Текст книги "Люди зимы"

Автор книги: Дженнифер МакМахон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

И вот вчера утром Мартин вошел ко мне в спальню и, нежно поцеловав меня в лоб, сказал:

«Я собираюсь в лес, чтобы немного поохотиться. Вчера я ходил на разведку и видел следы. Это олень и довольно крупный; быть может, мне повезет, и я сумею его подстрелить. Извини, что бросаю тебя, но без запасов мы до весны не протянем. Впрочем, после обеда к нам снова приедет Амелия; она приготовит тебе поесть и посидит с тобой, пока я не вернусь. Я постараюсь управиться до темноты, хорошо?»

Я ничего не ответила, даже не кивнула в ответ. Повернувшись на другой бок, я снова задремала.

Мне снилось, что Мартин преследует в лесу огромного оленя. Потом этот олень каким-то образом оказался у нас в доме: он стоял у моей кровати и смотрел на меня. Я подняла голову и вдруг увидела, что это Тетя.

Она постарела, ее лицо высохло и покрылось густой сетью морщин, но на ней была все та же хорошо мне знакомая длинная рубашка из оленьей замши, расшитая бусами и иглами дикобраза. От Тети знакомо пахло кожей, табаком и лесом, и я с облегчением вздохнула. Я знала, что теперь все будет хорошо. Тетя вернулась, Тетя все поправит.

И тут она со мной заговорила. Сначала я не могла понять ни слова и даже решила, что Тетя разговаривает на оленьем языке. С моей стороны это было глупо, потому что я отлично знала, что олени говорить не умеют. Потом я обратила внимание, что в спальне довольно темно, хотя утро уже наступило, и вокруг колышутся, движутся в хороводе странные, изогнутые тени. Моя кровать тоже как будто стала выше; она словно парила над полом, поднимаясь к самому потолку, и только фигура Тети по-прежнему возвышалась в изножье, словно мачта на корабле.

«Откуда ты взялась?» – спросила я.

«Из твоего стенного шкафа», – ответила она, и я обрадовалась, что Тетя заговорила на человеческом языке.

«Моя Герти ушла, – сказала я, и мои глаза наполнились слезами. – Моя малышка – ее больше нет!»

Тетя кивнула и долго смотрела на меня черными как угольки глазами.

«А хотела ты бы увидеть ее еще раз? – спросила она. – Увидеть, чтобы попрощаться?»

«Да! – всхлипнула я. – Конечно. Я готова все отдать, лишь бы увидеть мою Герти хотя бы еще один разочек!»

«Тогда, ты готова… – медленно проговорила Тетя. – Ты слышишь меня, Сара Харрисон? Ты готова!»

И в тот же миг моя кровать плавно опустилась обратно на пол, а в комнате сразу посветлело. Тетя повернулась и, войдя в шкаф, плотно закрыла за собой дверь. Я зажмурила глаза, снова открыла – и обнаружила, что не сплю. В комнате стоял странный запах – так пахнет после сильной грозы. Судя по вливающемуся в окна свету, снаружи все еще было утро, а значит, Мартин не успел уйти далеко.

Еще несколько минут я лежала в постели, вспоминая свой сон, и вдруг мне на память пришли слова, которые Тетя сказала мне давным-давно:

«Я запишу все, что знаю… все, что мне известно о “спящих”, потом уберу бумаги в конверт и запечатаю пчелиным воском. Ты спрячешь конверт в надежное место, и однажды, когда ты будешь готова, ты вскроешь его и прочтешь».

В одно мгновение я вскочила с кровати и бросилась по коридору в комнату Герти – когда я была маленькой, эта комната была моей. Я очень ослабела, мои колени дрожали и подгибались, а тело казалось легким, как пух одуванчика, но внутри меня горел какой-то новый огонь – странная энергия, которая заставляла мои руки и ноги двигаться так быстро и ловко, как никогда раньше.

Я не была в спальне Герти с того самого дня, как она пропала, и теперь на секунду замешкалась перед дверью. Потом я повернула ручку и вошла. Все в комнате было по-прежнему – так, как она оставила: незастланная постель, скомканное одеяло, под которым мы вместе лежали в то последнее утро, ночная рубашка, небрежно брошенная на спинку кровати. Дверь стенного шкафа была распахнута, и я увидела, что одного платья не хватает – того самого, которое Герти надела, чтобы бежать за отцом во двор.

«Берегись, папа! Самый большой тигр в джунглях уже близко!»

Платье, которое она надела, было ее самым любимым: голубым с мелкими белыми цветочками. Мы сшили его вместе, когда Герти пошла в первый класс – сшили из материала, который она сама выбрала в магазине. Она действительно мне помогала – выреза́ла детали попроще и даже сшивала их, с трудом нажимая тугую педаль ножной швейной машинки.

В этом платье мы ее и похоронили.

На правой от входа стене Мартин сделал из досок несколько полок, на которых лежали несколько игрушек и детских книг. Там же Герти хранила свои сокровища: причудливой формы камешки, большое увеличительное стекло, которое подарила ей Амелия, несколько фигурок животных, которые она вылепила из найденной у реки глины, набор для игры в «шарик и гнезда», который я купила ей в городе (Мартин просил меня не тратить деньги на пустяки, но разве могла я устоять?)

Мое горло снова сжалось от подступивших рыданий. Здесь, в комнате Герти, я особенно ясно чувствовала ее запах; казалось, даже самый воздух в спальне все еще был согрет теплом ее маленького сердца. Для меня это было слишком тяжело, и я едва не выбежала оттуда, лишь в последний момент вспомнив, зачем я пришла в эту комнату.

Не без труда сдвинув в сторону тяжелую кровать, я отыскала в полу – там, где находилась задняя левая ножка – половицу, которая не была прибита гвоздями. Сжатая соседними досками, половица держалась довольно прочно, и я сорвала ноготь, когда, запустив пальцы в щель, пыталась ее приподнять. Наконец мне это удалось, и я отшвырнула половицу в сторону. Под ней, в небольшом углублении, лежал тетин конверт; от времени плотная оберточная бумага стала серой, но желтая восковая печать была цела.

Этот конверт я спрятала в тайник, когда мне было девять лет.

Засунув конверт под ночную рубашку, я уложила половицу на место, задвинула на прежнее место кровать и вернулась к себе. Забравшись под одеяло с головой, как часто делали мы с Герти, я вскрыла конверт, зная, что теперь никто не застанет меня врасплох.

В конверте лежало несколько аккуратно сложенных тетрадных страниц, но под одеялом было слишком темно, и мне пришлось приподнять один край, чтобы впустить в мое укрытие немного света. Потом я стала читать.

При виде хорошо мне знакомого скачущего тетиного почерка, я почувствовала, как на меня волной нахлынули воспоминания. Вот Тетя показывает мне, как писать буквы, вот она учит меня отличать ядовитые грибы от съедобных… На мгновение я даже почувствовала ее запах – сложную смесь еловой смолы, табака и кожи, услышала ее негромкий, напевный голос, который так любила.

«Моя дорогая Сара! Я обещала рассказать тебе все, что мне известно о “спящих”, и сдержу свое слово. И все же, прежде чем ты станешь читать дальше, я хочу предостеречь тебя еще раз: это очень сильная и опасная магия, к которой следует прибегать только в крайнем случае. А если ты все же решишься действовать, знай: пути назад не будет. Эти заклинания невозможно отменить или повернуть вспять.

Итак, главное: если ты все сделаешь правильно, “спящий” проснется и придет к тебе. Когда это произойдет, предсказать невозможно – никаких заранее определенных сроков не существует. Иногда они возвращаются через несколько часов, иногда на это уходят дни.

И еще: разбуженный “спящий” остается в мире живых ровно неделю. После этого они уходят из нашего мира навсегда…»

Семь дней, подумала я, не замечая, что зловещее колесо волшебства со скрипом стронулось с места. Целых семь дней Герти будет со мной! За это мне не жаль отдать все что угодно!

Мартин

25 января 1908 г.

Вскоре после полуночи его разбудил странный шум – шорох, громкое царапанье, торопливые шаги чьих-то маленьких ног. Он открыл глаза и некоторое время лежал неподвижно, глядя в потолок и напряженно прислушиваясь.

В покрытое морозными узорами оконное стекло вливался бледный свет луны, отчего все предметы вокруг казались голубоватыми. Дрова в печи прогорели, и в спальне было холодно. Он глубоко вдохнул, выдохнул – и ему показалось, что комната вздохнула вместе с ним.

Снова послышалось царапанье, словно кто-то скреб ногтями по дереву. Мартин затаил дыхание. Может, это мыши?.. Нет, слишком громко. Казалось, что-то большое пытается проложить себе путь сквозь стену. Царапанье стало громче, но напряженный слух Мартина уловил еще какой-то звук, похожий на шорох больших крыльев.

Невольно Мартин подумал о еще одной украденной курице, которую он нашел утром, когда ходил на охоту. На этот раз, однако, лиса была ни при чем. Тушка не была обгрызена – кто-то свернул курице шею, рассек грудь и вырезал сердце. Какое животное могло бы это сделать, Мартин не знал. Человек – мог, но зачем?.. Если кому-то понадобилась курица, он унес бы ее целиком, а не стал вырезать сердце и бросать остальное.

Курицу Мартин закопал на холме – просто завалил снегом и камнями, и попытался выбросить странное происшествие из головы. Ему это почти удалось, но сейчас он снова о нем вспомнил.

Чувствуя, как громко стучит в груди его собственное сердце, Мартин протянул руку, чтобы разбудить жену, но Сары рядом не оказалось. Простыня на ее половине кровати тоже была холодной, и Мартин снова вздохнул. Неужели она снова отправилась в спальню Герти, и теперь они лежат рядом и хихикают, укрывшись одеялом с головой?

Нет. Герти умерла. Он сам похоронил ее в неглубокой могиле на семейном кладбище.

Невольно Мартин подумал о том, как Герти выглядела, когда они достали ее из колодца. Она как будто спала, но в ее холодном теле уже не было жизни. Потом он вспомнил, как его рука в кармане касалась шелковистых волос дочери, и содрогнулся. Эту загадку он тоже не разгадал, но теперь это уже не имело значения.

– Сара?! – окликнул Мартин.

В эти последние несколько дней он очень беспокоился. Сара перестала есть, не мылась и почти не вставала с постели. С каждым днем она все больше слабела и не сразу отзывалась, когда он к ней обращался. Самые простые вопросы заставляли ее надолго задумываться; порой она вовсе ему не отвечала, и Мартину оставалось только догадываться, что творится у нее на душе. Казалось, Сара медленно угасает, угасает у него на глазах.

«Откровенно говоря, мы мало что можем сделать, – сказала ему Лусиус, когда Мартин поделился с братом своими опасениями. – Только ждать. – Он покачал головой и некоторое время смотрел в заиндевевшее кухонное окно, у которого они стояли. – В данном случае время не только лучшее лекарство, но и, пожалуй, единственное. Постарайся, чтобы она хоть немного ела и пила, давай ей тонизирующее, которое я привез, и не забывай побольше с ней разговаривать, пусть даже она ничего не отвечает. Сара должна знать, чувствовать, что у нее есть ты, и тогда со временем она справится…»

«Почти то же самое творилось с ней, когда мы потеряли Чарли, – сказал Мартин. – Тогда она буквально заболела от горя, но теперь…» – Он на полуслове замолчал, не в силах признаться не только брату, но и себе самому, что теперь дела обстоят намного хуже. Мартин боялся, что Сара может не справиться со своим горем. А если он потеряет еще и ее, то и ему самому жить незачем. Без Сары он просто не сможет.

«Не хочу заранее тебя пугать, – проговорил Лусиус, – но если в ближайшее время Сара не придет в себя, нам придется поместить ее в клинику для душевнобольных в Уотербери.»

Мартин резко выпрямился.

«В клинику для душевнобольных?» – переспросил он.

«Там не так плохо, хотя клиника и находится в ведении штата, – сказал Лусиус. – В Уотербери есть своя ферма, где больные ухаживают за животными и птицами. Сара сможет работать там хоть каждый день. А, главное, в клинике ей будут обеспечены лечение и уход».

Мартин покачал головой.

«Она справится, – с нажимом произнес он. – Я ее муж, уж наверное, я смогу ухаживать за ней лучше, чем санитары из этой твоей клиники для сумасшедших. К тому же, здесь Сара будет находиться в знакомой обстановке, а это тоже что-нибудь да значит!.. Как говорится, дома и стены помогают».

И он буквально выбивался из сил, стараясь сделать так, чтобы Сара поскорее забыла о потере и пришла в себя, но пока что не особенно преуспел. С каждым часом жена уходила от него все дальше, хотя и не покидала пределов спальни, и вот теперь – исчезла в буквальном смысле слова, отправившись посреди ночи неизвестно куда.

– Сара! – снова позвал Мартин и прислушался.

В ответ снова раздалось царапанье, топот и хлопанье крыльев.

Сев на кровати, Мартин огляделся. В лунном свете он различал резное изножье и тумбочку с Сариной стороны кровати. Дальше лунные лучи не проникали, но ему показалось, что в углу комнаты скорчилась какая-то темная тень. И она чуть заметно шевелилась, ритмично раздуваясь и опадая.

Сначала Мартин решил, что его просто подводит зрение, но потом понял, что дело вовсе не в слабом освещении.

Она дышала. Тень – дышала!

Мартин хотел закричать, но крик застрял у него в горле, и он издал только громкое шипение. В панике он огляделся, ища что-нибудь, что могло бы сойти за оружие, но тень снова шевельнулась, подняла голову, и Мартин различил в темноте очертания человеческого тела, а потом узнал и сверкнувшие в лучах луны золотисто-каштановые волосы жены.

– Сара?.. – прохрипел он. – Что… что ты там делаешь?

Теперь он видел, что Сара, одетая в одну ночную рубашку, сидит на полу перед дверцей стенного шкафа. Ее босые ноги на фоне темных досок пола казались белыми, как мрамор. Сара дрожала от холода, но вставать не спешила. Казалось, она вовсе его не слышала, и Мартин почувствовал, как тревога с новой силой стиснула его сердце.

– Ты совсем замерзла, – проговорил он. – Иди в постель, согрейся.

И тут Мартин снова услышал это. Царапанье, шорох, стук.

И доносились эти звуки из шкафа.

– Сара!.. – Мартин спустил ноги с кровати и встал, мимолетно удивившись тому, что колени у него дрожат. Кровь в ушах стучала так громко, что он почти не слышал собственного голоса. Комната перед глазами дрогнула и поплыла, она словно вытягивалась в длину, и фигура Сары вдруг оказалась очень далеко. Невероятно далеко.

Пятно лунного света упало на дверцу шкафа, и Мартин с ужасом увидел, как повернулась ручка, как между дверцей и косяком появилась темная щель.

– Сара, иди скорее сюда! – крикнул он с тревогой и страхом. – Там что-то есть!

Но Сара даже не пошевелилась.

– Это Герти, – спокойно откликнулась она. – Наша дочь вернулась.

Наши дни
3 января

Рути

Вот уже полтора часа они объезжали улицы в пригороде Вудхевена и успели основательно замерзнуть, хотя печка в пикапе работала на полную мощность. Весь пол кабины был сплошь завален пакетами из Макдональдса, пластиковыми кофейными стаканчиками и бутылками от «Маунтин дью» – фруктовой шипучки, которую Базз предпочитал всему остальному, когда не было пива.

Между Баззом и Рути сидела Фаун. Она выглядела слабой и бледной, хотя температура больше не поднималась. Они одели девочку в длинный пуховик, а потом еще завернули в шерстяное одеяло, и все равно Рути беспокоилась, что сестре может быть холодно.

«Ты точно хочешь поехать с нами, Олененок?» – спросила она у Фаун, когда они только собирались в дорогу, и девочка с воодушевлением кивнула. Рути очень не хотелось тащить больного ребенка невесть куда, к тому же ей было совершенно очевидно, что подобный поступок мама точно не одобрила бы, однако другого выхода она не видела. Не оставлять же, в самом деле, Фаун в доме одну!

С тех пор, как пропала Элис, прошло лишь немногим больше суток, однако Рути уже успела понять, как много домашних дел успевала переделать их мать. Приготовить завтрак обед и ужин, вымыть посуду, прибраться, постирать одежду и белье, покормить кота, расчистить от снега и утрамбовать подъездную дорожку и двор, принести дров и наколоть лучины для растопки, покормить кур, дать сестре лекарство – всего и не перечислить! Элис, однако, проделывала все это и многое другое без видимых усилий, и сейчас Рути спрашивала себя, как ей это удавалось. Похоже, мама вовсе не была такой уж неорганизованной и эксцентричной, как она часто думала. Сама Рути довольно быстро поняла, что не может с ней равняться, и постаралась сосредоточиться только на тех домашних делах, сделать которые было совершенно необходимо, однако и это ей не очень-то удавалось. К вечеру она буквально валилась с ног от усталости, и все равно в раковине громоздилась гора грязной посуды, Роско остался без молока, а Фаун пришлось лечь спать в слишком большом (и, к тому же, колючем) мамином свитере, потому что Рути не удалось разыскать для нее в шкафу чистую пижаму.

И все же поездку в Коннектикут она не отменила. Напротив, Рути считала, что они обязательно должны туда поехать: вдруг им удастся разузнать что-то о маме – о том, куда она могла подеваться. Ради такого случая Базз одолжил у дяди GPS-навигатор, который должен был помочь им отыскать в этом штате город Вудхевен, а в нем – улицу Кендалл-лейн, на которой когда-то жил мистер О'Рурк – обладатель найденных в тайнике просроченных водительских прав.

Самому Баззу в Коннектикут ехать не очень хотелось, и он попробовал отговорить Рути от этой затеи.

«Эти права были выданы сто лет назад! – заявил он. – Откуда ты знаешь, что этот О'Рурк все еще живет по прежнему адресу? Да за это время он мог миллион раз переехать! Я захватил с собой ноут, давай я хотя бы поищу этого О'Рурка в Сети, может, он давно умер. Срываться с места и лететь сломя голову невесть куда – это, знаешь ли, не самая лучшая тактика».

Но Рути стояла на своем. Она не особенно доверяла Интернету и считала, что они должны именно сорваться с места и поехать в Вудхевен, чтобы выяснить все на месте.

«Даже если сам мистер О'Рурк переехал или умер, – сказала она, – мы можем расспросить его соседей или родственников».

«Все равно я считаю – у нас слишком много шансов вернуться ни с чем, а ведь Коннектикут не за углом расположен. Туда ехать и ехать!»

«Я уверена, что эти бумажники имеют какое-то значение, не зря же мама хранила их столько лет, – возразила Рути. – И потом, эти О'Рурки – наш единственный шанс что-то выяснить. Если для этого надо ехать в Коннектикут, значит, поедем в Коннектикут. Я одна поеду, если ты не хочешь».

Ее слова положили спору конец. Базз больше не возражал, и сразу после завтрака они погрузились в пикап и отправились в путь.

Сидя на переднем сиденье рядом с Фаун, Рути молчала, погрузившись в размышления. Она знала, что Базз считает ее глупой и упрямой, но что-то ей подсказывало: в Вудхевене они сумеют кое-что узнать. Да и ничего другого им просто не оставалось, разве что позвонить в полицию и сообщить о таинственном исчезновении Элис. Обращаться к властям Рути, однако, по-прежнему не хотелось, и она оставила это на крайний случай, когда все остальные возможности разыскать маму будут исчерпаны.

– И что мы будем делать, если найдем этих О'Рурков? – спросил Базз, когда они добрались до Вудхевена и углубились в лабиринт окраинных улочек.

– Я спрошу, знали ли они моих родителей, – решила Рути. – В зависимости от того, что́ они мне ответят, я покажу им оба бумажника. Возможно, они сумеют объяснить, как их вещи попали к маме.

– И это поможет нам ее найти? – с надеждой поинтересовалась Фаун, которая всю дорогу дремала или шепталась с Мими, сидевшей у нее за пазухой.

– Этого я не знаю, – призналась Рути, играя со сломанной защелкой перчаточного отделения. – Но лучше что-нибудь делать, чем просто сидеть дома и ждать.

Рути никогда не бывала в Коннектикуте. Она и из Вермонта-то ни разу в жизни не выезжала, и теперь разглядывала огромные рекламные плакаты, рестораны быстрого обслуживания, большие универсальные магазины и ряды одинаковых типовых коттеджей с восторженным интересом, к которому примешивалось странное беспокойство. От волнения Рути то и дело принималась скрипеть зубами (вредная привычка, от которой ей никак не удавалось избавиться), так что у нее даже заныла челюсть.

Улицы, по которым ехал Базз, пересекались под прямым углом, располагаясь в виде аккуратной решетки – так, во всяком случае, они выглядели на экране навигатора. Дома были почти без задних дворов; крошечные палисадники перед фасадом отделяли друг от друга лишь чахлые живые изгороди. Снег лежал вдоль тротуаров грязноватыми сугробами. Дома стояли так тесно, что заглянуть в окно соседу можно было, не выходя из собственной гостиной, и Рути невольно задумалась, каково это – жить в таком месте. Похоже, ее родители совершили не такую уж большую глупость, когда поселились на уединенной ферме на краю самого настоящего леса.

– Вот и Кендалл-лейн, – объявил Базз с таким видом, словно Рути была не в состоянии сама прочитать надпись на указателе. Он много раз ездил с отцом на стрелковые соревнования и шоу, побывал почти во всех Северо-восточных штатах и считал себя опытным путешественником. – Нужный нам дом должен быть с левой стороны… – Базз некоторое время изучал номера домов. – Смотри, вот 229-й, значит, следующий – наш.

Приятный, но лишенный всякого выражения женский голос, раздавшийся из навигатора, подтвердил его правоту, и Базз, включив поворотник, свернул на подъездную дорожку дома номер 231 по Кендалл-лейн. Сам дом представлял собой приземистое одноэтажное бунгало, отделанное дешевым светлым сайдингом, который местами потрескался и покрылся толстым слоем грязи. На заднем дворе – размером с носовой платок, не больше, – стоял пластмассовый детский бассейн: его очертания едва угадывались под слоем недавно выпавшего снега. Перед крыльцом был припаркован старый белый «понтиак» с помятым задним бампером. Кто бы ни жил сейчас в этом коттедже, он был явно не богат. Рути поняла это сразу; уж она-то знала, каково это – покупать только ношеную одежду, сидеть на диванах, покрытых самоткаными ковриками, скрывающими пятна и прорехи в обивке, есть мясо не чаще двух раз в неделю и при этом знать, что денег на поездку в Диснейленд у мамы нет и никогда не будет.

– Вы подождите здесь, а я схожу на разведку, – сказала Рути, хватая с сиденья свою сумочку, в которой лежали бумажники О'Рурков.

– Я буду рядом, – пообещал Базз.

– Я тоже, – пискнула Фаун, выглядывая из одеяла, в которое она была закутана.

Пройдя по скользкой, обледеневшей дорожке, Рути поднялась на крыльцо и нажала на кнопку электрического звонка. Ей показалось, что звонок не прозвонил, поэтому, немного подождав, она распахнула сетчатую противомоскитную дверь и громко постучала в дверь входную. На двери висел пасхальный венок – картинка с изображением кролика, окруженная выгоревшими пасхальными яйцами, и Рути, испугавшись, что в доме давно никто не живет, постучала еще раз.

За дверью послышались шаги, щелкнул замок, и из двери выглянула какая-то женщина с сожженными перманентом светлыми волосами и плохой кожей.

– Вы кто? Что вам надо?

Прихожая за спиной женщины была маленькой, темной, насквозь провонявшей сигаретным дымом, и Рути от души надеялась, что ее не пригласят внутрь.

– Здравствуйте! – Рути улыбнулась своей самой приветливой улыбкой. – Я ищу Томаса и Бриджит О'Рурк.

– Кого-кого?

– Они когда-то жили по этому адресу. Мистер Томас О'Рурк… и Бриджит…

Женщина недоуменно уставилась на нее.

– Никогда о таких не слышала, извините.

И дверь с пасхальным венком захлопнулась перед самым носом Рути.

Ничуть не обескураженная неудачей, Рути решила обойти соседей, но в ближайших домах либо никого не было, либо ей просто не открыли. Только на противоположной стороне улицы дверь отворил какой-то старик в толстом банном халате. Он разговаривал с Рути достаточно вежливо, но, увы, – никаких О'Рурков старик не знал и даже не слышал о соседях с такой фамилией.

– Тупик! – сообщила Рути, вернувшись в машину. – Женщина, которая теперь живет по нашему адресу, вообще не поняла, о ком речь, а пожилой джентльмен в доме напротив никаких О'Рурков не знает. – Она вздохнула. – Похоже, мы действительно зря проездили.

– Зря! – подала голос Фаун из глубин одеяла.

– Ну что, поехали домой? – сказала Рути, и Базз улыбнулся.

– Не хочешь попробовать по-моему?

Рути только пожала плечами и откинулась на спинку сиденья, и Базз тронул пикап с места.

Выбравшись из лабиринта одинаковых улиц обратно на шоссе, они свернули в направлении городского центра. За окнами машины промелькнули пожарное депо, банк, пиццерия, и большой гастроном, потом по обеим сторонам улицы потянулись многоэтажные торговые центры. Стоянки перед ними были буквально забиты машинами, и Рути удивилась, что столько людей делают покупки как раз в то время, когда они, по идее, должны быть на работе.

Базз припарковал пикап на стоянке возле «Старбакса» и, повернувшись, достал с заднего сиденья свою сумку.

– Почему мы стоим? – сразу спросила Фаун, и Рути покачала головой.

– Базз попробует найти О'Рурков в Интернете, – пояснила она. – Собственно говоря, нам следовало сделать это еще сегодня утром, до того как мы отправились в путь, – добавила Рути и, виновато улыбнувшись, посмотрела на приятеля.

– Может и следовало, – согласился Базз. – Но и теперь еще не поздно. Заодно можно выпить горячего кофе и шоколада.

– А ты правда сможешь найти этих людей? – спросила Фаун, когда все трое выбрались из кабины. – Просто зайти в Интернет и все-все о них узнать?

– Конечно, – подтвердила Рути. – Наверное, в Сети можно найти сведения о каждом, нужно только уметь искать.

– Ух ты!.. – От удивления глаза девочки широко открылись. – Жалко, что у нас дома нет Интернета!

Мысленно Рути в стотысячный раз прокляла родителей за то, что те не захотели обзавестись компьютером. Мать и отец постоянно твердили, что современные технологии служат главным инструментом, с помощью которых власти ограничивают права и свободы граждан, и что Большой брат отслеживает каждый поиск, читает каждый мейл. Мать также утверждала, что мобильные телефоны и беспроводные модемы вредно влияют на здоровье и могут привести к раку и другим тяжелым заболеваниям. Словом, компьютер у них так и не появился, поэтому если Рути нужно было приготовить сообщение или написать эссе, ей приходилось приходить в школу на час раньше или задерживаться после уроков, чтобы воспользоваться школьным компьютерным кабинетом.

Фаун училась только в первом классе и с компьютерами еще не сталкивалась. В школьный компьютерный кабинет их водили только на экскурсию, поэтому для нее виртуальный мир был волшебным, сказочным местом, где возможно все, что угодно.

В «Старбаксе» Рути заказала два кофе для себя и Базза, и горячий шоколад для Фаун.

– Смотри, не обожгись, – предупредила она. – Дай ему сначала немного остыть.

– Мама наливает в горячий шоколад холодное молоко, – подсказала девочка, и Рути, кивнув, попросила продавщицу разбавить шоколад примерно наполовину. Убедившись, что теперь его вполне можно пить, она протянула стакан сестре.

– Бери и топай за нами. Только не разлей.

Базз уже занял столик у окна и даже успел загрузить свой ноутбук, сплошь облепленный наклейками с изображениями пришельцев и логотипами организаций, занимающихся «изучением» НЛО. Примерно минуту он что-то сосредоточенно набирал на клавиатуре, и Фаун переставила свой стул таким образом, чтобы видеть экран.

– А игры у тебя в компьютере есть? – спросила она.

– Полно́, – отозвался Базз.

– А ты можешь показать мне хотя бы в одну? Ну, пожалуйста!..

Базз улыбнулся.

– Хорошо, обещаю. Только давай немного попозже, ладно?

Фаун с готовностью кивнула и, не отрывая глаз от экрана, глотнула шоколад. Базз продолжал колотить пальцами по клавишам, время от времени нажимая «Ввод».

– В США проживает несколько десятков тысяч Томасов и Бриджит О'Рурк, – сообщил он наконец. – Врачей, адвокатов, актеров, спортсменов и прочих… Боюсь, выбрать из этого количества тех, кто нам нужен, будет трудновато. А вот в Вудхевене людей с такими именами не зарегистрировано… – Он отпил кофе и набрал на клавиатуре еще несколько слов. – Впрочем, двое О'Рурков в городе, все-таки, есть. Это некие Уильям и Кендайс. Я не знаю, приходятся ли они родственникам нашим О'Руркам, но их адреса и телефоны я записал. Боюсь, на данный момент это – наша единственная ниточка.

– Так поехали скорее к ним! – воскликнула Рути.

– А как же поиграть в компьютер? – вмешалась Фаун. – Базз мне обещал!..

– Когда вернемся в Вермонт, – покачал головой Базз. – Сейчас нам нужно проверить адреса, которые я нашел.

– Потому что люди, которые там живут, могут что-то знать о маме? – уточнила девочка.

– Вот именно. Мы, во всяком случае, на это надеемся, – сказала Рути. – Надевай-ка куртку, и пойдем. Шоколад возьми с собой.

Базз записал найденные адреса в блокнот, и все трое вернулись в кабину пикапа.

Пока они ехали по центральной улице, то и дело останавливаясь на светофорах, Рути внимательно разглядывала вывески магазинов и ресторанов: «Вудхевен стейкхаус», «Пицца Донни», «Виски и вина», «Розовый фламинго – подарки и сувениры». Уже на самой окраине торгового квартала она вдруг увидела довольно старое здание, в котором когда-то размещалось что-то вроде торгового центра. Его окна были заколочены досками и фанерой, а перед входом красовалась табличка «Здание сдается», но вовсе не это привлекло ее внимание.

На мгновение Рути даже показалось, будто это ей снится, и она поскорее прикусила губу, чтобы убедиться: это не сон, это происходит на самом деле.

– Стой! – выкрикнула она, и взмахнула рукой, показывая на вход в здание. – Остановись вон там, на парковке!

Базз машинально крутанул руль в указанном направлении и так резко затормозил, что Рути повалилась на Фаун, а та в свою очередь толкнула Базза. Кофе, который Рути держала в руках, выплеснулся из стаканчика и залил ей джинсы, но она этого даже не заметила.

– Какого черта?! – завопил Базз, но Рути уже выскочила из кабины и, увязая в снегу, бросилась туда, где над заколоченными дверями краснела старая, выгоревшая вывеска. Нет, зрение ее не подвело – на вывеске крупными буквами было написано: «Фицджеральдс бейкери».

Подойдя к двери почти вплотную, Рути в растерянности остановилась. Она вдруг утратила всякую уверенность в себе и не знала, действительно ли ей так хочется убедиться, что перед ней – та самая кондитерская, которая снилась ей на протяжении всей жизни. Наконец она медленно, словно сомнамбула, сделала шаг, тщетно пытаясь понять, как получилось, что кондитерская Фицджеральда существует на самом деле.

Сердце в ее груди билось часто-часто, кровь шумела в ушах, но ноги продолжали нести Рути вперед. Вот она осторожно взошла на крыльцо и, подняв руку, коснулась застекленной входной двери. Витрины кондитерской были закрыты фанерными листами, а дверное стекло – заклеено изнутри газетой, однако Рути заметила, что один уголок отклеился, и сквозь дыру можно заглянуть внутрь. Плотно прижавшись лицом к холодному стеклу, она прикрыла глаза руками от дневного света и прищурилась, напряженно всматриваясь в полутьму.