Текст книги "Питер Пэн"

Автор книги: Джеймс Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава седьмая
ДОМ ПОД ЗЕМЛЕЙ

Наутро первым делом Питер обмерил Венди, Джона и Майкла. Ему была нужна мерка для дупла в дереве для каждого из них. Вы помните, как презрительно Крюк отозвался о них из-за того, что они сделали семь выходов из своего дома, но это от чистого невежества. Дело в том, что если дерево вам не по размеру, то очень трудно спускаться и подниматься по нему, а мальчишки ведь не были скроены по одной мерке. Если дерево было как раз впору, то стоило только сделать наверху глубокий вдох, как вы начинали скользить вниз с нужной скоростью. А чтобы подняться, надо было то вдыхать, то выдыхать воздух и, слегка поводя плечами, штопором идти вверх. Как только вы овладевали техникой, подъем и спуск не представляли для вас никакого труда.

Но для этого необходимо, чтобы дерево было вам по размеру. Поэтому Питер и измерял каждого не менее тщательно, чем хороший портной перед тем, как сшить дорогой костюм.

Спустя несколько дней все трое научились легко подниматься и спускаться, прямо как бадейки в колодец. И если б вы знали, как горячо они полюбили свой подземный дом! В особенности Венди. Там, под землей, была всего одна комната. В комнате был великолепный пол, в котором можно было покопаться и добыть червей, если вы, например, собрались идти на рыбалку.

Дерево Неясень изо всех сил старалось вырасти посреди комнаты, но каждый день они спиливали его вровень с полом. Когда подходило время пить чай, оно вырастало приблизительно на два фута, и тогда они клали на него дверь, и получался стол. Но как только чаепитие заканчивалось, они спиливали его снова, и в комнате тогда становилось достаточно места для игры.

В комнате был огромный камин, а рядом с ним Венди протянула веревки, на которых она развешивала белье. Кровать на день подымалась и ставилась возле стены, а вечером ровно в половине седьмого она опускалась и занимала почти половину комнаты. И все мальчишки спали в этой кровати, уложенные рядышком, как шпроты. Переворачиваться на другой бок можно было только всем сразу – по сигналу. Майклу тоже надо бы спать на ней, но Венди считала, что у нее должен быть маленький. А маленькому полагалось спать в люльке. Поэтому для Майкла к потолку привесили корзину.

Обстановка в доме была самая простая. В одной из стен было крошечное углубление, ниша, по размерам не больше птичьей клетки, которая служила личными апартаментами феи Динь-Динь. Она отделялась от общей комнаты тоненькой занавеской, и Динь всегда ее задергивала, когда одевалась или раздевалась. Динь была очень стыдлива. У нее там стояла элегантная кушетка. Цвет постельного белья менялся в зависимости от того, какие цветы расцветали в это время года. Ее зеркало было из замка, в котором жил Кот в сапогах. Любой торговец товарами для фей мог вам сказать, что таких зеркал осталось всего три штуки во всем мире.

Динь презирала всю обстановку в доме мальчишек. Но ее изысканный будуарчик выглядел в их комнате как маленький хвастунишка с постоянно задранным носом.

У Венди из-за ее мальчишек хлопот был полон рот. Бывало, целыми неделями она не поднималась наверх, разве что как-нибудь вечерком со штопкой в руках. А готовка! Легко ли накормить такую ораву молодцов! Чаще всего они ели жареные плоды хлебного дерева, бананы, печеную кабанятину. Но никто никогда не мог сказать наперед, будет ли обед настоящим или только как будто. Все зависело от Питера – какая ему придет в голову прихоть. Он мог поесть по-настоящему. Только надо было, чтобы так требовалось в игре. А лопать, только чтобы налопаться, – этого он терпеть не мог. И к тому же он так верил, что ест, когда ел понарошку, что при этом даже заметно полнел.

Ничего не поделаешь. Приходилось ему подчиняться. Единственно, когда он разрешал просто так поесть, – если удавалось его убедить, что ты теряешь в весе и дерево становится тебе велико.

Венди любила спокойно посидеть, что-нибудь починить и поштопать, когда все мальчишки улягутся спать. Она говорила, что в этот час она может перевести дух. Она ставила двойную заплатку на коленки (господи, как они обращались со своими коленками!) или брала корзину с их носками, в каждой пятке – по огромной дыре. При этом она говорила взрослым «маминым» голосом: «Право же, временами я думаю, что старым девам можно позавидовать». Но лицо ее при этом светилось.

Помните, в разговоре мы упоминали ее ручного волка? Так вот, он очень быстро пронюхал, что Венди появилась на острове, и разыскал ее, и они встретились как старые друзья. И он стал ходить за ней по пятам, как собачка.

Время шло себе потихонечку и шло. Часто ли вспоминала Венди своих родителей, которые остались где-то далеко, неведомо где? Это чрезвычайно сложный вопрос. Потому что очень трудно отсчитывать время на острове Нетинебудет. Там его считают на луны и солнца, и сменяют они друг друга чаще, чем на материке. В общем, Венди как будто не очень тревожилась о своих родителях. Во всяком случае, одно она знала твердо: родители всегда будут держать открытым окно, через которое они вылетели, чтобы они могли вернуться домой. И это ее очень успокаивало.

Временами ее тревожило, что Джон помнит родителей только приблизительно, а Майкл уже успел поверить в то, что Венди и есть их настоящая мама.

Венди это пугало. Она даже придумала для них контрольные работы, вроде тех, которые у нее бывали в подготовительном классе. Мальчишки тоже хотели писать контрольные. Они сделали две грифельные доски. На одной из них Венди писала вопросы, а на другой они писали ответы. Вопросы были самые простые. Например: «Какого цвета у мамы глаза?», или «Кто был выше ростом

– папа или мама?», или «Была мама брюнеткой или блондинкой?» Иногда она давала им темы для сочинений. Например:

«Сравните папин и мамин характер», или «Опишите мамин смех», или «Опишите мамино вечернее платье».

Если кто не мог ответить на вопрос, ему предлагалось просто поставить крестик. И ее ужасно огорчало, что даже в работе Джона появлялось в последнее время очень много крестов. Единственно, кто не ставил никогда крестиков, это, конечно. Малышка. Но он писал в ответах такую ерунду, что все равно получал самую низкую отметку.

Питер в этих занятиях участия не принимал. Во-первых, он признавал только одну маму – Венди. А во-вторых, он был единственным мальчиком на свете, который не мог ни прочесть, ни написать ни единой буковки. Он был выше таких мелочей!

Вы обратили внимание? Все вопросы были составлены в прошедшем времени. Венди, как видно, тоже начинала забывать…

Питер частенько уходил куда-то один. Когда он возвращался, трудно было определить, встретилось ли ему на пути какое-нибудь опасное приключение. Иногда он об этом просто начисто забывал. А бывало и так, что он приходил домой с перевязанной головой, и, пока Венди кудахтала над ним и промывала рану кипяченой водой, он рассказывал ей какую-нибудь сногсшибательную историю. Но Венди никогда ни в чем не могла быть уверена.

Но случалось много приключений, которые были истинной правдой, потому что она сама в них участвовала. Были и такие, которые были правдой частично, потому что другие мальчишки принимали в них участие и уверяли ее, что все в них чистая правда – до последнего слова.

Приключений было, в общем-то, ужас сколько! Чтобы их все описать, надо написать такую толстенную книжку, каких на свете не бывает. Такими толстыми бывают только словари.

Право, не знаю, о каком из приключений рассказать? Может, о том, как краснокожие однажды напали на подземный дом и как некоторые из них застряли в дуплах деревьев и потом пришлось их оттуда вышибать, как пробки? Или о том, как Питер спас от смерти Тигровую Лилию в Русалочьей лагуне и заключил с ней военный союз?

А можно рассказать и про торт, который пираты испекли для мальчишек, рассчитывая, что они его сразу съедят и погибнут? Они клали его в разных местах острова на самом виду, соблазняя их накинуться на лакомство. Но мама Венди каждый раз отнимала его у своих детишек, так что со временем он потерял свой аппетитный вид, совершенно окаменел и использовался как снаряд. А однажды сам Крюк споткнулся об него в темноте и рухнул наземь!

Или поведать вам о птицах, которые – решительно все – были личными друзьями Питера. В особенности птица Нет. Она свила гнездо на дереве возле самого берега лагуны. Но это гнездо сдуло ураганом, когда птица Нет высиживала птенцов. И гнездо поплыло по воде, а Питер распорядился, чтобы никто не смел птицу трогать, пока не вылупятся птенцы. Мы потом увидим, какими птицы умеют быть благодарными. Но теперь все-таки надо выбрать одну какую-нибудь историю и рассказать. Пожалуй, кинем жребий.

Готово! Я кинул жребий. Он выпал на лагуну. Можно было бы кинуть еще раз. Да уж ладно. Пусть будет рассказ про лагуну, коль скоро жребий пал на нее прежде всего.

Глава восьмая
РУСАЛОЧЬЯ ЛАГУНА

Если вы чуть прикроете глаза и при это вам повезет, тогда вы увидите большое пространство, заполненное водой серого и голубоватого оттенка. Теперь, если вы зажмуритесь, эта вода примет очертания и засветится разными красками. Если вы зажмуритесь еще сильней, то она заполыхает красным огнем. Вот как раз в ту самую секунду, прежде чем ей заполыхать, вы увидите Русалочью лагуну. Только таким способом ее можно разглядеть с материка. Если бы у вас на разглядывание было хотя бы две секунды, вы разглядели бы пену прибоя и услыхали бы, как поют русалки.

Мальчишки любили купаться в этой лагуне и играть в воде в русалочьи игры. Сами русалки не очень-то дружили с ними. Венди все удивлялась и сожалела, что за все время пребывания на острове ей так и не удалось услышать от русалок ни одного путного слова. Когда она тихонечко пробиралась по берегу, она еще могла их рассмотреть. Они собирались целыми дюжинами, особенно на Маронской скале. (Вы знаете, кто такие мароны? Это провинившиеся матросы, которых высаживают на необитаемых островах.) Так вот, русалки подолгу сидели на этой скале, лениво расчесывая свои длинные волосы, что, кстати сказать, очень раздражало Венди. Ей иногда даже удавалось подплыть к ним «на цыпочках». Но только они ее замечали, как все разом кидались в воду и так били по воде хвостами, что брызги окатывали Венди с ног до головы. И было похоже, что они делают это нарочно. К мальчишкам они относились совершенно так же. Ко всем, кроме Питера, разумеется. Он болтал с ними на Маронской скале часами или усаживался им прямо на хвосты. Он подарил Венди одну из их гребенок.

Больше всего русалок бывает в Лагуне, когда нарождается новый месяц. Они собираются там и издают странные, жалобные звуки. Но в эти часы лагуна небезопасна для людей. Венди вообще ни разу не видела лагуну при луне. Не потому, что боялась, – Питер защитил бы ее от всякой опасности, а потому, что твердо придерживалась режима. Она считала, что все обязаны в семь часов быть уже в постелях.

Но в солнечные дни они бывали в лагуне довольно часто. Она любила уложить своих мальчишек на скале поспать полчасочка после обеда. Она считала, что так они хорошо отдохнут. Причем отдых всегда был настоящим, независимо от того, был ли обед тоже настоящим или какбудтошним. Они лежали на скале, их загорелые тела блестели в лучах солнца, а она сидела рядом с очень значительным видом.

В тот день они все были на Маронской скале. Скала была размером почти что с их общую кровать. Но они уже приспособились занимать совсем мало места. Мальчишки дремали, а может, делали вид, что дремлют, и просто лежали с закрытыми глазами, по временам награждая друг друга щипками, когда Венди на них не глядела.

Венди сидела рядышком и шила. Пока она шила, что-то случилось с лагуной. Море пробрала мелкая дрожь, солнышко скрылось, по воде прокрались тревожные тени, и вода сразу остыла. Стало темно, и Венди уже не могла вдеть нитку в иголку. Она огляделась и увидела, что всегда такая веселая лагуна стала устрашающей.

Это не ночь пришла – это явилось что-то другое, еще более страшное. Даже и не явилось пока, а только этой темнотой и дрожью предупреждает, что скоро явится. Но что это такое?

Венди враз вспомнила все страшные истории, которые она слышала про Маронскую скалу, как злые капитаны высаживали на ней матросов и как они погибали на ней во время прилива. Потому что во время прилива скала оказывалась под водой.

Конечно, ей бы лучше разбудить мальчишек. И не только потому, что надвигалось что-то грозное и незнакомое. Спать на остывшей скале просто неполезно. Но Венди была неопытной матерью. Ей казалось, что раз взяли за правило спать полчаса после обеда, – значит, надо этого правила строго придерживаться.

Она не разбудила мальчишек даже и тогда, когда услыхала глухой плеск весел, хотя душа у нее уходила в пятки. Она стояла возле своих детей и охраняла их сон.

К счастью, один из них обладал способностью унюхать опасность даже во сне. Питер вскочил, и сна у него как не бывало. Он тут же разбудил остальных.

Он стоял неподвижно, прижав ладонь к уху.

– Пираты! – крикнул он.

Все подвинулись к нему поближе. Странная улыбка заиграла у него на губах. Венди увидела ее и вздрогнула. Когда эта улыбка бывала на его лице, никто не смел обращаться к нему ни с каким вопросом. Все, что они могли сделать,

– это молча дожидаться его команды. И она раздалась:

– Ныряй!

В воздухе замелькали ноги, и через мгновение лагуна выглядела совершенно пустынной. Скала одиноко высилась среди грозной воды, как будто ее самое обрекли на гибель. К скале подплыла лодка. Это был пиратский ялик. В ялике плыли трое – пираты Сми и Старки и с ними не больше, не меньше, как Тигровая Лилия. Руки и ноги ее были связаны. У нее не было сомнений в том, какая ее ожидает участь. Но лицо Тигровой Лилии было невозмутимо. Она была дочерью вождя и собиралась принять смерть с достоинством.

Пираты поймали ее в тот момент, когда она взбиралась на их судно с ножом в зубах. На судне не несли сторожевой вахты, потому что капитан Крюк считал, что одно только его имя рождает ветер на море, который и охраняет их судно надежнее всякой охраны. «~~ Во мраке, который они нагнали на лагуну своим появлением, пираты не разглядели скалы и врезались в нее со всего маху.

– Держи по ветру, салага! – послышался голос Сми. – Вот скала. Давай свалим здесь эту краснокожую, и пусть тонет.

Одной минуты им хватило, чтобы перекинуть девушку из лодки на скалу. Она была слишком горда, чтобы оказывать им сопротивление. По другую сторону скалы две головы покачивались на волнах. Это были Питер и Венди. Венди плакала, потому что в первый раз в жизни столкнулась с трагедией. Питер видел много трагедий, но он их все позабыл. Он не столько жалел Тигровую Лилию, сколько его возмущала несправедливость – двое против одного. Проще всего было, конечно, дождаться, пока пираты скроются из виду. Но Питер никогда не выбирал легких путей.

На свете почти что не бывало такого, чего бы он не смог сделать. И вот он решил заговорить голосом Крюка.

– Эй вы там, салаги! – окликнул он пиратов. Голос был неотличим от оригинала.

– Капитан, – сказали пираты, глядя друг на друга в полном изумлении.

– Он, наверное, плывет сюда, – сказал Старки, вглядываясь в темноту.

– Мы высаживаем краснокожую на скале! – крикнул Сми в ответ.

– Отпустите ее! – донесся до них потрясший их ответ.

– Отпустить?

– Перережьте веревки и отпустите!

– Но капитан…

– Живо, – кричал Питер, – не то отведаете моего крюка!

– Чудно, – сказал Сми.

– Лучше выполняй приказ, – занервничал Старки.

– Есть, сэр! – крикнул Сми в темноту и перерезал веревки.

Тигровая Лилия мгновенно, как угорь, скользнула в воду.

Венди, конечно, пришла в восторг от сообразительности Питера. Но она не сомневалась, что он сам придет от себя в восторг и закукарекает и выдаст себя пиратам. Поэтому она быстро закрыла ему рот рукой. Но в этот момент раздался крик: «Стоп, там, на ялике!» Это был голос самого капитана Крюка. Венди сразу поняла: Крюк тоже находится в водах лагуны. Он плыл по направлению к скале. И поскольку пираты засветили фонарь, капитан быстро достиг ялика. При свете фонаря Венди видела, как железный коготь зацепился за борт, видела искаженное злобой лицо главаря пиратов. Он поднимался на борт, и вода стекала ручьями с его одежды. Венди хотелось немедленно уплыть прочь, но с Питером ничего нельзя поделать. Ему нравилось играть со смертью. К тому же его распирала гордость. «Разве я не молодец? Ах, какой я молодец!» – шептал он.

Пиратам не терпелось узнать, что заставило их капитана броситься в воду и приплыть к ним на скалу, но он сидел на скамейке ялика, опершись на свой крюк, и меланхолично молчал.

– Что случилось, капитан? – спросили они его робко, но он только испустил глубокий вздох.

– Он вздыхает, – сказал Сми.

– И опять вздыхает, – добавил Старки. И снова вздох.

– Что происходит, капитан? Наконец он им ответил.

– Веселенькие игры происходят! – закричал он. – Мальчишки нашли себе маму.

Хоть Венди и было до ужаса страшно, но она все равно исполнилась гордости.

– Какие печальные вести! – воскликнул Старки.

– Что такое «мама»? – полюбопытствовал невежественный Сми.

– Он не знает! – не удержалась Венди и тут же подумала, что если бы встречались на свете ручные пираты, то она приручила бы Сми.

Питер тут же заставил нырнуть ее под воду. Крюк вскочил и стал пристально глядеть на воду.

– Что это было?

– Я ничего не слыхал, – сказал Старки и поднял фонарь, чтобы посветить на волны.

Пираты стали всматриваться и увидели нечто странное. Это плыло по волнам гнездо, в котором неподвижно сидела, высиживая птенцов, птица Нет.

– Гляди, – сказал Крюк, как бы в ответ на вопрос Сми. – Вот это и есть «мама». Смотри и запоминай. Гнездо свалилось в воду, но мать никогда не предаст своих детенышей, даже если они еще не вылупились из яйца.

Что-то дрогнуло в его голосе, точно он вспомнил свое детство, но он тут же отогнал всякие воспоминания, взмахнув своим когтем.

Сми, на которого птица произвела сильное впечатление, в удивлении глядел на проплывающее гнездо. Но подозрительный Старки заметил:

– Если она мама, то, может, она болтается тут, чтобы помочь Питеру.

– И я того же опасаюсь, – сказал Крюк.

– Капитан, – сказал Сми, – а не могли бы мы выкрасть у мальчишек их маму и сделать ее своей?

– Богатая мысль, – сказал Крюк и тут же начал набрасывать план операции: – Мы утащим их всех вместе. Мальчишек отправим на дно, а Венди будет нашей мамой.

Снова Венди забыла об осторожности.

– Да никогда! – закричала она.

– Что это?

Но они опять ничего не смогли разглядеть. И подумали, что, может, это на берегу прошелестел опавший лист.

– Так вы согласны, мои разбойнички? – спросил Крюк.

– Вот моя рука, – сказали оба торжественными голосами.

– А вот – мой крюк! Клянитесь!

И они поклялись. Ялик все еще находился возле скалы, и Крюк неожиданно вспомнил про Тигровую Лилию.

– Где краснокожая? – спросил он резко.

– Все в порядке, капитан, – отозвался Сми. – Мы ее отпустили.

– Отпустили?! – заорал Крюк.

– Ты сам приказал, – сказал Сми.

– Ты крикнул нам из темноты, – подтвердил Старки.

– Сера и ад! – завопил Капитан. – Что это еще за надувательство ?

Его лицо почернело от злости, но он увидел, что они в самом деле верят в то, что говорят. И он испугался.

– Ребята, – сказал он, слегка поеживаясь, – я такого приказа не давал.

– Странно, – сказал Сми.

И они все заерзали на лавках.

– Дух, который царит в эту ночь над лагуной! – закричал Крюк, но в голосе его была дрожь. – Слышишь ли ты меня?

Тут бы Питеру резонно было бы помолчать. Но он, конечно, не смолчал. Он тут же отозвался голосом самого Крюка:

– Печенки-селезенки, черти и дьяволы, я тебя слышу!

Надо сказать, что в этот отчаянный миг Крюк даже не дрогнул, а Сми и Старки в ужасе прижались друг к другу.

– Говори, кто ты такой?

– Я – Джеймс Крюк, – ответил голос. – Капитан «Веселого Роджера».

– Что ты врешь! – закричал Крюк хриплым голосом.

– Сера и ад, – возразил ему голос. – Повтори только, что ты сказал, и я всажу в тебя якорь!

Но Крюк уже знал, кого подозревать в этой игре, и поэтому, ничего не боясь, старался искусно расставить ловушки.

– Если ты – капитан Крюк, то скажи мне, кто же тогда я?

– Треска, – ответил голос. – Всего-навсего треска. Крюк заметил, что его парни сразу от него отпрянули. '»

– Мы что, всю жизнь ходим у трески под началом? – пробормотали они.

Крюк не ответил им ничего, хоть его и задело такое их поведение. Он продолжал расставлять силки.

– Крюк! – закричал он. – Есть у тебя еще и другой голос?

– Есть, – отвечал Питер все еще голосом самого Крюка.

– А зовут ли тебя как-нибудь по другому?

– Так точно.

– Ты – овощ?

– Нет.

– Камень?

– Нет.

– Мужчина?

– Нет! – ответ прозвучал с некоторым оттенком презрения.

– Мальчик?

– Да!

– Обыкновенный мальчик?

– Нет.

– Волшебный мальчик?

Венди вся съежилась от ужаса, потому что он сказал: «Да». Крюк продолжал свою коварную игру:

– Ты сейчас в Англии?

– Нет.

– Ты близко?

– Да.

– Кто же это может быть? – спросил Крюк с притворным изумлением.

– Не можешь отгадать? Сдаешься? – в восторге завопил Питер.

– Сдаюсь, – жалобным голосом сказал Крюк.

– Я – Питер Пэн!

В две секунды Крюк сбросил с себя личину.

– Быстро в воду! – скомандовал он. – Старки, ты остаешься в лодке. Сми, схватить его живым или мертвым!

Сам Крюк тут же сиганул в воду, но в тот же самый миг раздался торжествующий голос Питера:

– Мальчишки, готовьсь! На пиратов! Схватка была жестокой и молниеносной. Первым продемонстрировал свою отвагу Джон. Он накинулся на Старки и вырвал из его рук тесак. Старки зашатался и перевалился через борт в воду. Ялик уплыл.

Ребята храбро сражались с пиратами в воде возле скалы. Только к страшному капитану Крюку никто не решался подплыть, потому что он очертил своим крюком круг вокруг себя, и никто не осмеливался пересечь этот круг.

Только один человек не боялся. Это был Питер. Он и подплыл бы к главарю пиратской шайки. Но не успел. Он увидел, что Крюк подобрался к скале, чтобы вылезти на нее и перевести дух. Питер стал взбираться на скалу с противоположной стороны. Скала была мокрая и скользкая. И оба вынуждены были почти что ползти по ней. Они ощупывали выступы на скале, чтобы за них зацепиться, и вдруг в темноте вместо выступов на камне схватили друг друга за руки. Они разом подняли головы и встретились лицом к лицу. Кто угодно мог бы растеряться в таких обстоятельствах и даже немножечко струсить. И никто бы не осудил его. Ведь Крюка, говорят, боялся такой известный бандит, как Морской Петух. Но Питер не струсил. Он быстро выхватил нож у Крюка из-за пазухи и уже приготовился вонзить его во врага по самую рукоятку, как заметил, что он стоит несколькими уступами выше на скале, чем Крюк. Битва не была бы честной, потому что у Питера было это преимущество. И он подал руку пирату, чтобы помочь ему встать повыше. И тут Крюк укусил его в руку. Не боль от укуса, а несправедливость совершенно обезоружила Питера.

Он стоял и смотрел на Крюка, не в силах поднять руку, в которой был нож. Каждый ребенок реагирует так же, когда он впервые в жизни встречается с несправедливостью. И никто никогда не в состоянии потом эту первую несправедливость забыть. Никто, кроме Питера. В этом и состояла разница между ним и всеми остальными людьми.

Поэтому сейчас, когда он столкнулся с несправедливостью, для него это было все равно, что в первый раз. Потому-то он мог только глядеть на Крюка, оскорбленный и беспомощный. И Крюк дважды всадил в него свой железный коготь.

Через несколько минут после этого мальчишки заметили Крюка плывущим в сторону корабля, лицо его было бледно и искажено страхом, а невдалеке раздавалось размеренное тиканье: его преследовал крокодил.

Мальчишки сумели в темноте разыскать ялик. Покричав Питера и Венди и не получив ответа, они решили, что те либо плывут, либо летят к берегу, и, забравшись на ялик, поплыли домой. Они так верили в Питера, что им и в голову не пришло, что он может нуждаться в помощи. Они весело гребли и посмеивались над тем, что сегодня поздно лягут спать, и в этом будут виноваты не они, а сама мама Венди.

А в это время Питер втаскивал на скалу потерявшую сознание девочку. Он сам был почти что в обмороке. Но угасающее сознание подсказывало ему, что скала все равно скоро уйдет под воду и все усилия напрасны.

Венди очнулась. Она не понимала, что происходит.

– Мы на скале, Венди, – грустно сказал Питер. – Но она становится все меньше и меньше. Венди все еще не осознавала опасности.

– Нам надо скорее на берег, – заметила она и слабо улыбнулась.

– Ты сможешь без меня добраться до берега вплавь?

Венди покачала головой. Она слишком устала. Питер застонал.

– Что случилось? – спросила она, сразу встревожившись.

– Я не могу помочь тебе, Венди. Крюк меня ранил. Я не могу ни плыть, ни лететь.

– Так, значит, мы утонем?

Вода прибывала. Они сидели рядом, закрыв глаза, чтобы не видеть этого ужасного зрелища. Вдруг что-то легонечко коснулось щеки Питера, точно кто-то спрашивал: «Может, я смогу на что-нибудь пригодиться?» Это был змей, которого Майкл смастерил на днях и который вырвался у него из рук и улетел.

– Это змей, – сказал Питер безучастно. Но в следующий момент его осенила мысль, и он ухватил змея за хвост и начал подтаскивать к себе.

– Он поднял Майкла с земли, почему бы ему не отнести тебя на берег?

– Нас обоих!

– Он не может поднять двоих. Майкл и Кудряш пробовали уже.

– Тогда кинем жребий.

– При том, что ты девочка? Да никогда в жизни!

Он уже обмотал Венди мочальным хвостом. Она кинулась к Питеру, обняла. Она не хотела его оставлять. Но, крикнув: «Прощай, Венди!», он столкнул ее со скалы. Через несколько минут она исчезла из виду.

Скала выдавалась над морем совсем чуть-чуть. Бледные лучи прошлись на цыпочках по воде. Вскоре послышались звуки, самые мелодичные и самые печальные в мире: это русалки взывали к луне.

Питер не был похож на других мальчишек. Но даже и ему стало страшно. По телу пробежала дрожь, как бывает, пробегает она по поверхности воды. Но в следующий миг он уже стоял выпрямившись на скале, он улыбался, а где-то внутри него бил маленький барабанчик. Он выстукивал такие слова: «Что ж, умереть – это ведь тоже большое и интересное приключение».