Всем парням, которых я любила

Текст добавлен: 9 октября 2016, 16:23

Текст книги "Всем парням, которых я любила"

Автор книги: Дженни Хан

Жанр:

Остросюжетные любовные романы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Назад к карточке книги

Глава 25

КОГДА СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ Я ВЫХОЖУ ИЗ АВТОБУСА, Питер уже ждет меня на стоянке.

– Хэй, – говорит он. – Ты что, серьезно ездишь на автобусе каждый день?

– Мою машину чинят, помнишь? Авария?

Он вздыхает, словно то, что я езжу в школу на автобусе, каким-то образом оскорбляет его. Затем он хватает меня за руку, и мы входим в школу.

Впервые я иду по школьному коридору, держась с парнем за руки. Это должно быть чем-то знаменательным, особенным, но ничего подобного нет: все не по– настоящему. Честно говоря, нет никаких ощущений.

Эмили Нуссбаум дважды оглядывается, увидев нас. Она лучшая подружка Джен. Эмили так пялится, что я удивляюсь, почему она до сих пор не сфоткала нас на телефон, чтобы отправить Джен.

Питер останавливается, чтобы поздороваться с народом, я же стою рядом и улыбаюсь, словно в мире нет ничего более естественного, чем я и Питер Кавински.

В какой-то момент я пытаюсь высвободить руку, потому что моя начинает немного потеть, но он только еще крепче сжимает ее.

– Твоя рука слишком горячая, – шепчу я.

Сквозь стиснутые зубы он отвечает:

– Нет, твоя.

Уверена, руки Женевьевы никогда не потеют. Она, вероятно, днями напролет может держаться за руки, не перегреваясь.

Когда же наконец мы подходим к моему шкафчику, мы разжимаем руки, чтобы я могла скинуть учебники внутрь. Я закрываю дверцу шкафчика, а Питер наклоняется и пытается поцеловать меня в губы. Я настолько удивлена, что отворачиваю голову, и мы ударяемся лбами.

– Ой! – Питер потирает лоб, уставившись на меня.

– Что ж, не надо так ко мне подкрадываться! – Мой лоб тоже болит. Мы сильно ими ударились, словно металлическими тарелками. Если бы я сейчас посмотрела вверх, то увидела бы синих мультяшных птичек.

– Тише, тупица, – говорит он сквозь стиснутые зубы.

– Не называй меня тупицей, тупица, – шепчу я в ответ.

Питер тяжело вздыхает, как будто он очень раздражен. Я собираюсь огрызнуться, что это его вина, а не моя, когда мельком замечаю скользящую по коридору Женевьеву.

– Мне надо идти, – произношу я и убегаю в противоположном направлении.

– Постой! – окрикивает Питер.

Но я мчусь стрелой.

Я лежу на кровати, закрыв лицо подушкой, вновь переживая ужасный поцелуй-которого-не-было. Стараюсь заблокировать его, но воспоминание продолжает всплывать вновь и вновь.

Я кладу руку на лоб. Не думаю, что справлюсь. Это все так… ну, эти поцелуи, потные ладони, все смотрят. Это все слишком.

Я просто скажу ему, что передумала и не хочу больше этого делать. Ну, вот и все. У меня нет его номера телефона, а сообщать что-либо из этого по электронке мне тоже не хочется. Придется пойти к нему домой. Это не так далеко; я все еще помню дорогу.

Я сбегаю вниз по лестнице, мимо Китти, которая пытается удержать тарелку с печеньем Орео и стакан молока на подносе.

– Я возьму твой велосипед! – кричу я, пробегая мимо нее. – Скоро вернусь!

– Тебе же лучше, если с ним ничего не случится! – кричит в ответ Китти.

Я хватаю ее шлем и велосипед и мчусь со двора, крутя педалями так быстро, как только могу. Коленки слегка врезаются в грудь, но я не намного выше Китти, поэтому все не так уж и плохо. Питер живет в двух кварталах от меня, и мне понадобится меньше двадцати минут, чтобы до него добраться.

Когда я подъезжаю, то не вижу ни одной машины около дома. Питера нет. У меня все падает внутри. И что теперь делать? Сидеть и поджидать его на крыльце, как какой-то сталкер? А что если его мама вернется домой первой?

Снимаю шлем и присаживаюсь на минуточку, чтобы передохнуть. Волосы влажные и сальные после поездки, да и сама я вымоталась. Я пытаюсь расчесать волосы пальцами, но все безрезультатно.

Пока я размышляю, написать ли Крис и узнать, могла бы она приехать за мной, на улице с ревом появляется автомобиль Питера, въезжая на подъездную дорожку. Я роняю телефон, а затем ползу, чтобы поднять его.

Питер выходит из машины и в удивлении приподнимает бровь.

– Посмотрите-ка кто здесь. Моя обожаемая подружка.

Я встаю и машу ему.

– Можно с тобой поговорить минуточку?

Он перекидывает рюкзак через плечо и идет медленным шагом, садится на первую ступеньку, словно принц на трон, я же стою перед ним со шлемом в одной руке и с телефоном в другой.

– Ну, и в чем дело? – протяжно говорит он. – Дай угадаю. Ты здесь, чтобы отказаться, я прав?

Он такой самодовольный, такой уверенный в себе. Я не дам ему насладиться ощущением, что он прав.

– Нет, просто хотела пройтись по нашему с тобой плану, – садясь, отвечаю я. – Четко разложить нашу историю по полочкам до того, как люди начнут задавать вопросы.

Он поднимает брови.

– О-о. Окей. Имеет смысл. Итак, как мы сошлись?

Я обхватываю руками колени и рассказываю:

– Когда я попала в ту аварию на прошлой неделе, ты проезжал мимо и дождался со мной «тройное А», а затем отвез меня домой. Ты все время сильно нервничал, потому что у тебя на самом деле были ко мне чувства еще со средних классов. И я была первой, кого ты поцеловал. Так что это был огромный шанс для тебя…

– Ты была первой, кого я поцеловал? – перебивает он. – А как насчет того, что я был первым, поцеловавшим тебя? Это намного правдоподобнее.

Я игнорирую его и продолжаю дальше:

– Это был твой единственный шанс, так что ты воспользовался им и пригласил меня на свидание в тот же день. С тех пор мы встречаемся, и сейчас мы фактически пара.

– Не думаю, что Джен купится на это, – говорит он, качая головой.

– Питер, – говорю я своим самым терпеливым голосом, – самое правдоподобное вранье – то, в котором есть хоть немножко правды. Я действительно попала в автомобильную аварию; ты остановился и сидел со мной, и мы целовались в средних классах.

– Дело не в этом.

– А в чем?

– Мы с Джен встречались в тот день, после того как я видел тебя.

Я вздыхаю.

– Ладно. Избавь меня от подробностей. Но моя история все же работает. После автомобильной аварии ты никак не мог перестать думать обо мне, так что пригласил меня на свидание, как только Женевьева бросила… я имею в виду, как только вы, ребята, расстались, – я откашливаюсь. – Раз уж мы завели разговор на эту тему, то я бы также хотела установить несколько основных правил.

– И какого рода правила? – спрашивает он, откидываясь назад.

Я сжимаю губы и делаю вдох.

– Ну… я не хочу, чтобы ты снова пытался поцеловать меня.

Питер скривил губы.

– Поверь мне, я тоже не хочу этого делать. Мой лоб до сих пор болит. Думаю, будет синяк. – Он приподнимает со лба волосы. – Видишь его?

– Нет, но я вижу залысину.

– Что?

Ха. Так и знала, это заденет его. Питер такой самовлюбленный.

– Успокойся, я шучу. У тебя есть листок бумаги и ручка?

– Ты собираешься все записать?

Я чопорно отвечаю:

– Это поможет нам ничего не забыть.

Закатив глаза, Питер лезет в рюкзак, достает блокнот и протягивает его мне. Я открываю чистую страницу и пишу наверху «Контракт». А затем «Никаких поцелуев».

– Думаешь, народ действительно купится на это, если мы вообще не будем прикасаться друг к другу на публике? – спрашивает Питер скептически.

Я не считаю, что отношения сводятся только к физиологии. Есть и другие способы показать, что тебе кто-то не безразличен, не только с помощью губ. – Питер улыбается, и по его виду похоже, что он вот-вот отпустит шутку, поэтому я быстро добавляю: – Или любой другой части тела.

Он стонет.

– Ты должна оставить хоть что-то, Лара Джин. Я должен поддерживать репутацию. Никто из моих друзей не поверит, что я вдруг превратился в монаха, чтобы встречаться с тобой. Как насчет руки в заднем кармане твоих джинсов, по меньшей мере? Поверь мне, все сугубо профессионально.

Я молчу о том, что думаю, то есть о том, что он слишком сильно беспокоится насчет общественного мнения. Я просто киваю и записываю: «Питеру позволяется засовывать руку в задний карман джинсов Лары Джин».

– Но больше никаких поцелуев, – говорю я, не поднимая головы, чтобы он не увидел, как я краснею.

– Ты же все это начала, – напоминает он мне. – И к тому же, у меня нет никаких венерических заболеваний, так что можешь выбросить это из своей головы.

– Я не думаю, что у тебя есть венерические заболевания, – оглядываюсь на него. – Дело в том… У меня никогда раньше не было парня. Я никогда не была на настоящем свидании и не держалась за руки, идя по коридору. Для меня все в новинку, поэтому извини за лоб сегодня утром. Я просто… хотела бы, чтобы все эти первые разы происходили по-настоящему и не с тобой.

Похоже, Питер обдумывает сказанное.

– Ага. Окей. Давай тогда просто кое-что прибережем.

– Да?

– Конечно. Мы прибережем кое-что для настоящего, а не показного.

Я тронута. Кто знал, что Питер мог быть таким заботливым и щедрым?

– Например, я ни за что не буду платить. Приберегу это для парня, который действительно будет тебя любить.

Моя улыбка исчезает.

– Я не ожидала, что ты будешь за что-нибудь платить!

Питер продолжает:

– Не буду провожать тебя до класса или покупать цветы.

– Я поняла. – Мне кажется, что Питера волнует больше его бумажник, чем я. Он надеется на халяву. – Итак, когда ты был с Женевьевой, что ей нравилось и хотелось, чтобы ты делал?

Я опасаюсь, что он воспользуется этой возможностью, чтобы пошутить, но вместо этого Питер просто смотрит в никуда и отвечает:

– Она всегда ворчала на меня, заставляя писать ей записки.

– Записки?

– Да, в школе. Не понимаю, почему я не мог просто отправить ей сообщение. Это быстро и эффективно. Почему не воспользоваться доступными для нас технологиями?

Я ее прекрасно понимаю. Женевьеве не нужны были записки. Она хотела письма. Настоящие письма, написанные его почерком на бумаге, которые бы она могла держать, хранить и читать всякий раз, когда накатит настроение. Они были доказательством – твердым и осязаемым, – что кто-то о ней думает.

– Я буду писать тебе по записке в день, – внезапно говорит Питер с энтузиазмом. – Это сведет ее задницу с ума.

Я записываю: «Питер будет писать Ларе Джин по одной записке каждый день».

Питер наклоняется.

– Запиши, что тебе придется ходить со мной на вечеринки. И добавь: «Никаких романтических комедий».

– А кто говорил что-нибудь о романтических комедиях? Не каждая девушка хочет смотреть романтические комедии.

– Могу сказать только, что ты из тех девушек, которые их смотрят.

Меня раздражает, что он такого мнения обо мне, и даже больше раздражает то, что он прав. Я записываю: «НИКАКИХ ТУПЫХ БОЕВИКОВ»».

– Тогда что у нас остается? – требует Питер.

– Фильмы с супергероями, ужасы, исторические фильмы, документальные, иностранные…

Питер стряпает гримасу, выхватывает у меня ручку и бумагу и записывает: «НИКАКИХ ИНОСТРАННЫХ ФИЛЬМОВ»». Он также пишет: «Лара Джин сделает фотографию Питера заставкой на своем телефоне»».

– И наоборот! – говорю я и направляю свой телефон на него. – Улыбочку.

Питер улыбается, и, ух, раздражает, до чего он хорош. Затем он достает свой телефон, но я останавливаю его.

– Только не сейчас. Мои волосы выглядят сальными и грязными.

– Верно подмечено, – соглашается он, и мне хочется ему врезать.

– Можешь также записать, мы никому не скажем правду, ни при каких обстоятельствах? – спрашиваю я его.

– Первое правило Бойцовского клуба, – знающе отвечает Питер.

– Никогда не смотрела этот фильм.

– Конечно, не смотрела, – говорит он, и я строю ему гримасу. Добавляю мысленную пометку: посмотреть Бойцовский клуб.

Питер записывает, а затем я сажусь рядом с ним и забираю ручку, подчеркивая «ни при каких обстоятельствах»» дважды.

– А что насчет окончания наших отношений? – неожиданно спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, как долго мы собираемся этим заниматься? Две недели? Месяц?

Питер пожимает плечами.

– Так долго, как захотим.

– Но… разве тебе не кажется, что мы должны на чем-то условиться.

Он перебивает:

– Тебе стоит расслабиться, Лара Джин. Жизнь не нужно так тщательно планировать. Просто плыви по течению, и пусть все происходит само собой.

Я вздыхаю и говорю:

– Слова мудрости от великого Кавински. – Питер водит бровью. – Только все должно закончиться до возвращения моей сестры на рождественские каникулы. Она всегда может определить, когда я вру.

– О-о, мы определенно закончим к тому времени, – уверяет он.

– Хорошо, – говорю я и затем подписываю бумагу так же, как и он. Наш контракт готов.

Я слишком гордая, чтобы просить подвезти меня, да и Питер не предлагает, так что снова надеваю шлем и еду на велосипеде Китти обратно домой. Уже на полпути туда вспоминаю, что мы так и не обменялись телефонами. Ха, я даже не знаю номер телефона собственного предполагаемого парня.

Глава 26

Я ЗАШЛА В КНИЖНЫЙ МАГАЗИН «МАККОЛЛС» за копией «Стеклянного зверинца» для урока английского и сейчас выискиваю Джоша. Теперь, когда мы с Питером все проработали, я с триумфом могу этим похвастаться. Подумает еще, прежде чем пикнет о том, что я – простая домоседка, с которой никто не захочет встречаться.

Замечаю Джоша у стойки с новинками в разделе публицистики. Он не видит меня, так что я подкрадываюсь сзади и кричу:

– Бу!

Он вздрагивает и роняет книгу на пол.

– Ты напугала меня до чертиков!

– В этом-то и был весь смысл, Джоши! – Я весело хихикаю, глядя на выражение его лица. Интересно, почему это так восхитительно смешно подкрадываться к людям?

– Хорошо, хорошо. Прекращай смеяться. Что ты здесь делаешь?

Я поднимаю книгу и размахиваю ею перед его лицом.

– У меня мистер Раднор по английскому. Он у тебя тоже был, верно?

– Да, он хорош. Строгий, но справедливый. У меня все еще есть записи, если они тебе нужны.

– Спасибо, – отвечаю я. И весело добавляю: – Догадайся, что… Мы с Питером все-таки не разошлись. Это было простое недоразумение.

– Ах да? – Джош начинает складывать книги в стопку.

Ага. Я виделась с ним вчера, мы болтали и разговаривали часы напролет. У меня такое чувство, что я могу разговаривать с ним о чем угодно. Он понимает меня.

Джош морщит лоб.

– И о чем вы, ребята, разговариваете?

– Ах, обо всем. О фильмах, книгах, обычных вещах.

– Хм. Я никогда не считал его любителем книг, – он прищуривается и смотрит через мое плечо. – Эй, я должен идти помочь Джанис за прилавком. Когда будешь готова расплатиться, подходи к моей кассе, я сделаю тебе скидку.

Хм, не совсем та реакция, на которую я надеялась. У меня едва был шанс похвастаться.

– Звучит здорово, – говорю я, но он уже зашагал прочь.

Я прижимаю книгу к груди. Теперь, когда Джош знает, что я больше не люблю его и что я встречаюсь с Питером, думаю, все вернется на свои места. Словно моего письма никогда и не было.

Глава 27

– МАРГО ЗВОНИЛА СЕГОДНЯ, когда тебя не было, – сообщает за ужином папа.

Ужин – просто салат. Салат для меня с папой и хлопья для Китти. Мы планировали приготовить куриные грудки, но так как я забыла утром вытащить их из морозильника, то у нас был просто салат и морковь, приправленные бальзамическим уксусом. Папа дополнил блюдо двумя вареными яйцами, а я взяла кусочек тоста с маслом. Вот тебе и ужин. Хлопья да салат. Мне срочно нужно выбраться в магазин.

С тех пор как Марго уехала, я разговаривала с ней дважды, и один раз по видеочату вместе со всеми, столпившимися вокруг моего ноутбука. Я не успела ее расспросить обо всех интересных вещах – о приключениях и людях, с которыми она повстречалась. Я слышала, что британцы распивают абсент в пабах. Интересно, попробовала ли она его уже? Я отправляла Марго кучу писем по электронной почте, а в ответ получила всего лишь одно. Понимаю, она занята, но, по крайней мере, могла бы писать по письму в день. Может, я лежу мертвой в канале, а она даже это не узнает.

– И что она сказала? – спрашиваю я, нарезая морковь на мелкие кусочки.

– Она подумывает над тем, чтобы попробовать себя в шинти[21]21
Шинти – командная игра с клюшками и мячом, распространенная в Шотландии.

[Закрыть], – отвечает папа, вытирая с подбородка салатную заправку.

– А что такое шинти? – спрашивает меня Китти. Я пожимаю плечами.

– Это шотландский вид спорта, напоминающий хоккей на траве, – объясняет папа. – Он появился как своего рода безопасная тренировка на мечах в средневековой Шотландии.

Скучно. Прежде чем папа успевает рассказать нам еще что-то о средневековой Шотландии, я говорю:

– А давайте пошлем Гоу-Гоу посылку с гостинцами! То, что она не сможет достать там.

– Да! – радостно восклицает Китти.

– Что нам отправить? – спрашиваю я. – Пусть каждый внесет свою лепту.

Папа жует и постукивает пальцем по подбородку.

– Я пошлю ей жевательных витаминов, – произносит он. – И болеутоляющее. Думаю, она захватила с собой только маленький флакончик Адвила, а вы же знаете, как у нее иногда болит голова.

– Одобряю, – я указываю вилкой на Китти. – А что насчет тебя?

– У меня есть кое-что, что я хотела бы отправить, – говорит Китти. – Сбегать?

Мы с папой в недоумении поглядываем друг на друга и пожимаем плечами.

– Конечно.

Китти прибегает обратно с картинкой, на которой она нарисовала Марго. Гладящую собаку. Именно той породы, которую хочет Китти. Акита. Я вынуждена посмеяться.

Китти хмурится.

– Что тут смешного?

– Ничего, – говорю я.

– Как ты думаешь, она хорошая? – спрашивает меня Китти. – Можно ли ее повесить на стенку?

– Определенно, – отвечаю я.

– Нет, я хочу, чтобы ты хорошенько на нее посмотрела, – упорствует она. – Критично. Я могу нарисовать лучше. Марго нужна моя лучшая работа.

– Китти, она, безусловно, лучшая, – уверяю я. – Зачем мне врать-то?

Она вздыхает.

– Я просто не знаю, закончена ли она уже.

– Только художник знает это, – говорит папа и мудро кивает.

– А что ты думаешь о собаке? – спрашивает она у него. – Разве она не милая?

Папа забирает у меня рисунок и внимательно рассматривает его.

– Да, собачка, бесспорно, очень симпатичная.

– Я тоже азиатка, – произносит она. Китти садится на свое место и начинает кушать, сдерживая улыбку. Она выполнила свою основную задачу. Заложила положительные ассоциации о собаках в папину голову. Малышка никогда не отдыхает. Она всегда знает, как подступиться.

– Что еще войдет в посылку? – хочет знать Китти.

Я начинаю загибать пальцы:

– Тампоны, потому что не знаю, есть ли у них в Шотландии наш бренд, фланелевая пижама, толстые носки, герлскаутское печенье…

– Где ты собираешься достать герлскаутское печенье в это время года? – спрашивает папа.

– У меня припрятана коробочка с печеньем «Тин Минтс» в морозильнике, – отвечаю я.

Он бросает на меня обиженный взгляд.

– Припрятана от кого? – Печенье «Тин Минтс» – его любимое. Если они есть в доме, о нем можно забыть. Папа – пожиратель печенья.

Я загадочно пожимаю плечами.

– Я также пошлю Марго ее любимую шариковую ручку и… все.

– Не забудь ее коричневые ботинки, – напоминает мне папа. – Она попросила отправить ее коричневые ботинки на шнуровке.

– Неужели? – Я надеялась, Марго не заметит, что оставила их. – И когда она это сказала?

– Написала мне вчера по почте.

– Посмотрим, смогу ли я их найти.

Папа говорит:

– А разве ты их не носила на этой неделе?

В то же время Китти произносит:

– Они в твоем шкафу.

Я поднимаю руки.

– Хорошо, хорошо.

– Если соберете посылку сегодня вечером, то я могу завтра по дороге на работу забросить ее на почту, – предлагает папа.

Я отрицательно качаю головой.

– Хочу послать и шарф, который я вяжу, но боюсь, что не успею его связать. Может быть, через недельку или две?

Прихлебывая молоко, Китти машет рукой и советует:

– Да забудь ты уже про этот шарф. Вязание – это не твое.

Я открываю рот, чтобы возразить, но затем закрываю его. Возможно, она права. Если мы будем ждать, когда я довяжу шарф, чтобы отправить его с посылкой, Марго вероятно уже окончит колледж.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Мы отправим посылку без шарфа. Но это не значит, что я бросаю вязать. Буду продолжать пыхтеть над ним, и он будет готов к Рождеству в качестве подарка для тебя, Китти. – Я сладко улыбаюсь ей. – Он розовый. Твой любимый.

Глаза Китти от ужаса округляются.

– Или Марго. Ты также можешь подарить его Марго.

Этой ночью Китти просунула под мою дверь листочек бумаги. Со списком подарков на Рождество. На дворе только сентябрь – до Рождества еще несколько месяцев! «Щенок» – написано сверху прописными буквами. Она также хочет муравьиную ферму, скейтборд и телевизор в свою комнату. Ну да, телевизора не будет. Хотя я могла бы купить ей муравьиную ферму. Или могла бы поговорить с папой насчет щенка. Китти не говорила, но, думаю, она сильно скучает по Марго. В каком-то смысле Марго для нее единственная мама. Должно быть, Китти тяжело справляться с тем, что сестра так далеко. Нужно чаще напоминать себе быть терпеливее и внимательнее к ней. Я нужна ей сейчас как никогда.

Иду в комнату сестры и забираюсь в постель. Она только выключила свет, но уже засыпает.

– А что если нам завести котенка? – шепчу я.

Ее глаза моментально распахиваются.

– Черта с два!

– А тебе не кажется, что мы больше семья кошатников? – мечтательно спрашиваю я. – Мягкий серо-белый котенок с пушистым хвостиком. Мы могли бы назвать его Принцем, если бы это был мальчик. Ох, или Гэндальфом Серым! Разве не миленько? Или, если будет девочка – Агатой. Или Тилли. Или Босс. Все зависит от ее индивидуальности.

– Хватит, – предупреждает Китти. – Мы не заведем кота. Коты ерунда. К тому же они большие манипуляторы.

Пораженная, я спрашиваю:

– Откуда ты узнала это слово?

– Из телевизора.

– Со щенком много возни. Кто будет кормить его, выгуливать и тренировать?

– Я. Я все буду делать. Я достаточно ответственная, чтобы позаботиться о нем сама.

Я сильнее прижимаюсь к ней. Мне нравится запах ее волос после ванной.

Ха. Ты даже никогда не моешь посуду. И никогда не убираешься в комнате. И ты хоть раз в жизни помогла сложить белье? Если ты не делаешь ничего из этого, как ты можешь нести ответственность за другое живое существо?

Китти сталкивает меня.

– Тогда я буду больше помогать!

– Поверю, когда увижу.

– Если я стану больше помогать, ты поможешь мне убедить папочку завести щенка?

– Если будешь помогать, – соглашаюсь я. – Если сможешь доказать мне, что ты больше не ребенок. – В январе исполнится десять. Вполне взрослая, чтобы помогать с работой по дому. Думаю, Марго слишком с нею нянчится. – Я назначаю тебя ответственной за уборку мусора из корзин наверху раз в неделю. И помощь со стиркой.

– Значит меня ждет прибавка карманных денег?

– Нет. Твоя награда – моя помощь в убеждении папочки завести собаку, а еще ты докажешь, что стала взрослой. – Я взбиваю подушку. – Кстати, я сплю сегодня здесь.

Китти быстро меня пинает, и я чуть ли не падаю с кровати.

– Это ты ребенок, Лара Джин, не я.

– Просто дай мне поспать здесь одну ночь!

– Ты стащишь на себя все одеяло.

Китти снова пытается вытолкнуть меня, но я размякаю и притворяюсь, будто бы уже сплю. Вскоре мы обе засыпаем по-настоящему.

В воскресенье вечером я делаю домашнюю работу на кровати, как вдруг раздается звонок с неизвестного мне номера.

– Алло?

– Привет. Чем занимаешься?

– Ммм… извините, но кто это?

– Это Питер!

– О. Откуда у тебя мой номер?

– Не беспокойся об этом.