Текст книги "Банка с червями"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Колдвэлл кивнул и стал набирать какой-то номер.

– Я подожду в машине, – сказал я и вышел.

Садясь в “мазер”, я быстро переваривал услышанное.

“Он с женой, вот почему я увидел в палатке две кровати и женские вещи”.

Через пять минут Колдвэлл подсел ко мне в машину и мы поехали в гавань.

– Кто этот парень, Лу? Чего все так переполошились?

– Если это тот, кого мы ищем, то его имя – Альдо Поффери, итальянский террорист. На нем три убийства, на его жене – два. Итальянская полиция считает, что из “Красных бригад” они – самые отъявленные.

– А чего ему тут-то понадобилось?

– Ну, в Италии ему стало слишком жарко. А здесь, наверно, сколачивает деньги для “Бригад”. По крайней мере, версия такая. Похоже на то. Они с женой ограбили в Милане три банка. Полиция предупредила нас, чтобы мы его поджидали. Они считают, что он уже месяц назад добрался до Нью-Йорка. Все это время мы рыщем, ищем их, но пока без толку. Эти отпечатки – первый сигнал.

Я свернул к гавани, и мы вышли из машины. Из толпы к нам поспешили детективы – Том Лепски и Макс Джейкоби. Колдвэлл быстро пересказал им, как я столкнулся с Поффери и сообразил проверить отпечатки, оставшиеся на оброненной им зажигалке.

– Ты еще станешь настоящим детективом, Барт, – усмехнулся Лепски.

Его-то самого я считал лучшим детективом в ФБР, с чем он не думал спорить.

Колдвэлл показал им фотографию Поффери – ту, к которой он пририсовал длинные волосы и бороду.

– Барт его видел и разговаривал с ним. Так что давайте сделаем так: Барт пойдет с тобой, Том, а мы с Максом составим другую пару. Этот Поффери крайне опасен, будьте осторожны.

– Ладно, – сказал Лепски и покосился на меня:

– Оружие при тебе?

– Как всегда.

– Если начнется стрельба, прикроешь меня, – распорядился Лепски. – Пошли.

Оставив Колдвэлла с Максом наблюдать за стоянкой яхт и ларьками со всякой снедью, мы с Лепски зашагали по набережной к торговой гавани.

– Давай расспросим Эла Барни, – предложил Лепски. – От этого старого тюленя ничто не укроется.

Эл, как всегда, восседал на своей тумбе с пустой пивной банкой в руке. Он встретил Лепски неодобрительным взглядом.

– Привет, Эл, – воскликнул Лепски.

– Добрый вечер, мистер Лепски. – Барни перевел маленькие глазки на меня, потом снова посмотрел на Лепски.

– Мы тут разыскиваем одного парня, – Лепски объяснил Элу, как выглядит интересующий нас тип, – Не видел такого?

Я не сомневался, что он начал не с того конца. Если хочешь узнать что-то от Барни, надо вести его прямехонько в “Нептун” и не жалеть пива.

Барни швырнул пустую банку в море, как бы подсказывая, чего он ждет, но Лепски не принял намек к сведению.

– Не видел такого? – повторил он строгим голосом.

– Да трудно сказать, – равнодушно ответил Эл. – Эти нынешние молодчики все на одно лицо.

– Этот молодчик – убийца! – рявкнул Лепски.

Барни поднял брови.

– Да ну? – Он встал. – Пить хочется до смерти.

– Вечная твоя присказка, старый ты пьянчужка, – огрызнулся Лепски. – Так видел ты этого парня или не видел?

– Не могу припомнить, мистер Лепски, – с достоинством ответил Барни и заковылял к “Нептуну”.

Лепски злобно глядел ему вслед.

Я посмотрел туда, где стояли на якоре яхты. Колдвэлл и Джейкоби разговаривали с рыбаками. Увидел я и Джоша Джонса: он сидел на борту яхты Хэмела. Но вдруг вскочил, спрыгнул с яхты и мгновенно исчез, смешавшись с толпой.

– Вот с кем нам надо поговорить – с Питом Левински. Уж если он не видел этого Поффери, больше и спрашивать некого, – сказал Лепски. – Он должен где-нибудь здесь болтаться.

Пит Левински! У меня на миг перехватило дыхание. Пит, хоть и спился, в душе оставался полицейским. Если он поймет, что может помочь городской полиции, информацию утаивать не станет. Начнет Лепски задавать вопросы, и Пит все выложит: и то, что я расспрашивал его о Джоше Джонсе, и то, какой интерес я проявил к мужчине и женщине, которых Джош прошлым вечером повел к себе домой. А тогда уж Лепски возьмется за меня. Я ведь рассказал Питу, как выглядит мой хиппи, и он сообщит об этом Лепски. Если окажется, что хиппи и есть Аль-до Поффери, а я не сомневался, что это именно так, быть мне за решеткой.

Меня могут обвинить в укрывательстве преступника, а то и признать соучастником.

– Пит совсем спился, Том, – заметил я. – Не стоит тратить на него время.

– Может, и спился, но ведь он – бывший полицейский. По мне, так это имеет значение.

Лепски остановил одного из проходивших мимо бродяг – низенького человека в помятой грязной гоночной кепке и в рваных парусиновых брюках.

– Эй, Эдди, Пита не видел? – спросил он.

– Сегодня нет, шеф. Обычно он всегда здесь сшивается, но сегодня не видел.

– Может, знаешь, где он живет?

– Крабий двор, двадцать шесть, – отрапортовал Эдди и с надеждой спросил:

– Покурить не найдется, шеф?

Лепски дал ему сигарету, кивнул мне и пошел в сторону домов. Я последовал за ним, чувствуя, что, несмотря на зной, покрываюсь холодным потом.

Лепски углублялся в портовые трущобы – в лабиринт переулков и улочек, темных, дурно пахнущих, застроенных странными сооружениями из досок и толя. Похоже было, что Лепски хорошо здесь ориентируется. Я брел за ним.

– Ну и грязная же дыра! Как тут только живут? – вздохнул он.

Я молчал. Во рту у меня пересохло. В голове вертелись варианты, что врать, если Пит расскажет Лепски, кто нанял его следить за Джонсом.

– Ну вот, пришли, – объяснил Лепски, останавливаясь перед подворотней, которая вела в узкий двор, окруженный высокими обшарпанными зданиями. Через двор были протянуты веревки, на них сушилось рваное белье, оно же висело на балконах. Мусорные баки перед дверьми были переполнены, тошнотворно пахло рыбой, пережаренным маслом, мочой и гнилыми овощами. Я старался дышать ртом.

Стайка замурзанных ребятишек играла во дворе в футбол. Увидев Лепски, они тут же бросили играть и скрылись в переулке.

Развалюху номер двадцать шесть Лепски обнаружил в дальнем конце двора. У меня было ощущение, что за нами наблюдают, но, когда я резко повернулся, никого не увидел.

Лепски заглянул в дверь:

– Ну и вонища!

Я тоже заглянул через его плечо в плохо освещенный вестибюль – прямо перед нами начиналась лестница, направо шел коридор, терявшийся в полной тьме.

– Интересно, где же его искать? – пробормотал Лепски.

Он вошел внутрь, вынул из кармана фонарик и посветил в коридор.

В дальнем конце одна из дверей была приоткрыта.

– Ну, попытаем счастья там, – решил Лепски и пошел к двери, но тут же остановился и осветил фонариком пол.

Из-под двери красной ленточкой вытекала кровь.

В одну секунду в руке у Лепски оказался револьвер, и он выключил фонарик.

– Прикрой меня, – шепотом скомандовал он.

Я опустился на колено и вытащил свой револьвер.

Лепски подошел к двери, распахнул ее ногой и прижался к стене.

Все было тихо. Держа перед собой револьвер, Лепски осторожно заглянул в комнату. Из-за открывшейся двери в коридоре стало светлей.

– Черт! – воскликнул Лепски и вошел внутрь. – Оставайся на месте!

Но я подвинулся вперед, чтобы заглянуть в комнату.

На полу лежал мальчик-индеец, на вид ему было лет четырнадцать. На нем были грязные белые брюки и сандалии. Майка пропиталась кровью, кровь запеклась и на лице. По его широко открытым остекленевшим глазам было ясно, что он мертв.

– Взгляни сюда, – позвал меня Лепски и направил фонарь в темный угол.

Прислонившись к стене, сидел Пит Левински, сжав в руке пустую бутылку виски. Его лицо представляло собой кровавое месиво. Над переносицей я рассмотрел дырку от пули.

– Найди телефон и дай знать в полицию, – скомандовал Лепски. – Я останусь здесь.

Выбежав из дверей и пересекая двор, я с величайшим облегчением думал только об одном: бедняга Пит Левински уже ничего не сможет рассказать Лепски.

* * *

Было уже больше десяти вечера, когда я отпер дверь своей квартиры, зажег свет, повернул ключ в замке, закрыл дверь на засов, прошел в комнату и рухнул в кресло. Я купил по дороге сандвичи с мясом, но есть мне не хотелось. Надо было подумать.

Пит говорил, что приставит к Джошу шайку знакомых мальчишек. Мальчик-индеец с простреленной головой, очевидно, был одним из них. Вероятно, Джонс его заметил, выследил, пришел вместе с ним к Питу и застрелил обоих. Этот вывод меня не вполне устраивал, но что поделаешь, за неимением другого приходилось довольствоваться им. Во всяком случае, вид убитых яснее ясного доказывал, что, как и утверждал Колдвэлл, Джонс и Поффери смертельно опасны.

Но в моем мозгу, словно большой вопросительный знак, торчала Нэнси-Хэмел. Каким образом она оказалась связанной с Поффери? Я не сомневался, что она ему помогала.

Затушив сигарету, я закурил следующую. Я так и сделал, ломая голову, не в силах ничего понять, когда кто-то позвонил в дверь.

Я вышел в прихожую открыть дверь. На пороге стоял Лу Колдвэлл, я посторонился, приглашая его войти.

– Увидел у вас свет, – пояснил он. – Что вы думаете об этих убийствах? Они вам о чем-нибудь говорят?

– Ни в малейшей степени. Как насчет выпить?

– А почему бы и нет?

Он вышел в гостиную и уселся, вытянув длинные ноги:

– На набережной поднялся такой переполох, что я о Поффери уже и расспрашивать не стал. Завтра, когда все немного затихнет, отправлю в порт на разведку нескольких наших ребят.

– По-моему, если Поффери и был здесь, то смылся, – сказал я, наливая Колдвэллу неразбавленное виски.

– Я все же порасспрашивал в порту, пока туда не примчалась чуть ли не вся городская полиция. Никто Поффери не видел. Может, завтра сообщат что-нибудь из Нассау.

– Ручаюсь, что он там.

Колдвэлл отпил полстакана, вздохнул, потом осушил стакан до дна.

– Как вам показались эти двое убитых, Барт? Я их хорошо рассмотрел. Это дело рук профессионала. Два выстрела – два трупа. Почерк – Поффери. Вот я и думаю, какая тут связь? Вам ничего в голову не приходит?

– Нет, скорей всего кто-то затаил на Пита обиду, – предположил я. – Он же в свое время раскрыл банду торговцев наркотиками. Вот, наверно, они и свели с ним счеты.

– А мальчишка при чем? Я пожал плечами:

– Свидетель?

Колдвэлл подергал себя за нос и зевнул:

– Ладно, пусть Лепски разбирается, это его забота. Мое дело – Поффери.

Мне до смерти надо было выпытать у него хоть какие-то сведения:

– А что известно о его жене? Давайте-ка я плесну вам еще.

– Нет, спасибо. Мне сегодня еще работать. Ну что сказать? Я и сам хотел бы узнать о его жене хоть что-то. Попросил Вашингтон прислать мне ее фото из досье. Я вам его покажу. Вы все равно здесь толчетесь, вдруг увидите ее, а может, и на него налетите.

– А дело-то на нее есть?

– Почти никаких данных. Пока она не вышла за Поффери, она называла себя Лючия Ламбретти. Итальянские полицейские проверили и установили, что это имя вымышленное. Она появилась на горизонте внезапно, примерно полтора года назад, – никто не знает откуда – и тут же снюхалась с Поффери. В Италии их поймали, когда они пытались ограбить банк. Он удрал. Ее продержали некоторое время, успели сделать фотографию, снять отпечатки пальцев – и все: она сбежала. Кто-то передал ей в камеру револьвер, она прикончила двух караульных – и только ее и видели. – Колдвэлл посмотрел на часы. – Ну, мне пора. Пока. – И он ушел.

Заняться мне вроде было нечем, оставалось только лечь спать. Договариваться о встрече с Бертой было уже поздно. Так что я дожевал свои сандвичи с мясом, не переставая думать о Пите Левински: неужели его пристрелил Джош Джонс?

Мне было жаль Пита, я ему симпатизировал. Налив себе еще, я отправился в спальню. Кровать казалась такой одинокой! Я подумал было, не пригласить ли все же Берту составить мне компанию, но тут же решил, что слишком поздно. Хотя, может быть, и стоило попробовать. Я вернулся в гостиную и уже взялся за телефон, как вдруг тихонько звякнул дверной звонок.

Как раз перевалило за полночь. Я подошел к дверям, накинул цепочку и слегка приоткрыл дверь так, чтобы меня не было видно. В прошлом месяце в нашем доме притаились грабители, и кое-кому из жильцов досталось. Мой сосед до сих пор лежал в больнице.

– Кто там? – спросил я.

– Я – помощник Пита, – ответил мальчишеский голос, и по мягкому акценту я понял, что мой посетитель – индеец.

Закрыв дверь, я снял цепочку и впустил гостя. В прихожую, обогнув меня, прошмыгнул худенький мальчонка лет тринадцати, с густой гривой черных волос. На нем был белый тренировочный костюм. Лицо блестело от пота, и он едва переводил дыхание. Я запер дверь и велел ему пройти в комнату. Он с любопытством оглядывал гостиную.

– Как тебя зовут, сынок? – спросил я, опускаясь в кресло.

Все еще озираясь, паренек пожевал нижнюю губу и обратил на меня черные глаза:

– Джой. Я работаю на Пита.

– Ты слышал, что с ним стряслось?

Джой сглотнул, и его грязные руки сжались в кулаки.

– Просто не верится, – сказал я. – Ну садись.

Он заколебался, потом примостился на краешек стула напротив меня.

– Почему ты пришел сюда, Джой?

– Мы с Томом братья…

– Том – это тот парнишка? Он снова сглотнул и кивнул.

– Сочувствую тебе, Джой. Всей душой сочувствую, поверь мне.

Лицо у него затвердело, глаза сузились.

– Сочувствием не поможешь, – выдавил он хрипло.

– Это я понимаю. Так зачем же ты пришел? Джой провел кончиком языка по пересохшим губам:

– Вы ведь заплатили Питу двадцать баксов, чтобы он следил за Джошем Джонсом. Верно? Мне стало не по себе.

– Ну?

– Пит велел следить за Джошем мне и Тому. Пит сказал: разузнаем что-нибудь, вы заплатите еще. Пит был честный. Он сказал, что деньги мы разделим на троих.

– Ты знаешь, кто их убил?

– Кто-то из той тройки. Кто – не знаю.

– А что ты знаешь?

Блестя глазами, он наклонился ко мне:

– Знаю, где сейчас прячутся мужчина и женщина. Том пошел сказать об этом Питу, тут-то их обоих и убили.

Меня прошиб пот:

– Джой, ты полицейским ничего не говорил?

– После того как они засадили моего отца, я с полицейскими дела не имею. – Черные глаза мальчика сверкнули.

– А что с твоим отцом?

– Его приговорили к десяти годам. Ему сидеть еще пять лет.

Я стал успокаиваться.

– Так где же эти двое?

Джой долго и пристально смотрел на меня, потом спросил:

– А сколько вы заплатите за то, что я скажу, мистер Андерсен?

Я вынул свой тощий бумажник и незаметно для Джоя проверил его содержимое. Потом вынул бумажку в десять долларов и протянул мальчишке.

Он покачал головой:

– И меня могли убить, как Тома.

– А ты будь поосторожнее, Джой.

– Все равно меня могут убить, – тихо повторил он.

Борясь с самим собой, я вынул еще одну десятидолларовую бумажку:

– Больше не могу, Джой. У самого пусто. Мальчишка поколебался, но потом протянул руку и взял деньги:

– Они в баре “Аламеда”. Я даже рот открыл:

– Не верю!

– Сегодня в пять утра Джонс вывел этих двух из своего дома и отвел их в бар “Аламеда”. Они вошли через черный ход. А Джонс потом вернулся к себе. Сейчас там мой брат Джимбо наблюдает.

– Ах у тебя есть еще один брат?

– Да. Тоже на Пита работал.

– Продолжайте наблюдать за этими людьми. Я вам попозже еще заплачу. Мне надо знать, ходили ли они куда-нибудь. И смотрите, будьте осторожны.

Мальчишка поднялся, сунул деньги в карман брюк, кивнул и пошел к дверям.

– Подожди, Джой. А где тебя найти?

– В Рачьем тупике. Как раз рядом с Крабьим двором. Дом номер два. На верхнем этаже. Там мы с братьями снимаем комнату.

– А с матерью что?

– Покончила с собой, когда отца посадили, – с каменным лицом ответил Джой. – Так что теперь только мы с Джимбо остались.

– Береги себя, Джой, – сказал я.

Я проводил его до двери, потом вернулся в кресло.

И начал думать.

Поффери и его жена прятались на пиратском острове, размышлял я. Нэнси их навещала и привезла на яхте в город. Джош Джонс сперва приютил их у себя, а потом отвел в “Аламеду”. Почему в “Аламеду”? Наверно, через Глорию Корт договорился с Диасом, что тот спрячет их в баре. Конечно, это место куда более безопасное, чем квартира Джоша. А к Глории он пошел потому, что она – бывшая жена Хэмела, видно, он и при ней служил на яхте. Вроде бы пока все понятно, неясно только, почему такая славная молодая женщина, как Нэнси, помогает паре отъявленных террористов. Может быть, они ее чем-нибудь припугнули?

Я нетерпеливо затушил сигарету. Так что же мне-то делать? Я знал, как должен был поступить. Должен позвонить в полицию и сообщить, где укрывается Поффери и его жена. Только что мне от этого будет? Ничего, кроме неприятностей. Лепски начнет допытываться, откуда мне известно, где они. И даже если мне удастся придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, все равно я на этом ничего не заработаю. Вознаградить меня никто и не подумает.

И тут мне пришло в голову, что настало время поговорить с Нэнси Хэмел. Выяснить, не согласится ли она платить мне за молчание.

Я поморщился. Придется соблюдать крайнюю осторожность. Меньше всего мне улыбалось, чтобы меня обвинили в шантаже. Только шантаж ли это?

С тех пор как я служил в агентстве, я повидал всяких шантажистов. Меня для этого и использовали, чтобы сажать их за решетку. И до сего дня я всегда считал, что шантаж – это самое гнусное из всех преступлений.

Но разве я буду шантажировать Нэнси Хэмел? Я хочу только доверительно поговорить с ней. Хочу предупредить, что знаю о том, как она помогает Поффери, и знаю, где он и его жена прячутся. Объясню ей, что заработки у сыщиков незавидные. Улыбнусь при этом самой искренней из своих улыбок. И конечно, если мы придем к какому-нибудь соглашению, я обо всем забуду и все будут счастливы. Так что решать ей.

Ну разве это шантаж?

Деловое соглашение – с этим не спорю. Но никак не шантаж.

Мне довольно легко удается дурачить других, но уж когда я берусь дурачить самого себя, тут мне нет равных.

Глава 4

На следующее утро, часов около десяти, я вошел в кабинет Гленды. Она разбирала почту.

– Привет, трудовая пчелка! – сказал я, опираясь руками на край стола и склоняясь над ней. – Как дышится в такой солнечный денек?

Гленда не подняла глаз от письма:

– Что тебе нужно? Почему ты не при деле?

– Ошибаешься, радость моя. Я как раз о нем и хлопочу. Где эти анонимные письма? Мне они нужны. По-моему, стоит выяснить, на какой бумаге они написаны. Гарри подал мне одну идею.

– Ищи сам. – Она махнула рукой в сторону картотеки и продолжала читать.

– Куча новых дел? – спросил я, найдя оба письма.

И, не дождавшись ответа, спрятал письма в бумажник и убрался.

Спустившись в гараж, я сел в свой “мазер” и поехал в “Загородный клуб”. Здесь я припарковал машину и с “Ньюсуик” в руках уселся в вестибюле ждать.

В это утро я поднялся рано и уже написал два отчета, запасшись к тому же их копиями. К доверительной беседе с Нэнси Хэмел я был вполне готов. Сидя в вестибюле, я размышлял о ней. Вспоминал, какое впечатление на меня произвела ее фотография и какое она сама, когда я ее уже увидел. Почему-то я был твердо уверен, что, если поведу себя правильно, мы с ней легко поладим, а уж я приложу все усилия, чтобы вести себя правильно.

Около половины одиннадцатого в вестибюле появилась Нэнси, в теннисном костюме с ракеткой в руке. Она подошла к портье – почтенному негру с курчавыми волосами. Он широко улыбнулся ей.

– Скажите, Джонсон, миссис Хайби уже здесь? – спросила она.

Я сидел недалеко, так что все слышал.

– Она на корте, миссис Хэмел.

Нэнси улыбнулась, кивнула и через вестибюль направилась к выходу на корты. Я проводил ее взглядом. Она очень мило покачивала бедрами.

Посидев пятнадцать минут, я вышел на террасу и увидел, что они с Пенни Хайби уже играют. “Поговорю с ней за ленчем”, – решил я, спустился к бассейну, разделся и поплыл. Бассейн был набит битком, в нем хватало и худых, и толстых, и стройных, и настоящих очаровашек.

Я провел там час, потом вытерся, оделся и пошел на корты. Нэнси с Пенни все еще играли.

Я нашел свободное кресло под зонтиком и сел. Сразу подоспел официант. Я заказал виски и кока-колу. Он принес напитки, я заплатил, дал ему на чай, и он ушел.

– Мистер Андерсен, не так ли? – раздался голос рядом со мной. Я поднял глаза и узнал агента Хэмела – Мэла Палмера. Он стоял передо мной в безукоризненном белом тропическом костюме.

Я улыбнулся широкой дружеской улыбкой, хотя, по сути, мне было вовсе не до улыбок. Меньше всего я жаждал увидеть здесь его.

– Привет, мистер Палмер. – Я вскочил. – Выпьете со мной?

Он опустился своим грузным тело л на стул, и тут же к нему подскочил официант. Палмер заказал розовый джин, откинулся на спинку стула и устремил на меня стекла своих темных очков.

– Вижу, вы за работой. – Он перевел взгляд на теннисные корты, потом опять на меня.

– И работа довольно скучная, – ответил я. Официант принес и поставил перед Палмером джин. Палмер рассчитался и, когда официант отошел, сделал глоток, вытер губы шелковым платком и улыбнулся мне.

– Скучная, говорите? Ну, это приятно слышать. Вам уже есть о чем сообщить?

– Наблюдаемый объект не дает оснований для беспокойства, сэр. Я слежу за ней уже четыре дня и рапортовать мне не о чем.

Палмер улыбнулся еще шире:

– Так я и думал, я пытался убедить мистера Хэмела, что это пустая трата времени и денег, но он же страшно упрямый.

– Мы проверили и насчет Уолдо Кармайкла, мистер Палмер. Такого не существует, – продолжал я.

Палмер кивнул:

– Меня это не удивляет. Наверняка письма написаны психопатом. Я все время внушаю это мистеру Хэмелу, но он не желает мне верить. Очень щекотливая ситуация.

“Щекотливая для тебя, толстячок, – подумал я. – Небось чуешь, что надежды на вознаграждение тают как дым”.

– В конце недели я представлю подробный отчет о наблюдении за миссис Хэмел. Из отчета будет ясно, что ее образ жизни безупречен, хотя, правда, и несколько скучноват. Если даже мой отчет не убедит мистера Хэмела, то я не знаю, чем еще на него воздействовать.

– Превосходно. – Палмер допил свой джин и поднялся. – Ну, мне пора. Значит, в конце недели можно ждать вашего заключения?

– Не сомневайтесь, сэр. – Я тоже встал и пожал ему руку. – Уверяю вас, никаких оснований для беспокойства.

Я смотрел, как он пересек террасу и исчез из виду. Потом перевел взгляд на корт. Нэнси и Пенни закончили игру и натягивали на себя свитеры. Я ждал. В конце концов обе женщины, болтая друг с другом, направились в мою сторону.

– Хочешь выпить, Пенни? – спросила Нэнси, когда до меня оставалось всего несколько ярдов.

– Нет, дружок, не могу. Я и так опаздываю. До завтра?

– Да.

Пенни поспешно удалилась, а Нэнси прошла к стоявшему поодаль столику и села. К ней немедленно подбежал официант, принял заказ и отошел к бару.

Я решил, что мой час настал. Выждав, пока официант подал Нэнси коктейль, а она подписала счет и официант ушел, я встал и направился к ней. Подойдя, я изобразил на лице почтительную улыбку.

– Миссис Хэмел, меня зовут Барт Андерсен, я только что имел разговор с Мэлом Палмером, который, как известно, является агентом вашего мужа.

Она откинулась на спинку стула и посмотрела на меня. Спокойные темные глаза выражали интерес и некоторое удивление.

– Вы знаете мистера Палмера?

– Конечно. – Я вежливо улыбнулся. – Вы хорошо закончили гейм, миссис Хэмел. Я следил за игрой.

– А вы играете в теннис?

– Ну, не так, как вы. Лихо у вас получается удар с подрезом.

По тому, как едва заметно изменилось выражение ее лица, я понял, что она теряет ко мне интерес. Было ясно, что меня не пригласят присесть. Поэтому я сел за ее столик сам. Я верю в то, что смелость решает дело.

Ее поразило, что я вдруг оказался совсем рядом, на секунду она сжалась, но тут же приняла непринужденную позу, хотя ее взгляд оставался холодным, а выражение лица – враждебным.

– Мне хотелось бы поговорить с вами, миссис Хэмел, – сказал я самым ласковым тоном. – Дело в том, что я в затруднительном положении.

Она не отводила от меня взгляд и вся напряглась.

– Простите, мистер.., мистер…

– Барт Андерсен.

– Мистер Андерсен, мы с вами незнакомы, и ваши затруднения меня не интересуют. Не могу себе представить, почему вам вздумалось говорить со мной. У меня нет ни малейшего желания разговаривать с вами.

Я наклеил на себя исполненную терпения улыбку. Видно, договориться с ней будет не так-то просто.

– Ну что ж, это ваше право, миссис Хэмел. Если бы я не пекся о ваших же интересах, я тут же собрал бы манатки и исчез, но, может быть, вы все же согласитесь меня выслушать?

– Если вы немедленно не оставите меня в покое, я позову официанта. – По ее голосу я понял, что она так и сделает.

Пришлось прибегнуть к жестким методам. Я вынул свое служебное удостоверение и положил перед ней.

– Ваш муж нанял меня следить за вами, миссис Хэмел.

Ого! Надо было видеть, что с ней стало! Кровь отхлынула от лица, глаза сузились, вся она съежилась. Долгое время она неподвижно глядела на мое удостоверение, потом по ее телу пробежала дрожь.

Я дал ей время прийти в себя, не сидел, злорадно глазея, а отвел взгляд и стал наблюдать за красоткой, идущей по террасе к бассейну. Длинноногая пышногрудая блондинка, как раз в моем вкусе, с такой бы я охотно забрался в постель, если бы мой бумажник был полон зелененькими. Я проследил взглядом за тем, как она шествует, покачивая кормой, но следил за ней не один я. Жирные старцы с седой порослью на груди и вздувшимися узлами вен на тонких ногах тоже не спускали с красотки глаз.

Когда она, виляя бедрами, исчезла из виду, я снова посмотрел на Нэнси.

Она все еще неподвижно смотрела на мое удостоверение.

– Чтобы вам легче было вникнуть в ситуацию, – все так же тихо и ласково проговорил я, – пожалуй, я покажу вам два письма, полученные вашим мужем. Из-за них-то ваш муж меня и нанял.

Тут она подняла взгляд. Ее глаза казались черными дырами в белой простыне.

Я извлек из бумажника письма и, вынув их из конвертов, положил на стол.

Она взяла их. Голубоватая бумага шелестела в ее дрожащих пальцах. Я закурил и стал ждать. Спешить было некуда. В подобных ситуациях спешить нельзя ни в коем случае. Чтобы не смотреть на Нэнси, я перевел глаза на немолодую пару, усевшуюся через четыре столика от нас. Дама – крашеная блондинка лет шестидесяти – ухитрилась упаковать свои жиры в бикини. У мужчины были крашеные черные волосы, бюст, как у женщины, а космам на груди мог бы позавидовать шимпанзе.

“Ну и народ! – подумал я. – Уж эти мне старцы – держатся за жизнь зубами! По ним уже кладбище скучает, ан нет, они все еще на ринге, хоть еле дышат”.

Нэнси положила письма на стол.

– Эти письма написал мой муж, – проговорила она. – Уолдо Кармайкл – имя героя того романа, который он сейчас пишет.

Я с изумлением уставился на нее. Некоторое время я пребывал в такой же неподвижности, как и она. Потом взял себя в руки.

– Не может быть, миссис Хэмел, вы ошибаетесь…

– Нисколько. И бумага та, на которой муж пишет. И машинку я узнаю. Эти письма написал он сам.

– Но зачем?

Она посмотрела мне прямо в глаза:

– Ему нужен был предлог, чтобы нанять сыщика.

Снова я оказался на мели. “Нужен был предлог, чтобы нанять сыщика”. Мозг у меня бешено работал. Допустим, ему нужен был предлог, но зачем устанавливать слежку за собственной женой?

Я забрал письма, сложил их, спрятал в бумажник, а мысли продолжали бешено крутиться. Я чувствовал, что теперь она наблюдает за мной. И старался сохранить полную невозмутимость.

– Ситуация осложнилась, миссис Хэмел, – произнес я наконец. – Как я уже сказал вам, я попал в затруднительное положение. Я наблюдал за вами четыре дня. Мне полагается в конце недели представить отчет о том, что я видел.

Вся подобравшись, она смотрела мне прямо в глаза.

– А в чем затруднения? – спросила она хрипло. – Подавайте ваш отчет. Он ничем не может встревожить моего мужа. – И она вознамерилась встать.

– Подождите, миссис Хэмел, – сказал я. – Два дня назад я наблюдал за вашей яхтой с вертолета и сопроводил ее до пиратских островов.

Она зажмурилась, руки сжались в кулаки.

– Так что теперь вам ясно, миссис Хэмел, в чем мои затруднения, – продолжал я, не сводя с нее глаз. – На острове я нашел Альдо Поффери, его разыскивают за убийства. Вы с вашим матросом Джошем Джонсом вывезли Поффери и его жену с острова. Я знаю даже, где они сейчас скрываются. Как по-вашему, если я изложу все это в отчете, будут у вашего мужа основания для беспокойства?

Она сидела неподвижно, глядя на сжатые в кулаки руки. Так продолжалось несколько минут. Я ждал. Пусть как следует обдумает, что ей делать. Я видел, что деваться ей некуда. И давить на нее сейчас не было необходимости. Мне хотелось, чтобы она приняла решение сама, без нажима с моей стороны.

Наконец она заговорила:

– Вы собираетесь представить этот отчет?

– В том-то и вопрос, миссис Хэмел. Это и есть затруднения, о которых я говорил. Поставьте себя на мое место. – Я замолчал, чтобы одарить ее своей дружеской доверительной улыбкой. – Мистер Хэмел обратился ко мне, или, вернее, обратился в агентство, где я работаю. Вашему мужу наша помощь будет стоить денег. Я один из двадцати сыщиков, работающих в этом агентстве, и работа наша оплачивается скудно. Хотя для агентства мистер Хэмел – уважаемый клиент, я не обязан считать его своим клиентом. Откровенно говоря, миссис Хэмел, я не одобряю мужей, которые не доверяют своим женам. И между прочим, напрасно, так как, чтобы зарабатывать на жизнь, я должен выполнять то, что мне поручено агентством. – Я опять замолк и напустил на себя расстроенный, озабоченный вид. – Надеюсь, теперь вы поняли, в чем мои затруднения? Нэнси не смотрела на меня.

– Думаю, да, – отозвалась она. – Продолжайте.

– Дело вот в чем, миссис Хэмел. По правде говоря, я заготовил два отчета и могу представить мистеру Хэмелу любой из них. Первый даст ему возможность убедиться, что он совершенно напрасно затевал всю эту слежку.

Я вынул из папки оба отчета и вручил ей первый, в котором описывалось, как я следил за ней четыре дня и выяснил, что ее поведение безупречно. Она прочла мое донесение.

– А второй?

Я дал ей второй вариант. В нем сообщалось обо всем – о пиратском острове, об Альдо Поффери, о том, кто он, о Джоше Джонсе и о баре “Аламеда”.

На этот раз я не спускал с Нэнси глаз. По мере того как она читала, лицо ее все больше бледнело, а когда она положила отчет на стол, руки тряслись.

– Так как мне поступить, миссис Хэмел? – спросил я. – Вы, вероятно, понимаете, что я обязан вручить мистеру Хэмелу второй вариант. Если я этого не сделаю, то могу лишиться работы, а я, откровенно говоря, такого себе позволить не могу. Я хочу быть вам полезным. Как я уже сказал, я недолюбливаю мужей, не доверяющих своим женам. Вот в чем заключаются мои.., э.., э.., затруднения.

Она сидела не шевелясь и опять принялась изучать свои руки. Я ждал, но поскольку она все молчала, я решил ей помочь.

– Разумеется, мои затруднения сразу развеялись бы, если бы вы, миссис Хэмел, поручили мне позаботиться о ваших интересах. Тогда я работал бы уже на вас, а не на мистера Хэмела. И без всяких колебаний отправил бы ему первый вариант отчета. Но это в том случае, если я буду работать на вас.