Текст книги "Невеста капитана Тича (Невеста Чернобородого)"

Автор книги: Джереми Прайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Я перенес вас на борт, – сказал он, – и это было совсем не трудно! Совсем! Провалиться мне на атом месте, если в вас есть хоть капля тяжести! Да я одной рукой мог бы поднять такого цыпленка, как вы, на грот-стеньгу77
  Грот-стеньга – второе снизу колено грот-мачты.


[Закрыть] и держать вас там на весу, чтобы ваши юбки полоскались по ветру, словно мой носовой платок!

Анна с удивлением взглянула на него. Она никак не ожидала услышать подобную речь от мистера Мэрки. Да и тот, казалось, удивился не меньше ее, так как глаза его заморгали и губы зашевелились, словно он повторял все сказанное еще раз про себя. Затем он наклонился к ней и с отталкивающе-игривым выражением на лице доверительно произнес:

– Вы говорите, я сильный, мэм? Я мог бы показать вам настоящую мужскую силу, – клянусь дочкой бомбардира, мог бы!

– Ваше дыхание еще более зловонно, чем ваш корабль, – холодно бросила Анна, отвернув от него лицо. – И если уж речь зашла о носовом платке, то вам, несомненно, не мешало бы им воспользоваться!

Игривое выражение медленно сползло с физиономии мистера Мэрки, унося с собой все его блаженное самодовольство. Он убрал руку с плеча Анны, и девушка увернулась от него, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Испуганная и смущенная, она бросилась бежать вслед за Мэдж, обеими руками придерживая развевающуюся юбку.

«Мне не следовало говорить этого! – упрекала она себя. – Это было жестоко!»

У сходного трапа Анна обернулась и увидела, что мистер Мэрки все еще продолжает стоять на прежнем месте. Он не сделал ни одного движения, чтобы последовать за ней.

Мистер Мэрки не двинулся с места до тех пор, пока Анна полностью не скрылась из вида. Тогда он поднял обе руки ладонями вверх и, глядя на них, медленно сжал их в кулаки. Произведя эту манипуляцию, он окинул взглядом палубу от носа до кормы. Заметив матроса, наполовину укрывшегося в тени на шкафуте88
  Шкафут – часть палубы между фок – и грот-мачтами.


[Закрыть], он окликнул его:

– Это ты, Данкин, вонючий шваб?

– Никак нет, сэр – не Данкин, сэр! Матрос Мюллет, сэр!

– Ага! Ну, ты тоже сгодишься. Поди-ка сюда, приятель!

Мистер Мэрки стоял, слегка покачиваясь, пока матрос не приблизился к жму на расстояние двух футов. Тогда он молча размахнулся и изо всех сил ударил огромным кулаком в бледное и круглое, как луна, лицо парня. Послышался хруст дробящихся костей. Удар сшиб матроса Мюллета с ног и швырнул его к дальним шпигатам99
  Шпигат – отверстие для стока воды в борту корабля.


[Закрыть], где он дернулся несколько раз и затих бесформенной грудой тряпья.

Немного отведя душу таким образом, мистер Мэрки поплелся на полубак1010
  Полубак – палубная надстройка на баке (носовая часть палубы корабля от форштевня до фок-мачты, где обычно расположены помещения для команды).


[Закрыть] в свою каюту.

Мэдж и Анна стояли в узком проходе у каморки, которая предназначалась им в качестве спальни.

– И вы собираетесь предложить нам спать здесь?! – с негодованием воскликнула Мэдж. – В этом… в этом гнусном закутке?

Маленькая деревянная клетушка, которую капитан Баджер удостоил громкого звания «отдельная каюта», едва достигала пяти футов в длину и шести в ширину. В ней находилась узкая койка, прикрепленная к переборке, а под ней в простом деревянном корыте, стоявшем прямо на палубе, лежал тощий матрас, из тех. что матросы обычно именуют «ослиным завтраком».

– Помилуйте, сударыня, – невозмутимо возразил Баджер. – Я уверен, что вы сможете устроиться здесь со всеми удобствами! Ваши чемоданы будут доставлены на борт через пару минут, так что вы ни в чем не будете испытывать недостатка. Сегодня с вечерним приливом мы должны выйти из гавани – вы сами понимаете, мадам: иначе мой наниматель заподозрит неладное. Но как только мы отойдем на достаточное расстояние, чтобы нас не было видно с берега, мы тотчас же меняем курс и поворачиваем на северо-восток. А завтра ночью, как и было условленно, мэм, я брошу якорь у Галлейна. Затем, когда прибудут ваши два джентльмена и вы с ними попрощаетесь – вас доставят на берег, и дело с концом!

Он оскалил в улыбке кривые искрошенные зубы и затопал прочь по узкому трюмному проходу, унося с собой плюющийся маслом фонарь, бросавший причудливые тени на закопченные балки низкого потолка.

Мэдж в замешательстве глядела ему вслед, колеблясь между гневом и растерянностью. Однако Анна, внимательно оглядев крохотную каюту, решительно принялась развязывать ленты, поддерживавшие ее кринолин.

– Милая Мэдж, – спокойно резюмировала она. – Нам придется снять юбки, чтобы поместиться здесь вдвоем. И даже чтобы протиснуться в эту дверь!

Мэдж с отсутствующим видом кивнула; она все еще пребывала в нерешительности.

– Входи же, Мэдж, – сказала Анна. – Все будет хорошо! Видишь – на двери с внутренней стороны два крепких засова. Если бы они собирались поступить с нами дурно, они не поместили бы нас сюда. И лотом, – с мягкой укоризной добавила она, – нам следует думать сегодня не о собственных удобствах, а о бедном отце! Мы должны молить бога, чтобы Лори сумел спасти его, и чтобы мы вскоре смогли увидеть их обоих целыми и невредимыми!

– Аминь… – суховато произнесла Мэдж. Ей вдруг показалось, что они поменялись ролями, и Анна, внезапно став взрослой, успокаивает и уговаривает ее, как ребенка.

Войдя в каюту, они освободились от своих бесчисленных нижних юбок, шелестя материей и то и дело натыкаясь друг на друга в тесном помещении.

– Ах! – ужаснулась Мэдж. – Ни одной простыни! Только грязные одеяла, да еще и мокрые ж тому же! Я не буду спать под этим отвратительным тряпьем! Скорее простою здесь всю ночь, не сомкнув глаз!

– Мы можем воспользоваться нашим нижним бельем, Мэдж!

Анна решительно разорвала пополам пару своих нижних юбок из тончайшего ирландского батиста. Мэдж глядела на нее в безмолвном ужасе.

– Видишь – получились неплохие простыни! И мы можем оставить их потом здесь для Лори и отца. Не забудь, что им придется спать здесь не одну ночь. Сколько нужно плыть до Барбадоса, Мэдж?

– Не знаю, – ответила Мэдж, которая, если говорить правду, не знала даже, где находится этот Барбадос. Ее морщинистая шея задрожала, словно она вот-вот готова была расплакаться.

– Дитя мое, – сказала она. – Простите свою бедную старую Мэдж! Вы, подобно вашему отцу, полны мужества и решительности, а я… я…

Она отвернулась и молча принялась разрывать на простыни свои собственные нижние юбки.

Неожиданно раздавшийся громкий стук в дверь заставил обеих женщин замереть и в тревоге прислушаться.

– Это всего лишь я, капитан Баджер! – бодро прокричал сквозь дверь сей достойный джентльмен. – Я пришел предупредить вас, леди, чтобы вы не пугались, если услышите среди ночи шум и всякого рода крики и вопли. Это мои парни притащат на борт проклятого старого дьявола, беглого негра-слугу, принадлежащего майору Боннету!

Он пожелал им спокойной ночи и снова удалился восвояси. Вскоре обе женщины, утомленные дневными переживаниями, отправились ко сну. Очевидно, проклятый старый дьявол в лице беглого негра-слуги воспринял свое возвращение довольно смирно, потому что они не слыхали ни одного звука, свидетельствовавшего о его доставке на корабль. Мэдж, вопреки всем страхам и волнениям, вскоре тихонько засопела своим длинным носом, а через некоторое время заснула и Анна.

Глава 2

Майор Стид Боннет проснулся рано. Как владелец плантации – пожалуй, одной из самых богатых на Барбадосе – он привык вставать на рассвете, ибо в тропиках основная работа начиналась именно в эти первые прохладные часы дня.

Всего лишь узкий коридорчик отделял его маленькую каюту от тесной каморки, где Анна и Мэдж все еще лежали в тяжелом забытьи после богатого событиями дня. Два сиамских кота уютно свернулись клубочком в ногах его теплой постели, уставившись на хозяина немигающим взглядом миндалевидных желтых глаз. Майор нежно поглаживал пальцами босой ноги их мягкую шелковистую шерсть.

– А где же этот черный негодяй Овидий? – добродушно спрашивал он котов. – Сидит в трюме, закованный в цепи! Ай-яй-яй! Внизу, в темноте, среди крыс!.. Кто из вас хочет вкусную, жирную крысу, а?

При звуке знакомого слова коты пошире раскрыли свои холодные изумрудные глаза и выпустили острые кривые когти.

Майор Боннет аккуратно, чтобы не потревожить котов, спустил ноги на пол и плеснул в лицо холодной забортной водой из стоявшего рядом ведра. Затем он провел по усам серебряным гребнем, всунул тощие бедра в синие сатиновые бриджи, поверх них натянул длинные, до колен, белые шелковые чулки и пристегнул их золотыми форменными пряжками. Черт бы побрал этого проклятого негра! Где это видано, чтобы джентльмен, вынужден был одеваться самостоятельно? Пожалуй, придется выпустить черного бездельника из трюма…

Майор Боннет был скорее озадачен, чем рассержен попыткой Овидия убежать от него. Что этот черный кретин собирался делать здесь, в Англии, даже если бы ему и удалось улизнуть? Он был седой, как лунь, и слишком стар, чтобы завербоваться на какой-нибудь корабль, как это обычно делали беглые рабы. Нет, у этих скотов положительно нет разума; нечего искать здравый смысл в их поступках! И ничего страшного, если наказание будет отложено на пару месяцев, до прибытия на Барбадос…

Майор Боннет зевнул, слегка прошелся помадой по губам и коснулся маленькой надушенной губкой уголков глаз, что заставило их на мгновение заслезиться. Ничто не придает такого блеска глазам, как капля французских духов! Он спрыснул ароматической эссенцией длинные каштановые усы и принялся изучать в зеркале достигнутые результаты.

Майору Боннету не терпелось познакомиться с двумя дамами, которые явились на борт ночью – особенно с той, чей голос был таким мягким и нежным, и которая совершенно не имела представления о том, как свободно передается по низким переборкам бригантины даже самый интимный шепот. Ему было чрезвычайно любопытно лежать в своей каюте и слушать их приглушенное бормотание. И это странное упоминание о чьем-то отце и о том, что кто-то собирается его снасти… Нет, майор был положительно заинтригован!

После того как якорь был поднят и обе дамы, по всей вероятности, заснули, майор Боннет заглянул к капитану Баджеру, чтоб глотнуть на сон грядущий крепкого французского коньяку и разузнать кое-что поподробнее о своих новых соседях.

Хитрому коротышке Баджеру было известно значительно больше, чем могли предположить обе женщины, но и это, однако, была еще не вся история. Похоже, что отец и брат девушки бежали от закона, да к тому же слыли заправскими бойцами на шпагах. Почему же они сразу не явились на корабль? Видит бог, на борту этой проклятой «Ямайской Девы»и без них уже предостаточно всякого нелегального груза!

Боннет поправил галстук, закурил утреннюю сигару и продолжал размышлять над заинтересовавшей его загадкой. Оба кота, Кок и Пик, неодобрительно зафыркали, как и всегда, когда едкий сигарный дым попадал в их чувствительные ноздри, спрыгнули на пол и важно, с достоинством прошествовали к двери, высоко задрав прямые, как палка, хвосты. Открывая им дверь, майор Боннет почувствовал, что его внезапно осенило. В Эдинбурге готовились к казни: должны были повесить какого-то вспыльчивого драчуна, который проткнул шпагой чиновника магистрата. Зовут его Блайт – и, говорят, он даже что-то вроде джентльмена. Значит, та, что помоложе, должна быть его дочерью! Вот оно что!

Майор Боннет чуть не вдвое согнул гибкое худощавое тело, чтобы пронести свой модный парик «рамилье» под низкой дверной притолокой каюты. Выпрямившись и приобретя приличествующую его достоинству осанку, он поднялся на палубу, в прохладу и свежесть раннего утра.

Анна уже была здесь. Она отказалась от своего непослушного кринолина, осознав его полную непрактичность на борту корабля, и теперь, стоя у поручней юта1111
  Ют – часть палубы от задней мачты до конца кормы (гака-борта).


[Закрыть], с удовольствием ощущала, как легкий ветерок игриво прижимает свободные складки платья к ее длинным стройным бедрам. Мягкие рыжевато-золотистые волосы ее слегка развевались под дуновением утреннего бриза. Оба кота уже успели с ней познакомиться и теперь терлись у ее щиколоток, издавая хриплое мяуканье, напоминавшее крики морских чаек. Обычно они были далеко не так дружелюбны с посторонними.

Анна наклонилась, чтобы их погладить, и ангельская улыбка на губах майора Боннета сделалась езде более умильной. Поистине эта девушка – настоящая находка для ценителя!

– Приятный денек, не так ли, мисс Блайт? – вежливо обратился он к ней, и Анна улыбнулась в ответ, прежде чем сообразила, что он не мог знать ее имени. Ома побледнела:

– Вы знаете меня, сэр?

Глядя в ее широко раскрытые глаза, серые, словно октябрьская вода в Ла-Манше, майор Боннет просиял от восторга. Испуг придает молоденьким девушкам такую неповторимую прелесть!

– К сожалению, мисс Блайт, я не имею чести знать вас. Позвольте представиться: майор Стид Боннет, ваш слуга, мадам!

Он отвесил ей церемонный поклон, и Анна ответила ему не очень уверенным реверансом. Глаза ее все еще были полны очаровательного испуга.

– А теперь прошу вас, мисс Блайт – я полагаю, мне известна ваша история или, по крайней мере, часть ее – прошу вас считать меня своим другом! Я не подведу вас, – в этом порукой мое слово офицера!

Он посвятил весь долгий день, все обаяние своей небрежной элегантности, чтобы завоевать ее доверие. Его победа была облегчена тем, что Мэдж мгновенно растаяла перед ним. В конце концов, вечером, сидя в освещенной свечами маленькой каюте на квартердеке1212
  Квартердек – приподнятая до линии фальшбортов кормовая палуба.


[Закрыть] и потягивая сладкую коричневую мадеру, майор с любопытством выслушал от Анны подробный рассказ о случившемся.

Теперь его задачей было повести дело так, чтобы извлечь из него определенную выгоду и для себя.

Дождавшись, когда Анна и Мэдж отправились в свою тесную каморку, чтобы отдохнуть в ожидании утреннего прилива и решения тех проблем, которые он принесет с собой, майор Боннет послал за капитаном Баджером.

– Бренди, Баджер? Садитесь, дружище, садитесь! Чувствуйте себя как дома – черт возьми, ведь это же ваш корабль, не так ли?

Майор щедрой рукой разлил коньяк, некоторое время задумчиво разглядывал на свет свой бокал, затем коротко бросил.

– Баджер, мне нужна эта девчонка!

Дэн Баджер ухмыльнулся и пожал плечами:

– Мне следовало бы сразу догадаться, что вы ею заинтересуетесь, майор, сэр! Но только тут мало шансов… После того, как ее брат и отец прибудут с деньгами на борт, она тотчас же отправится на берег. Таков уговор, сэр!

– А вы их не ждите, Баджер! Придумайте что-нибудь, найдите какой-нибудь предлог, причину – неужели же мне вас учить? Я плачу вам за это две сотни золотых, капитан!

– Клянусь богом, я был бы чрезвычайно рад, майор, если бы имел возможность вам услужить. Вы знаете это, сэр. Но неужели вы хотите, чтобы я похитил этого ребенка? И убил старую няньку? Ведь я же не смогу удержать все это в секрете от команды! К тому же, они не какие-нибудь безвестные личности. У этого семейства солидные связи в Эдинбурге, а мне приходится часто пользоваться этим портом, майор! Дважды в году я прибываю сюда по торговым делам, и у меня нет ни малейшего желания закончить свои дни на Бэрнтислендской виселице! И еще мне говорили, будто ее отец и брат ловко владеют шпагой. Предположим, им удастся бежать; что, если они последуют за нами на другом корабле? Это отчаянные люди, и они не остановятся ни перед чем, поскольку терять-то им нечего!

– Что из того – я тоже владею шпагой! – примирительно сказал Боннет. – Но мне кажется, я понимаю, что у вас на уме: нет смысла разрушать пчелиный улей, когда и без того имеется много способов добраться до меда!

Майор откинулся на спинку кресла, мечтательно полуприкрыв глаза и постукивая элегантными пальцами по затянутому в шелк колену. Коты терлись у его лодыжек, мяуча и подрагивая задранными вверх хвостами.

– Если у молодого Блайта ничего не выйдет со спасением отца, – задумчиво произнес он, – то его вздернут тоже. Верно?

– Совершенно верно, майор, сэр! Если его поймают, то непременно повесят – я в этом нисколько не сомневаюсь!

– Значит, если лодка не появится на рассвете – что тогда? Вряд ли вы согласитесь отпустить обеих дам на берег, рискуя собственной шеей, как сообщник в предпринимавшемся побеге?

Искрошенные зубы Дэна Баджера снова обнажились в хитрой ухмылке:

– Ну что ж, майор – если лодка не появится, то, похоже, вам ничто не помешает заполучить свою игрушку!

Он отхлебнул бренди из стакана:

– Мы сможем найти какой-нибудь предлог, чтобы на одну ночь удержать их на борту после того, как бросим якорь в Барбадосе. А за это время вы сумеете все подготовить, чтобы снять девчонку с борта без лишних свидетелей. Я полагаю, вторая дама вам не понадобится – не правда ли, сэр?

– О… да, пожалуй! – сказал Боннет. – Впрочем, девочка, кажется, очень привязана к своей старой няньке…

Баджер некоторое время молча ломал голову над смыслом этой загадочной реплики, но потом, наконец, сдался:

– Я не совсем понимаю, майор, что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, – терпеливо объяснил Боннет, – что вид Мэдж, привязанной к столбу для порки плетьми, будет, пожалуй, весьма эффективным средством, чтобы заставить девочку перестать дуться!

– Конечно, майор! – хихикнул Баджер. – Разумеется, сэр!.. И меня вы, надеюсь, тоже не забудете?

– Я не забуду вас, Баджер. Я всегда оплачиваю свои коммерческие сделки, разве не так?

– Конечно, конечно, сэр! Не обижайтесь – я и в мыслях не имел оскорбить вас даже намеком, сэр!

Боннет принял извинения легким пожатием плеч и знаком предложил Баджеру составить ему компанию в распитии очередной порции бренди.

Свечи в маленькой каюте почти догорели, когда вахтенный матрос на корме хрипло закричал:

– Капитан, сэр! Шлюпка курсом на нас, сэр!

Легкая светящаяся бледно-зеленая полоска пролегла над горизонтом на востоке. Чайки скорбными криками приветствовали рассвет, в решетчатом курятнике на корме послышалась возня и хлопанье крыльев, и предрассветную тишину неожиданно пронзил звонкий и призывный крик петуха. Капитан Баджер распахнул створку окна, и холодный октябрьский воздух проник в духоту каюты, на миг ослепив его. Он навел подзорную трубу на темный предмет качавшийся вдалеке на волнах.

– В шлюпке только один пассажир, майор, – прокомментировал он увиденное. – Молодой парень, сидит скрючившись, словно побитый…

Довольная улыбка промелькнула на худощавом лице майора Боннета. Он не счел нужным даже встать и посмотреть самому:

– Сколько гребцов в шлюпке?

– Двое на веслах, майор. Рыбаки… Вряд ли нам удастся захватить их без хлопот и шума!

– Отлично, – сказал Боннет. – Пусть он поднимется на борт. Молодой парень, вы говорите? Значит это ее брат. Конечно, он прошляпил все дело…

Майор вежливо прикрыл зевок кружевным обшлагом своего сюртука:

– Да, пусть поднимется на борт! С неудачниками всегда нетрудно сладить. По крайней мере будет чем заняться во время путешествия…

Он пощекотал коричневое горло Кока, и выражение его лица стало вдруг очень похожим на блаженное удовольствие, расплывшееся на морде кота.

Анна не раздевалась и не уснула всю ночь, если не считать коротких периодов легкой дремоты. Она лежала на узкой деревянной койке в ожидании утра, пока суета и хлопанье крыльев в курятнике над ее головой не дали ей знать о приближающемся рассвете. Тогда она тихонько встала, чтобы не разбудить Мэдж, которая беспокойно храпела внизу под ней. Анне хотелось остаться наедине со своими мыслями и молитвами во время этого последнего мучительного ожидания шлюпки с Галлейна.

Перекинув через руку дорожный плащ, Анна отодвинула тяжелые засовы на двери своей каморки и выскользнула в узкий трюмный проход.

«Ямайская Дева» слегка покачивалась на плавучем якоре. Сквозь двери каюты на квартердеке пробивался свет. До Анны донеслись слабые, несвязные звуки голосов: хриплый льстивый тон капитана Баджера и четкие, уверенные реплики майора Стида Боннета. Анна с признательностью улыбнулась, подумав о том, какой хороший человек этот майор Боннет! Очевидно, он тоже не может уснуть в ожидании лодки. Возможно, он окажется очень полезным для отца и Лори, когда они доберутся до Вест-Иидии…

Анна наощупь в темноте поднялась по трапу на палубу и загляделась на то, как черный горизонт постепенно окрашивается в бледные зеленоватые краски рассвета. Укрывшись от холодного ветра среди ящиков и тюков, нагроможденных на палубе, она терпеливо принялась ждать. Неподалеку от нее заключенный в клетку петух просунул ярко-красную голову между деревянными прутьями решетки и громогласно провозгласил наступление нового дня.

И в следующее мгновение, словно откликнувшись эхом на петушиный крик, раздался хриплый возглас вахтенного.

Анна пристально всматривалась в темное зыбкое пространство между судном и берегом, примерно с милю шириной. Некоторое время она вообще ничего не видела, поскольку глаза ее не привыкли к призрачным и колеблющимся ночным теням моря. Затем она разглядела лодку, подпрыгивавшую на волнах, подгоняемую утренним бризом. И вместе с холодным осенним рассветом в ней медленно прояснялось сознание того, что она видит в лодке только одну знакомую фигуру – ее брата Лори. Он сидел у руля, сгорбившись, обхватив живот обеими руками. Его шатало.

Теперь ей хорошо было видно его бледное лицо, обращенное к «Ямайской Деве». Анна поняла, что отец ее мертв. Лори потерпел неудачу, и теперь он был дважды беглец: он бежал от тягостных воспоминаний я от преследования Эдинбургских властей… И все же Анна не успела еще полностью осознать весь смысл случившегося, с удивлением ловя себя на мысли о том почему она не плачет в такой момент.

– Эй! На корабле!.. – донесся до нее голос Лори, ослабленный ветром и расстоянием.

– Шлюпка, э-хой! – прозвучал хриплый ответ вахтенного, и несколько пар босых ног торопливо протопали по влажному палубному настилу. Затем от центрального трапа прошуршали легкие шаги, и Анна почувствовала чью-то руку у себя на плече. Это была Мэдж, которая тихо подошла сзади. По разлившейся бледности на ее лице Анна увидела, что Мэдж все поняла…

Когда Лори помогли подняться на борт, стало очевидным, что его скрюченная поза в шлюпке была следствием не ранения, а мертвецкого опьянения. Лори был отчаянно, вдребезги пьян. Матросы хихикали, перемигиваясь и перебрасываясь шуточками по адресу своего нового пассажира. Майор Боннет, наблюдая с подходящей дистанции, прятал ухмылку в надушенный носовой платок. Анна с помощью Мэдж отвела брата в свою крохотную каюту, помогла ему распустить шейный платок и обмыла холодной забортной водой из кожаного ведра его лицо, покрытое пылью со следами засохшего пота.

– Что произошло, Лори? Что случилось с отцом? – допытывалась Анна, но ее брат только плакал, дрожал и не отвечал ни слова. Анна по нескольку раз повторяла этот вопрос, но Лори, казалось, вовсе не желал отрезветь настолько, чтобы предстать перед необходимостью ответить. Он погружался во все более глубокий пароксизм стонов, вздохов и бессвязного бормотания, пока, наконец, оттолкнув от себя обеих женщин, он не выбежал из каюты. Поднявшись на палубу, Лори бросился к корме и перегнулся через фальшборт; плечи его непрерывно вздрагивали.

Когда он, наконец, выпрямился, Анна стояла рядом. Глядя, как он дрожащими пальцами вытирает побледневшие губы, она спокойно спросила:

– Отец мертв, да?

Голова Лори упала на грудь:

– Да.

Он положил руку ей на плечо, и Анна отвела его обратно в их маленькую каморку.

– Это я виноват во всем… – проговорил Лори. – Я потерял голову…

Он плотно сжал веки и скривился, словно от невыносимой боли.

– Все было подготовлено. Палач подкуплен, даже кое-кто из солдат, охранявших ступени на эшафот… Дюжина верных друзей ожидали под помостом… Нам оставалось только броситься вперед и поддержать его тело…

– О, боже мой! – простонала Мэдж, готовая вот-вот упасть в обморок.

Лори, которого снова начала бить непроизвольная дрожь, сел на койку и закрыл лицо руками.

– Да, – сказал он. – Я все подготовил… Боже мой, как умно я все организовал!..

Анна коснулась его плеча, пытаясь приободрить его и успокоить, но он с яростью отбросил ее руку:

– Я договорился с Данвье – с лучшим из хирургов! – чтобы он втайне ждал в доме за площадью и был готов оказать немедленную помощь при шоке. Понимаешь? Ничего больше и не нужно было!

Мэдж покачала головой, то ли не понимая, то ли сомневаясь, чтобы последствия казни через повешение можно было так просто устранить.

– Прозекторы в нашей анатомичке однажды выпотрошили висельника, провисевшего в петле более получаса, и сердце у него все еще продолжало биться!

– Лори, прошу тебя!.. – взмолилась Анна, чувствуя, как тошнота подступает к ее горлу.

– Все было так тихо и спокойно на этой площади, – продолжал ее брат. – Они все ненавидели Ранвика, ты же знаешь! Все так спокойно… Я могу поклясться, что видел слезы на глазах у солдат. Мы стояли – нас было около дюжины – и отец сверху взглянул на нас. Он понял все. Он знал… Затем брат Ранвика поднялся на эшафот вслед за шерифом1313
  Шериф – судебный исполнитель в графствах Англии и Шотландии.


[Закрыть]. Он прошел мимо палача и встал перед отцом… Мы все так и подались вперед. Они стояли лицом к лицу, высоко над нами – Абель Ранвик и отец. Я видел, как шевельнулась челюсть у Абеля Ранвика – я сразу понял, что он собирается сделать! – и он плюнул… О, боже мой, Анна!.. – Лори обхватил голову обеими руками, вспоминая те мучительные мгновения. – Все было бы в порядке, если бы я сумел сдержаться… Но перед этим я немного выпил для храбрости… Короче говоря, я потерял рассудок и со шпагой в руке бросился на эшафот!..

– Боже милосердный! – ахнула Мэдж. – Это же государственная измена, мастер Лори – во время экзекуции, да еще в присутствии верховного шерифа!..

Лори в знак согласия опустил голову. Действительно, это было государственной изменой – напасть со шпагой на исполнителей приговора королевского суда!

– Да… и что еще больше усугубило положение – Мак-Блейн и молодой Энджи Дугальд бросились вслед за мной. Бог знает, о чем они думали! Солдаты попытались схватить нас сзади, и наши друзья вступили с ними в схватку, чтобы отвлечь от нас. Абель Ранвик бросился бежать от меня по помосту, я – за ним. Королевский сенешаль1414
  Сенешаль – здесь: офицер, ответственный за проведение экзекуции.


[Закрыть] выхватил кинжал, но я ударил его шпагой по руке. И пока мы все вопили, толкались и ругались, словно пьяные мужики, палач… Он, должно быть, потерял голову или просто решил ею не рисковать. О, Анна, Мэдж – он сделал это!.. Я слышал, как ахнула толпа… Все было напрасно, все мои труды пропали даром!

– А твои друзья? – шепотом спросила Анна.

– Я видел, как умер Дугальд, – ответил брат. – И еще четверо или пятеро были убиты или сбиты с ног… Отчаянные головы – со шпагами против алебард!

– Дугальд? – Анна знала этого веселого веснушчатого и рыжеволосого здоровяка. – Его отец погиб во время восстания Мерсейского эрла… Что станет с его несчастной матерью?

– Ей недолго придется плакать, – угрюмо бросила Мэдж. – Ее повесят, дитя мое! Пусть всевышний сжалится над вами, мастер Лори, за те несчастья, в которые вы ввергли своих друзей!

Слезы с новой силой потекли по небритым щекам Лори:

– Клянусь муками господними, я с радостью отдал бы свою жизнь за них, если бы мог!

– Да, да, конечно! – торопливо вмешалась Анна. Горло ее, словно петлей, захлестнуло спазмой, которая не давала ей свободно дышать. Она склонилась над братом, пытаясь заглушить собственную сердечную боль тем, что успокаивала и утешала его.

Мэдж отправилась на камбуз за горячей водой, но тут же влетела обратно, едва не теряя сознания от ужаса и тревоги:

– Господи, спаси нас! О, боже! Эти хохочущие головорезы снялись с якоря и вышли в открытое море! О, Анна, дитя мое! Остановите их, мастер Лори! Они увозят нас!

Но Лори было не до того: его тошнило. Сердце Анны замерло на мгновение. Только теперь она расслышала на палубе у себя над головой топот и беготню, грохот якорной цепи, треск и хлопанье парусины, взвизгивание талей и скрип снастей; корабль слегка накренился, и за бортом мерно зажурчала вода. Ну, конечно – иначе и быть не могло! Теперь, после всего случившегося, им оставалось только одно: бежать!

Анна успокаивающим жестом обняла худые дрожащие плечи своей обезумевшей от горя няньки:

– Мэдж, милая, разве ты не понимаешь? Они вынуждены были так поступить. Мы ведь теперь не можем вернуться назад – никто из нас…

Помощник капитана «Ямайской Девы» сидел за завтраком, постукивая сухарем о край стола и терпеливо дожидаясь, пока личинки жука-долгоносика покинут свои извилистые ходы, прогрызенные в твердом как камень и абсолютно несъедобном на вид куске.

Мистер Мэрки не принадлежал к числу тех привередливых моряков, которые предпочитают есть в темноте или отвернувшись спиной к окну, чтобы не оскорблять зрение видом корабельной пищи. Если черви находят ее вполне съедобной, то и для него она достаточно хороша!

Откусив порядочный кусок сухаря, он задумчиво принялся его жевать. Он едва ли ощущал вкус пищи; впрочем, вкуса, как такового, и не было. Мистер Мэрки думал об Анне Блайт. Пожалуй, «думал»– было не совсем подходящим словом, просто беспорядочные и смутные стремления и эмоции стучались в его толстый череп, словно обломки кораблекрушения в обшивку судна. Он допил свой черный кофе с патокой и поднялся по трапу на палубу,

– Капитан Баджер, – серьезно спросил он, отирая ладонью липкие губы. – Значит, и девица, и старуха, и этот пьяный молодчик – все они плывут с нами до Барбадоса?

Дэн Баджер довольно ухмыльнулся. Он был в превосходном настроении. Этому петушку, изрядно потрепанному и помятому, да еще назюзюкавшемуся, как речной лоцман, придется-таки вытряхнуть свой кошелек в карман капитана Баджера в уплату за провоз трех пассажиров до Вест-Индии! Двести пятьдесят золотых соверенов – практически стоимость всего груза в кормовом трюме «Ямайской Девы»!

– Да, мистер, – ответил он своему помощнику. – Они собираются доставить нам это удовольствие. Сдается мне, у них внезапно появился вкус к морским прогулкам! – Капитан захохотал. – Да, им нужен Барбадос! Они все сходятся на том, что лучше сбежать на край света, чем оставаться дома и щипать пеньку в Эдинбургской тюрьме. Честно говоря, я не особенно осуждаю их за это!

Взгляд мистера Мэрки скользнул в сторону, где у борта лежали штабеля тяжелых тиковых бревен. И постепенно в его мозгу начала зарождаться идея, вырисовываясь все явственнее, словно паутина под усердными стараниями трудолюбивого паука:

– Не пристукнуть ли мне молодого щеголя сегодня ночью, да и за борт – а, капитан? И старуху тоже?

Баджер так широко растянул в улыбке щербатый рот, что у него даже зубы заломило от холодного морского ветра.

– О, я завидую вашему, уму, мистер Мэрки – положительно завидую! – сказал он. – Тонкий и изворотливый, как у змеи! Братца прихлопнуть, сестрицу затащить к себе в постель! Взбудоражить всю команду и дать майору Боннету повод проткнуть вас шпагой – просто для того, чтобы досадить мне и заставить делать работу первого помощника наряду со своей собственной!

Он протянул руку и постучал кургузым пальцем по необъятной груди мистера Мэрки: