Текст книги "Империя сердца"
Автор книги: Джэсмин Крейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
4
Так они продолжали свой путь еще неделю. Потом едва заметные тропинки, петлявшие по горным склонам, слились в одну тропу, ведущую на юг. Впервые за последние дни Люси ощутила приступ страха. Внизу была долина, по которой река Кабул неспешно несла свои воды к северной границе Индии. У девушки на душе скребли кошки, и даже мысль о том, что она почти дома, не приносила успокоения. Солнце сияло все так же ярко, но Люси дрожала от озноба.
Она поглядывала в сторону купца почти с ненавистью, ибо Рашид, казалось, совершенно не понимал надвигающейся опасности. Он весело покачивал головой, и Люси ничуть не удивилась, если б он еще и вздумал запеть. Такая беззаботность приводила девушку в ярость. Неужто купец не понимает, что впереди Хайберский перевал, где кишмя кишат разбойники. До сих пор беглецы двигались неприметными тропами, где шанс столкнуться с воинами народа африди был не так уж велик. Другое дело – перевал. Скоро придется ехать через открытую долину, где любой путник может стать случайной жертвой дикаря, которому взбредет в голову пострелять по живой мишени.
Пока Люси не видела ни единого афридия, но от этого страх ее не убавился. За последние несколько дней все шло слишком уж гладко, а теперь каждый новый поворот дороги таил в себе опасность. И чем сильнее нервничала Люси, тем больше раздражало ее невозмутимое спокойствие купца.
Когда вдали действительно раздался стук копыт, девушка содрогнулась от ужаса. Погоня! Сзади приближается отряд всадников, несущихся галопом. Наверняка это люди Хасим-хана. Теперь, вкусив свободы, Люси ни за что не согласилась бы вернуться к положению рабыни. Охваченная холодным отчаянием, она заставила коня ускорить шаг.
– Ты слышишь? – крикнула Люси, догоняя Рашида. – Я знала, что Хасим-хан так легко нас не отпустит! Он послал за нами целый отряд! Господи, где же нам спрятаться?
– Не нужно прятаться. Это не люди Хасим-хана.
Странное дело – Люси сразу же поверила купцу и вздохнула с облегчением. Лишь минуту спустя она сообразила, что такой оптимизм ничем не оправдан, и тогда облегчение сменилось гневом.
– Откуда ты это знаешь? У тебя что, волшебные уши? Разве можно по стуку копыт различить, кто скачет?
– По стуку копыт нельзя, – рассеянно согласился купец. – А по сбруе можно. У этих коней уздечка без колокольчиков.
– Неужели из-за каких-то колокольчиков ты можешь быть уверен, что это не воины Хасим-хана?!
Люси не слышала себя со стороны, не то она испугалась бы собственной дерзости. Разве можно говорить в таком тоне с человеком, от которого зависит ее жизнь?
– Тебе должно быть известно лучше, чем мне, что воины Кувара очень гордятся серебряными колокольчиками, которыми они украшают сбрую своих коней. К тому же хочу обратить твое внимание, что всадники движутся с запада, а Кувар находится на северо-востоке. – Тем же тоном Рашид добавил: – По-моему, вон у той скалы мы сможем сделать привал. Там песок и очень удобные валуны.
– Привал? Когда нас догоняют какие-то всадники? Я вижу, купец, ты совсем сошел с ума!
Немного помолчав, Рашид заметил:
– Англичанка, я сообщил тебе мое имя. Неужели его так трудно запомнить?
Люси не ответила. Еще неделю назад, не отвыкнув от положения рабыни, она ни за что не посмела бы бросать вызов мужчине, оставив его вопрос без ответа. Но сытная еда, да и поведение самого купца незаметно для нее самой воскресили в душе чувство достоинства. Она уже не ощущала себя рабыней. Не скрывая своего возмущения, Люси наблюдала, как купец спешивается. Она и не подумала последовать его примеру.
– Ты что, так и будешь весь день сидеть на лошади и злиться? – осведомился Рашид.
– Да, если ты не объяснишь мне, зачем нам понадобился этот привал. – Немного помолчав, Люси добавила: – Ну пожалуйста, Рашид.
Услышав свое имя, купец едва заметно улыбнулся.
– Потому что всадники все равно рано или поздно нас догонят. Лучше уж пусть это произойдет здесь, в наиболее благоприятной обстановке.
– Что же здесь благоприятного?
– Мы обычные кочевники, едем домой, отбились от своих из-за зимней непогоды. Кем бы ни оказались эти люди, лучше всего изображать крайнюю бедность и полнейшее невежество. Так безопасней.
– И к какому же племени мы принадлежим? Я говорю только на куварском диалекте, других афганских диалектов я не знаю.
– Ты женщина, тебе вообще говорить не придется.
– А тебе? Ты что, глухонемым прикинешься?
Рашид сделал вид, что не заметил насмешки:
– Нет. Просто я назову племя, которое мало знакомо нашим преследователям.
«Что ж, этот план может сработать», – подумала Люси. Она хотела было спешиться, но купец сам подхватил ее и поставил на землю.
– Хвала Аллаху, ты как две капли воды похожа на женщин, живущих в этой части страны. – Он внимательно осмотрел свою спутницу. – Разве что слишком уж чистая.
С этими словами он зачерпнул пригоршню пыли и размазал ее по лицу девушки, а остаток высыпал на платок и плечи. Потом отступил на шаг, наклонил голову и, судя по всему, остался доволен результатом.
– Судьба милостива к нам. У тебя карие глаза, смуглая кожа, ты совсем непохожа на других англичанок. Твоя внешность не должна вызвать подозрение.
Внезапно девушке ужасно захотелось иметь голубые глаза, золотистые локоны и чудесный, чисто английский цвет лица. Абсурдное желание, но очень уж ей хотелось досадить Рашиду. Тем временем купец натянул ей на глаза чадру, и Люси опомнилась. Нужно слушаться Рашида и благодарить Господа за то, что Он сотворил ее такой темноволосой и смуглой.
Купец снял мешок с провизией, высыпал оттуда горсть изюма, немного муки, сверху положил кусок бараньего жира. Все это он завернул в грязную тряпицу, а остальные припасы, среди которых был и драгоценный чай, сунул девушке:
– Привяжи себе под платье, – приказал он.
Люси захлопала глазами.
– Больше спрятать негде, – пояснил купец и отрезал кинжалом лоскут от одеяла.
– Сделаем вид, что ты беременна. Это из-за тебя я отстал от своих соплеменников. Как любой уважающий себя муж, я очень сердит на тебя, ибо ты из-за своего жалкого состояния причиняешь мне неудобства.
– А кто виноват, что женщины беременеют? – возмутилась Люси, совершенно забыв, что английской девушке из приличной семьи ни в коем случае нельзя упоминать о предосудительном акте, который влечет за собой беременность.
Рашид усмехнулся:
– Муж должен доказать свою мужественность, а дело жены – расхлебывать последствия. Так принято у нас на Востоке. Мы можем, конечно, обсудить нравственную сторону этого обычая, но не сейчас, а как-нибудь в другой раз. Поторопись же, жена, эти люди уже близко. Воспользуйся лоскутом, чтобы привязать мешок к своему животу. И главное – чтобы живот был без бугров.
Люси отвернулась, задрала подол и принялась за дело. От страха пальцы у нее стали словно деревянные, и мешок никак не желал слушаться. Она двигала его то так, то этак, и все получалось не похоже. Внезапно ей пришла в голову мысль: каково это – вынашивать в глубине своего тела дитя человека, которого любишь? Щеки девушки залились краской, а в теле разлилась сладкая ломота.
Рашиду, очевидно, столь несвоевременные мысли в голову не приходили. Он нетерпеливо поторопил ее:
– Скорей же! Я уже чувствую запах конского пота. Что ты там возишься, англичанка? Тебе помочь?
Он сзади обхватил ее руками, и холодное прикосновение его пальцев почему-то подействовало на Люси успокаивающе. Наскоро перетянув мешок самодельной веревкой, Рашид развернул девушку лицом к себе, завязал узел и одернул подол вниз.
– На вид месяцев семь, – чуть усмехнувшись, констатировал он. – Или, может быть, больше, о многоопытная англичанка?
– Пожалуй, что и побольше, – в тон ему ответила Люси и с вызовом взглянула купцу в глаза. – Я тоже сообщила тебе свое имя, купец. Почему ты им не пользуешься?
Казалось, Рашид не собирается ей отвечать, но внезапно он улыбнулся и сказал:
– Иногда, Лю-си, имя может таить в себе опасность.
– Что же опасного в моем имени? Я не понимаю.
– Я вижу. Да тебе и не нужно понимать.
Наступила тревожная тишина, нарушаемая лишь топотом копыт. Вскоре из-за поворота показалось десятка полтора всадников. Наездники натянули поводья, и отряд остановился возле путников.
– Помни – ни слова, – прошептал Рашид и натянул платок девушке на лоб. – Афганские женщины не разговаривают с чужими мужчинами, во всяком случае, в присутствии мужа.
Люси кивнула и расправила на лице чадру, а Рашид еще раз поклонился верховым. Люси увидела, что это солдаты, но не британские и не афганские – то были казаки, причем двое с офицерскими знаками различия.
Командир, которого сразу можно было узнать по золотым позументам, выхватил из ножен шашку и угрожающе взмахнул ею. Люси не поняла его слов, но, судя по тону, офицер прокричал что-то крайне неприятное.
Рашид поклонился еще ниже, вид у него был испуганный и приниженный.
– Буду рад оказаться полезным многочтимым господам, – сказал он по-пуштунски – именно на этом языке говорили в здешних местах. – Но мой скудный ум не в состоянии уяснить твоих мудрых слов, о великолепный всадник.
Офицер нахмурился и раздраженным жестом подозвал своего помощника. Тот козырнул командиру и на ломаном пушту сказал:
– Добрый человек, мы – важные люди, приехавшие из великой страны России. Нам нужно узнать дорогу, мы заблудились.
– О достопочтенный и благородный гость, это горы Сафед-Кох, – ответил Рашид.
– Как называются горы, нам известно, – резко оборвал его русский, взирая на кланяющегося туземца сверху вниз. – Мы едем из Кандагара, но сбились с дороги. Нам нужно знать, в каком направлении ехать.
– За Хайберским перевалом живут слуги Великой Белой Королевы, – с невинным видом сообщил Рашид. – О великий и благородный русский, сын великой страны России, быть может, ты держишь путь в земли Великой британской королевы? А может быть, и великая страна Россия принадлежит британской королеве?
– Как бы не так, болван! И в Индии нам делать нечего! – Офицер глубоко вздохнул и, доверительно понизив голос, сказал: – Мы ищем Ку-варскую долину, где живет Хасим-хан, господин тамошних мест.
Люси едва сдержала удивленное восклицание, но Рашид все так же смотрел себе под ноги, на его лице не дрогнул ни единый мускул.
– Дворец Хасим-хана найти нелегко, о благородный чужестранец.
– Это я знаю и без тебя. Мы уже много дней ищем Куварскую долину. У нас срочное послание от нашего великого императора к вашему хану.
– О неутомимый путешественник, к сожалению, Хасим-хан – не мой хан. Я вообще не знаю этого господина. Увы, мои невежественные глаза никогда не видели его прекрасного дворца. Но двоюродный брат моего двоюродного брата – да благословит Аллах его странствия – рассказывал мне о чудесах Кувара.
– А он не рассказывал, как туда добраться? – с трудом сдерживая нетерпение, спросил молодой офицер.
Он с явным вожделением покосился на свой кнут, и Люси мысленно ему посочувствовала – сколько раз она сама готова была сойти с ума от цветистой велеречивости, которой афганцы украшали любой, даже самый простой разговор.
Скрипнув зубами, офицер продолжил:
– И еще у нас письмо от принца Мохаммеда Аюба, которое мы должны немедленно доставить Хасим-хану.
Тут уж Люси не удержалась и вскрикнула. Не поднимая головы, Рашид с размаху ударил ее по спине:
– Молчи, женщина!
Люси закрыла лицо руками и низко поклонилась:
– О, прости меня, мой добрый муж, – прерывающимся от злости голосом пробормотала она. – Твой будущий сын заставил меня вскрикнуть от боли.
Рашид даже не взглянул в ее сторону. По-прежнему глядя себе под ноги, он уныло сообщил русскому:
– Прости недостойное поведение моей жены, о доблестный военачальник. Она не хотела обращать на себя внимание твоих благородных глаз, но эта женщина впервые понесла после многих лет бесплодия. Где уж ей помнить о хороших манерах. Повтори, пожалуйста, твой вопрос, ибо его не уловили мои недостойные уши.
Офицер кинул на Люси взгляд, полный жалости и презрения.
– Я говорю, у нас письмо от принца Мохаммеда Аюба к Хасим-хану.
На сей раз Люси сдержалась, хотя это известие поразило ее почти так же сильно, как в первый раз. Принц Мохаммед Аюб был сыном эмира Шерали. Он поднял мятеж против отца, пытался узурпировать власть, после чего был выслан в Персию. Интересно, почему русские связались с заклятым врагом афганского эмира? Странным было и то, что казаки оказались в непосредственной близости от британской территории. И уж совсем поразительной показалась девушке весть, что мятежный сын эмира шлет какое-то послание Хасим-хану. Ведь хан всегда называл себя другом и верным союзником Шерали. Неужели русские задумали свергнуть эмира с престола?
А вдруг Россия хочет вторгнуться в Афганистан? В качестве предлога русским послужит междоусобная война между племенами. Люси покосилась на Рашида, но купец не проявил ни малейшего интереса к столь потрясающей новости. Возможно, он действительно ничего не понял. Торговцу оружием все равно, кто стреляет из его ружей, – лишь бы шла прибыль. У Люси была возможность убедиться, что Рашид хитер и находчив, но, возможно, она ошибалась, приписывая ему знание политики.
Внезапно девушке стало жутко: с кем она, собственно, связалась? С торговцем оружием, вором! Он ударил ее с такой легкостью! Наивно было бы предполагать, что Рашид разыгрывал роль восточного мужа. Нет, он действительно на нее разозлился. С усилием отогнав невеселые мысли, Люси вновь стала прислушиваться к разговору.
– Принц Мохаммед Аюб – несомненно, большой человек, о достойнейший сын России. Но невежество мое столь безгранично, что я никогда не слышал об этом почтеннейшем принце. Здоров ли он, о ваше превосходительство?
Офицер страдальчески закатил глаза, пробормотал что-то по-русски.
– Принц вполне здоров. Однако вернемся к делу. Как попасть в Кувар? Как найти дворец Хасим-хана?
– Я скажу тебе это, о благородный иностранец. Мне не хочется тебя расстраивать, но Аллах повелел, чтобы рабы его превыше всего ценили правдивость, а потому, о лучезарный путешественник, должен сказать тебе, что ты и твои почтенные спутники избрали неверный путь. Если вы и дальше будете двигаться в этом направлении, ваши быстрые скакуны унесут вас прочь от Куварской долины. Дворец Хасим-хана расположен там, где заходит солнце. Следуйте вдоль гор по тропе, которая уведет вас влево. Спустившись же в долину, двигайтесь вдоль реки Кабул в западном направлении.
Люси поняла, что маршрут, предложенный Рашидом, непременно выведет русских к Джелалабаду, где люди эмира непременно заинтересуются столь неожиданными гостями. Интересно, чем руководствовался Рашид, мороча русским голову? Может быть, он что-то перепутал? Или же хочет, чтобы джелалабадский губернатор арестовал подозрительных иностранцев? Русские и англичане уже лет тридцать соперничают из-за влияния в Афганистане. С британской точки зрения, разумеется, было бы лучше, если бы русское посольство угодило в плен к людям эмира, а не снюхалось с Хасим-ханом. Но способен ли это понять мусульманский торговец из Пенджаба? Да и какое ему может быть дело до конфликта русских с англичанами? Рашид – индиец, а потому, скорее всего, заинтересован в поражении англичан.
Люси вздохнула, подумав, что, очевидно, никогда не получит ответа на этот вопрос. Рашид способен читать ее мысли как открытую книгу, но сам остается для Люси тайной за семью печатями.
Тем временем молодой офицер перевел слова Рашида своему начальнику. Тот сердито буркнул что-то, сунул шашку в ножны и развернул коня, приказав казакам последовать его примеру.
– Господин капитан благодарит тебя за помощь, – сказал молодой офицер и бросил к ногам Рашида пару серебряных монет. – Нам пора в путь.
Купец жадно кинулся подбирать монеты, а потом вытащил из-за пояса грязный мешочек, развернул его и предложил русскому угоститься куском бараньего жира, мукой или пыльными изюминами:
– О щедрый гость, позволь преподнести тебе это скромное угощение в качестве прощального подарка.
Молодой офицер с ужасом уставился на кошмарное подношение, однако он, судя по всему, был уже достаточно знаком с афганскими обычаями и знал, что от подарка отказываться нельзя. Брезгливо выбрав несколько изюмин, офицер с трудом их прожевал, изо всех сил стараясь не смотреть на серый комок бараньего жира. Наконец пытка закончилась, и, коротко поблагодарив за угощение, русский пустился вдогонку за своими товарищами. Через минуту маленький отряд скрылся за поворотом.
Люси хотела было открыть рот, но Рашид жестом велел ей молчать. Лишь когда стук копыт затих вдали, он обернулся к ней и мрачно сказал:
– Покажи мне плечо. Я старался ударить не сильно, но все же нужно было, чтобы мой гнев выглядел убедительно. Тебе было не больно?
– Меня били и хуже, купец.
– Били, но не я.
В его голосе явственно слышалось сожаление, и Люси почему-то смутилась. Она резко отвернулась, вынула из-под платья мешок с провизией. Нужно будет установить между собой и Рашидом необходимую дистанцию. Роль беременной жены вывела Люси из равновесия. Она никак не могла выкинуть из головы неподобающую мысль: каково это – вынашивать в утробе ребенка Рашида?
Мешок и обрывок одеяла упали на землю. Люси вновь обернулась к купцу, поправила платок.
– Ты не сделал мне больно, купец. Но твой удар напомнил мне, какое счастье быть англичанкой. Слава Богу, мне никогда не придется выносить унижений, с которыми вынуждены мириться восточные женщины.
– Это верно. Но удовольствий, доступных восточной женщине, ты тоже никогда не узнаешь. – Голос Рашида звучал надменно. – В отличие от мужчин моей страны англичане никак не могут считаться искусными любовниками.
Люси вспыхнула:
– Английские дамы ценят в мужьях вежливость и преданность, а вовсе не… вовсе не то, о чем ты сказал.
– Скучная же у вас жизнь, – тихо, но с явным сарказмом заметил купец.
– Мы говорим не «скучная», а «разумная», – поправила его Люси. – Во всяком случае, англичанке не доставляет удовольствия быть рабыней своего мужа.
– Ты еще не знаешь всех тонкостей моей страны, – ответил Рашид. – Влюбленный мужчина – такой же раб своей жены. Но сейчас у нас нет времени обсуждать достоинства восточного и западного браков. Едем, нам нужно успеть через перевал до завтрашнего вечера. Дай-ка я подсажу тебя на лошадь.
В пути, как обычно, они молчали: купец ехал впереди, Люси – сзади. Усталые кони вяло перебирали ногами, ускоряя ход, когда тропа делалась более пологой.
Первые несколько миль после встречи с русскими Люси нетерпеливо ерзала в седле, ей хотелось обсудить с Рашидом сногсшибательную новость о союзе мятежного принца с русскими. Однако к вечеру девушка передумала. Чего она добьется, пробудив в своем спутнике ненужные мысли и подозрения? Еще неизвестно, на чьей стороне Рашид, а по разговору можно было предположить, что он не одобряет британское владычество над Индией.
Готовя ужин, Люси думала, что до Пешавара всего три дня пути. Будет разумнее обсудить свои подозрения с британскими чиновниками, а не с торговцем, занимающимся контрабандой оружия.
Люси поджаривала лепешки, на шипящем сале, вдыхала чудесный аромат и благоразумно держала язык за зубами.
5
Вечером, после того, как беглецы благополучно пересекли границу британской Индии, Рашид признался своей спутнице, что на протяжении всех тридцати миль Хайберского перевала за ними тайно следили воины-афридии. Люси спросила, почему афридии их не тронули, и Рашид лаконично ответил:
– Они меня знают. Я иногда привожу им подарки.
Разумеется, торговец имеет в виду оружие, поняла Люси.
– Наверно, я должна быть тебе благодарна, – вздохнула она. – Если бы ты торговал с ними нечестно, меня бы прикончили за неуплату твоих долгов.
Рашид расхохотался:
– Не бойся, англичанка. Я не такой дурак, чтобы продавать афридиям неисправное оружие. Воины, охраняющие перевал, всегда получали от меня самый лучший товар.
– И ты поставлял им энфилдские ружья? Это и есть твой лучший товар?
Рашид посмотрел на нее сквозь дым костра.
– Уроженцу Пенджаба владеть таким оружием запрещено законом. Разве тебе это не известно, англичанка?
Она отвела глаза.
– Да, известно. Я давно догадалась, что ружья, которые ты продал Хасим-хану, краденые.
– И как только ты не боишься делиться со мной своими подозрениями?
На раскаленном камне громко зашипел жир, и Люси занялась лепешками.
После паузы она сказала:
– Я знаю, что ты плохого мне не сделаешь. Или я ошибаюсь?
Он взял из ее рук лепешку.
– Все устроено не так, как кажется на первый взгляд. Но ты права: я тебе плохого не сделаю. Я доставлю тебя в Пешавар в целости и сохранности.
– Тебе опасно ходить в город, Рашид?
– Британские раджи меня ни в чем не обвиняют. Я свой товар не краду, против твоей страны не работаю. Хоть и не одобряю британскую политику в Индии.
– Но почему, Рашид? Чем тебе не нравится наша политика? Большинство пенджабцев встретили британцев с радостью. Нас пригласил ваш князь. Британия не завоевывала твою страну.
– Так часто бывает, что мышь предпочитает жить под властью слона, а не под властью тигра. По крайней мере слона видно издалека, так что можно успеть спрятаться. Британцы со своими благими намерениями наделали здесь столько дел, что понадобится несколько поколений, прежде чем мы исправим все ошибки.
– О каких ошибках ты говоришь? – возмутилась Люси. – За последние сто лет мы сделали вам столько добра! Моя страна учредила в Индии юридическую систему, которой завидует весь мир. Судьи больше не берут взяток, крестьяне впервые в вашей истории могут рассчитывать на справедливое правосудие. Мы построили школы в деревнях, провели воду к безводным пустыням, наши врачи лечат ваших больных! А дороги, которыми мы соединили ваши города! А телеграф, благодаря которому Индия может общаться со всем миром! Во всех провинциях, где правят англичане, торжествует прогресс.
– Это верно. Взамен вы требуете лишь одно – наши души.
– Неправда! – сердито ответила Люси. – Туземцам разрешено придерживаться своей религии. Англичане бесконечно терпимы в вопросах веры – если, конечно, речь не идет о каких-нибудь опасных или злодейских культах.
Рашид грустно улыбнулся:
– А кто решает, англичанка, какая вера опасна, а какая нет? То, что вам кажется суевериями, для нас – основа веры. Тебе трудно смириться с мыслью, что христианская церковь вобрала в себя не все лучшее, что создано человеческой мыслью.
– Выпей чаю, – процедила Люси сквозь зубы. – Вода вскипела.
Купец запрокинул голову и расхохотался.
– Ах, я совсем забыл! Английские леди о политике и религии не разговаривают. Эта тема уместна лишь в беседе джентльменов. А при этом англичане уверяют, будто женщины и мужчины в вашей стране равны.
– Мужской ум более приспособлен для того, чтобы решать определенные проблемы, – чопорно сказала Люси, прекрасно понимая, что говорит неискренне. – Женский же ум более направлен на ведение домашнего хозяйства и семейных дел. Воспитанная леди не станет участвовать в споре на политическую или религиозную тему. Больше всего ее интересуют дела хозяйственные и семейные.
– Если ты во все это веришь, англичанка, значит, ты так же невежественна, как любая девчонка из индийской деревни. Ты не понимаешь самой себя! Посмотри – ведь ты живое доказательство того, что женщина ни в чем не уступает мужчине!
Эти слова доставили Люси несказанное удовольствие, но девушка не подала виду, что польщена. По мере приближения к Пешавару она все чаще задумывалась об издержках своей прежней жизни в Англии. Джентльмены не любят, когда леди интересуются чем-либо, кроме домашних дел. Люси со вздохом вспомнила упреки мачехи – та все время повторяла, что падчерица не умеет вести себя в обществе. После двух лет рабства у Хасим-хана приспособиться к жизни колониального общества будет еще трудней…
– Почему ты замолчала, англичанка? Я тебя озадачил? Неужели ты не найдешь, что мне ответить, неужели не дашь мне отпор?
– Я не стану этого делать, Рашид. Мне не пристало тебя обличать. Нам трудно понять друг друга. Мы выросли в разных условиях, ты никогда не бывал в Англии. Да и потом, при твоем роде деятельности вряд ли ты знаком с настоящими леди и джентльменами…
Люси запнулась, уловив в собственном голосе оттенок снисходительности. А ведь она вовсе не намеревалась беседовать с купцом свысока, Рашид спас ей жизнь, да и дело не только в этом. Этот индиец ни в чем не уступит англичанину. Он достаточно умен, чтобы усвоить любую новую идею. Однако обсуждать с ним английский образ жизни почему-то было трудно. У Люси было такое ощущение, словно присутствие Рашида каким-то образом воздействует на все направление ее мыслей. Когда разговор заходил об Индии, Люси терялась. Еще больше обескураживали ее замечания Рашида об английском обществе и английском образе жизни. Эти речи слушать было опасно – они могли изменить мировоззрение девушки.
Люси вовсе не собиралась перестраивать свой образ мышления, а потому сменила тему – нарочито веселым голосом, деланно улыбнувшись, спросила:
– Так мы прибудем в Пешавар уже завтра? Если так, давай заварим себе еще любимого чая Хасим-хана.
Рашид бросил на нее взгляд, в котором явственно читалось сочувствие. Но вслух он сказал лишь:
– Если Аллаху будет угодно, завтра мы окажемся в Пешаваре, а еще один котелок чая был бы отличным угощением в честь благополучного завершения нашего путешествия.
Когда Люси несла от ручья котелок со свежей водой, девушку охватило странное чувство, похожее на грусть. Она опустилась на корточки возле костра, раздула угли, подбросила сучьев, чтобы камень раскалился посильней. Ледяной воде понадобилось всего несколько минут, чтобы закипеть. Люси сидела, неотрывно глядя на языки пламени, мысли ее витали в облаках.
– О чем ты думаешь, англичанка?
– О конце нашего путешествия.
– Ты счастлива, что возвращаешься к своим?
– Да. Конечно счастлива.
– Но лицо твое печально, на нем лежит тень раздумья.
Вновь Рашид безошибочно распознал ее настроение. Люси и в самом деле испытывала двойственное чувство. Дни, проведенные с купцом среди гор, можно было назвать даже счастливыми. Не раз бег-лецам угрожала смерть, путь был опасным и трудным, но рядом с Рашидом Люси испытала немало спокойных блаженных минут. Разговоры с ним временами раздражали ее, но сколько она почерпнула новых идей, сколько сделала неожиданных открытий! Трапеза у костра была вкусней и сытней изысканнейшего обеда, приготовленного мастером кулинарного искусства. Главное же – рядом с Рашидом Люси ощущала такую радость жизни, какая прежде была ей неведома.
Девушка и сама плохо понимала, почему все получилось именно так. Но ясно было одно: после возвращения в Пешавар она не сможет разговаривать с Рашидом в открытую. Сегодня – последняя возможность поговорить искренне, выразить свои чувства. Да, может быть, и теперь уже слишком поздно. До цивилизации рукой подать. Британские предрассудки, британская сдержанность уже тянули к Люси свои щупальца.
– Путешествие из Кувара было не лишено приятности, – осторожно начала Люси. – Я очень благодарна тебе, Рашид, за то, что ты оберегал меня и защищал. Я знаю, что без меня ты смог бы двигаться гораздо быстрее.
Купец усмехнулся:
– Это верно, англичанка, но кто бы тогда стал готовить мне ужин?
– Я знаю, купец, что ты мог бы и сам приготовить себе пищу.
– Возможно. Но мое кулинарное искусство сильно уступает твоему.
Люси покосилась на кусок бараньего жира и полоски вяленого козьего мяса. Потом взглянула на Рашида и расхохоталась.
Купец смотрел на ее смеющееся лицо.
– Лю-си, вода уже закипела, – сказал он внезапно охрипшим голосом. – Не выпить ли нам чаю?
Обычно, забравшись под одеяло, Люси сразу же засыпала, но сегодня сон никак не желал к ней идти. Тело приятно ныло после тягот пути, но расслабиться и провалиться в забытье почему-то не удавалось. Она смотрела на звезды, яркие серебристые точки на черном небосводе, прислушивалась к ровному дыханию индийца. Похоже, тревоги и опасности пути никак не сказывались на нервах купца. Возможно, прибыльная торговля оружием перевешивала минусы и недостатки бродячего образа жизни.
У этого человека нет семьи, нет никаких обязательств. Как необычно для жителя Востока! Жены у него нет, но где же все его родственники? Жива ли его мать? Если да, то она должна очень беспокоиться за своего непоседливого сына. Есть ли у него братья? Чем они занимаются? А сестры? Должно быть, вышли замуж и живут в зенанах друзей и знакомых Рашида. Люси много рассказывала спутнику о своем детстве, а купец ни словом не обмолвился о своем прошлом. Лишь однажды он сказал, что отец относится к ремеслу своего сына неодобрительно, и потому они почти не разговаривают друг с другом.
Вдали завыл голодный шакал, и Люси от неожиданности села. Она не вскрикнула, но Рашид тут же откинул одеяло и немедленно оказался рядом с девушкой. В руке его блеснул кинжал.
– В чем дело? – тихо спросил он. – Что тебя тревожит, англичанка?
– Ничего. Просто шакал завыл. Ты слышал?
– Да, слышал. Но прежде вой шакалов не мешал твоему сну.
– Я знаю…
– Обычно ты спишь глубоко и спокойно. Почему му тебе не спится сегодня?
– Все в порядке, – ответила она, глядя на смуглые пальцы, сжимавшие рукоятку ножа. – Мне не о чем беспокоиться.
– О, тебе есть о чем беспокоиться. – Люси промолчала, и купец продолжил: – Завтра ты вновь окажешься среди родных и знакомых. После двух лет, прожитых в Куваре, тебе будет трудно снова привыкнуть к английскому обществу. Вполне естественно, что тебе не спится, англичанка.
Люси уже не удивляло, что Рашид умеет читать самые потаенные ее мысли. Она взглянула на купца и неубедительно улыбнулась, желая увести разговор в сторону:
– Рашид, вот ты все время называешь меня «англичанка», а я уже не знаю, кем мне себя считать. Иногда… иногда мне кажется, что рабыня Хасим-хана навеки поселилась в моей душе и заслонила воспоминания о прежней жизни. Я больше не Люсинда Ларкин. Я утратила былую невинность…
Купец медленно засунул кинжал за пояс, взял девушку пальцами за подбородок, приподнял ее лицо. Чадру Люси сняла перед сном, так что голова ее была не покрыта. Медленно, очень медленно Рашид отвел прядь волос, упавшую ей на лоб. Молча смотрели они друг на друга. Люси не знала, о чем он сейчас думает, но чувствовала его волнение и никак не могла уразуметь, чем оно вызвано. Тишина была такая, что казалось, весь мир напрягся в ожидании последующих событий.
Купец осторожно провел пальцем по ее щеке.
– Тебе нечего стыдиться. Ты была пленницей Хасим-хана. Ты должна была выжить. Гордись, что у тебя хватило мужества и силы остаться в живых.
Она скорбно улыбнулась:
– Сейчас мужество меня покинуло. Мне будут задавать много вопросов. Все захотят знать, при каких обстоятельствах погиб отец. Дамы подобными ужасами интересоваться не будут, но они испугаются, не усвоила ли я каких-нибудь чудовищных туземных привычек – есть пальцами или… – Не договорив, она запнулась.
