Текст книги "Месть (Защитник - 7)"

Автор книги: Джерри Эхерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Когда Холден вернулся на опушку леса, подтвердилась вторая его догадка.

Семеро оставшихся в живых образовали неровное кольцо вокруг дома. Теперь они поливали дом огнем из автоматов. Два окна на передней стене немедленно разлетелись вдребезги, печную трубу как будто срезало ножом, дождем сыпались обломки крыши.

Внезапно огонь прекратился. С той стороны, где находились трое людей Эрнандеса, раздался голос; Холден с трудом разбирал слова, частью из-за большого расстояния, частью из-за отвратительного английского произношения:

– Эй, ты! Дом окружен! Бросай оружие и сдавайся или тебе конец!

– Гм, – пробурчал Холден. У говорившего были явные врожденные способности к языкам. Человека в доме, который так неумело спрятал лодку на реке, определенно хотели заполучить живьем. – Гм, – хмыкнул Дэвид снова. Все может быть.

Семеро начали подходить к дому, сжимая кольцо, прикрываясь беспорядочным автоматным огнем.

Из хижины раздались выстрелы; судя по звуку, стреляли из пистолета. Ответный огонь не возымел на атакующих никакого видимого действия. Неудивительно. Надо быть очень хорошим стрелком, чтобы с такого расстояния поразить насмерть живую мишень.

Пригнувшись, Дэвид подобрался ближе к скалам, где всего несколько секунд назад скрывались нападавшие. Еще несколько секунд и даже самый тупой из них сообразит, что в их кольце недостает троих.

Времени уже не было.

Холден почти упал на колени, упер винтовку М-16 в плечо и приготовился к стрельбе лежа. Большой палец левой руки сам переставил переводчик огня на автоматическую стрельбу. Сейчас он вполне мог сбежать с поля боя; у него был достаточный запас патронов и средства переправы через реку.

Вместо этого Холден открыл огонь прямо перед собой; он снял находившегося перед ним одного парня из оставшейся в живых семерки. Потом передвинул ствол вправо, еще один из атакующих упал.

Автоматные очереди взрывали землю и камни вокруг него, но Холден, низко пригнувшись и крепко сжав в руке винтовку, уже бежал прочь. Пули со свистом рикошетили от скал, срезали ветки деревьев. Он бежал дальше, едва успевая прикрывать глаза от потоков пыли.

Наконец он оказался под прикрытием деревьев.

Пистолет. Холден сделал из него несколько выстрелов наугад, когда бежал по направлению к линии атакующих, вызывая огонь на свою новую позицию, оставляя ее, прежде чем они успевали ответить.

Теперь он находился на противоположной стороне круга. Вход в еле держащийся на склоне домишко сейчас был прямо перед ним, на расстоянии меньше чем двести ярдов.

Из дома раздались новые пистолетные выстрелы.

Волна ответного огня выбила дверь хижины. Холден вскинул винтовку, выпустил сразу весь магазин. Нападающие укрылись от его огня за низкими, выбеленными дождями скалами, ярдах в семидесяти пяти от дома. Выстрелы Холдена взрывали фонтаны пыли и гравия вокруг, не задевая их.

Дэвид отсоединил пустой магазин, на бегу вставил новый. Повторяя свой прежний маршрут, он вновь менял позицию, бежал зигзагами, за каждую перебежку успевая зарядить в обойму пистолета две пули. Добежав до прежней огневой точки, он сделал несколько выстрелов, пробежал еще несколько ярдов и выпустил полный боезаряд из "Беретты". Затем совершил стремительную перебежку до первоначальной огневой позиции, туда, где находился убитый им номер семь. Затем выпустил серию коротких автоматных очередей из М-16.

Он расстрелял последние заряды из пистолета; дал еще одну очередь из М-16. Его целью, разумеется, было заставить атакующих думать, что, пока они окружали дом с отважным стрелком внутри, превосходящие силы противника, в свою очередь, окружали их.

Когда Холден достиг самой слабой точки в обороне противника, он остановился, выпустил очередь, сменил магазин и бросился вниз по склону оврага. Здесь проходило высохшее русло ручья, наполнявшееся водой лишь в сезон дождей, во время наводнений; сейчас оно представляло собой узкую полоску гальки и засохшей грязи, не видную с вершины каменистого холма.

Он добрался до конца оврага, где боковой склон внезапно обрывался, а русло ручья заворачивало налево и через несколько ярдов исчезало совсем. Холден свернул влево и бросился на землю, под прикрытие кучи камней.

Сейчас он спрятался в сотне ярдов от дома; ближайший из оставшейся в живых пятерки находился примерно посредине между ним и домом.

Он взял винтовку наизготовку, выставил прицел и установил переводчик огня на полуавтоматический огонь. Прицелился, сделал выстрел; голова человека как будто взорвалась от удара пули, бросив в воздух фонтан крови. Холден юркнул за скалу. Сомнительно, чтобы они могли определить его местоположение всего лишь по одному выстрелу; еще более сомнительно, чтобы среди общего грохота перестрелки кто-нибудь вообще расслышал этот звук, не говоря уже о том, чтобы определить источник.

Холден вновь высунулся из-за укрытия, вновь переставил регулятор на автоматический огонь.

Стрельбы по нему не было. Один из оставшихся в живых четверых бандитов перебегал от одной кучи камней к другой, пытаясь поскорее убраться со склона холма в безопасное место. Холден высунулся еще чуть-чуть, приготовился стрелять. Однако один из троих людей Эрнандеса опередил его, первым выпустив целую автоматную очередь в спину бегущего. Пули разрезали беглеца чуть ли не пополам, изуродованное тело свалилось на землю и затихло.

Теперь их осталось только трое.

Холден прополз назад по краю оврага, примерно до середины; вонзая нож в сухой дерн, он подтягивался на руках до самого верха.

Дэвид вновь взял М-16 наизготовку. Человек Эрнандеса, подстреливший беглеца, осторожно пробирался вдоль невысокой гряды скал, одновременно обстреливая дом; в ответ звучали лишь одиночные пистолетные выстрелы. Холден выпустил короткую автоматную очередь, затем еще и еще одну; вторая и третья очереди прозвучали почти одновременно. Автоматный огонь разрезал тело почти по спирали. Винтовка в руках мертвеца полыхнула огнем, подняв облако пыли и обломков камней; свист рикошетирующих пуль чуть не оглушил Холдена.

Автоматный огонь оставшихся в живых стрелков обрушился на углубление в стене оврага, где скрывался Холден. Холден скатился вниз по склону на самое дно оврага, встал, вытер лезвие ножа о штанину. Затем, спрятав нож, он вновь двинулся вверх по сухому руслу ручья. Грохот автоматных очередей, дырявивших стены оврага, становился все сильнее; пули со свистом отскакивали от стен, вздымали фонтаны пыли и обломков камней; со всех сторон на Холдена обрушивался водопад гальки и щебня.

Он зажмурил глаза.

У истока сухого русла Холден сменил магазин, упал на землю; следуя углублению в земле, он пополз дальше. Автоматный огонь все усиливался; слышались отдельные пистолетные выстрелы. Не успел Холден сделать первый выстрел из-за укрытия, как пружина тридцатизарядного магазина лопнула. "Черт!" Он отсоединил магазин; под давлением пружины патроны, больше не сдерживаемые заглушкой, посыпались из магазина на землю.

Холден выхватил "Беретту". Сейчас не было времени перезаряжать магазин; выглянув из-за своего укрытия, он обнаружил, что последние двое из людей Эрнандеса продвигаются по направлению к его позиции. Оба они были вооружены М-16, такими же, как и его теперь бесполезная винтовка; помимо этого, один из них держал в руке револьвер. Холден поставил пистолет на предохранитель, затем снял, оттянул курок, чтобы повысить точность первого выстрела. Выстрелил, затем еще раз, и еще, и еще, сразу же нырнул в укрытие; камни вокруг него, казалось, взорвались под лавиной пуль. Последнее, что он успел разглядеть, – это как один из нападавших, тот, у которого была только винтовка, упал замертво.

Холден спустил курок "Беретты", затем вновь снял оружие с предохранителя. Он сунул пистолет в поясную кобуру. М-16. Из почти пустого теперь вещмешка выхватил разряженный магазин и принялся как можно быстрее запихивать в него патроны калибра 5,56 миллиметров.

Магазин был заполнен лишь наполовину. Грохот автоматного огня раздавался все ближе.

Холден вскочил на колени, перекатился вправо; вставив магазин на место, он высунулся из укрытия, передернул затвор.

Указательный палец его правой руки уже приготовился нажать на спуск, когда из-за кучи камней появился последний человек Эрнандеса; его лицо пылало ненавистью, в руках он сжимал автоматическую винтовку и пистолет.

М-16 Холдена выплюнула все десять патронов сразу; теперь магазин был пуст.

Холден снова перекатился вправо; держа "Беретту" обеими руками, он сразу выпустил пол-обоймы. Человек Эрнандеса застыл на месте.

Винтовка вывалилась из его правой руки.

– Сукин сын!

– Пошел ты, – Холден нажал на спусковой крючок; раздался сухой щелчок, пистолет дал осечку. В этот момент человек Эрнандеса направил пистолет на Холдена в упор.

"Беретта" Холдена выстрелила первой.

Из пулевого отверстия прямо над правым глазом выплеснулась струя крови, залив переносицу и оба глаза; глаза закрылись; человек, – он был уже мертв, – завалился на спину и затих.

Холден перекатился в свое укрытие, перевел дыхание.

Он держал "Беретту" в правой руке, курок все еще был взведен; левой рукой Холден потянулся за винтовкой. Он схватил ее и затащил под прикрытие камней.

Из хижины раздался возглас на испанском:

– Кто ты?

– Друг, – также по-испански выкрикнул в ответ Холден; пальцы сами запихивали рассыпанные патроны из вещмешка в пустой магазин.

– Что-то непохоже, произношение у тебя паршивое, – ответил голос уже по-английски, с сильным нью-йоркским акцентом.

– Ну, не знаю, это, наверное, потому, что я не из Манхэттена. – Он дозарядил магазин, подсоединил его к винтовке; затем поменял магазин "Беретты". – А ты кто? Чего они хотели от тебя?

– Дураку понятно. Они хотели убить меня!

– Да неужели! – выкрикнул в ответ Холден. Собеседник уже начинал ему нравиться. – А за что? За замечательный характер?

– Кто ты? Скажи мне первый!

Холден на минуту задумался, пожал плечами и выкрикнул в ответ из-за камней:

– Я – Дэвид Холден.

На секунду воцарилось молчание.

– Ерунда!

– Прекрасно; в таком случае я – призрак Элвиса Пресли. Ну а ты кто такой, черт возьми?

– Антонио Бернарделли. Я работаю...

– На информационное агентство "Транс Америка Ньюз Уорлд".

– Ты смотри! Да ты читать умеешь!

Дэвид Холден облизнул губы, поднялся на ноги; винтовку и пистолет он держал в поднятых руках.

– Есть у тебя бинокль?

– Да.

– Тогда посмотри на мое лицо, – предложил Дэвид Холден.

В ответ последовало молчание.

Затем раздался голос Бернарделли.

– Черт возьми! Профессор Холден! Здесь?

Дэвид Холден медленно опустил руки и направился к развалинам расстрелянного дома.

– Только попробуй сделать глупость со своим пистолетом, и мне придется пристрелить тебя. Ясно?

Бернарделли вышел из дома, пистолет был у него в левой руке, он держал его за ствол. Он положил пистолет у входа и, показывая пустые руки, направился вперед.

– Какого черта делает в Перу человек, возглавляющий список "Их разыскивает полиция США"?

Холдена осенила вспышка вдохновения; он рассмеялся:

– Наверное, то же самое, что делает в Перу заслуженный журналист и обозреватель, лауреат всех возможных премий, да? Эмилиано Ортега де Васкес, Инносентио Эрнандес, ФОСА, торговцы наркотиками, которые их финансируют, так? И в следующий раз, Бога ради, берите с собой нечто более существенное, чем пистолет, ладно?

Бернарделли остановился, рассмеялся.

– Хороший совет. Но я никогда не беру с собой оружие, не брал его даже во Вьетнам. На этот раз, я подумал, что мне пригодится пистолет, вот и прихватил его. Думал, для защиты от диких зверей.

Дэвид Холден остановился. Он бросил взгляд на одного из убитых им людей Эрнандеса, лежавшего у ног Бернарделли.

– Дикие звери, да? Ну что ж, на этот счет вы, наверное, правы.

Холден поставил "Беретту" на предохранитель, сунул ее в кобуру; достал пачку "Кэмэла", вытащил сигарету, посмотрел вопросительно на Бернарделли. Тот пожал плечами:

– Я бросил курить.

– Я тоже, – ответил Холден и прикурил сигарету от зажигалки убитого.

Глава десятая

Терон Хайд не был человеком действия, поэтому Томас Эшбрук не думал, что он будет сопротивляться долго. Хайд и не сопротивлялся. Он не противился, когда ему вводили одну из так называемых "сывороток правды", изготовленную на натриевой основе; затем покорно сосчитал от ста до одного и спокойно вошел в состояние гипноза.

– Назовите ваше имя, – начал Сол Ротштейн.

– Терон Хайд.

– Чем вы занимаетесь, Терон?

– Я занимаюсь торговлей оружием и наркотиками для финансирования террористической деятельности по всему миру.

Томас Эшбрук вслушивался в приглушенное жужжание диктофона и еле слышный шум ламп дневного света. "Ненужный фон", – подумал он. Потом бросил взгляд на стоявшую на треноге видеокамеру и израильского агента перед ней.

– Где находится Дэвид Холден? – спросил Сол Ротштейн.

– Он был у Ортеги де Васкеса. Его отвез туда Эрнандес.

При звуке этого имени Томас Эшбрук вздрогнул, хотя в подвале дома в пригороде Лондона было настолько жарко, что он сидел в рубашке с короткими рукавами.

– Дэвид Холден погиб? – спросил Сол Ротштейн.

– Я не знаю.

– Он может все еще находиться у этого... – Ротштейн бросил взгляд в блокнот в руках хорошенькой девушки, сидевшей возле него. Она стенографировала их беседу; сейчас она наскоро нацарапала для него фамилию, – ...у этих Ортеги де Васкеса и Эрнандеса?

– Да.

– Где он может находиться? В какой точке земного шара?

– В Перу.

Ротштейн поднял глаза на одного из израильтян.

– Принеси мне атлас или карту, живо!

Томас Эшбрук закрыл глаза, облегченно вздохнув, и пробормотал:

– Слава Богу.

Она легла рано; усталость была настолько сильной, что, как ей казалось, она сможет уснуть. Внезапно в палатку ворвалась Пэтси Альфреди, зашептала ей в ухо:

– Слушай, Рози, мы только что говорили по радио с Митчем Даймондом. Насчет того звонка по телефону, которого ты так ждешь. Тебе позвонят в телефон-автомат возле гоп-стопа.

К этому времени "Патриоты" выработали свой собственный жаргон. Дэвид Холден называл его "арго". Это была смесь слэнга полицейских, военного жаргона и обрывков фраз из кинофильмов. "Гоп-стоп" означало "супермаркет".

Рози села на кровати.

– Дай мне блузку, – сказала она Пэтси...

Она выскочила на улицу из фургона в юбке, но без чулок; ноги у нее моментально замерзли; через автомобильную стоянку Рози поспешила к телефонной будке. Черный "дипломат" с телефонным аппаратом она несла в левой руке. Задыхаясь от волнения, она повторяла имя Дэвида, почти пела его, как священный гимн.

Не успела женщина подойти к телефону-автомату, как тот зазвонил. Рози посмотрела на часы. Она опять по ошибке нацепила "Таймекс Айронмэн"; вместе с юбкой он смотрелся очень глупо.

Рози сорвала трубку с рычага.

– Алло!

– Подключите аппарат.

– Черта с два! Сначала скажите, он жив?

– Да; теперь подключите аппарат, черт возьми.

– Сейчас, – она перекрестилась, потом начала лихорадочно вспоминать, как пользоваться дешифратором; сейчас вспомнить было особенно трудно: ее глаза были полны слез.

Глава одиннадцатая

– И не бери с собой никакого оружия. Я привезу тебе все, что нужно.

– Мне нужен "Орел пустыни" 44-го калибра. Поверь мне, у меня есть на то причины.

Том Эшбрук – когда она начала думать о нем как о Томе вместо Томаса или мистера Эшбрука? – сказал ей тогда:

– Странно, что ты хочешь взять оружие именно израильского производства. Ладно, хорошо. Не переживай, достану.

Она сидела на откидном пассажирском сиденье напротив Пэтси Альфреди. Пэтси гнала громадный фургон "Шевроле" как ошпаренная; сквозь сосны вдоль дороги проглядывал дрожащий лунный свет; он мелькал, как кадры в старом немом кино, отбрасывая блики на капот "Шевроле" и дорогу перед ними.

– Я надеюсь, Дэвид вернется к тебе, – внезапно заговорила Пэтси, закуривая сигарету. – Мы все очень волновались за тебя, почти так же, как и за него. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Что, по мне все так хорошо видно?

– Вы двое – как дети. И очень милые дети.

Рози Шеперд почувствовала, что краснеет; в темноте переднего сиденья Пэтси все равно не увидела ее предательского румянца. Вместо этого она смотрела в темноту, на свои руки, лежавшие на коленях.

– Ты знаешь, я никогда не бывала за границей. Я никогда, ну...

– Насколько я помню из уроков географии, сейчас там весна.

– Весна, да? И ты думаешь...

– Мне кажется, и, по-моему, это разумная мысль, если они вывезли Дэвида живым за границу, то не собирались его убивать; он нужен им живым, так ведь? Я хочу спросить, ты согласна со мной?

– Да. Но ты понимаешь, как я себя чувствую?

– Понимаю ли я? Возможно.

Рози Шеперд закурила.

– Я никогда не думала, что я... – Она никогда не любила женской болтовни, просто не привыкла к ней: ее отец был полицейским, потом она сама пошла работать в полицию; а сейчас, когда Рози сражалась в сопротивлении, у нее тем более не было времени и возможности обсуждать свои личные дела. – Я люблю его.

– А Дэвид любит тебя. Это видно по его взгляду, когда он смотрит на тебя, Рози.

Рози выдохнула струю дыма прямо в ветровое стекло "Шевроле". Ей до боли хотелось увидеть Дэвида Холдена. Горячий пепел упал с кончика сигареты и чуть было не прожег юбку; ей пришлось стряхнуть его рукой.

Перу. Сейчас там весна. Почему при одной мысли об этом ее охватывала дрожь?

Глава двенадцатая

Глава среднезападного отделения сидел за рулем своего "Икс Джей-6", дым лениво подымался из его трубки.

– Этот парень, Рой Домбровски. Соседи хорошо отзываются о нем. Регулярно посещает богослужения в местной католической церкви. Финансирует команду кегельбана и бейсбольную команду Малой лиги. Женат, однако жена находится в психиатрической лечебнице в связи с умственным расстройством. Я продолжаю расследовать, в чем там дело.

Уставившись в упор в окно ресторана напротив, Джеффри Керни закурил сигарету. Большая часть окон в домах по главной магистрали, разрезавшей надвое знаменитый чикагский район Саутсайд, была выбита. Совсем недалеко от этого места, к западу от центра Чикаго, в свое время хозяйничали гангстеры Аль Капоне, а легендарные защитники законности и правопорядка, такие как почти мифический Элиот Несс, вовсю сражались с ними. Арчер авеню, так живо и зачастую бессвязно описанная Филипом Карлайлом, лежала перед ними. Она представляла собой как бы связующее звено между старыми районами, перенесенными сюда из практически всех европейских стран.

Большинство окон в домах были выбиты либо заколочены досками, однако окна католической церкви в нескольких кварталах от них и окна ресторана Роя Домбровски остались целыми.

– Карлайл, в какой именно больнице находится миссис Домбровски?

– В психиатрической, старина. Умом тронулась из-за чего-то там. Я уже говорил тебе, подробности я буду знать завтра утром.

– Далеко отсюда это место? Психиатрическая больница?

– На северной окраине города. Вечером, в это время, я думаю, туда ехать часа два, может, меньше.

– Возможно, ответы на мои вопросы найдутся не здесь, а там. Как насчет небольшой прогулки по окрестностям Чикаго, Карлайл?

– Старина, если мы сунемся в эту психушку, мы, очевидно, столкнемся с полицией, и уж наверняка с частной охраной.

Керни затянулся сигаретой.

– Можешь там посидеть в машине. Поехали отсюда. Или я возьму свою собственную машину. Можешь побыть за шофера, если нет возражений.

– Мне поручено оказывать тебе всяческую помощь и содействие. Что я и собираюсь делать. Но ты, по-моему, стучишься не в ту дверь.

– Пока не получил дверью по голове, это не страшно.

Глава тринадцатая

Дэвид Холден сидел за деревянным столом. Антонио Бернарделли расположился напротив него. Католическая монахиня принесла тарелку с хлебом, а девочка примерно лет двенадцати поставила на стол кувшин и две чашки.

Монахиня улыбнулась. Девочка сделала реверанс. Они обе вышли из комнаты через арочный вход.

– Отец Карлос Монтенегро уже приглашал меня сюда. Простая, но здоровая пища. И даже Ортеги де Васкес или сам Эрнандес не осмелятся напасть на католическую церковь.

Холден не очень-то полагался на уважение Ортеги де Васкеса или Эрнандеса к священному дому Божьему; не верил он и в то, что их может остановить один лишь страх перед общественным мнением. Мясо было вкусное, и хлеб тоже, Холден сделал себе громадный бутерброд; красное вино, слегка отдававшее сушеным виноградом, согревало до самой глубины.

Некоторое время они ели молча, Холден отдавал должное второму бутерброду; между очередным куском и глотком вина он спросил:

– Ну что, может, все же откроешь секрет? Что такой маститый журналист, как ты, делает в этой глуши?

– Ты имеешь в виду, что меня чуть не застрелили люди Эрнандеса? Они решили, что мне чересчур много известно об их контрабандных операциях. И знаешь что? – Антонио откинулся на спинку стула, закурил. – Они недалеки от истины. У меня есть магнитофонные записи, даты встреч, записи разговоров, фотографии. – В глазах у него появилось жесткое выражение, таким Холден его еще не видел. – Они убили моего оператора, Гарри. Сволочи, перерезали ему горло от уха до уха, – сказал Бернарделли, в голосе у него зазвучал металл.

– Жаль, – кивнул Холден, отхлебнул еще вина, пытаясь удержаться где-то посредине между удовольствием и опьянением. Он решил пить медленнее, прежде чем хмель одержит верх. – Итак, они начали охоту за тобой. Почему же ты не сбежал?

– Мне было мало, хотелось еще. Проблема всех журналистов – всегда хочется больше. Это как у алкоголика или азартного игрока – никогда не бывает достаточно. И вот, черт возьми, здесь, в этом забытом Богом месте, я встречаю объявленного вне закона лидера "Патриотов" профессора Дэвида Холдена. Итак, каким ветром занесло вас сюда, доктор? Только рассказывайте подробно и с расстановкой, я должен запомнить весь рассказ на память, иначе мне придется вставать за записной книжкой, а я чересчур устал для этого, – и он рассмеялся.

Холден откусил еще один кусок, от бутерброда почти ничего не осталось.

– Я приехал сюда не совсем по своей воле, Бернарделли. Это долгая история.

– Долгие истории повышают тираж газеты. Давайте вы выскажете мне свою точку зрения на борьбу между "Патриотами" и ФОСА, идет? Дадите мне эксклюзивное интервью.

– Что-то я не вижу здесь репортеров, дружище, – Холден доел бутерброд. У него появилось чувство, будто он ел чересчур быстро; скорее всего, он был недалек от истины.

– Нет, я хочу сказать, что как только я поведаю всему миру, где вы и что делаете, даже в общих чертах, все репортеры Соединенных Штатов бросятся разыскивать вас. Выдать вас Штатам не могут, так ведь? Что, в США стало слишком жарко, и вы решили бороться с ними из заграницы? Я имею ввиду, многие известные патриоты и лидеры так и делали, типа правительства в изгнании, понимаете? Скажем, генерал де Голль во время второй мировой войны, когда Францией управляло контролируемое нацистами правительство Виши. Вы задумали что-нибудь в этом роде?

– Нет. Дело обстояло совсем по-другому.

– Я нахожусь здесь уже три недели. Пропустил все события, связанные с покушением на президента...

– Он все еще жив? – перебил Холден, резко поставив чашку на стол, вино пролилось.

– Ну, если это можно назвать жизнью, тогда жив. Насколько я знаю. Но заправляет всем Роман Маковски. И, по-моему, и дальше будет заправлять. Пока Бернарделли рассказывал, Холден закурил одну из своих трофейных сигарет. – Вам и вашим ребятам придется несладко. У Маковски своя собственная манера ведения дел, и все будет так, как хочет он, либо не будет вообще. Именно так он действовал в Палате представителей все эти годы. Не колеблясь проводил именно те реформы, которые считал нужными.

– Слово "реформы" предполагает, прежде всего, какие-то изменения, вставил Холден.

– Я пропустил величайшую сенсацию века: здание телефонной компании разрушено ракетой, вице-президент убит, президент смертельно ранен. Вот поэтому мне так необходимо раскрутить это дело с наркотиками, иначе редактор сотрет меня в порошок. А теперь вы... Слушайте, этим делом займутся репортеры со всего мира. Но я буду первым.

– Вы хотите правду? Отлично. Нам сообщили, что недостающая батарея противотанковых ракет ФОСА находится на одной из авиабаз. Мы отправились на базу расследовать дело, и попали в ловушку. Меня взяли в плен, часть наших людей погибла; дальше я только помню, как этот русский, Борзой, пытал меня электрошоком, топил в ледяной воде, избивал до полусмерти... – при воспоминании о пытках его охватила дрожь, это было его собственное хождение по всем кругам ада, – ...потом меня накачали наркотиками и я очнулся только здесь, в гостях у Ортеги де Васкеса. Доставил меня сюда Эрнандес. У него до сих пор осталась моя кобура. А я сбежал.

– Да вы, пожалуй, еще круче, чем о вас говорят. Эрнандес серьезный противник. Он работал на одно из пяти Семейств Нью-Йорка. В отряде боевиков. Говорят, именно он несет ответственность за резню в Олбани.

Холден задумался. Наконец он вспомнил.

– Это случилось примерно пять лет назад...

– В прошлом месяце исполнилось ровно семь лет. Один из врагов хозяина Эрнандеса приехал в Олбани на свадьбу дочери. Группа боевиков в лыжных масках ворвалась в церковь прямо во время богослужения; двадцать шесть человек были убиты, еще около десятка ранены. После этого Эрнандес перешел южную границу Штатов и скрылся в Мексике. Он стал слишком опасен даже для самих гангстеров. По слухам, хозяин Эрнандеса приказал своим людям: "Убрать его; как вы это сделаете, меня не интересует". Что-то в этом роде. Никогда не думал, что Эрнандес способен среди бела дня расстрелять столько людей, да еще прямо в церкви.

– Инносентио Эрнандес больше не сможет безнаказанно расстреливать людей. Ему недолго осталось ходить по земле, можете поверить мне на слово. Уж можете мне поверить, Бернарделли.

У журналиста загорелись глаза.

– Вы пойдете по его следу? Это будет вендетта?

– Слово "месть" подходит больше. "Вендетта" предполагает слепую, неконтролируемую ненависть к человеку за зло, которое он причинил, в то время как "месть" подразумевает тонкий расчет своих действий. Я назову это местью.

Глава четырнадцатая

Имя Лютера Стила на авиабилете беспокоило его. У него не было фальшивого удостоверения личности; и, хотя Рокки Сэдлер предлагал ему изготовить его, но помимо затрат времени, это задевало Стила на самом личном уровне. Подумать только – честный человек, при этом еще и агент ФБР, должен путешествовать под вымышленным именем, дабы его не убили в его же собственной стране. Он пошел на компромисс, указав в авиабилете в графе "профессия": юрист (он на самом деле был по профессии юристом, хотя никогда и не занимался адвокатской практикой). Теперь при покупке авиабилета требовалось заполнять специальную анкету и предъявлять удостоверение личности.

Для тех, кто не водил машину и не имел водительских прав, правительство – тогдашний спикер Палаты представителей Конгресса Роман Маковски всячески проталкивал этот законопроект – ввело требование вместо карточек социального страхования обычного образца получить удостоверения личности с фотокарточками. Еще тогда Стилу показалось, что эти удостоверения личности уж слишком похожи на паспорта.

Он не стал предъявлять полицейский значок, показал лишь водительское удостоверение и карточку социального страхования нового образца.

Кроме того, ему пришлось путешествовать без оружия. Правила перевозки оружия в багаже на самолетах ужесточились настолько, что это стало практически невозможно; без предъявления полицейского значка он не смог бы пронести оружие в самолет.

В самом центре пустынной подземной автостоянки раздался звук работающего мотора; Стил похолодел. Хотя он ожидал машину, он не предполагал, что она будет ждать его с работающим двигателем. Последнее время доставать бензин становилось все труднее, все меньше бензозаправочных станций и супермаркетов работали после наступления темноты; положение еще больше усугублялось приближением зимы и ранними сумерками.

Стил пошел на звук работающего мотора.

Внезапно его лицо озарилось улыбкой. Билл Раннингдир вышел из машины и направился ему навстречу...

За рулем сидел Кларк Петровски, рядом с ним, на пассажирском сиденье, находился Том Лефлер; Лютер Стил, Билл Раннингдир и Рэнди Блюменталь разместились сзади.

– В банке мне пришлось назваться вашим именем, иначе меня просто не допустили бы к сейфу. Господи, ну и мудреная же у вас подпись, босс.

Стил услышал, как Блюменталь, самый молодой из них, с трудом подавил смешок. Раннингдир передал ему "дипломат", Стил положил его на колени, открыл. Внутри оказался "Зиг-Зауэр", как две капли воды похожий на тот, который Стил оставил жене и детям, находившимся под охраной Рокки Сэдлера; помимо этого, он нашел там наплечную кобуру с двойным карманом для патронов и несколько стандартных двадцатизарядных запасных обойм. Еще там были две зеленых пластиковых коробки с девятимиллиметровыми патронами, которые он предпочитал больше других.

– Он, наверное, решил, что на первое время тебе хватит две сотни зарядов, – засмеялся Кларк Петровски.

Стил начал снаряжать пистолетные обоймы.

– У вас есть план, мистер Стил? – заговорил Рэнди Блюменталь.

Лютер Стил не успел ответить, его опередил Том Лефлер:

– У Лютера всегда есть план, дружище.

Петровски легко вел машину по переполненной вечерней улице, Стил даже не замечал обилия транспорта.

Стил взглянул на Лефлера и улыбнулся, затем повернулся к Блюменталю и сказал:

– Между прочим, у меня действительно есть план, Рэнди. Я вижу перед нами лишь две возможности, и нам придется сделать выбор между ними, иначе нам крышка. И вторая возможность достаточно радикальна. Либо мы делаем наше дело четко и быстро, либо уходим в подполье и присоединяемся к "Патриотам". Самим нам придется несладко.

– Присоединиться к "Патриотам"...

– У нас у всех есть семьи. И, слава Богу, нам всем есть куда отправить их в безопасное место ровно настолько, насколько понадобится. Возможно, все это будет длиться достаточно долго. Нам придется поторопиться, либо уйти в подполье. Иначе они просто перебьют нас по одному. По-моему, никто из нас не считает "Патриотов" нарушителями закона. Они хорошие американцы и делают то, что считают правильным. Так же, как и мы.

– А в чем состоит первая возможность? – задал вопрос Раннингдир.

– Должен сказать тебе, Билл, эта возможность все время была у нас под носом. Тебе говорит что-нибудь имя Хэмфри Ходжес?

Раннингдир на секунду задумался, потом ответил:

– Он руководил кафедрой в университете Томаса Джеферсона, именно там преподавал профессор Холден. Он не получил и царапины во время нападения на университет. Ходжес заранее взял академический отпуск, якобы для проведения независимого исследования. Он по-прежнему живет недалеко от Вашингтона.