Текст книги "Питер Пэн"

Автор книги: Джеймс Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава девятая
ПТИЦА НЕТ

Последнее, что услышал Питер, прежде чем остаться в лагуне совсем одному, это плеск русалочьих хвостов. Они нырнули под воду, возвращаясь в свои спальни.

Спальни были расположены в коралловых пещерках, и на каждой двери было по колокольчику, который звонил, когда дверь открывалась и закрывалась. Колокольчики прозвенели. И все стихло.

Вода неизбежно прибывала. И чтобы чем-то занять себя до того момента, как волны накроют его с головой, Питер приглядывался к какому-то непонятному предмету, который плыл по поверхности воды. Он решил, что это кусок бумаги, может, часть воздушного змея, и лениво размышлял над тем, сколько .времени этому куску бумаги потребуется, чтобы прибиться к берегу.

Вдруг он заметил, что предмет не просто качается на волнах, а движется направленно, одолевая высокие валы.

«Какой отважный кусок бумаги!» – с восхищением подумал Питер.

На самом деле никакой это не был кусок бумаги. Это была птица Нет на своем гнезде, которая делала отчаянные усилия, чтобы добраться до Питера. Она решила спасти его, отдать ему свое гнездо, несмотря на то, что в нем лежали яйца.

Она кричала Питеру, что плывет к нему, чтобы выручить его из беды, а он спрашивал ее, что она там делает, но вся беда в том, что они не знали языка друг друга.

В некоторых сказках люди разговаривают с птицами, и, конечно, я мог бы изобразить дело так, что они друг друга понимали. Но лучше уж говорить правду. А правда заключается в том, что ни слова не было понятно ни тому, ни другому.

– Я хочу, чтобы ты перебрался в мое гнездо, – говорила птица Нет отчетливо, делая большие паузы между словами.

– Чего ты там каркаешь? – вопрошал в свою очередь Питер.

– Я же тебе говорю, – повторяла птица, – перелезай на мой плот.

– А я спрашиваю, – повторял Питер, – чего-ты-там-каркаешь ?

Птица Нет начинала терять терпение. Эти птицы вообще очень нетерпеливые.

– Тупица несчастная, ты почему не делаешь, как я тебе говорю?

Питер почувствовал, что она обзывается, и крикнул наугад:

– От такой же слышу!

Потом они оба прокричали друг другу одно и то же:

– Да заткнись ты!

– Да заткнись ты!

Тем не менее птица Нет твердо решила, спасти его. Страшным усилием она подогнала гнездо к скале и слетела с него, несмотря на то что в нем лежали яйца.

Наконец-то он понял!

Он ухватился за край гнезда, влез на него и благодарно помахал птице Нет рукой. Но она кружилась над ним вовсе не для того, чтобы услышать от него благодарность. Она беспокоилась, что он станет делать с ее невылупившимися птенцами. Питер взял в руки по птичьему яйцу и начал их разглядывать. Птица накрыла голову крылом, чтобы не видеть кончины своих неродившихся детей. Но она все-таки глянула один раз сквозь перья.

Не помню, говорил ли я о том, что на скале пираты укрепили когда-то старый корабельный флагшток, и на него набили перекладину, чтобы обозначить, где они спрятали награбленное сокровище. Мальчишки как-то обнаружили пиратский склад. И для развлечения они покидали бриллианты и жемчуга чайкам, которые хватали драгоценные камни на лету, думая, что им предлагают угощение, и страшно злились на мальчишек за такой некрасивый обман.

Но флагшток все еще торчал на месте. На него джентльмен Старки как-то повесил свою шляпу – это была матросская шляпа с широкими полями, сделанная из непромокаемого брезента. Питер подогнал гнездо к скале, взял шляпу, перевернул ее и осторожно опустил в нее оба яйца. Шляпа спокойно заскользила по поверхности воды.

Птица Нет мгновенно поняла его замысел, она высказала ему свое восхищение, и уж это то Питер понял и немедленно с ней согласился.

Питер вытащил флагшток, укрепил его в центре гнезда, как мачту, а из своей рубашки сделал парус.

Птица Нет опустилась на шляпу и тут же снова уселась на яйца. Течение понесло ее в одну сторону, а ветер, наполнив парус, погнал гнездо с Питером от скалы к берегу. Они расстались, очень довольные друг другом, издавая радостные возгласы.

Глава десятая
СЧАСТЛИВОЕ СЕМЕЙСТВО

Схватка в лагуне обеспечила Питеру преданность краснокожих. Не было такой вещи, которую Тигровая Лилия или любой из ее племени не сделали бы для Питера. Ночь напролет они прятались по кустам, наблюдая за домом под землей и обеспечивая его безопасность. Даже днем они бродили в окрестностях, покуривая Трубку мира.

Они называли Питера Великий Белый Отец и падали перед ним ниц. И надо сказать, что это ему было очень по душе.

– Великий Белый Отец очень рад, что индейские воины охраняют его дом, – говорил он им важно, приняв величественную позу, в то время как они распластывались перед ним на траве.

– Моя Тигровая Лилия, – говорила прекрасная дочь вождя. – Моя очень рада, что Питер Пэн меня спасал. Моя Питер Пэна охранять. Моя не давать пиратам его обижал.

Она была слишком прекрасна, чтобы так униженно перед ним склоняться. Но Питер Пэн считал, что он этого заслужил. Он снисходительно кивал и говорил небрежно:

– Это хорошо. Благодарю. Питер Пэн высказался.

Он последнее время усвоил это выражение, когда хотел, чтобы от него отстали.

Сейчас мы с вами добрались до того вечера, который все они впоследствии будут называть «Ночью ночей» из-за того, какие произошли тогда события и как они завершились.

С утра день начался спокойно и так же спокойно продолжался, и за весь день ничего не случилось. И вот уже индейцы, завернутые в свои войлочные одеяла, заняли каждый свой пост наверху, а мальчишки внизу, в своем доме, сели ужинать. Все, кроме Питера, который отправился выяснять, который час. На острове время узнавалось так. Сначала вы шли и разыскивали крокодила. Потом вы должны были стоять возле него или ходить следом, пока часы не пробьют у него в желудке.

На этот раз. все сидели и пили какбудтошний чай, шумно прихлебывая, болтая и поминутно ссорясь. Гомон стоял прямо-таки оглушительный. Венди не возражала против шума, но она не могла терпеть дзфных манер. У них был заведен строгий порядок. Никому не разрешалось давать сдачи за столом или толкать соседа под локоть. Если возникал какой-нибудь спор, надо было не выражать своего несогласия оплеухой, а обратиться к Венди за правосудием. Положено было поднять руку и сказать: «Я подаю жалобу на того-то». Но чаще всего они или об этом забывали, или, наоборот, замучивали Венди жалобами.

– Тихо! – прикрикнула она на них после того, как уже, по крайней мере, раз двадцать она повторила просьбу не говорить всем зараз.

– Твоя мисочка уже пустая. Малышка, сыночек?

– Нет, мама, я еще не допил немножечко, – ответил Малышка, заглядывая в воображаемую мисочку.

– Он даже и не притрагивался к своему молоку, – вмешался Кончик. Это было уже ябедничество, и Малышка не упустил своего шанса:

– Я подаю жалобу на Кончика.

Но Джон успел поднять руку еще раньше.

– Да, Джон?

– Можно, я сяду на место Питера, пока он не пришел?

– Сесть на папино место, Джон? Да как же это можно?

– Он понарошку наш папа! – упорствовал Джон. – Он даже не знал, как папы себя ведут, пока я его не научил.

Болтун поднял руку. Он был из них самый послушный, пожалуй, даже единственный, кто был послушным, и Венди относилась к нему особенно нежно.

– А я мог бы быть всехним папой? Наверное, нет? – спросил он робко.

– Нет, Болтун.

Болтун редко говорил (имя свое он получил в насмешку), но если уж начинал, ему трудно было остановиться.

– А если я не могу быть папой, может, я буду маленьким, вместо Майкла, или тоже нет?

– Нечего тебе, – тут же отрезал Майкл. – В корзинке буду спать я.

– А может, я буду Двойняшкой, или тоже – нет?

– Где тебе! – заявили Двойняшки, оба сразу. – Двойняшкой быть очень трудно!

– Раз я никем не могу быть, хотите, я покажу вам фокус?

– Нет! – завопили все хором. Тогда Болтун умолк, но снова началось несносное ябедничание:

– А Малышка, когда кашляет, не закрывает рот рукой.

– А Двойняшки кашу едят руками.

– А Кудряш слопал все орехи!

– Боже мой, боже мой! – вздыхала Венди. – Право же, я иногда думаю, что от детей больше расстройства, чем радости.

Потом они кончили ужинать, успокоились, затеяли игры. Венди принесла корзину с драными чулками, уселась штопать. На каждой коленке по дыре – уж это как водится!

Наверху послышались шаги, Венди услыхала их первая.

– Ребята, папа идет. Встречайте-ка его! Мальчишки, как много-много раз уже бывало, весело вытащили Питера за ноги из его ствола. Как много раз прежде, но больше уж этого не будет никогда!

Он принес мальчишкам орехов, а Венди сообщил точное время.

– Питер, ты их балуешь, – притворно вздохнула Венди.

– Ничего, старушка, – добродушно отозвался Питер, вешая свое ружье на гвоздь.

Один из Двойняшек подошел к Питеру:

– Папа, а что, если мы потанцуем?

– Начинай, сынок!

– И ты с нами!

Питер был прекрасным танцором, но он притворялся, будто смущен такой просьбой:

– Я? Греметь старыми костями?

– И мама тоже.

– Что? – засмеялась Венди. – Такая многодетная мать – и вдруг да пустится в пляс?

– Но в субботу-то вечером можно! – воскликнул Малышка.

Это был вовсе и не субботний вечер, а впрочем, мог бы быть и субботним. Они уже давно потеряли счет дням, но всегда, когда им хотелось что-нибудь выклянчить, они объявляли, что наступал субботний вечер.

И они все вместе от души потанцевали.

– Правда, хорошо, Питер? – сказала Венди. – У нас такая хорошая семья. Знаешь, мне кажется. Кудряш похож на тебя. И Майкл тоже.

Она подошла к Питеру и положила руки ему на плечи.

– Питер, конечно, такая большая семья состарила меня. Но тебе ведь не хотелось бы, чтоб кто-то другой оказался на моем месте?

Нет, он не хотел бы. Но он взглянул на нее как-то странно, каким-то мигающим взглядом. Так смотрит человек, когда он хорошенько не знает, проснулся он или все еще спит.

– Питер, что случилось?

– Я просто подумал, – сказал он слегка испуганным голосом, – ведь это же понарошку, что я – их отец?

– Ну, конечно.

Послышался вздох облегчения.

– А то мне бы пришлось оказаться взрослым, а я не хочу.

– Не надо, раз не хочешь, Питер! Скажи мне, а как ты ко мне по правде относишься?

– Как преданный сын.

– Я так и думала, – сказала Венди и отошла в другой конец комнаты.

– Как ты странно говоришь, – заметил Питер, искренне не понимая ее. – Вот и Тигровая Лилия – не хуже тебя. Она, кажется, что-то хочет от меня. А не пойму, что. Может, она тоже хочет быть моей мамой?

– Нет.

– А что же тогда?

– Я не хочу говорить.

– Может, Динь-Динь знает? Динь-Динь сидела в своем будуаре за задернутой занавеской и подслушивала. Питера вдруг осенила идея:

– Динь, может, ты хочешь быть моей мамой?

– Дурачок ты! – крикнула она из-за занавески злым голосом.

– А я почти что с ней согласна, – огрызнулась Венди.

Можете себе представить, чтобы милая, добрая Венди огрызнулась? Но разговор этот был ей тяжел. А к тому же она ведь не знала, что их всех ждет еще до того, как кончится эта ночь.

Никто из них не знал. Может, это и хорошо. Они прожили, по крайней мере, еще один счастливый час.

Все улеглись в кровать. Это был час, когда Венди рассказывала сказку. Сегодня она обещала им рассказать сказку, которую больше всего любили. Ту сказку, которую ненавидел Питер. Обычно, когда она ее начинала, он уходил из дома или затыкал уши. Может быть, если бы он поступил так и на этот раз, они все еще были бы на острове. Но в ту ночь он остался сидеть на стуле, и мы скоро увидим, что произошло.

Глава одиннадцатая
СКАЗКА, КОТОРУЮ РАССКАЗЫВАЛА ВЕНДИ

Теперь слушайте, – сказала Венди, начиная сказку. Майкл лежал в люльке, остальные – в кровати. – «Жил-был однажды один джентльмен…»

– Лучше б это была, леди, – заметил Кудряш.

– Пусть бы он был белой крысой, – вставил Кончик.

– Тише, дети, – успокаивала мама Венди. – Леди жила-была тоже.

– Мамочка, а она жива? – перебил ее один из Двойняшек.

– Жива.

– Как я рад, что она не умерла, – сказал Болтун. – Ты рад, Джон?

– Конечно, рад.

– А ты рад. Кончик?

– Да, рад, рад, отстань.

– А вы рады. Двойняшки?

– Вот именно, что рады.

– О господи… – вздохнула Венди.

– Потише, вы там, – одернул их Питер. Он считал, что Венди заслуживала с их стороны честной игры, какой бы мерзкой ни была ее сказка.

– Джентльмена звали, – продолжала Венди, – мистер Дарлинг, а ее звали миссис Дарлинг. И как вы думаете, кто у них был еще?

– Белая крыса, – быстро проговорил Кончик.

– Невозможно догадаться, – сказал Болтун, который знал всю сказку наизусть.

– Тише, Болтун. У них были дети.

– Какая хорошая сказка, – сказал Кончик.

– Но они в один прекрасный день улетели в страну Нетинебудет, туда, где живут потерянные дети.

– Я так и думал, – вмешался Кудряш. – Не знаю, как я догадался, но я это понял сразу же.

– Тише! Лучше подумайте о том, что чувствуют несчастные родители, у которых улетели все дети. Представьте себе, как им грустно.

– Ууу, – застонали они все хором, хотя им было решительно наплевать на чувства несчастных родителей.

– Подумайте только, каково им глядеть на опустевшие кроватки!

– Ооо! – вздохнули все.

– Ах, как грустно! – закричал один из Двойняшек бодрым голосом.

– Не знаю, может ли все это хорошо кончиться, – подхватил второй.

– Если б вы знали, как сильна материнская любовь! – сказала Венди с торжеством в голосе; – Вы бы не опасались ничего.

Вот тут она подошла как раз к тому месту, которое Питер ненавидел.

– Обожаю материнскую любовь, – завопил Кончик и стукнул Болтуна подушкой.

– Ты уважаешь материнскую любовь. Болтун?

– Чрезвычайно, – сказал Болтун и дал Кончику сдачи.

– Заметьте, – сказала Венди, – что героиня сказки знала: когда бы они ни вернулись, мать оставит для них окно открытым, чтобы они могли прилететь домой.

– А они прилетели?

– Они вернулись, – сказала Венди. – Потому что окно было распахнуто для них долгие-долгие годы.

Ах,дети, дети! Так велика их вера в материнскую любовь, что им казалось, что они могут себе позволить побыть бессердечными еще немножко!

Когда Венди закончила свой рассказ. Питер тихонечко застонал.

– Что у тебя болит, Питер, милый? – всполошилась Венди.

– Это не такая боль, – сказал Питер.

– Какая же?

– Венди, ты ошибаешься насчет матерей. Они все окружили его, страшно встревоженные его волнением, и он поведал им то, что до сих пор скрывал:

– Я раньше думал так же, как и ты. Я считал, что моя мама никогда не закроет окно. И поэтому я не торопился возвращаться, и прошло много, много, много солнц и лун. А потом я полетел назад. Но окно детской было заперто, а в моей постельке спал мальчик.

– Ты в этом уверен?

– Да.

Так вот оно как бывает! Значит, надо что-то предпринять. Никто так хорошо не понимает, что пришла пора сдаваться, как ребенок.

– Венди, нам пора домой! – закричали Джон и Майкл одновременно.

– Пора, – сказала Венди.

– Но не сейчас же? – завопили мальчишки, растерявшись.

В глубине того, что называется душой, дети понимали, что ребенок может обойтись без матери. Это матери кажется, что он не может без нее обойтись.

– Немедленно, – сказала Венди. – Мама, наверное, думает, что мы умерли.

Она так испугалась за мать, что в эту минуту не подумала о Питере и сказала ему довольно резко:

– Питер, надеюсь, ты займешься необходимыми приготовлениями?

– Пожалуйста, – сказал он спокойно, как, будто она попросила его передать ей вазочку с орехами.

Он поднялся наверх по стволу и отдал краснокожим несколько коротких приказов. Когда он вернулся, он застал дома ужасную картину.

Мысль о том, что они теряют Венди, привела мальчишек в панику.

– Нам будет еще хуже, чем до Heel – кричали они.

– Мы ее не отпустим!

– Мы ее свяжем!

В этом критическом положении инстинкт подсказал ей, к кому обратиться за помощью.

– Болтун, – крикнула она, – защити меня! И не странно ли, что она воззвала к самому робкому и глупенькому? Вся глупость тут же соскочила с Болтуна.

– Я всего лишь Болтун, – крикнул он, – и всем на меня наплевать! Но всякому, кто посмеет дотронуться до Венди, я разобью нос в кровь!

Мальчишки отступили. И в этот самый момент вернулся Питер.

– Венди, – сказал он, – я попросил индейцев проводить тебя через лес.

– Спасибо, Питер.

– А затем, – продолжал он отрывистым, колючим голосом человека, который привык, что ему повинуются. – Динь-Динь поможет перелететь вам над морем.

Динь, несомненно, была счастлива услышать, что Венди уходит. А у мальчишек был совершенно потерянный вид.

– Дети, – сказала Венди, – если захотите, полетим все вместе, я уверена, что мама с папой вас всех усыновят. Я берусь их уговорить.

Больше всех Венди, конечно, имела в виду Питера. Но каждый из мальчишек принял ее приглашение на свой счет, и все запрыгали от радости.

– Питер, можно и нам? – спросили они с мольбой в голосе.

– Хорошо, – сказал Питер.

И они тут же кинулись собираться.

– Питер, – сказала Венди, – прими свою микстуру перед дорогой.

Она приготовила ему лекарство, обернулась к нему, и сердце у нее оборвалось.

– Собирайся же, Питер!

У него было странное выражение лица.

– Я остаюсь, Венди.

– Нет!

– Да!

Чтобы показать ей, что ее отъезд ему безразличен, он весело заскакал по комнате, играя на своей бессердечной свирели.

– Но ты найдешь свою маму! Но Питеру она была не нужна.

– Нет, Венди. Она станет говорить, что я уже вырос. Я не хочу.

– Но Питер…

– Нет.

Пришлось объявить это остальным мальчишкам:

– Питер остается.

Питер остается! Они растерянно переглядывались. Палки через плечо, на палках – узелки с вещами. Что ж им делать?

– Ладно, ладно, спокойно, не хныкать, до свидания, Венди.

Она взяла его за руку. Было ясно, что он не ждет от нее поцелуя.

– Ты не будешь забывать вовремя менять белье, Питер?

– Да, да.

– И будешь по часам принимать микстуру?

– Да.

Вот вроде бы и все. Наступила неловкая пауза. Питер был не из тех, кто демонстрирует свои чувства.

– Ты готова, Динь-Динь? – спросил он.

– Готова.

– Тогда – вперед!

Динь рванулась вверх по одному из стволов. Но никто за ней не последовал. Потому что в этот самый момент пираты со страшной силой напали на индейцев. Наверху, где только что было все тихо, воздух огласился криками и звоном оружия. Внизу воцарилась мертвая тишина. Все взоры обратились на Питера, руки умоляюще вскинулись в его сторону, как бы прося защиты и спасения. Питер схватил свою саблю. Глаза его светились решимостью защитить их всех, если индейцы проиграют сражение.

Глава двенадцатая
ДЕТИ ПОХИЩЕНЫ

Пираты застали краснокожих врасплох. Лишнее доказательство того, что бессовестный Крюк атаковал их нечестно, потому что практически застать индейцев врасплох невозможно. Они каждую минуту насторожены, и всегда все слышат острым слухом и все замечают острым зрением.

О том, что пираты на острове, они знали с того момента, как первый из них наступил на первый же сухой сучок. Но они никак не думали, что Крюк посмеет нарушить порядок, в соответствии с которым всегда ведется дикарская война. Во-первых, нападать полагается индейцам, а не белым. Бледнолицые обычно располагаются на холме, у подножия которого течет ручей. Потому что это чрезвычайно опасно – остаться без воды. Краснокожие разведчики, как змеи, ползают в траве, и ни одна травинка не шелохнется. Кустарник смыкается над ними так бесшумно, как песок, в который зарывается крот. Тишину нарушают только их сигналы друг другу. Это подражание одинокому крику койота. У некоторых этот крик выходит даже лучше, чем у самих койотов, которые в этом не всегда достигают совершенства. Индейцы нападают, едва забрезжит рассвет, когда мужество бледнолицых обычно находится в упадке.

Зная все эти неписаные правила, индейцы со свойственной им невозмутимостью ждали, когда настанет подходящий для нападения час.

Но Крюк и его банда даже на мгновение не задержались на холме, у подножия которого протекал ручей. Они не посчитались с тем, что ночь еще только началась. Даже ни на секунду не задумались, чтоб подождать, когда на них нападут.

Краснокожие были искушёнными воинами, ловкими и хитрыми. Они терялись только перед бесчестностью.

Они, может, и сумели бы отразить пиратскую атаку, если бы сразу вскочили при их появлении и построились цепью, которую трудно прорвать. Но и тут они не могли нарушить неписаный закон, который гласит, что благородный дикарь никогда не должен обнаруживать растерянность перед лицом бледнолицего. Поэтому, когда внезапно появились пираты, ни один мускул не дрогнул на их лицах, точно те явились по их собственному приглашению. И только после того, как мужественно был исполнен закон, они схватились за оружие и воздух огласился боевыми криками. Но время было уже упущено.

Сторожевой отряд индейцев был разбит, но основная пиратская задача этой ночи не была еще выполнена, потому что не краснокожие были заботой Джеза Крюка. Они были всего лишь пчелами, которых надо отогнать дымом, чтобы можно было добраться до меда. А медом для Крюка был Питер. Конечно, и Венди, и вся мальчишечья команда. Но главный образом – Питер.

Питер был таким маленьким мальчиком, что, право же, удивляешься глубине ненависти Крюка. Ну, что правда, то правда, Питер скормил крокодилу кусок его руки. Все равно этот факт сам по себе с трудом объяснил бы такую жажду безжалостной и злобной мести. А дело заключалось в том, что было в Питере нечто, что доводило пиратского капитана до бешенства. Вовсе не мужество Питера и не его хорошенькая внешность. Да, собственно, гадать нечего, нам точно известно, что это было, и мы должны об этом объявить. Это его зазнайство. Оно действовало Крюку на нервы. По ночам оно его беспокоило, точно насекомое. Пока Питер оставался в живых. Крюк чувствовал себя львом в клетке, куда залетел нахальный воробей.

Весь вопрос для пиратов теперь заключался в том, как спуститься вниз по пустым стволам. Крюк оглядел свою команду. Глаза его выискивали самого худого. Пираты беспокойно ерзали. Каждый из них знал, что Крюк не остановится перед тем, чтобы пропихнуть их через стволы при помощи кольев.

А что же мальчишки? Давайте спустимся к ним на минутку.

Грохот наверху закончился так же внезапно, как и начался. Но, прошумев, как гроза, он решил теперь их судьбу.

Кто победил?

Пираты жадно прислушивались к голосам, доносившимся через пустые стволы. Они слышали вопрос, который задали Питеру мальчишки. Увы! Они подслушали и его ответ.

– Если победили индейцы, они будут бить в тамтам. Это у них означает победу.

Незадолго до этого Сми как раз наткнулся на тамтам и теперь на нем восседал.

– Как же, сейчас, услышишь ты победный тамтам! – пробормотал он себе под нос.

Но, к страшному его удивлению. Крюк велел ему бить в тамтам. И понемногу до Сми дошло чудовищное коварство этого приказа. Может быть, до этой минуты простак Сми так не восхищался Крюком.

Сми дважды ударил по инструменту и потом остановился, чтобы послушать.

– Тамтам! – услышали негодяи радостный возглас Питера. – Индейцы победили!

Обреченные мальчики ответили ему дружным «ура». И это «ура» отозвалось музыкой в черных душах тех, кто ждал наверху. Мальчишки снова попрощались с Питером. Это слегка озадачило пиратов, но в тот момент всякие чувства затмевались в их сердцах одним – радостью, что враги сами сейчас поднимутся к ним по стволам. Они злорадно ухмылялись и потирали руки. Крюк шепотом отдал приказание: по пирату к каждому дереву, всем остальным выстроиться в цепь на расстоянии двух ярдов друг от друга.