Текст книги "Конан и честь империи"

Автор книги: Джеральд Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава четвертая
Долгий полдень

24 день Первой летней луны.

Сказать правду, по лестницам и переходам крепости Грайтис шел, в прямом смысле не чувствуя под собой ног и пару раз споткнувшись на ступеньках. Подобной выволочки он не получал с времен давно минувшего невинного детства, когда его угораздило попасться под горячую руку отцу. И то тогда меньше досталось, чем сейчас. А самое досадное – влетело совершенно заслуженно. Да еще в присутствии аквилонского монарха!

Стыд-то какой, впору пойти и удавиться. Или подать в отставку. Причем немедленно. В крайнем случае, нынешним вечером. Чтобы король слегка остыл и не вздумал лично отстранить нерадивого ширрифа от дел путем усекновения головы этого самого ширрифа. Ну, или завтра, когда удастся разобраться с навалившимися делами и неразрешенными загадками.

Что-то протяжно булькнуло. Грайтис обнаружил, что пребывает в Нижнем дворе цитадели, подле высокого каменного круга Серебряного колодца, самого старого из замковых источников, туповато пялясь на зажатый в руке жестяной ковшик. Тонкой струйкой лилась вода, исчезая в темной глубине колодца.

Неподалеку, привалившись к почерневшему от времени столбу навеса, стояла Ренисенб. Вид у магички был такой, словно она чудом выскочила из горящего дома или вовремя убралась с пути летящей вниз снежной лавины.

– Повезло, – вяло проговорила она. – Незаслуженно и внезапно повезло… Я уже прикидывала, за сколько золотых можно нанять пару хороших повозок.

– И куда бы ты подалась? В Аквилонию или домой, на Побережье? – вполне серьезно осведомился бритуниец. – Охрана тебе, случаем, не нужна? Отправились бы вместе, и Темвика прихватили, вместо сторожевой собаки. Жизнь в Пограничье, как я все чаще убеждаюсь, становится опасной.

Ренисенб, смотревшая куда-то через плечо собеседника, вдруг сдавленно прыснула. Ширриф не успел оглянуться – на него с размаху налетело нечто огромное и невнятно бормочущее, выхватило ковшик и принялось жадно хлебать оставшуюся воду, пока не закашлялось.

– Благодарение всем богам, сколько их ни есть, мы живы и самую малость здоровы, – отдышавшись, заявил Темвик, чью природную жизнерадостность не могло поколебать ничто, включая королевскую немилость. – Еще немного, и Эртель кинулся бы рвать нас на клочки, не хуже тронувшегося умом оборотня. Что это на него нашло? Или он перед Аквилонцем пытался изобразить строгого, но справедливого монарха? Ладно, пускай бушует. Все равно через пару дней простит и забудет… Кстати, вы с двергами не столкнулись, когда обратно шли? Они отирались под дверями тронного зала, да просчитались – король сегодня не в настроении разводить церемонии. И чего им понадобилось? Я убрался поскорее, а зря. Надо было задержаться и послушать, о чем они станут толковать…

– Какие такие дверги? – должно быть, от испытанного только что волнения Магнуссона пробрала внезапная говорливость, и Грайтис еле-еле отыскал лазейку, чтобы задать вопрос. – Мы возвращались не через Парадную Галерею, и никого не видели.

– Дорин Кхаздул и Троир, сын Гроина, то есть Гроин, отец Торира… Тьфу на вас, совсем запутали! В общем, один от воинов, один от купцов. Может, Фрам прислал их с соболезнованиями по случаю приезда Аквилонца? Разряженные оба, что твое весеннее деревце, носы кверху, бороды торчком… Ладно, потом узнаем, а сейчас – пошли!

– Послушайте, месьор управляющий, у меня хлопот по горло, – стигийка безуспешно попыталась высвободиться из медвежьей хватки Темвика, сгребшего ее за плечи. – Проведать этих бедолаг в подвале, перевернуть вверх дном нашу библиотеку, найти что-нибудь касательно того, как вернуть им разум…

– Кстати, если ты не расслышал: король сулился отправить меня на виселицу, коли я не справлюсь со своим долгом, – безрадостно напомнил Грайтис. – Так что можешь составить мне компанию по дороге к Управе, – ширрифу внезапно пришла в голову отличная мысль: – Созову всех своих бездельников и никчемных дармоедов и сообщу: Его величество нами крайне недоволен и повелевает казнить каждого десятого. Может, хоть это заставит их встряхнуться.

– Оба несете сущую ерунду, – перебил Темвик, под шумок увлекая своих спутников в сторону конюшен. – Мы честно заслужили право на краткую отлучку. Вольфгард не рухнет и одержимые волкодлаки не разбегутся, коли мы слегка проветримся. Обещаю, вернемся к шестому или седьмому вечернему колоколу. Эртель за это время наверняка одумается и прекратит злиться.

– Ну, если ненадолго… – подозрительно быстро уступила волшебница. Должно быть, ей и самой хотелось выбраться за пределы замка. Грайтиса уговаривали чуть дольше – пока седлали коней и ехали к выходу из замка.

– Три дня назад я бы повел вас к почтенному Далуму, – с сожалением вздохнул Темвик, когда троица миновала Оленьи ворота и неторопливо спускалась вниз по склону холма. – Госпожа Рени как по твоему высокоученому мнению, он придет в себя?

– Надеюсь, что да, – кивнула стигийка. – Месьор Далум не одержим никакими злыми духами и не пребывает под влиянием заклятий. Просто он очень сильно испуган. Никакой страх не длится вечно, и, если с ним почаще разговаривать, он найдет в себе силы вернутся к прежней жизни.

Справа появилось приземистое здание «Короны и посоха» – некогда гостеприимно открытая дверь заперта, окна закрыты ставнями, на крыльце скучают и маются от жары двое стражников, лениво отсалютовавших проезжающему мимо ширрифу и его спутникам. Через улицу, у входа в «Дуб и желудь», где еще луну назад еле набирался с десяток посетителей – кучка беседующих горожан почтенного вида, сизоватый дым над трубой и ряд разномастных лошадей у коновязи. Убедительное и живое доказательство того, что природа не терпит пустого места.

– В этой суматохе никак не успеваю спросить, – Магнуссон удрученно глянул на любезную его сердцу «Корону» и повернулся к магичке: – Каким образом ты проведала о подземном ходе в гиперборейском посольстве? Нет, мне известно, что он там есть… то есть был, но вряд ли кто-то, помимо самих посольских, знал, куда он выходит. Кстати, сам его милость посол и кое-кто из челяди смылись гораздо раньше – еще до того, как началась заваруха. Как это ты так точно подгадала с беглыми колдунами?

– Учуяла, – серьезно, без тени усмешки откликнулась Ренисенб, и выразительно потянула носом воздух. – Есть, знаешь ли, довольно несложные заклятия… От них прямо-таки несло испугом и готовностью в любой миг пустить в ход какую-нибудь убийственную магию, не задумываясь о последствиях. Кроме того, я заподозрила, что покойный Унтамо, торча во дворе и запугивая простецов, отвлекает внимание от чего-то важного… Темвик, куда, собственно, мы направляемся?

– В гости, – торжественно заявил королевский управляющий. – К моему дражайшему дядюшке Урманлофу. Собственно, он мне не родной дядюшка – так, нашему забору троюродный плетень. Просто ему чрезвычайно льстит, что малыш Темми, взобравшись на сияющие вершины, не забывает родичей. Я ведь прижимистый деревенский парень из захолустья, привык считать каждый медный талер. Коли дядюшке охота хвастаться таким родственничком, как я, пусть расплачивается. Хорошая выпивка и славная компания нам обеспечены. Отчего не слышно благодарных возгласов?

– Бойкий мальчик из провинции, – вполголоса хмыкнул Грайтис, припомнив, как однажды Магнуссон красочно повествовал о своей родне. Управляющий Вольфгардского замка появился на свет в Лерзаке, маленьком поселке-бурге, расположенном неподалеку от Немедийских гор и аквилонской границы. Удачное стечение обстоятельств позволило ему в молодые годы оказать ценную услугу старому Эрхарду, а собственная предприимчивость и настойчивость привели туда, где Темвик обретался ныне – к подножию трона королевства Пограничного.

– А как твои почтенные сородичи отнесутся к появлению такой диковины, как я? – настороженно поинтересовалась волшебница.

– Будут ходить следом и восхищенно таращиться, – заверил ее Темвик. – Рени, о тебе или о Тотланте слышал почти любой житель города, хотя ты безвылазно сидишь в своей башне. Хоть в этом году сделаешь одолжение, посетишь ярмарку?

– Возможно, – раздумчиво протянула стигийка, придерживая коня. Ее спутникам пришлось сделать то же самое, ибо перед ними через улицу одна за другой пересекли четыре крытые повозки, запряженные низкорослыми мохноногими коньками. На холщовых полотнищах виднелся герб – наковальня со скрещенными поверх киркой и двулезвийной секирой, над которыми размещалось изображение ограненного кристалла. Символ Граскаальского Королевства-под-Горой отлично знали не только в Пограничье, но и за его переделами – таким клеймом дверги традиционно помечали изготавливаемые ими вещи.

– Странно, – Грайтис проводил взглядом удаляющиеся вниз по склону фургоны и шагающих рядом приземистых, угрюмо-деловитых владельцев. – Готов поспорить, они направляются к Гиперборейским воротам. Повозки нагружены до отказа, даже не громыхают. С чего бы гномам покидать Вольфгард накануне самых больших торгов в году?

– Уедут эти – взамен явится сотня других, – беспечно отмахнулся Магнуссон. – Впрочем… В последние дни в гномском квартале подозрительное затишье. Обычно перед ярмаркой у них дым стоит коромыслом, стук-звон-лязг слышны за пределами города. И на разгроме посольства Халоги я не приметил ни одного дверга, хотя у них давние счеты с Гипербореей. Помните, когда Эртель только-только нацепил корону, Фрам сотоварищи приносили ему челобитную с настойчивой просьбой выставить гиперборейцев прочь из столицы и вообще из страны? Может, стоило прислушаться к мудрому предложению?

Лошади протопали по деревянной мостовой, свернули в неширокую, но уютную Ольховую улицу и остановились подле украшенных яркими оранжевыми и зелеными полосами ворот под новеньким, еще не успевшим облупиться навесом. Темвик свесился с седла, протягивая руку к болтавшемуся на цепочке медному колокольчику, но позвонить не успел – распахнулась калитка и наружу высыпало с десяток радостно голосящих подростков вкупе с вертящимися под ногами собаками. То ли они ждали заранее, то ли издалека углядели приближение знакомой личности и выбежали встречать.

* * *

В заметках путешественников гостеприимство обитателей Полуночных земель иногда именуется «сокрушительным», и это – чистейшая правда. Иное дело, что не всем и не всегда удается добиться подобного расположения к себе, но уж если вам повезло… Ловите миг своей удачи, чтобы было о чем вспомнить на склоне прожитых лет.

Знакомство с загадочным дядюшкой Урманлофом позволило ширрифу составить самое точное представление о том, каким станет Темвик Магнуссон спустя полвека (или, учитывая долгую жизнь народа Карающей Длани – через добрую сотню лет). Дядюшка железной рукой управлял обширнейшим семейством, насчитывавшем никак не меньше двух или трех десятков близких и дальних родичей, ему принадлежала процветающая скорняжная и меховая лавка, и вдобавок он имел какое-то отношение к торговле с двергами. В этом шумном доме – смахивавшем на разветвленное и запутанное барсучье логово – искренне обрадовались внезапно свалившимся на головы гостям и огорчились, узнав, что те могут задержаться только до вечера.

Молодежь разбежалась хлопотать и накрывать на стол, почтенный Урманлоф, напустив на себя присущую случаю важность, завел с ненаглядным племянником и его друзьями неторопливую беседу о городских новостях, быстро обернувшуюся взаимным обменом сплетнями о жизни в замке и в Вольфгарде. Не обошлось без упоминания о сваре у посольства – и дядюшка неохотно признался: в Медовой аллее околачивались его отпрыски, успевшие вовремя скрыться при появлении гвардии. Впрочем, это не спасло их от заслуженной кары по возвращению домой.

Гиперборейцы, никто не спорит, все как один чернокнижники премерзостные, но это еще не причина для бунтов и поджогов. Как там Его милость Эртель, не шибко прогневался? А о войне с Гипербореей, ежели не секрет, речи пока не велось?

Расспрашивая, хозяин нет-нет, да и косился на стигийскую волшебницу: сперва с тщательно скрываемым опасением, чуть позже, пообвыкнув – с любопытством. Ренисенб же удивленно озиралась по сторонам, будто ей никогда раньше не доводилось бывать в обычном жилище зажиточного горожанина.

Как обещал Темвик, обед был выше всяческих похвал. Даже у Юшты Далума или в королевском замке такой редко стряпали. Вокруг стола, принося и унося блюда, крутились смешливые девицы, и Грайтис заподозрил, что Магнуссон задумал навестить дальнего сородича еще и ради встречи со своими многочисленными подружками. Так сказать, соединил полезное с приятным. Управляющий то и дело выбирался из-за стола, оправдываясь насущной необходимостью прогуляться во двор, однако совсем не торопился назад, в общую залу.

Сам ширриф пребывал в некоей бездумной рассеянности. Должно быть, сказывалось постепенно улетучивавшееся душевное напряжение минувших дней. Он отвечал на обращенные к нему вопросы, надеясь, что его слова звучат разумно, краем сознания отмечал приход и уход каких-то людей, игру солнечных бликов на бревенчатых стенах – на улице раскачивалось под ветром дерево. Всякий раз, будто притягиваемый помимо воли, его взгляд упрямо возвращался к женщине напротив. Ее сосед – младший сын или внук Урманлофа – увлеченно рассказывал ей что-то забавное. Магичка беспечно смеялась, ее смеху вторил тонкий перезвон золотых украшений.

Дослушав историю до конца, Ренисенб пригубила из стоявшего перед ней тяжелого чеканного кубка и, извинившись, встала со скамьи. Ее немедленно качнуло в сторону – разнообразные ягодные настои исподволь совершили свое коварное дело. Несколько вовремя протянутых рук под добродушные возгласы удержали стигийку от падения, а какая-то из девушек помогла добраться до дверей.

– Эй, – вернувшийся из очередной отлучки Темвик озабоченно потеребил бритунийца за плечо и полушепотом осведомился: – Ты, случаем, не спишь сидя? Вид у тебя, по правде говоря, как у осоловелого филина днем. Тут дальше по коридору слева, под лестницей, есть пустующий чуланчик. Иди вздремни, а как соберемся обратно в крепость, я тебя растолкаю. Дядюшка с домочадцами не обидятся, ежели ты уйдешь.

– Заботливые, однако, у тебя родичи, – пробормотал ширриф. – Мне бы таких… Подскажи-ка, как попасть во двор?

– Пройти дальше. Там дверь черного хода, она вечно болтается нараспашку – сам увидишь.

Краткий путь по узкому, полутемному коридорчику благополучно окончился на крыльце в две ступеньки, выходившем на задний двор усадьбы. Жизнь шла своим чередом – работники, не особо поспешая, грузили в повозку мешки, из пристройки, торчавшей по правую руку, доносилось приглушенное, ленивое мычание. Истошно кудахтала курица, зачем-то вспорхнувшая на бортик телеги. Все выглядело на удивление мирным, благополучным и разумно устроенным. Неурядицы, сотрясавшие коронный замок, долетали сюда обрывками досужих сплетен, и уж конечно, никто из здешних жильцов не собирался якшаться с гиперборейскими колдунами, чтобы потом носиться по городу и нападать на ничего не подозревающих обывателей…

Справившись с кое-какими потребностями, Грайтис отыскал неизменную в любом хозяйстве бочку с дождевой водой, умылся и решил, что спать его больше не тянет. Надо бы поблагодарить Магнуссоновых родственников за угощение и откланяться. Долг зовет, и его укоризненные вопли, звучащие прямо в твоей голове, не заглушить ничем.

Он уже собирался вернуться, когда заметил одинокую фигурку, державшуюся в отдалении от обыденной суеты. Женщина безучастно разглядывала пыльный проулок за каменной оградой и не оглянулась, хотя наверняка слышала приближающиеся шаги.

Со столь близкого – рукой подать – расстояния ширриф заметил две изрядно удивившие его вещи. Во-первых, только что от души хохотавшая Ренисенб эш'Шарвин выглядела очень печальной и какой-то растерянной. Во-вторых, в ярком солнечном свете ее темно-карие глаза неожиданно приобрели искрящийся вишневый оттенок, то пропадавший, то возникавший снова.

«Либо она испепелит меня на месте и расшвыряет прах по здешнему огороду, либо велит оставить ее в покое, либо… Второго такого случая может и не быть… Я свихнулся. Точно, совсем свихнулся, и все из-за нее. Она нарочно приехала в Пограничье аж из Кеми, чтобы заставить меня спятить… Ну и пусть. Кто бы возражал, а я – ни за что в жизни. Как, молния сразу ударит или чуть попозже?»

Мысли, похожие на несущийся через узкое ущелье и сбивающий друг друга с ног табун лошадей, галопировали по закоулкам сознания Грайтиса Дарго все те краткие и невероятно растягивающиеся мгновения, которые занял старый, как небеса и земля под ними, ритуал. Он крайне незамысловат – нужно всего лишь обнять стоящую рядом женщину, повернуть ее лицом к себе и отыскать ее губы. Дальше остается только надеяться на лучшее, не забывая, что ваша мечта имеет титул посвященного мага и, значит, вполне способна постоять за себя.

Опешившая волшебница сперва попыталась отстраниться. Однако вскинувшиеся для создания простейшего заклятия руки изменили хозяйке, зарывшись в густую светлую шевелюру наклонившегося над стигийкой человека. Вкрадчивый же шепот убеждал: «К чему вырываться? Перестань обманывать сама себя. Ты давно этого хочешь, просто боишься возникающей привязанности».

– Таю, я таю, – еле слышно пробормотала Ренисенб, жмурясь от удовольствия и вставая на цыпочки. – Отпусти меня… а лучше – не отпускай, не слушай, что я несу…

Один из батраков дядюшки Урманлофа понимающе хрюкнул, и, подтолкнув соседа, многозначительно ткнул большим пальцем в направлении самозабвенно целовавшейся парочки. Ответом стал дружеский совет меньше глазеть по сторонам, хотя сам приятель отводить взгляд в сторону не торопился. Напротив, одобрительно хмыкнул, оценив сложение и темперамент смуглой чернявой девицы. Та совсем потеряла голову и требовательно льнула к высокому мужчине, в коем без труда узнали вольфгардского капитана городской стражи.

Мешки в повозку летели все реже и реже. Дремавший на передке телеги старый возчик с отвращением проворчал, мол, лезть ведьме под юбку может только тот, кому жизнь надоела, и смачно сплюнул. Из уважения к его милости кое-кто отвернулся или ушел в другой конец двора, но большинство продолжало глазеть под изумленные смешки. Казалось, еще немного – и месьор Грайтис со своей зловещей подружкой рухнут прямо посреди скудной огородной зелени да займутся тем, что обычно творится под праздничный вечер на сеновалах.

Разорвать объятие и заставить влюбленных опомниться смог только не слишком пристойный совет, отпущенный почти в полный голос. Ширриф сообразил оглянуться, заметил кучку немедленно принявшихся за труды работников и быстро смекнул, что к чему. От намерения проучить зубоскалов его удержала магичка, зашептав что-то на ухо. Должно быть, ее доводы звучали весьма убедительно: притихшую девицу подняли на руки и унесли в дом.

Как верно заметил кто-то из невольных свидетелей, действо смахивало на диковинный свадебный обряд, проведенный без жреца, толпы ахающих родственников, сочувствующих друзей жениха и завидующих приятельниц невесты. Напрасно спугнули – занятное было зрелище.

Милостью Ишхар по коридору Грайтису с его на удивление легкой ношей удалось проскочить незамеченным, а дверь комнатушки под лестницей распахнулась будто сама собой. Не такая уж это оказалась пыльная кладовка – маленькое уютное помещение с узкими окошками под низким потолком, вязаные коврики на полу и широченный топчан из горбыля, накрытый целым ворохом мягких овечьих шкурок.

Засов удалось задвинуть с большим трудом, нашарив его свободной левой рукой. Как еще прикажете запирать дверь, коли ваше внимание целиком отдано прекрасной и настойчивой женщине? Стигийка откровенно изнывала от желания под своим тонким одеянием – удивительно, как оно еще не начало дымиться и обугливаться.

Однако вскорости появилось затруднение, вылившееся в обескураженный вопрос:

– Рени, прости… как снимается эта проклятая штуковина? – на сине-зеленом портновском шедевре не обнаружилось положенных шнурков, лент или хотя бы потайных застежек, словно одежду выкроили из единого куска. – Она у тебя, случаем, не заколдованная?

– Просто вещь с секретом, – лукаво хихикнула волшебница, переводя дух. Она небрежно швырнула в угол золотую диадему и запрыгала на одной ноге, стягивая сандалии.

Разувшись, магичка с наслаждением потянулась, забросив руки за голову и соблазнительно изогнувшись всем телом. Натянувшаяся ткань обрисовала плавные очертания напрягшейся маленькой груди, плоского живота и длинных стройных ног. Освобожденные иссиня-черные пряди, шелковисто поблескивая, струились по узкой, гибкой спине. Такое зрелище и покойника бы заставило воспрять к жизни, а у Грайтиса сладко перехватило дыхание. Эта невероятная, головокружительная женщина соглашалась хотя бы единожды принадлежать ему – и какая разница, что будет потом?

– Ты ведь дознаватель? – Ренисенб опустилась на край постели, рассеянно пропуская меж пальцев завитки овечьей шерсти. – Так разгадай мою загадку и получишь награду. Это легко, почти как изловить злоумышленника. Нужно только отыскать ту нить, что разматывает весь клубок.

Как позже согласился бритуниец, это и в самом деле было нетрудно. А еще ему не раз приходила в голову шальная мысль о потаенных и неудовлетворенных желаниях – особенно женских – которые, как известно, сильнее всего и не признают никаких запретов. Порой они толкают человека на столь внезапные поступки, о которых он, будучи в здравом уме, и помыслить не мог.

* * *

… С трудом заставив себя ступать как можно тише, Темвик Магнуссон приблизился к маленькой неприметной дверце под крутой лестницей на второй этаж дядюшкиного дома, и, склонив голову набок, прислушался. Изнутри долетали весьма красноречивые звуки: скрип раскачивающейся кровати, быстрое, прерывистое дыхание мужчины и гортанный вскрик женщины, перешедший в нежный умиротворенный стон. Потом наступило затишье, сменившееся безмятежными смешками, невнятной возней и разговором, который Темвика не слишком интересовал.

Главное – эти двое отлично поладили.

Именно такой цели и служила поездка в гости, затеянная королевским управляющим при молчаливом, но явственном одобрении госпожи Ренисенб. Его друзьям позарез требовалось поскорее придти в себя, и, по мнению Темвика, такой способ, подходил лучше всего. В конце концов, Грайтис уже четвертый год сохнет по стигийской волшебнице, а Тотлант, при всех его несомненных достоинствах, острейшем уме и обширнейших познаниях, вряд ли развлекает свою ученицу чем-то, помимо совместного выдумывания заклятий и копания в старинных рукописях.

Остается только пожелать ширрифу удачи. Говорят же знающие люди, будто уроженки Полуденного Побережья весьма искусны в любовных играх. Но распространяется ли это правило на магичек, коим вроде бы положено хранить целомудрие? Надо потом за кружкой-другой эля намекнуть Грайтису – пусть поделится впечатлениями и открытиями.

Магнуссон удалился, довольный успехом своего замысла, и решив, что щедро дарует парочке на болтовню, выяснение отношений и прочую милую чепуху еще колокол. Сам он уже успел получить причитающееся, и даже с избытком.

Вот только бы перестала ныть голова… Изводящая боль преследовала Темвика уже третий или четвертый день, порой усиливаясь настолько, что, казалось, череп вот-вот расколется изнутри. Ледяные примочки и настой кошачьей травы вроде бы помогали, но, если подобная гадость не сгинет в ближайшую седмицу, придется идти на поклон к дворцовому лекарю или той же Ренисенб. С чего бы это? Никогда в жизни Темвику не приходилось жаловаться на здоровье, а тут подвалило огорчение… И как невовремя – постоянно надо быть на ногах, соображать, отдавать приказы, а ему, видите ли, занедужившая головушка покоя не дает!