Текст книги "Путь к сердцу"

Автор книги: Джессика Рэндел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава пятая

Через неделю Ванесса чувствовала себя как выжатый лимон.

Но винила она только себя. Ей было отлично известно, что хозяин может пребывать в бездействии не дольше нескольких часов. Он почему-то решил, что ему необходим отпуск, однако на самом деле это было ему не нужно.

Наблюдая, как мистер Сэвидж целыми днями беспрестанно вмешивался и ставил под сомнение все, что сделала или собиралась сделать Ванесса, она поняла, чего ему действительно хотелось, – перемен. Он восставал против малейшего вмешательства в свою налаженную профессиональную жизнь, а импульсивные предложения Ванессы прекрасно позволяли ему отыграться на ней, давали возможность капризничать – ведь она не могла поверить, что хозяин действительно собирается отказаться от своих постоянных разъездов и окунуться в стоячее болото быта провинциальной гостиницы.

Как, к сожалению, оказалось, он относился к своим капризам так же серьезно, как и ко всему, что делал, так же скрупулезно их планируя и следуя им. Во-первых, он решил, что просто обязан подробно ознакомиться с историей Уайтфилда и его реконструкцией, он даже вызвал к себе Роберта Тейлора для специальной консультации и тщательно проработал все старые отчеты Ванессы. Потом он начал шататься по всему дому. «Дюзенберга» уже не было и в помине Ванесса ужасно жалела, что Дэйн Джадсон арендовал его всего лишь на уик-энд, а не на целую неделю, – и теперь ничто не могло выманить Бенедикта из дома; куда бы Ванесса ни пошла, она неизменно всюду на него натыкалась. Последние три года она фактически единолично заправляла всеми делами Уайтфилда, и теперь необходимость спрашивать мнение и подчиняться решению кого-то вышестоящего показалась Ванессе даже более неприятной, чем она предполагала.

Более оптимистично на все это смотрела Кейт Райли, которая была приходящей прислугой и постоянно не жила в доме, поэтому ее общение с хозяином ограничивалось довольно непродолжительными встречами.

– А он преподнес нам небольшой сюрприз, правда? Он совсем не такой строгий, как мы думали, – одобрительно заявила она дня через три после его приезда, намазывая для него маслом пшеничные лепешки к вечернему чаю.

Мистер Сэвидж объяснил ей, что предпочитает простую, обильную деревенскую еду, а не те изысканные новозеландские деликатесы, которые он неизменно просил Ванессу приготовить для своих гостей, – еще одно очко в его пользу. Выросшая в деревне, Кейт считала настоящим мужчиной только того, кто ел много мяса и картошки. И масло – ведь это оно прославило нашу страну, заявляла она.

– Знаешь, вся его беда в том, я думаю, что он так и не научился доставлять себе удовольствие, – продолжала Кейт, щедро добавляя черносмородинового джема собственного приготовления. – Что хорошего принесли ему все эти деньги, я тебя спрашиваю? Носится туда-сюда… неудивительно, что у него не было возможности отвести душу. Мозги у него, бедняжки, должно быть, так и крутятся, так и крутятся… Ведь это первый раз, когда он приехал без секретарши, и только посмотри, как это пошло ему на пользу! Ничего не делает и беззаботен, как песчаный человечек. Характером весь в старика.

Ванесса, не знавшая, кто такой песчаный человечек, но слышавшая, как в кабинете Бенедикта каждый вечер допоздна работает телефон, подумала, что не так уж он беспечен, как кажется кухарке.

– Судье Ситону, он, знаешь ли, приходится очень дальним родственником. Не вижу между ними абсолютно никакого сходства, – пробормотала она.

– Поживем – увидим. – Вот все, что сказала в ответ Кейт, воспользовавшись этим освященным веками, но чрезвычайно емким выражением. Но потом, в тот же день, Ванессе, когда она пыталась преградить ему путь в комнатку, выходящую в буфетную, пришлось признать, что по крайней мере одну из наименее привлекательных черт характера старого судьи – упрямство – он, несомненно, унаследовал.

– Я предпочла бы, чтоб вы не входили, – сказала Ванесса, пользуясь преимуществом своего роста, чтобы не дать ему заглянуть в дверь ей через плечо – он уже успели распахнуть ее.

– Но почему? Что вы там прячете?

Бенедикт забрел на кухню, чтобы выпить чего-нибудь холодненького, а затем задержался, чтобы осмотреть колокольчики звонка, которые только что повесили в буфетной, но еще не успели присоединить. Ванесса чистила столовое серебро, усердно стараясь игнорировать его присутствие, нарушившее ее покой, и вскочила, когда тот уже обнаружил скрытую в дальней стене обшитую панелью дверь, не замеченную им при предыдущем осмотре буфетной и примыкающих к ней кладовой и чулана.

– Так вы не дадите мне осмотреть вашу комнату, Флинн? – Внезапно его руки крепко обхватили ее за талию, легко приподняли как пушинку и поставили позади него на свеженатертый пол. Пока она соображала, что случилось, он беспрепятственно и не спеша прошел к ней в комнату. – Бог мой, теперь я вижу, что здесь тесновато для приема гостей, – проронил он, явно ошеломленный при виде односпальной деревянной кровати, заваленного книгами туалетного столика и огромного безвкусного шкафа викторианской эпохи, загромождающего большую часть комнатки. – Тут и двоим не повернуться!

Ванесса все еще не могла перевести дух. А ему хоть бы что, как будто и не поднимал ее!

– Мне этого достаточно, – нетвердо проговорила она, стоя в дверях.

– Достаточно! – взорвался тот и обернулся, чтобы удостовериться, нет ли иронии в ее словах. Она говорила вполне серьезно, что, казалось, разозлило его еще больше. – Вы что, мазохистка? Только не говорите мне, что это судье пришла в голову идея поселить вас в этой… монашеской келье. По всему видно, он позволял вам все, что только могло вам заблагорассудиться… как и я, коли на то пошло. Черт возьми, вам прекрасно известно, что вы могли бы обосноваться практически в любой комнате этого дома!

– Здесь удобно, и раз я все равно нахожусь в ней не так уж много времени… – пожала плечами Ванесса.

– Ага, понятно. Значит, это я должен чувствовать себя виноватым, потому что вы так много работаете, что у вас совсем нет времени для себя… Может быть, это было в порядке вещей в викторианскую эпоху, но вряд ли нормально в наши дни. Не у всех такая явная склонность к спартанству, Флинн. У вас не возникает чувства клаустрофобии, когда вы пытаетесь здесь заснуть?

В этот самый момент в буфетную весьма некстати зашла за кастрюлей Кейт Райли; она остановилась за спиной у Ванессы, хмыкнула и произнесла:

– Я ей сама об этом твержу, мистер Сэвидж, ведь она такая крупная девушка. Но Ван говорит, что спит, свернувшись калачиком. Знаете, она вообще-то не так уж часто спит в своей постели. Если б ей пришлось каждую ночь втискиваться в эту кроватку, тогда, конечно, было бы иначе!

И ушла, все еще посмеиваясь. Ванессе же в который раз за эти несколько дней выпало увидеть, как хозяин лишился дара речи от изумления.

На мгновение ей показалось, что пришло время держать ответ, и она ужасно покраснела под его недоверчивым взглядом, смерившим ее от кончиков практичных туфель до туго стянутых на макушке волос. Он, несомненно, мысленно раздевал ее, тщетно пытаясь сравнить эту картину с неким образом в своей памяти. Затем пришла ее очередь онеметь, когда тот холодно произнес:

– А я-то думал, вы живете здесь замкнутой, неинтересной жизнью, вдали от шумной толпы. Вот еще один пример, как опасно строить предположения. Этот ваш чопорный вид страшно обманчив. У вас, значит, еще та репутация, если даже миссис Райли принимает как должное ваши сексуальные эскапады – или я должен сказать упражнения? Однако я не склонен быть таким же великодушным. Когда я сказал, что здесь можно принимать друзей, я не давал тем самым разрешения на неразборчивость в связях…

– Я не неразборчива в связях, – начала было Ванесса, медленно цедя слова. Какая ирония считать ее легкомысленной из-за того, что она всячески старалась не выглядеть таковой. Ни в том, ни в другом ее нельзя было обвинить!

– Хорошо. Так это только ради постели Уэллса вы не спите в своей? – прервал он. – Вы у меня на службе, и я плачу вам не за то, чтобы вы занимались сексом…

– Мы с Ричардом не занимаемся сексом, – прошипела она в ярости, взбешенная возмутительной грубостью такого оскорбления.

– Неудивительно, что вы в последнее время такая нервная и возбужденная. Мое пребывание здесь, очевидно, мешает вашей свободе, вы лишены своей обычной порции… любовных похождений. – Последние слова он произнес подчеркнуто насмешливо. – Ну что ж, потерпите. В конце недели я уеду в Окленд на церемонию вручения премий в Институте архитектуры. И останусь на ночь в городе, так что вы сможете на досуге заняться с вашим любовником. Но помните о правилах: чем вы занимаетесь под его крышей, мне все равно – у меня же в доме храните целомудрие, как монашка!

Очевидно, ему даже не приходило в голову, что она, может быть, романтически настроенная девушка и влюблена в Ричарда, а он так бессердечно втоптал в грязь ее туманные грезы. Нет, его мысли не шли дальше таких клинических терминов, как похоть и утоление аппетита. Не мудрено, что он ни разу не был женат. Вероятно, он не распознал бы любовь, даже если бы столкнулся с ней лбом.

К пятнице Ванесса чудом сохраняла самообладание. С невыразимым облегчением и объяснимым победным чувством она наблюдала, как он уезжает в Окленд. Все-таки она героически выстояла, несмотря на его ужасающие манипуляции. Но ее силам был нанесен тяжелый урон. За одну неделю Бенедикт расшатал ее броню сильнее, чем за несколько предшествующих лет, и теперь она предвкушала возможность хоть и такой краткой передышки, чтобы укрепить свою шаткую оборону. Может быть, возвратившись, мистер Сэвидж забудет о своей игре или она ему наскучит, и все вернется на круги своя.

Когда вскоре после того, как БМВ выехала из ворот, раздался звонок Ричарда, и тот предложил поужинать с ним вечером, Ванесса охотно согласилась.

Провести приятный и спокойный вечер в обществе Ричарда было именно тем противоядием, в котором она нуждалась после всех треволнений и неприятностей с Бенедиктом. Так как они решили назначить ужин, как было принято, на довольно поздний час, Ванесса не спешила со сборами и тщательно занялась своим туалетом, даже покрыла ногти лаком, чего уже долгое время не делала.

Надевая новое платье из черного крепдешина, с длинной, почти до половины икры, юбкой и прилегающим лифом с открытой спиной, она решила показать Ричарду, что готова перейти от дружеских объятий и поцелуев к чему-то более значительному.

Провела щеткой по распущенным волосам, потом, запустив в них пальцы, зачесала их наверх и быстро закрепила лаком, чтобы отдельные прядки не беспокоили ее во время еды. Конечно, они все равно будут выбиваться, но женщине так нужно хоть что-то легкомысленное, а у Ванессы это были ее волосы.

Она оглядела себя в потускневшем от времени зеркале на стене, потом покружилась, и ей понравилось, как разлетается тонкий крепдешин юбки. Все выглядело точно так, как на фотографии в журнале мод «Вог». Жесткий лиф, от талии до ключиц застегивающийся на тридцать крохотных обтяжных пуговичек, продетых в атласные петли, и с отделочной строчкой заставил ее порядком повозиться, когда она шила, но полученный результат стоит этой возни и мучений. Оголенные плечи были немного не по сезону, но она знала, что в маленьком ресторанчике, куда ее ведет Ричард, очень тепло, поэтому для поездки в машине она только накинула на себя вязаный кардиган из черного мохера длиной до колена.

– В лунном свете дом такой призрачный, да? – заметил Ричард, когда они медленно отъехали. – Между прочим, выследил Сэвидж свое привидение?

Девушка резко повернулась к нему.

– Как ты об этом узнал?

– Слухами земля полнится, – усмехнулся он.

Ванесса внутренне содрогнулась. Ей следовало бы знать, что Билл Джессоп не станет держать язык за зубами. Интересно, подозревает ли Ричард, кто автор этой мистификации. На его красивом лице не было ничего, кроме безобидной усмешки, а глаза не отрывались от узкой извилистой дороги.

– Мелисса сказала, он приходил в редакцию и посмотрел подшивку газеты чуть не за сто лет. Говорит, он забрал с собой фотокопии сообщений об убийстве Мэг.

– Да что ты? – Ванесса внезапно поняла, что Ричард недавно виделся с Мелиссой Райли. Что это было, свидание или случайная встреча? Мысль о том, что Ричард встречается с другой женщиной, никогда раньше ее не тревожила, поскольку она уверила себя, что не готова быть для него единственной. К своему ужасу, Ванесса почувствовала, что ей и теперь все равно. Наверно, она должна бы ревновать мужчину, с которым собиралась…

Собиралась что? Вот в этом и проблема – ведь она так и не осознала свое отношение к Ричарду. О его планах можно было догадываться: по тому, как галантно и почтительно он вел себя с ней, у него самые серьезные намерения. Конечно, он, наверное, не прочь переспать с ней, но думал-то он о женитьбе, на этот счет у нее не оставалось никаких сомнений. Ричарду было за тридцать, и он готов остепениться. Не то что другой. Вся беда в том, что Ванесса просто не могла вообразить себя в одной постели с Ричардом, а что касается Сэвиджа, наоборот, она и представить не могла, что они не в одной постели!

Одноэтажный ресторанчик был набит битком. Он пользовался хорошей репутацией, потому что там прекрасно готовили и цены были разумные. Среди местного населения он был весьма популярен, потому что давал возможность прифрантиться и прийти поесть в более привлекательной обстановке, чем в простом пабе или забегаловке, которые обычно преобладают в таких малонаселенных местечках, как Коромандел, где все оживляется только в разгар курортного сезона.

Когда Ричард взял карту вин, он оглядел Ванессу и усмехнулся.

– Шампанского, дорогая?

Решимость Ванессы заколебалась.

– Как насчет красного сегодня? Я думаю заказать оленину, – сказала она, пропустив намек мимо ушей.

– Ладно. Но на этот раз только одну бутылку, о'кей?

Во время неторопливо проходившего ужина она немного пококетничала с Ричардом. Когда в ожидании десерта она маленькими глотками допивала красное австралийское вино, которое тот заказал, внезапно чуть не подавилась.

– Ван, с тобой все в порядке?

– Да. – Она откашлялась, быстро моргая глазами, чтобы избавиться от выступивших слез.

Видение на другой стороне зала расплылось, затем вновь прояснилось. Это, должно быть, галлюцинация! В этот момент мужчина, о чем-то убедительно говоривший с хозяйкой, повернулся лицом к залу. Это был Бенедикт Сэвидж, который в это время должен был бы уютно сидеть на шикарном банкете в Окленде, – разодетый в белый смокинг с черным галстуком. О Боже! Ванесса украдкой огляделась вокруг. Официантка уже унесла огромных размеров меню, когда брала у них заказ, и на столе не стояло даже цветочного горшка, за которым можно было бы спрятаться.

– Ван, в чем дело?

– Вино не в то горло попало, – поспешно объяснила она.

Заметив, как блеснули очки Бенедикта, повернувшего голову, чтобы оглядеть зал через плечо хозяйки, Ванесса локтем столкнула десертную вилку со стола и одновременно нырнула вниз, чтобы ее поднять.

– Ой, извини! – Прислонившись головой к столу, с сильно бьющимся сердцем, она сделала вид, что ищет потерянную вилку, в душе поздравляя себя с быстрой реакцией.

– Не беспокойся, Ван, тебе принесут другую. Ведь все равно ей нельзя пользоваться, раз она была на полу. – Ванесса слишком поздно заметила просчет в своем мгновенном плане. Чтобы привлечь внимание официантки, Ричард уже повысил голос. – Кили, простите, не могли бы вы принести нам еще одну вилку?

Скорчившись под столом, Ванесса закрыла глаза и начала молиться, не слыша гула разговоров и звяканья посуды вокруг. Все, что она могла слышать, это звук приближающихся шагов, казавшихся ей зловещим предзнаменованием судьбы.

– Спасибо. Оставь ее там, Ван. Кили принесла другую.

Ванесса внезапно перестала паниковать, услышав его спокойный увещевательный тон, и уже начала было осторожно подниматься, когда услышала, как Ричард вдруг встал с места и сказал:

– Здравствуйте, Сэвидж. Какими судьбами здесь? Я думал, вы сегодня вечером в Окленде получаете какую-то большую премию.

Ванесса оцепенела. Девушка слышала небрежный ответ, а в голове тупо вертелась мысль, что она и не знала, что Бенедикта ждала очередная премия. Открыв глаза, она увидела начищенные черные туфли у ножки стола. Те самые туфли, которые она сама сегодня днем надраила до зеркального блеска.

– Да, я туда ездил. Решил вернуться пораньше.

– Приехали прямо оттуда, наверно? – догадался Ричард, очевидно, глядя на белый смокинг, и сочувственно высказал еще одну догадку. – Стало скучно, да? Я понимаю, почему вы так рано улизнули оттуда. Конечно, если нечего особенно праздновать, кажется, что время тянется бесконечно. Если же вы заглянули сюда по пути домой, чтобы выпить на ночь стаканчик, то немного ошиблись – у них здесь нет отельного бара.

– Я только что это обнаружил. – Последовала мучительная пауза, затем он насмешливо произнес:

– Не хочу показаться бестактным, но ваша дама, что бы она ни делала под столом, видимо, занимается этим очень старательно. Ведь это женщина, я полагаю?

Этот идиот Ричард воспринял сказанное скорее как шутку, а не скрытое оскорбление, от которого у Ванессы поднялся жар по всем теле.

– Если бы вы видели ее платье, то не задали бы такого вопроса! Ты еще не задохнулась там, дорогая? – спросил он с плохо скрываемым озорством в голосе.

Это какой-то кошмар, подумала Ванесса, стиснув зубы и медленно поднимаясь, зажав в потной ладони злосчастную вилку.

Она догадывалась, на кого сейчас похожа, – вся красная, волосы лохмами свисают на лицо, – и была уверена, что Бенедикт знает, кто спутница Ричарда, и просто хочет смутить ее. И действительно, как только ее глаза появились над кромкой стола и угрюмо взглянули на него, она увидела в его взгляде, обращенном к Ричарду, выражение злорадного удовлетворения.

Ей же, когда она наконец села, досталась его слегка насмешливая улыбка, затем его глаза скользнули вниз к глубокому вырезу платья с обнаженной ложбинкой между грудями и опять поднялись вверх. Насмешливое выражение угасало, по мере того как он окидывал взглядом густую копну волос, которые девушка быстро откинула назад, и наконец полностью исчезло, когда он посмотрел на ее разгоряченное лицо, и она поняла, что до этого момента он не узнавал ее. Он думал, что Ричард ужинает с какой-то другой женщиной.

– Флинн?

Вместо улыбки у нее задергались губы.

– Здравствуйте, мистер Сэвидж. Подумать только, вы здесь.

Ее попытка изобразить радостное изумление лопнула, как мыльный пузырь. Он уставился на нее, и глаза у него из голубых стали льдисто-серыми, когда он немного откинулся назад, чтобы лучше рассмотреть гриву ее волос, ниспадавших до середины спины.

На левом виске у него внезапно забилась в нервном тике жилка, и Ванесса обреченно начала отсчитывать время до неминуемого взрыва. Она могла лишь надеяться, что от полного уничтожения у всех на глазах ее спасет лишь его неимоверное самообладание и отвращение к эмоциональным проявлениям чувств!

Глава шестая

Сам того не подозревая, Ричард остановил тиканье этого часового механизма.

– Почему бы вам не посидеть и не выпить с нами? – весело предложил он. – Мы с Ван ждем десерт. Уверен, никто не станет возражать, если узнает, что вы наш гость. В конце концов, вы, кажется, не тот, кто может причинить какие-то неприятности.

Как бы не так, подумала Ванесса, но, к ее ужасу, предложение было спокойно принято.

– Почему бы и нет? Если только Ван не возражает, а… Ван?

Ей хотелось, чтобы он перестал ее так называть. Хватит с нее и того, что аккуратная прическа превратилась в огромную копну кудряшек.

– Почему я должна возражать? – храбро пропищала она.

– Не знаю… может быть, из-за чувства вины.

– Вины? – Почему он не сядет, если собирается остаться, а нависает над ней вот так? Рядом с Ричардом стоит свободный стул. Она не позволит ему запугать себя этой тактикой. – Мне не из-за чего чувствовать себя виноватой, – бесстыдно солгала Ванесса.

– Да?.. Но ведь вы покинули меня, и я должен возвращаться в холодный, темный и пустой дом.

Его притворный пафос заставил ее сердце затрепетать в груди. Может, в конце концов, ей не грозит ничего ужасного и неприятного. Может быть, она не правильно поняла этот испепеляющий взгляд. Вероятно, Бенедикт просто в дурном расположении духа из-за того, что ему не дали премию, которую он ждал.

– Вы ведь не собирались возвращаться домой. Как бы то ни было, я оставила включенными свет и отопление, – заметила она примирительным тоном.

– Я вижу, вы не отрицаете, что покинули меня.

Со страхом она увидела, что он сел не на стул рядом с Ричардом, а опустился на банкетку рядом с ней. Она почувствовала тепло его бедра, хотя, сидя на кожаной обивке банкетки, он оставался на приличном от нее расстоянии.

– Конечно, если не считать призрака куртизанки. Простите, Флинн, я хотел сказать, актрисы… Между прочим, какие у вас прелестные волосы, продолжал он тем же мягким вежливым тоном. – И какие густые…

– С этой гривой распущенных волос она выглядит совсем другой, правда? – любезно заметил Ричард, пребывающий в самом радужном настроении после хорошего ужина и совершенно не замечающий полутонов.

– Совсем другой. Настолько другой, что я почти не узнал ее, – сказал Бенедикт, немного изменив позу и склонившись в ее сторону, все еще на безопасном расстоянии, но однако удушливо близко. Ванесса продолжала смотреть в сторону Ричарда с застывшей улыбкой на лице и одеревенелой спиной, все время ощущая, что эта банкетка отрезала все пути к отступлению и она попала в западню.

– Если продолжать аналогию с лошадьми, Уэллс, как бы вы назвали этот цвет? – задумчиво проговорил Бенедикт. – Саврасый?

– У саврасых, может, и светлая шкура, но всегда с кремовой или белой гривой. А у Ванессы масть определенно гнедая, – посмеиваясь, сказал Ричард.

– Может, хватит? Здесь ресторан, а не конюшня, – резко перебила Ванесса, которую Ричард стал раздражать так же, как и Бенедикт. – Если вы пришли сюда, умирая от жажды, почему бы вам не заказать себе что-нибудь?

Наступило непродолжительное молчание.

– Это вы мне? Я не понял, ведь вы не смотрели в мою сторону, – произнес мурлыкающий голос Бенедикта над самым ее ухом, и она была вынуждена повернуть голову и встретить его пристальный взгляд.

Так он видел или не видел?

Пытается ли мистер Сэвидж поймать ее на удочку или же из-за своей паранойи она сама придает его ничего не значащим словам такой опасный смысл? Он не видел лица, отчаянно твердила она себе, и поэтому не может быть абсолютно уверен, а волосы не могут служить настоящей уликой.

– Позвольте мне что-нибудь заказать для вас, проще будет записать это на мой счет. – Ричард со своей обычной щедростью прервал их безмолвную дуэль. – Что бы вы хотели выпить? Виски?

Бенедикт небрежно кивнул, Ричард повернулся на стуле и опять поманил официантку.

Не отрывая глаз от Ванессы, Бенедикт проговорил, понизив голос, чтобы было слышно ей одной:

– Интересно, эти волосы такие же мягкие, какими кажутся? – говоря это, он, легко касаясь, провел ладонью от ее макушки до неровных концов густой копны волос. Ванесса чуть не вскочила с банкетки. Казалось, каждое нервное окончание на ее голове стало искриться. – Простите, я сделал вам больно? – пробормотал он, и в его глазах отразился свет мерцающей свечи в центре стола.

– Нет, – процедила Ванесса.

Он ничего не может доказать, мысленно твердила она себе. Ей всего лишь нужно держать его на расстоянии, до возвращения домой. Или же, еще лучше, пока не наступит завтра и у него, быть может, будет более благоприятное расположение духа.

– М-м-м… они даже мягче, чем кажутся. – Он опять погладил, на этот раз немного запустив пальцы в завитки волос и проведя рукой по ее плечу. При этом костяшки его пальцев скользнули по обнаженной коже плеча, и ее вновь с головы до ног пронзила дрожь. – Очень идет к вашему черному платью и светлой коже. И такая поразительная игра света – при освещении они кажутся почти золотыми. Такие легкие и кудрявые, такие пушистые…

Он склонился к ней, играя локонами, слегка раздувая ноздри, и сердце у нее отдавалось в груди толчками каждый раз, когда этот смертоносно медоточивый голос выделял одно слово за другим.

– Позвольте. – Она протянула руку, чтобы высвободить свои волосы из его пальцев, и, к своему смущению, обнаружила, что все еще сжимает в руке вилку, да так, что побелели суставы.

Борясь с искушением воткнуть в него эту вилку, она немного сдвинулась с места, чтобы придвинуться плотнее к спинке банкетки, и встряхнула головой, чтобы волосы были в тени за ее спиной. Положила вилку перед собой на белую скатерть и начала нервно поигрывать ею, пытаясь найти безобидную тему для вежливого разговора.

Когда Ванесса наконец собралась с духом и искоса взглянула на него, то увидела, что он пристально разглядывает ее руки с тщательно наманикюренными ногтями. Надеясь, что Бенедикт не заметил, как дрожат ее пальцы, она стиснула их в кулак, потом оцепенела, когда он медленно провел рукой по белой скатерти вдоль безымянного пальца ее правой руки.

– Какое у вас интересное кольцо. Серебро и нефрит, не так ли?

– Да, его сделала девушка-ювелир из коммуны художников близ Коромандела, – залепетала Ванесса, автоматически вытягивая руку, не столько чтобы продемонстрировать большое, с витиеватым орнаментом кольцо, сколько чтобы избежать его прикосновения. Местные ремесла. Более безопасной темы нельзя и найти. – Эта область славится тем, что здесь много художников и ремесленников…

– Это очень необычный орнамент. Можно даже сказать… единственный в своем роде.

В его голосе прозвучало что-то странное, какое-то скрытое возбуждение, заставившее Ванессу остановиться как раз в тот момент, когда она была готова согласиться. Кольцо. В тот вечер на ней было это кольцо, и она даже не удосужилась снять его, прежде чем завалиться в его постель!

– О, не знаю, она, вероятно, штампует их десятками для туристов, проговорила она, лихорадочно улыбаясь.

Но Ричард был тут как тут и не дал ей уклониться от истины, сойти с прямой дорожки, ведущей к ее полному краху…

– Но не по такой цене, Ван, – произнес он, вновь повернувшись к ним лицом. – Помнишь, мы вместе покупали его прошлой весной? Ты не хотела отдавать так много, пока эта женщина не сказала, что делает все вещи в единственном экземпляре.

– Это почти то же самое, что носить на пальце жетон с личным номером, злорадно пробормотал Бенедикт. – Отличительный знак и очень легко опознать.

Тут нервы у Ванессы не выдержали, и она подняла руку беспомощным жестом…

– Мистер Сэвидж, я…

Он поймал ее руку, неприятно сжимая крепкой хваткой, и положил обратно на стол.

– Это ваш десерт подают вместе с моим виски? На вид очень вкусно.

Ванесса посмотрела на поставленный перед ней липкий шоколадный мусс. То, от чего минуту назад у нее слюнки текли, теперь вызывало тошноту.

– В чем дело? Неладно с желудком? – язвительно заметил Бенедикт, глядя на нее поверх своего бокала с виски.

Попалась! – говорило его выражение, и Ванесса, как автомат, взяла в руку ложку, решив, что съест проклятый мусс, даже если в нем яд. Может, это было бы и к лучшему!

Но Бенедикт перехватил первую ложку прямо из ее рук и направил ее не ей, а себе в рот.

– М-м-м, виски и шоколад, довольно крепкая смесь…

Как зачарованная, она следила за тем, как его губы медленно раскрылись и язык, свернувшись трубочкой, скользнул в углубление ложки, когда он взял ее в рот. Ее пульс глухо забился под его пальцами, охватившими кисть. В том, как Бенедикт ел у нее из рук, было что-то волнующе эротическое. Когда он стал втягивать шоколадный мусс с ложки, челюсти у него задвигались и на щеках образовалась впадинка. Ей показалось, что это заняло у него необыкновенно долгое время, хотя в действительности прошло всего несколько секунд. Когда он выпустил ложку, то слегка облизал верхнюю губу, собирая сладкие остатки. А Ванесса беспомощно пыталась припомнить вкус его поцелуя. Может быть, Бенедикт так же чувственно и нежно лизал ее, как он это делал теперь, упиваясь шоколадным муссом? По телу у нее пробежал огонь, а губы раскрылись, бессознательно подражая тому, что он делал. Ванесса подняла глаза и больше не смогла отвести их. Его глаза говорили, что он все знает, и от этого ей захотелось провалиться сквозь землю.

Ванесса знала, что заливается краской, и украдкой взглянула на Ричарда, но тот сидел с довольным видом, наслаждаясь яблочным пирогом, совершенно не замечая напряжения за столом. О Ричард! Мимолетное отчаяние охватило ее, когда она почувствовала, как что-то безвозвратно ускользает от нее.

Нервничая, она опять перевела взгляд на Бенедикта. Из серых его глаза стали голубыми, и ей впервые довелось понять, что значит «убийственный взгляд».

Он глядел так, как будто с радостью придушил бы ее, однако было в его взгляде и нечто другое, еще более ужасное – тигриный отблеск первобытного мужского торжества, говорившего, что на уме у него не только ее смерть.

О Боже, ведь не могла же она в пылу пьяной страсти надавать ему безрассудных обещаний? Не собирается же он связать ее тем, что могла сказать или сделать женщина в состоянии алкогольного опьянения?

– Мистер Сэвидж…

Ответом на ее безмолвную мольбу была его сверкающая жестокая улыбка.

– О, зовите меня Бен, пожалуйста… в конце концов, вы сейчас не на службе, и мы с вами на равных. К тому же такая явная формальность выглядит довольно глупо в данной ситуации, не так ли… Ванесса?

Каким-то образом он ухитрился даже имени придать греховный оттенок, и оба шипящих звука «с» медленно соскользнули с его языка, как ленивые змеи, соблазнительно обвившись вокруг ее шеи, не давая ей дышать, не то что защищаться.

– Я…

– Попробовать один раз недостаточно… можно еще раз? У вас такая прелесть, что мне ужасно захотелось ее съесть.

Он смотрел на ее рот, и на мгновение Ванесса не правильно истолковала его хриплую мольбу и свирепо уставилась на него.

– Шоколадный мусс, Несси, – пояснил Бенедикт, мягко направляя ее руку обратно к креманке и слегка коснувшись при этом ее груди. Он заставил девушку зачерпнуть ложку и опять поднять к его рту.

Ванесса выпустила ложку из рук и с облегчением увидела, что он без возражений взял ее сам.

– Можете съесть все целиком, – сказала она угрюмо, оттолкнув креманку в его сторону и понимая, что это только начало ее мучений. Ну что ж, может быть, и придется с этим смириться, но вовсе необязательно, чтобы это ей нравилось. Раз он заявил, что они на равных, то надо вести себя соответственно, сохраняя хотя бы остатки своего достоинства. – И, пожалуйста, не зовите меня этим смехотворным прозвищем.