Текст книги "Попранная справедливость (Защитник - 8)"

Автор книги: Джерри Эхерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Наконец костер начал затухать, а вместе с ним, казалось, и любопытство. Они вернулись в палатку.

– Я это сохранила для тебя, – сказала Рози, доставая из сумки два бесформенных пакета, завернутых в тряпки. Холден стал разворачивать тряпки, и, в конце концов, обнаружил обе своих "Беретты".

– Я ими пользовалась. Это было вроде знака власти, пока тебя не было.

– Нет ничего, чего бы ты не могла делать вместо меня, – искренне сказал Холден.

Она вручила ему пистолеты.

– Я рада, что вы вернулись, шеф, – улыбнулась Рози.

– И я рад, что вернулся.

Дэвид Холден отложил пистолеты и нож, среди них свой новый "Магнум". Он не представлял себе, как в бою будет носить с собой два "Магнума", учитывая вес остального снаряжения.

Вся одежда была выстирана и аккуратно сложена, как будто дожидалась его. Когда он посмотрел на Рози, та улыбнулась и сказала:

– Все равно мне было нечего делать.

Он обнял Рози, и они вместе опустились на колени. Немного погодя он искупается, она развернет постель, и они полежат в обнимку еще немного, пока постель нагреется, а потом займутся любовью.

Но сейчас Дэвид Холден просто крепко прижимал к себе Рози.

Глава семнадцатая

Лютер Стил хранил спичечный коробок в левом нагрудном кармане пиджака.

У него не было времени расшифровать имена на спичках. Но он не мог себе позволить и потерять коробок.

Ему было необходимо улететь из Далласа. Он летел безоружным и поэтому не пользовался значком. Он не хотел рисковать и привлекать к себе ненужное внимание. Ему становилось плохо от мысли, что его могут арестовать потому, что сейчас он считался политическим оппозиционером. Ведь это Соединенные Штаты Америки, а не какая-нибудь коммунистическая страна, где честные граждане вынуждены держать язык за зубами.

Стил прочитал газету. Она только ухудшила настроение. К тому же ему пришлось стоять в длинной очереди перед постом, где обыскивали пассажиров и багаж, прежде чем сесть в автобус, который подвез его к трапу.

Газета была полна рассказами об арестах, и хотя статьи были написаны довольно бодро, казалось очевидным, что большинство случаев – это просто провокация. Все аресты проводились в соответствии с указом 128946. Это было просто одобренное законом воровство, воровство личного оружия честных граждан.

Статьи утверждали, что американцы почувствуют себя безопаснее.

"Совет граждан" в нескольких случаях подавал на правительство в суд. Статья об этом была очень маленькая, в самом конце полосы, и неизвестный автор – его имя не было указано – утверждал, что это еще одна попытка "вооруженного лобби" сохранить средства убийства в руках преступников и саботаж по отношению к полиции, которая пытается прекратить терроризм и насилие.

Ни одного упоминания о том, сколько невинных жизней сохранили эти "средства убийства" с тех пор, как началось насилие. Как и большинство людей, профессионально связанных с оружием, в отличие от чиновников, он был всегда за то, чтобы частные лица могли иметь оружие. Кроме того, что это право гарантировалось Конституцией, была и чисто практическая польза. Чем больше росла преступность, тем больше приобреталось оружия. Закон не мог обеспечить защиту каждому гражданину. Звонок по телефону 911 не гарантировал, что полиция приедет через десять минут. Что же оставалось делать простым людям? Умирать с улыбкой, зная, что они подчинились закону, выдуманному негодяями, которым не приходится беспокоиться о своей безопасности, потому что они могут себе позволить охраняемые особняки, специально подготовленных шоферов и телохранителей с автоматами?

Что-то здесь было не так. Неужели это заказные статьи?

Лютер Стил подумал, что Роман Маковски был именно тот человек, которого средства массовой информации, и газеты и телевидение, давно хотели видеть у власти. И они поддержат его, неважно, насколько нелогично это кажется обывателям. Маковски будет получать необходимую поддержку, пока не возьмет газеты и телевидение на мушку. И вот тогда, когда они перестанут быть "четвертой властью", масс медиа будут действовать.

Но тогда будет слишком поздно.

Уже сейчас было почти поздно.

Если Маковски уже приказал убить настоящего президента, то это "почти поздно" уже наступило.

Самолет приземлился. В этом округе Стил больше всего рисковал быть узнанным. Он просил Рэнди Блюменталя, который был самым незаметным из всех, теперь уже почти официально поставленных вне закона агентов, встретить его.

Блюменталь тоже не носил значка и оружия.

– У меня плохие новости, мистер Стил, – сказал он, когда они пожали руки, войдя в зону безопасности аэропорта. Теперь пассажиров обыскивали при входе в зал, используя современные сканеры и перетряхивая всю ручную кладь.

Стил ничего не сказал, он просто молча шел рядом с ним к месту выдачи багажа. Люди толкались, некоторые бежали, чтобы занять очередь, и еще одну очередь, где им придется ждать и ждать, пока их не обыщут, и они, наконец, смогут сбежать из аэропорта и сесть в самолет. У Стила не было багажа, но так можно было попасть на улицу быстрее всего.

– Нам передали это по связи. Билл получил сообщение.

– Что передали?

– Нас официально объявили уволенными и перестали платить. Биллу, Кларку, Тому и мне. О тебе пока ничего не сказали. И еще будет служебное расследование. Нас вызывают туда для допроса – но о тебе опять ничего не говорилось – из-за этой перестрелки на ферме, когда убили Ходжеса.

– Иногда мне непонятно, кто за всем этим стоит.

Лютер Стил с трудом верил, что это он говорит такие слова.

– Мы пытаемся защищать закон, и нас вызывают на допрос за то, что мы это делаем. Ерунда какая-то.

Долго простояв в очереди, они вышли из багажного зала.

– Предъявите багаж!

Сотрудница охраны, женщина, такая же черная как и Стил, обращалась к ним обоим.

– Он встречает меня. А у меня только этот дипломат, – сказал Стил.

– Откройте его.

Секунду Стил смотрел на нее, потом повернулся к столику, положил и открыл свой дипломат. В нем были газета, которую он прочитал, приключенческий роман, карта Вашингтона, и, на всякий случай, запасная рубашка, платок, трусы и пара носков. Там же лежал нож, находящийся на вооружении солдат шведской армии.

– Что это?

– Шведский армейский нож. Насколько я знаю, полностью подходит под все ограничения федеральной авиаслужбы. Обычно я ношу его в кармане.

– Может быть, он допускается на борту самолета, но не на земле. Вы должны сдать нож, иначе вы будете арестованы.

Стил закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Мэм, я уезжаю из аэропорта.

– Правила есть правила. Если хотите, можете заполнить бланк жалобы о конфискации контрабанды и подать руководству аэропорта, чтобы вам оставили нож. А потом зарегистрируете его в городском Отделе общественной безопасности.

– Обычный нож?!

– За вами в очереди еще полно людей. Так что?

Стил бы с удовольствием показал ей свой значок и удостоверение. Но у него не было ни того, ни другого. А что может простой смертный?

– Забирайте этот проклятый нож!

– Послушайте, я не обязана выслушивать ваши оскорбления.

– Простите.

– Из-за таких как вы нас терпеть не могут! – рявкнула она, забирая нож. – Вам нужен бланк жалобы?

– Нет! Я куплю новый клинок.

– У вас везде будут неприятности, если вы будете с ним ездить. Проходите.

Секунду Стил смотрел на нее, потом закрыл дипломат и снял его со столика. Он пошел вперед, Блюменталь за ним.

– Секундочку.

Стил остановился, но не обернулся.

– Да.

– Возьмите пропуск, чтобы вас не обыскивали еще раз.

Стил повернулся, пошел обратно и взял пропуск.

– Спасибо.

Охранница отвернулась, не отвечая...

Он уселся на переднее сиденье рядом с Кларком Петровски.

– Кларк, рад тебя видеть. Том, Бил, как дела?

– Я немного хромаю, поэтому много бегать не смогу. В остальном все в порядке, шеф.

Стив кивнул Раннингдиру. Петровски сворачивал на шоссе.

– Я рад, ребята, что вы выбрались оттуда. Я слушал легавых по радио, медленно сказал Петровски, прикуривая сигарету. – Угадайте, какая пуля из какого мертвеца подошла к какому пистолету? Главное, к чьему пистолету? Этого кого-то сегодня засекли, и он разыскивается для допроса по подозрению в убийстве.

– О, черт, – прорычал Рэнди Блюменталь.

– А я отгадал, в конце концов, – засмеялся Петровски, нажимая на клаксон.

– Будем держать Рэнди под замком, пока они не назначат награду за голову кровожадного убийцы нашего замечательного гражданина Хэмфри Ходжеса. Кому какое дело, что Ходжес работал с ФОСА, с Дмитрием Борзым, правильно? А вот когда мы и представим им Рэнди...

– Хватит, Кларк, – прошипел Лютер Стил. – Нам нужно связаться с "Патриотами", узнать, нашли Холдена или нет. Мистер Серилья сказал мне, что президент разговаривал, по-настоящему разговаривал.

– Слава Богу, – почти закричал Том Лефлер.

– Да, – кивнул Стил. – Но дело в том, что по прогнозам президент скоро поправится настолько, что сможет занять свое место. Поэтому мистер Серилья думает, что Маковски попытается организовать его убийство. И очень быстро. У меня есть имя человека, который вероятно знает, где президент сейчас.

– Я думал, он в Бетесде, – перебил его Кларк Петровски.

– Это все для газет, Кларк. На самом деле это место называется "Лесной пансионат", в Вирджинии. Раньше это был восстановительный центр агентуры ЦРУ. Мне дали список людей, на которых можно положиться. Мистер Серилья, Стил почти прошептал, глядя под ноги, – уверен, что Маковски наверняка его убьет.

– Мы можем... – начал Раннингдир, но осекся.

Стил долго ничего не говорил, глядя в окно на проезжающие машины. Потом он сказал то, о чем каждый подумал.

– Мы не можем. Потому что тогда они постараются расправиться с президентом еще быстрее. Мистер Серилья сказал, что они уже почти все подготовили. И он прав. Если мы сумеем вывезти президента в безопасное место, мы можем попробовать спасти мистера Серилью. Значит, действовать нужно еще быстрее. Но нам нужны будут еще люди, нам нужна будет помощь "Патриотов". Это были инструкции мистера Серильи. И я намерен их выполнять.

– Я тоже, – сказал Билл Раннингдир.

Стил повернулся и взглянул на заднее сиденье. Раннингдир держал плечевую кобуру Стила с "Вальтером" в ней.

– Тебе это понадобится.

Стил взял пистолет и кобуру и стал снимать пиджак.

Глава восемнадцатая

Лем Пэрриш заметил, что на телефоне мигает красная лампочка, снял наушники и взял трубку.

– Да.

– Тут кто-то хочет вас видеть. Черный. Вы его знаете?

– Опиши поподробнее. Я знаю многих чернокожих.

Автоматически он посмотрел на часы в студии. Еще четыре минуты до новостей. Он подменял человека, который работал с двух до шести. Женщину, которая обычно в это время меняла кассеты, прошлой ночью избили и чуть не изнасиловали, и она была дома. Ей нужно было прийти в себя, и Пэрриш решил, что вполне может немного не поспать. Он вспомнил старые времена, как они болтали, сидя в студии, меняли кассеты, и постоянно пили кофе.

В трубке опять раздался голос охранника:

– Говорит, его зовут Лютер. Но фамилию не называет.

Пэрриш сглотнул. Лютер Стил.

– Впустите его. Он мой старый приятель. Не надо его щупать.

– Эй, у меня приказ, мистер Пэрриш.

– Да, но я могу сделать так, что тебя уволят, Джо. Впусти его.

Трубка на секунду замолчала, потом:

– Ну ладно, уже впустил.

Лем взглянул на студийные часы, вставил кассету, нашел нужный кусок и включил аппаратуру.

Раздался стук в дверь.

– Войдите.

Он снова глянул на часы, потом на дверь. Лютер Стил вошел.

– Закрой дверь, Лютер. Рад тебя видеть.

– Нам нужно потолковать.

– До новостей осталось две минуты.

– Здесь можно говорить?

Пэрриш усмехнулся:

– Можно говорить? Черт, где сейчас можно говорить? Но студия звуконепроницаема, и я не включаю микрофон больше чем на полторы минуты. Так что здесь также безопасно, как и везде.

– Президент выздоравливает.

Пэрриш чуть не упал со стула.

– Не заливай!

– Его собираются убить, как мы думаем, и мне нужна помощь Дэвида Холдена.

– Может, он еще не вернулся.

– Я молюсь, чтобы он уже приехал. Нам нужны люди, которым мы можем доверять. И как можно скорее. Ты можешь отвести меня в их лагерь?

– Конечно. Как только кончится эфир. Это еще два часа.

– Нет времени, – сказал Стил.

Лем Пэрриш взглянул на часы.

– Подожди немного.

Он наблюдал за минутной стрелкой, потом одел наушники, откашлялся и включил микрофон.

– Это Лем Пэрриш, который заменяет сегодня вашу Ночную Дафну. А сейчас Мел Торм и группа "Фиолетовый туман" споют "Осень в Нью-Йорке". – Он включил запись.

Пэрриш сбросил наушники и схватил трубку телефона. Набрал номер. Долго ждал.

– Дафна?

Она едва могла говорить.

– Я знаю, ты хреново себя чувствуешь, – сказал он. – Но ты должна мне помочь. Я пришлю за тобой высокого красивого парня, и он привезет тебя сюда. Он что-то вроде полицейского, с ним ты можешь чувствовать себя спокойно. Мне нужно бежать, но я вернусь до того, как кончится эфир и отвезу тебя домой. Ты сможешь?

Она сказала что-то насчет того, что он должен с собой сделать в сексуальном плане, потом рассмеялась и согласилась.

– Хорошо. Он сейчас выезжает. Черный парень, его зовут Лютер. Ты можешь ему доверять. Спасибо, крошка.

Он повесил трубку и развернул кресло к Стилу.

– Ты знаешь район возле бара "Хайлайт"?

Похоже, Стил не знал.

– Хорошо, – сказал Пэрриш, – сейчас ты получишь урок географии.

Он взял лист бумаги и начал рисовать план.

– Ее зовут Дафна, и она сногсшибательная баба.

Глава девятнадцатая

Рози проснулась, лежа у Дэвида на руке. Ее разбудил голос Морта Левинса.

– Привет, Рози.

Морт отвечал за безопасность лагеря, то есть за все, что касается охраны, и если кто-то не мог стоять на посту, должен был найти того, кто мог. Иногда Рози сама просилась в караул, так же, как и Дэвид, в основном потому, что Морт никогда их не ставил. Однажды она спросила его, почему он не ставит их в караул, и он сказал:

– Рози, вы командиры. Командиры не несут караульную службу. Разве генерал Патон когда-нибудь стоял на часах?

– Когда у меня будет два револьвера с рукоятками из слоновой кости, и я отращу яички, я тебе скажу.

Но она не уступила, и иногда добровольно ходила в караул, так же, как и Дэвид.

– Что там, Морт?

– Лем Пэрриш и этот агент ФБР Стил сидят возле костра и хотят увидеться с тобой и с Дэвидом прямо сейчас. Что-то очень срочное.

– Чудесно.

Она села на постели, Дэвид тоже проснулся.

– Ты слышал?

– Да. Похоже, мы действительно дома. Все по-старому.

Он обнял ее, и она позволила ему крепко себя поцеловать. Но Холден отпустил ее, встал и, натянув брюки, стал искать свой второй армейский ботинок.

Она вылезла из-под одеяла и сразу же покрылась гусиной кожей. На ней был роскошный купальный халат, и Рози радовалась ему, как ребенок. Она завернулась в халат и засунула ноги в кроссовки, не развязывая шнурки. Ей все еще было холодно. Дэвид натянул на голову черную вязаную шапочку. Она сама собиралась ее одеть, и поэтому схватила бушлат. Бушлат был Дэвида, но это не имело значения. Рози набросила его на плечи и вышла за ним из палатки.

Она заметила, что за поясом армейских брюк у него тот "Магнум", который она дала ему вчера. Рози улыбнулась. Она взяла свой "Глок-17" и засунула его в карман бушлата.

Вместе с Дэвидом они подошли к кострищу, в котором еще плясали язычки огня.

Лютера Стила нельзя было не узнать по широким плечам и атлетической фигуре, к тому же он был одним из немногих, кто, наверное, и спал в костюме и галстуке. Лем Пэрриш, как всегда, заложив левую руку за спину, стоял рядом со Стилом.

– Лютер, Лем, – позвала Рози.

– Привет, Рози, – отозвался Лем. – Я вижу, ты привезла нашего мальчика.

– Это мой мальчик. Поищи себе другого, – засмеялась Рози Шеперд.

Дэвид остановился в футе или около того от Стила и Лема Пэрриша, и они, как всегда в таких случаях делают мужчины, начали пожимать друг другу руки, кивать и молчать.

– Ну, – начала Рози, – что там?

– Возможно, затевается заговор против...

– "Затевается заговор", Лютер? Ты что, начитался шпионских романов?

– Я серьезно, детектив Шеперд, – спокойно сказал Лютер Стил.

– Возможен заговор с целью убить президента, потому что он выходит из комы и наверняка будет жить. Нам нужна помощь "Патриотов".

Рози поискала, куда сесть, нашла складной брезентовый стульчик и опустилась на него, жалея, что не взяла сигареты.

Глава двадцатая

Внутри было очень жарко, и рубашка стала внезапно высыхать прямо на нем. Потолок в фойе был очень высокий; выполненный в турецком стиле времен Оттоманской империи, он был украшен сложным узором керамической плитки, который прекрасно подходил к рисунку пола, так что если долго смотреть на потолок, можно было потерять ориентацию, даже начинала кружиться голова. У Тома Эшбрука не было времени пялиться на потолок.

Он пересек зал и свернул налево, к лестнице. Как только он поднялся на десять или двенадцать ступенек, опять стало жарко.

Здание было построено во время английской оккупации Палестины и не было приспособлено под установку кондиционеров. До сих пор кондиционированный воздух подавался только в зал на первом этаже.

Ему становилось все жарче и жарче, он опять вспотел, и ему стало немного легче. Каждый вечер, после того как он возвращался с допросов Эмилиано Ортеги де Васкеса, перед поздним ужином, даже перед тем, как позвать жену, Эшбрук проглатывал стакан чая со льдом или слабый виски со льдом, или просто стакан воды со льдом, а потом сидел в ванне с холодной водой, чтобы хоть немного остыть.

Потом он принимал душ, но только после ванны. И только потом он звал Дайану.

Эшбрук вышел на площадку, посмотрел вниз, глубоко вздохнул и начал одолевать следующий пролет. Он гордился тем, что еще держал форму, но в его возрасте нельзя было перегибать палку. Но сейчас он поднимался по ступенькам быстро, почти бежал.

Эшбрук вышел в длинный коридор, выложенный маленькой кафельной плиткой. Кое-где плитка отвалилась. Он подошел к стальной двери в конце и постучал. Он уже опаздывал, но у него были дела – надо было посмотреть котировки акций и все такое.

Дверь открыла женщина с оспинками на лице, но тем не менее хорошенькая. Она отбросила рукой волосы и искренне улыбнулась ему.

– Мистер Эшбрук, мы думали, вы уже не придете.

– Я такого не пропущу, – улыбнулся он.

Она приоткрыла дверь шире, и Эшбрук вошел в комнату без окон, где проводились допросы. Она была построена так, чтобы выдержать бомбовый удар. Но если кондиционер, который был вмонтирован прямо в стену и прикрыт бронированными пластинами, отказал бы, а дверь заклинило, они бы все задохнулись.

– Сеньор Ортега де Васкес сегодня весьма разговорчивый, – одними глазами улыбнулся Хьюго Краковски.

– Правда? – улыбнулся Эшбрук. – Это замечательно. Было бы ужасно, если бы мы просто выставили его на улицу и пустили слух о том, как он сдал нам Инносентио Эрнандеса и к тому же рассказал нам все, что знает о наркотических картелях и международном терроризме.

Краковски засмеялся, и девушка тоже. Но Ортега де Васкес молчал.

Медленно, за все эти дни допросов, с тех пор как они привезли его в Израиль, он терял свою наглость и самоуверенность.

– Расскажите мистеру Эшбруку то же, что вы рассказали нам, Эмилиано, очень любезно сказал Хьюго Краковски. Он посасывал пустую трубку. Капельки пота были видны на шраме почти у самых волос.

– Партию, "Лучшие американцы", лоббистов, которые очень тесно связаны с оппозицией американскому президенту, возглавляет Хорас Элдертон. Я думаю, он входит во "Фронт Освобождения Северной Америки".

Том Эшбрук уселся на один из складных стульчиков, держа в руках свою спортивную куртку. Было тяжело дышать, кондиционер ему почти не помогал.

– Почему вы так думаете?

– Его помощница, сеньорита Нэнси О'Донелл, была любовницей Дмитрия Борзого перед тем как...

– Дмитрий Борзой, – шепотом повторил Эшбрук.

– Эта сеньорита О'Донелл была подружкой Борзого, а потом стала помощницей Элдертона. Может, она спит с ними обоими, а?

Дмитрий Борзой через Нэнси О'Донелл, кто бы она ни была, имел прямую связь с Романом Маковски. Томас Эшбрук почувствовал себя нехорошо.

Глава двадцать первая

Дом выглядел как старое викторианское английское поместье с фотографий, которые она видела в журналах. Плющ, уже увядавший, вился вокруг двери. Рози Шеперд шла между Дэвидом и Лютером Стилом. Машина Стила (за рулем остался Билл Раннингдир) была припаркована на посыпанной гравием площадке возле дома.

Передвигаться стало очень тяжело. Обычные самолеты, конечно, уже не годились, а езда на машине занимала невероятно много времени, потому что приходилось объезжать дорожные посты, которых стало намного больше, и к тому же они постоянно меняли место.

Они пользовались грузовым самолетиком Честера Литла, этого маленького молчаливого человека, который привозил ее и Дэвида в Альбукерке и обратно, когда они ездили туда вместе со Стилом и ввязались в перестрелку с ФОСА во время нападения на конференцию по безопасности. Рози улыбнулась, вспомнив его. Рот у него почти не открывался, но в остальном это был неплохой парень. Дэвид заметил, когда они стали подниматься по ступенькам к двери:

– Жаль, я забыл ту строчку из старинного стихотворения.

– Какую строчку, Дэвид?

– Про розу между двух кустов терновника.

Деревянная дверь с решеткой из маленьких стеклышек открылась перед ними, когда они дошли до верхней ступеньки.

– Меня зовут Честер Уэллс. Я видел ваши фотографии, профессор Холден. А вас я узнал по описанию, которое мне дал Руди Серилья. Вы агент Стил. А эта прекрасная дама в зеленом, наверное, знаменитый детектив Рози Шеперд.

Он был высокий, с густыми, коротко подстриженными и уже седыми волосами. Складки вокруг рта, которые у женщин называются морщинами, подчеркивали характер. Глаза были ясные и голубые.

Рози была одета в зеленое. Это было закрытое платье, с воротником, который напоминал воротник мужской рубашки, и тоненьким матерчатым пояском. Он назвал ее прекрасной, но если бы они знали друг друга ближе, он бы наверняка сказал, что от одного взгляда на нее можно упасть в обморок. Поднявшись на последнюю ступеньку, Дэвид протянул руку.

– Рад познакомиться с вами, мистер Уэллс.

– Я тоже, – кивнул Лютер Стил, в свою очередь протягивая руку.

Рози тоже протянула руку, и он пожал ее, как мужчине, хотя сначала, наверное, собирался поцеловать или что-то, в этом роде. Рози это понравилось.

– Проходите, ребята. Стоя на пороге, можно что-нибудь подхватить, включая простуду.

На солнце еще было тепло, но поздняя осень уже чувствовалась. Он пропустил их в дверь, первой вошла Рози, и запер дверь за ними. Она стянула с себя свой белый свитер, Дэвид помог ей. Под платьем было невозможно носить плечевую кобуру, но ее "Детоникс" лежал в сумочке, которую она не захотела оставлять в прихожей, несмотря на то, что этот Честер Уэллс казался очень приятным человеком.

– В библиотеке кофе и более крепкие напитки на любой вкус. Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я кое-что нарисовал и ответил на кое-какие вопросы.

– Нам нужно, чтобы вы рассказали нам все, что знаете о "Лесном пансионате", – сказал Лютер Стил, переходя прямо к делу.

– Вы, конечно, понимаете, что это очень важно, чтобы мы знали каждую подробность, которую вы вспомните, – добавил Дэвид.

Уэллс пригласил их в комнату и засмеялся.

– Ну, тогда, в 1944, кормили нас плохо, но, я думаю, с тех пор что-нибудь изменилось. Это случилось тогда, когда я попал в Секретную службу. Хотя тогда я еще не знал, что стал агентом, я думал, что служу в каком-то особом отделе морской разведки. Я попадал туда еще в 1968 и в 1984. Понятия не имею, что там произошло за это время, но расскажу вам то, что помню.

"Кабинет или библиотека, – типично мужская комната", – подумала Рози.

Две стены были отделаны темным, в третьей в основном доминировали большие стеклянные двери, которые, как она думала, открывались во дворик или в сад. В четвертой стене был устроен массивный камин, в котором горел огонь. Возле камина, рядом с темно-коричневым кожаным креслом лежала собака. Пес должен был быть ирландским сеттером, но оказался вполне дружелюбным угольно-черным доберманом. Над камином висело какое-то старинное ружье, было похоже, что оно настоящее, и пороховой рожок. На другой стене коллекция холодного оружия, тоже настоящего на первый взгляд, разнообразные мечи и всевозможные ножи. В комнате стояла кожаная, удобная на вид, мебель. Везде висели книжные полки, некоторые книги лежали на камине. В углу, возле дверей во дворик, стоял бар. Возле кожаного кресла был столик с разнообразными трубками. Когда Честер подошел к креслу, доберман лениво встал, почесался он был крупнее стандарта для своей породы – и как бы нехотя подошел и лег рядом с хозяином.

– Пожалуйста. Я не настолько назойливый хозяин, чтобы наливать вам. Просто предлагаю. Бар там. Кофе стоит там же.

– Я налью. Что вы хотите? – спросила Рози.

Она вызвалась, потому что подумала, что все ждут этого от нее, раз уж ей не повезло, и она родилась с грудями, а не с яичками.

– Я первый воспользуюсь вашей любезностью, – сказал Уэллс, как она и ожидала.

Рози направилась к бару.

– Что вы будете, мистер Уэллс?

"А что, если он захочет что-нибудь сложное или экзотическое?"

– Пожалуйста, на два пальца виски и три кубика льда.

Это было просто.

– Дэвид?

– Кофе.

– Лютер?

– Кофе.

Ей показалось, что они еще дадут ей чаевые. Рози начала искать стаканы и чашки. Она была не за рулем и к тому же никакой стрельбы до вечера не предвиделось. У хозяина был неплохой вкус. Она решила сделать себе коктейль из кубинского рома с лимоном, как ее учил Том Эшбрук, но лимонов, похоже, не было.

– К черту лимоны.

– Что? – спросил Дэвид.

– Ничего, – очаровательно улыбнулась Рози.

Она слушала, о чем говорили мужчины.

– Профессор, агент Стил, давайте раскроем карты. Я знаю, что президент, вероятно, в "Лесном пансионате". Вам не нужно лгать и говорить, что он не там, или сказать, что он там, и выдать секрет. Я думаю, Роман Маковски планирует что-нибудь против него.

– Лютер, сахар или сливки?

– Мне черный.

Рози уже заранее знала, что он скажет. Она знала, что и Дэвид будет пить черный кофе.

В баре стоял темный ром "Майер" и кока-кола. Она начала смешивать себе коктейль.

– Допустим, вы правы, мистер Уэллс, – сказал Дэвид. – Тогда вы можете себе представить, насколько для нас важна каждая деталь.

В баре, в маленьком холодильнике, Рози нашла лед.

– Время от времени я ездил туда. В сорок четвертом я влюбился в тамошнюю медсестру. Она была похожа на детектива Шеперд, но не такая высокая.

"Неужели я слишком высокая?" – подумала Рози.

– Но не в этом дело. Там была масса охранных систем. Я полагаю, если Маковски планирует убийство президента, он попытается обезвредить их все, насколько возможно. Вам тоже придется иметь с ними дело. Так просто туда не попасть. Поэтому я и бросил свою медсестру. Я уже не помню, как ее зовут.

Приготовив напитки, она стала искать поднос или что-нибудь еще, на чем их принести.

– Однако мы нашли подземный ход. Потом я узнал, что подземный ход был сделан из страха, что нацистские коммандос могут напасть на пансионат, чтобы убить агентов, которые там находились. Поэтому они построили подземный ход, который шел под клумбой перед воротами и выходил к боковой тропинке. Не так много людей, которые помнят его, осталось в живых. А на чертежах здания его нет, сами понимаете, почему. Маковски, наверное, не знает о нем. Сейчас они, конечно, могли его закрыть, но я так не думаю.

Она прекратила искать поднос и, поставив чашки на блюдца, поднесла одну Дэвиду, который сидел на кожаном диване, а другую – Стилу, который сидел на том же диване, но на другом конце. Оба кивнули, но ничего не сказали. Дэвид, по крайней мере, улыбнулся.

Она вернулась к бару.

– Этот подземный ход, – опять начал Лютер Стил, – он большой?

Она взяла виски Уэллса и свой коктейль. Отдала стакан Уэллсу, и он тоже кивнул. Мужчины любят кивать. Рози взяла коктейль и села на диван прямо посередине между Дэвидом и Лютером.

– Этот ход в рост среднего человека, если вы это имеете в виду, но вам бы пришлось немного пригнуться. Сорок лет назад мужчины были ниже. Вход в подвал, наверное, заложен кирпичом, поэтому вам понадобятся инструменты, а может быть и взрывчатка.

Дэвид спросил:

– Там может пройти десяток человек в полном вооружении?

– Только очень тихо. Когда я услышал, что вы подходите, я начал рыться в своем старом фотоальбоме. Я часто снимал пансионат из-за этой девушки. Понимаете, у меня не было ее фотографии, а я любил ее больше, чем любую другую женщину потом. Когда я смотрю на фотографии "Лесного пансионата", я вспоминаю ее.

У него изменился голос.

– Понимаете, она погибла в автокатастрофе через шесть месяцев. Я так никогда и не женился.

Рози Шеперд захотелось плакать. Она не обиделась, что ей пришлось им прислуживать. Дэвид тоже любил ее так. И от этого ей хотелось плакать еще больше.

Глава двадцать вторая

Полиция искала его и Линду Эффингем, и замена номеров на "Форде" могла, в лучшем случае, отсрочить встречу с полицией. Из таксофона возле магазина, где продавали подержанные вещи, возле Харрингтона Джеффри Керни позвонил Филипу Карлайлу, агенту, с которым он недавно работал, на его квартиру в Чикаго.

Звонок должен был оплачивать абонент, поэтому Карлайл ответил с явным недовольством, но когда оператор передала кодовое имя, которое сказал ей Керни, "Томас Рул", он согласился оплатить разговор.

Примерно минуту они разговаривали о всякой ерунде, пока Керни не почувствовал, что оператор не отключилась от линии.

– У тебя есть выход на полицейскую и федеральную связь? – спросил Керни.

– Всегда пожалуйста, старина. Я говорю...

– Мне нужно знать, насколько я засветился. В отеле, где я останавливался, была перестрелка. Отель называется "Сиамская Отмель", он возле Харрингтона, Северная Каролина. Я предпринял кое-какие обычные меры предосторожности, но этого может быть недостаточно. Со мной девушка, она ни в чем не замешана, но у нее тоже могут быть очень серьезные неприятности. Поэтому мне нужно знать.

– Я сделаю, что могу, старина. Как мне с тобой связаться?

– Я сам с тобой свяжусь. Часа тебе хватит?

– Да. Должно хватить.

Керни повесил трубку.

Линда Эффингем сидела в машине. Он понимал, что она до сих пор в ужасе, и, скорее всего, очень устала. Этой ночью они спали в машине, и, конечно, ни о каком душе не было и речи. А чтобы переодеться, ей пришлось занять кое-какие вещи у Керни, у нее ничего не было. Обычно Керни держал сумку с самым необходимым – черные джинсы "Левайс", несколько рубашек, смена белья, пара свитеров, кожаная куртка и еще всякие мелочи – в машине, пока сам жил в отеле, как это было и в "Сиамской Отмели". У него были кредитные карточки, поэтому он мог докупить все, что нужно. Конечно, Керни мог купить вещи и для Линды, но надо было ухитриться попасть в магазин и выйти из него так, чтобы их не арестовали.