Текст книги "Тринадцатый ковчег"

Автор книги: Дженнифер Броуди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 13. ВОЗМОЖНОСТИ

(капитан Аэро Райт)

Панели двери разошлись с тихим шипением, и Аэро ступил из кабины лифта на мостик. Тогда же первый раз увидел он Землю. Датчики засекли ее, воспроизведя изображение сразу на пяти мониторах. Планета не сильно впечатлила капитана. Она совсем не напоминала ту самую Землю до наступления Конца: ни изумрудной зелени, ни сапфировой голубизны, ни белоснежного покрова облаков. Однако она и не пылала огнем, как в день своей гибели. Датчики вывели на экраны мрачный пепельно–серый шарик, поверхность которого скрывали вихри бурь. С виду совершенно безжизненный. Майоры суетливо пытались сканировать поверхность, но с этим вышла проблема – бури создавали помехи.

В дальнем конце мостика, неотрывно глядя на Землю, стоял Верховный командующий Бриллштейн. Докладывать о своем прибытии Аэро не торопился – хотел просто молча постоять рядом с отцом» Редкое для него наслаждение. Выждав, сколько мог (не привлекая нежелательного внимания), Аэро наконец отдал честь:

– Вызывали, сэр?

– Вольно, капитан, – не оборачиваясь, ответил Бриллштейн. – Для вас есть задание.

Его голос звучал совершенно холодно, Бриллштейн как будто не к сыну обращался.

– Слушаю, сэр, – снова отдал честь Аэро. Поставив ноги на ширину плеч – ровно двенадцать дюймов, он сцепил руки на пояснице. Смирно стоять от него не требовалось, но приказов ждать полагалось молча.

Аэро мало что так ненавидел, как ожидание. Оно утомляет, изводит и – что хуже всего – не несет никакой пользы. Аэро от нечего делать стал разглядывать Верховного командующего: высокий, почти как сам Аэро, стройный, седеющий. Одетый в ту же форму, что и простые солдаты, он носил единственный знак отличия. Среди подчиненных Верховного командующего выделяла еще одна деталь: золотой браслет на правом запястье. Маяк. Устройство пульсировало зеленоватым светом, и чем ближе они подлетали к Земле, тем ярче становилось свечение. Мерцание как будто даже повторяло биение сердца Бриллштейна – по крайней мере, так казалось Аэро. Не зная, как устроен Маяк, молодой капитан считал его занятным устройством: предшественники сработали его по тем же технологиям, по каким ковались фальшионы. Бриллштейн унаследовал браслет от предыдущего Верховного командующего. В родственных связях они не состояли, и единственная причина, по которой Бриллштейна назначили новым Верховным командующим, был его юный возраст (ровно шестнадцать лет) и высокие отметки в Агогэ.

И вот, по мере того как приближался к дому Второй ковчег, Маяк обретал над пассажирами власть не меньше той, которой был наделен его носитель.

– Майор Виник, удалось ли засечь признаки жизни? – спросил Бриллштейн.

– Никак нет, сэр, пока ничего не обнаружено, – отрапортовал Виник. – Бури мешают сканировать поверхность, четкого сигнала нет. По правде говоря, сэр, они мешают работе наших приборов.

У Виника были темные глаза и еще более темные волосы. Вкупе с орлиным носом они придавали майору пугающий вид. Старший помощник Верховного командующего, он окончил Агогэ вместе с Бриллштейном. Боевую подготовку прошел лучше, зато набрал меньше баллов на равных по важности письменных экзаменах. Так Виник стал вторым в классе. Окажись его баллы чуть выше, и Маяк на руке носил бы он, а не отец Аэро.

– Продолжайте сканировать, майор, – приказал Бриллштейн. – Если на поверхности есть жизнь, хоть намеки на нее, – я должен знать.

– Есть, сэр. Когда–нибудь эти проклятые бури все же улягутся.

– Когда–нибудь – может быть слишком поздно. Через четыре дня мы будем готовы отправить на разведку первый отряд. Не хотелось бы посылать людей вслепую.

Виник хмуро прищурился.

– Сэр, насчет этой разведмиссии…

Бриллштейн тоже нахмурился. Майоры имели право советовать, но не оспаривать его решения.

– Говорите, – настороженно произнес Верховный командующий.

– Что ж, – Виник указал на приборную панель, – я подумал, стоит ли нам вообще искать жизнь на планете? Предлагаю заняться поисками ресурсов, редких минералов, технологий.

– Вы мыслите логично, майор, – ответил Бриллштейн.

– Мыслю, но не действую, – заметил Виник. Голос его звучал ровно, однако на мониторы майор смотрел голодным взглядом. – Почему бы нам не забрать с планеты все самое ценное и нужное и не продолжить поиски нового дома?

– Штерновы поиски завершились, – возразил Бриллштейн, и Маяк у него на руке вспыхнул зеленым. – Наша истинная миссия, завещанная предшественниками, – это возрождение Земли.

– Так точно, сэр! Продолжу сканирование планеты.

– Так–то лучше, майор. – Бриллштейн обернулся к Аэро. – Капитан Райт, ваш отряд высаживается первым. Поручаю вам разведывательную миссию на Земле. Задание – поиски всех, абсолютно любых форм жизни. Приказ понятен?

– Так точно, сэр, – отозвался Аэро. В груди у него даже екнуло от радости: отец определил на это исторически важное задание его отряд, а следовательно – его самого.

– Проинформируйте подчиненных и приступайте к подготовке, – велел Бриллштейн. – Миссия предстоит опасная. Возможно – возможно! – вы станете первыми людьми, которые ступят на поверхность планеты впервые за тысячу лет. Однако мы не в курсе, что стало с другими колониями. Если они уцелели, то неизвестно, друзья они нам или враги.

Аэро показалось, что зрачки у Бриллштейна слегка расширились. Отец как будто мысленно унесся в другое место, Маяк у него на руке светился ярче, зеленоватый свет пульсировал быстрее.

– Так точно, сэр, – сказал Аэро. – Мы будем готовы.

– Устройте тренировочные симуляции и отдайте фальшионы на проверку оружейникам. Убедитесь, что клинки заряжены. Даже если вы не встретите на Поверхности людей, не стоит списывать со счетов мутантов.

Об этой возможности Аэро узнал на уроках по истории наступления Конца: некоторые биологи выдвинули теорию о том, что определенные виды могли пережить катастрофу под землей или под водой, мутировать под воздействием радиации. В отсутствие естественных хищников они также могли эволюционировать в существ гораздо крупнее и кровожаднее своих предков.

– Есть, сэр, – ответил Аэро. – Я все как раз так и планировал.

В глазах Бриллштейна мелькнул огонек… гордости? Или другого чувства?

– Похвально, – сказал Верховный командующий и отвернулся к мониторам. – Отряд должен быть готов к высадке через четыре дня. Ясно? Можете идти.

– Есть, сэр, – последний раз отдал честь Аэро.

Покидая мостик, он снова взглянул на мониторы.

Пожалуй, он был чересчур строг к Земле. Кто знает, что скрывается под пеленой серых бурь? Что ждет его в неизвестном мире, на поверхность которого он совсем скоро ступит? Эмоции захлестнули капитана с новой силой – с силой тех самых бурь. В сердце запылал огонек бунтарства, голова закружилась. Все тело начало гудеть, до самых кончиков обмороженных пальцев, и только сейчас Аэро понял причины симптомов: Земля – это возможность. Шанс начать новую жизнь, другую, не ту, к которой его приучали с рождения… Нет, не так. С самого зачатия.

Необитаемые земли и воды, пусть даже они ядовиты, – это огромное ничье пространство. Не заселенное и не расчерченное линиями границ. Там не действуют ничьи законы. Никто не запрещает любить, заводить семью и чувствовать. Аэро пока не знал, нужно ли ему все это – мало того, эти вещи его пугали, – но все же он хотел иметь право выбора. Не важно, что он выберет, главное – сам.

«Возможность», – еще раз подумал Аэро, перекатывая это слово на языке, словно утерянную деталь, пробуя его на вкус и заново переоценивая все то, во что он приучился верить.

Возможность.

Глава 14. КОНТРАБАНДА

(Майра Джексон)

Эхо еще долго металось меж стен потайной комнаты. Вопрос, как отыскать Маяк, повис в застоявшемся воздухе, и на него не ответили бы даже крысы, что выползли на голоса. Майра всмотрелась в лица друзей: к счастью, ребята отошли от потрясения. На щеки Рикарда вернулся румянец, Пейдж уже не плакала, а Возиус вновь уселся за компьютер. Впрочем, лучше других новости воспринял Калеб:

– Святое Море, есть и другие колонии! Поверить не могу.

– Ну, – потупила взгляд Майра, – еще неизвестно, удалось ли им выжить.

– Какая разница? Они существовали! – ответил Калеб. – Это опровергает все, чему учат Красные Плащи, советники и педагоги. Да они же просто кучка врунов!

Пейдж ссутулилась и обхватила себя руками поперек груди. Она–то всегда верила педагогам и всю себя посвятила учебе, чтобы стать лучшей ученицей. И потому ей было больнее всего узнать, что сведения, которые они получают в школе, – обман. Зато нисколько не жаловался Рикард:

– Клянусь Оракулом, я так и знал, что наши учителя – двуличные! И что школа – бестолковая трата времени.

Майра вскинула бровь:

– Ты потому так часто опаздываешь?

– Ну да. Говорю же, я знал, что учиться бесполезно.

– Историю пересматриваешь? – поддел его Калеб. – Да ты еще хуже Синода.

Пейдж ткнула пальцем в лицо Рикарду:

– Рикард Линч, раз ты умнее всех нас, то скажи: где Сари Уэйд спрятала Маяк?

Она выглядела озлобленной, что было странно, учитывая обстоятельства. Помолчав немного, Рикард произнес:

– Ну, давайте подумаем: если бы мне нужно было что–то спрятать… и это искали бы все вокруг… то я бы не стал шастать по коридорам с этой вещицей. Я бы заныкал ее у себя в комнате, – закончил он с победной улыбкой.

– Гениально, Линч, – съязвила Пейдж. – Ты озвучил очевидное.

– Да, очевидное, но это еще не значит, что я не прав.

– Тебе не пришло в голову, что патрульные давно уже обыскали комнату Сари? Слушай, я понимаю, что в этой истории полно белых пятен, но ведь Синод во время Великой Чистки стремился уничтожить все, что принадлежало к эпохе, предшествовавшей Концу. Маяк был для них целью номер один.

– Что, уже и предположение нельзя высказать? – обиделся Рикард.

Майра принялась расхаживать по комнате. Что–то не давало ей покоя, не шло из головы. Что–то связанное с догадкой Рикарда: спрятать Маяк в комнате… в квартире… когда началась Великая Чистка…

– Вообще–то Рикард молодец! – воскликнула Майра. – Мы чиним проводку и трубы в квартирах и постоянно находим что–нибудь внутри стен.

– Контрабанда, – догадался Калеб. – Я что–то слышал про это.

Майра кивнула:

– Обычно прячут огненную воду, духи, икру – то, что положено только кратосу, но порой мы находим нечто, что люди скрыли во время Чистки. Само собой, находки сдаем патрульным.

– Верно, отец постоянно жалуется на это, – согласился Калеб. – Конфискованные драгоценности отправляются к Синоду – в качестве улик и доказательства вины. Безобидные вещи отсылают в Снабжение, а после – на полки Магазина.

– А реликвии эпохи до Конца? – спросила Майра.

– Все просто: их уничтожают, – ответил Калеб.

По спине Майры побежали мурашки. Она пристально посмотрела в лицо Калебу и поняла, что они думают об одном и том же. Вся их компания думала одинаково, потому ребята и смогли сработаться.

– Пейдж, какие у тебя соображения? – спросила Майра. – Могла Сари спрятать Маяк у себя в комнате – внутри стены или еще в каком–нибудь тайнике как контрабанду?

– Не исключено, подумав, ответила Пейдж.

– Я же говорил, – усмехнулся Рикард.

– Не спеши, Линч, – осадила его Пейдж. – Я не закончила. Спрятать–то реликвию можно, а вот хранить такую вещь у себя в комнате слишком рискованно… Однако у меня родилась мысль.

– Выкладывай, – попросила Майра.

– Сари могла оставить подсказку.

– Подсказку?

– Да. Сами посудите, – продолжала Пейдж, – Сари хотела не просто спрятать Маяк от Синода, а укрыть, чтобы его при случае могли отыскать те, кому надо. Иначе какой смысл его вообще скрывать? Так что она могла оставить подсказку.

– Блестяще, Пейдж, – похвалила Майра. – Подсказка! Ну конечно!

– Так поступила бы я, – довольным тоном произнесла Пейдж.

Майра мысленно представила карту Второго сектора:

– Та–ак… во Втором девятьсот квартир. Как узнать, в какой жила Сари?

– Нужно отыскать потомков, – подсказал Калеб.

Майра покачала головой:

– Жилье распределяется случайным образом, так что они не получили бы ее комнату. К тому же вряд ли они знают, где жила Сари – тысяча лет прошло как–никак.

– А может, в Архивах сохранились старые записи? – предположила Пейдж.

– Моя мама работала там, – напомнила Майра. – В Архивах все очень строго: пускают только работников и учеников.

Калеб кивнул:

– Насчет Девятого сектора ты права: там действует стандартная система безопасности плюс кое–какие дополнительные меры. Туда даже ты вряд ли проберешься.

– И по трубам не пройти?

– He-а, все крышки и решетки заварены. Отец Флавий позаботился.

Подумав немного, Майра спросила друзей:

– Есть еще мысли?

Никто не ответил, и она снова принялась расхаживать кругами. Ну же, ну же… хоть бы намек… Нет, в голове пустота… Совершенная пустота. Тут ее кто–то подергал за рукав. Майра раздраженно обернулась:

– Воз, не сейчас. Не видишь: я думаю!

Тогда братишка подергал сильнее и принялся жестикулировать.

– Нет уж, ты вслух скажи, чтобы все слышали. Нечего тут руками размахивать.

– Ну ладно, – хрипло проговорил Возиус. – Я знаю, как отыскать квартиру Сари.

Майра опустилась на колени и заглянула ему в глаза. Затаив дыхание, произнесла:

– Говори.

Возиус криво усмехнулся:

– Надо у компьютера спросить.

– У твоего компьютера? – Майра взглянула на громоздкую кучу лома в его крохотных ручонках. – Но… откуда этой железяке знать, где жила Сари Уэйд?

– Нет, не у моего, – замотал головой Возиус.

– Тогда?..

– Нужен большой компьютер, тот, который запрограммировали основатели. В нем хранится все с тех самых пор, как сюда спустились избранные.

– Так программисты же вроде зашифровали информацию.

– Зашифровали, – согласился Возиус, – но всего им под контролем не удержать. У компьютера есть очень важные для колонии функции, в которых программисты уже не разбираются. Поэтому все файлы и не стирают. Иначе можно вырубить систему: автоматическое освещение, «Анимус», Акваферму, двери, сканеры. Без компьютера Ковчег просто встанет.

– Клянусь Оракулом, ты прав! – воскликнула Майра. – Компьютер всем тут управляет. Система полностью автоматизирована, и только поэтому инженеры могут спать по ночам.

Пейдж нахмурилась:

– А нам–то как найти квартиру Сари? Раз доступ к записям закрыт?..

– Напрямую никак, – согласился Возиус.

– Что же ты предлагаешь? – спросила Майра.

– Просто просканируйте запястье у любого терминала, – ответил братишка, – и попросите компьютер указать, где жила Сари Уэйд. Компьютер спроецирует вам карту. Готов спорить, он еще и направление укажет.

– Просто взять и спросить у компьютера? – повторила Майра и гордо улыбнулась. – Возиус, ты гений! Я бы до такого и за сто лет не додумалась.

Возиус покраснел:

– Ну, это вроде как очевидно.

– Для тебя – может быть. – Майра взъерошила братишке волосы и вскочила на ноги. – Пошли искать терминал.

Выводя друзей из потайной комнаты лабиринтом труб и шахт (выбирая те, через которые мог бы протиснуться Рикард), Майра ощущала небывалую легкость: с плеч свалился огромный груз. Не весь, конечно, тяжесть оставалась, однако было уже не так… обременительно, что ли. И Майра, поразмыслив, поняла, в чем дело: ей помогают друзья. Сейчас они ползли за ней следом, гуськом, подсвечивая себе фонариками. Да, поначалу она противилась, но теперь только радовалась компании и тому, что раскрыла тайну. Еще утром она не знала, как быть, и вот уже дело сдвинулось с мертвой точки. Появился какой–никакой шанс.

Глава 15. ПОД УГРОЗОЙ ВСЕ

(Синод)

– Зачем мы собрались? – спросил у советницы глава Синода.

Все молча ждали, когда она заговорит.

– Был донос. – Ее голос эхом отозвался от стен палаты. – Некто утверждает, что приписанный к нему работник из демоса рылся в архивах, искал сведения о Маяке.

Услышав слово «Маяк», некоторые зашипели, а кто–то осенил себя защитным знаком. Глава совета угрожающе прищурился:

– Этот работник нашел что–нибудь?

– Он унес несколько снимков. Чистых снимков. Тем не менее я отправлю за ним патрульных, пусть задержат его – на всякий случай.

Первосвященник взял с золотого блюда крекер с икрой и надкусил его, наслаждаясь вкусом.

– Как зовут подозреваемого?

– Бишоп. Его жена тоже была уличена в ереси.

– О да, помню ее. – Глава совета довольно улыбнулся. – Родив дочерей–двойняшек, она отказалась подчиниться закону и пройти стерилизацию. Само собой, ее судили и приговорили к казни. Нельзя же позволять демосу перенаселить нашу колонию, верно? Так просто, однако, эта женщина отправиться к Святому Морю не захотела. Пришлось с ней помучиться.

Он взглянул на запястье, отмеченное шрамом в форме полумесяца. Нечестивица укусила первосвященника, когда ее вталкивали в шлюз. Правда, это не помогло ей избежать смерти.

– Последний раз мы подобное дело разбирали восемь лет назад, – раздраженно произнес жрец. – Я думал, все уладили.

– И как звали того приговоренного?

– Тесса Джексон, – ответил другой советник. – Ее поймали с поличным: она тоже искала упоминания о Маяке. Ее сдал коллега. И… все помнят… что было потом.

Советник посмотрел на первосвященника.

– Эти два человека связаны? – спросил тот. – Бишоп и Джексон?

Комната погрузилась в молчание, а Глава совета тем временем поерзал на мягких подушках. Отпил рисового вина из кубка и отправил в рот еще один крекер.

– Ну так как, связаны?

– Мы не знаем, – выпалила советница. – Пока не знаем. Но на допросе Бишоп сам все выложит, я уверена. Побольше, чем сын Нокса.

Лидер нахмурился и съел еще крекер.

– Откуда такая уверенность?

– Ему есть что терять, – ответила советница, подаваясь вперед. В искусственном свете резко выделялись ее острые скулы. – В его жизни всего две большие ценности.

– Мне нравится ход ваших мыслей, советник. Продолжайте, – махнул рукой жрец. – Только держите меня в курсе: хочу знать все, что вы вытащите из этого еретика. Особенно если он сообщит нечто новое. Маяк, эта нечестивая вещь. Один раз мы его упустили, но я не допущу повторения ошибки. Найду его и уничтожу.

Он раздавил в кулаке крекер.

– Мы начнем допрос незамедлительно, – пообещала советница.

– Арестуйте дочерей Бишопа, если это поможет развязать ему язык. Родственники нечестивцев тоже нечисты и должны быть отданы Святому Морю. Под угрозой все, особенно в наше темное время. Еретики окружают нас, и если ослабить бдительность и не вырвать заразу с корнями, то колонию постигнет новый Конец.

– Будет исполнено, клянусь Оракулом!

– Аминь!

– Спаси и сохрани нас, Святое Море!

Лишь одного советника встревожил такой оборот событий, но он смолчал, потому что многое боялся потерять. Под угрозой теперь были все.

Глава 16. ЛАЗАРЕТ

(капитан Аэро Райт)

– Капитан Аэро Райт. – Сестра заглянула в электронную медицинскую карту.

Глазами серо–стального цвета она осмотрела стерильную приемную. На рукаве у нее была эмблема – красный крест, обозначавшая принадлежность к корпусу медиков. Когда ни один из солдат не поднялся с жесткой металлической скамьи, сестра снова посмотрела в список: – Капитан Райт?

На сей раз Аэро встал и отдал честь. Если бы его спросили, почему он не встал в первый раз, он ответил бы, что не расслышал. Хотя на самом деле медсестру он слышал прекрасно: ее тон, убийственно серьезный, ножом резал ухо. Будь воля Аэро, то, услышав собственное имя второй раз, он пулей вылетел бы в дверь и больше никогда не вернулся в это унылое место.

Клиники воспроизведения он просто ненавидел. Ненавидел, как с ним обращаются врачи и медсестры – будто с куском мяса; ненавидел, как в него тычут железками, берут анализы и при этом даже не смотрят в глаза; ненавидел за то, что скоро ему предстояло явиться сюда и перед лицом Магистрата заключить брачный союз. Повестку он еще не получал, но теперь, когда он окончил школу и ему исполнилось шестнадцать лет, это был лишь вопрос времени. Нескольким солдатам из отряда уже пришли официальные письма.

– Предполетный медосмотр, – прочитала с экрана сестра. – Все верно, капитан?

– Да, все верно.

Она повела его стерильно чистыми коридорами – молча, как автомат. Аэро разглядывал двери по обе стороны: в одной из этих палат родился он, хотя фотографий его в младенчестве, да и в раннем детстве, не сохранилось. В мире Второго ковчега не было места подобным сантиментам; Аэро оставалось полагаться на силу воображения и мамины рассказы. Образ в лучшем случае получался туманным.

Сестра наконец провела его в небольшую смотровую и велела переодеться. При этом она не вышла и не стала отворачиваться. Аэро разделся и под ее строгим взглядом облачился в неудобную полиэтиленовую пижаму. Спина и все, что ниже, осталось совершенно неприкрытым, однако стеснение – это эмоция, а значит, нечто запретное. Аэро присел на холодный смотровой стол. Кожа сразу покрылась мурашками. Пахло спиртом, уксусом и чем–то еще, сладковатым… Отработанными движениями сестра принялась снимать у него показатели жизнедеятельности: колола иголками, тыкала в него холодными металлическими датчиками, которые загорались и передавали данные в электронную карту. Сестра не смотрела Аэро в глаза, не спрашивала, больно ему или нет. В общем, ей было все равно. Однако Аэро не ерзал и не морщился – нет, он стойко переносил тяготы медосмотра, чтобы максимально облегчить сестре работу. Так его учили.

– Доктор Хендрикс скоро придет, – сказала она, закончив. Забрала карту и вышла.

Руки Аэро не находили себе места, выдавая его волнение, и, чтобы отвлечься, он стал думать о предстоящей высадке на Землю. Серые бури все еще не унялись, и спускаться было бы равносильно самоубийству. Поэтому вчера от Верховного командующего поступило распоряжение: отложить миссию до тех пор, пока не позволят условия. Сколько ждать – никто не знал: дни, недели и даже месяцы… Аэро прошелся по списку того, что ему нужно сделать, чтобы приготовить отряд к миссии. Он учел все малейшие детали. Затем прошелся по нему снова: рисковать было нельзя. Хотелось одного – чтобы буря поскорей успокоилась, чтобы закончилось наконец ожидание и отряд Аэро смог бы приступить к работе. Только в действии – сражаясь, командуя – Аэро чувствовал себя живым.

Аэро не знал, сколько он ждал доктора: в Лазарете время как будто искажалось, то растягиваясь, то сокращаясь. Прошли минуты? Полчаса? Больше? Наконец дверь в смотровую открылась, впуская поток холодного воздуха. Вошел мужчина в форме с эмблемой медика: строгий взгляд, седеющие волосы, очки. Аэро хотел было вскочить на ноги и отдать честь, но доктор остановил его:

– Вольно, капитан, – сказал он, глядя в карту. Как и сестра, в глаза пациенту он не смотрел. – Показатели в норме, – пробормотал он себе под нос. – Я бы сказал, даже лучше, чем в норме… Здоровье у вас безупречное, капитан, все работает как часы. А как у вас с обратной связью фальшиона?.. О, время реакции впечатляет.

– Благодарю, сэр, – бодро ответил Аэро, хотя вряд ли он мог поставить эти достижения себе в заслугу. Да, он упорно тренировался, но и в Лазарете с его генетикой успели поработать.

Врач не ответил. Он сел за стол и принялся вбивать данные в карту. Длилось это, наверное, вечность. Наконец доктор закончил и обернулся.

– Капитан, вы прошли предполетное освидетельствование.

Вот и славно. Аэро, конечно, знал, что здоровье у него идеальное, однако в глубине души опасался, вдруг медосмотр выявит некий скрытый недостаток, который все это время никак себя не обнаруживал, затаился ядовитым змеем и в самый ответственный момент мог бы поднять свою уродливую голову. Вдруг в его усовершенствованной генетике есть изъян, не позволяющий отправиться на задание? Или – еще хуже – служить в боевом отряде.

– Спасибо, сэр, – ответил Аэро.

Доктор кивнул и пролистал карту.

– Я смотрю, вы достигли брачного возраста. – Он вчитался в строчки на экране. – Правда, еще не получали повестки… Если хотите сделать вклад в поддержание популяции перед отбытием на задание, я попрошу Магистрат ускорить ваш брачный процесс. Если вы погибнете, не оставив потомков, капитан, для колонии это станет существенной потерей.

Доктор Хендрикс выжидающе посмотрел на Аэро. Капитан не спешил с ответом. Он знал: ему положено стремиться исполнить долг или, как выразился доктор, внести вклад в поддержание популяции. Однако что–то его сдерживало. О сохранности его жизни врач беспокоился исключительно по прагматическим соображениям: Аэро – первоклассный воин, и его гены надлежит передать потомкам. Вот и все.

– Кто она? – спросил Аэро.

Доктор нахмурился.

– Вы же знаете, мне нельзя выдавать имя нареченной, – холодно произнес он. – Правила запрещают. Для вашей же пользы, смею добавить. Нельзя завязывать эмоциональных отношений, ведь они грозят…

Тук–тук! От неожиданности оба вздрогнули. Доктор поспешил открыть дверь – на пороге смотровой стояла медсестра. Она что–то зашептала доктору на ухо, и тот встревоженно обернулся к Аэро. Пробормотал нечто о преждевременных родах и убежал. Медсестра – следом за ним. Дверь закрылась.

Оставшись один, Аэро стрельнул взглядом в сторону камеры наблюдения, потом взглянул на стол и карту, оставленную доктором по случайности. Да, Аэро положено было сидеть на месте и не трогать записи. Даже узнав имя нареченной, он никак не изменил бы свою судьбу, однако он сам не заметил, как подошел к столу. Встал так, чтобы закрыть собой стол от камеры, и сделал вид, будто переодевается, а сам тем временем принялся быстро–быстро листать свою карту Используя полученные в Агогэ навыки, он запоминал каждую деталь. Наконец нашел нужную страницу – имя нареченной было вписано жирным шрифтом прямо под его именем: «Обручен с Даникой Ротман». Внизу стояла подпись Верховного командующего Бриллштейна.

«Даника Ротман, – подумал Аэро. – Кто ты?» Этого имени он прежде не слышал. Эта девушка была незнакомкой. Еще одним солдатом, обреченным на жизнь без любви. Однако все это было не случайно. Аэро принялся жадно вчитываться в сведения о нареченной, хотя их было не слишком–то много: обучалась в другой группе – ничего удивительного, нареченные никогда не учатся вместе и не служат в одном отряде, даже заключив брак. Потому–то Аэро и записали в пару с Даникой еще при рождении – так было проще удерживать их на расстоянии. Даника Ротман тоже с отличием окончила Агогэ и служила в боевом отряде. Статистика ее впечатляла, как и статистика самого Аэро. Окажись они в одном классе, Даника окончила бы Агогэ второй по отметкам.

Если верить записям, то Аэро и Данику объединили в пару, потому что родились они с разницей всего в несколько дней, а еще у них идеально сходились генетические данные. Нареченные, впрочем, могли отменить союз, если попытки зачать потомков не увенчались бы успехом, или же по болезни, или из–за смерти. Такое, конечно, редко случалось: за тысячу лет наука воспроизводства достигла совершенства.

Церемония бракосочетания была чисто административной процедурой: нареченные встречались тогда в первый раз и подписывали необходимые документы. Вскоре медики назначали им дату первого соития: рутинное дело на час, втиснутое в и без того плотный график. Аэро придет в определенное время – как и на обычный прием, – и его направят в смотровую. Сестра замерит у него давление, возьмет анализы (совсем как сегодня) и проводит в другое крыло Лазарета. Там его будут ждать кровать и Даника, которая точно так же явится исполнять долг. Наверное, она будет ждать, сидя на краю койки. Наверное, даже разденется (Аэро рассчитывал на это: неловко было бы самому снимать с нее форму). Может быть, она даже будет слегка волноваться: ее предупредят, что первый раз будет немного крови – и что это нормально. Может, испытает физическое удовольствие – и это тоже совершенно нормально.

Аэро всегда было интересно: свет оставят включенным? С одной стороны, со светом проще – сразу видно, что к чему. С другой – темнота облегчила бы контакт, Аэро было бы проще чувствовать то, что положено: пустоту в сердце. До сих пор Аэро так и не решился ни у кого спросить про свет. На занятиях, где объясняли сценарий и механику совокупления – акта зачатия потомков, – курсантам рассказывали несколько способов, как ускорить процесс, но никто никогда не упоминал о свете. Потом, если Даника сумеет зачать, Аэро не позволят видеться с потомками и участвовать в их воспитании. Не позволят ничего, что выходило бы за рамки отведенной ему роли.

Аэро еще немного полистал карту, фиксируя каждую деталь, даже зубодробильные медицинские термины, но выяснить больше о своей нареченной не сумел. Дух противоречия зашевелился в нем и креп с каждой секундой. Аэро внезапно понял, что не желает следовать приказам Верховного командующего и жениться на Данике Ротман. Ему бы сейчас самое время встревожиться, испугаться, но Аэро был совершенно спокоен. Собственная непокорность его нисколько не волновала. Напротив, он ощутил себя живым как никогда.

Одевшись, он выскользнул из смотровой и вернулся в Казармы к отряду. Кивнул Рен и остальным бойцам. Согласовал с помощницей расписание тренировок и заверил ее, что прошел освидетельствование перед отправкой. Аэро на автомате исполнял свои обязанности, и все это время у него из головы не шли мысли о нареченной.