Текст книги "Бонусы и Эпилоги Монти Джей"
Автор книги: Джей Монти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
ВНИМАНИЕ!
Бонусы, представленные в файле, были написаны автором в разное время. Здесь они расставлены в хронологическом порядке по отношению к серии «Парни из Холлоу».
Кроме того, перед каждым бонусом указан временной отрезок, в котором происходят события по отношению к главным книгам серии «Парни из Холлоу».
Обращаем внимание, что все эти бонусы следует читать после прочтения основной серии «Парни из Холлоу». Напоминаем порядок чтения книг:
Переводчик: https://t.me/slr_books
Что вы найдете у нас?
– Зарубежные СЛР 18+ [СЛР – это современный любовный роман];
– Цитаты и визуал к рекомендуемым историям;
– Буктрейлеры и юмористические видео с тематикой книг;
– Переводы;
– Нашу интерпретацию книжных обложек;
– Файлы советуемых книг.
Чего у нас нет?
– Авторов стран СНГ;
– Историй с повествованием от третьего лица;
– Слэш/фемслэш, фэнтези, исторических романов и подобного.
Будем рады новым книжным друзьям <3
БОНУС «ЗОНТИК СМЕРТИ»
Действие происходит через год после дилогии «Кровь, которую мы жаждем». За год до событий в книге «Клятва, которую мы даем».
Лира
С неба льет дождь, который намочил мои волосы и одежду.
Мои пальцы осторожно копаются в размокшей земле, и я улыбаюсь, стоя на коленях над одной из садовых грядок. Аккуратно пальцами я зачерпываю горсть грязи, на которой покоятся крошечные белые яйца, и кладу их в ящик, который принесла специально для них.
Можно сказать, что с момента переезда в семейное поместье Пирсонов, я стала его хозяйкой. За год моего пребывания здесь я заняла большую часть сада для разведения видов, а оранжерея в восточном крыле стала моим офисом.
Тук.
Тук.
Тук.
Звук шагов по каменной дорожке эхом отдается в моих ушах.
Обычно я слышу его раньше, чем вижу.
Этот дом чертовски велик, чтобы что-то услышать, но я столько раз наблюдала за тем, как он возвращается домой с работы, что знаю эти звуки наизусть.
Всегда слышен гул, когда он катит свой чемодан, оставляя его у входной двери до тех пор, пока не увидит меня. Легкое шуршание ткани, когда он снимает пиджак, щелканье пуговиц, когда он начинает закатывать рукава.
Но я была так поглощена своим делом, что в этот раз не заметила. А может, это потому, что он не должен был вернуться сегодня, а я ожидала увидеть его не так скоро.
Я чувствую его присутствие позади себя, тяжелый груз предвкушения и тоски. Его взгляд упирается мне в затылок, вызывая мурашки по позвоночнику.
– Лира.
Этот голос всегда такой резкий.
Я не отвлекаюсь от своей задачи – роюсь в грязи в поисках яиц японского жука.
– Милый Фантом, – пытается он снова, используя мое любимое прозвище, чтобы я обратила на него внимание. Но я отказываюсь оборачиваться. Запах влажной земли наполняет мои ноздри, пока я работаю, и время от времени я замечаю мелькание дождевых червей.
– Я буду внутри через несколько минут. Нужно закончить свою глупую работу, – огрызаюсь я, высыпая еще несколько горстей грязи в стеклянный резервуар.
Вчерашний спор все еще висит в воздухе между нами, и я чувствую, как напряжение давит мне на грудь. Он был чертовски напыщенным мудаком.
Несмотря на то, что мне нравятся все острые углы Тэтчера Пирсона, я не позволяю ему быть холодным. Это легкий выход, и он, блядь, это знает. Это его защитный механизм.
Мы так похожи и в то же время так сильно отличаемся друг от друга, что иногда, в такие моменты, как этот, это тяжело. Я постоянно тону в своих эмоциях, в то время как он все еще пытается разобраться в своих.
Неважно, если я знаю, почему он был раздражен вчера вечером в телефонном разговоре, когда я сказала ему, что не могу поехать с ним в командировку из-за моих исследований. Все это не имеет значения, если только он сам не поймет, почему он так отреагировал.
Я никогда не оставлю его, он никогда не оставит меня. Но если он не пойдет мне навстречу, мы разорвем друг друга на части. От нас не останется ничего, кроме крови и костей.
Стук капель дождя полностью прекращается. Мое внимание привлекает шелестящий звук, я поднимаю глаза и вижу ярко-красный зонт, который принимает на себя удар серого неба, защищая меня от дождя.
Я приподнимаю бровь и встречаюсь с его взглядом, наши глаза, как магниты. Кажется, они всегда находят друг друга.
Сдерживая улыбку, я спрашиваю:
– Это твой способ извиниться?
Мне трудно дышать, когда он выглядит таким красивым.
Он стоит неподвижно, как статуя, крепко сжимая зонт в одной руке, а другую небрежно засунув в карман. Пронзительные глаза цвета холодной воды удерживают мой взгляд. Его белая рубашка прилипла к телу, обнажая мускулы, а почти белые волосы промокли и прилипли ко лбу.
Сейчас он чувствует себя несчастным, продолжая промокать под дождем, но отказывается искать укрытия под зонтом. Он просто держит его на расстоянии вытянутой руки, позволяя ему защищать меня.
Тэтчер выглядит, как полный беспорядок, и я эгоистично люблю его таким.
Беспорядочный. Нескоординированный.
Ни успешная версия Тэтчера Пирсона, ни безупречно одетый миллиардер.
Без всех этих слоев в данный момент он просто Тэтч.
Мой ангел.
Он кивает головой в сторону еще не разрытых грядок.
– Не торопись. Мы можем поговорить, когда ты закончишь.
Я почти ненавижу то, как тает все мое раздражение. Как легко я прогибаюсь под него, но так чертовски трудно стоять твердо, когда он мягкий. Поэтому вместо того, чтобы слушать крик своего сердца и броситься к нему, чтобы обхватить его тело и никогда не отпускать, я продолжаю работать.
Еще двадцать минут я хожу вокруг и осматриваю другие грядки на предмет личинок и яиц, и Тэтчер следует за мной по пятам. Упорно держит зонтик над головой, защищая меня от дождя. Даже когда вдалеке раздаются раскаты грома, и я слышу, как капли с яростью бьются о щит над головой.
Мои желтые дождевые ботинки скрипят по полу, когда я вхожу в теплицу и ставлю ящик с яйцами на рабочий стол. Мои голые колени покрыты грязью, а руки испачканы землей. Непрактично было надевать для этого дела платье, но сегодня мне не хотелось надевать брюки.
– О чем ты хотел поговорить? – хмыкаю я.
У меня перехватывает дыхание, когда я оборачиваюсь и вижу, что он стоит в нескольких дюймах от меня. Каждая линия его тела излучает страдание. Я чувствую боль, исходящую от его кожи, как жар.
Он не хотел обижать меня прошлой ночью, и я ненавижу себя за то, что мое расстройство причинило ему боль. Я хочу облегчить любую боль, а не вызывать ее.
Не говоря ни слова, он делает еще один шаг ко мне и без усилий поднимает меня на рабочий стол, заставляя раздвинуть ноги, чтобы освободить место для его тела. Я не могу удержаться и прижимаюсь к нему, когда его пальцы нежно касаются моей щеки.
– Тэтчер...
– Мне жаль, – шепчет он, наклоняясь и прижимаясь своим лбом к моему. Его большой палец гладит мою нижнюю губу. – Твоя работа не глупая. Защита докторской диссертации не бессмысленна. Я не знаю, какое отношение кузнечики имеют к обезболиванию, но это важно для тебя, и это все, что имеет значение для меня. Ты ведь знаешь это, да?
У меня сжимается грудь, я кладу ладони ему на живот и провожу по рельефным линиям под рубашкой. Я киваю головой в знак согласия, чувствуя, как жар между нами усиливается, когда я притягиваю его ближе, обхватывая ногами. Вкус его кожи остается на моем языке, когда я облизываю его большой палец.
Его слова вырываются наружу, свежие и нетронутые, все те, которые он держал в себе и боялся произнести вслух. Нежные слова, которые принадлежат мне и только мне.
– Я пытаюсь справиться со своими чувствами. Я пытаюсь быть лучше ради тебя. Причины, по которым ты не можешь ездить со мной, веские. Я их понимаю, – его губы касаются моего носа, оставляя легкий поцелуй. – Но я чертовски ненавижу быть вдали от тебя.
Он опускает голову, зарываясь лицом в изгиб моей шеи. Я чувствую его горячее дыхание на своей коже, когда он вдыхает мой запах, меня. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, в то время как его ладони обводят изгибы моей талии.
Запрокинув голову, я открываю ему больший доступ, чувствуя, как его нос трется о мою кожу. Его губы скользят по изгибу моего горла, низкий стон срывается с моих собственных губ, когда его язык медленно прокладывает дорожку вверх по моей шее.
Внизу моего живота медленно разгорается жар, смешанный с тоской и вожделением. Неделя без него была тяжелой. Я, черт возьми, просто не могу представить целой жизни без него.
Когда он прижимается своими бедрами к моим, давление и трение его члена о мои трусики превращают меня в пламя. Дикое существо, которое отчаянно хочет его, чтобы я могла заполучить любым способом.
– Если бы ты дал мне секунду, я бы сказала, что еду с тобой. Мне просто нужно было предупредить.
Мои пальцы крепче сжимаются вокруг его шеи, притягивая его ближе, а бедра приподнимаются навстречу его движениям. По моему телу словно пробегает электрический ток, все мое существо гудит в унисон с ним.
Время без Тэтчера причиняет физическую боль. Это боль, которая не проходит, пока он не возвращается.
– Я скучал по тебе. Я ненавижу скучать по тебе, и я набросился на тебя вместо того, чтобы сказать тебе об этом. Прости, что причинил тебе боль, – его длинные пальцы хватаются за резинку моих трусиков, и я приподнимаюсь, опираясь на его шею, чтобы он мог медленно стянуть их с моих дрожащих ног.
У нас была вечность, чтобы делать это. Наши души были связаны с самого начала. После смерти мы бы танцевали. В реинкарнации мы бы нашли дорогу обратно друг к другу.
– Так вот почему ты вернулся на три дня раньше? – я игриво прикусываю зубами его шею, в то время как мои руки расстегивают его ремень и молнию. – Чтобы сказать, что ты скучал по мне?
Тэтчер отстраняется, кладет ладонь мне на щеку и наклоняет голову. В его глазах счастье, такое яркое и всепоглощающее, что это почти убивает меня. Счастье, которое я помогла ему приобрести.
– Да, – твердо произносит он, и на губах появляется ухмылка.
Я усмехаюсь, качая головой, отчего несколько темных локонов падают мне на лицо.
Этот гребаный парень.
– Ты потерял деньги?
– Я мог бы потерять их все, Милый Фантом.
Из моего горла вырывается стон, когда он прижимает свой член к моему входу, толкаясь один раз, прежде чем погрузиться в меня полностью. Мои ногти впиваются в вены на его предплечьях, и словно молнии пробегают на его бледной коже. Моя собственная кровь смешивается с его кровью в этих выступающих венах.
– И мне было бы все равно, пока у меня есть это, – он стонет, закрывая глаза, и замирает, не двигаясь, словно наслаждаясь этим моментом. Он похоронен глубоко внутри меня, возвращается домой, как будто это то, чему он всегда принадлежал.
– Я тоже скучала по тебе, – бормочу я, зарываясь пальцами в волосы у него на затылке.
Я дергаю за почти белые пряди, когда он выходит из меня и толкается снова. Тэтч крепко сжимает мои бедра, оставляя на моей бледной коже фиолетовые синяки, на которые я буду давить, просто чтобы вспомнить этот момент.
Стол качается под ним, банки и ручки скатываются на пол теплицы, но он не останавливается, а я ему не позволяю. В наших телах есть дикая потребность, которая зовет друг друга. Близость никогда не бывает достаточной. Я хочу проникнуть под его кожу, в его сердце. Я не верю в бога, но я бы поверила, если бы только он пообещал превратить меня обратно в ребро Тэтчера, когда я умру.
Тэтчер в моем разуме, теле и душе. Без него нет существования.
Я кусаю его за плечо, когда он притягивает меня к себе, заставляя свой член входить и выходить из меня, мое тело становится податливым для него. Я чувствую, как каждый дюйм моих внутренних стенок скользит по нему. При каждом длинном толчке вперед он попадает в ту точку, от которой у меня перед глазами вспыхивают звезды.
– Тэтч, еще, – я хнычу. – Дай мне еще…
У меня перехватывает дыхание, моя спина внезапно оказывается прижатой к столу, а рука Тэтча давит мне на горло, удерживая на месте. Моя задница практически свисает с края, но он удерживает меня, насаживая меня так глубоко, что поджимаются пальцы ног.
– Поиграй со своей несчастной киской для меня, заставь ее умолять об оргазме, – он мычит, сдавливая мне дыхательные пути, просто чтобы напомнить, как далеко он мог бы зайти, если бы захотел.
Моя рука скользит вниз по моему телу, находя вершину бедер. Я промокла насквозь, влага стекает мне на ладонь, когда я обвожу чувствительный комок нервов.
– Блядь! – вскрикиваю я. Удовольствие, нарастающее в моем животе, заставляет меня выгибать спину, прижимаясь к нему.
Тело Тэтчера прижимается в ответ, его движения не замедляются, когда он целует меня в губы. Страстный поцелуй, в котором каждая его частичка вливается в мое горло. Мой язык преследует его, пока они не начинают танцевать в гармонии.
Он пожирает меня, и я с радостью позволяю ему это. Я бы позволила ему разорвать меня на части, просто чтобы прикоснуться к сердцу, которое бьется для него, потому что я знаю, что он позволил бы мне сделать то же самое. Я знаю, что если бы я прорезала себе путь в грудь Тэтчера, то услышал бы, как его кроваво-красное сердце зовет меня по имени, снова и снова.
– Скажи это, – требует он у моего рта, мои губы вибрируют от звука его голоса.
На моем лице появляется блаженная улыбка, давление в нижней части тела усиливается, когда я начинаю тереть свой клитор немного быстрее. Внутри меня все сжимается так, что готово разорваться пополам.
– Я люблю тебя, – шепчу я, наблюдая, как загораются его глаза.
– Скажи это еще раз.
– Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя…
Я повторяю эти слова снова и снова, пока он находит удовольствие в моем теле. Я произношу их до тех пор, пока моя спина не выгибается, и я издаю беззвучный крик. Экстаз накатывает на меня волнами, я чувствую, как член Тэтчера пульсирует внутри, наполняя меня.
Мое тело гудит от избытка эндорфинов, каждый из которых пытается догнать другой в моем мозгу. Голова Тэтча падает мне на грудь, он все еще находится внутри меня, в то время как его грудь вздымается.
Мы лежим в тишине, наслаждаясь ощущением близости друг к другу. Я нежно провожу пальцами по его волосам, пока он не поднимает глаза. Положив подбородок мне на грудь, он наблюдает за мной.
– Позволь мне умереть первой, – бормочу я, как будто это не случайно и не болезненно. Может быть, потому что это не для нас.
– Нет.
– Я могу скучать по тебе. Я могу злиться на тебя, но я отказываюсь жить в мире без тебя.
Если бы я сказала людям в Пондероза Спрингс, что Тэтчер Пирсон держал для меня зонтик и умолял расшифровать эмоции, они бы все рассмеялись. Они бы назвали меня лгуньей. Они не поверят, если я скажу, что по утрам он обнимает меня так крепко, что я почти не могу дышать, что он всегда ждет, пока я усну, прежде чем задуть свечи в доме.
Они никогда не поверят, что мальчик, который является зимой, монстр из Пондероза Спрингс, сгорает под моими руками, осыпая мою грудь слишком мягкими для его репутации поцелуями, прежде чем сказать:
– Никто не умрет ни первым, ни вторым, – шепчет он. – Ты и я, Милый Фантом? Мы обманем смерть. Мы идем рука об руку, всегда.
БОНУС «ОЧЕНЬ ПУСТОЙ ХЭЛЛОУИН».
События происходят во время книги «Клятва, которую мы даем». В главе 18 ребята собрались, чтобы поиграть.
Беги, Маленькая Воришка.
Алистер
Мокрая земля хлюпает под моими ботинками, когда я стою у входа в Лабиринт. Возвышающийся лабиринт из живой изгороди окутан туманом, маня меня шагнуть в его стены, чтобы забрать приз, который должен получить только я.
Я подношу телефон к уху и слышу гудки. В динамике раздается мой любимый звук.
– Я даже не успела отправить тебе подсказку.
Я делаю шаг в лабиринт за районом Берсли, все дальше уходя от настоящего дня в прошлое. Этот маленький кусочек истории я могу разделить только с маленькой воришкой, прячущейся внутри.
– Не нужно, – ухмыляюсь я, пластик маски-черепа скрывает мою ухмылку от темноты. – Я уже знаю, где ты, детка.
Я провожу языком по нижней губе и по мере того, как углубляюсь в лабиринт, практически ощущаю вкус ее тела на своем языке. Запах влажной земли преследует меня с каждым шагом, вокруг стрекочут насекомые. Я знаю, что ее сердце бьется в груди, и мне до смерти хочется откусить кусочек.
Мой член упирается в черные джинсы, отчаянно желая оказаться внутри тугой киски моей жены.
Моя жена.
У меня до сих пор сносит крышу от того, что у меня вообще она есть, не говоря уже о том, что это Брайар. Я никогда не верил, что стану чем-то, кроме ярости и мучений, но в тихие моменты в нашем доме, когда наступает темнота, и мы остаемся вдвоем, во мне все мягко.
Я гнусь для нее, таю и сливаюсь с ней. Она взяла мужчину, который процветал только на причинении боли, и превратила его в того, кого я не узнаю. В ту версию себя, в которую я никогда не верил, что смогу превратиться.
– Как ты планируешь возбудить меня, когда я больше не буду тебя бояться, Колдуэлл? Сможешь ли ты заниматься этим без запаха моего страха? – ухмылка в ее голосе заставляет меня смеяться.
Адреналин бежит по моим венам, когда туман расступается с каждым моим шагом, плющ заманивает меня в ловушку, когда я сворачиваю налево, с неуловимой легкостью петляя по этому лабиринту.
Я еще даже не начал играть, а уже готов поглотить ее целиком. Это наша игра, она дразнит, издевается, толкает меня, пока у меня не остается выбора, кроме как преследовать ее.
– Сделай глубокий вдох для меня, детка, – говорю я ей, – это последний вздох, который ты сделаешь свободно. Как только я поймаю тебя, все остальные будут моими.
Я слышу, как замирает ее дыхание, как в горле раздается стон от моей угрозы. Я поворачиваю направо, глядя на простирающуюся передо мной темноту. Я практически слышу биение ее сердца в своих ушах.
Я живу ради контроля над ее телом, который она мне дает, и ей нравится, что она чувствует, когда отпускает его. Мой член пульсирует при мысли о ее красивом, хрупком горле в моих руках. Я знаю, что одним сильным сжатием могу оборвать ее жизнь. Мне становится тяжело от осознания того, что она так доверяет мне. Что она доверяет мне свое удовольствие, свою жизнь.
– Ты собираешься…
– Перекрыть тебе кислород, пока эти милые маленькие глазки не увидят звезды? – я выдыхаю в трубку. – Да, детка, так и есть.
Я приближаюсь к центру лабиринта, понимая, что с каждым шагом становлюсь ближе к ней. Брайар стонет в трубку, ее трусики, вероятно, намокли от этой мысли.
– Тебе нравится, когда я трахаю тебя, когда ты не можешь дышать, даже если это и пугает тебя, не так ли, Маленькая Воришка? Знаешь, что я могу убить тебя голыми руками, если сожму слишком сильно. Думаешь, на этот раз я смогу остановиться до того, как ты отключишься, детка?
– Сначала ты должен поймать меня, Колдуэлл.
– МВ1, ты застряла в моем лабиринте. Неужели ты думаешь, что сможешь выбраться из него?
– Я не хочу, – улыбка в ее голосе заставляет мою грудь гореть. – Но убегать от тебя чертовски весело.
– Это потому, что ты знаешь, что я всегда тебя поймаю, – я ухмыляюсь. – А теперь беги, Маленькая Воришка. Сделай это чертовски приятным для меня.
Звонок обрывается, я убираю телефон в карман и накидываю капюшон на голову. Желание бурлит внутри, пока я бегу. Как только я понимаю, что нахожусь во внутреннем кругу лабиринта, то знаю, что уже близко.
Пондероза Спрингс – мой злейший враг. Мне не нравится, что все мое будущее с Брайар лежит буквально прямо передо мной, и как только я думаю, что оно в пределах моей досягаемости, это чертово место тянет меня назад.
И все же, Холлоу Хайтс? Эта святая земля тайн и смерти. Именно здесь я встретил Брайар. Здесь началась наша история. Этот лабиринт, через который я пробираюсь, – одно из первых мест, где я преследовал ее.
Тяжело не знать, что такое любовь. Еще тяжелее, когда узнаешь и понимаешь, что можешь ее потерять. Говорят, есть момент, единственный момент, когда ты понимаешь, что любишь кого-то.
По-настоящему, безоговорочно любишь.
Именно в этот момент я почувствовал, что моя ненависть к этому месту ослабевает. Я ненавидел город, который одновременно и вырастил, и проклял меня с самого детства. Но теперь это стало терпимо. Потому что здесь живут не только страдания и травмы.
Брайар тоже существует здесь.
Наша история, наше начало. Она существует за пределами этих сосен, и тогда я понял, что это больше, чем похоть, больше, чем ее страх.
Это было навсегда.
Я замечаю, как в темноте мелькают светлые волосы цвета меда, всего лишь миг, прежде чем она исчезает за темно-зеленой стеной.
– Вот ты где, детка, – бормочу я, ускоряя шаг, и бегу за ней.
Земля уходит из-под ног, когда мои ноги отталкиваются от нее, а ветер воет в ушах, изо всех сил пытаясь оттолкнуть меня назад. Но меня не остановить. Не тогда, когда то, что я хочу, находится прямо передо мной, всего в ярде от меня.
Живая изгородь вокруг меня сливается в бесконечное размытое пятно, когда я набираю скорость, а тихий гул ее дыхания становится громче с каждым шагом.
Мои длинные ноги сокращают расстояние между нами, и, когда я огибаю поворот, передо мной открывается участок земли и она. Она размахивает руками, изо всех сил стараясь сохранить дистанцию.
Но от меня никуда не деться. Не ей.
Как раз в тот момент, когда она думает, что у нее есть шанс, ее нога поскальзывается, и я хватаюсь за эту возможность. Раненый зайчик, попавший в ловушку голодного волка.
Оказавшись достаточно близко, я бросаюсь вперед и обхватываю ее за талию. Ее спина врезается в мою грудь, плечи сотрясаются от попытки обогнать меня, дыхание сбивается. Моя рука обвивает ее живот, крепко прижимая ее к себе.
– Хорошая попытка, МВ, – я прижимаю рот своей маски к ее уху, а свободной рукой пробираюсь вверх по ее телу и обхватываю горло. – Но ты вся, блядь, моя.
Брайар
Мои глаза вспыхивают, и я пробуждаюсь от эйфории. Мое тело – жидкий огонь, горящий от удовольствия, когда я вновь обретаю чувствительность конечностей.
– Чеерт… – хриплю я, когда мое тело оказывается на мокрой земле. Алистер снова входит в меня, проталкивая всю длину члена глубоко в мои стены. Моя киска, возбужденная и нуждающаяся, сжимается вокруг него, удерживая его, чтобы он не мог пошевелиться.
– Черт возьми, ты такая чертовски тугая, детка.
Он хватает меня за бедра, впиваясь в кожу, когда прижимает мое расслабленное тело к своему. Я моргаю, прогоняя туманную пелену, мое горло горит так, как я люблю. Маска все еще закрывает лицо Алистера, его джинсы спущены ровно настолько, чтобы его член мог войти в меня.
Моя рубашка сброшена, и когда я смотрю на свои обнаженные сиськи, то вижу на них ярко-красные отметины. Из моего рта вырывается стон, из моей киски вытекает жидкость. Есть что-то такое в том, когда Алистер использует мое тело для своего удовольствия, что выворачивает меня наизнанку.
Когда я теряю сознание и не могу контролировать то, что он делает. Только для того, чтобы проснуться и получить высшее наслаждение. Это мой любимый наркотик.
– Еще, пожалуйста, Алистер, – я хнычу, раздвигая ноги пошире, чтобы дать ему больше возможностей для осквернения моего тела. Мои руки цепляются за его плечи, притягивая его к себе.
Он хрипит в ответ, его бедра бьются с еще большей силой. Наша кожа продолжает скользить друг по другу, моя спина выгибается, чтобы принять его все глубже и глубже.
Я тянусь вверх, пальцами стягивая маску с его головы. Я дрожу, когда наши глаза встречаются, мой прекрасный сердитый мальчик.
Единственное место, где я позволяю ему выплескивать ярость, – это спальня. Только так он может использовать весь этот гнев и применить его с пользой.
И я люблю это. Я живу ради этого. Я умираю с голоду без этого.
Его толчки жестоки, они подталкивают меня все ближе к краю. Давая мне контроль над моим удовольствием, он делает все еще более интенсивным. В мире нет никого, кому бы я доверяла больше, чем ему.
Мой оргазм нарастает, мои мольбы становятся все громче и отчаяннее с каждым толчком. Я чувствую, что Алистер уже близко, его член пульсирует внутри меня. Это только усиливает мой оргазм.
Мы вместе достигаем пика, наши стоны эхом разносятся в ночном воздухе вокруг нас.
Мы падаем на мокрую траву под нами, задыхаясь, пока наши конечности все еще дрожат от интенсивности того, что только что произошло между нами.
– Счастливого Хэллоуина, – говорю я со смехом, перекатываюсь на другой бок, обнимаю его за плечи и прижимаюсь к нему.
Он наклоняет голову и целует меня в лоб.
– Счастливого Хэллоуина, Маленькая Воришка.
Гори, ЛТ, гори.
Рук
– Детка, – я стону, догоняя ее и разглядывая ее упругую попку в клетчатой юбке. – Ты же не можешь всерьез злиться на меня прямо сейчас.
В ответ она посылает средний палец за спину, продолжая идти через парковку к моему мотоциклу, и хотя я этого не вижу, она дуется.
Я ухмыляюсь. Я не виноват, что она плохо прячется от меня. Или что она немного неуклюжа и опрокинула книжный шкаф, выдав свое убежище.
Но это нормально. Я приму ее надутый вид. Даже ее сердитую версию, когда она нервничает из-за работы и срывается на мне, даже когда она молча смотрит на меня, когда я забываю вынести мусор.
Я приму любое плохое настроение, я приму его, сохраню глубоко внутри и буду лелеять до конца жизни. Она нужна мне всегда, во всех ее проявлениях, даже в тех, которые ей не очень нравятся.
Во всех ее проявлениях Сэйдж Донахью – моя.
Когда она доходит до моего мотоцикла, то поворачивается, скрещивает руки на груди и опирается на сиденье, отказываясь смотреть на меня.
Я подхожу к ней медленно, словно она – животное в клетке, которое я пытаюсь не спугнуть. Моя рука находит ее талию, когда я оказываюсь достаточно близко, и я сдвигаю материал ее рубашки вверх, чтобы почувствовать мягкую кожу ее талии под кончиками пальцев.
Одно она никогда не признает вслух – она не может устоять передо мной. Даже когда она вся напряжена, я – то самое прикосновение, которое ее развязывает.
– Ну же, ЛТ2. Не злись на меня, – я наклоняюсь и целую ее в шею, чувствуя, как она дрожит под моим прикосновением, когда мое горячее дыхание скользит по ее коже. – Мы можем поиграть снова, если хочешь, или...
Она поворачивает голову и смотрит на меня впервые с тех пор, как я нашел ее в библиотеке. Голубые глаза горят огнем, клубничные светлые волосы так и просятся в мой кулак, и я уже чувствую, как мой член упирается в молнию.
– Или? – она выгибает бровь, у нее такой вид, что хочется трахать ее до тех пор, пока она не станет мокрой и не начнет умолять меня остановиться.
Мой большой и указательный пальцы хватают ее за подбородок:
– Или ты можешь наклонить свою сладкую попку над моим мотоциклом, чтобы я заставил тебя кончить.
Другой рукой я скольжу вниз от ее бедра, по материалу юбки, пока не добираюсь до края. Мои пальцы поглаживают ее чувствительную кожу внутренней поверхности бедер, а затем пробегают по трусикам.
– Эта киска не сердится на меня, детка, – я покусываю ее нижнюю губу, пробуя клубничный блеск для губ. – Давай, будь хорошей шлюхой для меня и повернись.
Адреналин бурлит в моих венах, я знаю, что все должно быть быстро, потому что я понятия не имею, когда все остальные закончат свои игры.
Но, честно говоря, мне было бы похуй, если бы нас кто-нибудь застукал.
Пусть смотрят.
Моя девочка – просто богиня, когда берет мой член, и мир был бы счастлив увидеть это.
Глаза Сэйдж вспыхивают, и я понимаю, что она уже готова уступить. Мой член дергается от предвкушения, когда юбка задирается вверх по бедрам, и я провожу пальцами по ее клитору, зная, что маленький секретный пирсинг там посылает ей тысячи разрядов удовольствия.
– Это чертовски несправедливо, – хнычет она, слегка раздвигая бедра, чтобы дать моей руке немного места. – Ты такой мудак.
– Тебе это нравится, – я ухмыляюсь, поворачивая ее тело, заставляя ее перегнуться через сиденье моего мотоцикла.
Ночной воздух холодит ее кожу, когда я задираю материал ее юбки, обнажая трусики. Ее упругая попка на виду, она так и просит, чтобы я взял ее.
Ногой я раздвигаю ее ноги, отодвигая трусики в сторону, чтобы можно было просунуть палец в ее влажную киску.
– Только палец? И это все, что я получу? – дразнит она и стонет, когда я попадаю в ее точку g, поглаживая ее внутренние стенки, пока она не заливает мою руку соками.
– Ты гребаная девчонка, – мой голос низкий и грубый. – Ты – девчонка, которая собирается кончить на мой член.
Мое имя звучит шепотом на ее губах, когда я достаю свой член, проводя головкой по ее влажным складкам, прежде чем погружаюсь в нее. Запихиваю себя глубже, пока она не окажется заполненная мной до невозможности. Это вызывает у меня гортанный стон.
– Блядь, Сэйдж, – я дышу, проталкивая свой член глубже в нее. Она задыхается, и я понимаю, что она чувствует прилив удовольствия, который даю ей только я. – Ты чувствуешь себя так чертовски идеально.
Я стону сквозь стиснутые зубы, а мой член дергается от удовольствия от того, как плотно она прилегает ко мне.
Она стонет, откидывая голову назад. Ее тугие стенки сжимают мой член, пока все, о чем я могу думать, – это кончить в ее маленькую красивую киску. Мои толчки резко ускоряются, чтобы я мог долбить ее, наблюдая, как великолепно она выглядит, когда я трахаю ее просто потому, что могу.
Хватаю ее за бедра и сжимаю. Круглая попка покачивается каждый раз, когда я захожу глубоко. Она вскрикивает при каждом таком толчке, что только подталкивает меня к увеличению темпа.
Я смотрю вниз, наблюдая, как мягкая плоть ее киски движется взад-вперед, принимая каждый сантиметр меня, словно она была создана для этого. Мне никогда не надоест видеть, как она ведет себя со мной как хорошая шлюшка.
– Так хорошо, – стонет она. – Так чертовски хорошо.
Звуки шлепков кожи о кожу эхом разносятся по парковке, заглушаемые лишь ее криками удовольствия. Я крепко сжимаю ее, зная, что оставлю на ее мягкой коже изрядные синяки.
Боже, я хочу, чтобы это длилось долго, хотя знаю, что это невозможно.
Не поймите меня неправильно, моя девочка чувствует себя так хорошо все время, но есть что-то интересное в том, чтобы знать, что нас могут застукать. Что кто-то может наблюдать за нами.
Это заставляет меня толкаться сильнее, ее тело обмякает на сиденье байка. Я опускаю ладонь и шлепаю ее по заднице, оставляя неприятный красный отпечаток.
– Ты так чертовски хорошо принимаешь этот член, – бормочу я. – Такая хорошая шлюшка для меня. Кричишь, когда трахаю тебя, зная, что кто-то может услышать. Тебе это нравится, детка? Ты хочешь, чтобы кто-нибудь увидел, какая ты шлюха для меня?
В ответ она сжимает свои внутренние стенки еще сильнее.
Мне так хорошо с ней, что я едва могу себя контролировать. Это слишком приятно, чтобы длиться долго, почти болезненно в своем экстазе.
