Текст книги "Прекрасная защитница"

Автор книги: Дженна Питерсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Прошло три дня после того, как Грант встретился с Эмили Редгрейв на балу у своей матери, но это ни на шаг не приблизило его к выяснению, кто может угрожать Эмили и почему. Впрочем, это не означало, что он не обнаруживал все больше и больше интересных фактов касательно самой леди.

Грант сидел в гостиной леди Лейнфорд, откинувшись на спинку неудобного кресла, и пытался отвлечься от пения старшей дочери хозяйки, больше всего походившее на дрожащее фырканье. Его взгляд переместился на Эмили. Она сидела наискосок от него, во втором ряду, сосредоточенно глядя на певицу. Лицо Эмили не выражало никаких мыслей по поводу этой какофонии. Но Грант уже понял, что выражение лица Эмили редко выдает ее чувства. Так бывало на приемах, где она предавалась вполне дружелюбной болтовне, в то время как ее глаза не выражали ни участия, ни дружелюбия. Так бывало во время чаепитий, где он тайком наблюдал за тем, как она в роли хозяйки дома руководит приятным обществом, состоящим из двух ее лучших подруг и группы избранных дам.

Всего два раза он видел на ее лице отражение сильных чувств. Первый раз, когда он разговаривал с ней на балу. Второй – когда она поздней ночью стояла у окна своей спальни, устремив взгляд на свой сад; она кутала хрупкие плечи в тонкий халат, вероятно, совершенно не защищающий от холодного ночного воздуха.

Чувства, испытанные ею на балу, были противоречивыми. Там было потрясение. Негодование, причину которого он не мог определить. Страх, причины которого Грант не понял. Но то, что он увидел на ее лице во второй раз, преследовало его вот уже два дня.

Печаль и пустота одиночества.

Это зрелище тронуло его до необычайности. Он не хотел, чтобы его тянуло к ней, не хотел знать, что делается в ее душе, но не следить за ней не мог. В конце концов он получил задание. Если получится разобраться в ее чувствах, то это вполне может вывести его на человека, от которого исходит угроза.

– Грант?

Он вздрогнул, услышав голос брата прямо у себя над ухом. Грант даже не предполагал, что Бен здесь. И это его встревожило.

– Что? – шепотом отозвался он.

– Да хлопай же, болван ты этакий, – улыбаясь, напомнил брат.

Грант заморгал и понял, что все вокруг вежливо аплодируют. Дочь леди Лейнфорд закончила выступление и нервно оглядывала присутствующих.

Брат подтолкнул Гранта локтем.

– А знаешь, мне, наверное, следует познакомиться с леди Эллингтон. Интересно посмотреть на женщину, которая сумела довести моего неизменно сосредоточенного брата до полной рассеянности.

Грант сжал зубы. Бенджамин иногда бывает совершенно невыносим.

– Ты уже знаком с леди Эллингтон.

– Да, конечно, мельком. Но вряд мы были официально представлены друг другу. – Брат бросил взгляд в ее сторону и тихонько присвистнул. – Боже мой, я и забыл, как она хороша. Странно, что ты не упомянул об этом.

После такого замечания Гранту ничего не оставалось, как только взглянуть на Эмили. Она откинула с лица непокорный белокурый локон, и в Гранте снова вспыхнуло то необъяснимое желание, которое мучило его с первой встречи. Он опять отогнал его.

– Эмили Редгрейв – это задание и ничего больше. – Грант бросил на Бена предостерегающий взгляд.

Брат не обратил на это внимания:

– Жаль. Я думаю, ты не стал бы возражать, если бы здесь было кое-что еще.

Грант возмутился:

– Между нами ничего нет.

Положим, это не совсем так. Между ними было… что-то было в тот вечер, на балу у матери.

Бен встал, потому что встали все; общество разбивалось на беседующие группы. Он схватил Гранта за локоть и повлек его за собой гораздо решительнее, чем тот стал бы двигаться по собственной воле.

– Пошли. Я хочу с ней познакомиться.

Грант резко повернулся к брату и вырвал руку.

– Что? Ни в коем случае!

– Почему же? – Бен пожал плечами, – Ты ведь должен сблизиться с ней, верно? Если я буду с тобой, она ничего не заподозрит.

Грант закрыл глаза. Иногда ему хотелось, чтобы брат не знал, что он тайный агент. Грант и не собирался с ним откровенничать, истинное положение дел открылось случайно. Бен наткнулся на него как-то ночью, когда пуля оцарапала Гранту плечо. Пока Бен занимался раной брата, все кусочки мозаики сложились у него в голове в одно целое, и с тех пор у Гранта появился постоянный источник беспокойства. Младший брат вечно во что-то вмешивался, что-то предлагал. И что еще хуже – иногда его дурацкие предположения попадали в самую точку.

– Я действительно не хочу, чтобы ты… – начал Грант.

Но брат слегка подтолкнул его в сторону Эмили, и Грант уже не мог остановиться, не привлекая к себе внимания всего общества. Сжав зубы, он покорился и направился к Эмили.

То, что он увидел, вызвало у него не меньше раздражения, чем присутствие брата на вечере. Эмили уже встала и теперь разговаривала с человеком, который во время концерта сидел рядом с ней. То был мистер Тобиас Клер, третий сын виконта Клера. В меру хорош собой, в меру богат… и холост.

Глаза Гранта сузились.

– Добрый вечер, леди Эллингтон, – сказал он, а потом мельком взглянул на ее собеседника. – Клер.

Эмили посмотрела Гранту в глаза, и на мгновение на лице ее появилось выражение радости. Как будто она ждала его появления и теперь поздравила себя с тем, что не ошиблась.

– Ах, лорд Уэстфилд. Очень приятно снова видеть вас, – произнесла она с легкой довольной улыбкой.

– Уэстфилд, Эшбери, рад вас видеть. – Клер коротко поклонился Гранту и его брату. – Но, боюсь, я должен вас покинуть. Леди Эллингтон… – Клер склонился к ее руке и запечатлел на перчатке быстрый поцелуй. – Было весьма приятно наслаждаться концертом в вашем обществе, миледи. Надеюсь вскоре увидеть вас, раз уж вы снова стали появляться в свете.

Эмили улыбнулась, а Грант прищурился. Улыбка Эмили была такой сияющей, что могла бы осветить всю комнату:

– Я уверена, мы еще встретимся, мистер Клер. Всего доброго.

Когда Клер ушел, она повернулась к Гранту. Теперь ее улыбка несколько померкла. В его обществе она держалась сдержанней. Грант понял это и напрягся.

– Итак, милорд, создается впечатление, что мы с вами слишком часто стали оказываться на пути друг у друга? – Она всматривалась в его лицо, ища в нем… Что? Грант отвел глаза.

– Да, миледи, мне тоже так кажется. – Стоявший позади него Бен кашлянул. Кашлянул громко. Грант бросил на брата сердитый взгляд. – Простите мою бесцеремонность. Вы знакомы с моим братом?

Она покачала головой, и снова ее улыбка исполнилась дружелюбия. С Бенджамином она держалась не так сдержанно. Гранту страшно захотелось оттолкнуть брата или закрыть его собой, лишь бы увидеть, что этот открытый взгляд Эмили предназначен ему. Разумеется, это нужно исключительно ради дела.

– Леди Эмили Эллингтон, позвольте представить вам мистера Бенджамина Эшбери – сказал Грант, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе его не прозвучало раздражение.

– Весьма рад. – И Бен на мгновение взял ее руку. – Сожалею, что мне не представилась возможность познакомиться с вами официально на днях на балу у матушки.

Эмили кивнула:

– Да, это был очень хороший вечер. Ваша матушка умеет устраивать приемы.

– Я непременно передам ей ваши слова, – рассмеялся Бен. – Хотя вряд ли ваша похвала будет для нее новостью. Мама ужасно любит балы. В отличие от моего брата.

И он весело подтолкнул Гранта, а тот сердито нахмурился.

– Вы не любите балы, милорд? – осведомилась у него Эмили.

Взгляд ее светло-синих глаз был таким потрясающим, таким пронзительным, что Грант с трудом нашелся что ответить:

– Я… признаюсь, миледи, я никогда особенно не любил балы.

– А что вы любите, милорд? – спросила она. Несколько локонов подпрыгивали вокруг ее лица, и ему страшно захотелось откинуть их назад.

Вместо этого он сжал кулаки и пожал плечами. Бенджамин ясное дело, не испытывал недостатка в словах.

– О, у моего брата есть много любимых занятий, – усмехнулся он, начиная загибать пальцы. – Например, он обожает музыкальные вечера… и чем фальшивее голос, тем лучше. В деревне он никогда не пропустит возможности поиграть в вист с нашей бабушкой. И не вздумайте поощрять его тайную страсть к фамильным портретам, которые в огромном количестве висят в холлах у наших знакомых. Если бы мой брат располагал неограниченным временем, он, наверное, тратил бы его на беседы со светскими матронами, описывающими бакенбарды, которые с таким достоинством носили их предки.

Грант выбрал самый мрачный взгляд из своего репертуара и бросил его на брата, но отметил, что сам с интересом ждет, как на эти подшучивания отреагирует Эмили. Она лукаво улыбнулась Гранту, и улыбка эта подействовала на него так, словно тела их соприкоснулись.

– Вот как? Ах как это увлекательно, милорд! Мне бы никогда и в голову не пришло, что у вас могут быть такие интересы. – Она поднесла к губам палец в перчатке. Губы у нее были полные, податливые, мягкие. – А вы знаете, что леди Лейнфорд обладает самой замечательной коллекцией портретов во всей империи, и находится эта коллекция прямо здесь, в большом зале?

– Неужели? – вздохнул Грант.

– Именно. И если хотите, я устрою вам такую же экскурсию, какую мне пришлось выдержать… – она быстро поднесла руку к губам, в шутливом ужасе оборвав себя, – прошу прощения, которую я имела удовольствие выслушать уже несколько раз подряд.

Грант едва удержался, чтобы не вытаращить глаза от изумления. Он разозлился на брата за его вмешательство, за вкрадчивость и за то, что Эмили постоянно заставляет его оказываться в дураках, но веселая тактика Бена сработала. Эмили просит его – и вполне естественным образом – составить ей компанию. Они будут одни, а после такой беззаботной болтовни она, возможно, будет держаться с ним более непринужденно.

– Миледи, это мое самое заветное желание, – поклонился Грант.

– А вы, мистер Эшбери, вы не хотите присоединиться к нам?

Бен скривился, выражая отвращение:

– Ни в коем случае! Портретная галерея! Вот скука! Я с удовольствием оставляю это вам, искателям приключений.

Эмили рассмеялась и указала на дверь гостиной.

Эмили и Грант прохаживались по длинному большому залу. Эмили шла, сплетя руки за спиной. Гул голосов остался за множеством поворотов и закоулков коридоров. Теперь Эмили и Грант были совершенно одни, и хотя, конечно, вместе рассматривать портреты не считалось неприличным, но почему-то эта прогулка казалась не очень-то невинным занятием.

Если честно, занятие это казалось просто двусмысленным.

Грант откашлялся и вытянул шею, чтобы рассмотреть какой-то портрет давно умершего предка Лейнфордов.

– Надеюсь, мы с братом не помешали вашей беседе с мистером Клером, леди Эллингтон.

Она мельком взглянула на него, но лицо Гранта казалось непроницаемым.

– Конечно, нет. Просто мы с мистером Клером случайно оказались рядом. Ничего личного в нашем разговоре не было.

Грант слегка успокоился – ровно настолько, что она смогла заметить, как приятно ему это слышать. Сердце у нее неожиданно подпрыгнуло. Кажется, Тристан прав, и она не ошиблась, почувствовав со стороны Гранта интерес к себе. И интерес этот был слишком приятен.

– Хм… – Он поднес руку к подбородку и устремил глаза на какой-то портрет, словно живопись была самой интересной вещью в мире, хотя Эмили сомневалась, что ему вообще есть до картин какое-либо дело. – Понимаете, я не знал, нужно ли вас снова спасать. Если помните, мы договорились об этом в прошлый раз. Как могу я быть вашим защитником, миледи, если не знаю, когда вам требуется рыцарь, который галантно бросится вам на помощь и убьет дракона?

Эмили покраснела и опустила голову. Его шутливые слова не могли не вызвать у нее улыбку. Но в самом Гранте был что-то такое, отчего она чувствовала… свет, лучшего слова для определения она не могла придумать. Нечасто в ее жизни происходило такое. И никогда – рядом с мужчиной.

Эмили отогнала эти незваные чувства. На этот раз она, оставшись наедине с Грантом Эшбери, должна собрать сведения, необходимые для расследования, а не заниматься чем-то посторонним. И лучшего момента для того, чтобы выбросить из головы неподобающие мысли и заняться делом, нет.

– Скажите, лорд Уэстфилд, ваш брат шутил, когда перечислял ваши любимые занятия?

Грант усмехнулся, продолжая смотреть на картину, висевшую перед ним. Почему-то у Эмили появилось ощущение, что от него не может укрыться ни одно ее движение.

– Конечно. Понимаете, одно из любимых развлечений моего брата – немилосердно мучить меня. И если бы другие люди измеряли свой успех такой же мерой, как это делает он, не было бы во всей империи человека более богатого и счастливого. – Он пожал плечами. – Вы, конечно, это знаете, ведь у вас есть братья и сестры?

Эмили насторожилась; разговор принимал неожиданный оборот, и сердце у нее усиленно забилось.

– Д-да, – пробормотала она. – У меня есть братья, и сестры.

Братья и сестры, которые унаследовали от отца свои чувства к ней, и отец, который выражал отвращение к Эмили только дома, но никогда – на людях. У нее не было с братьями и сестрами таких легких отношений, как у Гранта с Беном. Она непроизвольно сжала руки в кулаки.

Грант повернулся к ней. Уже без улыбки:

– Вам дурно, миледи? Вы так побледнели.

Эмили встряхнулась. Господи, неужели она действительно позволила, чтобы чувства, охватившие ее при упоминании о семье, отразились на лице? Это никуда не годится! Она торопливо стерла с лица все, что могло бы ее выдать, и улыбнулась Гранту своей самой ослепительной улыбкой:

– Ничего страшного.

Он взял ее за руку прежде, чем она поняла, что он намерен сделать. И в точности так же, как недавно на балу, это вызвало в ее теле ответную бурю. Казалось, от обычного прикосновения его пальцев завибрировал каждый нерв, и Эмили задрожала, не в силах справиться с собой, когда он взял ее под руку.

– Прошу прощения. – Голос его прозвучал неожиданно грубо. – Я и забыл, что вы совсем недавно оправились после болезни. Вы, вероятно, устали. Не хотите ли присесть?

И он указал на банкетку, стоявшую у одного из окон, выходивших на заснеженный сад. Эмили кивнула.

Она села, и Грант устроился рядом с ней. Он был человек крупный, и места для нее на банкетке оставалось очень мало, так что сидели они совсем близко. Наверное, чересчур близко, до неприличия, и, судя по искоркам в его глазах, он прекрасно это сознавал – так же, как и она.

Единственное, что оставалось, – это высвободить свою руку в надежде, что, разрушив это соприкосновение, Эмили разрушит и странное очарование, уже покорившее ее.

Но это мало помогло. Даже его запах казался дразнящим. Такой он был теплый, мужской и чистый. В нем было что-то пряное, предполагавшее нечто… порочное.

Она откашлялась и заморгала, чтобы сосредоточиться.

– Если ваш брат ошибался относительно ваших интересов, милорд, то каковы же они в действительности, – спросила она, с раздражением отметив, что голос слегка дрожит.

Грант наклонился к ней еще ближе:

– Почему это вас интересует, миледи?

Она пожала плечами, ругая себя за то, что перестаралась.

– Да в общем-то, просто так. Я просто полюбопытствовала. Вы как-то не испытываете особой любви к светской жизни. У вас всегда такой вид, будто вы… скучаете на всех приемах, ведь я видела вас в течение нескольких лет. Вот я и полюбопытствовала, что могло вызвать у вас интерес.

Он слегка отодвинулся, и Эмили оставалось только надеяться, что она не зашла слишком далеко. Конечно, то, что она сейчас сказала, было чересчур смело.

– Полагаю, я не очень похож на других. Я очень люблю заключать пари. Я занимаюсь фехтованием в своем клубе.

Он откинулся назад, обхватив руками спинку банкетки. Внезапно Эмили поняла, что его пальцы почти прикасаются к ней, хотя Грант, конечно, не делал никаких непристойных движений. Но ее не покидало предчувствие – вот сейчас он проведет рукой по ее бедру. Предчувствие это словно висело между ними в воздухе. В воздухе, который вдруг стал просто горячим.

– А вы, миледи? Каким страстям подвержены вы?

Эмили сглотнула. Губы у нее пересохли. В горле запершило. Ей кажется, что Грант придвинулся ближе, или он вдруг стал еще крупнее?

– Я… я…

Эмили запиналась. А ведь она славилась тем, что при любых обстоятельствах сохраняла самообладание. Как-то раз она при помощи болтовни спаслась от банды воров, которые вернулись в свое убежище раньше, чем ожидалось. Но теперь, рядом с джентльменом, который не представлял для нее никакой угрозы, Эмили было не по себе. И при этом, как ни странно, ей очень захотелось рассказать Гранту о себе все, что он хотел услышать.

При мысли об этом она резко отодвинулась, бок ее соскользнул с банкетки, и Эмили потеряла равновесие.

Грант тут же протянул руку и схватил ее за плечо с силой мощного зверя, не дав упасть.

– Эмили, – прошептал он, потянув ее обратно на банкетку, ближе к себе.

Настолько ближе, что дыхание их смешалось. Похолодев, Эмили подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее. И ждет.

Но чего?

Она порывисто выдернула руку и встала. Потом отошла, не сводя с него взгляда.

– Прошу прощения. Вероятно, вы правы, я стала быстро утомляться после болезни. Мне нужно вернуться в гостиную и попрощаться с леди Лейнфорд. Но я благодарю вас за… – Она помедлила. За что ей быть ему благодарной?

– Нет, это я благодарю вас. – Грант встал, медленно демонстрируя свое сильное, мускулистое и гибкое тело. – Благодарю вас за экскурсию по портретной галерее. Вы позволите проводить вас в гостиную?

Она покачала головой:

– Спасибо, не нужно. Я найду дорогу. Всего доброго, лорд Уэстфилд.

– Всего доброго, Эмили.

Он во второй раз назвал ее по имени. Она закрыла глаза. Имя прозвучало как ласка.

Не взглянув на него, она поспешила прочь, стараясь выровнять дыхание.

Следует найти иной способ разузнать о деятельности Гранта. Потому что это слишком – проводить время наедине с этим человеком.

Это слишком. Да, слишком.

Глава 4

– Мне нужно побольше сведений о том, где бывал в последнее время лорд Уэстфилд. Мне нужно побольше сведений об этом человеке вообще.

Эмили ходила взад-вперед перед жарким огнем в камине нового лондонского дома Анастасии. Ана пригласила ее к себе на чай, поскольку Мередит на днях уезжала из Лондона, чтобы помочь Тристану в его первом задании. Разговор коснулся дела. Так бывало всегда. Так бывало раньше. Теперь в их беседах так же часто присутствовали насмешливые рассказы о мужьях и о любви, как и откровенные разговоры об уликах, показаниях и свидетелях. И от всего этого Эмили холодела.

Ана и Мередит подняли головы от своих чашек. Потом быстро переглянулись, и заметив это, Эмили вздрогнула. Этот молчаливый обмен взглядами вытолкнул Эмили еще дальше из их мира.

– Ты ведь разговаривала с ним, да? – спросила Ана. – Неужели ты ничего не добыла из этих разговоров?

Эмили повернулась к подругам спиной и сделала вид, что смотрит в огонь. Но огня она почти не видела. Видела только туманные очертания лица Гранта, которое надвигалось на нее, когда они сидели на банкетке в зале у леди Лейнфорд. И вместо жара, исходящего от огня, Эмили чувствовала жгучее прикосновение его руки, подхватившей ее. То был огонь, которым ее истосковавшееся тело ответило на его огонь.

Но не может же она признаться в этом своим подругам. Она и сама-то плохо понимает, что происходит. Эмили потрясло, что человек, которого она почти не знает, вызвал у нее желание. Но теперь это желание жужжало вокруг нее, точно рассерженная назойливая пчела. Именно так преследовали ее страхи и воспоминания. Не было ли это странное желание всего-навсего очередной данью, которую чувства отдавали той ночи, когда ее ранили?

– Нет, – прошептала она. – Я не узнала ничего ценного из наших коротких разговоров. Я надеялась, что вы нашли больше. – И она повернулась к подругам.

– Боюсь, что нам удалось узнать почти так же мало, как и тебе, – сказала Мередит. – Кажется, лорд Уэстфилд – книга за семью печатями. Придется тебе еще поискать его на всяких сборищах. Я уверена, что рано или поздно он даст тебе какой-то ключ к своим мыслям и делам.

Эмили постаралась проглотить комок, который внезапно застрял у нее в горле. Подруги лгут. Она видела это по их глазам, хотя они всячески старались не встречаться с ней взглядами. Она слышала это в их голосах.

Две лучшие подруги, от которых Эмили много лет зависела, в результате этого дорого завоеванного доверия поставили ее жизнь под удар, а теперь лгали ей. Лгали нагло и откровенно.

Что же делать? Закричать или заплакать?

Но она только скрестила на груди руки и сердито посмотрела на них:

– Неужели? Как интересно! Вы не смогли ничего узнать о Гранте. А я вот как раз сегодня утром получила записку от Дженкинса, в которой мне подробно сообщали о каждом его телодвижении за последние месяцы.

Ана поперхнулась чаем, а Мередит побледнела. Эмили думала, что это ее порадует – она ведь сумела поквитаться с ними за игру в молчанку, но порадоваться не удалось. Потому что было слишком ясно, что скрывается за их молчанием. Они больше не верят в ее способности.

– Ты разговаривала с Дженкинсом? – спросила Мередит.

Эмили коротко кивнула. Дженкинс – это один из их людей. Человек улицы в полном смысле этого слова. Вор-карманник, обожающий собирать сведения ничуть не меньше, чем красть мелкие вещи. Он охотно продавал эти сведения тайным агентам, которые могли хорошо ему заплатить.

Эмили сжала кулаки, стараясь сохранить спокойствие:

– Конечно, я с ним говорила. Мне с самого начала было понятно, что ты, Ана и Чарли не станете мне помогать. Вы ясно дали понять, что считаете меня ни на что не пригодной.

Ана встала:

– Это несправедливо, Эмили!

– Вот как? – Эмили еще крепче, до боли сжала руки. – Я очень люблю вас, всех вас, но если вы думаете, будто я не знаю, что вы стараетесь меня уберечь, вы просто глупцы! Вы до такой степени не хотите подвергать меня опасности, что, кажется, даже готовы подвергнуть опасности лорда Уэстфилда. Если только одна из вас не ведет это дело у меня за спиной, для подстраховки!

– Это ложь, – возразила Мередит, положив руку на плечо Ане.

Эмили разочарованно отвернулась. У ее подруг существует способ общаться без слов. Общаться по поводу нее, как будто она – ребенок, за которым нужно присматривать. Ни на что не годный инвалид.

Плохо, что она сама чувствует себя ни на что не годной. После двух встреч с Грантом появилась только неуверенность в себе. Эмили была так уверена, что возвращение к работе прогонит все ее страхи и тревоги, но этого не произошло. Вместо этого к старым страхам и треногам присоединились новые, не менее мучительные.

– Мы ничего не хотим скрывать от тебя, – продолжала Мередит. Голос ее звучал спокойно и ровно. Эмили слышала, как подруга разговаривает таким голосом с несловоохотливыми свидетелями, чтобы успокоить их. – А если ты узнала что-нибудь из другого источника, так это просто замечательно.

Ана закусила губу и снова уселась рядом с Мередит.

– Вот именно. И что тебе сообщил Дженкинс?

Эмили шагнула к столу, но на свое место не села. Она обдумывала вопрос Аны. Неужели уже дошло до этого? Подруги не считают ее достаточно компетентной, чтобы делиться с ней информацией, а она настолько не доверяет им, что не хочет открыть добытые сведения?

– Притоны, – в конце концов со вздохом произнесла Эмили. Она не станет ничего утаивать. Она притворится все еще сильным и способным агентом, вопреки всем их опасениям. – Его сиятельство за последнее время часто бывал в притонах. Особенно в «Синем пони» недалеко от Ньюгейта.

Мередит так широко раскрыла глаза от удивления, что Эмили поняла – подруга ничего об этом не знает. Хорошо, что она не скрывает этого.

– В «Синем пони»? – повторила она.

– А что такое «Синий пони»? – спросила Ана. Хотя Ана и проработала в агентуре уже шесть месяцев, многого она еще не знала.

Эмили пожала плечами:

– Это одно из самых низкопробных игорных заведений в городе. И уж конечно, совсем не подходящее место для графа. То есть для такого, у которого нет серьезных финансовых затруднений.

Она нахмурилась. Грант говорил, что он любит время от времени заключать пари, но у Эмили не создалось впечатления, что он такой заядлый игрок. «Синий пони» – это то место, куда джентльмен ходит, только если у него уже нет возможности показаться в более приличных клубах. То место, где можно потерять состояние, а случается, что и жизнь.

Конечно, часто бывает, что человек попадает в опасное положение из-за пагубной привычки к карточной игре. Возможно, здесь-то и кроется причина неведомых угроз Гранту. Так что нравится ей это или нет, придется расследовать.

– Ты какая-то озабоченная, – тихо сказала Ана. – Отчужденная.

Эмили покачала головой. Ну вот, она опять не сумела скрыть свои чувства.

– Я просто думаю об этом деле.

Мередит недоверчиво выгнула бровь:

– И только?

– Конечно, – резко ответила Эмили.

– И что ты собираешься делать? – спросила Мередит. На лице ее по-прежнему сохранялось недоверчивое выражение, словно ее не удовлетворило объяснение, что Эмили занимает исключительно дело.

А.Эмили отвернулась от пристального взгляда подруги и сказала:

– Я должна поехать туда. Я хочу расспросить кое-кого из постоянных клиентов и выяснить, не было ли у Гранта неприятностей. Может быть, мне даже повезет, и я окажусь там в тот же вечер, что и он, тогда я смогу понаблюдать за его поведением. Мне нужно понять, есть ли что-то общее между его времяпрепровождением в «Синем пони» и угрозами в его адрес.

– Это опасно, Эмили! – Ана покачала головой. – Ты не можешь, не должна туда ехать!

Эмили вздрогнула. Ана высказала вслух ее мысли. Когда-то Эмили пришла бы в восторг при мысли о том, что ей предстоит отправиться в опасный клуб, чтобы расспросить клиентов, не открыв им почти ничего. От возможности, что ее поймают на лжи и ей будет угрожать опасность, сердце подпрыгнуло бы весело и взволнованно.

Но теперь при мысли о сомнительном заведении, полном подозрительной публики, о возможных опасных столкновениях в груди стало тесно, дыхание сбилось. Но нужно преодолеть эти чувства.

– Мне показалось, что расследовать это дело поручили мне, – тихо сказала Эмили.

От каждого аргумента, который приводили подруги, сердце у нее падало. С каждым озабоченным взглядом и каждой ложью, которую они произносили, чтобы «защитить» ее, Эмили становилось все яснее и яснее, что она не может положиться на них в этом деле. Она и не подозревала, что привыкла пользоваться их поддержкой, пока не утратила возможность работать.

– Но ведь мы доверяем тебе, – мягко сказала Мередит, и рука ее протянулась через стол и легла на руку Эмили. – Просто мы все еще тревожимся. Ты уверена, что тебе необходимо ехать в это заведение?

Эмили не стала колебаться и открывать свои тайные мысли. Она спокойно выдержала взгляд Мередит:

– Ты ведь знаешь, что я должна это сделать. Но конечно, я поеду туда, переодевшись.

Она отняла руку. Эмили понимала, что подруга хочет успокоить ее. Защитить на свой лад. И это вовсе не устраивало Эмили.

– Будь… будь осторожна, Эмили, – сказала Анастасия. – Прошу тебя, будь осторожна.

Эмили кивнула и направилась к дверям.

– Согласны вы со мной или нет, но я это сделаю. И когда все завершится, вы перестанете сомневаться в моих возможностях.

И она выскользнула из комнаты. Ей оставалось только надеяться, что по дороге она как-нибудь вернет самообладание.

Грант мысленно досчитал до десяти, но красная дымка ярости, которая всю ночь застила ему глаза, ничуть не поблекла. Холодный воздух обжигал его, Грант сидел на корточках, наблюдая, как Эмили ходит по комнате, занимаясь какими-то таинственными приготовлениями.

Он следил за ней с тех пор, как она ускользнула с бала в доме лорда Гринвилла. Оба они были на этом балу, но она никак не реагировала на присутствие Гранта. Весь вечер она избегала его взгляда.

Точнее было бы сказать, что она избегала встречи с Грантом. С того дня, когда они почти… да, он знал, что они поцеловались бы, если бы он дал себе волю там, в доме леди Лейнфорд. С того дня она его избегала.

Но все это время она подвергалась более гнусным и опасным преследованиям, чем украденные поцелуи в большом зале. У него была неоспоримая информация, что она получила сообщение от Хораса Дженкинса, скрывающегося преступника, который время от времени продавал тайным агентам разные сведения, Но Дженкинс был еще и обманщиком, шантажистом и карманником, обладавшим легендарным прошлым.

Интересно, почему это высокопорядочная и высокопоставленная леди получает информацию от такого человека? При мысли о возможных последствиях Гранту стало не по себе. Страшно даже подумать об опасности, которой она так слепо себя подвергает.

Эти сведения должны иметь какое-то отношение к угрозам в ее адрес. Других объяснений, почему она имеет дело с этим преступником, нет. Но как ни хотелось Гранту проскользнуть в ее комнату, схватить Эмили за локти и трясти до тех пор, пока она не поймет, в какое опасное положение ставит себя… он не мог этого сделать. Пока не мог. Пока не поймет до конца мотивы ее поступков и природу ее тайн.

А это означало, что ему оставалось только следить за Эмили и ждать, каким будет ее следующий шаг. Холодный ветер задул сильнее, пробираясь под шерстяной серый плащ, и Грант вздрогнул.

Чем же она занимается? Она вышла из комнаты, и он потерял ее из виду, но застыл, когда к дверям особняка подкатила карета – простая карета… не обычная карета леди Эллингтон с ее гербом на дверцах. Он поднес к глазам бинокль и внимательно всмотрелся в кучера. Кучер был тепло укутан по причине сильного холода, красный шарф защищал его лицо.

Передняя дверь отворилась, и Эмили спустилась по ступеням. Ее было почти не видно под тяжелой шляпой, шарфом и зимней накидкой, но Грант знал, что это она. Как она двигалась, как она повернула голову, чтобы оглядеться… это Эмили, сомнений нет. И еще она несла большой чемодан, но лакей, приняв чемодан, не поставил его на крышу кареты, как обычно поступают с багажом, а поместил на сиденье рядом с ней.

Потом лакей захлопнул дверцу, карета тронулась, и Грант, сидевший в укрытии, выпрямился.

Куда это отправилась Эмили среди ночи, в такой холод?

Гранд подбежал к своей карете, но не сел в нее, а вспрыгнул на сиденье рядом с кучером.

– Поезжайте следом за ними! – приказал он. – И побыстрее!

Кучер кивнул, и карета рванула с места. Грант схватился за край сиденья, чтобы не упасть. Глазами он следил за каретой Эмили.

Он не получал сообщений, что она собирается уехать из Лондона. И не предположил, что она куда-то торопится, когда следил за ней из сада. Эмили не укладывала вещи, как поступают люди, куда-то уезжающие. Но даже если она действительно уезжает, почему ее багаж поставили в карету рядом с ней?

Во всем, что касается Эмили Редгрейв, нет никакой логики. Никакой.