Текст книги "Уличный кот по имени Боб. Как человек и кот обрели надежду на улицах Лондона"

Автор книги: Джеймс Боуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4
Билет для кота

Вторая неделя подходила к концу, и я задумался о том, что пора бы вернуть Боба на улицу. Раз он был бродячим котом, значит, наверное, скучает по прежней свободной жизни?.. Рыжий тем временем чувствовал себя все лучше с каждым днем, он заметно округлился и похорошел. Поэтому, когда закончился курс лекарств и Боб полностью восстановился после операции, я взял его на руки и вынес во двор. Мы вышли за ворота, я поставил его на землю и кивнул в сторону улицы.

Рыжий не двинулся с места, только недоуменно посмотрел на меня. «И что я должен делать?» – читалось в его глазах.

– Давай, давай, – замахал я руками. Никакого эффекта.

Пару секунд мы стояли на тротуаре; я тщетно пытался переиграть кота в гляделки. Вдруг он развернулся и ушел – но не вниз по улице, а в сторону любимых кустов, которые уже неоднократно использовал в качестве туалета. Выкопал ямку, облегчился, прибрал за собой и вернулся ко мне. Теперь его морда выражала немой вопрос: «Вот, я сделал свои дела. Теперь что?» В этот момент в мою голову впервые закралась мысль о том, что кот видел свое будущее несколько в ином свете…

– Я думал, тебе нравится жить на улице, – тихо сказал я.

Часть меня радовалась тому факту, что Боб не сбежал при первой возможности. Мне нравилось его общество, да и характер у рыжего оказался что надо. Но здравый смысл настаивал на том, что я не имею право так с ним поступать. Я со своей-то жизнью не могу разобраться! Я все еще пытался освободиться от наркозависимости и в ближайшем будущем вряд ли мог рассчитывать на избавление от пагубной привычки. Как я мог взять на себя ответственность за кота, даже такого умного и самодостаточного? Это было бы нечестно по отношению к нам обоим…

С тяжелым сердцем я принял решение потихоньку отучать кота от домашней жизни. Уходя утром на работу, я больше не буду запирать его в квартире. Начну брать с собой и оставлять где-нибудь в парке.

– Это ради его же блага, – буркнул я себе под нос.

Кот со мной не согласился. Когда я попытался воплотить свой план в жизнь в первый раз, рыжий посмотрел на меня крайне неодобрительно. «Предатель», – сказал бы он, если бы умел говорить. Я собрал волю в кулак, развернулся и пошел прочь с гитарой за спиной. Кот последовал за мной; он двигался по тротуару зигзагами, как шпион, стараясь быть максимально незаметным. Правда, он не учел, что крайне трудно не заметить ярко-рыжего кота, который мечется туда-сюда!

Время от времени я оборачивался и пытался отогнать Боба. Он останавливался и начинал пятиться назад, обиженно размахивая хвостом. В конце концов он смирялся и исчезал. Это продолжалось день за днем. Но когда я возвращался с работы, Боб каждый раз ждал меня. Я понимал, что не стоит пускать его к себе. Но желание пустить кота в квартиру и увидеть, как он сворачивается рыжим клубком у моих ног, заглушало голос разума.

Нам потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к новому порядку. Утром я уходил и оставлял кота на улице, а вечером неизменно находил его на посту – у дорожки, ведущей к нашему дому, либо (если кто-нибудь пускал его в подъезд) на коврике у квартиры. Боб явно не собирался возвращаться к бродячей жизни.

Я понял, что пришло время для последнего средства: я должен был оставить кота за порогом на ночь. Когда я возвращался с работы, Боб бродил возле мусорных контейнеров. Я попытался проскользнуть незаметно… согласитесь, не самое умное решение. Коты – охотники, у них в усах больше чутья, чем у меня во всем теле. Едва я открыл дверь в подъезд, как Боб протиснулся внутрь. В квартиру я его не пустил – и утром обнаружил кота, сладко спящего на коврике. Это продолжалось несколько дней. Каждый вечер Боб выслеживал меня и находил способ проскользнуть в подъезд. В конце концов он решил, что этот раунд остался за ним. И возникла новая проблема: рыжий начал провожать меня на работу.

В первый раз он дошел до конца квартала, но вернулся, когда я принялся его отгонять. На следующий день рыжий хвост следовал за мной метров сто до Тоттенхэм-Хай-роуд, где я сел на автобус до Ковент-Гарден.

Признаюсь, какая-то часть меня восхищалась его настойчивостью и удивительным упорством. Правда, это не мешало другой части проклинать кота. Я понятия не имел, как от него избавиться! С каждым днем он становился все смелее и забирался все дальше. Я представлял, что однажды сяду в автобус, а кот продолжит идти и исчезнет из моей жизни. Но вечером я возвращался домой, и Боб исправно ждал меня у подъезда. Оставалось надеяться, что проблема решится сама собой. Так и произошло.

Однажды утром я, как обычно, отправился на работу. Закинул на спину рюкзак, пристроил рядом с ним чехол с черной акустической гитарой и вышел из подъезда. На дорожке меня ждал Боб. Я поздоровался с котом. Когда он пошел за мной, я попытался прогнать его.

– Оставайся здесь! – шикнул я.

Рыжий оказался на редкость понятливым и решил не настаивать. По пути к автобусной остановке я несколько раз обернулся, но не обнаружил никаких признаков кота. «Может, он наконец-то понял, чего я добиваюсь», – подумал я.

Чтобы сесть на автобус до Ковент-Гарден, мне нужно было перейти через Тоттенхэм-Хай-роуд – одну из самых загруженных и опасных дорог северного Лондона. В то утро автомобили, грузовики и мотоциклы ехали плотным потоком, буквально прогрызая себе путь вперед.

Стоя на тротуаре и напряженно выглядывая промежуток между машинами – нужный автобус уже показался на горизонте, и я не собирался его упускать, – я почувствовал, как кто-то трется об мою ногу. Посмотрев вниз, я увидел знакомого рыжего кота. К моему ужасу, Боб тоже следил за дорогой, явно собираясь перебежать ее вместе со мной.

– Ты что здесь делаешь? – возмущенно спросил я.

Кот смерил меня снисходительным взглядом; действительно, трудно было придумать более глупый вопрос. Затем он снова посмотрел на дорогу и подобрался поближе к краю тротуара, занимая стартовую позицию. Я не мог позволить ему так рисковать. Это самоубийство! Я подхватил кота на руки и посадил к себе на плечо. Пока я переходил дорогу, рыжий прижимался к моей голове, не выказывая никаких признаков беспокойства.

– Ну все, Боб, достаточно, – вздохнул я, опуская его на тротуар и в который раз пытаясь отогнать прочь.

Кот не стал противиться и послушно затерялся в толпе. Я подумал, что, возможно, вижу его в последний раз. Слишком далеко он забрался от дома…

Вскоре подошел старый красный «двухпалубник», на который можно было зайти через заднюю площадку. Я устроился в дальней части автобуса, где можно было безопасно поставить гитару рядом с кондуктором, как вдруг перед моими глазами мелькнуло что-то рыжее. Прежде чем я успел опомниться, Боб запрыгнул на площадку и уселся рядом со мной.

На меня снизошло озарение. Я наконец-то понял, что не смогу избавиться от этого кота. А еще я понял кое-что другое. Я предложил Бобу забраться ко мне на колени, и он благосклонно принял мое предложение. Через несколько секунд к нам подошла женщина-кондуктор. Приветливая индианка улыбнулась сначала коту, а потом и мне.

– Ваш? – спросила она, почесывая его за ухом.

– Видимо, да, – улыбнулся я.

Глава 5
В центре внимания

Следующие сорок пять минут (или около того) Боб тихо сидел у меня на коленях, прижав морду к стеклу, и глядел на проплывающий за окном автобуса город. Проносящиеся мимо автомобили, фургоны и велосипедисты, перебегающие дорогу пешеходы – все это завораживало кота; он был абсолютно спокоен и нисколько не нервничал.

Правда, когда до нас доносился вой полицейской сирены, пожарной машины или кареты «скорой помощи», рыжий все-таки отрывался от окна и обращался ко мне за поддержкой. Судя по всему, эти звуки были знакомы коту и почему-то тревожили его. Может, они напоминали ему о каком-то несчастье из прошлой жизни? Ведь вырасти он на улице, давно бы привык к подобному шуму…

– Не бойся, – каждый раз говорил я коту, поглаживая его по спинке. – Именно так звучит центр Лондона, Боб, и тебе лучше к этому привыкнуть.

Странно, хотя я знал, что рыжий – бродячий кот и в любой момент может убежать, где-то в глубине души я был убежден, что Боб намерен надолго остаться в моей жизни. Я чувствовал, что мы с ним не в последний раз едем на автобусе ко мне на работу. Когда вдалеке показалась остановка рядом со станцией метро Тоттенхэм-Корт-роуд, я подхватил гитару, прижал к себе кота и направился к выходу. Уже на тротуаре я порылся в карманах пальто и достал самодельный поводок, который оставил там после того, как вечером вывел Боба на прогулку.

Нацепив поводок на кота, я поставил его на землю. Я не хотел, чтобы рыжий гулял сам по себе: мимо нас спешили многочисленные любители пройтись по магазинам, туристы и обычные лондонцы, занятые своими делами. В такой толпе Боб потерялся бы за считаные секунды или – что куда хуже! – попал бы под автобус или такси, которые сновали туда-сюда по Оксфорд-стрит.

Насколько я мог судить по скованным движениям кота и по тому, как он все время на меня оглядывался, рыжий чувствовал себя не в своей тарелке. Значит, здешние места были ему незнакомы (во всяком случае, я сделал именно такой вывод). Чтобы избавить Боба от лишней нервотрепки, я решил срезать путь до Ковент-Гарден по одной из задних улиц.

– Пойдем, парень, уберемся подальше от толпы, – сказал я.

К сожалению, это не слишком успокоило кота. Уворачиваясь от многочисленных пешеходов, у которых не всегда находилось время смотреть под ноги, он продолжал жалобно поглядывать на меня. Через пару метров я понял, что Боб хочет, чтобы я взял его на руки.

– Хорошо, хорошо, только не привыкай к этому! – сказал я, подхватывая кота и усаживая его себе на плечи.

Вскоре он разместился там со всеми удобствами: основная часть Боба устроилась у меня над правой лопаткой, а передними лапами он вцепился в левое плечо, благодаря чему стал похож на сидящего в вороньем гнезде пирата. Я улыбнулся про себя. Наверное, в тот момент я был похож на Джона Сильвера, которому в качестве верного спутника вместо попугая достался кот.

На плече Боб заметно успокоился. Пока мы шли через толпу на Нью-Оксфорд-стрит и углублялись в путаницу маленьких улочек, ведущих к площади Ковент-Гарден, он даже тихонько мурлыкал. Людей вокруг стало заметно меньше; в какой-то момент я забыл, что не один сегодня, и в голове закрутились мысли, которые обычно одолевали меня по дороге на работу. Позволит ли погода поиграть сегодня полные пять часов? Ответ: возможно. Небо было затянуто облаками цвета чая с молоком, поэтому пока ничто не предвещало дождя. Сколько народу будет на Ковент-Гарден? Ну, поскольку Пасха не за горами, площадь привлечет немало туристов. Сколько времени потребуется, чтобы заработать двадцать – тридцать фунтов, на которые я, точнее, мы с Бобом сможем прожить следующие несколько дней? Накануне я трудился пять часов без передышки. Не исключено, что сегодня получится быстрее. Или наоборот. Если ты зарабатываешь на жизнь, играя на улице, трудно предсказать результат.

Я возвращался к этим вопросам снова и снова, пока вдруг кое-что меня не отвлекло. Обычно люди на улице старались не встречаться со мной взглядом. И тем более общаться. Я был уличным музыкантом в Лондоне. Значит, я был пустым местом. Человеком, от которого стоит держаться подальше. Но когда я шел по Нил-стрит в тот день, практически каждый встречный прохожий провожал меня глазами. Точнее, не меня, а Боба.

Кто-то смотрел на нас крайне озадаченно, что вполне понятно: высокий длинноволосый парень, идущий куда-то с упитанным рыжим котом на плечах, выглядел несколько неуместно. Даже в Лондоне такое не каждый день увидишь! Но в основном люди реагировали с куда большей теплотой. При виде Боба на их лицах появлялись широкие улыбки; вскоре прохожие даже начали останавливаться.

– Вы только посмотрите на этих двоих! – воскликнула хорошо одетая дама средних лет, с сумками, набитыми покупками. – Какой роскошный кот! Можно его погладить?

– Конечно, – кивнул я, думая, что этим все и ограничится.

Женщина поставила сумки на землю и приблизилась к Бобу.

– Да ты настоящий красавец! – сказала она. – Это ведь мальчик?

– Да, – ответил я.

– Как здорово он устроился у вас на плечах! Такое нечасто увидишь. Должно быть, он вам доверяет.

Едва я успел попрощаться с дамой, как к нам подошли две девушки. Судя по всему, они заметили, как дама гладит кота, и подумали, что им я тоже разрешу. Девушки рассказали, что приехали из Швеции на каникулы.

– Как его зовут? Можно его сфотографировать? – спросили они и схватились за камеры в тот же миг, как я сказал «да».

– Боб. Его зовут Боб.

– Круто, – протянули они.

Мы поболтали пару минут; выяснилось, что у одной из девушек тоже был кот, она даже показала мне его фотографию. Понимая, что дай им волю – и они еще долго будут стоять и восхищаться Бобом, я вежливо извинился и поспешил на Ковент-Гарден. Мы с котом шли по направлению к Лонг-Акру, но быстро идти не получалось: один восторженный почитатель рыжего сменялся другим, это повторялось снова и снова, что существенно нас тормозило. Каждые несколько метров кто-нибудь подходил ко мне и просил разрешения погладить или сфотографировать кота.

Новизна ощущений вскоре сменилась раздражением: я понял, что такими темпами никуда не дойду. Обычно мне требовалось десять минут на то, чтобы добраться от автобусной остановки до своего места на площади. Но пока мы с Бобом потратили в два раза больше времени на куда меньшее расстояние. Я чувствовал себя глупо. В конечном счете мой рабочий день начался на час позже, чем обычно.

«Спасибо, Боб, твоя популярность стоила мне нескольких фунтов», – полушутя-полусерьезно подумал я. Хотя и понимал, что с этим нужно будет что-то делать. Если из-за кота я стану каждый день тратить столько времени на дорогу, это нанесет чувствительный удар по моему кошельку. Впрочем, я недолго так думал.

На тот момент я играл на Ковент-Гарден почти полтора года. Обычно я доставал гитару в два-три часа пополудни и уходил с площади примерно в восемь вечера. В это время на Ковент-Гарден было особенно много туристов, людей, заканчивавших делать покупки или возвращавшихся домой с работы. По выходным я приходил пораньше, чтобы играть в обед, а с четверга по субботу задерживался допоздна, надеясь поживиться за счет лондонцев, радующихся концу рабочей недели.

Я научился правильно выбирать аудиторию. В основном я играл на Джеймс-стрит – на тротуаре прямо напротив станции метро. Там я стоял до половины седьмого, когда основная масса народу ехала с работы. После этого я отправлялся к многочисленным барам на Ковент-Гарден, чтобы сыграть тем, кто вышел покурить или выпить на свежем воздухе. Летом эта тактика оправдывала себя целиком и полностью: офисные служащие, вымотанные долгим рабочим днем, не упускали возможности расслабиться на вечернем солнышке и охотно расставались с деньгами.

Правда, не обходилось и без неприятных моментов. Некоторым не нравилось, что я подхожу к ним и играю на гитаре, поэтому вместо нескольких фунтов я получал пару-тройку увесистых оскорблений: «Вали отсюда, бездельник!», «Найди себе нормальную работу, ленивый ублюдок» и далее в том же духе. Но таковы издержки профессии. Со временем я привык. К тому же многие люди с удовольствием слушали мою игру на гитаре и бросали мелочь.

Я в принципе сильно рисковал, выходя на Джеймс-стрит. Строго говоря, меня не должно было там быть. Бездомные давно уже четко поделили Ковент-Гарден на определенные зоны. И чиновники из местного совета, которых мы прозвали «хранителями Ковент-Гардена», неофициально присматривали за тем, чтобы бродяги уважали установленные границы.

Мой участок должен был находиться в восточной части площади, рядом с Королевской оперой и Боу-стрит. Именно там, по мнению «хранителей», следовало играть музыкантам. Противоположная часть Ковент-Гардена отводилась уличным актерам: жонглеры и артисты располагались под балконом бара «Панч и Джуди», на радость подвыпившим компаниям, которые с удовольствием на них глазели.

Улица Джеймс-стрит, где я начинал свой рабочий день, «принадлежала» ожившим статуям. Их там собиралось немало, особой популярностью пользовался парень в костюме Чарли Чаплина, но он нечасто выходил на работу. Обычно никто не возражал против того, что я играю рядом с метро. Я понимал, что всегда есть возможность быть замеченным «хранителями», но сознательно шел на риск, который полностью себя окупал. Метро извергало нескончаемые потоки людей; если хоть один из тысячи платил мне за игру, день считался удачным.

В три часа мы с Бобом наконец-то добрались до нужного места. Едва мы повернули на Джеймс-стрит как нас в который раз остановили – теперь с рыжим решил познакомиться парень нетрадиционной ориентации, явно идущий из спортзала, если судить по пятнам пота на его спортивном костюме.

Он пришел в полный восторг от Боба и даже спросил – надеюсь, в шутку, нельзя ли его купить.

– Нет, кот не продается, – вежливо ответил я на случай, если он все-таки был серьезен. Отойдя от парня, я посмотрел на Боба и покачал головой: – Такое только в Лондоне возможно, только в Лондоне.

Придя на место, я первым делом огляделся и проверил, все ли чисто. «Хранителей» вокруг не наблюдалось. На станции метро работали два человека, которые знали, что я не должен здесь играть. Периодически они создавали мне проблемы, но в тот раз их не было. Поэтому я со спокойной душой усадил Боба на тротуар у стены, расстегнул чехол, снял куртку и приготовился играть.

Обычно у меня уходит минут десять на то, чтобы настроить инструмент и привлечь внимание людей. Но в тот день несколько человек остановились и кинули мелочь в чехол для гитары до того, как я успел сыграть хотя бы одну ноту. «Как щедро с их стороны», – подумал я. Потом отвернулся и занялся настройкой инструмента. И снова в чехол упало несколько монет. Я стоял спиной к людям и явственно различил металлический звон! А потом услышал мужской голос: «Классный у тебя кот!»

На тротуаре стоял обычный, ничем не примечательный парень лет двадцати-двадцати пяти. Он поднял большие пальцы вверх и пошел дальше с улыбкой на лице. Оглянувшись на чехол для гитары, я понял, в чем причина моей сегодняшней популярности. Оказывается, в нем успел уютно устроиться рыжий кот! Нет, я, конечно, уже понял, что рыжий обладает способностью очаровывать людей. Но не до такой же степени!

Я научился играть на гитаре еще в Австралии, когда был подростком. Время от времени кто-нибудь показывал мне, как правильно обращаться с инструментом, а потом я самостоятельно отрабатывал различные приемы. Первая гитара у меня появилась, когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать – довольно поздно для того, чтобы начать играть. Я купил подержанный инструмент в Мельбурне; прежде я играл на акустических гитарах, которые брал у друзей, но в тот раз мне приглянулась электронная. В тот период я сходил с ума по Джими Хендриксу, считал его потрясающим музыкантом и хотел стать похожим на него.

Для улицы я подобрал несколько композиций, которые нравились мне уже много лет. Моим кумиром всегда был Курт Кобейн, поэтому я радовал прохожих песнями «Нирваны», а также Бобом Диланом и щедрой долей Джонни Кэша. Одной из самых популярных композиций в моем репертуаре была песня «Hurt», изначально принадлежавшая американской группе «Nine Inch Nails», но потом обработанная Джонни Кэшем. Его версию исполнять было легче, потому что она предназначалась как раз для акустической гитары. Еще я играл его «The Man in Black», которая не только подходила для улицы, но и соответствовала моему образу – обычно я одевался в черное. Но самой популярной песней в моей подборке была «Wonderwall» группы «Oasis». Она приносила больше всего выручки, особенно когда я играл ее по вечерам перед барами.

Честно говоря, мой репертуар изо дня в день практически не менялся. Выбранные песни нравились и лондонцам, и туристам. Обычно я начинал с «About a Girl» «Нирваны», чтобы разогреть пальцы. Так случилось и в тот день, когда в чехле от гитары сидел Боб и, прищурившись, смотрел на толпы людей, выходящих из метро.

Я успел поиграть несколько минут, прежде чем перед нами остановилась группа детей. Судя по футболкам бразильской сборной по футболу и португальской речи, они приехали из Бразилии. Одна девочка присела перед чехлом и начала гладить Боба.

– Ах, gato bonita, – восхищенно сказала она.

– Она говорит, что у вас красивый кот, – охотно перевел один из мальчиков.

Рыжий без труда очаровал ребят, приехавших в Лондон на экскурсию. Прохожие, заинтересовавшиеся, что же привлекло их внимание, тоже стали останавливаться возле кота. Вскоре все уже рылись по карманам, и в чехол посыпался дождь из монет.

– Если подумать, то пользы от тебя куда больше, чем проблем, Боб, – улыбнулся я. – Думаю, мне стоит чаще брать тебя с собой на работу.

Поскольку еще утром я не знал, что кот отправится на Ковент-Гарден вместе со мной, я не взял для него никакой еды. К счастью, в рюкзаке завалялось полпачки его любимого угощения, так что я мог время от времени подкармливать рыжего. Раз уж он решил со мной работать, то придется ему терпеть до ужина!

Ближе к вечеру народу на улицах становилось все больше: люди возвращались с работы или направлялись в Вест-Энд, чтобы хорошо провести время. И многие останавливались, чтобы посмотреть на Боба. Этот кот умел привлекать к себе внимание! Когда начало темнеть, я разговорился с женщиной средних лет.

– Давно у вас этот кот? – спросила она, наклоняясь, чтобы погладить Боба.

– Пару недель, – ответил я. – Мы с ним нашли друг друга, если можно так сказать.

– Нашли друг друга? Звучит любопытно!

Сначала я отнесся к ней слегка настороженно: вдруг она из службы защиты животных и собирается заявить, что я не имею права так обращаться с котом? Но оказалось, что передо мной просто настоящая любительница кошек. Она с улыбкой выслушала историю о том, как мы встретились с Бобом и как я две недели его выхаживал.

– Несколько лет назад у меня тоже был рыжий кот. Очень похожий на вашего, – вздохнула она. На секунду мне показалось, что наша случайная знакомая сейчас расплачется. – Вам очень повезло. Рыжие коты – лучшие спутники, спокойные и понимающие. Вы нашли настоящего друга.

– Думаю, вы правы, – улыбнулся я.

Перед тем как уйти, дама положила в чехол пять фунтов. Боб был настоящей приманкой для женщин. Во всяком случае, больше половины тех, кто останавливался перед нами, принадлежали к прекрасной половине человечества. Меньше чем за час в чехле набралось столько, сколько я зарабатываю в очень удачный день: двадцать пять фунтов с лишним.

«Великолепно!» – подумал я.

Но внутренний голос настаивал на том, что спешить домой рано и нужно доработать до конца дня. По правде говоря, я все еще не был уверен в Бобе. Да, я чувствовал, что сама судьба свела меня с этим рыжим котом, но в глубине души не исключал возможности, что рано или поздно он все-таки сбежит. Я старался рассуждать логически: он появился в моей жизни по воле случая – и точно так же исчезнет из нее в какой-то момент. Не может же Боб остаться со мной насовсем. Поэтому я решил получить максимум выгоды от очарованных котом прохожих. Куй железо, пока горячо!

– Если ему нравится проводить со мной время, это здорово, – сказал я сам себе. – И то, что на этом можно немного заработать, тоже очень хорошо.

Правда, словом «немного» я сильно преуменьшил заслуги кота. Я привык зарабатывать фунтов двадцать в день – этих денег хватало на жизнь и коммунальные платежи. Но теперь со мной был Боб, и к восьми вечера стало ясно, что прохожие проявили невиданную щедрость… Упаковав гитару, я минут пять пересчитывал мелочь из чехла. Туда набросали несколько сотен монет, среди которых затесалась и пара-тройка купюр.

Закончив с подсчетами, я тихо покачал головой. Мы с Бобом заработали шестьдесят три фунта и семьдесят семь центов. Наверное, людям, которые обычно ходят по Ковент-Гарден, эта сумма покажется незначительной. Но не мне. Не мне.

Я пересыпал деньги в рюкзак и закинул его на плечи. Теперь он звенел, подобно гигантской копилке. И весил целую тонну! Но меня это только радовало, ведь я никогда столько не зарабатывал за один день. Подхватив кота на руки, я ласково погладил его.

– Отличная работа, друг, – сказал я. – Вот это я понимаю, ударно потрудились.

Я подумал, что теперь нет нужды идти к барам. К тому же Боб наверняка проголодался. Пришло время возвращаться домой. Усадив Боба к себе на плечи, я побрел в сторону автобусной остановки на Тоттенхэм-Кортроуд. Я не хотел быть грубым, но решил не заговаривать с прохожими, пожелавшими пообщаться с рыжим. Их было слишком много, а я мечтал добраться домой до полуночи.

– Сегодня на ужин будет кое-что особенное, – пообещал я коту, когда мы сели в автобус.

Он снова прислонил нос к окну и смотрел на проносящиеся мимо машины и яркие огни.

Мы вышли у милого индийского ресторанчика; я часто останавливался рядом с ним и тоскливо изучал длинное меню, но у меня никогда не было достаточно свободных денег, чтобы позволить себе понравившееся блюдо из списка. Поэтому обычно я тяжело вздыхал и покупал что-нибудь дешевое поближе к дому.

Но в тот вечер я заказал цыпленка тикка масалу с лимонным рисом, лепешку пешвари наан и жареный во фритюре сыр сааг панир. Официантки с любопытством поглядывали на Боба, устроившегося на диване рядом со мной. Я пообещал, что вернусь через двадцать минут, и вместе с котом отправился в супермаркет на противоположной стороне улицы. На деньги, заработанные благодаря рыжему, я купил ему дорогой кошачьей еды, пару пачек любимого лакомства и немного кошачьего молока. И себя не забыл порадовать несколькими банками светлого пива.

– Я считаю, что такой день нужно отметить! – серьезно сказал я коту.

Забрав ужин из ресторана, я почти бегом направился домой: пакеты из коричневой упаковочной бумаги распространяли вокруг такой запах, что я боялся захлебнуться слюной! Едва переступив порог квартиры, мы с Бобом набросились на еду, будто это был наш последний ужин. Я не пробовал ничего подобного последние несколько месяцев, если не лет. Думаю, с Бобом была та же история. Следующую пару часов мы практически не шевелились: я лениво смотрел телевизор, а Боб уснул, свернувшись калачиком рядом с батареей. Вскоре я последовал его примеру.