, куда указывал Могвид.

– Ничего не вижу. – Должно быть, оборотню просто померещилось что-то со страху. Но, присмотревшись, Эррил увидел пару горящих янтарных глаз, сверкавших в кустах.

– Это Фардайл, Фардайл, – с облегчением твердил Могвид.

В тени кустов и высокой травы могучей черной фигуры волка практически не было видно, но не узнать огонь золотых миндалевидных глаз было невозможно. Отлично. Эррил быстро добавил этот новый фактор в свои планы. С появлением волка шансы на спасение несколько возрастали.

– Ты можешь поговоришь с ним? – осторожно спросил он у Могвида, изо всех сил стараясь душить в себе разгоравшееся чувство надежды.

Но оборотень уже глядел в глаза брата.

– Фардайл говорит, что разведал весь лагерь: всюду отвратительно пахнет падалью, тем же запахом, о котором он говорил и раньше. – В глазах оборотня снова появился страх. – Это запах... пауков. Но только здесь он гораздо сильнее.

Вайрани с гордостью смотрела на свое дитя. Оно уже заметно выросло, добравшись до середины туловища старухи. Теперь младенец сидел на груди тетушки Ди и был размером с небольшого теленка.

Под ним лежала еще нетронутая нижняя половина старухи, тогда, как верхняя валялась уже изрядно обглоданная. Каким-то образом от всех этих действий морщинистая кожа на ее лице натянулась, и старуха выглядела теперь значительно моложе. Какой прекрасный подарок сделал ее ребенок тетушке Ди за тяжкие труды этой ночи!

Но, разумеется, подарок этот был не его...

– Ну, хватит, я знаю, что ты все еще голоден, но если мы хотим поймать сегодня эту сучку, нам предстоит еще много всяких дел, мой милый.

Ребенок повернулся к ней тем, что было его лицом. В воздухе мелькнула пара мощных челюстей, с которых капала кровь. Мембраны крыльев мягко вздрогнули, и шесть глаз в некотором удивлении посмотрели на мать.

Вайрани поднесла руки к лицу. О, как красив ее сын! Но все же не время заниматься нежностями. Это она успеет наверстать потом, а пока надо сделать все возможное, чтобы изловить ведьму.

– Ну, поцелуй старушку за то, что она нам помогла, милый, – ласково сказала Вайрани. Но только быстро, мы спешим.

Сын наклонился и впился зубами как раз между обвисшими грудями старухи, урча и чмокая. Раздался хруст костей, и Вайрани счастливо улыбнулась. Какой послушный малыш!

Вцепившись всеми ногами в тело старухи, ребенок с жадностью добирался до самого ее сердца и, наконец, Вайрани увидела, как огромный красный кадык на его шее несколько раз дернулся, поглощая последний дар тетушки Ди. Покончив с этим, младенец сполз с тела, ноги его затанцевали, а кожистые крылья задрожали от возбуждения.

Но тут же останки вдруг стали извиваться и вздрагивать на сыром полу, рот судорожно открываться и закрываться, как у выброшенной на берег рыбы, а глаза загорелись красным огнем.

Спустя несколько секунд, словно в конвульсии, тело старухи приподнялось и село. Из полураскрытого рта закапала черная тягучая слюна, а руки отчаянно скребли по полу – это яд проникал во все клетки мертвого тела.

Как раз в это время за спиной трупа хлопнул полог, и Вайрани увидела, как ее сын метнулся в сторону. В шалаш зашла, наклонившись у низкого входа, Бетта.

– Ну, как, кончено? – спросила она, не закрывая полога и останавливаясь в дверях. Лицо ее сморщилось от отвращения. – Сладчайшая Матерь, что за вонь!

Вайрани только гордо улыбнулась, а тетушка Ди попыталась что-то сказать, но лишь судорожно дергала перегрызенным горлом.

– Тетушка Ди? – Бетта приблизилась к спине повитухи, сидевшей в подушках.

Привлеченная голосом, старуха медленно обернулась, шея ее заскрипела, но позвоночник вдруг хлопнул и сломался еще до того, как она увидела Бетту.

Глаза охотницы наполнились ужасом. Она застыла неподвижно, сжимая руками горло, потом громко вскрикнула. Это и был тот отчаянный крик, что пронесся по всему лагерю.

В этот момент старуха все же кое-как поднялась, с трудом поставила позвоночник на место и стала ковылять к Бетте на шатающихся ногах. Изо рта ее продолжала течь пена. Величавым жестом старуха указала Бетте на свою грудь, как раз туда, куда ее только что поцеловал ребенок Вайрани. Пальцы схватились за края раны и стали рвать ее шире, а потом решительным движением разорвали и всю грудную клетку.

Бетта вскрикнула еще раз, но на этот раз, к несчастью, не так громко.

А из разорванной груди повитухи уже лезли полчища чернокрылых скорпионов. Всего в палец длиной, высунув жало, они быстро вскарабкались на потерявшую силы и способность двигаться охотницу. Закрываясь руками, Бетта выпала из шалаша спиной назад уже вся покрытая ядовитыми тварями.

Не одеваясь, Вайрани выскочила за ней, по пути оттолкнув тщедушное тело старухи. Та рухнула, превратившись в груду костей и морщинистой кожи. Перешагнув это препятствие, Вайрани вышла наружу, едва не споткнувшись о лежавшую у входа Бетту. Ее кожа уже начала чернеть, а живот разваливался на куски, как плоть слишком долго лежавшей на солнце мертвой коровы.

За ней стоял круг охотников, онемевших и неподвижных от ужаса.

Но Вайрани не обратила на них внимания, обратившись к останкам Бетты:

– Не надо быть такой эгоисткой, дорогая! Поделись поцелуем со всеми.

И при этих словах из разложившегося живота Бетты вырвался клуб черного дыма, который быстро окутал стоявших охотников. Раздались крики ужаса. Какой-то ребенок в отчаянии бросился прямо к Вайрани, слезы ручьем бежали по его круглым щечкам.

Вайрани присела, чтобы взять на руки обезумевшего малыша.

– Тише, милый, тут нечего бояться! – И она прижала ребенка покрепче к своей обнаженной груди. Какая прелестная девочка! Какие нежные кудри! Почти кукла! Она зажала малышке уши рукой, чтобы та не слышала чудовищного воя, несущегося над лагерем. Бедняжка! Дети всегда так боятся громких звуков! Вайрани прижимала к себе плачущего ребенка и спокойно ждала.

Ждать пришлось недолго. Вокруг нее, корчась в агонии, охотники падали наземь на мягкую луговую траву, и скоро их крики замерли навсегда. Вайрани вздохнула и встала, подняв малышку на руки. Все лежали там, где застала их смерть, лишь один бедолага попытался прыгнуть прямо в костер, но и там его настиг яд скорпионов. Теперь от костра поднимался к небу густой маслянистый дым, и ночной ветерок разносил повсюду запах горелого мяса.

Вайрани усмехнулась и, подобрав длинные волосы, отвернулась. Теперь она решительным шагом направилась туда, где на окраине лагеря находились пленники. Скорпионы знали ее волю и пока не трогали пятерых убийц ее детей. Она разберется сама и с каждым по отдельности. Но пока Вайрани пробиралась между шалашей и палаток, девочка у нее на руках снова заплакала.

– Тише, малышка, – шикнула она и опустила ребенка на землю.

Но, слишком напуганная, девочка никуда не пошла, а свернулась калачиком прямо на земле, продолжая рыдать и раскачиваться взад и вперед. Перешагнув через нее, Вайрани упорно пошла дальше. – И чего плакать зря? – бормотала она. – Почему бы тебе теперь не поиграть с моим малышом? Вам обоим будет весело.

Вайрани знала, что ее собственный сын следует за ней в нескольких шагах, она слышала, как слабые пока ноги шуршат по высокой траве. Потом раздался пронзительный крик девочки, за которым наступила полная тишина. Вайрани улыбнулась: всем детям нужен товарищ для игр.

Но она уже подходила к пяти столбам.

Притаившись за углом крайнего шалаша, Вайрани сначала внимательно посмотрела. Итак, четверо мужчин и женщина. И все убийцы! При виде их все ее счастье от рождения живого и прелестного ребенка улетучилось, превратясь в сосущую боль под ложечкой. Она решительно вышла из-за палатки, не стесняясь своей наготы. Да и чего ей стыдиться? Плечи ее вздрагивали от сдерживаемого гнева. Она медленно перешагнула через трупы стражников, оттолкнув ногой ставшие ненужными пики.

Сын, видимо, закончив играть, подбежал к ней. Слабые крылышки махали в воздухе, словно он пытался взлететь, и ребенок упрямо тыкался ей в ноги. Ах, малыш снова голоден, а она еще так ни разу и не покормила его!

Привязанная впереди всех женщина, увидев ее сына, задохнулась от ужаса. Что ж, у этой малышки хороший вкус, раз она смогла понять всю красоту и прелесть ее ребенка! Волна благодарности прошла по сердцу Вайрани. Теперь она даже, может быть, позволит этой женщине перед смертью покормить ее младенца!

Но тут раздался возглас однорукого пленника, единственного, кто осмелился заговорить.

– Сладчайшая Матерь! Этого не может быть!

Вайрани поглядела на него тяжелым взглядом черных глаз.

– Неужели это ты, Вайрани! ? – Взор пленника помутился.

Удивление остановило ее, пригвоздив к месту. И даже голодные крики младенца зазвучали вдруг в ушах далеким, почти неразличимым шумом... Вайрани впилась глазами в пленника, словно видя его впервые. Черные кудри... Гибкая высокая фигура... И эти глаза... эти пронзительные глаза цвета разбушевавшихся небес...

– Эррил! Я знала! Знала! Я знала, что ты не умер!

Оба молча смотрели друг на друга.

Потом огромный чернобородый человек гулко закашлялся.

– Эррил, ты, что, действительно знаешь эту женщину?

Старый воин кивнул. И слова его прошуршали опавшими листьями на осеннем ветру.

– Да. Очень давно. Мы когда-то любили друг друга.