Текст книги "Океан слепцов (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Камбиас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Джеймс Л. Камбиас

Океан слепцов

К концу второго месяца, проведенного на станции «Хитоде», Роб Фриман довел количество способов, какими можно лишить жизни Анри Керлека, до восьмидесяти пяти. А потому Роб занимал третье место среди членов экспедиции лидировал Джозеф Палашник, автор ста сорока трех способов, ему уступала Надя Кайл (девяносто семь). Собственно, и количество, и жестокость способов того, как извести Анри, находились в прямой зависимости от времени, проведенного каждым из авторов в компании Керлека.

Джозефу, как первому подводному пилоту, приходилось проводить вместе с Анри до тридцати часов в замкнутом пространстве еженедельно, а потому его список содержал в основном варианты быстрой жестокой расправы, подходящие для небольшой кабины. Надя делила с Анри лабораторию (в действительности это означало, что ей приходилось проводить вскрытия на кухне или на полу собственной спальни), и ее список состоял преимущественно из незаметных отравлений и изящных, но смертельных ловушек.

Роб специализировался на подводной фотосъемке и управлении беспилотниками. На протяжении всей подготовки Фриману внушали, что на Ильматар ему придется снимать экзотические формы жизни, исследовать уникальную природу далекого ледяного мира и помогать научной экспедиции в исследованиях инопланетной биологии и экологии.

Через неделю после прибытия Роб неожиданно для себя оказался в роли личного оператора Анри Керлека, его мальчика на побегушках и невольного слушателя. Список казней, составленный Робом, начинался с того, чтобы «придушить А. К. этим его дурацким ожерельем с египетским „крестом жизни“ на шее», далее следовало перерезать кислородный шланг на скафандре Анри, запихнуть Керлека в термокамеру, бросить посреди океана без гравикомпаса или скормить энокампусу. У некоторых из обитателей станции, по обыкновению перечитывающих тайный бюллетень «Смерть А. К.», это последнее предложение вызывало особые возражения ввиду крайней жестокости по отношению к энокампусу.

Впервые желание убить Анри пришло к Робу на вечеринке, устроенной Надей и ее мужем, Пьером Адлером, в их собственной каюте, как раз когда вспомогательный носитель покинул орбиту и отправился в полугодовое странствие к Земле. На четверых гостей места едва хватало, и, чтобы не перегружать вентиляторы, пришлось оставить дверь открытой. Подавали дыни из гидропонной оранжереи, наполненные картофельной водкой домашней перегонки, из запасов Палашника. Напиток с привкусом дыни пили из сердцевины плода, а потом пропитанную водкой мякоть резали на куски.

– У меня появилась новая идея! – произнесла Надя после третьей дынной дольки. – Оставить лист бумаги возле реактора, чтобы стал радиоактивным, а потом написать на нем письмо, будто от поклонника, и подсунуть под дверь. Анри сохранит послание для коллекции и умрет от медленного облучения.

– Слишком долго, – возразил Джозеф. – Даже если Керлек станет таскать письмо в кармане, потребуются годы, чтобы его доконала радиация.

– Зато можно с удовольствием наблюдать, как Анри лысеет, – возразила Надя.

– О ком это говорят – удивился Роб.

– Об Анри Керлеке, – прошептал человек, сидевший на тесной кровати рядом с Робом.

– Лучше облучить его гель для волос, – заметил Пьер. – Тогда доза облучения станет возрастать ежедневно, а источник облучения окажется вблизи мозга.

– Ха! Да там уже давно все отмерло!

– Заменить в дыхательной смеси аргон на хлор, – предложил кто-то невидимый Робу, и тут же в комнате воцарилась тишина.

В дверях стоял Анри. Непрошеный гость, по обыкновению, улыбался

– Задумали кого-то прикончить Надеюсь, речь идет о нашем дорогом начальнике станции. – Керлек оглянулся через плечо, чтобы убедиться доктор Сен находится вне пределов слышимости. – А я вот придумал безотказный способ оглушить громадным окороком или телячьей ногой, а когда приедут полицейские – угостить их орудием преступления. Они так ни о чем и не догадаются!

– Как у Роальда Даля, – пробормотала Надя. – Правда, там была замороженная нога ягненка.

Анри не слушал.

– Понимаете, в чем здесь смак Полицейские поедают орудие убийства! Пожалуй, когда вернусь на землю, напишу на этот сюжет детективный рассказ. Ну что ж, всем спокойной ночи! – Керлек махнул рукой и направился в сторону третьего отсека.

Тем утром Роб готовил для Анри особо жестокую участь. Керлек разбудил его в пять часов утра (на три часа раньше!) и с крайне таинственным видом вызвал в комнату, где хранилось оборудование для подводного плавания.

Помещение находилось внизу первого отсека. Большая, округлая комната с костюмами для подводного плавания и дыхательным оборудованием, развешанным по стенам, со скамьями, чтобы быдо удобней надевать скафандр, и круглым бассейном посредине – здесь исследователи с Земли могли спуститься в темный океан Ильматар. В этом помещении благодаря присутствию морской воды с температурой ниже нуля, как правило, было холоднее всего.

Анри поджидал Роба внизу лестницы. Как только Роб спустился, Керлек захлопнул задвижку.

– Теперь нам удастся побеседовать с глазу на глаз. У меня к тебе важное дело.

– Что!

– Сегодня в час ночи отправляемся понырять. Никому не говори. И никаких записей в судовом журнале.

– Как это И почему сегодня И с какой стати ты разбудил меня ради этого разговора в пять часов долбаного утра

– Необходима строжайшая секретность.

– Анри, я не стану ничего предпринимать, пока ты не скажешь мне, что именно затеял. Хватит с меня этой игры в рыцарей плаща и кинжала.

– Ну тогда сам посмотри.

Анри повел собеседника к двери в третий отсек, немного приоткрыл дверь, чтобы можно было заглянуть внутрь, после чего жестом пригласил Роба следовать за ним в лабораторию, общую для Керлека и Нади Кайл.

Помещение оказалось крошечной комнаткой, вдвое меньше спальни, и было полностью захламлено природными артефактами, дисками без названий и емкостями с образцами видов. Посредине возвышался серый контейнер большого размера из пластмассы, размером с человека. Поверхность контейнера украшала маркировка кириллицей и небесно-голубой символ АИК ООН.

Анри прикоснулся большим пальцем к замку, и дверца распахнулась, являя громоздкий подводный скафандр. Снаряжение было полностью черным, включая стекло шлема, и казалось абсолютно цельным.

– Отличный скафандр! Ну и что в нем такого секретного

– Это – не простое снаряжение, – объявил Анри. – Я специально хлопотал, чтобы мне достали это устройство. Ни у кого больше нет ничего подобного. Это – русский костюм морского разведчика для дезактивации под водой интеллектуальных мин или звуковых ловушек. Поверхность полностью гасит эхо. Невидима для любого вида локации. Даже ласты – беззвучные.

Внутренний технарь подначил Роба спросить

– И как же работает эта штуковина

Анри пожал плечами

– Это – забота специалистов. Главное – работает. Должна, по крайней мере чтобы скафандр доставили сюда, пришлось выложить шесть миллионов евро.

– Ну, хорошо, у тебя есть самый крутой подводный скафандр на всей Ильматар. Но зачем держать его под замком Уверен, биологи были бы в восторге, получи они возможность подобраться к местной живности, оставаясь при этом неуслышанными.

– Ба! Как только сделаю дело, пусть себе наблюдают за креветками и червяками, сколько влезет. Но сперва я хочу воспользоваться костюмом, чтобы подглядеть за ильматарцами вблизи. Только представь, Роберт! Я смогу плавать рядом с их жилищами, а может быть, даже пробраться внутрь! Окажусь к аборигенам так близко, что смогу их потрогать! Меня даже не заметят!

– А как же правила контакта

Самой досадной частью всего проекта на Ильматар был запрет контактировать с разумными местными жителями. Комитет ООН, отвечавший за миссию, настаивал на необходимости дополнительных исследований. Роб подозревал, что ООН силится угомонить на Земле сторонников закрытия станции «Хитоде» и вывода миссии с Ильматар.

– Контакт Какой еще контакт Ты что, не слышал – ильматарцы меня не заметят! Я буду стоять среди них, снимать с близкого расстояния, но в таком скафандре я останусь невидимым!

– Как только доктор Сен узнает, он будет рвать и метать.

– К тому времени как начальство узнает, все уже закончится. Что может сделать со мной доктор Отправить обратно Да я вернусь на Землю победителем, с первым же кораблем!

– Космическим агентствам это событие тоже не особенно понравится.

– Роберт, перед отъездом с Земли я навел кое-какие справки. Знаешь, сколько людей регулярно заходят на сайты космических агентств или подписываются на их новостные рассылки Примерно пятьдесят миллионов, по всему миру! А сколько человек смотрели мой фильм, посвященный экспедиции на Титан Девяносто шесть миллионов! У меня вдвое больше зрителей, а потому я вдвое влиятельней! Все агентства от меня в восторге.

Робу показалось, что статистика Анри была выдумана на ходу (как и большинство количественных показателей), но вполне возможно, что Анри Керлек, прославленный исследователь и бесстыдная проститутка от СМИ, пользовался успехом у гораздо большего числа зевак, чем весь остальной персонал, занятый в межзведной программе.

Фриман чувствовал, как его засасывает в мощный водоворот эгоизма Анри, и попробовал оказать сопротивление

– Не хотелось бы нарваться на неприятности.

– Да не беспокойся ты! А теперь слушай. Вот что мы сделаем. Возвращаешься сюда, примерно в половине первого, и тихо собираешься. Захвати камеры и пару бесшумных крылаток. Ну и несколько беспилотников. Я сам надену скафандр здесь, а потом, в час ночи, выходим наружу. С крылатками доберемся до самого Мори-три. Там расположено небольшое поселение.

– Это довольно далеко. Мори-три… Кажется, отсюда до кратера – километров шестьдесят.

– Три часа туда, три – обратно, ну и, может быть, часа два – на месте. Вернемся примерно часов в девять утра, пока остальные еще будут завтракать. Может быть, нас даже не хватятся.

– А если заметят

– Что ж, скажем, что вели съемку снаружи, в окрестностях базы. – Анри принялся закрывать футляр скафандра. – Можешь быть спокоен никто ничего не заподозрит! Предоставь говорить мне. А теперь – ни слова! У нас еще масса дел! Я собираюсь днем выспаться, чтобы набраться сил перед ночной вылазкой. Следуй моему примеру. И никому ни слова!

Широкохвост волнуется. Следить за выступающим не получается, потому что он то и дело проверяет сверток с текстом доклада. Он – следующий, это будет его первое выступление перед Собранием Ученых Горьководья. Своего рода комиссия; Широкохвост надеется, что его работа заинтересует членов Собрания и он получит приглашение вступить в их ряды.

Гладкопанцирка 24-я Срединная заканчивает выступление о созданиях с высот и отвечает на вопросы слушателей. Вопросы непростые, и Широкохвост боится оказаться посмешищем в глазах стольких почтенных исследователей. Когда Гладкопанцирка заканчивает, Длинноклешень 16-я Горьководская щелкает конечностями, призывая к тишине.

– А теперь поприветствуем Широкохвоста тридцать восьмого Песчаносклонного, прибывшего к нам издалека, чтобы поведать о древних языках! Прошу вас, Широкохвост!

Широкохвост едва не роняет свиток, но вовремя подхватывает и спешит в противоположный конец помещения. Комната просто идеальна для выступлений – с покатым полом, чтобы каждый мог слышать выступления напрямую, со стенами из пемзы спокойных тонов. Отыскав конец свертка, Широкохвост начинает речь, осторожно пропуская текст между кормильных щупалец. Щупальца касаются узелков на прокручиваемой веревке. Формы узлов обозначают числа, а числа – слова. Он помнит, как старательно и плотно вязал знаки, ибо эта копия предназначена для библиотеки Горьководья. Свиток – сплошной шнур, очень дорогой и невероятно сложный в работе, совершенно не непохожий на черновик – мешанину из небрежно связанных узелков.

Стоило Широкохвосту начать, как весь его страх улетучивается. Увлеченность предметом доклада сама по себе внушает уверенность, и он чувствует, как убыстряется речь по мере того, как растет возбуждение. Во время перерыва Широкохвост слышит, как шелестят и возятся слушатели. Должно быть, добрый знак. По крайней мере, не замерли на месте.

Основной предмет доклада – описание эхографов из развалин города близ его родного кратера Непрестанного Изобилия. Широкохвост убежден сопоставляя форму эхографов с числовыми отметками перед ними, можно восстановить словарь древних строителей.

Перед Собранием зачитывается перевод некоторых надписей из развалин.

Стоило Широкохвосту закончить, как его окатывает потоком реплик слушатели требуют пояснений. Громадный старик, Круглоголов 19-й Низоток, задает несколько серьезных вопросов – его репутация знатока древних городов, сведующего в повседневной жизни зодчих былого, неоспорима, и Круглоголов хочет убедиться, что провинциальный выскочка не пробирается на его территорию.

И вот уже Круглоголов и несколько его союзников нащупали слабые места в тезисах Широкохвоста. Некоторые ссылаются на труды покойного исследователя Толстощупальца 19-й Быстровода, и Широкохвост чувствует мимолетный укол зависти он не в состоянии позволить себе приобретение столь редких источников. Продолжают сыпаться вопросы. Широкохвост чувствует, как по мере отстаивания собственных выводов на него накатывает ярость, ценой огромных усилий ему удается совладать с собой. Даже если доклад завершится полным провалом, необходимо сохранять спокойствие.

Наконец прения завершаются, молодой ученый скручивает свиток и направляется на свое место в дальнем углу помещения. Он и дальше двигался бы не останавливаясь… Выскользнуть наружу, плыть домой, не задерживаясь… но это невежливо.

Какой-то незнакомый Широкохвосту исследователь суетливо пробирается к кафедре и принимается возиться со спутанным свитком. Длинноклешень сидит рядом с Широкохвостом и приговаривает, украдкой постукивая по панцирю соседа

– Отлично! Полагаю, вы описали несколько крайне важных открытий.

– Вы действительно так считаете А я было собрался пустить свиток на ремонт сетей…

– Из-за вопросов Не переживайте. Любопытство – добрый знак. Если слушатели задают вопросы, то, значит, они размышляют – в этом-то и состоит предназначение Собрания. Не вижу поводов отказать вам в членстве. Уверена, что и другие согласятся.

Широкохвоста окатывает потоком всевозможных переживаний облегчение, волнение и неподдельное счастье. Он едва сдерживается, чтобы не заговорить вслух. Его постукивания по панцирю соседки ускоряются

– Я вам крайне признателен. И намереваюсь пересмотреть сверток, чтобы ответить на некоторые из вопросов Круглоголова.

– Разумеется. Уверена, некоторые из наших собратьев также захотят обзавестись собственными экземплярами. Кстати, доклад начинается.

Исследователь на кафедре зачитывает свиток об открытии нового способа измерения тепла источников, но Широкохвост слишком счастлив, чтобы слушать внимательно.

В полночь Роб лежал на койке, стараясь выдумать хоть ка-кой-то предлог, чтобы не сопровождать Анри. Не сказаться ли больным Жаль, что обманщик из него никудышный. Фриман старался довести себя до тошноты… может быть, напиться морской воды, чтобы вызвать понос Но организм, как назло, пребывал в отличнейшей форме.

А может, просто отказаться Не вставать с кровати, запереть дверь. Вряд ли Анри нажалуется доктору Сену на Фримана, который не стал участвовать в несанкционированной экспедиции. Но Керлек вполне способен донимать своими уговорами и посулами, пока Роб не отступит.

И конечно же на самом деле Фриману хотелось отправиться на вылазку. Надеть на себя разведывательный гидрокостюм, оказаться на расстоянии вытянутой руки от ильматарцев и заснять аборигенов вблизи, а не довольствоваться несколькими темными кадрами, снятыми беспилотниками издалека. Пожалуй, все остальные обитатели «Хитоде» разделяли его чувства. Запереть членов экспедиции здесь, на самом дне океана Ильматар, не позволяя приближаться к аборигенам, было все равно, что разрешить опьяненным гормонами подросткам улечься в постель голышом, строго-настрого запретив касаться друг друга.

Роб глянул на часы. Было 00.20. Оператор встал, перекинул сумку с камерой через плечо. Все равно, черт бы подрал Анри!

По пути к бассейну Роб никого не повстречал. Станция ничем не напоминала космические транспортники с круглосуточными дежурствами. С полуночи до восьми утра все спали, лишь редким бедолагам приходилось дежурить в пультовой на случай непредвиденных ситуаций. Сегодня была вахта Дики Грейвса, и Роб подозревал, что Анри удалось каким-то образом задурить дежурного, так что наружные гидрофоны оставят скромную прогулку незамеченной.

Оператор снял с полки беспилотник, наскоро проверил его готовность. Гибкая рыбина-робот, около метра в длину, еще один подарок от сил Военно-морского флота, на сей раз американских. Модель трудно было назвать незаметной, зато разработчики обеспечили ей сходство со звуковым следом макрели. Возможно, ильматарцы примут устройство за какую-нибудь местную живность и не заметят. Между компьютером и мозгом беспилотника поддерживалась лазерная связь. Заряжен полностью – хоть сейчас отправляй. Роб приказал роботу оставаться на месте в ожидании дальнейших распоряжений и бросил устройство в воду. Для страховки подключил и второй беспилотник, который тоже отправил в бассейн.

Дальше – крылатки. Довольно незамысловатые аппараты двигатель, аккумулятор и пара вращающихся лопастей, направленных друг на друга. Скорость регулируется нажатием большого пальца на рукоять. Крылаткам полагалось быть незаметными, но на деле оборудование обладало шпионскими качествами не больше, чем любое из приспособлений, доступных в магазине принадлежностей для дайвинга на Земле. Какой-то японский подрядчик представил уйму этих устройств. Роб выбрал пару с заряженными аккумуляторами и повесил на крючок у края искусственного водоема – чтобы были под рукой.

Теперь – самое трудное самостоятельно облачиться в костюм. Роб взял потрепанный, слегка попахивающий защитный комбинезон. Сперва – нижнее белье им с Анри придется провести восемь часов за пределами станции и надеть снаряжение на мокрую кожу равносильно смерти от переохлаждения. Потом – толстый комбинезон из чесаной овечьей шерсти, похожий на детскую пижаму. Температура воды – значительно ниже нуля, влага остается в жидком состоянии лишь благодаря давлению и содержанию солей. Чем больше защитных слоев, тем лучше. Затем – внешний костюм, двойной, также с термоизоляцией. От теплой одежды, несмотря на прохладу в раздевалке, лицо раскраснелось, выступил пот. Далее – плотная шерстяная шапочка со встроенными наушниками. И шлем, круглый аквариум из пластика, больше похожий на шлем космонавта, чем ныряльщика, он пристегивался к скафандру так, что внутрь не попадала вода. Затылочная часть шлема была набита электроникой биосканерами, микрофонами, акустическими сенсорами, здесь же имелось сложное устройство, проецирующее текст и данные на внутреннюю сторону лицевой пластины. Была еще и трубка с питьевой водой, из которой Роб отхлебнул, прежде чем приступить к следующему этапу.

Задыхаясь под тяжестью снаряжения, Роб втиснулся в массивный ПСАП с ранцем за спиной, до того, как подсоединить шланги к шлему, предусмотрительно включил оборудование и несколько раз вдохнул, чтобы проверить работу аппарата. Именно благодаря ПСАПам оказалась возможной экспедиция на Ильматар. Посредством электролиза снаряжение вырабатывало кислород прямо из морской воды, дыхательная смесь подавалась под давлением окружающей среды. С помощью миниатюрных датчиков и сложного компьютерного устройства поступало ровно столько воздуха, сколько требовалось носителю скафандра. Необходимый для дыхания газ смешивался с аргоновой смесью в замкнутом цикле при колоссальном давлении на дне ильматарского океана пригодная для дыхания смесь могла состоять лишь из аргона и кислорода в соотношении тысяча к одному. И станция «Хитоде», и батискафы были оснащены более крупными установками того же рода, позволявшими людям выжить под шестью километрами воды и льда.

За это приходилось расплачиваться шестидневным подъемом на поверхность. Разница между давлением в триста атмосфер на океанском дне и половиной стандартной земной величины на поверхности означала не просто кессонную болезнь при быстром подъеме человека буквально разрывало на куски. Подстерегали и другие опасности. Чтобы совладать с последствиями чудовищного давления, все члены экипажа «Хитоде» потребляли львиные дозы лекарств.

Запустив ПСАП (включившись, крошечный компьютер скафандра догадался просто подавать воздух из окружающей среды), Роб натянул на руки по три пары перчаток, пристегнул ласты, затянул балластный пояс, щелкнул наплечным фонариком, после чего уселся на корточки у бассейна и плюхнулся в воду, спиной вперед. Вода встретила не смертельным холодом, а приятной прохладой, и Фриман добавил дыхательной смеси внутри скафандра, чтобы поплавать на поверхности до появления Анри.

Оператор запрограммировал беспилотники на движение следом, в четырех метрах, после чего создал на интерфейсе шлема окно, чтобы следить за происходящим через объективы устройств. Проверил прикрепленную у предплечья камеру работает ли Все в пределах нормы… Сейчас 0.20, где же Анри

Десятью минутами позже в поле зрения возникла неуклюжая фигура Керлека. В громоздком костюме-невидимке тот походил на гигантскую черную жабу. На груди болталась пенозащита шлема, Роб заметил, как покраснел и взмок от пота его сообщник. Анри доковылял до края бассейна и с оглушительным всплеском плюхнулся в воду. Через мгновение он уже барахтался рядом с Робом.

– Боже, ну и жарища внутри этой штуковины! Просто не верится, настоящее пекло. Наконец-то я добрался до воды. Ты ничего не забыл

– Не-а. Интересно, а как ты собираешься работать с камерой в эдаком облачении Разве она не испортит эффект невидимости

– Большую камеру я трогать не буду. Она – для тебя, будешь снимать меня с дальнего расстояния. А у меня внутри шлема – парочка камер поменьше. Одна работает в режиме моего зрения, вторая – на лицо. Можешь подключиться по интерфейсу.

Журналист и оператор установили лазерное подключение, Роб открыл в нижнем углу лицевой панели своего шлема два новых окошка. В одном он видел себя глазами Анри бледное, поросшее щетиной лицо внутри пузыря шлема, другое демонстрировало Керлека с весьма близкого расстояния. Усыпанная градинами пота громадная зеленоватая физиономия напоминала Волшебника страны Оз, Гудвина Великого и Ужасного, после трехдневного запоя.

– А сейчас мы покинем станцию и опробуем твой локатор на моем скафандре. Ты ни за что меня не обнаружишь.

Собственно говоря, Роб сомневался в невидимости журналиста. Наверняка Анри и его спонсорам из «Сайенс-Монд» продали или неудачную разработку, или подделку, и какой-то русский срубил на этом парочку «лимонов» евро.

Оба землянина опускались на дно, пока не очутились под блоком № 1, всего лишь в паре метров над океанским дном.

Среди мутной взвеси песка вырисовывался бледный конус света, нисходящий из лунообразного бассейна и оканчивающийся большим черным пятном у основания.

Керлек отплыл от станции первым, налобный фонарик и защитный стробоскоп оставались включенными, и вот напарники удалились от станции на несколько сотен метров.

– Годится, – изрек он. – Можешь включать запись.

Роб зафиксировал камеру на фигуре Анри

– Запись пошла.

Тотчас же голос журналиста стал спокойным, дружелюбным и в то же время – всеведущим голосом Анри Керлека, прославленного ведущего научно-популярных программ

– Сейчас, в темном океане Ильматар, я собираюсь испытать высокотехнологичный подводный скафандр-невидимку, который позволит мне подобраться к аборигенам, оставаясь при этом незамеченным. Вот я прикрываю смотровое окошко шлема защитным слоем. Оператор попробует обнаружить меня по локатору. Поскольку ильматарцы обитают в полной темноте, они совершенно невосприимчивы к видимому для нас световому излучению, а потому защитный стробоскоп и фонарик можно не выключать.

Фриман открыл на лицевой панели окошко для отображения звуковых образов и принялся записывать. Сперва как сторонний наблюдатель компьютер был способен выстроить нечеткую картину всего, что происходило вокруг, по одному лишь внешнему шуму и узорам интерференций. Ничто не выдавало присутствия Анри, хотя сам Роб видел лампочку фонарика, торчащую на лбу Керлека, который плавал в десяти метрах от оператора.

Фриману пришлось признать результат неплох. Что ни говори, а глушить локацию эти русские умеют. Роб проверил включенный эхолот. Замаячил четкий рельеф океанского дна и подводных камней жуткие, неестественные цвета, из которых зеленый обозначал мягкие, а желтый – твердые поверхности. Сам же океан в активном режиме отображался совершенной чернотой. Керлек казался черно-зеленой тенью на черном фоне. Журналиста было почти невозможно различить даже при статическом и активном сигналах, включенных одновременно.

– Чудесно! – восхитился Анри, получив отправленные Робом изображения. – Я же говорил тебе полная невидимость! Разумеется, эту часть потом придется отредактировать, оставим только мое локационное изображение, наложим озвучку. А теперь – вперед! Нас ждет долгое путешествие!

Собрание Горьководья просыпается. По палатам особняка Длинноклешни спешат слуги, чутко прислушиваются у входа в гостевые комнаты и сообщают тем, кто проснулся в главном зале подано кушать.

Широкохвост смакует удовольствие оттого, что его будят к готовому завтраку. Доведись ему ожидать в собственном жилище, пока ученики не приготовят пищу, – всем пришлось бы умереть от голода. Мимолетная мысль как там они без него У троих достаточно знаний, они могут и самостоятельно присмотреть за подкачкой и всходами. Но Широкохвост переживает как поведут себя ученики, случись беда Если сломается подкачка или из яйца пойдет выводок И представляет, как, вернувшись домой, застает там разруху и запустение.

Но здесь, в жилище Длинноклешни, так тепло и уютно! Настоящий особняк. Кратер Горьководья не такой обширный, как Непрестанное Изобилие или другие кратеры в городе, но Длинноклешень правит целым потоком. Ее владения простираются на десять мер в любую сторону. При доме – слуги и наемные работники. Даже ученикам – и то лень лишний раз шевельнуть клешней.

Широкохвост боится опоздать к завтраку. Запасы из кладовой Длинноклешни обильны, как и все чудеса богатого Горьководья. Переползая в главный зал, гость в который раз поражается густой растительности на стенах и полу. У него самого не хватило бы проводной прокачки, чтобы поддерживать столько жизни. А может быть, у зажиточной Длинноклешни просто вдоволь отбросов, вот и хватает на пышную растительность в доме Или же хозяйка настолько богата, что может подкачать излишки кратерной воды прямо в дом Как бы то ни было, но Широкохвосту с его стылым имуществом и правами на чуть теплое течение о подобном и мечтать не приходится.

– Приближаясь к главному залу, Широкохвост чувствует роскошь предстоящего пира. Судя по шуму, с полдюжины членов Собрания уже там, и о кухне Длинноклешни сам за себя говорит тот факт, что до Широкохвоста доносится лишь чавканье.

Гость устраивается между Гладкопанциркой и тихоней, чье имя не вспомнишь. Пробежавшись щупальцами по разложенной перед ним пище, чувствует новый прилив уважения к Длинноклешни, смешанный с завистью. Печенье из давленого кислолиста, целые яйца бахромчатки, свежие, нежные стекляшники и какие-то незнакомые Широкохвосту крохотные придонные создания, аккуратно нанизанные на шипы, но еще шевелящиеся.

Широкохвост не припомнит, когда в последний раз ему доводилось принимать участие в подобном пиршестве – с тех самых пор, когда он унаследовал имущество на Северном Склоне и устроил тризну в честь старины Плоскотела. Когда гость тянется к третьему стекляшнику, Длинноклешень щелкает клешнями в дальнем конце зала, требуя внимания

– Предлагаю Собранию небольшую прогулку, – говорит хозяйка. – Примерно в десяти мерах вниз по течению за моими приграничными камнями находится небольшой кратер, слишком теплый и горький, чтобы утруждать себя подкачкой. Я запретила своим рабочим протягивать там сети и припоминаю, как доводилось заставать там за кормежкой любопытных созданий. Предлагаю плыть туда и ознакомиться с образцами.

– Могу ли я предложить использовать для измерения температуры тех вод метод Остроуса – предлагает Гладкопанцирка.

– Превосходная идея! – восклицает Длинноклешень.

Остроус говорит что-то неразборчивое о забытом оборудовании, но остальным удается уговорить коллегу. Гости доедают угощение (Широкохвост замечает, как некоторые члены Собрания набивают яствами сумки, и хватается за последнее яйцо бахромчатки, чтобы не остаться обделенным), после чего все направляются к границам владений Длинноклешни.

За межевыми камнями ученые инстинктивно сбиваются в тесную кучку. Разговоры стихают, все больше внимательного вслушивания и звуковых сигналов. Длинноклешень заверяет присутствующих, что она отгоняет от своего кратера и разбойников, и мародеров, но и сама, идя позади, несколько раз подает звуковые сигналы – на всякий случай. Впрочем, слышатся только крики каких-то диких детей, да и те быстро убегают, едва заметив приближение взрослых.

По пути к поселению близ кратера Анри и Роб оставались немногословны. Внимание каждого было сосредоточено на навигационных панелях с внутренних сторон шлемов. Ориентирование на Ильматар казалось обманчиво простым выбираешь курс по инерционному компасу, направляешь крылатку в нужном направлении – и вперед. Но Фриман время от времени ловил себя на мысли как же непросто ориентироваться без электроники! Звезды скрывала километровая толща льда над головой, а приличного магнитного поля у Ильматар не было. Едва получается отличить верх от низа – если только поисковые огни не гасли, дно не пропадало из виду и вас не окутывало облаком песчаной взвеси, а вот держаться на заданной глубине удавалось исключительно благодаря наблюдениям за экраном эхолота и датчиком давления. Без навигационного оборудования человек на Ильматар был бы слеп, глух и совершено потерян.

К 05.00 исследователи приблизились к намеченному месту.

– Только пассивный режим эхолокации, – велел Керлек, – и необходимо сохранять тишину. Ты можешь снимать со ста метров

– Потом придется усиливать и чистить изображение… но в общем – да.

– Вот и хорошо. Займешь позицию вон там. – Анри указал куда-то в темноту.

– Где именно

– Возле той громадной кучи камней по направлению… сейчас… сто градусов, примерно в полусотне метров.