Текст книги "В плену мое сердце"
Автор книги: Джэсмин Крейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
10
Во время бесконечной ночи, проведенной без сна, она вспомнила, что друг Джеффа Купера уже вовсю работает в бухгалтерии, готовясь обворовать корпорацию «Национальное развитие». Эми написала Лайаму короткую записку, объясняющую ситуацию, и отправила ее по почте с автобусной станции. В тот же конверт она вложила чек, разорвав его на мелкие клочки.
Бросив письмо в почтовый ящик, она больше ничего не замечала вокруг до тех пор, пока автобус не остановился на маленькой стоянке на окраине Риверсайда.
До родительского дома Эми ехала на такси по некогда знакомым улицам городка, пребывая в состоянии неестественного оживления.
Дом сильно изменился за время ее отсутствия. Родители перекрасили его после ее отъезда. В памяти он оставался синим с темными деревянными ставнями, а теперь сиял белизной, а его безупречно чистые окна сверкали на солнце.
Она расплатилась с шофером, медленно прошла по аккуратной дорожке, поставила чемоданы на крыльцо и нажала кнопку звонка. Ладони ее вспотели от волнения, хотя день не был жарким, и она стала рыться в сумочке в поисках салфетки.
Ее мать, казалось, нарочно не спешила открывать дверь.
Наконец Эми услышала звук отодвигаемого засова – еще одно изменение, и произошедшее за четыре года, – а потом дверь открылась, и за ней стояла мать, худенькая и аккуратная, как и всегда.
– З-здравствуй, мама, – неуверенно сказала Эми, не зная, на какую встречу она может рассчитывать. – Как ты поживаешь?
– Эми? Эми, неужели это ты? Ты похудела и изменила прическу.
– Да.
Мать никогда не была склонна драматизировать свои чувства, и у нее быстро исчезли следы сильного волнения. Она разгладила несуществующую складку на зеленом фартуке.
– Ну, заходи, что ты стоишь на пороге? Ты, наверное, проголодалась и хочешь пить с дороги?
Эми подхватила чемоданы и вошла в тесную прихожую.
– Оставь вещи здесь, – сказала мать. – Мы потом отнесем их наверх. Проходи в гостиную, давай, я сейчас принесу тебе стакан чая со льдом.
– Помочь?
– Нет, чай уже стоит в холодильнике. Присаживайся и отдыхай, чувствуй себя как дома.
Нелепость этого замечания, казалось, поразила одновременно их обеих, и Эми нервно улыбнулась, а мать поспешила скрыться на кухне.
– Я сейчас вернусь, – пообещала она.
Эми стояла посреди гостиной, испытывая неловкость. В семье Флетчеров было принято принимать здесь лишь важных посетителей, и она испытывала здесь скованность от сверкающего, парадного вида набитой мебелью комнаты. Она присела на мягкий бархатный стул, затем вскочила и торопливо прошла на кухню. Мать стояла возле большой, старомодной раковины, по ее щекам тихо лились слезы. Увидев Эми, она тут же отвернулась, сорвала с валика бумажное полотенце и вытерла слезы.
– Сейчас я принесу тебе чай, – сказала она. – Вот только нарежу лимон.
Эми в нерешительности остановилась в дверях, пораженная горем матери. Она никогда еще не видела ее плачущей.
– Мама, – сказала она, – прошу тебя, скажи, что случилось? Пожалуйста, скажи.
Мать ответила, по-прежнему стоя к ней спиной.
– Я думала, что ты уже никогда больше не приедешь домой. – Голос ее был приглушен бумажным полотенцем. – Ах, Эми, мы с папой так скучали без тебя!
Странная, жгучая боль сжала Эми горло.
– Вы скучали? – тихо переспросила она. – Но ведь вы с папой сами захотели, чтобы я уехала из Риверсайда! Вы велели мне отправиться в Чикаго! – Она прерывисто вздохнула, стараясь прогнать готовые пролиться слезы. – Я думала… Я думала, что вы стыдитесь меня из-за того, что произошло с Джеффом Купером и страховой компанией.
Мать резко обернулась, и удивление осушило остатки слез на ее лице.
– Мы вовсе не стыдились тебя, – ответила она. – Как только ты могла такое подумать? Нам просто хотелось, чтобы у тебя появилась возможность начать все заново, чтобы ты нашла в большом городе хорошую работу и снова поверила в себя.
– Когда я звонила тебе и папе на Рождество или поздравляла вас с днем рождения, вы всегда разговаривали со мной очень сухо, как будто нехотя.
Щеки матери покраснели от смущения.
– Ну, мы просто никогда не знали, что тебе сказать. Мы с отцом никогда не умели говорить о своих чувствах, в особенности по телефону. Мы с ним родились в годы Депрессии, и наши родители были слишком озабочены тем, чтобы нас накормить и чтобы у нас были на ногах башмаки. У них не оставалось времени на разговоры о том, как они нас любят. И мы с отцом привыкли с детства к тому, что любовь проявляют на деле, что о ней много не говорят.
– Когда меня арестовали, мне показалось, что я разрушила все ваши надежды, – сдавленно произнесла Эми. – Что вы больше меня не любите.
– Ох, Эми, это не так! Ты была совсем молодая и неопытная. Конечно, спору нет, ты поступала порой неправильно, но мы с отцом всегда гордились тобой. Да и как не гордиться? Студентка, самая красивая девушка в городе… А что до любви – если бы наши родители любили нас только тогда, когда мы ведем себя разумно, то, пожалуй, большинство из нас никогда бы так ее и не узнали.
– Тогда почему вы с папой так хотели выпроводить меня из города? Я не понимаю…
– Мы думали, что тебе самой не терпится уехать! Глядя на тебя в суде во время процесса, мы поняли, как ненавистны тебе все сплетни. Мы решили, что тебе будет лучше начать все заново в большом городе, там, где ты сможешь свободно дышать и не опасаться пересудов соседей. Да и вообще, даже без истории с Джеффом Купером и страховой компанией, в таком крошечном местечке, как Риверсайд, для девушки с твоим образованием слишком мало возможностей.
– Знала бы я это раньше! – Она горько вздохнула. – Ведь я так боялась возвращаться домой, боялась посмотреть в глаза вам обоим.
– Мы даже не догадывались, что тебе хочется вернуться в Риверсайд, Эми. Ты всегда говорила, что тебе прекрасно живется в Чикаго, и мы просто не решались настаивать на твоем приезде.
– А я все это время тосковала и ждала, когда вы позовете меня домой! – призналась Эми. – Ах, мама, почему мы никогда не говорим друг другу то, что думаем на самом деле? Почему надеемся, что кто-то сам прочтет наши мысли и обо всем догадается?
Миссис Флетчер горестно покачала головой.
– Не знаю. Но иногда, если я не могу найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства и мысли, я вообще молчу. Ведь так нас учили себя вести, когда мы росли.
Эми взглянула на жилистое тело матери, привычное к тяжелой работе, и у нее сжалось сердце. Она нерешительно взяла мать за руку.
– Спасибо, мама, – мягко сказала она. – Ты помогла мне понять в себе то, что никогда не удавалось прежде. Я больше, чем думала, похожа на тебя и папу. Я тоже не умею говорить о своих чувствах, из-за этого начинаются всякие сложности, а когда я окончательно запутываюсь, когда во мне накапливается слишком много противоречивых чувств, просто сбегаю. Мне двадцать шесть лет, а я только сейчас учусь смотреть в лицо трудностям.
Казалось, миссис Флетчер не знала, куда ей деть свои руки, и она принялась суетливо переставлять посуду.
– Я не вижу греха в такой сдержанности, – заметила она. – Некоторые люди приходят на телевидение и выворачивают свою душу наизнанку, рассказывая всему миру о своих чувствах больше, чем я говорила о своих хотя бы одному человеку.
Она включила воду и тщательно вымыла руки.
– С другой стороны, кто знает, что лучше, Эми. Может, те люди с телевидения, в конце концов, и правы. Моя мать твердила мне, что порядочные люди держат свои неприятности при себе, но возможно, если бы она делилась хотя бы изредка с кем-нибудь, то не упала бы замертво в пятьдесят лет.
Эми заставила себя выдержать материнский взгляд. Она не ожидала такого откровенного разговора, и ей захотелось поделиться своими проблемами с матерью, раз уж та приоткрыла ей свою душу.
– Я сбежала от личных проблем, мама, поэтому и приехала сегодня домой.
Эми поднялась с табурета и принялась расхаживать по кухне.
– Я влюбилась, мама, и на этот раз по-настоящему, как бывает только раз в жизни, так, что хочется разорваться на кусочки, если что-то не ладится. У нас произошло недоразумение – это долгая история, – и я сбежала, потому что у меня не хватило смелости сказать Лайа-му правду о себе, открыть ему свои чувства. Выслушав тебя и увидев, как я сама запутала свои отношения с тобой и папой, я поняла, что не могу допустить, чтобы то же самое произошло и с Лайамом. Господи, мне пора уже давно понять, что от проблем никуда не убежишь, что они все равно остаются при тебе! Их надо решать, а не прятать, подобно страусу, голову в песок. И годы, проведенные в Чикаго, это подтверждают.
– Лайам… – произнесла мать, словно пробуя это слово на вкус. – Как его полное имя?
– Кейн. Его имя Лайам Кейн.
В улыбке матери неожиданно засветилось лукавство.
– До сегодняшнего дня мне еще не доводилось видеть девушку, пьянеющую от любви при звуках имени мужчины. Ну, я права, думая, что ты долго у нас не задержишься? Я подозреваю, что тебе очень хочется прямо сейчас вернуться к этому самому Лайаму ночным рейсом. Я угадала?
Эми улыбнулась матери в ответ. Внезапно ее тело наполнилось энергией и легкостью, словно гора упала с плеч.
– Я останусь в Риверсайде на выходные, мама, – сказала она. – Завтра я помогу папе в лавке, а еще мне не хочется пропустить наш воскресный обед. Я совсем забыла, какие на вкус жареные цыплята и твое фирменное домашнее печенье.
Эми нагнулась и нерешительно поцеловала мать в щеку, знакомо пахнущую мылом, пудрой и пряностями, впитавшимися в ее кожу.
– Ах, мама, как хорошо оказаться снова дома!
Миссис Флетчер пошарила в кармане фартука и достала большой носовой платок. Высморкалась и протянула руку за кувшином с охлажденным чаем.
– Мы можем посидеть и тут, – сказала она, подставляя стул к чисто выскобленному деревянному столу. – Зачем тащить тяжелый поднос в гостиную?
– Конечно, мама, на кухне гораздо уютнее.
– Привези этого самого Лайама домой, чтобы мы познакомились с ним, – сказала мать, помешивая ложечкой в стакане без всякой необходимости. – Только не жди еще четыре года, чтобы это сделать. Ты поняла мои слова?
– Поняла. – Эми нерешительно улыбнулась, не в силах поверить, что и вправду разговаривает с матерью о своих личных проблемах. – Я не глухая. Просто медленно учусь.
Воскресным вечером отец отвез ее в Спрингфилд, и она села на вечерний рейс до Чикаго. У нее было искушение отправиться прямо с автобусной стоянки домой к Лайаму, но после долгой дороги она чувствовала себя такой грязной и уставшей, что вернулась в Ивенстон и быстро приняла душ, а потом оделась в голубоватые брюки из хлопка и белую рубашку с открытым воротом.
Взглянув на себя перед уходом в зеркало, Эми на миг изумилась тому, что отразившаяся в нем женщина, чувственная и трепетная, на самом деле она сама, Эми Флетчер.
Однако, назвав свое имя швейцару, охранявшему вход в дом Лайама, она почувствовала панику. А вдруг он сейчас не один? Что, если он откажется с ней увидеться? Почему он не отвечает на звонок по внутреннему телефону?
Лайам наконец ответил по домофону, положив конец ее сомнениям.
– К вам пришла мисс Флетчер, мистер Кейн, – сообщил швейцар. – Она не знает, захотите ли вы ее принять.
Его тон и выражение лица свидетельствовали о том, что в мире порядочных людей точно известно, ждут человека или нет. Он неодобрительно глядел на Эмми сквозь узкие очки, пока они оба ждали, что скажет им Лайам.
Наступила долгая пауза, во время которой слышался лишь треск статических зарядов в домофоне.
– Пусть она поднимается наверх, – распорядился Лайам бесстрастным тоном.
– Квартира мистера Кейна находится на этаже пентхауза, – сообщил ей швейцар.
– Я знаю, где он живет, – кивнула она. – Благодарю вас.
Лайам уже ждал ее, когда она вышла из лифта. Дверь в его квартиру была распахнута настежь, и он прислонился к дверному косяку, держа в руке стакан с янтарной жидкостью. Его темные волосы блестели, словно после душа, но золотистые глаза казались непроницаемыми, не отражающими ни мыслей, ни чувств.
Эми заранее приготовила слова, которые собиралась ему сказать, но когда увидела его, все они вылетели из головы, и она стояла у двери и с трепетом ждала, что он будет делать. После недолгого молчания из его глаз исчезла невозмутимость, взгляд смягчился и потеплел. Лайам дотронулся до ее щеки.
– Привет, Эми, – сказал он. – Добро пожаловать домой.
Ей очень хотелось броситься к нему в объятия и забыть про всякие объяснения, которые заготовила заранее, но она все-таки решила облечь в слова все, что % чувствует, чтобы между ними больше не было недоразумений.
– Можно войти? – спросила она наконец. – Мне хочется объяснить тебе кое-какие вещи.
Он шагнул в сторону, и Эми прошла в гостиную.
– Может, выпьешь что-нибудь? – предложил он.
Она отрицательно покачала головой.
– Я пришла, чтобы объяснить тебе все про Джеффа, – начала Эми. – Мне невыносима мысль о том, что ты подозреваешь меня в преступных намерениях, считаешь, будто я помогала ему обокрасть нашу корпорацию.
– Я знаю, что это не так, – возразил он. – Эми, прежде всего я хочу извиниться перед тобой. – Быстрым, нервным жестом Лайам пригладил ладонью волосы. – Вечером в четверг я вел себя как ревнивый идиот. Я обвинил тебя в преступлениях, которые ты не могла совершить, потому что был ослеплен ревностью, злобой и не знал, как обуздать свои чувства. Ведь я так долго ждал, когда же ты, наконец, скажешь о себе правду. Я очень старался вести себя так, чтобы ты доверяла мне, но этого не произошло. Увидев в твоей квартире Джеффа Купера, услышав его ядовитую ложь, в какой-то черный момент я подумал, что ты намеренно обманываешь меня. Такая мысль была просто невыносимой, и я взорвался.
– Мне ты показался вполне владеющим собой.
– Я научился скрывать свои чувства, когда работал следователем. Честно говоря, мне кажется, что всем нам было бы лучше, если бы я забыл о сдержанности и сделал то, что мне тогда хотелось, послав к чертям все последствия.
– А что ты хотел тогда сделать? – полюбопытствовала Эми.
– Дать Джеффу Куперу по физиономии и повалить тебя на кровать. Впрочем, не обязательно в такой последовательности.
Она усмехнулась.
– Пожалуй, у тебя здоровые инстинкты.
Они помолчали.
– Эми, – сказал Лайам, не глядя на нее, – почему ты не попросила меня о помощи, когда Купер стал тебя шантажировать?
– Я много раз хотела сказать тебе правду, но слишком боялась, что после этого ты не захочешь видеть меня, – призналась она. – Мне казалось, что ты будешь меня презирать.
– Презирать тебя? Эми, я люблю тебя! Что я такого сделал, каким образом дал тебе повод думать, что я могу тебя презирать?
Она нервно засмеялась, веря и не веря его словам.
– Ты когда-нибудь видел видеозаписи, сделанные во время суда? Лайам, ты когда-нибудь думал, каким беспощадным, каким принципиальным ты выглядел? Я была юной, напуганной девчонкой, когда меня арестовали, и память о твоем поведении в суде с тех пор преследовала меня в ночных кошмарах. Что бы ты ни думал обо мне сегодня, я знаю, что на суде ты считал меня виновной. Так разве удивительно, что я боялась тебе открыться? Постарайся взглянуть на все случившееся с моей стороны, Лайам.
Если бы Эми обвинила его в умышленном убийстве, он не мог быть более изумлен.
– О чем ты говоришь? Я знал, что ты ни в чем не виновата, с первой минуты, как только приехал в Риверсайд. Я прилагал все силы, чтобы оградить тебя от неприятностей с властями, возражал против твоего ареста. Однако из-за лживых показаний Джеффа Купера, который выставлял тебя сообщницей, ничего не мог сделать. – Губы Лайама сложились в горькую усмешку. – Все, что я говорил на суде, было рассчитано на то, чтобы убедить присяжных в твоей невиновности.
– Но ты казался таким суровым… таким неприступным. Я была уверена, что ты ненавидишь меня! Он помолчал.
– Эми, вспомни, что Джеки умерла за неделю до этого. И в тот момент мне было не до того, чтобы беспокоиться о том, каким я кажусь со стороны.
Эми не могла прийти в себя. Как все нелепо! Она ухитрилась принять за личную враждебность маску горя, застывшую на лице Лайама! Как могла она жить эти четыре года, строя планы отмщения человеку, старавшемуся доказать тогда ее невиновность?!
– Лайам, что я могу сказать? Столько вещей казались мне очевидными, а теперь я вижу, что заблуждалась. За последние несколько дней многое настолько изменилось, что я теперь просто не знаю, что мне и думать.
– Возможно, тебе поможет хорошая порция спиртного? – предложил Лайам.
– Если только двойная, – усмехнулась она. – У тебя найдется бренди? Видно, у меня сейчас состояние шока.
Лайам принес ей коньяк и молча стоял рядом, пока она сделала пару глотков.
– Я еще не поблагодарил тебя за сообщение о мошеннике в бухгалтерии корпорации, – отрывисто сказал он. – Твое письмо пришло утром в субботу, и вчера я весь день проверял последние записи в центральном компьютере фирмы. И благодаря твоему предупреждению о возможности мошенничества мне было нетрудно выявить преднамеренные ошибки в программе. А после этого было совсем нетрудно проследить, кто их делает. Благодаря тебе мошенник уже арестован. Вообще-то, я вернулся из полиции за полчаса до твоего приезда.
Воспоминания о собственном аресте так ярко ожили в ее памяти, что Эми невольно содрогнулась.
– Но ты уверен, что это именно он? – спросила она.
– Да, уверен. Его программа не настолько сложна, чтобы обмануть опытного специалиста вроде меня, улики там видны за милю.
– Я рада, что ты поймал его.
Она нервно сцепила руки, но вспомнила про наблюдательность Лайама и поскорее их разжала. Потом взяла стакан и сделала еще один глоток.
– Джефф Купер и его дружки, по-моему, недооценивают квалификацию своих противников, как тебе кажется?
– Как и большинство преступников. Лайам подошел к бару, устроенному в углу комнаты, и налил себе еще порцию спиртного. Но вдруг со стуком поставил стакан на полку, так что звякнули кубики льда.
– О Боже, Эми! О чем мы говорим? Да мне сейчас плевать на всех жуликов в мире, вместе взятых. Что привело тебя ко мне? Неужели желание объяснить все про Джеффа?
На мгновение Эми захотелось спрятаться за какой-нибудь отговоркой. Не так-то легко отделаться от прежних привычек. Хотя Лайам и сказал, что любит ее, Эми пока еще боялась каким-то неточным словом или действием разрушить это хрупкое чувство. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы сделать решительный шаг. Сейчас или никогда!
– Я пришла сюда, потому что люблю тебя, – сказала она. – И больше не могу без тебя жить. Я люблю тебя так, что, по-моему, ты не можешь этого не чувствовать. Я хочу быть с тобой, Лайам, и согласна на все твои условия. Только разреши мне с тобой остаться.
– Эми! – Его голос дрогнул. – И как только ты могла подумать, что я способен тебя прогнать? Да я уже потерял надежду услышать от тебя признание в любви.
Последние слова прозвучали неразборчиво, потому что через миг их губы слились в страстном поцелуе. Эми ощутила, как напряглось его тело, когда она зарылась пальцами в его густых волосах. Без лишних слов Лайам поднял ее и понес в спальню, а она прильнула к нему, будто боялась отпустить хоть на миг.
Он осторожно опустил ее на кровать, но когда Эми потянулась, чтобы привлечь его к себе, она задела рукой дорожную сумку.
– Лайам? – воскликнула она. – Что это такое? Куда ты собрался?
Даже в полутьме Эми заметила, что его глаза весело сверкнули.
– Когда ты приехала, я упаковывал вещи, – признался он. – Я не знал, любишь ты меня или нет, но все равно не мог отпустить тебя так просто, без борьбы, из своей жизни. Мне пришлось задержаться в Чикаго из-за этого мошенника, иначе я бы еще вчера днем стучал в дверь дома твоих родителей.
– Очень мило, – проворчала она, хотя ей хотелось петь от счастья. – Ты бы напугал их до смерти. А что ты собирался сделать со мной? Перекинуть через плечо и утащить оттуда силой?
– Сейчас я покажу тебе, что собирался с тобой сделать! – шутливо пригрозил Лайам.
Смахнув сумку на пол, он стал торопливо раздеваться. Пока он возился с пуговицами на рубашке, ее кожа вся пылала от страсти, все больше охватывавшей их обоих. Раздевшись, он сел на край кровати, а Эми стала медленно снимать блузку и расстегнула брюки, сознавая, что его горящий взгляд следит за каждым ее движением. Сняв всю одежду, она протянула к нему руки, и он бросился в ее объятия, осыпав ее жадными поцелуями. Их обоих мучила одинаковая жажда, и они стремились поскорее утолить ее. Эми не терпелось заполнить пустоту, и помочь ей в этом мог только Лайам. Она громко застонала, когда он овладел ею.
– Я люблю тебя, Лайам, – выдохнула она, и, словно ее слова послужили сигналом, мир взорвался вокруг, сплавив их тела в единое совершенное существо.
Они долго лежали, обнявшись.
– Эми, – сказал Лайам, нежно целуя ее. – Я очень люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
Она еще крепче прижалась к нему и убрала непокорную прядь с его лба. Любовь так переполняла ее, что она не смогла найти слова для ответа и вместо этого только ласково провела пальцем по его щеке.
– Выйти за тебя замуж? – переспросила она. – Ты хочешь на мне жениться?
– Да, – сказал он. – Завтра утром или, может, послезавтра, если придется ждать так долго из-за наших бюрократов.
– Может быть, перенесем это мероприятие на следующую субботу? – попросила Эми. – Мои родители будут в восторге, если мы совершим церемонию в их церкви, а священник там сочетает пары браком только по субботам.
– Думаю, что пять дней я как-нибудь потерплю, – улыбнулся Лайам. – Впрочем, это к лучшему. Если мы отложим свадьбу до субботы, то она вполне успеет сюда приехать. Она будет ужасно рада, что я женюсь. Ты ей обязательно понравишься, Эми…
– Твоей матери? – сонно воскликнула Эми. Ее мозг был все еще опьянен ласками. – Что же ты никогда не говорил о своей матери?
Лайам рассмеялся и крепче прижал ее к себе.
– Видно, я совсем тебя замучил своей любовью! Милая, мне жаль тебя разочаровывать, но у меня не только есть мать, но я еще и появился на свет таким же способом, как все остальные смертные. Она зашевелилась в его объятиях.
– Какая проза! Я-то думала, что тебя прислали на Землю в космическом корабле. Подарок для землян, и особенно для меня, из далекой галактики.
Лайам нежно поцеловал ее.
– Я не говорил тебе, что ты болтаешь много чепухи?
Она приложила палец к его губам.
– Кто болтает? – пробормотала Эми.
– Только не я, – ответил он.
Его губы скользнули вниз по ее шее, а руки уже ласкали тело, прогоняя сонливость и зажигая любовный огонь.
Эми не смогла удержаться, чтобы не произнести древние, как мир, слова, сделавшие счастливыми многих людей на земле.
– Я люблю тебя…
– Я тоже, – нежно ответил Лайам и доказал свои слова страстными поцелуями.
