Текст книги "Прекрасная защитница"
Автор книги: Дженна Питерсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 19
Эта борьба кончится только со смертью одного из них, и Грант вовсе не собирался быть тем, кто будет истекать кровью. Ярость его была слишком сильной, негодование слишком целеустремленным. При виде Эмили, на которую наступает Лири, единственное средство защиты у которой – какой-то смешной зонтик… видит Бог, это уже слишком.
Грант отбил один удар Лири и в свою очередь ударил его. Наградой был хруст костей и сдавленный стон противника, и этой награды хватило бы на всю жизнь. Гранту хотелось, чтобы этот человек истек кровью за все свои преступления.
Но тут Лири неожиданно нанес удар Гранту снизу в челюсть, отчего тот попятился, а перед глазами на миг потемнело. Черт, нужно быть осторожней. Лири так силен, что хватит двух обдуманных ударов, и Грант упадет навзничь.
Он ударил в обвислый живот Лири, тот сложился вдвое, дав Гранту время вытащить из-за пояса пистолет. Грант прицелился, но прежде чем успел заявить этому негодяю, что он арестован, Лири с неожиданной силой бешеного жеребца выпрямился и выбил пистолет из его рук, а потом ударил Гранта со всей силой, скрытой в его мощном теле. Грант ударился спиной о стену, и противник пригвоздил его к этой стене, обхватив поперек горла.
Грант сопротивлялся, стараясь высвободить руки и пиная Лири ногами, но хорошо натренированный боксер уклонялся от ударов, так что Грант никак не мог отодвинуться от стены.
Чернота заливала глаза Гранта, голова кружилась, он уже почти не мог дышать. Лири улыбнулся, глядя, как Грант борется за жизнь, потом сказал:
– Сперва я убью тебя. А когда я займусь ею, она еще будет умолять, чтобы я прикончил ее. Знай это и подыхай.
Грант, теряя силы, в последний раз попытался оттолкнуть Лири, но руки и ноги у него уже ослабели. Он постепенно проигрывал в этой битве с бессознательным состоянием и неизбежно приближающейся смертью. Сознание у него затуманилось, но одна мысль все еще звучала в голове.
Эмили. О том, как это несправедливо, что он умрет и даже не увидит напоследок ее улыбки. Не обняв ее, не поцеловав, не сказав, как он ее любит.
Чернота почти одолела его, но прежде чем окончательно потерять сознание, он услышал голос Эмили:
– Мы еще посмотрим, негодяй, кто кого будет умолять.
Потом тяжесть, с которой Лири навалился на него, таинственным образом исчезла, и воздух наполнил легкие Гранта. Спотыкаясь, он шагнул вперед и упал на руки Эмили.
– Грант, Грант! – закричала она. Теперь, когда туман в голове у него рассеялся, ее голос звучал громче. Она старалась не дать ему упасть. – Скажите что-нибудь.
Он откашлялся. Горло саднило, Грант жадно ловил воздух, чтобы прийти в себя и успокоить Эмили. Но когда он увидел ее отчетливо, то смог выговорить только одно слово:.
– Эмили.
Она улыбнулась. Он стоял, слегка покачиваясь, потом ему удалось обрести равновесие. Он успокоился и посмотрел вниз в надежде, что сумеет понять, что произошло.
Каллен Лири лежал у их ног. Он лежал на животе, голова его была вывернута под неестественным углом. Он лежал у стены, у той самой, где чуть было не задушил Гранта. Открытые глаза остекленели, из огромной раны в затылке текла кровь. Рядом лежал окровавленный зонтик Эмили.
Грант заморгал. Неужели Лири мертв? И это не сон? Но как можно убить человека дамским зонтиком, словно это дубинка?
Эмили проследила за направлением его взгляда и пожала плечами.
– Я ударила его, – сказала она, как будто этими тремя словами можно было объяснить, что произошло. – А потом он ударился об стену.
Грант присел на корточки и попытался найти у Лири пульс. Не найдя, выпрямился и посмотрел на Эмили.
– Вы убили человека зонтиком? – недоверчиво спросил он.
Она кивнула, потом подняла с пола зонтик и протянула Гранту. Взяв зонтик в руки, Грант изумился, какой тяжелой оказалась эта дамская игрушка.
– Полицейская дубинка? – пробормотал он.
– Дружеский подарок от Анастасии Тайлер.
Он покачал головой, встал и посмотрел на нее. Она спаслась сама и спасла его. Она была самой лучшей, самой сильной женщиной в мире. Женщиной, которая волнует его все больше. И которую он любит. Наверное, понадобилась смертельная угроза, чтобы понять это. Но это так.
– Эмили… – начал он, беря ее за подбородок.
К его удивлению, она попятилась и отвела глаза:
– Нужно найти Ану и Лукаса. Теперь все кончено. Все кончено.
Грант шагнул к ней. Именно так они и договорились, но неужели она действительно этого хочет? Неужели она действительно равнодушна к нему?
Но он не успел ни о чем спросить. Дверь распахнулась, и появился Лукас Тайлер в сопровождении полудюжины агентов, в том числе и Чарлза Айли. Очевидно, Тайлеры приготовились ко всевозможным случайностям, пусть это и означало, что в конце концов придется доложить обо всем начальству.
Но Гранта это не взволновало, даже когда в комнате воцарился хаос. Слышались возгласы, требования объяснить произошедшее, люди столпились вокруг Гранта, загнав его в угол.
Но Гранта волновала только Эмили. Она обернулась и бросила на него один-единственный взгляд. А потом ушла.
Стоя у окна своей гостиной и глядя на ненастную погоду за окном, Эмили теребила в руках подол своего платья. Наконец жестокие холода кончились, а это означало, что долгая зима миновала, и на смену ей пришли тяжелые темные тучи и ледяные проливные дожди.
Эта погода очень подходила к ее настроению.
В последние дни Эмили отчитывали, на нее кричали, ее ласкали и почти не оставляли наедине со своими мыслями. Чарли по очереди то благодарил ее за службу, то злился из-за того, что она водила его за нос.
В обычных обстоятельствах эти стычки с начальником вызвали бы у нее бурю чувств, но теперь – нет. Теперь ее тревожило нечто гораздо более глубокое.
Грант. Они не виделись после того вечера в «Синем пони», когда она повернулась к нему спиной и простилась в полном соответствии с договором разорвать их связь, когда расследование будет закончено.
– Иди выпей чаю, – окликнула ее Ана.
Мередит кивнула. Утром они с Тристаном приехали в Лондон, и она потребовала, чтобы ей рассказали во всех подробностях о случившемся. С тех пор Эмили все объясняла и объясняла.
– Да. Я хочу знать, что сказал тебе Чарли сегодня, до того как мы приехали.
Эмили отошла от окна и уселась между подругами.
– Он сказал, что дело закончено, – равнодушно проговорила она. – Очевидно, кто-то из слуг принца-регента был недоволен, как с ним обращаются. Он нанял Каллена Лири, чтобы тот помог ему украсть одно из любимых произведений принца из его личной галереи, использовав актера как способ проникнуть в Карлтон-Хаус. Я думаю, что слуга смотрел на это, как на способ добыть деньги от продажи украденных произведений и заодно нанести удар принцу по самому больному месту – по его тщеславию.
Мередит улыбнулась. Вид у нее был взволнованный. Ана тоже казалась взволнованной. Они были в восторге, что дело закончено и все уладилось. И Эмили не могла не разделять их чувств.
– Я, слышала, что актер во всем признался даже то того, как Чарли закрыл дверь в комнату для допросов, – рассмеялась Ана.
Мередит фыркнула:
– Как это, наверное, понравилось Чарли. Он ведь всегда любил театр.
Ана кивнула:
– О да, этот человечек устроил настоящее представление. Как он плакал! Как умолял!
Эмили вскочила и беспокойно заходила по комнате:
– Да, все в порядке. Все раскрыто. И хотя Чарли и зол на меня за то, что я скрыла это расследование, он сообщил, что меня больше не станут держать вне работы. Так что мы можем вернуться к нашей обычной жизни, как будто ничего не случилось.
Мередит и Ана переглянулись.
– Почему-то мне кажется, что сейчас не время для поздравлений? – задумчиво спросила Мередит.
Эмили пожала плечами, но почувствовав, что глаза ее обожгли слезы, ужаснулась. Что с ней такое? Она вот-вот впадет в истерику, точно какая-то дурочка.
Ана встала, подошла к Эмили и ласково обняла за плечи:
– Ты говорила с Грантом после той ночи?
Эмили движением плеч сбросила с себя руку подруги. Говорить об этом – все равно что сыпать соль на рану.
– Нет. А с какой стати?
– Раз вы были партнерами в этом деле, нет ничего странного, если бы вы поговорили о нем, – сказала Мередит. – Хотя я понимаю, что Военное министерство всячески благодарит именно его за то, что он покончил с Лири. Я знаю, тебе противно, что нашей группе никогда не отдают должного.
– Мне все равно, – сказала Эмили, отмахиваясь от этой новости.
Если, в министерстве признали героизм и храбрость Гранта, то он только заслуживает этого. По крайней мере она могла почувствовать удовлетворение, что ему воздали должное за раскрытие этого дела.
– Но он тебе дорог, – сказала Ана. – И в этом-то и состоит сложность, да?
– Ты уже пыталась завести разговор об этой чепухе.
– Если это чепуха, почему у тебя глаза на мокром месте? – лукаво спросила Мередит.
Эмили опустила глаза, и крупная слеза скатилась ей на руку. Ну что же, теперь этого нельзя отрицать. Она отвернулась и попробовала справиться со своими чувствами, но они переполнили ее до краев, и Эмили всхлипнула. Анастасия тут же обвила ее рукой и крепко обняла. Мередит подошла к ним, и три подруги некоторое время постояли, обнявшись.
Эмили пыталась остановить поток слез, призывая на помощь все свои силы, убеждая себя, что все обернулось к лучшему. И мало-помалу перестала плакать.
– Иди сюда, – сказала Мередит, подводя ее к диванчику. Они сели рядом, а Ана устроилась на соседнем кресле. – А теперь расскажи нам, как все было на самом деле. Расскажи все, что скрывала от нас все это время.
Эмили задумалась. Быть может, рассказав о том, что произошло, она сможет закрыть дверь за своими чувствами раз и навсегда.
– Мы… мы стали любовниками в тот день, когда я открыла ему, кто я такая на самом деле, – медленно проговорила она.
– Так я и думала, – кивнула Ана.
– Неужели это было так заметно? – ужаснулась Эмили.
– Нет, – успокоила ее подруга. – Но были кое-какие мелочи. Прикосновения, обмен взглядами через всю комнату. Уверяю тебя, заметить это можно было только внимательному наблюдателю.
Мередит коснулась ее руки.
– А что было дальше?
Эмили прерывисто вздохнула:
– Мы оба знали, что желание, которое мы вызывали друг у друга, плотское влечение, – это все, что мы можем себе позволить. И мы поклялись, что когда расследование закончится, закончится и наша, связь. Мы оба согласились на такие условия. Я просто выполнила их. – Ана склонила голову набок.
– Эмили, дорогая моя, почему же вы не можете быть друг для друга чем-то большим, чем только любовники? Я не понимаю. Ты всегда избегала мужчин, которые тобой интересовались, но никогда не говорила, почему.
Эмили вздрогнула. Об этом ей не хотелось говорить даже теперь, даже с подругами. Поэтому она привела, другое объяснение, почему они с Грантом не могут быть вместе:
– Он постоянно твердил мне, что для него невыносимо видеть, как я подвергаю себя опасности. Он видел, как погибла женщина, которую он любил. После этого он никогда не смог бы полюбить женщину – тайного агента.
Мередит наморщила лоб, словно не могла поверить, что это правда.
– Но если ты его любишь, должен же быть какой-то способ…
– Я его не люблю, – сказала Эмили и встала. Эти слова она твердила себе с тех пор, как они расстались с Грантом в «Синем пони». И что он не любит ее.
Но с каждым разом ей становилось все труднее и труднее верить себе. К тому же эти слова сопровождались таким ощущением, будто она потеряла что-то очень ценное.
– Тогда почему ты такая грустная? – тихо спросила Ана.
– Из-за того, что дело окончено, – вздохнув, ответила Эмили. – Это всегда бывает трудно пережить. Со временем я забуду о Гранте. Забуду о том, что было между нами. Все пойдет по-прежнему. Должно пойти. Другого выхода нет. Нужно раскрыть еще столько дел. Разгадать столько тайн. Я буду жить этим.
Честно говоря, ей оставалось раскрыть ему одну, последнюю, тайну, имевшую отношение к этому делу. И у нее как раз через час назначена встреча, на которую она отправится, чтобы заняться этим. Возможно, когда тайна будет раскрыта, она сумеет забыть Гранта. Она ведь знает, что должна его забыть.
А что, если она не сможет этого сделать? Тогда она попросит поручить ей такие дела, которые вынудят ее уехать из Лондона. При мысли о том, что придется расстаться с подругами, ей стало, конечно, больно. Но мысль о том, что она будет видеть Гранта, смотреть, как он ухаживает за другими женщинами, как в конце концов женится… Нет, это слишком.
– Эмили, я не хочу видеть тебя такой печальной. Такой одинокой, – прошептала Ана.
Эмили пожала плечами.
– Мне… мне не одиноко, – солгала она. – У меня снова есть работа, и этого достаточно.
Этого должно быть достаточно.
Глава 20
– Скажи, ты когда-нибудь любил женщину?
Бен поперхнулся виски так, что изо рта у него полетели брызги, и с изумленным видом повернулся к брату.
Грант протянул ему носовой платок. Он как-то ожидал другой реакции.
– Что? Что?! – Бен мотал головой, словно не понимал вопроса Гранта. – Что?!
– Не трудись, я расслышал твой вопрос с первого же раза. – Грант обошел письменный стол и прислонился к его краю, скрестив руки на груди. – Думаю, что и ты расслышал мой вопрос. У тебя были раньше связи с женщинами; у мамаш и дебютанток ты считаешься почти такой же хорошей партией, как и я. Так чувствовал ли ты что-нибудь посильней, чем мимолетное влечение к какой-либо женщине?
Бен вытер с фрака остатки виски и посмотрел на брата:
– Я… должен ли понять по этому вопросу, что ты считаешь себя влюбленным?
Сгибая и разгибая пальцы, Грант опустил взгляд себе под ноги.
– Мне нужен твой совет, – тихо сказал он.
– Ну наконец-то мы добрались до чего-то существенного. Мой старший братец заговорил о любви и без промедления попросил моей помощи. Неужели рак на горе наконец свистнул?
Гранту все происходящее вовсе не казалось смешным.
– Прости, – сказал Бен, тут же посерьезнев. – Зачем тебе понадобилась моя помощь?
Грант поерзал:
– Ты обещаешь, что не будешь болтать об этом?
Бен перестал улыбаться и прищурился:
– Неужели нужно спрашивать об этом после стольких лет?
– Да, конечно, не нужно. – Грант глубоко втянул в себя воздух, а потом выпалил: – У нас был роман.
– У тебя с леди Эллингтон?
– Нет, у меня с торговкой апельсинами. Ну конечно, с Эмили.
– С самого начала было ясно, что вас влечет друг к другу, но роман? Вот уж никогда бы не подумал, что кто-то из вас может зайти так далеко.
– Я бы тоже никогда не подумал, – тяжело вздохнув, признался Грант, – Я такого не предполагал. Но кажется, нас притягивают друг к другу силы, над которыми мы не властны. Когда я рядом с ней, мне необходимо прикасаться к ней. Когда я думаю о ней, я жажду ее видеть. Но в ту ночь, когда расследование подошло к концу, она ушла от меня, даже не обернувшись. И с тех пор я тоскую по ней.
– Ты ее любишь.
Грант кивнул, когда он услышал, что это произнес кто-то другой, его чувства показались еще более реальными. И угрожающими.
– И какой же помощи ты хочешь от меня, Грант? Сам-то я никогда никого не любил.
– Как мне прекратить это? – спросил Грант и очень огорчился, потому что Бен расхохотался.
– Прекратить? А зачем? Ты ее любишь… ну так и люби. Не можешь же ты просто взять и покончить с этим, раз не мог удержаться и не начать. И прости за вопрос, но почему ты хочешь покончить с этим? Она красивая, необычная женщина, у тебя с ней больше общего, чем с кем бы то ни было.
Отрицать правду было бессмысленно. Грант не знал женщин, равных Эмили. Никто, кроме нее, не мог заставить его с одинаковым успехом рассмеяться и прийти в отчаянье. Эмили – сложная задача и утешение. Пылкая любовница и хороший друг.
Он никогда не чувствовал такой связи, как с ней.
– Но моя любовь к ней дает врагам власть надо мной. Если они узнают, как она мне дорога, они могут причинить ей вред, чтобы добраться до меня. Я уже стал причиной смерти одной женщины. Если с Эмили что-нибудь случится из-за меня…
Бен хлопнул рукой по столу, и его светлые глаза потемнели от возмущения и огорчения:
– Ты не был причиной смерти Давины. Давина погибла год назад потому, что у нее хватило ума пойти за тобой на опасное дело. Она была молода, беспечна и глупа. Я видел Эмили Редгрейв и не думаю, что она слепо полезет в перестрелку. Разве не так?
Грант невесело усмехнулся:
– Да, Эмили скорее начнет сама стрелять, чем встанет на линию огня. Или будет вертеть в руках свой дурацкий зонтик.
– Какой еще зонтик? – удивился Бен.
– Долго рассказывать. Хотя Военное министерство воздает должное мне, это ведь она убила Лири. При помощи… зонтика.
– Неужели? – На Бена это явно произвело впечатление. – Ну что ж, похоже, она тебе отлично подходит.
Бен прав. Это так. Больше в этом не приходится сомневаться. Но достаточно ли сильна эта любовь, чтобы преодолеть опасения и явное отсутствие интереса с ее стороны?
– Так что же мне делать? Ведь она ушла.
Бен покачал головой:
– Женщины – существа странные. То, что они делают, не всегда говорит о том, что они чувствуют. А то, что они говорят, обычно состоит в полном противоречии с тем, что они подразумевают и что собираются делать. Просто кошмар.
– Так что же ты мне скажешь? – спросил Грант. Впервые за эти дни у него мелькнула надежда. – Ты считаешь, что Эмили может ответить на мое чувство, несмотря на то что все ее поступки и слова говорят об обратном?
– Не знаю. Но если бы я любил какую-нибудь женщину, особенно такую, как Эмили Редгрейв, я не ушел бы, не сделав все, что в моей власти, чтобы заполучить ее.
– То есть сказать ей, – мрачно проговорил Грант. – Если я это сделаю, назад пути не будет.
Бен встал и хлопнул брата по плечу:
– А ты хочешь назад?
Грант задумчиво покачал головой, не отводя глаз:
– Нет. Я хочу заполучить ее.
– Тогда действуй, – сказал Бен, направляясь к двери. – Просто ступай и заполучи ее.
Леди Узстфилд налила чаю сначала Эмили, потом себе, потом поставила чайник на стол и откинулась назад. Эмили неловко заерзала.
Представлять встречу с этой женщиной было гораздо легче, чем встретиться наяву. Леди Уэстфилд молча смотрела на нее глазами, так похожими на глаза Гранта. Ждущими, наблюдающими, но при этом лишенными каких-либо заметных чувств.
Неужели Эмили сглупила? Неужели ей показалось?
И что будет, если она спросит леди Уэстфилд напрямик?
– У вас обеспокоенный вид, – сказала ее сиятельство, отпив чаю и не сводя глаз с Эмили. – Не стану скрывать, ваша просьба встретиться со мной сегодня показалась мне весьма неожиданной, хотя и приятной. Что я могу сделать для вас, леди Эллингтон?
Эмили взяла в руку чашку, но рука так дрожала, что немного чаю выплеснулось на блюдце. Эмили, снова поставила чашку на стол и втянула в себя воздух, чтобы успокоиться. Хватить увиливать..
– Я всегда чувствовала к вам большое уважение, леди Уэстфилд, – начала она, слегка поморщившись от того, что голос у нее дрожал так же, как чашка. – За те годы, что мы с вами знакомы, меня привлекала к вам ваша сила и умение держать себя в руках.
Леди Уэстфилд выгнула бровь:
– Вы мне льстите, дитя мое. Благодарю вас за добрые слова, но я все же не понимаю, почему вам захотелось высказать мне все это именно сегодня.
– В последнее время мне в голову все чаще приходила мысль, не существует ли между нами связи, в основе которой лежат более глубокие причины.
Эмили вцепилась в подлокотники стула. Если бы она могла прочесть мысли леди Уэстфилд, ей было бы гораздо легче, но взгляд ее собеседницы оставался далеким и непроницаемым.
– Вы имеете в виду моего сына?
Эмили вздрогнула. Она надеялась, что придя сюда, ей не придется столкнуться с тревожными мыслями о Гранте. Но эти мысли следовали за ней повсюду.
Леди Уэстфилд улыбнулась, хотя Эмили ничего не ответила.
– Признаюсь, я была удивлена, когда он появился здесь на прошлой неделе вместе с вами. Если вы с ним любите друг друга, я, конечно же, не стану противиться его выбору. – Она наклонила голову, и в ее глазах появился какой-то свет… почти вызывающий свет. – Вы это имели в виду?
Теперь Эмили дышала резче. Можно было согласиться с вариантом, предложенным леди Уэстфилд, и уклониться от истинной причины, которая привела ее сюда. Можно было сказать, что она пришла сюда из-за Гранта, и не задавать вопроса, ответ на который ей так хотелось получить.
Трусиха.
Она закрыла глаза.
– Я думаю, что мое… – Эмили поискала слово, которое не выдало бы леди Уэстфилд слишком многое и не потребовало бы признаний с ее стороны, – мое знакомство с вашим сыном могло отчасти стать причиной, по которой я чувствую эту связь с вами, но полагаю, что дело не только в этом. И думаю, что вы понимаете, о чем я говорю.
Теперь леди Уэстфилд поставила чашку и спокойно посмотрела Эмили в глаза.
– Боюсь, я не совсем вас поняла. Что вы хотите мне сказать?
– Что вам говорит имя леди М.? – Эмили произнесла эти слова с трудом, а произнеся, страшно захотела взять их обратно. И убежать как можно дальше. И забыть о своих подозрениях.
Ее собеседница удивленно приоткрыла рот:
– Ну мой муж называл меня леди М. То было его ласковое обращение ко мне. Наверное, Грант сказал вам об этом.
Эмили поджала губы. Вероятно, в конце концов она все-таки ошиблась. Ничто в лице леди Уэстфилд или в ее манере держаться не выдавало ее тайны. Но интуиция вцепилась в Эмили мертвой хваткой. Если леди Уэстфилд не имеет отношения к леди-М., почему она так старательно скрывает свои чувства? Что могло бы заставить ее воспользоваться этим тончайшим искусством?
– На самом деле это я сказала ему об этом, – тихо проговорила Эмили. – Я знаю женщину, которая всегда фигурирует под именем леди М.
– Вот как?
У Эмили перехватило дыхание. На мгновение она увидела, как по лицу ее собеседницы мелькнуло выражение любви и гордости. И то и другое было адресовано Эмили. Но с какой стати эта практически незнакомая ей дама станет испытывать к ней такие чувства… разве что это вовсе не незнакомая дама.
Неужели это все-таки она следила за каждым шагом Эмили в течение пяти лет?
– Вы ведь она, да? – прошептала Эмили, и голос у нее пресекся. – Вы – леди М. Вы – наша леди М.
Глаза леди Уэстфилд затуманились от слез:
– Я говорила Чарли, что когда-нибудь кто-нибудь из вас узнает правду. И я с самого начала была уверена, что это будете вы.
Эмили вскочила, поднесла к губам внезапно похолодевшие руки:
– Вы… вы…
Леди Уэстфилд медленно встала и протянула руку, чтобы поддержать ее:
– Да, это я, Эмили.
Эмили увидела, что пальцы леди Уэстфилд – леди М. – обвились вокруг ее руки. Они сжали запястье, и тепло охватило Эмили с ног до головы. Это правда, это не грезы и не фантазия. Это происходит на самом деле.
Сердце Эмили наполнилось чувствами, которые ей не дано было испытывать в своей семье. Слезы потекли по щекам, и Эмили не стала их вытирать.
– Идите сюда, моя милая девочка, – сказала леди М., привлекая к себе Эмили.
Некоторое время они стояли молча, обнявшись, и Эмили дала волю слезам. Это леди М. Это ее наставница. Женщина, на которую она смотрела почти как на мать. Женщина, на которую ей страшно хотелось произвести впечатление, заставить ее гордиться собой. И вот она здесь после всех этих лет.
– Садитесь рядом со мной, – сказала наконец леди М. и подвела Эмили к диванчику. Потом она обняла Эмили за плечи и посмотрела на нее. В глазах ее сверкали слезы. – Должно быть, у вас ко мне есть вопросы.
Эмили усмехнулась. Это еще слабо сказано. В голове у нее роились тысячи вопросов, но из них выделился один:
– Грант знает?
Леди М. откинулась назад, и на лице ее выразилось искренне удивление. Потом она мягко улыбнулась, словно знала какую-то тайну, неведомую Эмили.
– Нет. Вы, конечно, заметили, как заботится Грант о своей семье. Но он понятия не имеет, чем я занимаюсь.
Эмили облегченно вздохнула. Если бы Грант все это время знал правду о своей матери и не сказал бы ей, боль была бы слишком сильной. Но едва испытав облегчение, она пришла в ужас. Теперь ведь она знает эту тайну. И такую важную тайну она не сможет утаить от него.
– Вы должны сказать ему.
Леди М. покачала головой.
– Нет, я не могу. Он сойдет с ума от беспокойства. Лучше, чтобы он никогда ничего не узнал.
– Так же как вы думали, что для него будет лучше не знать, что мы, как дураки, следим друг за другом? – спросила Эмили, удивляясь тому, как резко она заговорила с женщиной, которую обожала и боготворила. Но мысль о том, что ей придется утаивать от Гранта такие вещи, что, не открыв правды, она выразит ему свое неуважение – и это после того, как он неоднократно проявил себя в высшей степени достойным человеком, – эта мысль донельзя рассердила Эмили. Грант заслуживает большего.
Гораздо большего.
Леди М. лишь похлопала ее по руке:
– Мы с вами обе утратили самообладание, Эмили. Конечно, теперь вы это видите. Мы надеялись, что если каждый из вас получит несколько недель, чтобы расследовать «дело», которое не сулит никаких опасностей, вы успокоитесь. Мы никак не ожидали, что вместе раскроете предательский заговор против регента. Но я не прошу прощения за свои рассуждения. Я знаю, вам не нравится такой ответ, но это так. И я признаюсь, у меня есть на то свои, личные, более эгоистические причины.
– Какие причины?
– Я очень давно наблюдаю за вами.
Леди М. вздохнула и отвела локон со лба Эмили. Этот материнский жест вызвал на глазах Эмили новые слезы, но она сморгнула их.
– Я поощряла вашу независимость, даже когда вы нарушили правила ведения расследования и бесили Чарли. Я смеялась над переделками, в которые вам удавалось попасть и из которых вы выбирались. – Она перестала улыбаться. – А когда вас ранили, я сама чуть не умерла, пока дожидалась сообщения, выживете ли вы. Мне очень хотелось навестить вас. Я полюбила вас, Эмили, как люблю своих дочерей.
В горле у Эмили застрял комок, и она с трудом сглотнула:
– Я… я это чувствовала. Хотя мы ни разу не разговаривали, я чувствовала вашу любовь. Я думала, что мне это кажется.
– Это вам не казалось. – Леди М. опять улыбнулась. – При наличии всех этих чувств между нами разве есть что-то нехорошее в моем желании видеть вас своей дочерью на самом деле?
Когда слова леди М. дошли до Эмили, она потрясение втянула в себя воздух:
– Вы… вы хотели, чтобы мы сблизились. Вы хотели, чтобы Грант и я…
– Полюбили друг друга, и мне кажется, что так и вышло, хотя я слышала, что вы отвернулись от него.
Эмили широко раскрыла глаза. Неужели для леди Уэстфилд не существует тайн?
А леди М. продолжала, не обращая внимания на ее удивление:
– Да, я хочу, чтобы вы поженились, хочу этого всем сердцем. Я вижу, с каким обожанием мой сын смотрит на вас, с какой нежностью. Эти чувства он старательно изгонял из своего сердца после того ужасного случая, который произвел на него крайне мучительное впечатление. Я уже начала опасаться, что он никогда от него не оправится.
– Он мне рассказал.
– Что только доказывает истинность того, о чем я говорю, дорогая. Я вижу, что вы смотрите на него с той же неистовой заботливостью, с тем же светом в глазах, который раньше хранили только для Аны и Мередит, но теперь сила этих чувств удесятерилась. Вы будете рядом с ним, что бы ни случилось. Я в этом уверена.
Эмили удалось встать на ноги, хотя перед глазами все затмилось от потрясения и сильных чувств, вызванных словами леди М. Словами, которые точно определили все, о чем она тайком мечтала, на что надеялась и о чем грезила.
Но она не может согласиться с этими словами. По причине, не известной леди М. Из-за одного факта, погубившего ее первое замужество.
– Но ведь вы пришли сюда не ради этого? – спросила леди М. – И судя по безумному выражению ваших глаз, которое я вижу сейчас, тому же самому выражению, которое всегда появляется в них перед тем, как вы собираетесь убежать, вы больше не желаете говорить со мной о моем сыне.
Эмили просто рот раскрыла. Господи, как хорошо знает ее леди Уэстфилд.
– И я не думаю, что вы пришли сюда сегодня для того, чтобы узнать, кто я. Вы поняли, кто я такая, неделю назад, когда вас привезли сюда после падения. Вы, возможно, не хотели признать это, но в глубине души давно об этом знали. – Леди М. встала перед Эмили, сплетя пальцы. – Так скажите же, дорогая моя Эмили, зачем вы пришли сюда? Что вы хотите от меня такого, чего не могли бы получить через Чарли?
Во рту у Эмили вдруг пересохло. Все ее чувства были в полном смятении, и от этого немного кружилась голова. Но она взяла себя в руки.
– Я… я хочу уехать из Лондона.
Улыбка исчезла с лица леди М.
– Ах, Эмили, бегство еще никогда ничего не улаживало.
– Я не убегаю, – возразила Эмили, хотя это прозвучало неубедительно даже для нее самой. – Что бы вы ни думали, мне не от чего убегать.
– Дорогая, вы всю жизнь убегали.
Эмили вздрогнула. Это правда. Она убегала от боли, убегала от прошлого, убегала от своего страха. Только когда встретила Ану и Мередит и стала тайным агентом, Эмили почувствовала, что оказалась на своем месте. Но теперь это тоже изменилось. У Аны и Мередит есть мужья, подруги начали новую жизнь. А она, Эмили, пуста. И одинока.
Она что, жалеет себя? Только этого ей не хватает.
– А как же вы? Вы лжете своему сыну, хотя он заслуживает правды. Разве это не бегство?
Леди М, прижала палец к ее губам и молчала так-долго, что Эмили испугалась, не зашла ли она слишком далеко. Она не хотела сердить свою патронессу, она хотела только заставить ее понять, что иногда приходится делать то, что должно. Эмили не соглашалась с выбором леди М., а леди М. могла не понять ее выбор.
– Возможно, здесь вы правы, Эмили. Возможно, иметь тайны от собственного сына – это способ спрятаться. Защитить себя от его реакции, хотя это я его защищаю. А не заключить ли нам сделку?
Эмили настороженно посмотрела на свою собеседницу. Ей не понравился блеск, появившийся в глазах леди М.
– Сделку? – медленно повторила она. – Какую сделку?
– Я расскажу сыну правду о том, чем я занимаюсь… если вы дадите ему шанс. Загляните поглубже в себя, разглядите свои истинные чувства и скажите ему, что это за чувства.
Эмили уставилась на леди М. широко раскрытыми глазами.
– Любовь нужно беречь, а не бояться ее. – Леди М. покачала головой. – Жизнь быстротечна, и мне не хотелось бы видеть, как вы предаетесь сомнениям.
Эмили опустила глаза. Иногда ей казалось, что у нее ничего нет, кроме сомнений. Мысль о том, что Грант любит ее, несмотря на все ее недостатки, была пленительна, но они оба слишком поглощены своим прошлым. Слишком много препятствий стоит между ними.
Но если она согласится на предложение леди М., Грант узнает правду о своей матери. Что он вполне заслуживает. И Эмили сможет уехать с чистой совестью, зная, что она преподнесла ему на прощание этот дар.
