Текст книги "На что способны женщины"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– У вас имеется оружие?

– Разрешение на ношение пока не отобрали.

– Завтра лучше оставьте свою пушку дома. Наши взгляды скрестились.

– Если вы настаиваете...

– Это все. Утром поедем осматривать владения Бретта.

– Послушайте, может быть, с этим дельцем лучше справится ваша спящая красавица. По словам вашего приятеля, она во сне, когда ей снятся кошмары, может пройти даже по минному полю.

– Опять дерзите?

– Как скажете, начальник. Я взял бутылку и фужер:

– Допью в постели, не возражаете?

– Не одобряю склонность к спиртному.

– А я и не нуждаюсь в вашем одобрении. Где мне прикорнуть?

Он переборол себя, и мы отправились узким коридором в какую-то комнату, в которой пахло плесенью. Но, кроме запаха, спальню не в чем было упрекнуть.

– Спокойной ночи, Джексон!

Я налил виски, выпил, налил еще и подошел к окну. Надо было проветрить комнату, а заодно и мозги.

Из распахнутого окна я мог наблюдать только верхушки деревьев. Прямо подо мной можно было различить плоский карниз.

Я не придумал ничего лучшего, как вылезть и встать на него.

Теперь я рассмотрел лужайку перед домом и бассейн, заросший кувшинками, которые казались серебристыми в лунном свете. На парапете сидела девушка. Если бы не красный огонек сигареты, ее можно было бы принять за статую, до того она была неподвижна.

Некоторое время я следил за огоньком. Но он ни разу не шелохнулся. Пришлось вернуться в спальню тем же путем, что и выходил.

На моей кровати сидел шофер.

– Решил подышать свежим воздухом! – Я не подал виду, что удивлен. – Тут довольно затхлая атмосфера.

– Это в точку! – согласился он басом. – А ведь мы с вами знакомы.

– Да, – признался я. – Мы встречались в порту. Меня зовут Джексон.

– Частный детектив?

– Был. Месяц назад. Теперь я бросил это дело.

– До меня доходили кое-какие слухи... Что, легавые допекли?

– Не без того, – я поискал второй фужер, но за неимением плеснул в свой. – Выпьешь глоточек?

Он с жадностью вцепился в свою порцию, и моментально ее не стало.

– Я не могу долго разговаривать с вами. Они не обрадуются, узнав об этом.

– Просто пришел вмазать?

Он отрицательно покачал головой:

– Я хотел вам кое-что предложить. Я подслушал, как вы обращались с этим гадом Паркером. Нам надо действовать сообща.

– Вполне возможно. Как тебя зовут?

– Макс Отис. Служу первый день. По тону, каким это было произнесено, не составляло труда догадаться, что и одного дня оказалось предостаточно.

– Деньги, конечно, неслабые, но обращаются со мной как с собакой. Дождусь конца недели и сбегу.

– Уже оповестил хозяев?

– Паркер хуже Германа. Все время придирается: и то ему не так, и это ему не эдак. Видел, как он сегодня меня?..

– Видел.

У меня не было желания выслушивать его жалобы – я нуждался в информации.

– А чем ты занимаешься здесь?

– Всем: готовлю, прибираю, вожу колымагу, чищу обувь и одежду этого подонка Паркера, покупаю жратву и поддачу – работы невпроворот.

– А они в этом доме давно?

– Я же сказал, с сегодняшнего дня. Я все здесь и устраивал.

– Мебель и все такое?

– Нет, они сняли эту лачугу со всякой всячиной.

– На какое время?

– Ты слишком много хочешь знать. Они только приказывают, но ничего не объясняют.

– Их только двое?

– Да. И девчонка.

Значит, зрение меня не подвело. Девушка все же была. Я опрокинул стаканчик и снова наполнил оба.

– Ты ее видел?

– Да. Хорошенькая мордашка. Но не из болтливых. Ее зовут Веда Руке. Она так же любит Паркера, как и я.

– Это она сидела в саду возле бассейна?

– Возможно. Она сидит там весь день.

– Кто тебе предложил эту работу?

– Паркер. Я встретил его в городе. Он все обо мне знал, Сказал, что я с ними хорошо заработаю. – Он нахмурился и посмотрел на стакан.

– Я бы ни за что не согласился, если бы знал, что Паркер такая сволочь. Не будь у него револьвера, я давно дал бы ему пинка.

– Револьвера?

– В специальной кобуре под мышкой. Мне кажется, он знает, как с ним обращаться.

– Что у них за дело?

– Мне не говорили. Я знаю не больше вашего. Никто не приходит, не звонит. Они вроде бы ждут чего-то. Я улыбнулся. Непременно что-то произойдет.

– Ну что ж, старина, отправляйся спать. Я помню, что ты мне сказал, и буду иметь тебя в виду, но и ты держи ухо востро. Если схитрить, то можно будет кое-что разнюхать.

– А ты ничего не знаешь? Здесь творится что-то неладное, и мне это совсем не нравится.

– Кое-что я могу тебе сообщить. Девочка Руке разгуливает во сне.

Он был ошарашен:

– Без дураков?

– Естественно, поэтому я и здесь. И еще, она скидывает шмотки перед публикой.

Он пережевывал эту мысль, которая пришлась ему по вкусу.

– Что-то есть странное в ней, – сказал я, – прими к сведению и будь начеку. Я подтолкнул его к двери.

– И пусть тебе повезет.

Глава 3

Я встретился с Ведой Руке лишь во второй половине дня. Утром мы с Паркером поехали на “паккарде” к дому Бретта. Мы поднимались по извилистой узкой дорожке до самого конца Оушн Райз.

Машину вел Паркер. И взял слишком быстрый темп. Пару раз машину заносило так, что задние колеса оказывались в опасной близости от края пропасти.

Я молчал.

Он вел машину небрежно, касаясь руля кончиками пальцев, словно боясь к нему притронуться. Прошло немало времени, прежде чем показался дом Бретта. Окруженный четырехметровой стеной, он был построен на возвышении и хорошо просматривался издалека, но вблизи был скрыт деревьями и кустарниками.

Паркер остановил машину, чтобы я смог осмотреться. Мы достали план, и он показал мне, где находится служебная дверь.

– Нужно лишь перелезть через стенку, – сказал он. Так как это делать придется мне, а не ему, он не находил в том ничего трудного.

– Поверху проходит колючая проволока, – добавил он, – но это можно уладить.

Перед большими железными воротами появился сторож. Было ему лет пятьдесят, и выглядел он настоящим здоровяком, а его внимательные голубые глаза следили за нами до тех пор, пока мы не остановились метрах в пяти от ворот.

– Подождите, я с ним поговорю, – сказал Паркер. Сторож двинулся в нашу сторону. Маленького роста, коренастый, с плечами боксера. На нем была коричневая рубашка, вельветовые брюки и фуражка с козырьком. Толстые, короткие ноги были обуты в кожаные сапоги.

– Я думал, что это дорога на Санта-Медину, – сказал Паркер, высунувшись из машины.

Сторож, поставив начищенный сапог на порог нашей машины, внимательно рассмотрел Паркера и затем меня. Если бы мне и не сказали, что это бывший полицейский, я все равно бы догадался по презрительному выражению глаз.

– Это частная дорога, – сказал он язвительным голосом, – так указано на дорожном щите у развилки, за восемьсот метров отсюда. Дорога на Санта-Медину поворачивает налево. Что вы здесь потеряли?

Пока он разглагольствовал, я рассматривал стены. Они были гладкими, как стекло, и сверху проходили три ряда колючей проволоки, достаточно острой, чтобы впиться в мое мясо.

– Я решил, что как раз левая дорога частная, – продолжал Паркер, безмятежно улыбаясь. – Извините нас за вторжение.

У меня была возможность рассмотреть еще кое-что. Возле сторожевой будки, зевая на солнце, сидела собака. Собака-волк. У нее были такие большие клыки, что на них можно было повесить шляпу.

– Проезжайте, – сказал сторож. – Когда у вас появится побольше времени, научитесь читать дорожные указатели.

Объемистую талию сторожа опоясывала портупея, а из кобуры выглядывала рукоятка огромного кольта, отполированная частым употреблением.

– Не нужно грубить, – спокойно сказал Паркер. – Тут кто угодно может ошибиться.

– Ну и красавца родила твоя мать, – ответил сторож. Паркер вспыхнул.

– Это оскорбление, – ответил он сухо. – Я буду жаловаться вашему хозяину.

– Двигай, двигай, – проворчал сторож. – Убирайтесь отсюда со своей кучей железа, пока я не дал тебе более веский повод для жалобы.

Мы отправились тем же путем, что и приехали. Я наблюдал за сторожем в зеркальце машины. Он стоял на середине дороги и смотрел в нашу сторону, толстый и надменный.

– Очаровательный добряк, – сказал я улыбаясь.

– Есть еще один такой же. Ночью они дежурят вместе.

– Вы видели собаку?

– Собаку? – он посмотрел на меня. – Какую собаку?

– Собаку с волчьими зубами. Вид у нее даже более свирепый, нежели у сторожа, к тому же она голодна, да и проволока заострена на славу. Думаю, мне не мешало бы застраховаться.

– Вы не получите от нас больше ни цента, если хотите знать, – выдавил из себя Паркер.

– Как раз об этом я и толкую.

С псом придется считаться. Должно быть, приятно смотреть, как это кроткое животное пускает слюни в темноте. Да, старина, вам придется переиграть и немного раскошелиться.

– Тысяча или ничего, – отрезал Паркер, – так что умерьте ваш аппетит.

– Вам следует набавить. Бретт может заплатить мне гораздо больше. И не говорите “умерьте свой аппетит”, пока не знаете, сколько я запрошу.

Я увидел, как сузились его глаза. Значит, попал в точку.

– Предупреждаю вас, Джексон, – сказал Паркер сквозь зубы, – оставьте фокусы. Мы заключили сделку, вы получили задаток, значит, пойдете с нами до конца.

– Переговорите с Германом. Я хочу на пять сотен больше, или выбываю из игры. Герман не говорил мне ни о стороже, ни о стене, ни о проволоке, ни тем более о собаке. Он представил всю работу так, будто ее можно выполнить с закрытыми глазами.

– Вы или берете тысячу, или пожалеете об этом, – его руки сжали руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Я не позволю какому-то негодяю шантажировать меня. Я вас не нанимал, все претензии к Герману.

Он увеличил скорость, и на обратную дорогу мы затратили времени в три раза меньше.

– Пойдем к Герману, – сказал он. Мы прошли в комнату.

Герман сидел на огромном стуле и, потирая розовое лицо, мрачно приготовился слушать.

– Я сказал ему, что не позволю делать из нас дураков, – сказал Паркер. Глаза его метали молнии. Герман внимательно посмотрел на меня:

– Было бы лучше, если бы вы оставили свои увертки, мистер Джексон.

– Какие увертки? – спросил я улыбаясь. – Просто пять сотен мне нужны для полной уверенности. Хотелось бы мне, чтобы вы увидели сторожа и полюбовались на собаку. После этого вы согласились бы сразу на мои условия.

– Согласен, – сказал он, – я ничего не знал ни о стороже, ни о собаке. Пять сотен добавлю, но это все. Паркер готов был взорваться.

– Не нервничайте, Доминик, – Герман повернулся к нему и нахмурился. – Если вы знали о сторожах, вам следовало сказать об этом.

– Он нас шантажирует, – разбушевался Паркер. – Вы будете дураком, если заплатите. Когда он прекратит...

– Предоставьте это решать мне, – оборвал Герман. Он был невозмутим, как китаец в чайном салоне. Паркер постоял, поглядел на меня и вышел.

– Следовало бы вручить деньги прямо сейчас, – сказал я. – Если встречусь с собакой, платить будет некому.

В конце концов Герман выложил еще две с половиной сотни.

Я позаимствовал листок и конверт, приготовив еще один сюрприз для директора моего банка. Как раз перед домом находился ящик для писем.

Герман наблюдал за мной из окна, когда я пошел по дороге и опустил конверт в ящик.

Ну что ж, я – молодец, собрал почти пять сотен, ничего пока не сделав. Зелененькие попали туда, откуда ни один из этих парней не сможет их забрать. Однако мне не понравилась легкость, с какой Герман уступил эти деньги. Я знал, что у Паркера мне ни за что не удалось бы их вырвать. Но Герман был хитрее Паркера. По выражению его лица ничего нельзя было прочесть. Но это меня не смущало. Было понятно, что, когда возвращу пудреницу, деньги вырвать будет гораздо сложнее.

Пока все шло хорошо, но относительно будущего имелись кое-какие опасения, которые становились все более определенными. Я напомнил себе, что Макс сказал по поводу хлопушки Паркера. Сейчас они хотели, чтобы я выполнил работу, для которой Герман был слишком толст, а Паркер слишком труслив. Но когда работа будет сделана, я им стану не нужен. Вот тогда-то и надо быть начеку.

Пришел Макс. Сказать, что завтрак готов. Я сидел на террасе, откуда мне было видно лужайку. Я собирался заговорить с моим новым приятелем, но тот стал делать мне предостерегающие знаки. Бросив взгляд через плечо, я заметил, что мой закадычный друг Паркер наблюдает за нами через застекленную дверь. Он подошел к нам, лицо его было застывшим, но собой он еще владел.

– Для ночной операции все готово, – сообщил он, когда Макс ушел. – Я дойду с вами до стены и буду ждать вас возле машины.

– Пойдемте на дело вместе, вы сможете отвлечь собаку. Он не ответил, и мы прошли в столовую. Пока я расправлялся с едой, Паркер сообщил мне, что приготовил веревку с крюком.

– Вам нужна будет веревка, чтобы забраться на стену. Есть хорошие ножницы для резки проволоки и фонарик. Еще что-нибудь?

– А для собаки?

– Налитой свинцом дубинки для нее будет достаточно? – вмешался Герман. – Я велю Максу раздобыть ее.

– Числовая комбинация сейфа?

– Я записал ее вам, – ответил Паркер. – Вы найдете за сейфом провод, который нужно перерезать, прежде чем прикоснуться к сейфу. Окон тоже не касайтесь.

– Это кажется вам таким простым, – съязвил я.

– Для человека с вашим опытом это просто, – мягко сказал Герман. – Но не нужно лишнего риска. Я не хочу неприятностей.

– Значит, нас уже двое, – сказал я улыбаясь. После завтрака я отправился вздремнуть в сад. Там я и встретил Веду Руке.

Я пошел к бассейну, рассчитывая найти ее там. Она там и была. Так же, как и ночью, она сидела на парапете бассейна. Ее ноги были обуты в сандалии, и она болтала ими в нескольких сантиметрах от воды. На ней были желтые вельветовые брюки и желтая рубашка. Черные волосы свободно падали на плечи “а ля Жанна д'Арк ”. Она была маленькая, крепкая и, казалось, вся состояла из выпуклых линий. Во всем теле чувствовалась сила. Это не значит, что она была мускулистой, нет. Это скорее ощущалось, чем виделось. Ее запястья выглядели стальными, а бедра, если до них дотронуться, крепкими, как гранит. Лицо было бледное, маленькое и сосредоточенное. Глаза цвета лазури – живыми и наблюдательными.

Бывают женщины, при виде которых мысли роятся в голове, цепляясь одна за другую, но тут же пропадают, как только такая женщина исчезает из поля зрения. Веда отличалась от них, как джин от воды. Эта разница – в крепости, которая присуща индивидууму, а она у нее была.

Как только увидел ее, я понял, что погиб. Если бы я был благоразумным, должен бы бежать, не останавливаясь, пока не добрался бы до границы штата.

Герману я бы сказал, что передумал, вернул деньги и – прочь от этого дома.

Да, это было самым лучшим решением. Мне следовало понять, что, как только девушка втемяшится мне в башку, я буду думать о работе только наполовину. А когда парень в таком состоянии, на него нельзя положиться. Все это я знал, но мне было все равно.

– Здравствуйте, – сказал я. – Я слышал о вас. Вы ходите во сне?

Она задумчиво посмотрела на меня. Ни приветствия, ни улыбки.

– Я тоже слышала о вас, – сказала она.

Вопрос, казалось, был исчерпан. Воцарилось мучительное молчание, во время которого мы смотрели друг на друга.

Она не двигалась. У нее была удивительная способность сохранять полную неподвижность. Даже дыхания не было слышно.

– Вы знаете, зачем я здесь?

– Да.

Говорить было не о чем. Я смотрел на воду и видел ее отражение. Оно было замечательным.

Вдруг у меня возникла, мысль, что я тоже ей понравился. Я чувствовал, что заронил в ней искру, но еще долго придется работать, чтобы разгорелось пламя.

Я многое повидал в жизни и знал немало женщин, но все они доставляли мне чуточку удовольствия и бездну огорчений. Женщины – забавные существа, никогда не знаешь, что от них ожидать в следующую минуту, да они, зачастую, сами этого не знают. Они меняют настроение чаще, чем ящерица хвост. Улучив момент, когда у них появится настроение, вы должны ухватиться за него и не выпускать из рук. Но такие упражнения не для меня. Я люблю действовать быстро, напористо, как выстрел в спину из мушкета.

Я обошел бассейн и теперь стоял возле Веды. Она по-прежнему сидела неподвижно, словно статуя, сложив руки на коленях. Я почувствовал ее запах, не резкий и навязчивый, а одурманивающий и ускользающий. Сердце мое болезненно заколотилось.

Я стоял за ее спиной и ждал. У меня было такое чувство, будто схватился голыми руками за провод высокого напряжения. Меня дергало и трясло.

Она медленно обернулась и посмотрела на меня. Я схватил в ладони ее лицо и впился губами в ее губы.

Веда не сопротивлялась. Мы стояли так несколько секунд, а может, и целую вечность. Рот девушки был полуоткрыт, и я чувствовал ее дыхание. Несколько секунд хватило для того, чтобы понять, до чего же здорово – прижать к себе это молодое, крепкое тело! Потом она оттолкнула меня, сжав пальцы в кулачки. Мы молча посмотрели друг на друга, ее лазурные глаза были спокойны и безразличны, как вода в бассейне.

– Вы всегда так энергично принимаетесь за дело? – спросила она, В моей груди ощущалась непонятная тяжесть, мешающая думать.

Когда я заговорил, из моего горла раздалось кваканье, которому позавидовали бы лягушки.

– Я нахожу, что это здорово и следовало бы повторить. Она перебросила ноги через парапет и встала. Ее маленькая темноволосая головка едва доставала мне до плеча. Держалась она вызывающе и прямо.

– Может быть, – сказала она, удаляясь.

Я посмотрел ей вслед.

Фигура была грациозной и стройной.

Веда ни разу не обернулась. Я наблюдал за ней до тех пор, пока она не скрылась в доме. Тогда я сел и закурил. Мои руки дрожали, как листья на ветру. Все остальное время я провел возле бассейна.

Ничего больше не произошло. Никто ко мне не подошел, никто не наблюдал из окна. У меня было достаточно времени, чтобы все продумать перед ночным заданием: как избавиться от сторожей и собаки, как спуститься со стены незамеченным, как открыть сейф. Но мысли мои все время возвращались к этой загадочной женщине – Веде Руке. Я думал о ней даже тогда, когда солнце погасило последние лучи и на лужайку опустилась темнота. Я продолжал думать о ней и тогда, когда Паркер подошел ко мне. Я смотрел на него невидящим взглядом, словно его и не было.

– Вам лучше вернуться, – сухо заметил он. – Нам необходимо все окончательно оговорить. Лучше всего отправиться в девять часов вечера, когда будет светить луна.

Мы вернулись в дом. Веды не было ни в гостиной, ни в холле. Я напряженно ждал какого-либо звука, который сигнализировал бы о ее приходе, но дом молчал, напоминая своим безмолвием морг.

– Доминик подаст вам кинжал, – сказал Герман, – когда вы залезете на стену. Будьте с ним осторожны.

Паркер дал мне ключ, который, по его словам, открывал служебную дверь, и мы снова занялись изучением плана.

– Я хотел бы получить еще двести долларов, – сказал я. – Вы должны их дать мне прямо сейчас.

– Доминик вручит их вместе с кинжалом, – ответил Герман, – у вас и так уже достаточно денег, хотя вы еще ни цента не заработали. Я хочу видеть результат, прежде чем вручить вам остальную сумму.

Я улыбнулся:

– О'кей. Но без гонорара на стену не полезу. Я ожидал увидеть Веду перед обедом, но ее нигде не было. Примерно в середине обеда я вдруг понял, что мне необходимо знать, где она находится. Как бы между прочим, я сказал, что видел девушку в саду и это, без сомнения, могла быть только Веда Руке. Так почему она не обедает вместе с нами?

Паркер стал зеленовато-белым. Он сжал пальцы с такой силой, что они чуть не продырявили кожу на ладонях. Он что-то проговорил срывающимся голосом, но Герман быстро успокоил его:

– Не горячитесь, Паркер.

Мне не понравилась физиономия, которую он скорчил, и я резко отодвинул стул. Вид у него был разъяренный. Он даже хотел меня двинуть, а я не люблю, когда в меня тычут кулаком, даже такой педераст, как Паркер.

– Вам заплатили за работу, Джексон, – прошипел Паркер, – а не за то, чтобы вы совали свой паршивый нос туда, куда не следует. Мадемуазель Руке не желает иметь ничего общего с таким жалким пройдохой, как вы. Я хотел бы, чтобы желание ее было исполнено, И не надо вмешивать ее в это дело.

– Не хотите объяснить, – обратился я к Герману, – откуда взялся этот субъект в коричневых штанишках, с тетушкиным чепчиком на голове?

Я поставил каблук на перекладину его стула и уже готов был двинуть хлыщу в морду, как вдруг обнаружил девятимиллиметровую пушку полицейского образца, которая плясала перед моим носом. Макс говорил, что Паркер, похоже, знает, как с ней обращаться. Кроме как в вестернах с Юлом Бриннером, нигде не видел, чтобы в игру вступали с такой быстротой.

– Доминик! – сказал спокойно Герман.

Я не двигался. Блеклые глаза Паркера были пусты и лишены всякого выражения. Я понял, что он может убить. Дуло пистолета было длинным, как бруклинский тоннель, и это была паршивая минута.

– Доминик! – крикнул Герман, двинув кулаком по столу. Пистолет опустился, и Паркер удивленно посмотрел на меня, словно не мог понять, что произошло. От его пустого и потерянного вида у меня по спине пробежали мурашки. “Этот парень – сумасшедший”, – подумал я. Такое же выражение лица я видел у некоторых типов в тюремной больнице. Увидев раз – не забудешь, это было лицо убийцы-параноика.

– Не нервничайте, Доминик, – сказал Герман своим пронзительным голосом.

Он даже пальцем не шевельнул, чтобы успокоить Паркера, и я понял почему. Достаточно было вовремя сказать ему “не нервничайте, не горячитесь”, и это действовало на него магически.

Паркер медленно встал, удивленно посмотрел на пистолет, словно не понимал, как он мог оказаться у него в руке. Затем неспеша вышел из комнаты.

Я вытер носовым платком вспотевший лоб.

– Вам следовало бы присмотреть за этим парнем, – проговорил я как можно более инертным тоном, – он вскоре свихнется окончательно.

– Лучше возьмите себя в руки, мистер Джексон, – сказал Герман со все той же холодностью во взгляде. – Если вести себя с ним надлежащим образом, то все будет в порядке. Ему кажется, что вы все время ищете ссоры. Хотите кофе?

Я улыбнулся:

– В данный момент я бы выпил что-нибудь покрепче. И не рассказывайте мне сказок – он хотел меня убить. Пока не поздно, заберите у него оружие.

Глядя на меня, Герман наполнил стакан.

– Не принимайте этого всерьез, мистер Джексон. Он очень привязался к мадемуазель Руке. На вашем месте я не стал бы касаться этой темы.

– А как она к этому относится?

– Не понимаю, почему вас это интересует? Я выпил и вернулся к столу.

– Может быть, вы и правы, – согласился я. В девять часов Паркер подогнал машину к входной двери. Он был замкнут и спокоен. Казалось, он полностью преодолел неприязнь ко мне. Герман спустился с лестницы, чтобы проводить нас.

– Желаю удачи, мистер Джексон. Паркер даст все указания в машине. К вашему возвращению деньги будут приготовлены.

Я посмотрел на темные окна в надежде увидеть ее силуэт и почти не обратил внимания на его слова. Веды нигде не было.

– Мы, если все будет хорошо, должны вернуться около двух часов, – сказал Паркер дрожащим голосом.

– Если мы не вернемся, вы знаете, что делать.

– Вы вернетесь, – заверил компаньона Герман. – Мистер Джексон не допустит промаха, – заявил он и помахал нам рукой.

Я очень хотел на это надеяться.

Когда мы тронулись с места, я еще раз оглянулся, но так ее и не увидел.

Глава 4

Мы сидели в машине возле забора дома Бретта. Вокруг было спокойно и темно. Мы не видели ни машины, ни стены, ни друг друга, словно находились в абсолютном вакууме.

– Ну что ж, – тихо начал Паркер. – Вы знаете, что делать. Начинайте. Свистните, когда будете возвращаться, – я включу фонарь, чтобы вы нашли веревку.

Я тихонько вздохнул. Даже теперь я не нашел в себе сил отказаться от этого рискованного мероприятия. Я боялся промахнуться, и если попадусь, то тюрьма светила мне надолго. Уж Редферн не упустит шанс. Он только и ждал промаха с моей стороны.

Паркер включил маленькую лампочку, спрятанную в машине. Неясно вырисовывались руки и контур головы.

– Вот шифр сейфа, – сказал он. – Его легко запомнить. Я записал его на карточку. “Полный оборот направо, полоборота влево, опять полный оборот направо и еще полоборота назад”.

– Между оборотами, Джексон, делайте остановки, чтобы дать время запору вернуться назад. И ради бога, не торопитесь.

– А монеты? – спросил я.

– Вы только и думаете об этом, – проворчал он. Паркер был прав, время действительно было неподходящим, чтобы думать о постороннем.

– Возьми подавись!

Он дал мне два сотенных билета. Я сложил их в маленькие квадратики и положил в портсигар. В этот момент я с удовольствием дал бы ему пинка, вышвырнул из машины и уехал, но мне хотелось еще раз увидеть Веду. Я снова ощущал на губах вкус ее поцелуя.

– Открыв сейф, вы найдете пудреницу на второй полке. Вы обязательно увидите ее. Это маленькая золотая вещица. Сотни женщин носят такие же. Кинжал положите на место.

– Можно было бы избежать всех этих сложностей, если бы ваша девушка спала с замком на лодыжках. Вам следовало сказать ей об этом.

Паркер открыл дверцу и скользнул в темноту, я последовал за ним. Минуту мы стояли, прислушиваясь. Все было тихо.

Меня мучил вопрос, спустили ли собаку, так как она сидела у меня в печенках.

– Готовы? – нетерпеливо спросил Паркер, – нам нужно кончить это дело раньше, чем выглянет луна.

– Да, – сказал я, вертя в руках налитую свинцом трость. Хотел бы я сейчас держать в руках милый моему сердцу пистолет.

Паркер размотал веревку, я взял в руки крюк. С третьей попытки крюк прочно уцепился за проволоку.

– Что ж, в добрый час, – сказал я. – Держите ушки на макушке. Может случиться так, что меня пристукнут раньше, чем я доберусь до сейфа.

– Не делайте глупостей, Джексон. Я не видел его лица, но, судя по голосу, он говорил сквозь зубы.

– Вы не вытянете у нас больше ни цента, пока не принесете пудреницу.

– Я передам ее вам, если будете ждать моего возвращения на стене.

– Будьте внимательны. Ни до чего не дотрагивайтесь. Не должно остаться ни одной улики.

Я вскарабкался по веревке до заграждения из проволоки. Она была туго натянута, и мне пришлось напрячь внимание, чтобы не задеть рукавом, когда я буду разрезать ее. С этим я справился сравнительно быстро.

– Порядок, – сказал я и вскарабкался на стену. Я посмотрел в сторону дома, но это было все равно, что увидеть муху, ползущую по луне.

– Вот футляр, – сказал Паркер. – Обращайтесь с ним осторожно.

Я наклонился и пошарил в воздухе рукой, пытаясь нащупать футляр, который должен был подать Паркер.

– Он у меня, – прошептал я, положив его в карман. – Темно, как у негра в желудке, – мне понадобится время, чтобы отыскать тропинку, ведущую к дому.

– Не надо ничего искать, – торопливо сказал Паркер, – вы найдете ее в нескольких метрах от стены. Она приведет вас прямо к служебному входу.

– Вы в этом уверены? – прошептал я и, спустив веревку с обратной стороны, скользнул вниз.

Стоя у стены, одной ногой на газоне, прислушался. Ничего не было слышно, кроме стука сердца и моего дыхания. Я размышлял, что делать дальше: либо остаться на месте и, выждав время, сказать Паркеру, что не смог открыть сейф, либо что несгораемый шкаф хорошо охраняется, либо еще что-нибудь в этом роде.

Мог я пойти, выполнить работу и вернуться. С риском нарваться на сторожей и собаку. Если они поймают меня с пудреницей, никто не спасет меня от Редферна.

Я решил идти до конца. Конечно, я подозревал, что вся эта история могла оказаться блефом чистой воды – субъект, подобный Герману, не поставил бы на карту столько денег, чтобы вызволить женщину из переделки, в которую она себя сама впутала.

Это было не в его стиле. Пудреница, или другая вещь, которую он хотел взять из сейфа Бретта, стоила кучу денег. Другого объяснения просто не было, и быть не могло. Если Герман платил за эту вещь бешеные бабки, значит, знал, за что. Я был противен сам себе, что стал неразборчив в делах, за отсутствие денег, за весь этот город Сан-Луи Бич. На карту поставлена моя жизнь или, во всяком случае, свобода. Если справлюсь с этим заданием, немедленно исчезну, как говорится, погружусь на подводную лодку и не высунусь до тех пор, пока не иссякнут деньги. Игра стоила свеч!

Понадобилось несколько секунд, чтобы эти мысли пронеслись в моей голове. Я направился по тропинке в направлении к дому. На мне были туфли на каучуковой подошве, производившие меньше шума, нежели призрак. Я постоянно прислушивался, двигаясь с фонариком в одной руке и налитой свинцом тростью во второй, готовый ко всем неожиданностям. Через некоторое время тени деревьев скрыли меня. В глубине, слева от меня, я различал контуры дома – большая темная масса на фоне неба.

Я продолжал красться по тропинке, вьющейся вокруг дома, не переставая думать о собаке-волке. Это было чертовски неприятно, идти вот так, в темноте, и ждать, что в любую секунду на тебя набросится пес. Такая тварь передвигается почти бесшумно, ползком, и, когда ее замечаешь, это первое и последнее, что ты видишь, так как ее клыки вонзаются в горло.

Когда я подошел к дому, рубашка на мне была мокрой и нервы были натянуты как струна. Тропинка привела прямо к ступенькам террасы. Из плана я знал: чтобы достичь служебного входа, необходимо пройти вдоль террасы, мимо ряда дверей, подняться на несколько пролетов, миновать вторую террасу и повернуть за угол. Там и ждал меня сейф.

Я стоял и смотрел на террасу до боли в глазах. Сначала я вообще ничего не видел, но потом начал различать широкие белые ступени и балюстраду. Я продолжал слушать и вглядываться в темноту, так как знал, что, когда окажусь в незащищенном месте, предпринимать какие-нибудь шаги будет уже поздно.

Теперь, когда я был возле дома, был виден луч света, пробивающийся из одного окна, и слышны звуки танцевальной музыки. Эта музыка еще больше подчеркивала мое одиночество. Я все еще не решался покинуть свое убежище, так как у меня было предчувствие, что все это не так просто, как кажется.

Я продолжал вглядываться и тогда, когда увидел приближающегося сторожа.

Выглянула луна.

Сторож остановился возле неподвижной глыбы, которая могла оказаться чем-то вроде большой каменной птицы на пьедестале.

Он стоял в тени этой птицы и почти не был заметен. Некоторое время он стоял и вглядывался в парк, потом медленно пошел вдоль террасы, удаляясь от служебного входа.

Самое время рискнуть, так как он мог сделать полукруг и вернуться назад. Взбежав по ступенькам, я оказался на террасе. Я еще раз взглянул на сторожа, укрывшись за балюстрадой. Он перешел на другую сторону и теперь напряженно всматривался в парк, словно капитан с мостика корабля.

Я не стал ждать. На цыпочках одолел следующий пролет лестницы и оказался прямо перед окнами. Теперь я ясно слышал радио. Луи Армстронг был на пути к тому, чтобы разодрать персидский ковер силой звука своей волшебной трубы. Но у меня не было времени наслаждаться прекрасной импровизацией знаменитого музыканта.