Текст книги "Фальшивый принц"

Автор книги: Дженнифер А. Нельсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

19

Когда в тот вечер мы вернулись в свою комнату, Роден тут же улегся в постель. Тобиас сел за стол с очередной книгой. Я лег на кровать и уставился в окно. Под подушкой у меня лежали катушка ниток, иголка и небольшие ножницы. После езды верхом у меня действительно порвалась рубашка, но я не собирался чинить ее. Я собирался, когда останусь один, пришить несколько карманов на подкладку своей одежды. На камзоле, который носил днем, был только один полезный карман снаружи. Мне нужно было спрятать кое-какие вещи и держать их при себе, там, где никто не мог бы найти их.

Удостоверившись, что принадлежности для шитья надежно спрятаны, я сел и уставился в окно у кровати. Я достал из кармана камзола гарлин, украденный у Коннера за обедом, и принялся рассеянно крутить его между костяшками пальцев. Когда монета оказывалась у мизинца, я большим пальцем отправлял ее обратно к указательному.

– Хороший трюк, – сказал Тобиас.

– Это помогает мне думать.

– О чем ты думаешь?

– Как сделать так, чтобы ты от меня отстал.

Тобиаса это не смутило.

– Когда в комнате горит свеча, за окном ничего не видно. На что ты там смотришь?

– Ни на что.

– И на уроках ты ведешь себя так же. Мечтаешь, что ли?

– Думаю о том, какой была бы моя жизнь, если бы я принимал другие решения.

Тобиас положил книгу на стол.

– Какие, например?

– Если бы остался с родителями.

– Стал бы пьяницей-музыкантом, как твой отец.

– Возможно. Но я не оказался бы здесь. – Я повернулся к нему. – А ты доволен тем, какой выбор сделал?

– Я никогда ничего не выбирал, – сказал Тобиас. – После того как мои родители умерли, мне велели жить с бабушкой, так я и сделал. После того как она умерла, мне велели отправляться в приют, так я и сделал. Потом мне велели идти с Коннером, и вот я здесь.

– И когда Коннер скажет, что тебе делать на троне, ты так же послушаешься.

– Нет! – Тобиас глубоко вздохнул, снова взял книгу, а затем проговорил, понизив голос: – У меня есть план. Я знаю, что буду делать, когда взойду на трон.

Я снова повернулся к окну.

– Надеюсь, это тебе поможет.

– Да-да. Я продумал каждую деталь. Хватит пялиться в окно!

– Какая тебе разница?

– Это бессмысленно, я же знаю, что тебе ничего не видно. Может, ты, как в зеркало, любуешься на себя? – Тут Тобиас взглянул на свои бумаги и вдруг быстро собрал их в стопку.

– Мне не видно твоих записей, – устало сказал я. – Ты глупец.

– И все-таки. – Тобиас взял стопку бумаг и бросил их в огонь. Потом задул свечу и добавил: – Я иду спать.

Прошло много времени, прежде чем он уснул. Мне не без труда удалось дождаться этого и самому не уснуть, но я твердо решил в эту ночь выбраться из Фартенвуда.

Я переоделся, приоткрыл окно и вышел на узенький выступ стены за ним. Места было слишком мало, чтобы позволить себе хоть один неверный шаг, но ночь была тиха, а на стенах – много неровностей, чтобы удержаться. Ничего со мной не могло случиться.

Мое внимание привлекло негромкое ржание на выгоне. Кобыла Коннера, Буря, вернулась домой. Для меня это была хорошая новость. Коннер перестанет злиться на меня за то, что я ее упустил. Эта была хорошая новость еще и для Крегана. Ему не придется по гроб жизни служить у Коннера.

Просто удивительно, сколько я смог узнать, осмотрев Фартенвуд снаружи. Как следует все облазив и поработав ногами, я смог заглянуть во множество окон. Мало кто в этот час не спал, окна же были почти в каждой комнате. Комнаты наиболее приближенных слуг располагались на втором этаже по углам дома. Лишь немногие окна были закрыты занавесками. Комнаты с занавешенными окнами принадлежали, наверное, Имоджен и другим служанкам, но я даже не пытался в них заглянуть. Мысль о том, что меня могут поймать, когда я подсматриваю за спящими женщинами, была мне не по душе. Меня обвинят в чрезмерном любопытстве, хотя это было последним, что привело меня сюда. В центре второго этажа располагались кабинет Коннера, библиотека, музыкальная комната, бальный зал и столовая. Кухня и другие помещения для слуг были в задней части здания. Комната Коннера находилась на противоположной стороне дома от нашей. Между ними были еще комнаты, и некоторые из них меня интересовали.

Я не знал, как пробраться на верхний, третий этаж Фартенвуда. Там находились бывшая детская и классная комната, куда мы с Роденом ходили на занятия, но я не знал, что еще там есть. Скорее всего, комнаты для учителей и, может, еще спальни. Я мог бы рано или поздно найти способ туда забраться, но я не слишком старался. Едва ли там могло быть что-то интересное.

Я спустился по водосточной трубе на твердую землю – всегда приятное чувство – и отправился обследовать территорию. Я миновал конюшни, дворик для стрельбы из лука, обширный огород, потом ухоженный садик. Меня охватило желание просто сбежать.

Но я знал, что не посмею. Уверенность в этом подтвердила мои худшие подозрения на собственный счет. В глубине души я был трусом.

Серп луны висел уже с другой стороны дома, когда я решил вернуться в комнату, где, как самоуверенно считал Коннер, он держал нас взаперти. Было темно, и я принялся ощупывать край окна, чтобы найти щель и открыть его.

Но щели не было. Окно было плотно закрыто. Я надавил на него, но оно то ли было заперто, то ли слишком крепко закрыто и не поддавалось.

Я не знал, что делать. Постучать и попросить Родена и Тобиаса впустить меня? Они обязательно наябедничают Мотту или Коннеру, и я буду жестоко наказан.

Но оказалось, что мне не обязательно это делать. Тобиас сел на кровати и посмотрел прямо на меня, злобная улыбка расплылась по его лицу. Он поднял брови, словно спрашивая, как я собираюсь справиться с этой проблемой.

Я протянул обе руки и показал на окно. Он медленно покачал головой, отвернулся и лег на кровать.

Я взглянул на Родена, но не понял, спит ли он. Он лежал ко мне спиной и не двигался. Я гадал, было ли это делом рук Тобиаса. Роден подговаривал меня подставить Тобиаса. Может, Роден подговорил Тобиаса подставить меня. Так он мог избавиться сразу от двух конкурентов. Неплохой план, и я почти пожалел, что не подумал об этом раньше.

Я стоял на узком выступе у окна на одной из стен Фартенвуда. Скоро должны были проснуться слуги, чтобы начать свои ежедневные дела. Времени у меня оставалось совсем не много.

20

Некоторые окна в комнатах слуг были открыты, но меня не привлекала мысль пройти через них. Слишком много людей, и большинство из них вот-вот проснутся. Кроме того, мне пришлось бы красться по коридору мимо Мотта или кто там охранял снаружи нашу комнату.

Окно спальни Коннера было приоткрыто. Войдя туда, я по крайней мере оказался бы на нужном этаже. Я мог бы осмотреться и надеяться на то, что слуга, охраняющий нашу комнату, спит или отлучился. Несмотря на риск, эта комната была лучшим вариантом. Может быть, единственно верным.

Снаружи комнаты Коннера был небольшой балкон. Дверь на него была заперта, чтобы порыв ветра не хлопнул ею, но окно рядом с балконом было немного приоткрыто. Окно легко поддалось, когда я попытался его открыть. Оно было намного шире, чем окно нашей комнаты, и мне не составило труда проскользнуть через него внутрь.

Я долго стоял неподвижно, чтобы по глубине и частоте дыхания удостовериться, что хозяин комнаты спит. Он негромко похрапывал, что давало мне небольшую фору на тот случай, если я произведу какой-нибудь шум.

Широкая кровать с пологом была так задрапирована, что его самого было почти не видно. Но храпа было достаточно, чтобы я чувствовал себя в безопасности.

Живя в приюте миссис Табелди, я много дней и ночей провел, бродя по чужим комнатам. Я знал, как определить, будет ли пол скрипеть, перед тем как встать на него. Я знал, как открывать двери, шкафы и комоды так, чтобы не создать шума. И я знал, как стать невидимым.

По крайней мере, знал, как делать это там.

Здесь все было сложнее. Обстановка комнаты Коннера была мне незнакома, и к тому же было темно.

Комната Коннера была намного просторнее нашей. Абсурдно велика для одного человека, но ведь он был здесь хозяином, хозяином всего этого богатства и всех людей, которые его обслуживали. В одном конце, слева от меня, стояла кровать. А возле меня оказался мягкий стул, сидя на котором, он мог смотреть с балкона на дальнюю лужайку и прихлебывать утренний чай. Справа стоял небольшой шкаф с книгами. В его кабинете книг было намного больше, и я гадал, прочел ли он все эти книги или просто выставлял их напоказ. Может, и прочел. Коннер был разносторонним человеком. Мне захотелось взглянуть на заглавия, узнать, какие книги он читает. Но тут Коннер пробормотал что-то неразборчивое во сне и перевернулся с боку на бок. Надо было идти.

Дверь в коридор была плотно затворена. Основная проблема состояла в том, что я не знал, что снаружи. Вдруг его комната охраняется и там дежурит слуга? Со знатными господами такое случается, но убедиться, так это или нет, я смогу, только открыв дверь, а наказание за неверный шаг будет строгим.

Вдруг в лунном свете одна деталь привлекла мое внимание, наведя на мысль о чем-то, о чем я догадывался, но не мог пока проверить. Бахрома на висящей гардине застряла в стене. Когда-то Коннер говорил нам, что знает все секреты Фартенвуда. Я надеялся, что он имеет в виду именно это. Или внутренние стены были необычайно толстыми, или в Фартенвуде были потайные ходы.

Я медленно пересек комнату Коннера. Деревянный пол известен своей скрипучестью, а я не хотел, чтобы Коннер проснулся от скрипа. Как только я оказался у стены, найти способ открыть потайную дверь оказалось очень просто. В стене были вырезаны три углубления для пальцев, скрытые гардиной.

Я открыл дверь так медленно, как только мог, и ровно на столько, на сколько это было нужно. При необходимости я могу пролезть и в узенькую щель. Тогда необходимость была серьезная, так что мне хватило очень узкой щели, чтобы войти.

Оказавшись внутри, я увидел, что проход освещен масляными лампами, висевшими на таком расстоянии друг от друга, чтобы было видно, куда идти. Ход был узкий, выходов из него не было видно, только небольшие ручки торчали из стены, обозначая место потайных дверей. Я пробовал открыть некоторые из них и оказывался в гостевых комнатах, которые, к счастью, были пусты.

Когда добрался до нашей комнаты, я сразу понял, почему Коннер решил поместить нас именно туда. Внизу стены было небольшое отверстие, которое я по ошибке принимал за мышиную норку. Это был не норка. Коннер выбрал для нас помещение, где при желании мог подслушать наши разговоры.

Коннер явно пользовался этими ходами, а может, это делал кто-то из его помощников. Вот почему масляные лампы горели днем и ночью. Мне придется быть очень осторожным, если я решусь снова войти сюда.

Я бесшумно открыл потайную дверь и снова оказался в нашей комнате. И Тобиас, и Роден спали в своих кроватях. Я внимательно посмотрел на каждого из них, думая о том, смогли бы мы при других жизненных обстоятельствах стать друзьями. И быстро отбросил эту возможность. Пройдет немало времени, прежде чем я решусь назвать кого-либо другом. Для меня это пока было возможно только в теории.

Когда Тобиас рано утром проснулся и увидел, что я крепко сплю в своей кровати, он так и замер с разинутым ртом. Я почувствовал его взгляд, открыл глаза, насладился этим зрелищем, перевернулся на другой бок и снова заснул. Тобиас даже не спросил меня, как я вернулся в комнату. А я не собирался рассказывать.

21

В то утро Эррол вошел в нашу комнату со стопкой одежды, в которой я был, когда Коннер привез меня в Фартенвуд.

– Наконец-то, – сказал я. – Почему так долго?

Эррол поразмыслил и в конце концов решил вместо ответа спросить, где полагающаяся ему награда.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – ответил я небрежно. – Но если будешь в библиотеке, между страницами семейной истории Коннера лежит кое-что. Ты мог бы достать.

Эррол усмехнулся.

– Не обижайтесь, сэр, но вы трое приехали сюда ни с чем. Мне стоило бы спросить, откуда взялись эти деньги.

Я покачал головой.

– На самом деле, Эррол, вовсе не стоило бы. Спасибо, что вернул мою одежду. Теперь выйди и оставь меня одного.

– Я мог бы убрать эту одежду, сэр.

– Да и я мог бы. Закрой за собой дверь.

Когда он ушел, я развернул одежду и осмотрел ее. Она была выстирана, а дырка на рубашке зашита. Вот эта одежда мне подходила. Мне было не по себе от всех этих шелков, в которые наряжал нас Коннер. В новой одежде я не чувствовал себя аристократом, а уж тем более принцем. Я чувствовал себя притворщиком и самозванцем. И это самое верное определение того, кем я был.

Перед тем как сложить штаны, я проверил карманы. У меня едва не полезли глаза на лоб, и я завопил, чтобы Эррол вернулся обратно в комнату.

– У меня было кое-что в кармане, – сказал я. – Где оно?

Эррол покачал головой, но было ясно, что он знает ответ.

– У вас не было там ничего ценного, сэр.

Я подошел к нему ближе, и он побледнел.

– Так ты что, это выбросил?

Эррол проговорил почти шепотом:

– Коннер узнал, что вы хотите вернуть одежду. Он велел осмотреть ее перед тем, как возвращать вам. Если чего-то недостает, сэр, значит, он это взял.

Через минуту я ворвался в столовую Коннера, распахнув дверь так, что она ударилась о стену.

– Где мое золото?

– Где Мотт? – спросил Коннер. – Он должен сопровождать тебя.

– Он не знает, что я ушел. Где оно?

– Не представляю, о чем ты говоришь. Сядь за стол и поешь. – Он указал на место за столом рядом с Роденом и Тобиасом, которые смотрели на меня так, будто я совершил нечто ужасное.

Я не собирался садиться.

– Золото. В кармане одежды, в которой я был, когда сюда приехал. Вы взяли его.

– Так вот ты о чем! – Коннер рассмеялся. – Глупый мальчишка. Тот камень, что ты таскал в кармане, не был золотом.

– Был, и оно мое.

Коннер покачал головой.

– Это поддельное золото, Сейдж. Тебе, наверное, его мошенники на рынке подсунули.

– Это подарок, и оно настоящее. Верните его.

– Нет. – Коннер скрестил руки. – Ты готовишься стать принцем, даже королем. Король не может таскать в кармане поддельное золото. Старайся, учись, и когда взойдешь на трон, у тебя будет при себе настоящее золото.

– Мы все здесь поддельные. Если насчет золота вы правы, для меня нет более подходящей вещи, чтобы таскать ее в кармане. Где оно?

– Теперь этот камень мой, – сказал Коннер. – Я уверен, что найду ему полезное применение, может, в речку брошу. А теперь, прошу тебя, садись. Мы собирались поговорить о королевской родословной.

– Говорите, – сказал я. – У меня есть дела поважнее.

И выскочил из комнаты.

В то утро я не занимался ни чтением, ни историей. Мы с Тобиасом и Роденом направлялись к конюшням, когда увидели быстро приближающихся к нам Мотта и Крегана. Я грыз яблоко, которое стянул из кухни, и по выражению их лиц сразу понял, что доесть мне его не удастся.

– Они, похоже, в бешенстве, – сказал мне Тобиас. – Что ты натворил?

– А почему все время я? – спросил я. – Вы с Роденом что, не можете сделать чего-нибудь стоящего внимания?

– Это ты все время что-то вытворяешь, – сказал Роден.

Несмотря на большое искушение бежать, смысла в этом уже не было. Мы были зажаты между домом и конюшней, так что они все равно поймали бы меня. Кроме того, раз уж наказание было неизбежно, ни к чему было все усложнять.

Креган толкнул меня обеими руками в грудь, и я упал. Яблоко выскочило у меня из рук и упало в грязь.

– Где камень? – спросил он.

От падения у меня слегка перехватило дыхание, но я все же пробормотал:

– Это золото.

– Ты украл его у мастера.

– Который украл его у меня. Я просто вернул все в исходное положение.

– Тебе ни к чему эта борьба, Сейдж, – предостерег меня Мотт. – Пожалуйста, скажи, где камень.

Я сжал зубы и уперся пятками в землю. Может, он и прав, но я не собирался это признавать.

– Возьми его, – сказал Мотт Крегану, который вытащил нож и приказал мне встать. Когда я это сделал, он приставил нож к моей шее и схватил меня за руку. Креган сбоку, Мотт сзади – так мы и пошли в Фартенвуд.

Коннер ждал меня в кабинете, стоя за массивным дубовым столом. Креган швырнул меня в кресло перед столом, и они с Моттом встали по обе стороны от меня.

– Где камень? – холодно спросил Коннер.

– Разве он не у вас в столе, куда вы его положили? – проговорил я с не меньшей холодностью в голосе.

Это вывело Коннера из себя. Он кивнул Крегану, который с силой ударил меня по щеке. Я ощутил вкус крови во рту и закрыл глаза, открыв их снова, когда боль несколько утихла.

– Я выкупил тебя из приюта! – вопил Коннер. – Это значит, что ты моя собственность, как и все, что принадлежит тебе. Этот камень мой.

– Если это не настоящее золото, зачем оно вам? – спросил я.

– Потому что я не хочу, чтобы оно было у тебя! Я не собираюсь представлять двору человека, который таскает в кармане фальшивое золото. Где оно?

– Может, вы его потеряли, – сказал я.

Креган снова ударил меня, на этот раз сильнее.

– Отведите его в подземелье, – прошептал Коннер. – Сделайте все, что нужно, но так, чтобы не осталось шрамов.

– Нет, стойте! – Меня охватил страх. Я понял, что со мной сделают. – Не делайте этого, Коннер! Это всего лишь камень. Это то, что вы хотели услышать?

Коннер уперся обеими руками о стол и наклонился ко мне:

– Чего я хочу, Сейдж, так это того, чтобы ты подчинялся моей воле. Если я велю тебе прыгнуть со скалы, ты должен прыгнуть. Если велю переплыть океан, ты должен плыть. Мне не нужен камень. Но если я сказал тебе, что он больше не твой, я жду от тебя преданности, уважения и подчинения. Даю тебе последний шанс. Где он?

Стук сердца глухими ударами отдавался у меня в ушах, так что я едва слышал его. Я знал только, что он не получит камень, даже если от этого зависит моя жизнь. А похоже, так оно и было.

– Уведите его, – сказал Коннер. Мотт и Креган схватили меня за руки и буквально потащили из кабинета, осыпая пинками и руганью.

22

В подземелье пахло застарелой мочой. Я попытался представить себе, кого еще сюда приводили и как давно это было. Там была всего одна камера, со стенами из неотесанного камня и ржавой железной решеткой. Окон не было вовсе, на стенах горело несколько масляных светильников. Было холодно, и я сразу продрог. Хотя дрожал я не только от холода. Мне было страшно.

Когда Креган отпирал дверь железной клетки, я высвободил одну руку и врезал ему по шее. Мотт схватил меня за руку и выкрутил ее за спину, крепко сжав обе руки.

– Ты мне за это заплатишь! – прошипел Креган. Когда мы оказались внутри, он сдернул с меня рубашку и сковал мне запястья цепью, подвешенной к потолку. Когда я повис на цепи, я едва касался ногами пола.

Мотт пошел в дальний угол комнаты, потом вернулся ко мне. В руке у него было что-то вроде кнута. У того была длинная рукоятка с широкой кожаной полосой на конце.

– Коннер велел не оставлять шрамов. – Я не смог сдержать в голосе дрожь.

Креган ухмылялся, ему явно не терпелось увидеть кнут в действии.

– Он ничего не говорил о ссадинах. Пока Мотт будет бить тебя широкой стороной, тебе будет очень больно, но ран на коже не останется.

– Пожалуйста, не делайте этого, Мотт! – умолял я.

– Ты сам сделал такой выбор, – сказал он. – Разве я не предупреждал тебя?

– Что такого в этом камне? – спросил Креган.

– Дело не в камне, – ответил Мотт. – Мальчишка лишь хочет победить. Доказать, что он не собственность Коннера.

– Я не его собственность, – сказал я.

За этим последовал первый удар кнута. Я приготовился к боли, но не такой сильной. С моих губ сорвался вопль, которого я сам не ожидал услышать. Мотт ударил снова, потом в третий раз. Ноги у меня подкосились, я повис на цепи, и плечи пронзила боль.

– Где камень? – спросил Мотт.

Не дожидаясь ответа, он снова меня ударил. Я чувствовал отстраненность от боли, будто часть меня стояла в стороне и наблюдала за тем, что происходит. И эта часть меня съеживалась при звуке ударов. А вторая часть продолжала вопить.

– Я не его собственность, – прошептал я. – Это мое золото.

Еще один удар, будто когти впились мне в спину, затем Мотт скомандовал:

– Давай полотенце!

– Коннер велел, чтобы не было крови! – сказал Креган.

– Он велел, чтобы не было шрамов. Достань повязку, оставим его здесь. Дадим ему время подумать над следующим ответом.

Креган ненадолго исчез, а Мотт выругался и отбросил кнут в дальний угол комнаты. Через минуту Креган вернулся с бутылкой прозрачной жидкости и тряпкой.

– Я все сделаю, – сказал Мотт. – Не говори Коннеру.

– Дай мне пять минут наедине с ним! – прорычал Креган. – Я узнаю, где камень.

– Выметайся! – скомандовал Мотт.

Когда мы остались одни, Мотт открыл бутылку. Я почувствовал запах и покачал головой.

– Нет, не надо.

– Эта боль будет не намного лучше кнута, – предупредил Мотт.

Он налил жидкости на тряпку и прижал к моей спине. Я снова закричал и пнул Мотта в ногу так, что он отступил.

– Если я не промою рану, будет заражение, – проговорил он. – Я твой единственный друг здесь, не разочаровывай меня.

– Если вы друг, то кто же мои враги?

– Ты сам свой враг, Сейдж. Посмотри в зеркало и увидишь причину своих проблем. Думаешь, я хотел брать этот кнут?

Он снова протер мне тряпкой спину, и я выругался.

– Прикуси язык, или Коннер велит выбить из тебя и это.

– Больно! – Спина у меня горела, и каждая клеточка моего тела чувствовала это.

– Не знаю, почему Коннер тебя еще не убил, – сказал Мотт. – Что-то он находит в тебе, но его терпение не бесконечно. Отдай ему камень, Сейдж.

– Нет.

Мотт обмотал меня тряпкой и крепко завязал.

– Ты глуп, – сказал он. – Если ты так надеешься стать принцем, ничего не выйдет. Поклонись Коннеру, мальчик. И отдай ему камень.

Перед тем как уйти, он погасил масляные светильники, оставив меня на цепи, полуголого, раненого, в полной темноте.