Текст книги "Фальшивый принц"

Автор книги: Дженнифер А. Нельсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

13

На следующее утро я открыл глаза раньше, чем слуги пришли будить нас. Мягкий утренний свет падал через окно под небольшим углом, значит, было совсем раннее утро. Я несколько секунд лежал в постели, привыкая к незнакомому ощущению тепла и уюта. Потом вспомнил, в какую странную игру оказался замешан. И от этого воспоминания меня прошибло холодным потом. Я резко сел на кровати, бессмысленно осматривая комнату.

– Ты тоже не спишь? – тихо спросил Роден.

– Не спится уже.

– Я вообще почти не спал. – Он помолчал, потом спросил: – Как ты думаешь, что станет с теми, кого Коннер не выберет?

Ни одному из нас не хотелось думать, что среди тех, кого Коннер не выберет, окажется он сам. Я медленно выдохнул и сказал:

– Ты знаешь ответ.

Роден помолчал, словно разочарованный ответом. Можно было подумать, он надеялся, что я предложу вариант получше.

– Самое печальное, что когда нас не станет, некому будет о нас горевать. Ни семьи, ни друзей, никого…

– Тем лучше, – сказал я. – Мне приятнее думать, что моя смерть никому не причинит боли.

– Если не можешь причинить никому боли, значит, ты и радости никому не доставишь. – Роден сцепил руки за головой и уставился в потолок. – Мы все трое – пустое место, Сейдж. Я должен был уйти из приюта еще несколько месяцев назад, но не мог, потому что мне некуда было идти. Я не обучен грамоте и ничего не умею толком делать, а это значит, я ни на что не гожусь. Как бы я заработал на жизнь?

– Тобиас смог бы прожить, – сказал я. – Он мог бы работать в лавке, а потом и сам мог бы торговать. Ему бы наверняка удалось.

– А какие у тебя были планы? – спросил Роден.

Я пожал плечами.

– Все, что мне было нужно, – дожить до следующей недели. – Мне вдруг стало смешно, и я по-дурацки хихикнул. – А теперь вот надо пережить сразу две недели.

– Коннер должен выбрать меня, – сказал Роден. – Я не про то, чтобы стать королем и все такое, – понятно, что вся власть будет у Коннера. Но для меня это единственный шанс. Я знаю, это звучит жестоко, ведь можно лишь догадываться, что тогда будет с тобой и Тобиасом, но для меня это так. Помнишь тот день, когда ты чуть не сбежал из повозки?

– Да.

– Хотел бы я, чтобы ты это сделал. И если в ближайшие две недели тебе представится шанс сбежать, думаю, ты должен им воспользоваться.

– Рад это слышать. – О, если бы все было так просто!

– Говорили бы еще погромче, может, тогда удастся разбудить всю прислугу, – простонал Тобиас.

– Тише, – сказал я. – Как только они поймут, что мы проснулись, они войдут сюда.

Тобиас приподнялся на локте.

– Вы с Роденом столько времени трепались, а теперь, с ходу, требуете, чтобы я замолчал?

– Потише, ты, – сказал Роден.

Тобиас снова лег.

– Интересно, что Коннер запланировал для нас на сегодня.

– За две недели мы должны узнать то, что должен был знать принц Джерон, – сказал Роден. – Может, у нас сейчас последняя возможность немного расслабиться.

– А ведь план как раз неплохой, – заметил Тобиас. – Коннер прав. Это, наверное, единственная возможность спасти Картию.

– Это оскорбление памяти настоящего принца, – сказал я. – Когда обман раскроется – а все мы знаем, это рано или поздно произойдет, – то, что мы сделали, будет расцениваться как измена. Чтобы сирота из приюта занял место принца! Кем мы себя возомнили?

– Успокойся, – прервал меня Тобиас. – Кто сказал, что однажды все раскроется? Коннер будет рядом, чтобы направлять нас. Он ведь тоже пострадает, если все раскроется.

– Никто из нас не похож на настоящего принца, – продолжал я. – Не говоря уже о том, что двух недель недостаточно, чтобы научиться всему, что принц должен знать, и неважно, будет Коннер рядом или нет. Если мы трое объединимся, они не смогут заставить нас сделать это.

– Но я сам этого хочу! – Тобиас сел и опустил ноги на пол. – Вы двое можете продолжать валяться, а я собираюсь начать учиться как можно скорее.

Заспанные слуги ждали нас в коридоре. Поняв, что мы проснулись, они осторожно вошли в комнату, и Эррол, сдерживая зевоту, полез в ящик моего шкафа.

– Можешь возвращаться в постель, если хочешь, – сказал я ему. – Мне и так хорошо.

– Не вы отдаете приказания, – напомнил мне Эррол, – не вы, а мастер Коннер. Сегодня ваша одежда будет более простой и подходящей для занятий.

Я неохотно вылез из постели, чтобы Эррол поскорее одел меня, иначе он бы не отвязался. Правда, я поставил на своем: заставил его ждать, пока сам оденусь, а он только проверил, все ли я сделал правильно.

– Не для того, чтобы оскорбить вас, – сказал он, глядя, как я в растерянности верчу в руках пряжку. – Но, вероятно, вам никогда не приходилось иметь дело с такой одеждой, как эта.

Я улыбнулся.

– Когда буду жить как хочу, ни за что больше такое на себя не надену.

Мотт ждал нас у дверей спальни. Он сказал, что Тобиас будет заниматься с преподавателем в библиотеке, а мы с Роденом отправимся наверх, в комнату, которая когда-то была детской, чтобы там учиться читать и писать. Тобиас самодовольно усмехнулся и удалился вслед за своим слугой. Похоже, ему казалось, что у него есть преимущество перед нами, и возможно, он был прав. Роден шепнул мне, что все равно не хотел заниматься вместе с Тобиасом. И я с ним согласился.

Наш преподаватель велел называть его мастером Гробсом, имя ему подходило – он был больше похож на гробокопателя, чем на учителя. Он был высок и худ, кожа у него была бледная, а волосы, тонкие и темные, он причесывал так, чтобы казалось, что они гуще, чем на самом деле. Я сразу же почувствовал к нему неприязнь. Родена же, казалось, совершенно не волновал тот факт, что, вероятно, перед ним живой мертвец. По крайней мере, когда я шепотом сообщил ему об этом, он фыркнул и шепнул мне, чтобы я заткнулся.

Мастер Гробс велел нам с Роденом сесть на стулья, которые, очевидно, были предназначены для маленьких детей, и повернуться к доске. Он принялся писать на доске алфавит, а мне сказал:

– Я велел вам сесть, мы начинаем.

Роден смотрел на него с почтением. Он уже сидел на стульчике, и его колени были чуть ли не на уровне груди.

Я решительно сложил руки.

– Я не собираюсь сидеть на стуле, предназначенном для пятилетнего ребенка. Дайте мне нормальный стул.

Мастер Гробс склонил голову, чтобы удобнее было смотреть на меня сверху вниз.

– Вы, очевидно, Сейдж. Меня предупредили. Молодой человек, я вам не один из слуг Коннера. Я человек благородного происхождения и учитель, меня следует уважать. Вы сядете на тот стул, каким мы тут располагаем.

Я позвал Мотта, который ошивался поблизости, видимо, все еще беспокоясь, что я сбегу. Когда он просунул голову в дверь, я сказал:

– Мастер Гробс считает, что он не слуга Коннера. А вы – слуга. Мне нужен стул.

– У вас уже есть один, – сказал Мотт, кивая на свободный стул рядом с Роденом.

– Он слишком мал. Я не могу учиться в таких условиях.

– Плохо дело. Садись.

– Ладно, но если мы с Роденом не сможем запомнить урока, вы знаете, как объяснить это Коннеру.

Мотт вздохнул и вышел. Через несколько минут он вернулся с двумя большими стульями в руках. Мастер Гробс был в ярости и сказал, что в наказание мне придется писать каждую букву дополнительно по десять раз.

– Значит, я в десять раз лучше их запомню, – сказал я. – Странно получается: в наказание я получу больше знаний, чем Роден, который старался вас слушаться.

Кончики пальцев у Гробса стали почти такими же белыми, как мел, которым он писал, когда он начал наконец выводить буквы. Родену, видимо, было по-настоящему интересно, и он явно хотел поладить с Гробсом. Я же уснул где-то на букве М.

Когда Мотт разбудил меня, Гробса уже не было.

– Он сказал, что ты безнадежен, – сказал Мотт. – Сейдж, ты действительно стараешься проиграть?

– Я же говорил, что немного умею читать. На этом занятии я впустую потратил время.

– А мне кажется, это было здорово. – Голос у Родена был довольный, как никогда. – Я даже не мечтал, что научусь читать, а мастер Гробс говорит, уже завтра я смогу читать по слогам.

– Прекрасно. Интересно, как чтение по слогам поможет тебе быть похожим на принца?

Ранее этим утром слуги принесли нам завтрак, состоявший из крутых яиц и молока, который мы съели прямо во время занятия. После такого скудного начала было неудивительно, что мы с Роденом очень скоро снова проголодались.

– Поедите после следующего урока, – сказал Мотт.

– Какого урока? – спросил я.

– Истории Картии. Потом обед. Потом урок фехтования, верховая езда, ужин и урок этикета с мастером, а вечером будете выполнять задания на завтра.

Роден хлопнул меня по плечу:

– Он сделает из нас аристократов!

Я кивнул, но промолчал. Мысль о том, что сделает из нас Коннер, не вызывала у меня восторга.

14

Мы встретились все трое на уроке истории, который для Тобиаса оказался пустой тратой времени, потому что он заранее знал ответы на все вопросы. Отвечал он так быстро, что мы с Роденом не успели бы даже заговорить, если бы знали ответ.

Нашим учителем истории была миссис Гавала, она, как сказал Тобиас, вела и его утренний урок. Она уже вышла из того возраста, когда еще можно выйти замуж, но при этом казалась вполне милой. У нее было круглое лицо и темные кудри, и она всячески избегала любого обсуждения причин, по которым Коннер привез нас сюда, хотя было очевидно, что она все знает. Она была несколько нервозна, и все же приятная улыбка и добрый нрав оказались хорошей передышкой от той серьезности, что нас здесь окружала. Глядя на нее, я неотступно думал о том, что будет с ней по окончании этих двух недель.

Когда она на минуту вышла попросить стакан воды, я высказал Тобиасу и Родену мучавшую меня мысль. Тобиас не колеблясь ее отбросил:

– С ней все будет хорошо. Она сказала, что Коннер просил ее никогда не говорить о том, что она нас учила.

– Скорее всего, пригрозил, – пробормотал я.

Тобиас набычился:

– Если она будет молчать, какая разница, что сделает для этого Коннер!

– Разница все-таки есть. – Я взглянул на Родена, ожидая, что он со мной согласится, но тот склонился над книгой, пытаясь прочесть слово, на котором застрял его палец.

Мы молча ждали, пока вернется миссис Гавала. Тобиас о чем-то задумался, а мы с Роденом тщетно пытались ответить на вопрос, который не вызвал у него ни малейших колебаний.

Миссис Гавала оказалась прекрасным учителем, к концу урока мы могли назвать все крупнейшие города Картии и описать их роль в жизни страны. К счастью для нас, в Картии было не так много городов, которые можно назвать крупными, и запомнить их оказалось несложно. К несчастью для Картии, их вклад в жизнь страны оказался одинаково незначительным. Новому правителю пришлось бы очень постараться, чтобы наладить разработку наших природных ресурсов. Как и ожидалось, Тобиас объявил, что готов ответить на вопросы. Миссис Гавала выслушала его, приподняв брови, но ничего не сказала.

В дверь постучали, и вошли двое служанок, которые что-то принесли, как я надеялся, наш обед. Первая из вошедших девушек была мне незнакома, второй была Имоджен. Посмотрев на меня, она опустила глаза. Девушки поставили подносы с едой и удалились.

Миссис Гавала отложила книгу, по которой нас учила, и дала каждому по куску мясного пирога в пышном тесте. Я умял свой кусок в один присест и повернулся к Тобиасу, у которого оставалась еще добрая половина.

– Можно доесть твой?

Тобиас засмеялся, а ведь я не шутил. Он доел свой кусок, оставив мой вопрос без ответа, и миссис Гавала продолжила урок.

После урока пришел Мотт и отвел нас на конюшню, к Крегану, который уже ждал нас. Когда мы явились, он стоял, так крепко сцепив руки, что я было подумал, не связаны ли они.

– Ладно уж, – проворчал он, – я научу вас ездить верхом.

Мотт ушел, а Креган вывел нас из конюшни и указал на седло, прикрепленное наверху невысокого забора.

– Начнем вот с чего. На это надо сесть, чтобы поехаться верхом.

– Да вы что, серьезно? – не выдержал я. – Вы правда собираетесь учить нас так, будто мы лошади не видели? Мы все умеем ездить верхом.

– Я не знаю, что вы там умеете… – сказал Креган.

– Я умею больше, чем вы! – выпалил я. – Я вас обойду с закрытыми глазами. Родан и Тобиас наверняка тоже.

У Крегана глаза на лоб полезли.

– Умеешь больше, чем я?! Я не простой наездник, я дрессировщик. Диких лошадей объезжаю и с тобой тоже справлюсь.

Я не обратил внимания на его угрозу и сказал:

– Я могу ездить на том же, на чем и вы.

Креган усмехнулся:

– Меня ведь не проведешь, парень.

– А почему нет? – сказал Тобиас. – Если он говорит, что умеет ездить верхом, почему бы не проверить?

Креган посмотрел на Тобиаса, потом на меня и сказал:

– Ну хорошо. Ждите здесь, – и ушел обратно в конюшню.

– Спасибо, – сказал я Тобиасу.

Тобиас покосился на меня.

– Ты напрасно подумал, что я на твоей стороне, Сейдж. Просто я надеюсь, что ты получишь хороший урок.

Наше внимание привлек какой-то шум в конюшне. Я медленно покачал головой и пробормотал, обращаясь к Тобиасу:

– Ты ведь не думаешь, что у них здесь могут быть необъезженные лошади?

– Судя по звукам, здесь такие имеются, – сказал довольный Тобиас.

– Ты умеешь ездить верхом? – спросил меня Роден.

– Раньше ездил… Но какая разница, что объезженная, что необъезженная?..

– Большая, – решительно сказал Тобиас. – Вот я умею ездить верхом, но я не настолько глуп, чтобы вытребовать у Крегана необъезженную лошадь.

– Извинись и скажи Крегану, что готов учиться, – посоветовал Роден.

– Чтобы он потом каждый раз припоминал мне это? – спросил я. – Я проеду пару кругов. Все будет нормально.

Креган едва сдерживал смех, выводя лошадь из конюшни. Она пыталась встать на дыбы, и ему стоило немалых усилий вести ее под уздцы.

Он злобно усмехнулся.

– Так значит, можешь обойти меня?

Я отступил назад. Отец сотни раз предостерегал меня насчет моего длинного языка. Вероятно, ему следовало еще и давать мне ремня.

– Какая разница, могу или нет. Вы здесь учитель.

Это, кажется, его задело. Повысив голос, он приказал:

– Так вот, как твой учитель я велю тебе сесть на эту лошадь.

Я помотал головой:

– На этой я не поеду. Дайте мне объезженную, и я на нее сяду. Вы же понимаете, что проиграете в честной игре.

Креган подошел так близко, что я чувствовал его дыхание.

– Испугался?

– Да. – Я говорил правду. Лошадь была по-настоящему свирепа.

– Значит, самое время научить тебя смирению. Садись на лошадь, или ты ответишь за свои слова.

– Оставьте его! Сейдж просто много болтает, – сказал Роден.

Креган ткнул в Родена пальцем:

– Сейдж не поможет тебе в трудную минуту. И ты ему не помогай. – Затем взглянул на меня. – Если сейчас не сядешь на лошадь, следующие две недели не будешь ездить вообще. А Коннеру я скажу, что у тебя вообще ничего не получается.

Следующее мгновение тянулось бесконечно долго, наконец я взялся за поводья.

– Хорошо. Но помогите мне сесть в седло.

Креган рассмеялся:

– Не можешь самостоятельно даже взобраться на лошадь?

– Спор вышел о том, чтобы ездить, а не взбираться! Где, кстати, ваша лошадь?

Креган рассмеялся еще громче:

– Ты упадешь так быстро, что я не успею даже в седло вскочить.

Он придерживал лошадь, пока я садился верхом.

Лошадь тут же встала на дыбы, и мне пришлось вцепиться ей в гриву, чтобы не вывалиться из седла.

– Я не нравлюсь вашему скакуну, – стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, сказал я.

– Так ведь ты все умеешь, – сказал Креган, – вот и вперед! К тому же Буря – это она, – и со смехом шлепнул лошадь по крупу.

Буря неистово рванула вперед, подкинув меня в седле. Она дважды вставала на дыбы, и мне удалось удержаться лишь потому, что дьяволу, видно, было весело за нами наблюдать. Креган хохотал во весь голос. Может, Роден с Тобиасом тоже хохотали, сложно смотреть по сторонам, когда все вокруг неистово вращается. Я завопил и вцепился в гриву еще крепче, а лошадь вырвалась из крегановской хватки и бросилась наутек.

Буря неслась прямиком по направлению к дереву, будто знала, что низкая ветка поможет меня сбросить. Я вовремя пригнулся, чтобы этого избежать, и несколько тонких веток царапнули мои плечи, когда мы промчались под ними.

Где-то сзади Креган вопил, чтобы я вернулся, но Буря галопом мчалась все вперед и вперед. К тому времени когда Креган мог бы взять другую лошадь и пуститься в погоню, я должен был оказаться уже далеко. Я ехал верхом на лошади, которая неслась так быстро, что если бы я упал, ни за что не отделался бы только парой сломанных костей.

15

Уже начало темнеть, когда я услышал, что меня зовут. Сначала я не ответил. Они были не настолько близко, чтобы слышать меня, не имело смысла тратить жалкие остатки сил, которые у меня еще оставались.

Наконец Мотт приблизился настолько, что я увидел его за деревьями. Он был верхом и держал в руке фонарь.

– Дьявол тебя возьми, Сейдж, отзовись! Где ты?

– Здесь! – крикнул я. Я надеялся, что меня найдет именно Мотт. Если бы это был Креган, он, вероятно, в наказание выбил бы из меня дух. Мне казалось, что Мотт ненавидит меня меньше, чем Креган, и что с ним у меня был шанс выжить.

Он нашел меня лежащим на берегу реки, с ногами, наполовину погруженными в воду. Вода была холодной, и ноги давно онемели, но это было лучше, чем терпеть боль.

Мотт спешился и подошел ко мне.

– Вот ты где, – сказал он скорее с облегчением, чем со злостью. – Как ты забрался так далеко?

В памяти от этого осталось только расплывчатое пятно, и я не стал отвечать.

Мотт склонился надо мной.

– Я сказал Коннеру, что он глупец, если думает сделать из тебя принца.

– Принцы ездят в карете, не верхом, – сказал я.

– Если представляется случай, принц часто ездит верхом.

– Но не на такой лошади.

Мотт ухмыльнулся.

– Нет, не на такой. А где она?

– Убежала. Я даже не знаю, в какую сторону.

– Коннер придет в ярость. Он собирался ее объездить. Ты ранен?

– Думаю, отделался ушибами. Она остановилась попить воды, и я с нее свалился.

Мотт рассмеялся.

– Ты остался в седле, пока она мчалась, и свалился, когда остановилась? Креган будет хохотать всю ночь!

Я подтянул ноги к груди.

– Просто скажите ему, что я выдержал скачку. Или завтра он будет так же плохо учить.

– Прости, но рано или поздно тебе придется усвоить, что нельзя говорить что угодно кому угодно. Своим острым языком ты зарабатываешь неприятности на свою голову, эта – одна из них. Надеюсь, это будет твоим самым ценным уроком за сегодняшний день.

«Ценным уроком» оказалась боль, за которую никто не извинился. Таких уроков я получил за свою жизнь немало.

– Я замерз. Мы можем вернуться?

– У тебя порез на щеке.

Я провел по щеке пальцем, но в тени деревьев на грязной руке не различить было крови, даже если она там была. Но щека была сухой.

– Возможно. Но кровь не идет.

– Коннеру это не понравится. Он не станет представлять при дворе принца с порезами и ушибами по всему телу.

– Пустяки, еще заживет.

Мотт протянул руку, чтобы помочь мне взобраться на лошадь. Я уставился в землю, а потом поднял на него глаза.

– Мне нужна ваша помощь, Мотт. Коннер никогда не выберет меня таким, какой я есть.

Мотт взял меня за руку и помог сесть верхом.

– Какой ты сейчас – нет. Вернешься назад и отмоешься.

– Я пропустил урок фехтования?

– Его отменили, чтобы разыскать тебя.

– А ужин?

– Они как раз сидят за столом.

– Можно представить, что Роден и Тобиас наговорят обо мне Коннеру. – Только чудом он мог не разочароваться в своем прежнем мнении обо мне.

Мотт направил лошадь обратно к конюшням. Весенняя ночь была свежа, и я продрог в своей промокшей одежде. Мотту, видимо, было жаль меня, потому что остаток пути он рассказывал мне, как обращаться с необъезженными лошадьми. К несчастью, мысли мои были заняты другим, так что я пропустил большую часть лекции. А жаль, ведь то, что я все же услышал, показалось мне интересным.

Затем Мотт спросил:

– Почему тебя интересует Имоджен?

Я пожал плечами.

– Да так. А что?

– Она сегодня передала мне записку, в которой просила, чтобы ты перестал ее разглядывать. Так что повторю свой вопрос. Почему она тебя интересует?

– Да нет никакой причины, – настаивал я. – Просто у нее всегда такой озабоченный вид. Она здесь в безопасности?

Мотт немного замялся, потом сказал:

– Когда слуги видят, что одному из них уделяют больше внимания, они начинают завидовать. Это может быть опасно.

Я задумался.

– Вы хотите сказать, что когда я смотрю на Имоджен, я этим делаю ей хуже?

– Да, возможно.

От этого мне стало не по себе. Я просто хотел понять причину ее страха, а оказалось, что причина в том, что я на нее смотрел.

Вскоре мы добрались до конюшни, и Мотт сказал:

– Мы тут спорили о том, умеешь ли ты на самом деле ездить верхом.

– Да ну?

– Коннер думал, что умеешь. Он решил, что ты нарочно подстрекал Крегана дать тебе лошадь, чтобы сбежать. Мы думали, что больше тебя здесь не увидим.

Я тихонько посмеялся.

– Да, это был бы неплохой план.

– Так ты умеешь ездить? – спросил Мотт. – Или ты настолько глуп, чтобы не умеючи взобраться на лошадь, которая так брыкается?

Я расхохотался в голос и схватился за грудь.

– Больно смеяться. Должно быть, ушиб ребра. Если хотите, чтобы я признал свою глупость, ладно, признаю. Все и так очевидно.

Мотт покачал головой.

– Не говори так, Сейдж. Тебе надо научиться владеть собой. Две недели пролетят быстро, а пока ты значительно отстал от остальных.