Текст книги "Психоаналитические теории личности"
Автор книги: Джералд Блюм
Жанр:
Психология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Фромм (29) считает, что увеличение свободы человека сопровождается чувством изоляции. Несмотря на материальные преимущества нашего свободного общества, у некоторых людей проявляется страстное желание вернуться к раннему состоянию групповой солидарности. Для этого используется несколько иррациональных механизмов: садомазохизм, деструктивность и конформизм автомата (прим. 20) .
1. При садомазохистском механизме у человека формируется зависимое отношение к могущественному авторитету, который видится «магическим помощником», чьи ресурсы возможно использовать. В крайнем варианте ориентация подразумевает причинение партнеру или получение от него физического и психического страдания, и все равно это обеспечивает защищенность от чувства одиночества.
2. При использовании деструктивного механизма человек пытается бороться с чувством бессилия, отстраняя все источники сравнения или соревнования. Он ищет способы устранения других людей и разрушения любых начинаний. Данный тип иррациональной деструктивности следует отличать от рациональной деструктивности, когда возникает угроза собственной жизни и целостности личности.
3. Под «конформизмом автомата» имеется в виду модель поведения, преодолевающая чувство изоляции посредством слепого приспособления к паттернам культуры. В этом случае человек думает, чувствует, воображает и действует в точном соответствии с представителями его культуры и класса, он пытается отбросить любые различия между собой и другими.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С ортодоксальных позиций, в возрасте от трех до пяти лет психосексуальное развитие достигает фаллической стадии. В ранней фазе этого периода проявляется уретральная озабоченность, сначала в форме наслаждения аутоэротизмом, позднее в связи с садистскими фантазиями о мочеиспускании на других. Интерес к гениталиям нарастает наряду с мастурбацией и эксгибиционизмом. Крайняя ценность, придаваемая мальчиками пенису, приводит к страху повреждения органа (кастрационной тревоге) в наказание за исполненные чувством вины эдиповы фантазии. Считается, что у девочек, когда они замечают различия женских и мужских гениталий, возникает зависть к пенису, и эта зависть весьма существенна. Отсутствие пениса, по-видимому, переживается в качестве наказания за проступки.
Одна из неофрейдистов, Томпсон, задается вопросом, достаточно ли наблюдения за гениталиями, чтобы вызвать кастрационную тревогу при отсутствии родительских угроз. Хорни отвергает утверждение о первичности зависти к пенису у девочек. Она приписывает женскую зависть не переживаниям в раннем детстве, а желанию обладать мужскими качествами, которые высоко ценятся в нашей культуре. В теории Эриксона подчеркиваются «интрузивные» особенности фаллически-локомоторной стадии, такие, как агрессивность, стремление к соревнованию, любопытство и наслаждение завоеванием.
Отношение к людям концентрируется вокруг эдипова комплекса, определяемого как сексуальная любовь к родителю противоположного пола и ненависть к родителю одинакового пола. В случае мальчика переход относительно простой: продолжается предпочтение преэдипова объекта, матери. Девочка, однако, должна претерпеть сложное переключение привязанности от матери к отцу. По Фенихелю, форма, которую принимает эдипов комплекс, отчасти зависит от влияния семьи.
Другие теоретики предлагают собственные объяснения. Адлер подчеркивает избалованность ребенка матерью и как следствие – желание властвовать над ней. Юнг считает, что эдипов комплекс на самом деле является комплексом обладания и мать видится ребенку как источник защиты, питания, любви. По Ранку, эдипов комплекс представляет безуспешную попытку преодоления родовой травмы. Он также подчеркивает важность семейной ситуации и борьбу ребенка за индивидуальность. Хорни сходным образом указывает на семейные привязанности, подчеркивая два рода условий: сексуальную стимуляцию со стороны родителей, тревогу в результате конфликта между потребностью в зависимости и жестокими побуждениями к матери и отцу. Фромм сводит к минимуму роль сексуальности, он предпочитает приписывать противоречия между отцом и сыном влиянию авторитарного патриархального общества. Интерпретация Салливана строится на понятиях фамильярности и отчужденности между родителем и ребенком. Томпсон тоже ставит межличностные отношения над эротическими побуждениями.
В ортодоксальном контексте наследником эдипова комплекса является супер-эго. Психосексуальные фрустрации считаются причиной регрессии от выбора объекта к идентификации. В силу этого сексуальные желания, направленные на объект, замещаются асексуальной трансформацией эго. Ребенок идентифицирует себя с собственной идеализированной версией родителей. Хорошие или плохие отношения с супер-эго делаются столь же важны, как прежде хорошие или плохие отношения с родителями. Эго становится исполнителем посреднической роли мёжду ид, супер-эго и внешним миром. Функции супер-эго концентрируются вокруг моральных требований и, таким образом, представляют инкорпорированные стандарты общества.
Ранк выводит происхождение супер-эго из заторможенного садизма, реальным ядром которого является строгая мать, как она в садистском аспекте понимается ребенком. Фромм пытается отграничить авторитарное сознание от гуманистического, относительная их сила зависит от индивидуального опыта. Авторитарное сознание описывается в качестве голоса интернализованного внешнего авторитета, соответствующего фрейдовскому супер-эго. В противоположном гуманистическом сознании представлен голос самого человека, выражены его интересы и целостность.
Что касается защитных механизмов, Фенихель привлекает внимание к различению успешной защиты, при которой прекращается блокирование побуждений ид, от безуспешной защиты, при которой сохраняется необходимость в непрерывном возобновлении процесса блокирования. Успешная защита подразумевает различные типы сублимации, т.е. десексуализированное выражение побуждений путем аккультурации. Безуспешная защита строится, помимо механизмов отрицания, проекции, интроекции, регрессии, на вытеснении, реактивном образовании, уничтожении, изоляции и перемещении. Салливан дополнительно вводит понятия «избирательное невнимание» и «диссоциация». Фромм выделяет три механизма бегства от чувства одиночества, порожденного нашим обществом: садомазохизм, деструктивность, конформизм автомата.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.Сопоставление анального и уретрального тренингов.Фенихель объясняет тесную связь гордости с уретральным тренингом тем, что родители в наказаниях чаще стыдят ребенка, чем при анальном тренинге. Данное объяснение вызывает сомнение. Прежде всего неясно, действительно ли ребенка чаще стыдят, если он обмочится, поскольку анальная невоздержанность, вероятно, провоцирует более сильную реакцию отвращения у большинства родителей. Но даже допуская указанное различие, его можно объяснить большей частотой самого акта мочеиспускания, и, следовательно, родители чаще вознаграждают ребенка, что укрепляет в нем чувство гордости.
2.Происхождение амбиций.Понятно, что происхождение всех амбиций не может быть прослежено, как указывает Фенихель, к периоду борьбы со стыдом из-за неспособности контролировать мочеиспускание. Общепринято объяснение, что ребенок идентифицируется с амбициозными целями, поставленными ему родителями. В какой степени амбиции возможно приписать особенностям уретрального тренинга, остается вопросом эмпирического исследования. Следует, вероятно, разделить детей на основании способов обучения контролю за сфинктером и впоследствии проследить за приобретением черт, подобных амбиции.
3.Свидетельства повышенного интереса к гениталиям.Айзакс наблюдала 31 английского ребенка (главным образом мальчиков в возрасте от двух до шести лет) в детском садике в течение трехлетнего периода. У трехлетних и четырехлетних детей распространены эксгибиционизм, вуаиеризм и садизм. Она отмечает любопытство к анатомии противоположного пола. Мальчики предпринимают повторные попытки в игровой форме и вполне серьезно подходить к женщинам, чтобы рассмотреть их гениталии. Хаттендорф получила сведения от матерей о вопросах, которые задают их дети. У ребенка от двух до пяти лет вторыми по частоте после вопросов о происхождении детей стоят вопросы о половых различиях. В то время как первое исследование мы можем оспаривать за несистематичный сбор данных, а второе – за значительные искажения и вероятную ненадежность, связанные с отчетами матерей, повышение интереса к гениталиям в поведении детей этого возраста широко наблюдаемый реальный факт.
4.Отношение кастрационной тревоги к оральным и анальным нарушениям.Согласно ортодоксальной теории, кастрациониая тревога имеет предтечу в оральной и анальной тревогах, соответственно об утрате груди и фекалий. Более того, кастрацион-ный страх может быть регрессивно замещен оральным и анальным страхами. Подтверждение этих предположений получено в исследованиях Блюма, проведенных проективной методикой «Картинки Черныша». При обследовании 119 студентов колледжа мужского пола была выявлена положительная корреляция кастрационной тревоги с нарушениями в оральной (г = 0.35, Р < 0.05) и анальной (г = 0.36, Р < 0.02) сферах.
5.Универсальность кастрационного комплекса.Частота кастрационной тревоги в популяции вызывает противоречивые суждения. Сирз подвергает критике то, что он называет фрейдовской «сверхгенерализацией», цитируя два исследования. В сомнительном исследовании Хаттендорф, приведенном выше, матери отчитывались только по трем вопросам из 137, рекомендованных для изучения, считают ли мальчики отсутствие пениса у девочек следствием повреждения. Более того, Конн, используя тест «Кукол» в обследовании детей от четырех до двенадцати лет, отметила только у 17 из 50 человек реакцию потрясения или беспокойства на половые различия. Леви критикует выводы Конн, исключающей универсальность реакции потрясения, на основании того, что в расчет принимались воспоминания повзрослевших детей. На самом деле, по нашему мнению, вопрос универсальности неправомерен. Несомненно, имеется некоторый континуум. Более важная проблема относится прежде всего к измерению кастрационной тревоги (посредством проективных тестов, игровой методики «Кукол» и т.п.), чтобы разделить группы с высокой и низкой тревогой и у обеих групп изучить предшествующие условия и последствия для развития личности.
6.Изучение мастурбации.Сирз останавливается на прежних исследованиях мастурбации. Он анализирует обзор научной литературы за 1937 г., сделанный Уиллбори. Согласно имеющимся данным, 5% мужчин и 18% женщин вспоминают об опыте мастурбации до десятилетнего возраста. Леви сообщает об опросе матерей 49 мальчиков: в 53% случаев они наблюдали у своих детей до трехлетнего возраста манипуляции с гениталиями. Сирз примиряет два исследования, говоря о неодинаковом определении мастурбации, которая в обзоре Уиллбори, вероятно, понимается как привычка.
Гашка представила данные по 320 трудным детям, которым педиатры рекомендовали психиатрическую консультацию. В качестве составляющей рутинного анамнеза у родителей спрашивали, наблюдалась ли у их ребенка мастурбация; если наблюдалась, то в каком возрасте началась, и, наконец, применялись ли какие-нибудь меры. Родители сообщили о мастурбации в период от одного года до четырнадцати лет у 45% детей, у 54% из них мастурбация впервые имела место до пятилетнего возраста. Из 142 трудных детей у 73% в поведении проявлялись деструктивные тенденции. Прямые угрозы детям, преимущественно физического характера, использовались наиболее часто; особенно была распространена специфическая угроза повреждения гениталий. Гашка уместно отмечает, что такие исследования преуменьшают истинную картину, так как затрагивают только случаи, в которых родители не забыли о мастурбации детей, своем отношении к ней и чувствуют вполне безопасным рассказывать о происшедшем. Она заканчивает статью постановкой ряда стимулирующих вопросов: о случаях угроз нормальным детям, связанных с мастурбацией; о существенности причины угроз; об отношении между характеристиками родителей и их реакцией на мастурбацию; о корреляции между резкостью родительского обращения и тревожностью, а также другими невротическими симптомами у детей. Кроме того, Гашка подчеркивает положительное значение результатов для психоаналитического определения кастрационной тревоги.
7.Первичная зависть к пенису.Длительное и систематическое наблюдение одних и тех же испытуемых является наиболее удовлетворительным путем в определении, значима ли зависть маленькой девочки к пенису в формировании поведения в стиле «мужского протеста» у взрослой женщины. На основе прямого наблюдения, игровой методики «Кукол» и проективных тестов следует отделить юных девочек с выраженной завистью к пенису от тех, у кого зависть не проявляется. Данные, полученные по методу Хаттендорф {прим. J), думается, не представляют ценности. Сирз комментирует эти данные как фактически не содержащие доказательств зависти девочек к пенису или их желания стать мальчиками. Последующее сравнение в зрелом возрасте (например, по шкале «мужественности-женственности») выраженности мужских устремлений в двух женских группах могло бы служить проверкой гипотезы о первичности зависти к пенису. Другая возможная область проверки гипотезы – изучение отношения к физическим половым различиям в отклоняющихся культурах (например, щамбулы, окинавцы), в которых мужчины играют преимущественно пассивные, а не агрессивные роли.
8.Сложность эдипова комплекса у девочек.Подтверждение теоретического положения о более сильных преэдиповых привязанностях у девочек было получено Блюмом при обследовании студентов колледжа. Измерение эдиповых предпочтений методикой «Картинки Черныша» выявило по двум темам значительно больший выбор женщинами, чем мужчинами, преэдиповых ответов по сравнению с эдиповыми. Кроме того, у меньшего количества женщин общий счет указывал на эдипову вовлеченность. Другие данные подтверждают представление, что братья и сестры, частично отвлекающие внимание матери, влияют на степень, с которой маленькая девочка обращается от матери к отцу. У женщин была найдена положительная корреляция детской ревности с интенсивностью эдиповых предпочтений (г = 0.37, Р < 0.05).
9.Дискуссия об эдиповом комплексе.В прошлом было много дебатов о том, что эдипов комплекс не универсален. Сами факты, как правильно указывают неофрейдисты, говорят о культурной обусловленности существования и проявления эдипова комплекса. Фенихель отстаивает эту же позицию, когда заявляет о несомненном воздействии на комплекс семейных отношений. Кажется, пришло время прекратить порицание устаревшей концепции Фрейда о врожденности комплекса и начать исследования. Как рекомендовано в случае с кастрационной тревогой, необходимо установить варианты предшествующих условий и последствий. Широкое разнообразие теоретических позиций относительно развития эдиповых конфликтов определенно обеспечивает полную возможность для формулирования гипотез, подлежащих проверке.
10.Изучение идентификации.Эта ключевая концепция привлекает в течение многих лет значительное внимание, особенно представителей психоанализа и социальной психологии. Однако до недавнего времени исследований идентификации было немного, и они далеко отстояли друг от друга. Возрастание исследовательского интереса к проблеме получило отражение на симпозиуме по «Теории научения и идентификации», проведенном в 1951 г. Американской психологической ассоциацией. Сирз, Мауэр и др. выдвинули в современном русле обширную программу будущих исследований. Имеющиеся факты связаны с такими различными темами, как половые различия в идентификации, корреляции нарушений идентификации, отношение идентификации больного с психотерапевтом к другим переменным психотерапевтического процесса. Ингленд и Блюм, например, представили данные, обосновывающие известное наблюдение о склонности мальчиков к идентификации с отцами, а девочек – с матерями. В соответствии с теоретическими предположениями обнаружена также меньшая очерченность и смешанность процесса идентификации у женщин по сравнению с мужчинами. Лейден и Рош отметили тенденцию у выпускников высшей школы мужского пола, не отличающихся по тестовым параметрам нарушением идентификации, понимать собственные интересы наподобие их отцов. В дополнение, у этой менее конфликтной группы была выше оценка по показателю Макклелланда—Аткинсона потребности в достижениях. Шрайдер, используя серию оценок пациентами психотерапевтов, обнаружил, что степень идентификации пациента с психотерапевтом положительно коррелирует с раппортом между ними и с успешностью терапевтического процесса.
Систематическое изучение идентификации должно быть начато с четкого определения самой концепции. Сюда вовлечены, по крайней мере, два вопроса: уровень осознанности процесса и степень, в которой идентификация служит преимущественно адаптивным, а не защитным функциям. Отвечая на первый вопрос, авторы-психоаналитики обычно рассматривают идентификацию как бессознательный процесс, отличный от сознательной имитации. Шилдер и Найт тем не менее предпочитают наряду с глубинными составляющими включать сознательные компоненты. Что касается второго вопроса, Александер говорит, что «идентификация содействует здоровому становлению эго и процессу научения, посредством которого эго приобретает функциональную эффективность». Дополнительно он приписывает идентификации в травматических условиях защитную функцию. Балинт подчеркивает защитную роль идентификации в ранний период жизни, когда окружение воспринимается как чуждое. Организм пытается интер-нализовать чужеродное, чтобы сделать его безвредным. Концепция Анны Фрейд интерпретирует идентификацию в защитном аспекте. По ее мнению, происходит «идентификация с агрессором», т.е. ребенок в страхе трансформируется в могущественного индивида, интроецируя агрессивные характеристики угрожающей личности. По Фенихелю, идентификация имеет двойственное значение: она представляет регрессивный защитный механизм, но с другой стороны, способствует позитивному разрешению эдипова комплекса.
Моурер и его коллеги используют понятия «развивающей» и «защитной» идентификаций. Первая относится к попыткам детей подражать родителям. Вторая заключается в «идентификации с агрессором». Что касается отношения между идентификацией и выбором объекта, Моурер оспаривает ортодоксальную точку зрения, придерживаясь мнения, что идентификация «составляет предпосылку выбора объекта и впоследствии его диктует».
11.Сопоставление «отцовского» и «материнского» супер-эго.Утверждение Фенихеля об отцовском супер-эго как имеющем решающее значение для обоих полов опровергается данными, полученными при обследовании по тесту «Картинки Черныша». Студенты колледжа приписывали супер-эго отцовские характеристики, студентки же в большинстве случаев – материнские характеристики. Возможно, это отклонение от позиции Фенихеля объясняется возрастающим влиянием матери в американской жизни в контраст патриархальному европейскому обществу, в котором сформировался психоанализ. Близкое по смыслу теоретическое высказывание о смешении элементов родительских супер-эго у обоих полов подтверждается фактом наличия у 31 % мужчин материнского супер-эго и у 29% женщин – отцовского.
12.Половые различия в чувстве вины.В приведенном выше исследовании также установлены половые различия в степени и типе чувства вины. У женщин значительно чаще, чем у мужчин, вина проявляется в интернализованной форме, тогда как для мужчин типична экстернализация вины. Последние данные согласуются с теоретическим утверждением, что мужчины больше страдают от тревоги, связанной с предполагаемой угрозой извне.
13.Механизмы защиты; неисследованные факторы в теории и практике.Современное подчеркивание важности механизмов защиты уравновешивается только недостаточным знанием о них. Разбросанные в этой и предшествующих главах исследования затрагивают защитные механизмы, но многие вопросы остаются без ответа. Перечислим некоторые из них: 1) хронологическая последовательность, в которой защитные механизмы формируются и используются; 2) согласованность использования механизмов; 3) взаимоотношение самих механизмов; 4) сходства и различия, обусловленные культурой; 5) влияние социального класса на предпочитаемые виды защиты; 6) условия, при которых «хорошо или плохо» для индивида использовать защиту вообще и какие-нибудь отдельные механизмы в особенности.
Недавно Гоулдстайн попытался изучить второй и третий вопросы. Он модифицировал методику «Картинки Черныша», дополнив ее опросником о предпочитаемой защите. Обследовалось 104 учащихся колледжа мужского и женского пола. Выяснялось, каким образом они ранжируют защитные механизмы: вытеснение, проекцию, реактивное образование и регрессию – в каждой из восьми психоаналитически определяемых областей конфликта. Анализ согласованности предпочитаемых механизмов защиты выявил значительно меньшее количество студентов («защитники» общего типа), склонных использовать защитные механизмы в одинаковой иерархии безотносительно области конфликта. В то же время большинство студентов («защитники» специфического типа) осуществляли особый выбор для каждой области конфликта. При повторном тестировании, месяцем позже, обе группы реагировали в прежней манере, что указывает на стабильность выбора во времени. Некоторые убедительные доказательства базируются на спонтанных рассказах, которые студенты писали по каждой картинке. Рассказы позволяют считать «защитников» общего типа более невротичной группой.
Что касается отношений среди четырех механизмов, Гоулд-стайн обнаружил, с одной стороны, связь между предпочтениями вытеснения и реактивного образования, а с другой стороны, связь между проекцией и регрессией. Реактивное образование выбиралось первым, вытеснение – вторым и т.д. Эта дихотомия была интерпретирована как конгруэнтная теоретическому описанию первой пары в качестве прогрессивной по сравнению с относительно примитивными механизмами, составляющими вторую пару. В другой исследовательской программе Мичиганского университета Миллер и Суонсон занимаются исследованием влияния социального класса на предпочитаемые способы защиты.
14.Способен ли ребенок к сублимации?Предлагаемая Стербой иллюстрация ребенка, сублимирующего анальные влечения моделированием из глины, противоречит позиции Фенихеля об обязательности генитальной стадии для успешной сублимации. Компромисс может составить предположение, что так называемая «сублимация» у детей просто представляет неполный процесс, схожий с более полноценной сублимацией у взрослых. Стерба дает описание «предвестников» сублимации, которые проявляются в детской игре.
15.Исследования по проблеме сублимации.Исследователи не случайно фактически пренебрегают механизмом сублимации. Уклончивая природа самой концепции делает любое операциональное определение слишком пространным. В отличие от концепций перемещения и реактивного образования, как-то увязанных с экспериментальными возможностями, здесь речь идет лишь об отсутствии контр-катексиса. Например, крайне схожее поведение может отражать действие сублимации или реактивного образования в зависимости от способа разрядки энергии. Дальнейшее усложнение обусловлено фактом, что термин «сублимация», согласно теории, означает не специфический механизм, а скорее класс механизмов. Наиболее часто цитируемое в литературе исследование производит впечатление одинокого монумента, но не подхода к проблеме. Тейлор в 1933 г. «развенчивает» сублимацию, продемонстрировав, что 40 молодых неженатых мужчин выдающегося интеллекта и характера обычно получают прямое генитальное удовлетворение. На несоответствие этого исследования проблеме уже указывалось в деталях многими авторами. Теоретически сублимация никоим образом не связана с отсутствием генитальности. Фенихель, как мы видели, идет еще дальше. Он утверждает, что только те индивиды, которые достигли генитальной стадии, способны к сублимации. Во всяком случае, пригодными для сублимации считаются инфантильные, прегенитальные побуждения.
16.Экспериме1ггальное исследование вытеснения.Вытеснение является одним из защитных механизмов, привлекающих широкое внимание исследователей. В литературе описаны буквально дюжины исследований по данной проблеме. Помимо недавних экспериментов, имеются обширные обзоры, представленные Рапа-портом, Сирзом, Целлером и Корнером. Обычно в ранних исследованиях, посвященных феномену собственно вытеснения, реализовывались различные подходы к изучению воспоминаний о приятных и неприятных событиях, о завершенных и незавершенных действиях и т.п. Несоответствие этих исследований теоретической концепции уже подвергалось суровой критике, и нет необходимости снова повторять ее здесь. Лучше попытаться прежде всего определить критерии, которым должно отвечать операциональное определение вытеснения, и приложить эти критерии к недавним, возможно, самым утонченным исследованиям.
Собственно вытеснение относится к выталкиванию в бессознательное болезненного содержания, которое некогда осознавалось. «Болезненный материал» состоит из эмоционально заряженных идей, связанных с базисными бессознательными побуждениями (например, сексуальными, агрессивными). Сознательное выражение этих отягощенных конфликтом идей представляет угрозу для эго в форме сильной тревоги или вины. Поэтому сами идеи удерживаются в бессознательном за счет постоянного контрдавления. Несмотря на удерживание от проникновения в сознание, они стремятся к выражению прямыми и непрямыми путями. Когда болезненность устраняется, как бывает в процессе психотерапии, идеи могут получить доступ в сознание. Таким образом, операциональное определение должно учитывать следующее: 1) тревожащие идеи относятся к провоцирующим конфликт побуждениям; 2) болезненный материал устраняется от осознания; 3) вытесненные в бессознательное идеи непрерывно стремятся к выражению и сдерживаются; 4) при благоприятных условиях осознание может быть восстановлено.
Одно из недавних исследований Кита вызывает наибольший интерес. Хотя эксперимент был направлен на сопоставление эффективности объяснительной и эмоциональной методик психотерапии, его суть сосредоточивалась вокруг концепции вытеснения. Кит использовал тест «Словесных ассоциаций» Юнга, чтобы у каждого испытуемого выявить слово, относящееся к сфере нарушений. Затем проводился эксперимент по обучению, в процессе которого у испытуемого, естественно, возникали трудности во вспоминании этого слова. В последующем испытуемые (всего 30 человек) подвергались 25-минутному индивидуальному психотерапевтическому воздействию. К одной половине группы применялась только эмоциональная методика, при работе с остальными испытуемыми эмоциональная методика комбинировалась с объяснительной. После психотерапии каждый испытуемый снова ставился в ситуацию обучающего эксперимента, подобную изначальной, за исключением того, что предлагалось на «потерпевшее неудачу» слово-стимул реагировать другим словом. Вспоминание забытого слова считалось критерием успешности психотерапии. Выяснилось устойчивое преимущество комбинирования психотерапевтических методик.
Оценка подхода Кита к вытеснению с позиций четырех критериев операционального определения приводит к наибольшему впечатлению от реализации четвертого критерия. Определенно экспериментальные условия восстановления утраченной ассоциации тесно приближаются к теоретической модели. Воплощение второго критерия тоже выглядит удовлетворительно. Некоторое доказательство относительно третьего критерия может быть выведено из характерных отчетов испытуемых о напряжении и раздраженности при неспособности вспомнить ключевые слова. Что касается первого критерия, то содержание стимула является в большей мере соответствующим определению, чем в ранних исследованиях, но оставляет желать лучшего. Согласно замыслу, чрезмерная нагрузка ложится на эмоциональное значение единственного слова, что делает необходимым исключение ряда испытуемых из эксперимента. Мнение об уклончивом определении сущности задачи возникает также из личной беседы с Китом, когда он утверждает, что вынужден был предварительно практиковаться на многих испытуемых. В силу этого, по крайней мере, две последующие попытки – аспирантов-психологов Мичиганского и Станфордского университетов – повторить заданные условия эксперимента потерпели неудачу.
Целлер провел два родственных эксперимента по собственно вытеснению. В экспериментах от испытуемых требовалось запоминать и воспроизводить отстукиванием полубессмысленные звуки. Экспериментальные группы отличались от контрольных условиями в промежутках обучения. Между запоминанием первой и второй серий члены экспериментальных групп претерпевали неудачу; между запоминанием второй и третьей серий – испытывали успех. Контрольные группы оба раза выполняли задачи в нейтральных условиях. Эксперименты I и II различались главным образом разработкой способов контроля. Результаты показывают, что неудача уменьшает способность к вспоминанию заученного предварительно материала, тогда как успех увеличивает эту способность. С точки зрения наших критериев исследования менее удовлетворительны, чем работы Кита. Принимались в расчет второй и четвертый, но не учитывались первый и третий критерии операционального определения. Наиболее серьезной критики заслуживает изначальная бессмысленность содержания, которая приобретает значение только благодаря связи с успешностью в условной ситуации.
Еще одно исследование недавно провел Корнер, использовавший новый подход к концепции вытеснения. Он предоставил нескольким группам испытуемых 18 предложений и попросил дописать каждое из них тремя-четырьмя фразами, потом озаглавить рассказ тремя словами. На индивидуальных собеседованиях испытуемым внушалось, что шесть из 18 заглавий свидетельствуют о недостатке сбалансированности их личностей, шесть указывают па благоприятную сбалансированность и оставшиеся шесть ни о чем не говорят. Затем они должны были в совершенстве заучить заглавия. Четырьмя днями позднее выяснялось, сколько заглавий они способны вспомнить. Заглавия, приобретшие негативную эмоциональную окраску, забывались значительно чаще по сравнению с позитивно окрашенными и нейтральными заглавиями (соотношение 117:81:90). В контрольных группах с отсутствием предполагаемой угрозы безопасности личности различий в забывании не наблюдалось. Работа Корнера, однако, не отвечает первому, третьему и четвертому критериям нашего определения. Содержание стимула снова носит характер искусственной угрозы; не имеется возможности проследить непрерывное стремление бессознательных побуждений к выражению; не предпринимается попыток восстановить в сознании вытесненный материал.