Текст книги "Заманчивое предложение (ЛП)"

Автор книги: Джесса Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 32

Деймон

– Ты уже в десятый раз проверяешь свой телефон, – говорит Себастьян, закидывая ноги на кожаное кресло самолета перед собой. Нам еще полчаса лететь этим богом забытым рейсом.

Он не ошибается. Я все утро проверял Мисти, но связь не работает.

Я писал Матиасу, чтобы он починил ее, но последнее сообщение, которое он прислал в ответ, гласило: – Отвали. Она в безопасности. Расслабься.

– К чему ты клонишь?

Я бросаю взгляд на Себастьяна. Единственная причина, по которой я взял его с собой, – избавить его от неприятностей. Последние несколько месяцев о нем пишут на всех сайтах сплетен. Видимо, он не может намочить свой член, чтобы об этом не узнали все люди на планете.

Он откидывает голову на спинку сиденья, на его лице появляется расслабленная улыбка. – Черт, Деймон, ты меня напрягаешь. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда мой старший брат станет одержимым.

Одержим – это еще не все. Каждая секунда, проведенная с ней, все глубже погружает ее в мою душу. Я снова открываю канал и хмуро смотрю на черный экран. Я собираюсь убить Матиаса, черт возьми.

– Мама с ней, помогает ей подготовиться к сегодняшнему торжеству.

Я кручу обручальное кольцо на пальце, платина теплая на ощупь.

– Вот дерьмо. – Себастьян застывает на месте, поднимаясь из своей непринужденной позы. – Она чертова гадюка, чувак.

Себастьян никогда не был близок с нашей матерью. Она почти бросила нас, когда родила Себастьяна, не прошло и года после Ксандера. У них была бы более сильная связь с нянями, чем с нашими родителями, но моя мать уволила обеих женщин, когда мальчикам было шесть лет. Ей не нужны были свидетели того, какой ущерб нанесло пребывание в заложниках. Ничто не могло угрожать идеальному образу семьи Эверетт, который она создала. Даже ее собственные сыновья.

Поэтому их воспитанием занимались мы с Матиасом. Чудо, что они остались лишь полукровками.

– Именно. Я не ожидал, что встреча затянется. Я планировал быть там до ее прихода.

Я отправил еще одно сообщение матери, но ответа все еще нет. Нервы у меня сдали, когда я оставил их двоих без присмотра, особенно после той ерунды, которую мама пыталась провернуть прошлой ночью.

– Почему ты ей не позвонишь?

– Я уже позвонил, – рычу я и провожу рукой по своим и без того беспорядочным волосам.

Над головой трещат динамики, прежде чем раздается четкий голос пилота. – Приготовиться к посадке.

– Спасибо, черт возьми, – говорю я себе под нос и снова кручу кольцо, поверхность которого становится гладкой под моим грубым прикосновением.

Себастьян поднимает бровь, но не говорит ни слова, когда я встречаюсь с ним взглядом. Мисти все еще чертовски пуглива рядом со мной, и, черт возьми, я не собираюсь оставлять ее на попечение волчицы, которая является моей матерью.

– Ты же знаешь, что это все временно? Разве ты не заключил какую-то идиотскую сделку, что она просто должна терпеть тебя целый год?

Я и не подозревал, что мой младший брат жаждет смерти, но он переходит все границы.

– Она узнает правду, когда будет готова. А пока ей нужно верить, что она сможет сбежать.

– То, что ты планируешь, по сути, держать ее в заложниках, – это хреново.

– Я никогда не говорил, что это не так.

Он хихикает, его голова возвращается в исходное положение. – Знаешь, я с нетерпением жду, когда она надерет тебе задницу. Она держит тебя за яйца, а ты каким-то образом все еще достаточно заблуждаешься, чтобы думать, что принимаешь решения.

Конечно, он ошибается. Я прекрасно знаю, насколько велика ее власть надо мной.

Мое тело подрагивает, когда мы приземляемся, и я уже стою, прежде чем мы останавливаемся.

– Ищи дорогу домой сам, – говорю я Себастьяну, прежде чем выйти под дождь и направиться к своему черному-пречерному Ferrari. Я отправил сообщение Николасу, чтобы он пригнал ее, зная, что мне придется нарушить не один закон, чтобы добраться до нее.

– Эй! Ублюдок, у меня нет машины.

Я сажусь за руль и кричу ему в ответ, прежде чем дверь закрывается. – Не моя проблема.

Позади меня вспыхивают вишневые и синие огни, но я не сбавляю скорость. Как только офицер увидит мой номер, он поймет, что нужно отступить. Я притормаживаю машину перед входом, в нескольких шагах от Маттиаса.

Он ничего не комментирует, только поднимает одну бровь.

– Где она? – спрашиваю я, распахивая дверь и поднимаясь по лестнице.

– Там, где ты ее оставил, – отвечает он, отставая от меня всего на фут или два.

– Ты проверил ее, как я просил? – Я бросаю взгляд на швейцара, когда он задерживается.

– Я сказал, что проверю. С ней все в порядке.

Матиас отстает от меня на два шага, когда я спешу вверх по лестнице.

– Лучше бы так и было.

Счетная панель пищит, когда я провожу по ней картой, и дверь распахивается внутрь.

Проходит несколько секунд, прежде чем я успеваю осознать происходящее.

На вешалке полно платьев, все в приглушенных пастельных тонах, которые, как я знаю, Мисти бы не понравились. Ни одной из женщин не видно. Вместо этого я могу только разобрать их голоса в ванной.

– Намного лучше.

Голос мамы раздражает меня.

– Мне понадобится еще как минимум час, чтобы вернуть цвет. Это только первый шаг, – говорит женщина, которую я не узнаю. Наверное, это стилист.

Мои шаги сокращают расстояние между мной и открытой дверью ванной, когда я понимаю, что именно они имеют в виду. Моя мама и незнакомая женщина стоят рядом в тесном пространстве.

Но мое внимание приковано к Мисти. Она сидит на краю ванны, ее глаза похожи на пустоты, когда она смотрит на стену, приглушенные бледные светлые волосы расчесывают ее плечи.

– Убирайся отсюда на хрен, – рычу я, мой голос вибрирует от гнева, пульсирующего в моих венах.

– Но мы еще не закончили… – Слова стилиста прерываются, когда мое внимание падает на нее.

– Уходи.

Она выбегает из комнаты, не потрудившись взять свои вещи. К счастью для нее, потому что я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы разнести все здесь в клочья.

– Успокойся, Деймон. Мы знаем, что делаем.

Мать кладет руку мне на плечо, но я ловлю ее за запястье.

Напряжение накатывает на меня, и проходит несколько ударов, прежде чем я отпускаю ее. – Убирайся из нашего дома.

Ее глаза расширяются от шока. – Но…

– Убирайся. Убирайся. – Моя голова отклоняется в сторону. – Не заставляй меня повторять это снова.

Единственное, что спасает ее, – это нежные глаза Мисти, обращенные на меня. Они блестят, а на ресницах застыли слезы.

Входная дверь захлопывается, и злоумышленники исчезают за несколько секунд до того, как я опускаюсь на колени перед своей жизнью. Я заправляю прядь волос ей за ухо, и она вздрагивает.

– Я говорила… я говорила тебе, что не принадлежу тебе.

Ее голос трещит, и вместе с ним трепещет мое сердце.

– Я никогда не хотел, чтобы ты была кем-то другим, кроме той, кто ты есть. Уверяю тебя, моя мать заплатит за это.

Я скрежещу зубами, втягивая воздух через нос. Ярость бьется в моей груди, желая вырваться наружу и наброситься на любого, кто причинит такую боль моей девочке.

Она смотрит вниз на линолеумный пол. – Я не знаю, почему я плачу. Я же не знала, что от меня ожидают.

Я провожу большим пальцем по ее щеке, ловя слезу.

– Единственное, чего я жду от тебя, – это сказать ей, чтобы она отвалила.

Ее остекленевшие зеленые глаза переходят на мои, и она задыхается. – Я не могу просто сказать твоей маме, чтобы она отвалила.

Я хихикаю и откидываюсь на пятки. – Ты можешь делать все, что захочешь. Ты моя жена.

Она закатывает глаза, но я сжимаю ее челюсть, удерживая ее внимание на себе. – Этого больше не повторится.

Мисти смотрит мне в лицо, а затем намекает на кивок.

Я хочу стереть ее нерешительность. Заставить ее увидеть, что она именно та, кем должна быть, но на это у нас есть время.

Она выдыхает и проводит пальцами по пряди светлых волос. – Забавно, но я несколько раз пыталась сделать себе такие светлые волосы. У нее это неплохо получилось.

Я сворачиваю шею, напряжение этого дня медленно уходит из меня. – Ты хотела быть блондинкой?

– Ха! Нет. Я хотела нежно-лавандовый, но если в волосах есть хоть капля желтого, они становятся отвратительными, грязно-коричневыми.

– А у тебя осталось?

Она наклоняет голову. – Что?

Я забираю у нее прядь и пропускаю ее сквозь пальцы. – Лавандовый краситель. У тебя остался?

– Да, но… – Она оглядывается на меня. – Ты вроде как выставил стилиста за дверь.

Я встаю. – Я сделаю это. Где бутылка?

Ее рот складывается в красивую форму буквы "О".

– Мисти?

Она качает головой. – Серьезно?

– Я всегда серьезен.

У нее вырывается смешок. – Будет грязно.

– Мне нравится грязно.

Я провожу языком по зубам, когда ее глаза темнеют.

Она делает несколько глубоких вдохов, прежде чем ответить. – Не говори, что я тебя не предупреждала.

Я ухмыляюсь. – Считай, что я предупрежден. Итак, где краситель?

Она указывает на небольшое трюмо, которое я загораживаю. – Тебе придется подвинуться, чтобы я могла порыться там. Там есть несколько цветов.

Я оглядываюсь на крошечный шкафчик. Конечно, комната настолько мала, что я загораживаю ее целиком. – Ладно, мне нужно позвонить. Я сейчас выйду.

Она встает, и ее пальцы нажимают на мои плечи, пока я не оказываюсь в коридоре. Мне становится легче на душе, когда она поднимает бровь, осмеливаясь что-то сказать. Это моя девочка.

Я в шоке, когда она захлопывает дверь перед моим носом, и слышу, как она закрывается.

– Мисти?

– Мне нужно в туалет. Твоя чертова мать была здесь несколько часов.

Ее голос приглушенно звучит за дверью.

Я кусаю себя за щеку, сдерживая улыбку. Не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовал себя так. Да и чувствовал ли вообще.

Я достаю телефон и набираю номер Маттиаса.

– Ты успокоился после того, как увидел свою жену?

– Передай охране, что маме запрещено участвовать в будущих мероприятиях.

Он присвистывает. – Это будет нелегко.

– Похоже, мне не все равно? Тебе чертовски повезло, что это не ты. Ты сказал, что она в порядке.

Меня встречает тишина, и к тому времени, как он заговорил, его голос стал холодным. – Она была не в порядке, Деймон?

Именно такие моменты напоминают мне о том, насколько смертоносен Матиас.

– Физически – да.

Мы оба знаем не понаслышке, что не физическое оставляет самые глубокие шрамы.

– С ней все будет в порядке. Они планировали превратить ее в одну из идеальных светских девушек матушки.

– Ты имеешь в виду несчастную, – заявляет он, и я почти слышу, как он проводит рукой по лицу.

– Я сам позабочусь об этом. Я с нетерпением жду, когда нашей маме хоть раз скажут "нет", – говорит он, прежде чем линия отключается.

Дверь открывается, и на пороге появляется Мисти в черном халате и с корзинкой, в которой лежат несколько бутылочек и мисочек. – Ты уверен, что хочешь это сделать?

Я протягиваю руку и поднимаю одну бровь. – Давай сюда.

Она протягивает мне халат, но в последнюю секунду отдергивает его. – Ты не можешь это надеть!

Я все еще в своем костюме от Armani, но мне было наплевать.

– Я серьезно. Ты не можешь это надеть.

Застежка моих брюк щелкает, когда я быстро снимаю рубашку и ухмыляюсь тому, как розовеют ее щеки.

– Все нормально, Нимфа?

Она проводит языком по нижней губе и кивает, не отрывая взгляда от моей груди.

Я сжимаю кулак от желания трахнуть ее об стену и забираю у нее корзину. – И что теперь?

– Ты никогда этого не делала?

– Я похож на человека, который красит волосы другим людям?

Она хихикает. – Нет. Я не могу поверить, что позволяю тебе это делать. Не заставляй меня выглядеть плохо.

– Ты никогда не будешь выглядеть плохо.

– Прекрати. Я серьезно.

Она смеется уже по-настоящему, и это просачивается в мою грудь, обволакивая сердце. Нет ничего, на что бы я не пошел, чтобы она продолжала смеяться вот так.

Шагнув вперед, я заталкиваю ее обратно в ванную. – Неужели ты не поняла? Я очень хорош в том, что делаю.

Она лишь ухмыляется. – Посмотрим.

Глава 33

Мисти

Даже сквозь халат тепло проникает в мой позвоночник, когда грудь Деймона прижимается ко мне. Мои пальцы обхватывают край туалетного столика, и я упираюсь в него бедрами, наблюдая за ним в зеркале. Сначала я думала, что это мило, что он хочет покрасить мои волосы, но теперь я задаюсь вопросом, не является ли это какой-то формой жестокой пытки.

Его присутствие возвышается надо мной, когда он тщательно отделяет прядь моих волос и смачивает ее лавандовым лосьоном. Его палец касается моего уха, по шее пробегают мурашки, и я напрягаюсь, чтобы не выдать своей реакции.

Деймон сводит брови вместе, пока он обрабатывает каждую деталь, стараясь равномерно покрыть ее, прежде чем перейти к следующей. Мне становится тепло в животе, когда я наблюдаю за ним. Есть что-то восхитительное в том, как он сосредоточен.

– Пропустил пятнышко, – поддразниваю я.

Его губы подрагивают, но он не отрывается от своего задания. – Нет, не пропустил.

– Знаешь, у тебя это неплохо получается.

Он берется за мой затылок и поворачивает мою голову вниз и в сторону, пока я не перестаю его видеть. – У тебя были какие-то сомнения?

Я вытираю каплю фиолетового цвета с белой керамической раковины и смываю ее в канализацию. – Да. Честно говоря, я не ожидала, что ты будешь практиковаться в этом мастерстве.

– Ты удивишься, если узнаешь, в каких вещах я хорош.

Я издаю небольшой стон, когда его большой палец надавливает на основание моего затылка, снимая напряжение, которое там накапливалось.

Закончив, он снимает перчатки, выбрасывает их в мусор и наклоняется ко мне. Губы прижимаются к основанию моей шеи, а его дыхание обдает меня жаром, согревая до глубины души. С каждым мгновением пространство вокруг нас теряет фокус, а мое тело сосредотачивается на нем. Его щетина, тепло его рук, аромат сладкого дыма, который прилипает к нему.

Каждый его вдох притягивает меня ближе, пока он не станет всем, что я вижу, знаю, чувствую. Пока он не завладеет каждой молекулой моего внимания одним простым прикосновением своих губ.

– И что теперь?

– Подожди двадцать пять минут, а потом ополосни. – Я поворачиваюсь к нему лицом, и из моей груди вырывается смех. На его брови багровое пятно от поцелуя. – О Боже!

Одна темная бровь приподнимается в вопросе, а его губы кривятся в ухмылке. – Что?

– На тебе… на тебе краска.

Я тянусь назад, хватаю влажную салфетку, которую использовала, чтобы не испачкать свое лицо, и вытираю ее.

– Думаешь, мне не пойдет фиолетовый? – спрашивает он, негромко, игриво.

– Я думаю, ты будешь выглядеть хорошо в чем угодно, но я не уверена, что даже ты сможешь справиться с размытым пятном на лбу.

Деймон выходит из комнаты, чтобы выбросить несколько вещей, а я натягиваю на волосы свою верную пластиковую шапочку, чтобы они не мешали, и начинаю наводить порядок на прилавке.

– Вот. – Деймон протягивает сэндвич.

– Ты сделал мне сэндвич?

– Я едва мог думать из-за урчания твоего желудка.

Я чувствую, как пылают мои щеки, но все равно откусываю кусочек. Ничего особенного, арахисовое масло и желе, но я стону, когда сладкий вкус джема врывается в мой рот.

Деймон проводит большим пальцем по моей нижней губе, захватывая немного желе, а затем отсасывает его. – Я умирал от желания увидеть это вблизи.

– Вблизи? – Я позволила своим мыслям пронестись над его словами.

– У тебя есть платье?

– Твоя мама принесла несколько.

Он отмахнулся от этого. – Мисти, у тебя есть платье?

Я думаю о платье, которое сшила в прошлом году, но так и не смогла его надеть. Оно ничуть не практичное, скорее причудливое, чем черное.

Я пожимаю плечами. – Наверное, оно не подходит.

– Звучит идеально.

Когда мы с Деймоном входим в большой зал, в толпе воцаряется тишина. Бальный зал заливает мягкий свет, исходящий от потрясающих люстр шириной в пять футов, которые раскачиваются над нами. Пол заполнен женщинами в элегантных платьях, их руки соединены с мужчинами в безупречно сшитых костюмах, которые могли бы соперничать со строгим нарядом Деймона.

Их платья совсем не похожи на то, которое выбрала я. И если его глубокого декольте было недостаточно, то яркий изумрудно-зеленый цвет, который подчеркивает мои глаза и дополняет волосы, определенно выделяет меня.

Я поднимаю взгляд и замечаю, что Деймон уже наблюдает за мной. Его волосы уложены назад, ни одной пряди не выбивается. Ничего похожего на тот дикий беспорядок, который был, когда мы стояли вместе в моей ванной. Мой мозг замирает, пытаясь примирить Деймона, которому место в этой комнате, полной душных людей, и того, кто потратил час, чтобы убедиться, что мои волосы идеального оттенка лаванды.

Он наклоняется, приникая ртом к моему уху. – Что случилось?

– Они все смотрят на нас, – шепчу я в ответ.

Из его груди вырывается негромкий смешок. – Пусть.

– Мне здесь не место.

Он отстраняется и проводит большим пальцем по моей шее, чтобы наклонить мою голову вверх. – Твое место со мной.

Эмоции захлестывают мою грудь. Маленький голосок, который обычно кричит, что все это временно, на этот раз затихает. На данный момент я нахожусь именно там, где должна быть.

Мои губы кривятся в улыбке, я отвожу плечи назад и смотрю в лицо осуждающим взглядам.

– Это будет отстой, не так ли? – спрашиваю я.

Его смех вибрирует в моей руке, и он слегка кивает мне. – Я пытался не приходить. Это ты настояла.

– Ты должен был искать себе жену! – насмехаюсь я.

– У меня уже есть жена, – мрачно говорит он, и от его низкого гула у меня по плечам бегут мурашки.

– Еще не поздно повернуть назад? – Я жестом указываю на выход.

– К сожалению, тебе уже никуда не деться.

Он переплетает наши пальцы и слегка сжимает их, прежде чем провести меня сквозь толпу.

Мы пробираемся сквозь толпу зигзагами. Деймон умело представляет меня как свою жену членам своих коллег. Каждый раз одно и то же. Под поздравлениями по поводу нашего брака мужчины хотят знать, что именно во мне привлекло наследника Эверетта, а женщины с завистью наблюдают за мной, деликатно препарируя меня своими словами.

Конечно, никто не осмеливается проявлять внешнюю грубость.

Вместо этого мы играем в опасную игру с комплиментами за спиной и фальшивыми улыбками.

Они рассчитывают, что я не пойму, что, приветствуя меня, они на самом деле указывают на то, что я чужак. Но я прекрасно понимаю, что происходит. Я уже играла в эту игру и проиграла. Они будут терпеть меня, но даже замужество за Деймоном не изменит того, что я не одна из них.

После того, как мне кажется, что это уже миллионное знакомство, кончики пальцев Деймона прочерчивают огненную дорожку по моему позвоночнику через шелковую ткань, задерживаясь на изгибе поясницы. Он кивает в сторону задней части большого зала, где играет живой оркестр и пары грациозно кружатся по клетчатому танцполу. Я знаю этот танец, элегантные шаги, которые мне вдалбливали мои родители, всегда отчаянно пытавшиеся вписаться в эту великосветскую толпу, к которой мы никогда не могли по-настоящему принадлежать.

Мне трудно дышать, так как мои глаза прикованы к роскоши всего этого. Это место – практически дворец, с которого капают деньги, кричащие мне, что я – единственная, кто выделяется. Внезапно я пожалела, что не сделала так, как хотела мать Деймона. Я бы сохранила мягкие светлые волосы и пастельные платья. Я дергаю пальцами за воротник, отчаянно пытаясь подтянуть вырез.

Губы Деймона прижимаются к моему виску и остаются там до тех пор, пока мой пульс не замедляется. – Окажешь мне честь и потанцуешь со мной?

– Ты шутишь. Мы и так привлекаем внимание.

– Уверяю тебя, я не шучу. – Он проводит пальцами по моей шее, перебирая тонкий ремешок между пальцами. – Половина этих мужчин ошибочно думает, что могут отнять тебя у меня. Я хочу, чтобы они увидели мою жену в моих объятиях. Я хочу, чтобы они знали, что ты моя.

Воздух вырывается из моих легких, когда он заключает меня в свои объятия, легко соединяя нас в такт с другими танцорами. Танец быстрый и полный поворотов, но Деймон умело ведет меня по нему. Его уверенные движения ведут за собой, и мне легко следовать за ним.

Его сердце бьется о ладонь на груди – единственное, что выдает его самочувствие. Я поднимаю глаза, ожидая, что выражение его лица будет прищуренным, закрытым от толпы, быстро собирающейся вокруг нас, но меня захватывает его пронзительный взгляд. Комната сжимается вокруг нас, воздух становится густым. Его глубокий одеколон заполняет мой нос и заставляет мою голову путаться. Он проводит большим пальцем по обнаженной коже на моем затылке, затем проводит костяшками пальцев по позвоночнику, пока они не касаются изгиба моей задницы. Я вздрагиваю. Простое прикосновение заставляет меня желать большего. Его рука на моей талии притягивает меня ближе, пока между нами не остается свободного места. Я опускаю голову ему на грудь, закрываю глаза, доверяя ему, что он проведет нас через кружения и виражи.

Непреодолимое чувство, что меня хотят, принимают, заполняет мою грудь. То, что я никогда не ожидала почувствовать в таком месте, как это. Но прикосновение Деймона, его дыхание на моей шее, его крепкая рука, обхватившая мою спину, позволяют мне наконец выдохнуть. Я в безопасности в этом мире, пока я с ним. Сколько бы это ни длилось. Эта мысль болью пронзает мою грудь при напоминании о том, что все это временно. Что на самом деле я не его жена, что все это делается для того, чтобы выполнить его обязательства и получить мою визу. В это я невольно начала верить.

Я поднимаю голову с его груди, но он сжимает мой затылок и говорит: – Еще немного. Я не готов тебя отпустить.

Мои пальцы впиваются в его смокинг, желая, чтобы это значило гораздо больше.

В конце концов, песня заканчивается, и к нам подходит знакомое лицо. Он выглядит как более молодая версия Деймона, только его дерзкая улыбка разделяет их.

Он делает мне игривый поклон. – Можно мне следующий танец?

– Осторожно, Ксандер.

Голос Деймона резок и предупредителен.

– Да ладно, чувак. Я едва успел пообщаться со своей новой сестрой, – легко отвечает Ксандер, не обращая внимания на мрачный взгляд Деймона.

Мне нужно остановить это, пока все не разгорелось на глазах у всех. – Я бы с удовольствием потанцевала.

Деймон крепче прижимает меня к себе, и я улыбаюсь ему. – Мы женаты, помнишь? Люди ожидают, что я буду близка с твоими братьями.

Его взгляд сужается, изучая мое лицо, прежде чем он отпускает меня. – Я сейчас приду.

– С ней все будет в порядке. Расслабься.

Ксандер уже тянет меня к себе, не обращая внимания на смертельный взгляд старшего брата. – К тому же, у тебя есть дела.

Он смотрит в толпу, где стоят три джентльмена и наблюдают за происходящим.

Деймон наконец отпускает мою руку. – Один танец.

Смех бурлит в моей груди от его собственничества, даже когда речь идет о его брате.

Я оглядываюсь через плечо, когда Ксандер ведет меня дальше на пол. – Не ревнуй.

Деймон кривит рот. – Тебе нравится, когда я ревную.

Его слова пронзают меня насквозь, потому что он прав.

– Вам двоим нужно перестать так смотреть друг на друга, пока эта вечеринка не превратилась в оргию с той энергией, которую вы выплескиваете

Ксандер крутит меня, но, в отличие от Деймона, он сохраняет между нами несколько дюймов, а его рука почтительно лежит на моей пояснице.

Я чувствую, как горят мои щеки, но игнорирую его колкие слова. – Так ты тоже ищешь жену?

Он разражается смехом. – Нет. Разве я похож на человека, который хочет быть привязанным?

С его озорной улыбкой и сверкающими глазами он действительно не похож. Беспокойство наполняет мою грудь, когда я понимаю, что скоро у него не останется выбора. – Мне жаль тебя из-за дедушки.

Его голова наклоняется в сторону, продолжая двигаться в такт ритму. – Почему?

Мои брови сжимаются в замешательстве. – Потому что он собирается заставить тебя женится.

Глаза Ксандера сверкают каким-то неразделенным секретом. – Ах, да. Традиция Эверетт. Как я мог забыть об этом?

Действительно, как он мог?

Если бы это была я, я бы сделала все возможное, чтобы найти кого-то до того, как мне придется выйти замуж. В отличие от Деймона, я сомневаюсь, что он станет кого-то принуждать. Не могут же все братья Эверетт быть настолько безумными. – Но ты…

– Ты хочешь пить. Я принесу тебе шампанского, – вклинивается Ксандер, прежде чем я успеваю на него надавить. Он выглядит скорее забавным, чем обеспокоенным.

Я сглатываю, во рту пересохло, и позволяю ему провести меня обратно в толпу. – Спасибо.

– Конечно. Я всегда буду заботиться о своей сестре.

Я не поправляю его на счет "всегда".

Ксандер исчезает в толпе, и я глубоко вдыхаю. Я раскраснелась от танцев и жажду воздуха. Я так давно не кружилась, что мне трудно удержать равновесие. Я протягиваю руку, чтобы устоять на ногах, и моя ладонь соприкасается с твердым бицепсом.

Я отдергиваю ее. – О, прости…

Ужас проникает глубоко в мое нутро, превращаясь в тошноту при виде знакомого лица Томаса. – Что ты здесь делаешь?

Мои слова прозвучали едва ли не шепотом, так как страх лизнул меня по позвоночнику. Но я уже знаю. Это его территория. Это я здесь не на своем месте.

– Ну и что это за приветствие после стольких лет? Разве ты не скучала по мне?

Он ухмыляется, но в отличие от игривости Ксандера, его ухмылка режет, как стекло.

Я застываю, глядя в его почти черные глаза, пока здравомыслие не овладевает мной, и я отвожу взгляд, поворачиваясь, чтобы убежать.

Он хватает меня за руку, притягивая к себе.

– Куда это ты собралась? Не хочешь, чтобы тебя видели со мной? Ты боишься, что твой новый муж узнает, какая ты на самом деле? Что ты просто использованная, грязная шлюха. Что даже твоим родителям нет до тебя дела. – Его хватка болезненно сжалась. – Ты даже не смогла нормально забеременеть.

Боль, словно нож, пронзает мое нутро. Мои легкие кричат, чтобы я дышала, но вдыхать слишком больно. Все, что он сделал со мной. Изменил мою сущность, изнасиловал меня. Это выкидыш, который преследует меня. Врачи извиняются за то, что я, скорее всего, никогда не забеременею. Это абсолютное опустошение от этой потери, которое сломало что-то глубоко внутри. Но я больше не та испуганная девушка. Он не может контролировать меня.

– Отпусти меня, – усмехаюсь я, четко выговаривая каждое слово.

Он ослабляет хватку, но его холодная улыбка удерживает меня на месте.

– Как ты думаешь, что он сделает? Думаешь, он будет держать тебя рядом, когда узнает, что ты сломлена? Ты невежественна, но даже ты должна понимать, что ему нужен наследник. Что вся причина, по которой он женился на тебе, заключается в том, чтобы разводить тебя как суку, которой ты являешься.

Слезы застилают мне глаза. Я знаю, что это не имеет значения. Что это никогда не входило в планы, но, Боже, как же это больно. – Оставь меня в покое.

– Не волнуйся. Я не скажу ему. Я оставлю его разбираться, что ты за предательская шлюха. Так же, как и со мной, – резко шепчет он, а затем отворачивается, как ни в чем не бывало.

Я отшатываюсь назад, быстро моргая и отчаянно пытаясь взять себя в руки. Не здесь. Я не могу развалиться на части здесь.

Не сейчас, когда столько людей с нетерпением ждут моего неизбежного краха.

– Эй. Ты в порядке?

Ксандер спрашивает, голос низкий от беспокойства. Он протягивает мне фужер с шампанским.

Я беру его и выпиваю половину бокала, прежде чем ответить. – Я немного ошеломлена толпой. Здесь жарко?

Он поднимает бровь, но не спрашивает меня.

– Ты выглядишь немного раскрасневшейся. Давай вернем тебя к моему брату, пока он не обвинил меня в том, что я причинил тебе… неудобство.

Он расчищает дорогу, легко пробираясь сквозь толпу людей. Деймон стоит с двумя пожилыми мужчинами, которых я не узнаю, их лица сосредоточены. Черный мужчина в двубортном костюме, его седеющие волосы – единственное, что выдает его возраст, и худой, щуплый мужчина, чье лицо искажено, словно он попробовал что-то кислое.

Как только мы подходим, Деймон обращает внимание на меня, на его губах появляется мягкая улыбка, но затем она исчезает, и на смену ей приходит озабоченность.

Он отделяет себя от окружающих его мужчин и убирает прядь волос мне за волосы. – Ты хочешь уйти?

Откуда он знает, что мне нужно? Как он всегда знает?

Мужчины за его спиной все еще увлечены разговором и не обращают на нас внимания. – У меня просто немного кружится голова от шампанского и танцев. Ты оставайся. Я пойду с Николасом.

– Нет. Мы пойдем вместе.

– Деймон, у нас сегодня… встреча, – вклинивается Маттиас, и я чувствую, как Деймон напрягается.

Он смотрит на брата, и от него исходит гнев. – Займи мое место.

– Мне жаль, брат, но на этот раз ты должен быть там.

– Черт, – рычит Деймон, и его руки скользят вверх по моим рукам. Я сжимаю зубы, чтобы не вздрогнуть, когда он прикасается к месту, где Томас поставил синяк. – Иди прямо домой. Я встречу тебя там.

– Я не ребенок, понимаешь?

Мышцы на его челюсти напрягаются, и хватка на мгновение ослабевает. – Прямо домой.

– Да, сэр.

Я улыбаюсь, пытаясь успокоить его, но знаю, что улыбка не достигает моих глаз.

Он целует меня глубоко, пока мои легкие не начинают гореть, а голова не становится туманной.

Мне хочется зарыться в его грудь, завернуться в его объятия. В безопасности.

Но мое прошлое только что напомнило мне, почему это невозможно.