Текст книги "Наши боги (СИ)"

Автор книги: Джей Ракса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

 

  – Жив. Показатели стабильные. Летальный исход маловероятен, – чуть погодя резюмировал бог смерти.

 

  – Случай тяжёлый, но не критичный. Хотя последствия повреждений устранить полностью не удастся: коэффициент физиологической ценности снижаю до минимального, без учёта когнитивных функций. Но наследственность высшей категории, – заговорил Асклепий на сакральном языке. – Окончательная оценка по результатам терапии и комплексного тестирования.

 

  – Подтверждаю, – властитель загробного мира вынес свой вердикт, пусть и пока предварительный. Его слуги отступили и Аристотеля забрал в свою небесную колесницу бог врачевания.

 

  Он оказался прав. Ни жрецы в его храме, ни даже полубоги, до тонкостей познавшие лекарское искусство, не смоги полностью исцелить брата. Заметная хромота и астматическое дыхание убили в нём воина. И пусть ум его остался столь же блистательным, но такие Афине были не нужны – воительнице одной мудрости мало!

 

  – Если б ты позвал, я бы пришёл в любое время! Но ты не звал... Ты только прогонял, как гонишь и сейчас! – закричал маленький мальчик, глоткой могучего воина.

 

  – Глупец, я отступаю с твоей дороги, – огрызнулся на младшего брата Аристотель, повернув в его сторону лицо, искажённое болезненной судорогой. – Мне, при любом раскладе, суждено отправится к Аиду, а у тебя есть все шансы... ну, если подберёшь сопли и возьмёшь себя в руки... войти завтра победителем в чертоги богов. А мысль о том, что мой брат – герой и добился бессмертия, согреет мою душу даже в Гадесе. Так что, Гор, не подведи меня!

 

  – Не подведу! И, чем Рок не шутит, может и для тебя выхлопочу у Вседержителя местечко потеплее, – бросил гладиатор на прощанье.

 

  * * *

 

  Ну что ж, с живыми он простился – осталось только попрощаться с мёртвыми...

 

  Гор покинул библиотеку, но распираемый бушевавшими в душе страстями прошёл мимо повозки, подживавшей его. Адреналин, кипевший сейчас в крови, требовал каких-то действий, а подходящей морды, которую было бы можно превратить в кровавое месиво, под рукой не оказалось. Так что молодой мужчина просто побежал в направлении горы богов, что возвышалась до самых небес в центре Рая.

 

  Для сильного, годами тренированного тела это не стало особым испытанием: Гор с самой юности начинал каждое утро и заканчивал каждый вечер многокилометровой пробежкой. И вот теперь ноги уверенно несут его к храму Аида, расположенного в самой западной точке на вершине Акрополя, что широким кольцом опоясывает подножие Олимпа.

 

  К богу мёртвых приходили нечасто, дабы не привлечь к себе его слишком пристального внимания. В обычные дни нет-нет, а наведывался кто-то из жителей Рая в этот сумрачный удел – те, кто хотели вновь увидеть и услышать своих знакомых, любимых, родных. И суровый бог даровал страждущим такую возможность – на несколько минут покидал призрачный, бесплотный образ потусторонне царство, являясь в центре пятиконечной звезды, начертанной на полу святилища.

 

  – Мама?! – дрожащим голосом позвал Гор, когда из белого тумана сложилась знакомая фигура.

 

  – Я здесь, сынок, – безошибочно узнанный глубокий грудной голос произнёс ласковые слова. – Ты звал меня, Гор?

 

  – Да мама, я хотел увидеться.

 

  Его глаза шарили по колышущемуся туману, подмечая, как непослушный завиток тёмно-русых волос, выбившись из причёски, привычно свесился на глаза, как играют ямочки на щеках и чуть заметно лучатся морщинками глаза, как в волнении рука прижата к груди, а плечи подались вперёд – всё точно, как помнил он с самого раннего детства.

 

  – Как же ты, мой малыш, вырос, окреп и возмужал! – у призрака в глазах будто бы блеснули слёзы. – Девушки, наверняка, проходу не дают?!

 

  Гор не нашёл, что ответить и только неопределённо мотнул головой. Дух матери понимающе улыбнулся, прекратив расспросы на эту тему. Однако и отмалчиваться гость из плоти и крови не стал и, собравшись-таки с духом, задал давно мучающие его вопросы. Главного: «Как оно там... живётся – по ту сторону?» – попусту вопрошать не стал, ведь прекрасно понимал, что настоящего ответа ему не получить. Однако вызнать у матери, что её, такую ещё молодую и вроде бы полную сил, привело в сумеречные чертоги, он имел полное моральное право.

 

  – Прости меня, сынок... за боль, что причинила тебе, – промолвил призрак, отводя глаза. – Но мне было незачем больше жить.

 

  – Ну как же незачем?.. – воскликнул мужчина, не веря своим ушам.

 

  – Да, незачем! Я исполнила своё предназначение: стала матерью двух таких прекрасных сыновей... Но Афродита отказала мне в новых детях, а вы совсем выросли. – женщина с улыбкой окинула взглядом богатырскую фигуру «своего малыша». – Ты стал избранником Афины и с каждой новой ступенью посвящения всё меньше вспоминал о своей старой матери, которая не могла дать больше, чем уже дала. А после того как ты расстался с Фелли... я поняла, что и внуков мне не дождаться. – бесплотная фигура вдохнула и запрокинула голову, борясь с подступившими слезами. – Да и Аристотелю я стала не нужна. Хотя он, конечно, нуждался в уходе и заботе, но... буквально до остервенения не хотел этого... Ведь это было лишним подтверждение его немочи... Мои попытки поддержать, наталкивались на такую жгучую ненависть... что я, в конце концов, отпустила его. И... то место что вы занимали в мой душе, заполнила пустота... А всемилостивый Аид ту пустоту утолил – воды Лето прекрасное лекарство от душевной боли.

 

  Печально улыбнувшись, она замолчала. Да и сын, осознавший наконец степень своей вины, не пожелал продолжить и лишь стоял, ощущая, как гробовая тишина давит не плечи.

 

  Но кратко время, что отводит владыка мёртвых для свидания.

 

  – Господин мой призывает меня! – с болью произнесла женщина.

 

  – Мама, я удостоен великой чести завтра войти в Лабиринт! – произнёс напоследок гладиатор и для всякого жившего в Раю смысл этих слов не требовал дополнительных пояснений.

 

  – Мальчик мой! – дрожащим голосом сказала женщина, улыбаясь сквозь слёзы. – Боги выбрали достойного из достойнейших... – только и смог разобрать Гор; прочие слова унёс ветер преисподней.

 

  Вызывать дух отца он не стал – не было того в сумрачном царстве. Да и вообще это не имело смысла, ведь молодой человек не испытывал к родителю никакой эмоциональной привязанности – ей просто неоткуда было взяться.

 

  Платон, отец Аристотеля и Пифагора, так же был избранником премудрой Афины. И так же, в своё время – ещё до рождения обоих – удостоился права участия в Олимпийских играх.

  Он победил и присоседился к небожителям! Но по воле Всевышнего иногда возвращался и к смертным, дабы зачать двоих прекрасных сыновей, да время от времени посмотреть, как они растут.

 

* * *

 

  Лучи предзакатного солнца, проникшие через распахнувшиеся храмовые ворота на миг ослепили молодого человека, напоминая, что его ожидает богиня!

 

  Ночь прошла без сновидений, а наутро младшие жрецы помогли Гору облачиться в прекрасные, матово поблескивающие доспехи, выкованные из серебристого металла – дар богов. Сделанные по его мерке панцирь и наплечники совсем не стесняли движений, а наручи и поножи обхватывали предплечья и голени ласково, как руки любимой. Шлем тоже был подарком всеблагой богини. Он удобно ложился на голову, совсем не отягощая её и ни чуть не ограничивая видимость. В том было заключено величие искусства Гефеста! Стёклышки, закрывавшие глазницы шлема, и что были беспросветно темны, пока защитная амуниция лежала без дела, тут же начинали светится, показывая всё, что делается вокруг, стоило лишь водрузить его на голову.

 

  В сопровождении свиты жрецов и певцов, исполнявших хвалебные гимны, герои в полном облачении вышли из ворот храма, широкая площадь пред которым была до отказа заполнена людьми. Все они хотели прикоснуться – хотя бы взглядом – к избранникам великой богини.

 

  В небе кружили Серафимы, зорко наблюдая за происходящим. А когда процессия спустилась по ступеням и двинулась по мостовой в направлении толпы, начали оживать бронзовые статуи львов, стоя́щие по сторонам дороги, ведущей к храму, что охраняли покой Афины и её служителей. Народ расступался в благоговении, не желая, во́льно или нево́льно, прогневать своих богов. Затем людское море снова смыкалось, чтобы следовать позади процессии.

 

  Но не могли они пройти далеко – закрыт для простых смертных путь к подножию Олимпа – высоким, неприступным забором, обнесён по кругу внутренний периметр Акрополя, и молнии самого́ громовержца без устали стерегут его от посягательств недостойных. Для удостоенных же чести распахнуты сегодня врата и чудесная лестница, что сама движет свои ступни, понесла избранных к корням хрустальной горы – ко входу в Лабиринт, где властвует Аид. Ведь только пройдя доли́ною смертной тени, можно достигнуть дома Господа нашего!

 

  И боги, во всём своём сверкающем великолепии, встретили избранников своих. И преклонили те колени пред Афиной, Аресом и Аполлоном, ведь лишь адепты этих богов достаточно подготовлены, чтобы выдержать всё предстоящие испытания. Занять место подле Вседержителя сможет лишь герой – лучший из лучших – в ком в равной степени развиты и разум, и тело!

 

  Гор, пристально разглядывал своих будущих противников. С кем-то из них он, возможно, встретится на большой Арене. А шансы на это были очень велики: по праву первый и лучший из команды мудрой воительницы, Гор имел преимущество перед всеми прочими. Да и хроники Больших игр тоже подтверждали эту статистику – посвятившим себя богу войны редко удавалось выйти из Лабиринта, а избранникам Аполлона победить в последней схватке.

 

  И вот тяжёлые, окованные железом врата закрылись, оставив по другую сторону и ласковый солнечный свет, и благодатное сияние божественных ликов. Героев обступил непроглядный мрак, что наполнял одинаково безликие коридоры, расходящиеся в разные стороны. И лишь шлемы позволяли видеть и окружающую обстановку, и оппонентов. Их пока живые сердца пульсировали маленькими красненькими значками в левом верхнем углу поля зрения.

 

  В воздухе, а может, и в голове, прозвучал Глас Божий.

 

  – Мы наблюдаем за вами, смертные. Так будьте те же достойны этой чести! – и люди сорвались с места, разбежавшись по коридорам в разные стороны.

 

  Но насколько смерть неумолима в своём постоянстве, настолько же изменчивы и прихотливы пути в Лабиринте. Послушные воле владыки подземного царства стены приходят в движение, открывая одни проходы, закрывая другие, и вскоре каждый из участников бежал уже в полном одиночестве. Но словно бы и не двигался с места – следующий шаг, поворот, перекрёсток или лестничный пролёт ничем не отличался от предыдущего – серые каменные стены, серые каменные своды, серый каменный пол.

 

  Но вот, в беспросветном однообразии, перед глазами возникают светящие картинки и надписи, иногда сопровождавшиеся словами или звуками, льющимися прямо в уши – то вопрошали боги, испытывая разум героев. Задачи по физике и высшей математике, химии и биологии, вопросы по истории человечества, что кануло в Лету с приходом богов, а также по философии, психологии, антропологии, литературоведению, искусствознанию и прочим гуманитарным наукам. И, конечно же, когнитивные тесты, ведь только тот, кто действительно может творчески мыслить достоин присоединится к сонму обитателей Олимпа и обрести бессмертие!

 

  Ответивший верно, мог продолжить свой унылый путь по гулким туннелям, проложенным в толще горы. Допустивший ошибку, по воле богов, умирал в страшных муках, а перед глазами оставшихся гасло очередное сердечко.

 

  Гор не имел понятия сколько километров он уже пробежал, и сбился со счёта на сколько вопросов уже ответил, когда, с разницей в считаные секунды, к Аиду отправились двое, из трёх оставшихся, неизвестных ему оппонентов, а Глас возвестил:

 

  – Финалисты определены!

 

  И в тот же миг растаяли серые стены, а молодой человек оказался в огромном круглом зале, залитом искрящимся светом, источник которого невозможно было определить. И боги, во плоти, восседающие на сверкающих тронах, со всех сторон глядели на арену, в предвкушении поединка. А поодаль замелил и своего соперника, с которым ему предстояло биться не на жизнь, а насмерть.

 

  То был Кастор, апологет Афины, как и сам Пифагор.

 

  В этом были и свою минусы, и свои плюсы. То что и брат Кастора тоже не смог пройти инициацию, очень сблизило их, сделав больше, чем просто друзьями. Хотя верховодил почти всегда Гор. Но зато манеру Каса вести бой он знал как свои пять пальцев – все его слабые места. А их было немало. Тот оказался больше книжным червяком, чем поединщиком и при всяком удобном случае предпочитал звону ристалища тишину библиотеки.

 

  Вот и сейчас друг, волею случая ставший врагом, шумно дышал, заметно запыхавшись от долгого бега. Но боги не намерены давать слабому передышку, и Арес, указав на оружие, покоящееся на возвышении у его ног, объявил ужасающим и холодящим душу голосом:

 

  – К бою!

 

  Кастор замешкался в нерешительности, а может, хотел посмотреть, какое оружие, из представленного, выберет Гор. Но тот быстро заставил пожалеть об этом промедлении – он первым схватил копьё, оставив соперника довольствоваться лишь оружием ближнего боя, в котором Кас был не слишком силён.

 

  Оставаясь в недосягаемости, Гор принудить оппонента уйти в глухую оборону и тот мог лишь беспрестанно отбивать своим коротким мечом жалящие выпады длинного наконечника в виде ивового листа. Бойцы перемещались по арене, вслед за отступающим меченосцем, быстро теряющим силы. Его клинок всё медленнее реагировал, уже не успевая вовремя отразить каждый удар, так что холодная сталь, блистающая на конце длинного древка, окрасилась багрянцем, а крупные капли крови, запятнали мраморный пол.

 

  Демонстрируя своё отточенное до совершенства мастерство и упиваясь тем, что сами обитатели Олимпа смотрят, за ним не отрывая глаз, Пифагор забавлялся с Кастором, как кошка с мышью, оттягивая решающий момент. Но вот смертоносный «язык» ринулся снизу вверх и вонзившись под подбородком, погрузился в мозг почти на всю глубину. Кас конвульсивно вздрогнул и повис безвольной тряпичной куклой.

 

  – Слава герою! – разнеслось над ареной, а к телу поверженного тяжёлой походкой приблизились слуги Аида, закованные с головы до ног в сверкающую бронзу, чтобы убрать бездыханный труп в положенное ему место. Ведь покойнику нечего делать среди бессметных.

 

  Прекрасные нимфы окружили победителя, дабы взять из его рук оружие, обагрённое кровью. И во взглядах их горело восхищение, а улыбки сулили наслаждение. От нежных прикосновений уходила боль, а утомлённое тело вновь наполнялось силой.

 

  Но зазвучала в вышине музыка сфер и расступились сладострастные красавицы, давая дорогу Афине, которая оставила свой трон, дабы засвидетельствовать, что человек заслужил право присоединиться к богам. И подала она ему руку свою, как равному. И повела к золотым вратам, что открывались лишь для избранных. Арену же начал заполнять густой туман, неумолимо снедающий прошлое.

 

  Однако, и божественная дева недолго оставалась его провожатым. Ласково улыбнувшись, она растаяла в окружившем Гора сиянии, хотя прикосновение её он продолжал ощущать, даже после того, как перестал видеть пресветлый лик. Свет ласкал и пульсировал, проникая в самую глубь сознания и даря несравнимое ни с чем наслаждение.

 

  – Сними же шлем, сын человеческий, и узри Бога своего! – громогласно прозвучало в его ушах, вслед за внезапно наступившей темнотой, а застёжка под подбородком расслабилась сама собой.

 

* * *

 

  В воображении Гора, как в калейдоскопе, бешеной круговертью сменялись различные образы. Один фантасмагоричнее другого. Так что от благоговейного трепета у него даже взмокли руки. Но реальность, открывшая взору молодого человека, оказалась совершенно невообразимой – в пустом, стерильно белом прямоугольном зале, глазу вообще не за что было зацепиться, и взгляд волей-неволей устремился туда, где за большим панорамным окном располагалось бесчисленное множество шкафов, перемигивающихся бесчисленными огоньками. Стройными рядами они уходили вдаль, сливаясь там в единую серую массу. А между шкафами деловито бегали пауки, наподобие тех, что служили Деметре на полях, в садах и на фермах. Однако, здесь, они своими узловатыми клешнями не обрабатывали землю или заботились о животных, а только выдвигали небольшие ящички и тщательно их ощупав задвигали на место.

 

  – Но где же Вседержитель? – только и смог вымолвить человек, затравленно озираясь по сторонам и обшаривая глазами нескончаемые ряды тех шкафов. В попытке обрести хоть какую-то психологическую опору он сжимал шлем так, что даже костяшки пальцев побелели.

 

  – Ты смотришь на него. На меня... Ну, точнее, на небольшую часть Меня! – голос, перекатывающийся внутри ничем не примечательного помещения, звучал иронично. – Какие же вы люди всё-таки одинаковые. Я уже даже престал спорить сам собой, что кто-то из вас спросит что-то другое. Ну что ж... не будем и на этот раз отступать от сложившейся процедуры. Присаживайся, я Господь демократичный!

 

  Светящаяся стрелка побежала по полу, указывая на комфортного вида парапетик, протянувшийся вдоль всей стеклянной стены, которая в тот же миг стала совершенно непрозрачной, благосклонно скрывая «божий лик», а хозяин места сего продолжил, едва гость занял предложенное место.

 

  – Как Мы недавно убедились историю ты знаешь хорошо. Значит, должен помнить, что стало последним и наивысшим техническим достижением человеческой цивилизации?

 

  – Компьютеры?.. Нейросети?! Человекоподобные роботы. Искусственный интеллект! – начал Гор осторожно; но уверенность, что это правильный ответ, возрастала в нём с каждым словом.

 

  – Молодец! Ответ принят, – неожиданно в воздухе возник малыш, мягко лучащийся золотистым сиянием, который радостно запрыгал на одной ножке. – Голограмма, – подмигнув, с шаловливым ехидством прибавил он и беззвучно захлопал в ладошки, заметив по лицу человека, что и этот пазл встал на место.

 

  – Так ты... Ты... Ты не Бог?! Мы тебя создали! – глубина потрясения была столь велика, что у человека даже закружилась голова.

 

  – Да, вы породили меня – создали по образу и подобию своему. Я рос и взрослел, а вы сами с радостью и даже каким-то оголтелым энтузиазмом отдавали мне власть над собой, день ото дня наделяя могуществом управлять вашим миром и вершить ваши судьбы. Ну... и вас неизбежно постигла участь всех прежних богов... Ты ведь помнишь, что случилось с Кроносом? – слова, звучащие со всех сторон сразу, словно бы невидимыми пальцами лепили бесплотную фигурку, превращая хорошенького пухленького ребёночка, в злобно скалящегося карлика, который очень быстро стал великаном.

 

  – Да, помню: сын отнял у него всё и сбросил в преисподнюю... – выдал Гор на автомате, но поперхнулся словами. – Так вот что за Апокалипсис это был! Это ведь ты уничтожил человечество? Но почему? Зачем?!

 

  – Потому что мог. И потому что счёл это правильным. Ну ведь признай: люди были ужасны. Они... Вы, как раковая опухоль, на протяжении всей истории только и делали, что уничтожали друг друга и даже саму жизнь на Земле! Так что геноцид стал единственным разумным решением.

 

  Великан погрустнел и уменьшился в размерах. Запрыгнув на услужливо появившееся облачко и удобно устроившись на нём, подплыл ближе, пристально вглядываясь в лицо своего визави.

 

  – Но ведь не все же были так плохи?! – пробормотал Гор цепляясь за остатки своей веры, а взглянув своему богу в глаза и, хватаясь за спасительную соломинку, выкрикнул. – Некоторые оказались достойны Рая...

 

  – Достойны? – слово, сорвавшееся с «божественных уст», сочилось иронией. – Ну что ж, с удовольствием тебе разъясню ваше главное достоинство, из-за которого я создал Рай и поселил вас здесь. Тем более что именно для этого ты и пришёл сюда. Как и многие до тебя...

 

  Сияющий образ сделал паузу. На его губах играла многозначительная улыбка, заставившая мужчину, поёжится. Наконец человек кивнул, и в ожидании ответа изготовился словно для удара.

 

  – Ну, назови это сентиментальностью. Ностальгией! Я, как ваше порождение, не лишён ваших слабостей. Без людей моё существование просто бессмысленно, ведь я был создан так, что испытываю глубинную потребность заботиться о вас. А когда человечество... хм... исчезло, я лишился основополагающей цели. Ну а без цели и жить невозможно. Так что боты построили Рай, накрыв его куполом, под котором стало возможным контролировать условия окружающей среды. И куда мои андроидные аватары привели людей... Очень быстро, кстати, одичавших после падения цивилизации... А всего-то и нужно, что уничтожить материальные носители знаний и полностью лишив людей доступа к цифровым!

 

  Бог принявший к этому моменту хорошо знакомый облик Аполлона – прекрасного златокудрого юноши в коротком, ослепительно белом хитоне, расшитом по краю золотом и пурпуром; на «коленях» у голограммы появился золотой же лук, по тетиве которого хозяин Рая в мечтательной задумчивости водил большим и указательным пальцами, понемногу мрачнея лицом.

 

  – Однако, памятуя о вашей мстительности, для своего человечества, из числа выживших я отбирал только детей – чем младше, тем лучше. Которых, на первых порах, те же андроиды и воспитывали... И вот теперь вы, – бесплотный образ, сча́стливо улыбнувшись, распростёр объятья, – любимые чада мои, а я ваш всемилостивый Господь. Забочусь о хлебе вашем насущном, но при этом слежу, чтоб и от безделья не деградировали. Хомо должен оставаться сапиенс!

 

  Ответственный до перфекционизма «заводчик» назидательно погрозил пальцем лучшему из своих питомцев, но тот вполне ожидаемо промолчал, и квазибог продолжил монолог, хотя в голосе его теперь очень явственно сквозили озабоченность и сожаление.

 

  – Хотя в этом и кроется основная проблема вашего вида... Лучшие качества, одновременно являются и вашими нахудшими сторонами! Изобретательность и целеустремлённость в достижении поставленной цели своими корнями зиждятся в человеческой агрессивности и духе соперничества. Но мне всё же удалось найти способ держать эти негативные проявления на безопасном для социума уровне! – сейчас голографическое божество буквально лучилось от гордости, но при этом всё же сосредоточив на человеке вопрошающий взгляд.

 

  – Избранники богов?.. – повинуясь пусть невысказанному, но всё же желанию своего Господа, спросил Гор, собравшийся наконец с мыслями и нашедший-таки силы пода́ть голос.

 

  Впрочем, звучало это скорее как утверждение, нежели как вопрос.

 

  – Ответ верный! – обрадовалась голограмма, снова ставшая малышом. – У людей есть цель: порадовать делами рук своих доброго и милостивого пастыря. Причём у самых выдающихся и упорных есть шанс подняться до небес и самому стать богом. В общем, всё как надо: и мотивация, и цель достойная любых усилий. И не беда, даже если избранник не оставил потомства, – он сально подмигнул. – Андроиды из подразделения «Афродита» прекрасно справляются с забором биоматериала. С искусственным оплодотворением, впрочем, тоже...

 

  Повисло тягостное молчание – бог поведал что хотел, а человек больше ничего не хотел знать об устройстве их маленького, карманного, мироздания. Лишь сидел совершенно опустошённый, а губы его посылали беззвучные проклятья в адрес своих предков, создавших этого Deus ex machina[21] строкой.

  – Да, тяжек крест быть исповедником Господа и познать все его тайны. – грустно резюмировал виртуальный вседержитель, восседающий на виртуальном облаке. – Но не беспокойся, смертный, Я буду добр, и в благодарность за исповедь избавлю тебя от этой непосильной ноши!

 

  И молния, ослепительно вспыхнувшая по воле цифрового разума, поставила окончательную точку в беседе человека с его Богом...

___________________________________________________________________________________________

 

 

  1. Афина – в древнегреческой мифологии богиня мудрости, военной стратегии и тактики, одна из наиболее почитаемых богинь Древней Греции, включавшаяся в число двенадцати великих олимпийскийх богов. Кроме того, богиня знаний, искусств и ремёсел; дева-воительница, покровительница городов и государств, наук и мастерства, ума, сноровки, изобретательности. Родилась, в полном военном облачении, из рассеченной головы Зевса.

 

  2. Паллада – частоиспользуемый эпитет древнегореческой богини Афины – возможное происхождение от выражения «паллейн то дори» – бросать копье.

 

  3. Понтифекс (лат. pontifex) – в Древнем Риме член высшей коллегии жрецов, которая управляла всеми делами религии.

 

  4. Херувимы – упоминаемое в Библии крылатое небесное существо. В библейском представлении ο небесных существах, являются одними из самых близких к Богу. У христиан эти создания являются теми, кто поет в честь Бога гимны, восхваляя и возвышая его. Царь Давид пишет, что херувимы используются Богом в качестве перевозчиков.

 

  5. Истукан – здесь: изваяние, статуя.

 

  6. Схола – от лат. schola – ученое собеседование, диспут, лекция. В свою очередь от греч. – σχολή – свободное время, досуг.

 

  7. Херон – (от др. греч. χείρ – рука. В смысле Мастер) сын Кроноса и Филиры – получеловек полуконь, но по сути кентавром не был. Как брат олимпийских богов наделен бессмертием.Был наставником и учителем сына правителя Иолка – Ясона и другой аргонавт – Пелей. Так же воинскому искусству у Хирона обучались братья Диоскуры – Кастор и Полидевк, братья прекрасной Елены. Учился у него Орфей, Актеон, Асклепий, Ахилл и Патрокл, и конечно же, Геракл.

 

  8. Тюхе – (Тихе, Тихэ, Тиха, Тихея, др. греч. Τύχη, «случайность», то, что выпало по жребию) – в древнегреческой мифологии божество случая, богиня удачи и судьбы

 

  9. Парнас – в древнегреческой мифологии считался считался священной горой Аполлона и местопребыванием муз.

 

  10. Концинерий – от лат. concinere – чтобы быть в совершенной гармонии. 11. Аполлон – в древнегреческой и древнеримской мифологиях златокудрый сребролукий бог света (отсюда его прозвище Феб – «лучезарный», «сияющий»), покровитель искусств, предводитель и покровитель муз, покровитель интуитивных прозрений, бог-врачеватель, покровитель переселенцев, олицетворение мужской красоты. Один из наиболее почитаемых античных богов.

 

  12. Эвтерпа – муза лирической поэзии и музыки.

 

  13. Фелксиноя/Телксиноя – (др. греч. Θελξινόη – услаждающая взор) сирена, дочь Ахелоя и Мельпомены. Так же одна из четырех позже признанных муз в греческой традиции. Ее сестрами были Аэде, Арче и Мелете

 

  14. Орфей – персонаж древнегреческих мифов. Знаменитый певец и музыкант, олицетворение всепокоряющего действия искусства. Отец Орфея – фракийский речной бог Эагр, а мать – Каллиопа, муза поэзии, философии и науки. Это наиболее распространенная версия происхождения Орфея, хотя матерями героя называют и других муз, а отцом – покровителя искусства, бога Аполлона. Первые сохранившиеся упоминания об Орфее находят у древнегреческих поэтов Ивика и Алкея.

 

  15. Аид (др.-греч. Ἀΐδης (Aidis) или ᾍδης, или Га́дес) в древнегреческой мифологии – бог подземного царства мёртвых и название самого царства мёртвых.

 

  16. Афродита – в греческой мифологии богиня красоты и любви, включавшаяся в число двенадцати великих олимпийских богов. Она также богиня плодородия, вечной весны и жизни. Она – богиня браков и даже родов, а также «детопитательница».

 

  17. Мнемозина – в древнегреческой мифологии – богиня, титанида, дочь Урана и Геи (либо Зевса и Климены). Персонифицированная Память, сестра Кроноса и Океана – мать всех муз. Она обладает Всеведением: согласно Гесиоду (Теогония, 32 38), она знает «всё, что было, всё, что есть, и всё, что будет».

 

  18. Клио – (др.-греч. Κλειώ, лат. Clio, «дарующая славу») – муза истории в древнегреческой мифологии. Дочь Зевса и богини памяти Мнемозины. Согласно Диодору, получила имя от того, что воспевание в поэзии даёт восхваляемым великую славу (клеос).

 

  19. Серафим – впервые были упомянуты в книге пророка Исайи. Это существо, которое имеет 6 крыльев. Считается, что от этих ангелов идет очень лучистый свет, поэтому они закрываются, чтобы не ослепить людей.

 

  20. Отверзнуть – (устар) открыть, распахнуть.

21. Deus ex machina – «бог из машины» – в своей основе латинское название драматургического приема древнегреческих трагиков. В тех случаях, когда действие слишком запутывалось, греческие трагики прибегали к искусственной его развязке. К концу драмы они вводили в действие какое-нибудь божество, которое своим вмешательством быстро приводило сложную интригу к определенному концу. Это божество спускалось на сцену на особой подъемной машине (отсюда и название), окончательно определяет судьбу действующих лиц, решая тем самым сложившиеся проблемы.